Страница:
Случайно встретив в коридоре учителя истории, Брэкнел поинтересовался, считает ли он Миранду хорошей ученицей.
– Миранду Пэтч? – зардевшись от энтузиазма спросил молодой человек. – Прекрасная ученица, все схватывает на лету. Особенно хорошо она чувствует историческую эпоху королевы Елизаветы и Плантагенетов… И кроме того, она очень живая девочка. Она, несомненно, очень далеко пойдет.
– Хорошо, – ответил мистер Брэкнел, припомнив ту ужасную сцену в своем офисе, когда Миранде было четырнадцать. Он всегда был уверен в том, что этакие повадки Миранда унаследовала от Эми, но после встречи с Бретом Сент-Клэром он засомневался, решив, что эта черта, возможно, досталась ей в наследство от Терри.
– Не могли бы вы написать Миранде характеристику? Девочка собирается поступить в театральную труппу, где она будет обучаться актерскому мастерству. Я являюсь ее опекуном и должен в благоприятном свете представить все бумаги на нее в отдел по детским проблемам.
– Что касается сдачи экзаменов… – начал было молодой человек, вспомнив некоторые замечания по поводу учебы Миранды, высказанные другими преподавателями, и одновременно взвешивая ее шансы на успех. – Да это, пожалуй, тот самый предмет, в котором она наиболее преуспела. Конечно, я сделаю все от меня зависящее. Мне будет очень жаль потерять такую ученицу, но раз…
Таким образом, мистер Брэкнел предстал перед отделом по детским проблемам хорошо вооруженный документами, свидетельствующими о полностью изменившемся в лучшую сторону характере Миранды. Поэтому его совсем не удивили похожие на извинения ответы членов совета по детским проблемам, которые соглашались отпустить Миранду при условии, что Брэкнел будет приглядывать за девочкой до тех пор, пока она не получит свое наследство. И поскольку мнение совета полностью совпало с его собственным, то с этим не возникло никаких проблем.
Однако такой разлуки девочки-близнецы за всю свою жизнь не испытывали ни разу. А поскольку это произошло по инициативе Миранды, то никто не мог повернуть события вспять.
– У меня нет такого чувства, что ты сожгла за собою мосты, – осторожно заметила Мэг. – Если бы мы проявили побольше энергии, то могли бы добиться того, чтобы миссис Пенвит поставила в моей комнате кровать, разрешив тебе жить здесь. Ну а сейчас ты, по крайней мере, свободна.
– Дорогая, я бы не смогла остаться здесь. Старик Брэкнел был совершенно прав, сказав, что я бы просто испортила тебе жизнь.
– Что он тебе сказал? – злобным тоном спросила Мэг.
– Ну, он не совсем так сказал, но именно так подумал. И был недалек от истины. Я бы не смогла привыкнуть здесь жить. Это все равно что жить у Барнсов, с единственной только разницей, что ты не имеешь права даже голоса повысить на Дору Пенвит. – Обняв сестру, Миранда заявила: – Как бы там ни было, все будет замечательно. Даже не верится, что такие изменения в моей жизни произошли благодаря Эми и Теренсу. Это вполне можно назвать знамением судьбы.
Согласившись, Мэг кивнула в ответ. Ведь и на самом деле создавалось впечатление, что кто-то там, на небесах, устраивает благополучную жизнь девочкам на земле. И все же было бы легче перенести все тяготы жизни, если бы им удавалось видеться друг с другом каждый вечер.
Миранда, взглянув на сестру, страстно обняла ее.
– Мэг, я, конечно, эгоистичная тварь! Я так сильно волнуюсь по поводу всего происходящего, что даже не беспокоюсь о том, что мы будем разлучены. – Облокотившись на спинку кресла, она почувствовала, как на глаза навернулись неожиданные слезы. – Ведь ты же будешь пытаться настраиваться на мои мысли?
– Ты имеешь в виду нашу тесную, присущую только близнецам связь? Но я не могу делать это по заказу, сестра. Я настраиваюсь на твои мысли как-то непроизвольно и не так уж часто.
– Я уверена, что ты сможешь это сделать, если постараешься, – сказала Миранда, вскочив с места. Приблизившись к окну, она повернулась спиной к Мэг и начала: – Слушай внимательно мою команду. Сконцентрируй на мне свои мысли. Постарайся разгадать то, о чем я сейчас думаю. – С минуту помолчав, она добавила: – Я собираюсь поразмышлять над одним отдельным предметом, который имеет непосредственную связь с тем, что я вижу из окна. Постарайся разгадать мои мысли.
Но Мэг не обманула такая попытка утешить ее.
– Миранда, я и так вижу, что находится за окном.
– Помолчи. Я начинаю думать.
Подчинившись требованиям сестры, Мэг, закрыв глаза, снова покорно уселась на кровать. В спальне воцарилась тишина, среди которой еще сильнее ощущался запах пыльных занавесок и нафталина. Открыв через некоторое время глаза, Мэг пристально глядя в потолок, удивленным тоном произнесла:
– Я думаю о береге реки, заросшем тимьяном. Услышав такой ответ, Миранда от радости взвизгнула на весь дом. Внизу раздался детский крик, дверь спальни распахнулась и на пороге появилась обеспокоенная Дора Пенвит.
Она увидела танцующую Миранду.
– Все замечательно, миссис Пенвит! Мы обе такие восприимчивые натуры! Мы ведь близнецы! Надеюсь, вам об этом хорошо известно!
Посмотрев на Миранду, Дора в душе благодарила Господа Бога за то, что в этом доме жила одна лишь Мэг, без своей сестры.
– Кто-то сильно визжал, – заметила она.
– Да, это я, – не переставая смеяться, сказала Миранда. – Я смотрела в окно на ваш заросший травой сад. Ведь в нем не растет ничего, кроме тимьяна?
Если бы здесь были Рэна. Барнс или Педди, то они непременно на все голоса начали бы орать и ругаться от злости или от смеха. Дора же, поджав губы, удалилась из комнаты.
Став членом труппы «Третейский судья», Миранда вместе со своими новыми коллегами поселилась в Эксетере на зимней квартире в стоявшем возле реки высоком старом доме, который принадлежал мисс Пак.
Мисс Пак имела телосложение тягловой лошади, и актрисой ее назвать было трудно. Но любовь к театру у нее была не менее сильной, чем у Миранды. В театре она могла выполнять любую работу: мыть зал, чинить костюмы, продавать программки и мороженое. Вот только играть на сцене она не умела так, как положено. Ее родители после своей смерти оставили ей дом в наследство. И тогда она нашла себе в жизни нишу и стала покровительницей актеров. Этот дом теперь отдавался театральной труппе. Ее гостевая книга была исписана именами и фамилиями порой очень известных людей и их комментариями, такими, как: «Лучший из домов», «Всем домам дом». Она с гордостью показывала автографы Жанны де Касалис и Томи Хандлея. В первый же день пребывания в этом доме Миранды мисс Пак устроила ей экскурсию по книге.
– А это ты видишь? – спросила мисс Пак, направляя лупу на сделанную размашистым почерком подпись. – Это автограф, оставленный на память Дональдом Волфитом. А здесь подпись самой Сары.
– Неужели самой Сары Бернар? – возбужденно спросила Миранда.
– А это Этель Бэримор, – заявила мисс Пак, быстро переворачивая страницу.
Восхищенно глядя на склонившееся лошадиное лицо мисс Пак, Миранда спросила:
– И вы со всеми были лично знакомы?
– Со всеми, моя детка, – ответила она. А затем, к великой радости Миранды, она сказала: – Ну а теперь и ты можешь дополнить своим автографом этот длинный список.
Даже если бы Миранда знала, что половина записанных имен было подделкой, ее самолюбию льстило то, что мисс Пак распознала в ней сразу же артистку.
Разумеется, Брет и Олвен тоже поселились в этом высоком доме. Олвен делила спальню со своей тетушкой, в то время как Брет занял огромную спальню, находившуюся за залом. Из окон спальни открывался вид на плотину, лебедей и кафедральный собор, гордо возвышающийся над беспорядочно разбросанными группами домов, выстроенных из песчаника. Миранда много времени провела в стенах этой комнаты, слушая то, как декламируют свои роли Брет и другие актеры. Так она обучалась. Другая молодежь труппы – обоим лет по двадцать – постоянно негодовала по поводу присутствия Миранды на репетициях и упорно оказывала девочке весьма холодный прием. Но Миранду, получившую закалку в доме Барнсов, было трудно чем-то расстроить. Поэтому она не очень-то обращала внимание на этих двух игравших до смешного неестественно артисток. У Миранды была своя собственная кровать, несколько ящиков и гардероб. Кроме того, у нее всегда было много снеди, которой ее угощала мисс Пак в благодарность за то, что девочка помогала ей мыть посуду между репетициями и накрывать стол.
Затем Миранда решила поближе познакомиться с остальными членами труппы.
Двух девушек, вместе с которыми Миранда делила комнату, звали Дженнифер и Джанет. Девушкам нравилось, когда их называли на манер знаменитых кинозвезд – Джоне и Скотт. Но по всему было видно, что карьера кинозвезд для них недосягаема, и они навсегда останутся при своих обычных именах. В труппу входили еще две замужние, сорокалетние артистки. Марджори, которая была замужем за Элиотом, раньше работала в другом театре – она дала ему едкое название «коммерческий» – до тех пор, пока не встретила на пути Брета и не перешла в его труппу. Но увидев, что Брет принадлежит Олвен, она вышла замуж за другого, чуть менее красивого актера по имени Элиот Маркхэм. Считая, что им нечего стесняться своей любви, они даже во время завтрака держались за руки, раздражая всех остальных.
Каролина Дэкер по возрасту была даже старше Марджори и получила кличку Шустрая Любовница. Она была замужем за человеком, который ждал ее, проживая в Лондоне. Дженнифер рассказывала Миранде о том, что тот поселил свою любовницу в их квартире на набережной, а Каролине пришлось остаться ни с чем. Олвен однажды с горечью заметила, что, если бы он тратил на Каролину столько денег, сколько на ту женщину, ни одному члену театральной труппы не пришлось бы подрабатывать или мыть посуду в кафе. Но юридически он был волен поступать как хочет, потому что Каролина покинула его.
В труппе было еще несколько мужчин-актеров: Оливер Фрер, Джеймс Коттон, Джозеф Лэннхэм. Оливер очень прочно обосновался в труппе. Его нельзя было назвать блестящим актером, но способность очень быстро перевоплощаться позволяла ему играть сразу четыре роли в спектакле. Два других актера умудрились вскоре исчезнуть в неизвестном направлении. Поэтому их быстро заменили другими «Джимами» и «Джо», выпускниками драматической школы, в скором времени намеревавшимися попытать счастья, снявшись в какой-нибудь телепередаче или фильме, рассматривая время пребывания в труппе полезным для того, чтобы поднабраться опыта. До прихода в труппу Миранды ядро составляли десять актеров. Если позволяли финансы, то иногда для игры привлекали и других актеров. Но в период проживания у мисс Пак основная труппа насчитывала ровно десять человек. За огромным обеденным столом не было одиннадцатого стула для Миранды. Чтобы поправить положение, мисс Пак принесла и поставила для нее табурет, получивший известность как «трон Миранды». У каждого в этом доме был собственный стул. А у Миранды был табурет. Это обстоятельство придавало ей какое-то своеобразие. На Миранду смотрели как на талисман труппы, который непременно должен был принести им удачу.
В течение всей осени Брет и Олвен работали над пантомимой, которую хотели представить на сцене местных школ и других учебных учреждений. В спектакле были скомбинированы фрагменты из сказки «Белоснежка и семь гномов» и «Златовласка». Олвен играла роль принца, который сбился с ног, разыскивая принцессу. Брет же, одетый в пышные женские одежды, играл роль госпожи, которой поручили держать на цепи трех рычащих медведей, разбрасывающих повсюду пищу. Дженнифер играла роль гнома, пытавшегося проникнуть во владения Брета и стать хозяином этих медведей. Джанет играла роль злой мачехи, а Миранда – медвежонка.
Поначалу Миранда очень несерьезно отнеслась к этой постановке, считая все это чепухой. Но уже после первой репетиции в костюмах, состоявшейся в комнате Брета, ее полностью захватил процесс подготовки к премьере. Вспомнив вислоухого плюшевого медвежонка, с которым они играли по очереди с Мэг, когда находились в Кихоле, Миранда, медленно и неуклюже передвигаясь, задирала голову и с застенчивым видом всматривалась в лица зрителей.
– У нее здорово получается! – визжала мисс Пак, сидя на стуле возле окна. – Она станет любимицей зрителей.
И она действительно стала их любимицей. Премьера спектакля состоялась в середине ноября в деревенском клубе возле Тивертона. В зале было много свободных мест, потому что местные власти посчитали кощунством праздновать Рождество до середины декабря, но собравшиеся в зале ребятишки были очарованы медвежонком в исполнении Миранды. Когда один из детей неистово закричал, увидев, как злая мачеха протягивает отравленное яблоко, Миранда, спустившись со сцены и пройдя мимо первого ряда с наполненной конфетами сумкой, подошла к испугавшемуся ребенку и успокоила его.
Олвен считала, что Миранда занимается подобными импровизациями ради того, чтобы стать в центре внимания зрителей. А Брет, широко улыбаясь и потрепав ее лохматую голову, снова похвалил ее за естественную манеру игры. Сияющая Миранда любила его в эту минуту так же сильно, как Теренса, со всеми его недостатками.
Следующий спектакль в честь начала святок должен был состояться в театре Уэймутского порта. А это значило, что на Рождество Миранде не удастся встретиться с Мэг, которая планировала приехать на спектакль-пантомиму, но не смогла это сделать из-за того, что мисс Пенвит попросила ее посидеть с маленькими детьми.
Труппа праздновала наступление Рождества прямо на сцене двадцать пятого декабря. Актеры передавали друг другу бутерброды, термосы, наполненные горячими напитками, и бутылочку спиртного. Сразу после обеда началась генеральная репетиция. На святки они играли в переполненном зрительном зале. Всем понравится спектакль и игра актеров, но неподалеку от них, в театре порта Борнмут, показывали «Нормандскую мудрость», и огромное количество зрителей хлынуло на этот спектакль. Брет объяснял такой мощный отток зрителей в соседний театр большим профессионализмом актеров и более эффективной рекламой. Но Миранда, сильно расстроенная таким оборотом дела, изо всех сил старалась исправить ситуацию. Она танцевала, скакала и ходила, как медведь, переваливаясь с ноги на ногу. Но все ее старания приносили мало успеха. Для того чтобы продолжить свои импровизированные выходы, требовался полный зрительский зал, о котором только и оставалось мечтать в эту зиму.
Вернувшись в дом мисс Пак, труппа стала готовиться к летнему театральному сезону. Для Миранды не нашлось ролей в шекспировских пьесах, поскольку роли были распределены в прошлый сезон и замен не предвиделось. Брет посоветовал Миранде обратиться на биржу труда, чтобы там подыскать какую-нибудь работу.
Это предложение разочаровало ее настолько, что она стала довольно агрессивно выдвигать собственные аргументы.
– Вам хорошо известно, что я должна обучаться театральному мастерству, – лучшее, что она могла придумать.
Брет улыбался в ответ.
– Миранда, дорогая, это и есть настоящая школа жизни. – Затем еще более дружественным тоном он добавил: – Я же тебя с самого начала предупреждал об этом, с самого первого дня…
– Я думала, что роли могут получать почти все члены труппы, и я в том числе.
– Значит, ты чувствуешь себя обманутой?
– Да!
– Ты не усматриваешь в этом свои положительные стороны? Ты же можешь делать все возможное, чтобы наш общий корабль держался на плаву, пока у тебя нет работы.
– Но мы заработали немало денег, выступая в Уэймуте, и до этого тоже.
– Но в труппе десять артистов, которым нужно тоже жить, да и ты одиннадцатая.
– Но я же тоже участвовала в спектакле-пантомиме. Вы сами хвалили меня за игру. Не понимаю, почему я не могу претендовать на роль? Стоит мне только заикнуться об этом, как все сразу начинают кривиться, как будто бы…
Брет направился в свою комнату, а Миранда с ужасом подумала о том, что сейчас он громко хлопнет дверью перед ее носом. Но вместо этого он, сделав глубокий реверанс, пропустил ее вперед и осторожно закрыл за собой дверь.
– Миранда, – сказал он, внимательно разглядывая извивающуюся за окном реку. – Неужели ты не видишь, в каком затруднительном положении я нахожусь теперь?
– Нет, я не вижу, – упрямо возразила Миранда, уже было начавшая догадываться, к чему он клонит.
Вздохнув, он начал:
– Никто в театре, кроме тебя, не пользуется особыми привилегиями. Словно твой старикашка адвокат платит мне. Ничего подобного. Вся труппа недоумевает, с чего бы это. И хотя я объяснял всем, что был знаком с твоим отцом, это никак не меняет дела. – Повернувшись к ней лицом, Брет заявил: – Мужская половина труппы и Олвен с симпатией относятся к тебе. Но несмотря на то, что твой отец был настоящим талантом, женская половина труппы отказывается что-либо понимать. Они, и даже Олвен, не поймут меня, если я предоставлю тебе роль в спектаклях летнего репертуара.
– Получается, что ты все время идешь у них на поводу? – спросила Миранда.
– Я никогда не шел у них на поводу, Миранда, и тебе об этом очень хорошо известно. Я иду у тебя на поводу. «Идти на поводу» – не очень подходящие для этой ситуации слова. Я изо всех сил стараюсь как-то помочь тебе. И сейчас я прошу тебя тоже оказать мне помощь. – Он повернулся и, протянув в ее сторону руки, воскликнул: – Неужели это так трудно, дорогая?
Кинувшись к нему в объятия, Миранда ощутила, как быстро потеплели ее ледяные пальцы. И так она стояла, не в силах поднять на него глаза, замирая от его прикосновений и глотая душившие ее горькие слезы.
Прокашлявшись, она произнесла хриплым голосом:
– Извини, конечно же, я…
– Не спеши, детка. Подумай обо всем хорошенько и, если тебе опять покажется, что с тобой обошлись несправедливо, обращайся снова ко мне.
Разумеется, Миранда тут же, схватив на ходу лежавшие в прихожей шарф и перчатки, поспешила на биржу труда. Пробегая мимо старых кирпичных стен, Миранда заметила первые кружащиеся в воздухе снежинки. Направляясь на биржу, Миранда увидела на одной из дверей лежавшего на ее пути магазинчика объявление: «Требуется помощник в утренние часы». Это была лавка зеленщика, и работницы уже подтаскивали сетки с картофелем и репой с лотков, которые находились перед окнами магазина. Девушки тащили сетки как-то неловко, прогибаясь назад и взваливая их на живот. Миранда представляла, как она, прижав к бедру сетку с картофелем, качающейся походкой войдет в магазин. И даже если ей вздумается пронести эту ношу на голове, она все равно проделает это выпрямившись и с невыразимым достоинством на лице.
Миранде предоставили работу, от которой большинство отказывалось, потому что много времени приходилось проводить на открытом воздухе в неотапливаемом, покрытом снегом подсобном помещении магазинчика. Миранда и сама не испытывала большого восторга по поводу найденной работы, потому что уже через пару дней она очень сильно простудилась и получила обморожение. Но этот поступок был не чем иным, как выражением любви к Брету, и ей приходилось мириться с новыми трудностями. Дружба Миранды с Дженнифер и Джанет окрепла после того, как девочка принесла им чуть испорченные бананы, апельсины и огромный ананас для мисс Пак. У Миранды слишком сильно болели обмороженные пальцы, чтобы можно было помогать чинить костюмы, поэтому она лишь присутствовала на репетициях и участвовала в школьных утренниках по всему Девону. Закончились пасхальные каникулы, и перед открытием летнего сезона Брет попросил Миранду упредить магазинное начальство о том, что она увольняется: он хочет предоставить ей роль Пэка.
Узнав об этом, Олвен пришла в негодование: ведь это была ее роль в течение трех предыдущих сезонов. Они стояли втроем в большой спальной комнате, а за окном непрерывно моросил дождь, делая еще более полноводной реку, заливавшую окрестные луга. Создавалось впечатление, что все трое попались в водяную ловушку, которая образовалась за стенами высокого дома. Время между чаем и ленчем было для Миранды свободным. Если в школе намечался утренник, то Миранда активно в нем участвовала. Если же не было каких-то мероприятий, то она была свободна. Сегодня же скучать не пришлось, она фасовала картофель на задворках магазина, трудясь целое утро, и мисс Пак была к ней необыкновенно дружелюбна. Но самое замечательное заключалось в том, что Миранду вызвали на совещание в комнату Брета. Присев на подоконник, Миранда начала массировать свои покрасневшие пальцы. Когда Брет сообщил ей о своем решении, она замерла, взволнованно дыша.
– О, Брет, неужели это правда?
– Конечно, это будет лишь пробная роль. Но если тебе удастся справиться с ней, то…
В этот момент разъяренная Олвен напоминала бушующие воды реки Экс.
– Извини, Брет. Этот номер у тебя не пройдет. Роль Пэка моя. И я не отдам ее Миранде. Вот и все.
Брет обворожительно улыбался.
– Но мы присутствуем на совещании. Ты имеешь право высказать свое мнение, Олвен. Но до тех пор, пока я являюсь директором компании, решения буду выносить я. Повторяю, я являюсь директором.
После небольшой паузы он взглянул на Олвен. Не выдержав взгляда Брета, Олвен опустила глаза, хотя по ее суровому лицу было видно, что она продолжает сердиться.
Брет медленно добавил:
– Я могу дать Миранде другую маленькую роль. И мне хочется, чтобы ты играла роль Елены. А у Дженнифер слишком уж… пышные формы для роли Пэка.
Олвен мгновенно остыла. Затаив дыхание, Миранда думала о том, что она неплохо справится с ролью Пэка. Ведь Олвен, подбиравшая волосы под шапку, утыканную листьями, и одетая в зеленые колготки, была совершенно бесцветной.
– Я подумаю… Я совершенно не уверена, что знаю наизусть роль Елены, – заметила Олвен.
– Да ты выучишь ее за пять минут, – возразил Брет.
– Возможно. О Господи, мне нужно выпить чашку чая. Миранда, загляни к тетушке Глэдис и принеси чего-нибудь пожевать.
Миранда взглянула на Брета и вышла только после его одобрительного кивка головой. Оказавшись за дверью, Миранда, с минуту подождав, начала прислушиваться к разговору, происходившему за дверьми.
Олвен сказала:
– Послушай, Брет, хотя ты и директор компании, но я в ней тоже имею определенный вес. Ведь именно у моей тетушки мы снимаем квартиру. И поверь мне, если бы я хорошенько не просила предоставить всей труппе ее дом, она бы никогда не впустила нас к себе.
– Не надо мне об этом напоминать, – сказал он низким, невнятным голосом, словно целовал волосы Олвен, а потом продолжил: – Ты тоже знаешь, что я полностью на тебя полагаюсь.
Олвен решительным тоном заявила:
– Да, я знаю, и ты в курсе, что я вправе многого требовать.
– Дорогая моя девочка. Послушай меня. Миранда работает в этом жутком, проклятом магазине начиная с января. Как ты думаешь, какова будет реакция этого напыщенного старика Брэкнела, когда он узнает об этом? Мы должны сделать так, чтобы эта девчонка и ее верный сторожевой пес были довольны хотя бы ближайшие четыре года.
После воцарившейся паузы Олвен сказала:
– Ладно, будь по-твоему. Только мне все это очень не нравится.
Засмеявшись, он спросил:
– Уж не ревнуешь ли ты меня, дорогая?
Олвен отвечала тихим и спокойным голосом:
– Нет, я не ревную, мне кажется, я единственный в мире человек, который так хорошо понимает тебя, Брет.
Миранда стала потихонечку спускаться вниз. Она давно догадывалась, что Олвен и Брет были любовниками, но не придавала этому слишком серьезного значения, считая их отношения поверхностными и что роль Эми до сих пор оставалась вакантной. Но теперь, осознав всю серьезность этого дела, она еще более опечалилась.
Легко сбегая по ступенькам, Миранда утешала себя мыслью о том, что к тому времени, когда ее возраст достигнет этой магической цифры 21, Олвен уже будет за тридцать. И если Брет пригласил ее в труппу исключительно из-за денег тетушки Мэгги, то она любезно предоставит их ему на определенных условиях.
Проходя по темному кафельному коридору в направлении кухни, Миранда неожиданно рассмеялась. Теперь она знает, что может добиться любого желания, стоит ей произнести имя Брэкнела. И конечно же, теперь она не отступится от роли Пэка, которая неожиданно перепала ей. Об этом даже и речи быть не может.
Этой весной Миранда впервые встретилась с Джоном Мередитом.
Его имя неожиданно появилось в числе немногочисленных спонсоров труппы. И Миранда сделала вывод о том, что в театре возникали очередные материальные проблемы.
Если у Брета и Олвен возникали какие-то разногласия по поводу приобретения новых костюмов или декораций, то Оливер тут же ссылался на то, что они всегда могут обратиться к Мередиту.
Любая ссора заканчивалась упоминанием магического имени, услышав которое Оливер лукаво поднимал брови, а Брет раздраженно возражал:
– Мы и без него справимся.
Олвен, стараясь помирить ссорящихся, улаживала спор, утверждая, что если завысить талию прошлогодних кринолинов, то можно будет и в этом году обойтись старыми костюмами.
– Миранду Пэтч? – зардевшись от энтузиазма спросил молодой человек. – Прекрасная ученица, все схватывает на лету. Особенно хорошо она чувствует историческую эпоху королевы Елизаветы и Плантагенетов… И кроме того, она очень живая девочка. Она, несомненно, очень далеко пойдет.
– Хорошо, – ответил мистер Брэкнел, припомнив ту ужасную сцену в своем офисе, когда Миранде было четырнадцать. Он всегда был уверен в том, что этакие повадки Миранда унаследовала от Эми, но после встречи с Бретом Сент-Клэром он засомневался, решив, что эта черта, возможно, досталась ей в наследство от Терри.
– Не могли бы вы написать Миранде характеристику? Девочка собирается поступить в театральную труппу, где она будет обучаться актерскому мастерству. Я являюсь ее опекуном и должен в благоприятном свете представить все бумаги на нее в отдел по детским проблемам.
– Что касается сдачи экзаменов… – начал было молодой человек, вспомнив некоторые замечания по поводу учебы Миранды, высказанные другими преподавателями, и одновременно взвешивая ее шансы на успех. – Да это, пожалуй, тот самый предмет, в котором она наиболее преуспела. Конечно, я сделаю все от меня зависящее. Мне будет очень жаль потерять такую ученицу, но раз…
Таким образом, мистер Брэкнел предстал перед отделом по детским проблемам хорошо вооруженный документами, свидетельствующими о полностью изменившемся в лучшую сторону характере Миранды. Поэтому его совсем не удивили похожие на извинения ответы членов совета по детским проблемам, которые соглашались отпустить Миранду при условии, что Брэкнел будет приглядывать за девочкой до тех пор, пока она не получит свое наследство. И поскольку мнение совета полностью совпало с его собственным, то с этим не возникло никаких проблем.
Однако такой разлуки девочки-близнецы за всю свою жизнь не испытывали ни разу. А поскольку это произошло по инициативе Миранды, то никто не мог повернуть события вспять.
– У меня нет такого чувства, что ты сожгла за собою мосты, – осторожно заметила Мэг. – Если бы мы проявили побольше энергии, то могли бы добиться того, чтобы миссис Пенвит поставила в моей комнате кровать, разрешив тебе жить здесь. Ну а сейчас ты, по крайней мере, свободна.
– Дорогая, я бы не смогла остаться здесь. Старик Брэкнел был совершенно прав, сказав, что я бы просто испортила тебе жизнь.
– Что он тебе сказал? – злобным тоном спросила Мэг.
– Ну, он не совсем так сказал, но именно так подумал. И был недалек от истины. Я бы не смогла привыкнуть здесь жить. Это все равно что жить у Барнсов, с единственной только разницей, что ты не имеешь права даже голоса повысить на Дору Пенвит. – Обняв сестру, Миранда заявила: – Как бы там ни было, все будет замечательно. Даже не верится, что такие изменения в моей жизни произошли благодаря Эми и Теренсу. Это вполне можно назвать знамением судьбы.
Согласившись, Мэг кивнула в ответ. Ведь и на самом деле создавалось впечатление, что кто-то там, на небесах, устраивает благополучную жизнь девочкам на земле. И все же было бы легче перенести все тяготы жизни, если бы им удавалось видеться друг с другом каждый вечер.
Миранда, взглянув на сестру, страстно обняла ее.
– Мэг, я, конечно, эгоистичная тварь! Я так сильно волнуюсь по поводу всего происходящего, что даже не беспокоюсь о том, что мы будем разлучены. – Облокотившись на спинку кресла, она почувствовала, как на глаза навернулись неожиданные слезы. – Ведь ты же будешь пытаться настраиваться на мои мысли?
– Ты имеешь в виду нашу тесную, присущую только близнецам связь? Но я не могу делать это по заказу, сестра. Я настраиваюсь на твои мысли как-то непроизвольно и не так уж часто.
– Я уверена, что ты сможешь это сделать, если постараешься, – сказала Миранда, вскочив с места. Приблизившись к окну, она повернулась спиной к Мэг и начала: – Слушай внимательно мою команду. Сконцентрируй на мне свои мысли. Постарайся разгадать то, о чем я сейчас думаю. – С минуту помолчав, она добавила: – Я собираюсь поразмышлять над одним отдельным предметом, который имеет непосредственную связь с тем, что я вижу из окна. Постарайся разгадать мои мысли.
Но Мэг не обманула такая попытка утешить ее.
– Миранда, я и так вижу, что находится за окном.
– Помолчи. Я начинаю думать.
Подчинившись требованиям сестры, Мэг, закрыв глаза, снова покорно уселась на кровать. В спальне воцарилась тишина, среди которой еще сильнее ощущался запах пыльных занавесок и нафталина. Открыв через некоторое время глаза, Мэг пристально глядя в потолок, удивленным тоном произнесла:
– Я думаю о береге реки, заросшем тимьяном. Услышав такой ответ, Миранда от радости взвизгнула на весь дом. Внизу раздался детский крик, дверь спальни распахнулась и на пороге появилась обеспокоенная Дора Пенвит.
Она увидела танцующую Миранду.
– Все замечательно, миссис Пенвит! Мы обе такие восприимчивые натуры! Мы ведь близнецы! Надеюсь, вам об этом хорошо известно!
Посмотрев на Миранду, Дора в душе благодарила Господа Бога за то, что в этом доме жила одна лишь Мэг, без своей сестры.
– Кто-то сильно визжал, – заметила она.
– Да, это я, – не переставая смеяться, сказала Миранда. – Я смотрела в окно на ваш заросший травой сад. Ведь в нем не растет ничего, кроме тимьяна?
Если бы здесь были Рэна. Барнс или Педди, то они непременно на все голоса начали бы орать и ругаться от злости или от смеха. Дора же, поджав губы, удалилась из комнаты.
Став членом труппы «Третейский судья», Миранда вместе со своими новыми коллегами поселилась в Эксетере на зимней квартире в стоявшем возле реки высоком старом доме, который принадлежал мисс Пак.
Мисс Пак имела телосложение тягловой лошади, и актрисой ее назвать было трудно. Но любовь к театру у нее была не менее сильной, чем у Миранды. В театре она могла выполнять любую работу: мыть зал, чинить костюмы, продавать программки и мороженое. Вот только играть на сцене она не умела так, как положено. Ее родители после своей смерти оставили ей дом в наследство. И тогда она нашла себе в жизни нишу и стала покровительницей актеров. Этот дом теперь отдавался театральной труппе. Ее гостевая книга была исписана именами и фамилиями порой очень известных людей и их комментариями, такими, как: «Лучший из домов», «Всем домам дом». Она с гордостью показывала автографы Жанны де Касалис и Томи Хандлея. В первый же день пребывания в этом доме Миранды мисс Пак устроила ей экскурсию по книге.
– А это ты видишь? – спросила мисс Пак, направляя лупу на сделанную размашистым почерком подпись. – Это автограф, оставленный на память Дональдом Волфитом. А здесь подпись самой Сары.
– Неужели самой Сары Бернар? – возбужденно спросила Миранда.
– А это Этель Бэримор, – заявила мисс Пак, быстро переворачивая страницу.
Восхищенно глядя на склонившееся лошадиное лицо мисс Пак, Миранда спросила:
– И вы со всеми были лично знакомы?
– Со всеми, моя детка, – ответила она. А затем, к великой радости Миранды, она сказала: – Ну а теперь и ты можешь дополнить своим автографом этот длинный список.
Даже если бы Миранда знала, что половина записанных имен было подделкой, ее самолюбию льстило то, что мисс Пак распознала в ней сразу же артистку.
Разумеется, Брет и Олвен тоже поселились в этом высоком доме. Олвен делила спальню со своей тетушкой, в то время как Брет занял огромную спальню, находившуюся за залом. Из окон спальни открывался вид на плотину, лебедей и кафедральный собор, гордо возвышающийся над беспорядочно разбросанными группами домов, выстроенных из песчаника. Миранда много времени провела в стенах этой комнаты, слушая то, как декламируют свои роли Брет и другие актеры. Так она обучалась. Другая молодежь труппы – обоим лет по двадцать – постоянно негодовала по поводу присутствия Миранды на репетициях и упорно оказывала девочке весьма холодный прием. Но Миранду, получившую закалку в доме Барнсов, было трудно чем-то расстроить. Поэтому она не очень-то обращала внимание на этих двух игравших до смешного неестественно артисток. У Миранды была своя собственная кровать, несколько ящиков и гардероб. Кроме того, у нее всегда было много снеди, которой ее угощала мисс Пак в благодарность за то, что девочка помогала ей мыть посуду между репетициями и накрывать стол.
Затем Миранда решила поближе познакомиться с остальными членами труппы.
Двух девушек, вместе с которыми Миранда делила комнату, звали Дженнифер и Джанет. Девушкам нравилось, когда их называли на манер знаменитых кинозвезд – Джоне и Скотт. Но по всему было видно, что карьера кинозвезд для них недосягаема, и они навсегда останутся при своих обычных именах. В труппу входили еще две замужние, сорокалетние артистки. Марджори, которая была замужем за Элиотом, раньше работала в другом театре – она дала ему едкое название «коммерческий» – до тех пор, пока не встретила на пути Брета и не перешла в его труппу. Но увидев, что Брет принадлежит Олвен, она вышла замуж за другого, чуть менее красивого актера по имени Элиот Маркхэм. Считая, что им нечего стесняться своей любви, они даже во время завтрака держались за руки, раздражая всех остальных.
Каролина Дэкер по возрасту была даже старше Марджори и получила кличку Шустрая Любовница. Она была замужем за человеком, который ждал ее, проживая в Лондоне. Дженнифер рассказывала Миранде о том, что тот поселил свою любовницу в их квартире на набережной, а Каролине пришлось остаться ни с чем. Олвен однажды с горечью заметила, что, если бы он тратил на Каролину столько денег, сколько на ту женщину, ни одному члену театральной труппы не пришлось бы подрабатывать или мыть посуду в кафе. Но юридически он был волен поступать как хочет, потому что Каролина покинула его.
В труппе было еще несколько мужчин-актеров: Оливер Фрер, Джеймс Коттон, Джозеф Лэннхэм. Оливер очень прочно обосновался в труппе. Его нельзя было назвать блестящим актером, но способность очень быстро перевоплощаться позволяла ему играть сразу четыре роли в спектакле. Два других актера умудрились вскоре исчезнуть в неизвестном направлении. Поэтому их быстро заменили другими «Джимами» и «Джо», выпускниками драматической школы, в скором времени намеревавшимися попытать счастья, снявшись в какой-нибудь телепередаче или фильме, рассматривая время пребывания в труппе полезным для того, чтобы поднабраться опыта. До прихода в труппу Миранды ядро составляли десять актеров. Если позволяли финансы, то иногда для игры привлекали и других актеров. Но в период проживания у мисс Пак основная труппа насчитывала ровно десять человек. За огромным обеденным столом не было одиннадцатого стула для Миранды. Чтобы поправить положение, мисс Пак принесла и поставила для нее табурет, получивший известность как «трон Миранды». У каждого в этом доме был собственный стул. А у Миранды был табурет. Это обстоятельство придавало ей какое-то своеобразие. На Миранду смотрели как на талисман труппы, который непременно должен был принести им удачу.
В течение всей осени Брет и Олвен работали над пантомимой, которую хотели представить на сцене местных школ и других учебных учреждений. В спектакле были скомбинированы фрагменты из сказки «Белоснежка и семь гномов» и «Златовласка». Олвен играла роль принца, который сбился с ног, разыскивая принцессу. Брет же, одетый в пышные женские одежды, играл роль госпожи, которой поручили держать на цепи трех рычащих медведей, разбрасывающих повсюду пищу. Дженнифер играла роль гнома, пытавшегося проникнуть во владения Брета и стать хозяином этих медведей. Джанет играла роль злой мачехи, а Миранда – медвежонка.
Поначалу Миранда очень несерьезно отнеслась к этой постановке, считая все это чепухой. Но уже после первой репетиции в костюмах, состоявшейся в комнате Брета, ее полностью захватил процесс подготовки к премьере. Вспомнив вислоухого плюшевого медвежонка, с которым они играли по очереди с Мэг, когда находились в Кихоле, Миранда, медленно и неуклюже передвигаясь, задирала голову и с застенчивым видом всматривалась в лица зрителей.
– У нее здорово получается! – визжала мисс Пак, сидя на стуле возле окна. – Она станет любимицей зрителей.
И она действительно стала их любимицей. Премьера спектакля состоялась в середине ноября в деревенском клубе возле Тивертона. В зале было много свободных мест, потому что местные власти посчитали кощунством праздновать Рождество до середины декабря, но собравшиеся в зале ребятишки были очарованы медвежонком в исполнении Миранды. Когда один из детей неистово закричал, увидев, как злая мачеха протягивает отравленное яблоко, Миранда, спустившись со сцены и пройдя мимо первого ряда с наполненной конфетами сумкой, подошла к испугавшемуся ребенку и успокоила его.
Олвен считала, что Миранда занимается подобными импровизациями ради того, чтобы стать в центре внимания зрителей. А Брет, широко улыбаясь и потрепав ее лохматую голову, снова похвалил ее за естественную манеру игры. Сияющая Миранда любила его в эту минуту так же сильно, как Теренса, со всеми его недостатками.
Следующий спектакль в честь начала святок должен был состояться в театре Уэймутского порта. А это значило, что на Рождество Миранде не удастся встретиться с Мэг, которая планировала приехать на спектакль-пантомиму, но не смогла это сделать из-за того, что мисс Пенвит попросила ее посидеть с маленькими детьми.
Труппа праздновала наступление Рождества прямо на сцене двадцать пятого декабря. Актеры передавали друг другу бутерброды, термосы, наполненные горячими напитками, и бутылочку спиртного. Сразу после обеда началась генеральная репетиция. На святки они играли в переполненном зрительном зале. Всем понравится спектакль и игра актеров, но неподалеку от них, в театре порта Борнмут, показывали «Нормандскую мудрость», и огромное количество зрителей хлынуло на этот спектакль. Брет объяснял такой мощный отток зрителей в соседний театр большим профессионализмом актеров и более эффективной рекламой. Но Миранда, сильно расстроенная таким оборотом дела, изо всех сил старалась исправить ситуацию. Она танцевала, скакала и ходила, как медведь, переваливаясь с ноги на ногу. Но все ее старания приносили мало успеха. Для того чтобы продолжить свои импровизированные выходы, требовался полный зрительский зал, о котором только и оставалось мечтать в эту зиму.
Вернувшись в дом мисс Пак, труппа стала готовиться к летнему театральному сезону. Для Миранды не нашлось ролей в шекспировских пьесах, поскольку роли были распределены в прошлый сезон и замен не предвиделось. Брет посоветовал Миранде обратиться на биржу труда, чтобы там подыскать какую-нибудь работу.
Это предложение разочаровало ее настолько, что она стала довольно агрессивно выдвигать собственные аргументы.
– Вам хорошо известно, что я должна обучаться театральному мастерству, – лучшее, что она могла придумать.
Брет улыбался в ответ.
– Миранда, дорогая, это и есть настоящая школа жизни. – Затем еще более дружественным тоном он добавил: – Я же тебя с самого начала предупреждал об этом, с самого первого дня…
– Я думала, что роли могут получать почти все члены труппы, и я в том числе.
– Значит, ты чувствуешь себя обманутой?
– Да!
– Ты не усматриваешь в этом свои положительные стороны? Ты же можешь делать все возможное, чтобы наш общий корабль держался на плаву, пока у тебя нет работы.
– Но мы заработали немало денег, выступая в Уэймуте, и до этого тоже.
– Но в труппе десять артистов, которым нужно тоже жить, да и ты одиннадцатая.
– Но я же тоже участвовала в спектакле-пантомиме. Вы сами хвалили меня за игру. Не понимаю, почему я не могу претендовать на роль? Стоит мне только заикнуться об этом, как все сразу начинают кривиться, как будто бы…
Брет направился в свою комнату, а Миранда с ужасом подумала о том, что сейчас он громко хлопнет дверью перед ее носом. Но вместо этого он, сделав глубокий реверанс, пропустил ее вперед и осторожно закрыл за собой дверь.
– Миранда, – сказал он, внимательно разглядывая извивающуюся за окном реку. – Неужели ты не видишь, в каком затруднительном положении я нахожусь теперь?
– Нет, я не вижу, – упрямо возразила Миранда, уже было начавшая догадываться, к чему он клонит.
Вздохнув, он начал:
– Никто в театре, кроме тебя, не пользуется особыми привилегиями. Словно твой старикашка адвокат платит мне. Ничего подобного. Вся труппа недоумевает, с чего бы это. И хотя я объяснял всем, что был знаком с твоим отцом, это никак не меняет дела. – Повернувшись к ней лицом, Брет заявил: – Мужская половина труппы и Олвен с симпатией относятся к тебе. Но несмотря на то, что твой отец был настоящим талантом, женская половина труппы отказывается что-либо понимать. Они, и даже Олвен, не поймут меня, если я предоставлю тебе роль в спектаклях летнего репертуара.
– Получается, что ты все время идешь у них на поводу? – спросила Миранда.
– Я никогда не шел у них на поводу, Миранда, и тебе об этом очень хорошо известно. Я иду у тебя на поводу. «Идти на поводу» – не очень подходящие для этой ситуации слова. Я изо всех сил стараюсь как-то помочь тебе. И сейчас я прошу тебя тоже оказать мне помощь. – Он повернулся и, протянув в ее сторону руки, воскликнул: – Неужели это так трудно, дорогая?
Кинувшись к нему в объятия, Миранда ощутила, как быстро потеплели ее ледяные пальцы. И так она стояла, не в силах поднять на него глаза, замирая от его прикосновений и глотая душившие ее горькие слезы.
Прокашлявшись, она произнесла хриплым голосом:
– Извини, конечно же, я…
– Не спеши, детка. Подумай обо всем хорошенько и, если тебе опять покажется, что с тобой обошлись несправедливо, обращайся снова ко мне.
Разумеется, Миранда тут же, схватив на ходу лежавшие в прихожей шарф и перчатки, поспешила на биржу труда. Пробегая мимо старых кирпичных стен, Миранда заметила первые кружащиеся в воздухе снежинки. Направляясь на биржу, Миранда увидела на одной из дверей лежавшего на ее пути магазинчика объявление: «Требуется помощник в утренние часы». Это была лавка зеленщика, и работницы уже подтаскивали сетки с картофелем и репой с лотков, которые находились перед окнами магазина. Девушки тащили сетки как-то неловко, прогибаясь назад и взваливая их на живот. Миранда представляла, как она, прижав к бедру сетку с картофелем, качающейся походкой войдет в магазин. И даже если ей вздумается пронести эту ношу на голове, она все равно проделает это выпрямившись и с невыразимым достоинством на лице.
Миранде предоставили работу, от которой большинство отказывалось, потому что много времени приходилось проводить на открытом воздухе в неотапливаемом, покрытом снегом подсобном помещении магазинчика. Миранда и сама не испытывала большого восторга по поводу найденной работы, потому что уже через пару дней она очень сильно простудилась и получила обморожение. Но этот поступок был не чем иным, как выражением любви к Брету, и ей приходилось мириться с новыми трудностями. Дружба Миранды с Дженнифер и Джанет окрепла после того, как девочка принесла им чуть испорченные бананы, апельсины и огромный ананас для мисс Пак. У Миранды слишком сильно болели обмороженные пальцы, чтобы можно было помогать чинить костюмы, поэтому она лишь присутствовала на репетициях и участвовала в школьных утренниках по всему Девону. Закончились пасхальные каникулы, и перед открытием летнего сезона Брет попросил Миранду упредить магазинное начальство о том, что она увольняется: он хочет предоставить ей роль Пэка.
Узнав об этом, Олвен пришла в негодование: ведь это была ее роль в течение трех предыдущих сезонов. Они стояли втроем в большой спальной комнате, а за окном непрерывно моросил дождь, делая еще более полноводной реку, заливавшую окрестные луга. Создавалось впечатление, что все трое попались в водяную ловушку, которая образовалась за стенами высокого дома. Время между чаем и ленчем было для Миранды свободным. Если в школе намечался утренник, то Миранда активно в нем участвовала. Если же не было каких-то мероприятий, то она была свободна. Сегодня же скучать не пришлось, она фасовала картофель на задворках магазина, трудясь целое утро, и мисс Пак была к ней необыкновенно дружелюбна. Но самое замечательное заключалось в том, что Миранду вызвали на совещание в комнату Брета. Присев на подоконник, Миранда начала массировать свои покрасневшие пальцы. Когда Брет сообщил ей о своем решении, она замерла, взволнованно дыша.
– О, Брет, неужели это правда?
– Конечно, это будет лишь пробная роль. Но если тебе удастся справиться с ней, то…
В этот момент разъяренная Олвен напоминала бушующие воды реки Экс.
– Извини, Брет. Этот номер у тебя не пройдет. Роль Пэка моя. И я не отдам ее Миранде. Вот и все.
Брет обворожительно улыбался.
– Но мы присутствуем на совещании. Ты имеешь право высказать свое мнение, Олвен. Но до тех пор, пока я являюсь директором компании, решения буду выносить я. Повторяю, я являюсь директором.
После небольшой паузы он взглянул на Олвен. Не выдержав взгляда Брета, Олвен опустила глаза, хотя по ее суровому лицу было видно, что она продолжает сердиться.
Брет медленно добавил:
– Я могу дать Миранде другую маленькую роль. И мне хочется, чтобы ты играла роль Елены. А у Дженнифер слишком уж… пышные формы для роли Пэка.
Олвен мгновенно остыла. Затаив дыхание, Миранда думала о том, что она неплохо справится с ролью Пэка. Ведь Олвен, подбиравшая волосы под шапку, утыканную листьями, и одетая в зеленые колготки, была совершенно бесцветной.
– Я подумаю… Я совершенно не уверена, что знаю наизусть роль Елены, – заметила Олвен.
– Да ты выучишь ее за пять минут, – возразил Брет.
– Возможно. О Господи, мне нужно выпить чашку чая. Миранда, загляни к тетушке Глэдис и принеси чего-нибудь пожевать.
Миранда взглянула на Брета и вышла только после его одобрительного кивка головой. Оказавшись за дверью, Миранда, с минуту подождав, начала прислушиваться к разговору, происходившему за дверьми.
Олвен сказала:
– Послушай, Брет, хотя ты и директор компании, но я в ней тоже имею определенный вес. Ведь именно у моей тетушки мы снимаем квартиру. И поверь мне, если бы я хорошенько не просила предоставить всей труппе ее дом, она бы никогда не впустила нас к себе.
– Не надо мне об этом напоминать, – сказал он низким, невнятным голосом, словно целовал волосы Олвен, а потом продолжил: – Ты тоже знаешь, что я полностью на тебя полагаюсь.
Олвен решительным тоном заявила:
– Да, я знаю, и ты в курсе, что я вправе многого требовать.
– Дорогая моя девочка. Послушай меня. Миранда работает в этом жутком, проклятом магазине начиная с января. Как ты думаешь, какова будет реакция этого напыщенного старика Брэкнела, когда он узнает об этом? Мы должны сделать так, чтобы эта девчонка и ее верный сторожевой пес были довольны хотя бы ближайшие четыре года.
После воцарившейся паузы Олвен сказала:
– Ладно, будь по-твоему. Только мне все это очень не нравится.
Засмеявшись, он спросил:
– Уж не ревнуешь ли ты меня, дорогая?
Олвен отвечала тихим и спокойным голосом:
– Нет, я не ревную, мне кажется, я единственный в мире человек, который так хорошо понимает тебя, Брет.
Миранда стала потихонечку спускаться вниз. Она давно догадывалась, что Олвен и Брет были любовниками, но не придавала этому слишком серьезного значения, считая их отношения поверхностными и что роль Эми до сих пор оставалась вакантной. Но теперь, осознав всю серьезность этого дела, она еще более опечалилась.
Легко сбегая по ступенькам, Миранда утешала себя мыслью о том, что к тому времени, когда ее возраст достигнет этой магической цифры 21, Олвен уже будет за тридцать. И если Брет пригласил ее в труппу исключительно из-за денег тетушки Мэгги, то она любезно предоставит их ему на определенных условиях.
Проходя по темному кафельному коридору в направлении кухни, Миранда неожиданно рассмеялась. Теперь она знает, что может добиться любого желания, стоит ей произнести имя Брэкнела. И конечно же, теперь она не отступится от роли Пэка, которая неожиданно перепала ей. Об этом даже и речи быть не может.
Этой весной Миранда впервые встретилась с Джоном Мередитом.
Его имя неожиданно появилось в числе немногочисленных спонсоров труппы. И Миранда сделала вывод о том, что в театре возникали очередные материальные проблемы.
Если у Брета и Олвен возникали какие-то разногласия по поводу приобретения новых костюмов или декораций, то Оливер тут же ссылался на то, что они всегда могут обратиться к Мередиту.
Любая ссора заканчивалась упоминанием магического имени, услышав которое Оливер лукаво поднимал брови, а Брет раздраженно возражал:
– Мы и без него справимся.
Олвен, стараясь помирить ссорящихся, улаживала спор, утверждая, что если завысить талию прошлогодних кринолинов, то можно будет и в этом году обойтись старыми костюмами.