Страница:
Но стоило ему скрыться за деревьями, как в дверь постучали. Дрожа от страха, женщина приоткрыла дверь и увидела молодого мужчину в синем дорожном плаще, который стоял не пороге, а на лице его было написано страдание. Она поклонилась ему, но когда согнулась в поклоне, то увидела, что путник однорук.
— Я хочу посмотреть ту руку, что лежит у тебя в доме, — сказал незнакомец, и она, не в силах противиться, молча впустила его.
— Это моя рука, — печально сказал мужчина. — Отдай ее мне.
— Увы! — воскликнула женщина. — Но что вы будете делать с ней? Ведь она отрезана, и это — навсегда.
Не говоря ни слова, незнакомец вытащил из-под полы баночку с какой-то мазью, смазал ею руку, приложил ее, и она не только сразу приросла, но и начала на глазах у пораженной женщины двигаться.
— Случилось несчастье, в котором никто не виноват, — сказал мужчина. — Мне всего лишь хотелось посмотреть, как вы, люди, живете в этих пестро раскрашенных деревянных коробках без воды и что едите, если вокруг вас не плавают рыбы. А тебе вовсе не хотелось уродовать меня. Ведь так?
— Конечно нет, я только защищалась, — сказала женщина. — Мне жаль.
— Я вижу, ты добрая, а доброта должна всегда вознаграждаться. Возьми эту мазь, она волшебная. Исцеляй людей, и пусть между моим племенем и вашим никогда больше не будет недоразумений.
С этими словами он отдал баночку, повернулся и пошел к выходу. Сойдя с крыльца, направился по траве, с которой утренняя роса уже смыла следы крови, к реке, остановился на берегу, поднял руки, прошептал какие-то слова. И тогда изумленная женщина, которая наблюдала за ним из окна, увидела, как он уменьшается, как его плащ превращается в панцирь, а руки и ноги в кривые лапы. Каппа — речной мальчик постоял на берегу и, не оглянувшись, бросился в воду…
Так человек однажды разговаривал с каппой. И вот почему именно жители острова Кюсю первыми научились делать мазь, которая лечит раны. Эту мазь они до сих пор называют «каппа-но-миояку» (волшебное лекарство каппа). В старые времена там же был обычай коротко стричь мальчиков и выбривать им макушки. Эту прическу называли «о-каппа» (достойный каппа), но теперь эта мода отошла, и мальчишки Кюсю бегают стриженые, как все маленькие японцы. И только в сказках люди островов еще нет-нет да вспомнят причудливых незлобивых существ, которые жили (кто знает, может быть, и живут?) на дне речных водоемов.
БОРЬБА МЫШЕЙ
В одной деревушке жил злой богач и жили бедные старик и старуха. Богач давал крестьянам деньги в рост, богател, а старики еле сводили концы с концами.
Как-то заметили они, что низ у их хижины прохудился, и решили пойти в лес, нарезать там дерна, чтобы обложить к зиме стены.
Вошли они в лес, отыскали полянку, где росла крепкая трава, нарезали дерна, сложили его в два мешка, взвалили мешки на спины и уже совсем было собрались возвращаться, как вдруг услышали писк, возню и слабые вскрики.
Подкрались они, выглянули из-за кустов и увидели двух мышей — толстую и тонкую, — которые боролись. Они боролись по всем правилам борьбы сумо, и даже поясницы их были обвязаны вместо поясов какими-то тряпочками. Мыши держали друг друга за пояса, делали подножки и подсечки, и все это было бы очень занятно, но побеждала все время, конечно, толстая мышь, и это понятно, так как в борьбе сумо всегда побеждает тот, кто сильнее и тяжелее.
Когда мыши кончили бороться и ушли, старик сказал:
— Слушай, старуха, а ведь я узнал мышей. Та, что тоньше, живет в нашем доме, а та, что толще, — в доме нашего деревенского богача. Конечно, куда там нашей мышке тягаться с нею!
— Мне жаль ее, — ответила старуха. — Знаешь что, приготовлю-ка я ей сегодня две рисовые лепешки. Все-таки, хоть она и живет под полом, она живет в нашем доме.
Так она и поступила. И хотя еды в доме было совсем мало, она стала каждое утро готовить и класть на пол для мышки по две лепешки.
Через неделю пошли старики снова в лес насобирать хворосту для печки. Снова очутились около поляны, а когда ушли, на поляну пришли две мышки и снова стали бороться. Но теперь уже победа не давалась так легко толстой.
— Послушай, что с тобой произошло? — удивлялась она. — То я бросала тебя как хотела, а теперь еле-еле справлюсь, а то и проигрываю. Не откроешь ли ты свой секрет?
— Отчего же, — отвечала тонкая мышь (за эти дни она поправилась!), — мои добрые хозяева каждое утро дают мне по две рисовые лепешки. Вот откуда во мне сила!
— Прямо так и дают? — удивилась ее подруга. — А мне все время приходится у своего хозяина воровать да посматривать — того и гляди, придавит хвост мышеловкой или поймает кошка. Послушай, а что, если и я стану приходить к тебе по утрам?
— Ну, это не так просто, — отвечала тонкая мышь. — Мои хозяева бедняки, и для того чтобы кормить нас двоих, им нужны будут деньги. Если сможешь принести несколько монет, приходи.
— У моего все ящики набиты деньгами. Правда, он пересчитывает их каждый день, но я как-нибудь это улажу.
Можно себе представить удивление бедняков, когда на следующий день они обнаружили на столе у себя золотую монету.
— Вот чудеса! — воскликнула старуха. — Не иначе как это наша мышка нашла где-то в норе. Пойду скорее куплю еды нам и ей.
— Погоди, и я с тобой! — Старик тоже стал собираться.
А в это время по улице толстая мышь волокла целый мешок денег! Ей ни за что бы не донести его, да на помощь выскочила тонкая мышь. И только они уцепились за мешок и двинули его с места, как на улице с воплями и проклятиями показался богач.
— Держите! Вон он мой мешок. Воры!.. — кричал он.
Мыши разбежались, а богач, отняв даже единственную золотую монету у бедняков, поволок мешок с деньгами домой. Боясь, что мыши снова заберутся в дом, он заколотил окна и двери и уехал в город, а старик со старухой так и остались жить в деревне.
— Знаешь что, — сказала старуха мужу, — все равно в доме у нас всего мало, не разорит нас вторая мышь. Пускай живут обе!
— Надо им сшить красные пояса фундоси, как у настоящих борцов, — сказал старик.
На том и поладили, и теперь, хотя они по-прежнему живут бедно, каждый вечер старик со старухой, смеясь, смотрят, как на полу посреди хижины борются две мыши, и жизнь кажется им не такой тяжелой.
КВАТ И ПАУЧОК МАРАВА
Когда мужчины Вануа-Леву отправились на остров Гауа менять раковины, Кват был еще мальчиком.
Лодки стояли на воде, готовые к отплытию.
— И кто будет нас кормить? Кто будет ловить рыбу и стрелять летучих собак? — спросили женщины вождя.
— Вот кто! — ответил вождь и положил руку на голову Квата.
Лодки уплыли, и Кват понял, что теперь ему надо рассчитывать только на свои силы. Первым делом он решил сделать себе лодку. Пошел в лес, выбрал казуарину потолще, свалил ее раковинным топором и стал выдалбливать сердцевину. Стучит топором, поет песню. До вечера не управился, ушел. Приходит утром, а дерево — цело и стоит на прежнем месте! Снова повалил его Кват, приходит на другое утро — опять кто-то поставил дерево.
Удивился он: в чем дело? В третий раз свалил дерево, обкорнал, выдолбил. Потом выбрал одну щепочку, отнес ее в сторону, стал маленьким-маленьким, под щепочку залез и ждет.
Вдруг видит Кват — вспучилась земля, вылез из нее паучок Марава. Обернулся старичком, собрал щепки, вложил их в ствол, приделал ветки, обхватил дерево, поднатужился и поставил на прежнее место. Обошел вокруг, языком от удовольствия прищелкнул, стал петь и даже слегка танцевать. Потом остановился, присмотрелся к стволу. Одной щепочки на месте нет! Стал старичок ее искать. Нашел. Только за ней нагнулся, а Кват из-под щепочки выскочил — как замахнется топором! Испугался Марава.
— Не убивай меня, Кват, — молит. — Сделаю я тебе лодку.
Обернулся снова в паучка, и побежал по лесу. Нашел на берегу моря сухую колоду, выцарапал сердцевину. Поставил балансир, мачту, сплел из паутины веревки и парус. Снова превратился в старичка и говорит:
— Вот тебе лодка, Кват!
Столкнул Кват лодку на воду, сел в нее и поплыл на соседний остров охотиться на летучих собак. Подплывает, видит — движется над верхушками пальм голова злого великана — вуи. Страшный великан — лицо и грудь раскрашены белыми полосами, в волосах сучки и перья птиц. Спрятался Кват за скалу, дождался, когда вуи ушел, взял лук и стрелы, пошел в лес. Настрелял летучих собак. Вдруг слышит треск и гром: снова идет вуи.
Не растерялся Кват, подпрыгнул и зацепился ногами за ветку. Висит вниз головой среди летучих собак. Вуи его не заметил, прошел мимо. Кват с добычей поплыл обратно на Вануа-Леву. Плывет под парусом, веслом рулит, песню поет.
Обрадовались женщины еде.
В другой раз поплыл Кват ловить рыбу. Закинул сеть, вытащил несколько рыб. Закинул во второй раз, видит — плывет к нему большая акула. Подплыла и говорит:
— Не бойся меня, Кват! Выпусти рыб, которых поймал, — они мои родственники. А за это я подарю тебе сладкий картофель, который можно печь на огне.
Выпустил Кват рыб. Смотрит — а на том месте, где только что была акула, плавает картофельный клубень. Поднял его из воды и поплыл домой.
Дома на берегу голодные женщины и дети. Понурив голову прошел мимо них Кват. Делать нечего. Отправился в лес, выжег кусок поляны, вскопал острой палкой землю, посадил клубень. Выросло на поле много сладкого картофеля — батата, собрал его Кват в кучу и ушел в деревню за женщинами.
А великан вуи в это время решил навестить Вануа-Леву. Перешел по морю на остров, вошел в лес, увидел кучу картофеля и заплясал от радости.
Потом вспомнил про людей, вырыл яму, закрыл ее своим плащом, спрятался и стал ждать. А Кват уже ведет женщин на поле. Шли они, шли и провалились. Сидят в яме, а вуи наверху хохочет. Взял тогда Кват лук и пустил стрелу из ямы. Попала стрела в дерево. Пустил вторую. Попала вторая стрела в первую. Стрела за стрелой — получилась цепочка из стрел. Свесилась цепочка в яму, Кват ухватился за нее и вылез. За ним женщины. Убежали они от вуи, а Кват с полдороги вернулся, спрятался за кустом и смотрит — что делает вуи? А тот собирает в мешок картофель.
Вдруг зашевелились листья на земле, вылезает из них паучок Марава.
— Я все видел, — говорит. — Давай накажем вуи!
Стал он бегать поверх ямы, затянул ее паутиной, а Кват сверху на паутину набросал листьев. Потом встал на краю ямы и стал вуи дразнить. Кинулся великан на дерзкого мальчика, наступил на листья, как рухнет в яму! Упал и от испуга превратился в камень. До сих пор на Вануа-Леву торчит из земли каменный исполин.
А женщины деревни испекли картофель в горячей золе, надели праздничные наряды, сели у моря и стали терпеливо ждать.
Видит Марава, не получается без мужчин праздник. Полез на небо. Лезет, за собой паутинку тянет. Ухватился Кват за паутинку и тоже полез. Забрались они с Маравой на облако, а оттуда все море видно. Плывет по морю флот — возвращаются мужчины.
Вышли они на берег. Начался праздник. Все танцуют и поют. А Кват сел в лодку.
— Ты куда? — спрашивает его вождь.
— На другие острова. Хочу подарить людям сладкий картофель и поучиться у них. Я еще вернусь!
И уплыл.
ПОЧЕМУ В СТРАНЕ МАОРИ ТАК МНОГО ГЕЙЗЕРОВ
На острове Гаваики, посреди Великого Океана, жил рыбак по имени Купе. Однажды он вышел на своей маленькой лодке в море ловить быстрых рыб. Не успел он забросить снасть, как кто-то дернул крючок, а когда Купе вытащил веревку, то увидел, что крючок пуст: кто-то украл приманку. Раз за разом закидывал Купе снасть, и каждый раз кто-то невидимый срывал наживку. Наконец таинственный зверь ухватил крючок и потащил за собой лодку.
Он тащил ее, постепенно всплывая. Вот наконец заволновалась вода, и на поверхности показалась розовая блестящая спина, огромные, как обкатанные прибоем валуны, глаза и десять вытянутых вперед щупалец.
Кальмар! Огромный кальмар увлекал лодку Купе. Несколько дней и ночей тащил он ее, пока на горизонте не встало белое длинное облако. Здесь кальмар отпустил крючок, а Купе, всмотревшись, понял, что это не облако, а большой остров. Он подплыл к нему и увидел на берегу огромные сосны, увидел, что между ними расхаживают бескрылые птицы высотой с дом, а по песку у самой воды бегают многочисленные ящерицы.
Купе повернул лодку назад и вернулся на Гаваики, а землю, про которую он рассказал, люди назвали Ао-Теа-Роа — Длинное Белое Облако.
Шло время, но люди не забывали рассказ Купе. И вот наконец несколько племен решили уплыть на юг, чтобы поселиться на новой земле.
Нгаторо был великим вождем, он жил на Гавайки со своей сестрой Куиваи, но когда его племя стало собираться в путешествие, он простился с сестрой, которую очень любил, сел в лодку и, приказав кормчему опустить в воду рулевое весло, отправился в путь.
Долго плыли лодки по океану, свирепые ветры, которые насылали на них злые демоны-понатури, то и дело разъединяли их, немало лодок перевернулось и людей пришлось брать на оставшиеся. Но наконец из-за горизонта поднялась земля, легкая и длинная, как белое облако.
— Ао-Теа-Роа! — сказали мудрецы, и Нгаторо, поднявшись во весь рост и посмотрев на облако, сказал:
— Ао-Теа-Роа!
Это был остров, который открыл когда-то рыбак Купе. Люди вышли на берег, построили дома, вскопали огороды и стали жить. Себя они стали называть маори.
Нелегко пришлось людям Нгаторо на новой земле. С удивлением смотрели они, как зимой на вершины гор ложится белый нетающий дождь, как желтеют под порывами холодного южного ветра листья кустарника, как прячутся в холодные месяцы в норы ящерицы. Здесь люди научились ткать себе теплую одежду и строить теплые дома. Они охотились на огромных птиц моа, таких огромных, что каждая птица могла ударом ноги убить сразу двух мужчин. И еще они научились выходить на лодках в океан и убивать отставших от стаи ослабевших китов.
Нгаторо был очень любознателен. Часто задумывался он, глядя на белые вершины гор: что это покрывает их? Почему белые пятна в холодные месяцы увеличиваются и опускаются до середины склонов, а летом уменьшаются, поднимаются вверх и исчезают совсем?
И он решил отправиться один на вершину самой большой горы, которую называл Тонгариро.
Вместе с отрядом воинов он долго шел холмами, пока не достиг подножия горы.
— Оставайтесь здесь, — приказал он спутникам. — Дальше я пойду один. Не знаю, вернусь ли живым, но если вы хотите остаться невредимыми, запомните хорошенько: не прикасайтесь к пище до тех пор, пока я не вернусь к вам. Это придаст мне сил. Когда я вернусь, тогда мы устроим пир и воздадим хвалу богам, которые помогают настойчивым и верным, а я расскажу вам, что увидел на горе.
С этими словами он оставил спутников и пошел один вверх по склону. Сперва он миновал зеленый лес, который рос у подножия и где громко распевали птицы, потом прошел кусты, среди которых стрекотали цикады и ползали по веткам муравьи-попокоруа, потом преодолел прохладные травянистые луга, в которых даже насекомые уже встречались редко и наконец вступил в царство голых камней. Отвесные скалы вели его все выше и выше, холод сковал руки и ноги, а на тропинке появились удивительные прозрачные куски твердой, как камень, воды. Далее он вступил на склон, покрытый холодным белым пухом, с удивлением зачерпнул его ладонью и ужаснулся, видя, что он тоже превратился в воду. Прозрачное облако от дыхания человека повисло в воздухе, ледяные пальцы мороза стиснули сердце вождя, но он упрямо лез все выше и выше. Наконец, когда казалось, последние силы уже оставляют его, скалы, между которых он карабкался, расступились и он оказался на вершине. Обессиленный вождь опустился на снег.
А в это время далеко внизу, в теплой зеленой долине, спутники его томились в ожидании.
— Нгаторо, конечно, давно погиб, — рассуждали они. — Не ждать же вечно. А голод так терзает наши желудки. Давайте поедим!
И они разожгли костры, чтобы приготовить пищу. Но стоило им начать есть, как мороз вонзил ледяные когти в самое сердце Нгаторо. Чувствуя приближение смерти, он воззвал к далекой сестре:
— О Куиваи! Меня уносит ледяной южный ветер. Скорее на помощь! Пришли огонь, чтобы согреть меня.
И далеко на тропическом острове Гаваики сестра услышала призыв брата. Она тут же позвала на помощь духов огня, и те, погрузившись в землю, понеслись к далекому острову, где умирал Нгаторо. По пути они то и дело высовывали головы, чтобы посмотреть, правильно ли держат путь. И там, где они показывались, каждый раз вспучивалось дно океана и над волнами возникал остров с огнедышащей горой посередине. Домчавшись до Ао-Теа-Роа, духи стали выныривать то в одном озере, то в другом, и посреди озер поднимались горячие фонтаны — гейзеры. Наконец они достигли Тонгариро, повернули вверх и с быстротой молнии помчались сквозь гору к самой вершине, где лежал полумертвый Нгаторо. Подземный жар отогрел и оживил вождя, кровь снова заструилась по его жилам, сердце забилось, руки и ноги обрели силу. Он вскочил и отбежал от кратера, который образовался рядом с тем местом, где он лежал и где духи огня вырвались наружу. Внутри кратера уже клокотала огненная лава, и удушливый дым желтым столбом поднимался над горой. Так Тонгариро стал вулканом.
Что касается Нгаторо, то он благополучно спустился с горы, ни слова не сказал своим спутникам и, став во главе маленького отряда, отправился назад в селение.
Так маори узнали, что такое снег, и вот почему на острове теперь так много горячих гейзеров.
СКАЗАНИЕ О СИТЕ, РАМЕ И ЛЕТАЮЩЕЙ ОБЕЗЬЯНЕ ХАНУМАНЕ
Предисловие
РАМА И СИТА
— Я хочу посмотреть ту руку, что лежит у тебя в доме, — сказал незнакомец, и она, не в силах противиться, молча впустила его.
— Это моя рука, — печально сказал мужчина. — Отдай ее мне.
— Увы! — воскликнула женщина. — Но что вы будете делать с ней? Ведь она отрезана, и это — навсегда.
Не говоря ни слова, незнакомец вытащил из-под полы баночку с какой-то мазью, смазал ею руку, приложил ее, и она не только сразу приросла, но и начала на глазах у пораженной женщины двигаться.
— Случилось несчастье, в котором никто не виноват, — сказал мужчина. — Мне всего лишь хотелось посмотреть, как вы, люди, живете в этих пестро раскрашенных деревянных коробках без воды и что едите, если вокруг вас не плавают рыбы. А тебе вовсе не хотелось уродовать меня. Ведь так?
— Конечно нет, я только защищалась, — сказала женщина. — Мне жаль.
— Я вижу, ты добрая, а доброта должна всегда вознаграждаться. Возьми эту мазь, она волшебная. Исцеляй людей, и пусть между моим племенем и вашим никогда больше не будет недоразумений.
С этими словами он отдал баночку, повернулся и пошел к выходу. Сойдя с крыльца, направился по траве, с которой утренняя роса уже смыла следы крови, к реке, остановился на берегу, поднял руки, прошептал какие-то слова. И тогда изумленная женщина, которая наблюдала за ним из окна, увидела, как он уменьшается, как его плащ превращается в панцирь, а руки и ноги в кривые лапы. Каппа — речной мальчик постоял на берегу и, не оглянувшись, бросился в воду…
Так человек однажды разговаривал с каппой. И вот почему именно жители острова Кюсю первыми научились делать мазь, которая лечит раны. Эту мазь они до сих пор называют «каппа-но-миояку» (волшебное лекарство каппа). В старые времена там же был обычай коротко стричь мальчиков и выбривать им макушки. Эту прическу называли «о-каппа» (достойный каппа), но теперь эта мода отошла, и мальчишки Кюсю бегают стриженые, как все маленькие японцы. И только в сказках люди островов еще нет-нет да вспомнят причудливых незлобивых существ, которые жили (кто знает, может быть, и живут?) на дне речных водоемов.
БОРЬБА МЫШЕЙ
(Япония)
В одной деревушке жил злой богач и жили бедные старик и старуха. Богач давал крестьянам деньги в рост, богател, а старики еле сводили концы с концами.
Как-то заметили они, что низ у их хижины прохудился, и решили пойти в лес, нарезать там дерна, чтобы обложить к зиме стены.
Вошли они в лес, отыскали полянку, где росла крепкая трава, нарезали дерна, сложили его в два мешка, взвалили мешки на спины и уже совсем было собрались возвращаться, как вдруг услышали писк, возню и слабые вскрики.
Подкрались они, выглянули из-за кустов и увидели двух мышей — толстую и тонкую, — которые боролись. Они боролись по всем правилам борьбы сумо, и даже поясницы их были обвязаны вместо поясов какими-то тряпочками. Мыши держали друг друга за пояса, делали подножки и подсечки, и все это было бы очень занятно, но побеждала все время, конечно, толстая мышь, и это понятно, так как в борьбе сумо всегда побеждает тот, кто сильнее и тяжелее.
Когда мыши кончили бороться и ушли, старик сказал:
— Слушай, старуха, а ведь я узнал мышей. Та, что тоньше, живет в нашем доме, а та, что толще, — в доме нашего деревенского богача. Конечно, куда там нашей мышке тягаться с нею!
— Мне жаль ее, — ответила старуха. — Знаешь что, приготовлю-ка я ей сегодня две рисовые лепешки. Все-таки, хоть она и живет под полом, она живет в нашем доме.
Так она и поступила. И хотя еды в доме было совсем мало, она стала каждое утро готовить и класть на пол для мышки по две лепешки.
Через неделю пошли старики снова в лес насобирать хворосту для печки. Снова очутились около поляны, а когда ушли, на поляну пришли две мышки и снова стали бороться. Но теперь уже победа не давалась так легко толстой.
— Послушай, что с тобой произошло? — удивлялась она. — То я бросала тебя как хотела, а теперь еле-еле справлюсь, а то и проигрываю. Не откроешь ли ты свой секрет?
— Отчего же, — отвечала тонкая мышь (за эти дни она поправилась!), — мои добрые хозяева каждое утро дают мне по две рисовые лепешки. Вот откуда во мне сила!
— Прямо так и дают? — удивилась ее подруга. — А мне все время приходится у своего хозяина воровать да посматривать — того и гляди, придавит хвост мышеловкой или поймает кошка. Послушай, а что, если и я стану приходить к тебе по утрам?
— Ну, это не так просто, — отвечала тонкая мышь. — Мои хозяева бедняки, и для того чтобы кормить нас двоих, им нужны будут деньги. Если сможешь принести несколько монет, приходи.
— У моего все ящики набиты деньгами. Правда, он пересчитывает их каждый день, но я как-нибудь это улажу.
Можно себе представить удивление бедняков, когда на следующий день они обнаружили на столе у себя золотую монету.
— Вот чудеса! — воскликнула старуха. — Не иначе как это наша мышка нашла где-то в норе. Пойду скорее куплю еды нам и ей.
— Погоди, и я с тобой! — Старик тоже стал собираться.
А в это время по улице толстая мышь волокла целый мешок денег! Ей ни за что бы не донести его, да на помощь выскочила тонкая мышь. И только они уцепились за мешок и двинули его с места, как на улице с воплями и проклятиями показался богач.
— Держите! Вон он мой мешок. Воры!.. — кричал он.
Мыши разбежались, а богач, отняв даже единственную золотую монету у бедняков, поволок мешок с деньгами домой. Боясь, что мыши снова заберутся в дом, он заколотил окна и двери и уехал в город, а старик со старухой так и остались жить в деревне.
— Знаешь что, — сказала старуха мужу, — все равно в доме у нас всего мало, не разорит нас вторая мышь. Пускай живут обе!
— Надо им сшить красные пояса фундоси, как у настоящих борцов, — сказал старик.
На том и поладили, и теперь, хотя они по-прежнему живут бедно, каждый вечер старик со старухой, смеясь, смотрят, как на полу посреди хижины борются две мыши, и жизнь кажется им не такой тяжелой.
КВАТ И ПАУЧОК МАРАВА
(Океания, острова Банкса)
Когда мужчины Вануа-Леву отправились на остров Гауа менять раковины, Кват был еще мальчиком.
Лодки стояли на воде, готовые к отплытию.
— И кто будет нас кормить? Кто будет ловить рыбу и стрелять летучих собак? — спросили женщины вождя.
— Вот кто! — ответил вождь и положил руку на голову Квата.
Лодки уплыли, и Кват понял, что теперь ему надо рассчитывать только на свои силы. Первым делом он решил сделать себе лодку. Пошел в лес, выбрал казуарину потолще, свалил ее раковинным топором и стал выдалбливать сердцевину. Стучит топором, поет песню. До вечера не управился, ушел. Приходит утром, а дерево — цело и стоит на прежнем месте! Снова повалил его Кват, приходит на другое утро — опять кто-то поставил дерево.
Удивился он: в чем дело? В третий раз свалил дерево, обкорнал, выдолбил. Потом выбрал одну щепочку, отнес ее в сторону, стал маленьким-маленьким, под щепочку залез и ждет.
Вдруг видит Кват — вспучилась земля, вылез из нее паучок Марава. Обернулся старичком, собрал щепки, вложил их в ствол, приделал ветки, обхватил дерево, поднатужился и поставил на прежнее место. Обошел вокруг, языком от удовольствия прищелкнул, стал петь и даже слегка танцевать. Потом остановился, присмотрелся к стволу. Одной щепочки на месте нет! Стал старичок ее искать. Нашел. Только за ней нагнулся, а Кват из-под щепочки выскочил — как замахнется топором! Испугался Марава.
— Не убивай меня, Кват, — молит. — Сделаю я тебе лодку.
Обернулся снова в паучка, и побежал по лесу. Нашел на берегу моря сухую колоду, выцарапал сердцевину. Поставил балансир, мачту, сплел из паутины веревки и парус. Снова превратился в старичка и говорит:
— Вот тебе лодка, Кват!
Столкнул Кват лодку на воду, сел в нее и поплыл на соседний остров охотиться на летучих собак. Подплывает, видит — движется над верхушками пальм голова злого великана — вуи. Страшный великан — лицо и грудь раскрашены белыми полосами, в волосах сучки и перья птиц. Спрятался Кват за скалу, дождался, когда вуи ушел, взял лук и стрелы, пошел в лес. Настрелял летучих собак. Вдруг слышит треск и гром: снова идет вуи.
Не растерялся Кват, подпрыгнул и зацепился ногами за ветку. Висит вниз головой среди летучих собак. Вуи его не заметил, прошел мимо. Кват с добычей поплыл обратно на Вануа-Леву. Плывет под парусом, веслом рулит, песню поет.
Обрадовались женщины еде.
В другой раз поплыл Кват ловить рыбу. Закинул сеть, вытащил несколько рыб. Закинул во второй раз, видит — плывет к нему большая акула. Подплыла и говорит:
— Не бойся меня, Кват! Выпусти рыб, которых поймал, — они мои родственники. А за это я подарю тебе сладкий картофель, который можно печь на огне.
Выпустил Кват рыб. Смотрит — а на том месте, где только что была акула, плавает картофельный клубень. Поднял его из воды и поплыл домой.
Дома на берегу голодные женщины и дети. Понурив голову прошел мимо них Кват. Делать нечего. Отправился в лес, выжег кусок поляны, вскопал острой палкой землю, посадил клубень. Выросло на поле много сладкого картофеля — батата, собрал его Кват в кучу и ушел в деревню за женщинами.
А великан вуи в это время решил навестить Вануа-Леву. Перешел по морю на остров, вошел в лес, увидел кучу картофеля и заплясал от радости.
Потом вспомнил про людей, вырыл яму, закрыл ее своим плащом, спрятался и стал ждать. А Кват уже ведет женщин на поле. Шли они, шли и провалились. Сидят в яме, а вуи наверху хохочет. Взял тогда Кват лук и пустил стрелу из ямы. Попала стрела в дерево. Пустил вторую. Попала вторая стрела в первую. Стрела за стрелой — получилась цепочка из стрел. Свесилась цепочка в яму, Кват ухватился за нее и вылез. За ним женщины. Убежали они от вуи, а Кват с полдороги вернулся, спрятался за кустом и смотрит — что делает вуи? А тот собирает в мешок картофель.
Вдруг зашевелились листья на земле, вылезает из них паучок Марава.
— Я все видел, — говорит. — Давай накажем вуи!
Стал он бегать поверх ямы, затянул ее паутиной, а Кват сверху на паутину набросал листьев. Потом встал на краю ямы и стал вуи дразнить. Кинулся великан на дерзкого мальчика, наступил на листья, как рухнет в яму! Упал и от испуга превратился в камень. До сих пор на Вануа-Леву торчит из земли каменный исполин.
А женщины деревни испекли картофель в горячей золе, надели праздничные наряды, сели у моря и стали терпеливо ждать.
Видит Марава, не получается без мужчин праздник. Полез на небо. Лезет, за собой паутинку тянет. Ухватился Кват за паутинку и тоже полез. Забрались они с Маравой на облако, а оттуда все море видно. Плывет по морю флот — возвращаются мужчины.
Вышли они на берег. Начался праздник. Все танцуют и поют. А Кват сел в лодку.
— Ты куда? — спрашивает его вождь.
— На другие острова. Хочу подарить людям сладкий картофель и поучиться у них. Я еще вернусь!
И уплыл.
ПОЧЕМУ В СТРАНЕ МАОРИ ТАК МНОГО ГЕЙЗЕРОВ
(Новая Зеландия)
На острове Гаваики, посреди Великого Океана, жил рыбак по имени Купе. Однажды он вышел на своей маленькой лодке в море ловить быстрых рыб. Не успел он забросить снасть, как кто-то дернул крючок, а когда Купе вытащил веревку, то увидел, что крючок пуст: кто-то украл приманку. Раз за разом закидывал Купе снасть, и каждый раз кто-то невидимый срывал наживку. Наконец таинственный зверь ухватил крючок и потащил за собой лодку.
Он тащил ее, постепенно всплывая. Вот наконец заволновалась вода, и на поверхности показалась розовая блестящая спина, огромные, как обкатанные прибоем валуны, глаза и десять вытянутых вперед щупалец.
Кальмар! Огромный кальмар увлекал лодку Купе. Несколько дней и ночей тащил он ее, пока на горизонте не встало белое длинное облако. Здесь кальмар отпустил крючок, а Купе, всмотревшись, понял, что это не облако, а большой остров. Он подплыл к нему и увидел на берегу огромные сосны, увидел, что между ними расхаживают бескрылые птицы высотой с дом, а по песку у самой воды бегают многочисленные ящерицы.
Купе повернул лодку назад и вернулся на Гаваики, а землю, про которую он рассказал, люди назвали Ао-Теа-Роа — Длинное Белое Облако.
Шло время, но люди не забывали рассказ Купе. И вот наконец несколько племен решили уплыть на юг, чтобы поселиться на новой земле.
Нгаторо был великим вождем, он жил на Гавайки со своей сестрой Куиваи, но когда его племя стало собираться в путешествие, он простился с сестрой, которую очень любил, сел в лодку и, приказав кормчему опустить в воду рулевое весло, отправился в путь.
Долго плыли лодки по океану, свирепые ветры, которые насылали на них злые демоны-понатури, то и дело разъединяли их, немало лодок перевернулось и людей пришлось брать на оставшиеся. Но наконец из-за горизонта поднялась земля, легкая и длинная, как белое облако.
— Ао-Теа-Роа! — сказали мудрецы, и Нгаторо, поднявшись во весь рост и посмотрев на облако, сказал:
— Ао-Теа-Роа!
Это был остров, который открыл когда-то рыбак Купе. Люди вышли на берег, построили дома, вскопали огороды и стали жить. Себя они стали называть маори.
Нелегко пришлось людям Нгаторо на новой земле. С удивлением смотрели они, как зимой на вершины гор ложится белый нетающий дождь, как желтеют под порывами холодного южного ветра листья кустарника, как прячутся в холодные месяцы в норы ящерицы. Здесь люди научились ткать себе теплую одежду и строить теплые дома. Они охотились на огромных птиц моа, таких огромных, что каждая птица могла ударом ноги убить сразу двух мужчин. И еще они научились выходить на лодках в океан и убивать отставших от стаи ослабевших китов.
Нгаторо был очень любознателен. Часто задумывался он, глядя на белые вершины гор: что это покрывает их? Почему белые пятна в холодные месяцы увеличиваются и опускаются до середины склонов, а летом уменьшаются, поднимаются вверх и исчезают совсем?
И он решил отправиться один на вершину самой большой горы, которую называл Тонгариро.
Вместе с отрядом воинов он долго шел холмами, пока не достиг подножия горы.
— Оставайтесь здесь, — приказал он спутникам. — Дальше я пойду один. Не знаю, вернусь ли живым, но если вы хотите остаться невредимыми, запомните хорошенько: не прикасайтесь к пище до тех пор, пока я не вернусь к вам. Это придаст мне сил. Когда я вернусь, тогда мы устроим пир и воздадим хвалу богам, которые помогают настойчивым и верным, а я расскажу вам, что увидел на горе.
С этими словами он оставил спутников и пошел один вверх по склону. Сперва он миновал зеленый лес, который рос у подножия и где громко распевали птицы, потом прошел кусты, среди которых стрекотали цикады и ползали по веткам муравьи-попокоруа, потом преодолел прохладные травянистые луга, в которых даже насекомые уже встречались редко и наконец вступил в царство голых камней. Отвесные скалы вели его все выше и выше, холод сковал руки и ноги, а на тропинке появились удивительные прозрачные куски твердой, как камень, воды. Далее он вступил на склон, покрытый холодным белым пухом, с удивлением зачерпнул его ладонью и ужаснулся, видя, что он тоже превратился в воду. Прозрачное облако от дыхания человека повисло в воздухе, ледяные пальцы мороза стиснули сердце вождя, но он упрямо лез все выше и выше. Наконец, когда казалось, последние силы уже оставляют его, скалы, между которых он карабкался, расступились и он оказался на вершине. Обессиленный вождь опустился на снег.
А в это время далеко внизу, в теплой зеленой долине, спутники его томились в ожидании.
— Нгаторо, конечно, давно погиб, — рассуждали они. — Не ждать же вечно. А голод так терзает наши желудки. Давайте поедим!
И они разожгли костры, чтобы приготовить пищу. Но стоило им начать есть, как мороз вонзил ледяные когти в самое сердце Нгаторо. Чувствуя приближение смерти, он воззвал к далекой сестре:
— О Куиваи! Меня уносит ледяной южный ветер. Скорее на помощь! Пришли огонь, чтобы согреть меня.
И далеко на тропическом острове Гаваики сестра услышала призыв брата. Она тут же позвала на помощь духов огня, и те, погрузившись в землю, понеслись к далекому острову, где умирал Нгаторо. По пути они то и дело высовывали головы, чтобы посмотреть, правильно ли держат путь. И там, где они показывались, каждый раз вспучивалось дно океана и над волнами возникал остров с огнедышащей горой посередине. Домчавшись до Ао-Теа-Роа, духи стали выныривать то в одном озере, то в другом, и посреди озер поднимались горячие фонтаны — гейзеры. Наконец они достигли Тонгариро, повернули вверх и с быстротой молнии помчались сквозь гору к самой вершине, где лежал полумертвый Нгаторо. Подземный жар отогрел и оживил вождя, кровь снова заструилась по его жилам, сердце забилось, руки и ноги обрели силу. Он вскочил и отбежал от кратера, который образовался рядом с тем местом, где он лежал и где духи огня вырвались наружу. Внутри кратера уже клокотала огненная лава, и удушливый дым желтым столбом поднимался над горой. Так Тонгариро стал вулканом.
Что касается Нгаторо, то он благополучно спустился с горы, ни слова не сказал своим спутникам и, став во главе маленького отряда, отправился назад в селение.
Так маори узнали, что такое снег, и вот почему на острове теперь так много горячих гейзеров.
СКАЗАНИЕ О СИТЕ, РАМЕ И ЛЕТАЮЩЕЙ ОБЕЗЬЯНЕ ХАНУМАНЕ
Предисловие
В далекой и теплой стране Индии есть шумный город Мадрас. Очень может быть, мой юный читатель, что, когда ты вырастешь, ты приедешь в этот город. И тогда, как все приезжающие, ты обязательно пойдешь на берег океана, где увидишь большие неторопливые волны и редкий лес из деревьев, которые называют казуаринами. Они очень похожи на наши сосны, только иголки у них длинные, гораздо длиннее сосновых. Еще ты увидишь здесь песок, который тысячелетиями выбрасывают на берег волны.
Так вот, если идти по этому песку много дней, ты придешь на самый край Индии и увидишь зеленые острова. Небольшие, низкие, они цепочкой уходят от берега в океан и упираются в большую гористую землю — Ланку.
То, что острова идут один за другим, и то, что по ним не так уж трудно перебраться на Ланку, делает их похожими на огромный разрушенный мост.
А если ты спросишь индийцев, которые живут здесь на берегу океана в городах Тутикорин и Мандапам, как появились эти острова, они ответят:
— Это и впрямь остатки моста. Да, да, остатки моста, который построил когда-то Рама. Он построил его для того, чтобы покорить Ланку. Это был великий и трудный поход. Такой великий, что память о нем не изгладится никогда!
Так ты впервые услышишь имя Рамы. И если потом, путешествуя по стране, начнешь расспрашивать, кто же такой был Рама, то убедишься, что во всей Индии нет ни одного мужчины, ни одной женщины, ни одного ребенка, кто не знал бы сказания о Раме, его жене Сите и их друге обезьяне Ханумане.
Мало того, ты убедишься, что никто во всей Индии (а я добавлю, что и во всех прилегающих к ней странах) не сомневается, что из всех прекрасных жен Сита была самой прекрасной, а из всех друзей Хануман — самым верным и предприимчивым.
Вот почему я считаю своим долгом рассказать тебе их историю.
Я сделаю это, сокращая то, что долго рассказывать, опуская события, способные внушить непреодолимый ужас, и умалчивая о том, что с течением веков перестало считаться успехом или потеряло право именоваться доблестью.
Итак, слушай внимательно.
Так вот, если идти по этому песку много дней, ты придешь на самый край Индии и увидишь зеленые острова. Небольшие, низкие, они цепочкой уходят от берега в океан и упираются в большую гористую землю — Ланку.
То, что острова идут один за другим, и то, что по ним не так уж трудно перебраться на Ланку, делает их похожими на огромный разрушенный мост.
А если ты спросишь индийцев, которые живут здесь на берегу океана в городах Тутикорин и Мандапам, как появились эти острова, они ответят:
— Это и впрямь остатки моста. Да, да, остатки моста, который построил когда-то Рама. Он построил его для того, чтобы покорить Ланку. Это был великий и трудный поход. Такой великий, что память о нем не изгладится никогда!
Так ты впервые услышишь имя Рамы. И если потом, путешествуя по стране, начнешь расспрашивать, кто же такой был Рама, то убедишься, что во всей Индии нет ни одного мужчины, ни одной женщины, ни одного ребенка, кто не знал бы сказания о Раме, его жене Сите и их друге обезьяне Ханумане.
Мало того, ты убедишься, что никто во всей Индии (а я добавлю, что и во всех прилегающих к ней странах) не сомневается, что из всех прекрасных жен Сита была самой прекрасной, а из всех друзей Хануман — самым верным и предприимчивым.
Вот почему я считаю своим долгом рассказать тебе их историю.
Я сделаю это, сокращая то, что долго рассказывать, опуская события, способные внушить непреодолимый ужас, и умалчивая о том, что с течением веков перестало считаться успехом или потеряло право именоваться доблестью.
Итак, слушай внимательно.
РАМА И СИТА
Давным-давно в Индии жил могущественный царь — раджа. Он правил богатым и сильным государством, столицей которого был город Айодхья. У царя было несколько жен и несколько сыновей. Самого старшего сына звали Рама, одного из младших — Лакшмана.
Братья очень любили друг друга.
Случилось однажды Раме быть в столице соседнего государства. Проезжая мимо дворца тамошнего раджи, он увидел в одном из окон девушку необычайной красоты.
— Кто это? — спросил Рама торговок, которые сидели у дворцовых ворот.
— Это Сита, дочь нашего правителя! — ответили те.
Рама повернул коня, чтобы еще раз взглянуть на девушку, но, когда снова очутился под окном, оно уже было плотно закрыто.
Вернувшись в Айодхью, он рассказал об этой встрече брату.
— Ты знаешь, я полюбил ее с первого взгляда, — признался он. — Что делать, Лакшмана? Может быть, рассказать обо всем отцу и матери? Или — нет, мужчине пристало умение ждать…
На том и сошлись.
И вот вскоре отец Ситы решил, что настало время выдавать дочь замуж.
А в те далекие времена в Индии был обычай — сваямвар, по которому, для того чтобы невеста могла выбрать себе жениха, в ее честь назначались состязания. На них съезжались юноши, они соревновались в стрельбе из лука, в борьбе, в метании копья. Победителю, если, конечно, он был ей по душе, невеста надевала на шею венок —это был знак: она согласна стать его женой.
Как только эта весть достигла Айодхьи, Рама и Лакшмана стали собираться в путь. В назначенный день рано утром они уже въезжали на колесницах в город, где жила Сита. Здесь все кипело: повсюду развевались пестрые флаги, играла музыка, над очагами, где разогревались кушанья, вились сладкие дымки. По улицам то и дело катили украшенные цветами колесницы. С главной площади доносился нетерпеливый гул толпы.
— Как бы нам не опоздать! Поторопим коней! — крикнул Лакшмана.
Они въехали на городскую площадь. Тут все уже было готово к состязанию: в беседке, украшенной цветами, сидели Сита и ее отец, напротив них стояли кучкой приехавшие со всех концов Индии женихи. Толпа запрудила окрестные улицы.
Загремели и смолкли барабаны. Царь встал и сделал знак, требуя тишины.
— Много лет тому назад, — начал он, — за совершенный в честь богов подвиг один из моих предков получил в подарок от всесильного бога Шивы лук. Он был столь тяжел и крепок, что никто никогда не мог ни поднять, ни натянуть его. Сегодня этот лук будет вынесен на площадь. Тот, кто сможет согнуть его, станет мужем моей дочери. Я сказал!
С этими словами царь кивнул слугам. Те бросились во дворец и вскоре вернулись, сгибаясь под тяжестью необычной ноши. Увидев, сколь велик лук и как толста его тетива, некоторые женихи приуныли.
Слуги с трудом дотащили лук до середины площади, положили на землю и удалились.
И тогда к нему один за другим стали подходить женихи.
Сначала силу пробовали самые молодые. Они смело приближались к луку, брались за него, напрягали мышцы, пот струился по их лицам, но никто не смог даже на палец оторвать древко от земли.
Затем выступили женихи постарше. Это были настоящие богатыри. Они неторопливо выходили на середину площади, гордясь своим ростом, силой рук и прежними подвигами. Некоторым из них удавалось чуть-чуть приподнять конец древка и даже ухватиться за тетиву, но… лук снова падал, а тетива оставалась недвижимой.
И вдруг в толпе раздался ропот.
Из шеренги женихов вышел чернобородый воин. Его глаза горели жестоким огнем. Он подошел к луку и без видимого усилия приподнял его с земли. Все ахнули, царь привстал с сиденья, а Сита почувствовала, как страх проникает в ее сердце.
— Кто это? — спрашивали друг у друга жители города.
Воин упер конец лука в землю, ухватился одной рукой за древко, ладонь другой наложил на тетиву. Толстые кривые пальцы впились в нее, мышцы рук напряглись и стали похожи на камни. Тетива начала медленно оттягиваться.
Среди женихов послышались горестные крики.
— Уж не сам ли это Равана-непобедимый? — заговорили в толпе.
Богатырь напряг все силы. Жилы на его лбу вздулись, концы лука начали сближаться. Но… раздался звон, подобный звону сабли, тетива вырвалась из рук, лук распрямился и упал на землю.
И тогда богатырь издал ужасный рев. Он топал ногами и ревел, как раненый слон. Глаза его налились кровью, облик, до того четкий и ясный, стал зыбким. Тело потеряло прежние очертания, вместо одной головы выросли десять, а две руки превратились в двадцать.
— Горе, горе нам! Это и верно Равана, царь ракшасов, демон среди демонов, владыка бродящих ночью, воин, не знающий жалости! — закричали в толпе.
Не успела испуганная Сита разглядеть того, кто чуть было не стал ее мужем, как ракшас поднялся в воздух и исчез, как исчезает столб пыли, развеянный ветром.
И тогда на площадь вышел Рама. Он подошел к луку, медленно поднял его и, разведя могучие плечи, стал натягивать тетиву. Черное, блестящее, тяжелое дерево уступало сильным рукам — тетива все дальше отдалялась от древка, и наконец лук не выдержал: раздался треск, похожий на удар грома, крыши домов задрожали — лук разлетелся пополам.
Крики радости переполнили площадь.
— Он победил! Слава царевичу из Айодхьи! — кричала толпа.
Царь встал, поднял в приветствии руки, а Сита вышла из беседки, приблизилась к Раме и, потупя глаза, надела на его шею венок.
Сыграли свадьбу. Рама вернулся во дворец отца и стал помогать ему править.
Вместе с ним в Айодхью приехала Сита.
Братья очень любили друг друга.
Случилось однажды Раме быть в столице соседнего государства. Проезжая мимо дворца тамошнего раджи, он увидел в одном из окон девушку необычайной красоты.
— Кто это? — спросил Рама торговок, которые сидели у дворцовых ворот.
— Это Сита, дочь нашего правителя! — ответили те.
Рама повернул коня, чтобы еще раз взглянуть на девушку, но, когда снова очутился под окном, оно уже было плотно закрыто.
Вернувшись в Айодхью, он рассказал об этой встрече брату.
— Ты знаешь, я полюбил ее с первого взгляда, — признался он. — Что делать, Лакшмана? Может быть, рассказать обо всем отцу и матери? Или — нет, мужчине пристало умение ждать…
На том и сошлись.
И вот вскоре отец Ситы решил, что настало время выдавать дочь замуж.
А в те далекие времена в Индии был обычай — сваямвар, по которому, для того чтобы невеста могла выбрать себе жениха, в ее честь назначались состязания. На них съезжались юноши, они соревновались в стрельбе из лука, в борьбе, в метании копья. Победителю, если, конечно, он был ей по душе, невеста надевала на шею венок —это был знак: она согласна стать его женой.
Как только эта весть достигла Айодхьи, Рама и Лакшмана стали собираться в путь. В назначенный день рано утром они уже въезжали на колесницах в город, где жила Сита. Здесь все кипело: повсюду развевались пестрые флаги, играла музыка, над очагами, где разогревались кушанья, вились сладкие дымки. По улицам то и дело катили украшенные цветами колесницы. С главной площади доносился нетерпеливый гул толпы.
— Как бы нам не опоздать! Поторопим коней! — крикнул Лакшмана.
Они въехали на городскую площадь. Тут все уже было готово к состязанию: в беседке, украшенной цветами, сидели Сита и ее отец, напротив них стояли кучкой приехавшие со всех концов Индии женихи. Толпа запрудила окрестные улицы.
Загремели и смолкли барабаны. Царь встал и сделал знак, требуя тишины.
— Много лет тому назад, — начал он, — за совершенный в честь богов подвиг один из моих предков получил в подарок от всесильного бога Шивы лук. Он был столь тяжел и крепок, что никто никогда не мог ни поднять, ни натянуть его. Сегодня этот лук будет вынесен на площадь. Тот, кто сможет согнуть его, станет мужем моей дочери. Я сказал!
С этими словами царь кивнул слугам. Те бросились во дворец и вскоре вернулись, сгибаясь под тяжестью необычной ноши. Увидев, сколь велик лук и как толста его тетива, некоторые женихи приуныли.
Слуги с трудом дотащили лук до середины площади, положили на землю и удалились.
И тогда к нему один за другим стали подходить женихи.
Сначала силу пробовали самые молодые. Они смело приближались к луку, брались за него, напрягали мышцы, пот струился по их лицам, но никто не смог даже на палец оторвать древко от земли.
Затем выступили женихи постарше. Это были настоящие богатыри. Они неторопливо выходили на середину площади, гордясь своим ростом, силой рук и прежними подвигами. Некоторым из них удавалось чуть-чуть приподнять конец древка и даже ухватиться за тетиву, но… лук снова падал, а тетива оставалась недвижимой.
И вдруг в толпе раздался ропот.
Из шеренги женихов вышел чернобородый воин. Его глаза горели жестоким огнем. Он подошел к луку и без видимого усилия приподнял его с земли. Все ахнули, царь привстал с сиденья, а Сита почувствовала, как страх проникает в ее сердце.
— Кто это? — спрашивали друг у друга жители города.
Воин упер конец лука в землю, ухватился одной рукой за древко, ладонь другой наложил на тетиву. Толстые кривые пальцы впились в нее, мышцы рук напряглись и стали похожи на камни. Тетива начала медленно оттягиваться.
Среди женихов послышались горестные крики.
— Уж не сам ли это Равана-непобедимый? — заговорили в толпе.
Богатырь напряг все силы. Жилы на его лбу вздулись, концы лука начали сближаться. Но… раздался звон, подобный звону сабли, тетива вырвалась из рук, лук распрямился и упал на землю.
И тогда богатырь издал ужасный рев. Он топал ногами и ревел, как раненый слон. Глаза его налились кровью, облик, до того четкий и ясный, стал зыбким. Тело потеряло прежние очертания, вместо одной головы выросли десять, а две руки превратились в двадцать.
— Горе, горе нам! Это и верно Равана, царь ракшасов, демон среди демонов, владыка бродящих ночью, воин, не знающий жалости! — закричали в толпе.
Не успела испуганная Сита разглядеть того, кто чуть было не стал ее мужем, как ракшас поднялся в воздух и исчез, как исчезает столб пыли, развеянный ветром.
И тогда на площадь вышел Рама. Он подошел к луку, медленно поднял его и, разведя могучие плечи, стал натягивать тетиву. Черное, блестящее, тяжелое дерево уступало сильным рукам — тетива все дальше отдалялась от древка, и наконец лук не выдержал: раздался треск, похожий на удар грома, крыши домов задрожали — лук разлетелся пополам.
Крики радости переполнили площадь.
— Он победил! Слава царевичу из Айодхьи! — кричала толпа.
Царь встал, поднял в приветствии руки, а Сита вышла из беседки, приблизилась к Раме и, потупя глаза, надела на его шею венок.
Сыграли свадьбу. Рама вернулся во дворец отца и стал помогать ему править.
Вместе с ним в Айодхью приехала Сита.