Сароян Уильям. Время твоей жизни

   Ник: Тихоокеанская-3, трепач.
   Дадли: Трепач? Вы понятия не имеете, сколько я выстрадал из-за Элси. Порой я такой чопорный. Мне необходимо быть более жеманным. (В телефон.) Алле, Элеонора? То есть Лорейн? Тихоокеанская-3. Ага. Конечно. Буду ждать. Как вы меня узнаете? Вы меня узнаете. Я узнаю вас. Всего хорошего. (Он вешает трубку.)
   Харри: (продолжает свой монолог, подкрепляя его жестами, движениями и так далее.) Я стою там. Я никому ничего не сделал. Почему я должен быть солдатом? (От всей души, как сумасшедший) БААААААААААААААЦ. ВОЙНА! Окей. Я ненавижу войны. Я их избегаю. Я переезжаю в Сакраменто.
   Ник: (орет) Добро, комик. Передохни маленько.
   Харри: (с упавшим сердцем, подходит к Уилли) Ни у кого не осталось чувства юмора. Миру позарез нужна комедия, но никто не умеет смеяться.
   Ник (обращаясь к Уэсли) Ты - член профсоюза?
   Уэсли: Какого профсоюза?
   Ник: Ну ты даешь, ты что, с луны свалился? Ты разве не знаешь, нельзя просто так заявиться, попросить работы, и получить ее, и начать работать? Надо быть членом профсоюза.
   Уэсли: Я не знал. Но мне нужна работа. Срочно.
   Ник: Ну, надо быть членом профсоюза.
   Уэсли: Мне не надо вашей милостыни. Я хочу зарабатывать на жизнь.
   Ник: Иди на кухню и скажи Сэму, чтоб он дал тебе позавтракать.
   Уэсли: Честно, я не голодный.
   Дадли: (кричит) Через что я прошел ради Элси.
   Харри: У меня в голове столько мыслей, как вновь осчастливить мир.
   Ник: (поддерживает шатающегося от голода Уэсли) Нет, ты совсем не голодный.
   (Уэсли почти падает в обморок от голода. Ник вовремя подхватывает его. Араб и Ник уносят Уэсли на кухню.)
   Харри: (обращаясь к Уилли) Смотри и скажи мне: это смешно? Это моя собственная идея. Я сам придумал этот танец. Он пойдет после монолога.
   (Харри начинает танцевать. Уилли секунду смотрит на него, а потом возвращается к игральному автомату. Танец этот шуточный, но исполнение Харри полно глубокой печали и бешенной энергии.)
   Дадли: Элси. Ой, боже мой, Элси. На кой черт мне Лорейн Смит? Я ее даже не знаю.
   (Джо и Китти снова пьют в тишине. Зрители слышат лишь мягкое шуршание туфлей комика Харри.)
   Джо: О чем ты сейчас мечтаешь, Китти Дюваль?
   Китти: (мечтательно, перед ее глазами картины того, о чем она мечтает) Я мечтаю о доме. Господи, я всегда мечтаю о доме. У меня нет дома. Нет своего угла. Но я все время мечтаю о том, как мы опять соберемся все вместе. У нас была ферма в Огайо. Ничего хорошего там не было. Вечная тоска. Одни неприятности. Но я все время мечтаю о ней, словно я могу вернуться туда и снова увидеть папу и маму, и Луи, и моего младшего братика Стивена и мою сестричку Мэри. Я полячка. Дюваль! Мое настоящее имя не Дюваль, а Корановски. Катерина Корановски. Мы все потеряли. Дом, ферму, деревья, лошадей, коров, кур. Папа умер. Он был старый. Он был на тринадцать лет старше мамы. Мы переехали в Чикаго. Мы стали работать. Мы хотели держаться вместе. Луи впутался в какую-то историю. Его новые приятели убили его за что-то. Не знаю, за что. Стивен убежал из дома. Ему было семнадцать. Я не знаю, где он. Потом мама умерла. (Пауза.) О чем я мечтаю? Я мечтаю о доме.
   (Из кухни выходят Ник и Уэсли.)
   Ник: Вот. Сиди, отдыхай. Ты хоть немного подкрепился. Надо было сразу сказать, что ты есть хочешь. Ну, тебе как, получше?
   Уэсли: (садится на стул, за пианино) Да. Спасибо. Я не знал, что я такой голодный.
   Ник: Отлично. (Обращаясь к танцующему Харри) Эй. Черт, что это ты вытворяешь?
   Харри: (останавливается) Это я сам придумал. Я прирожденный танцор и комик.
   (Уэсли медленно, сперва по одной ноте, потом по одному аккорду, начинает играть на пианино.)
   Ник: Ты же бездарь. Найди себе другую работу. Стань продавцом в каком-нибудь магазине. Зачем тебе быть комиком?
   Харри: Я о многом могу поведать миру, но у них не хватает мозгов выслушать меня. Меня никто не знает.
   Дадли: Элси. Теперь вот сижу и жду незнакомую чувиху. Лорейн Смит. Ни разу в жизни ее не видел. Просто не тот номер набрал. Она со мной амурничает и я клюю. Дайте мне, пожалуйста, пива.
   Харри: Ник, вы должны посмотреть мой номер. Такого в Америке еще не было. Дайте мне шанс. Можете мне не платить. Разрешите мне сыграть его сегодня вечером. Если, когда я кончу, все не встанут на уши - окей, я уйду домой. Не умри водевиль - такого, как я, сейчас рвали бы на части.
   Ник: На тебя смотришь - и не смешно. Наоборот, людям плакать хочется. На кой черт тебе далось всех смешить? Ты же, наоборот, разбиваешь им сердце. Да и над чем, черт подери, тебе смеяться? Ты всю жизнь был бедным, разве нет?
   Харри: Да, я был беден, но не забывайте, некоторые вещи поважнее других.
   Ник: Например, что важнее чего, например?
   Харри: Например, талант поважнее денег, например, вот, а у меня есть талант. У меня днем и ночью возникают идеи. Мне все дается легко. У меня есть свой стиль, но я должен его шлифовать. Вот и все.
   (Уэсли все это время играет какую-то музыку своего сочинения. Очень красивую, неземную. Немного погодя Харри опять начинает танцевать.)
   Ник: (наблюдает за ним) Я - хозяин самой паршивой забегаловки во Фриско и вдруг заявляется этот чудак и ради него я вынужден запасаться шампанским. Шлюхи приходят и орут мне в лицо, что они леди. Потом влетает талант и умоляет помочь ему раскрыться. А иногда сюда даже благородные шастают. Может, все дело в моем характере. А может атмосфера в моей дыре бредовая. Старый добрый баришко. (Пауза.) А может, они больше нигде не чувствуют себя дома.
   (Теперь Уэсли вовсю играет, а Харри танцует новый танец. Дадли мрачнеет все больше и больше.)
   Китти: Пожалуйста, потанцуйте со мной.
   Джо: (громко) Я так и не научился танцевать.
   Китти: Все могут танцевать. Просто обнимите меня.
   Джо: Ты мне очень нравишься. Извини. Но я не могу танцевать. Боже мой, а как бы хотел.
   Китти: Очень вас прошу.
   Джо: Прости. Я бы с удовольствием...
   (Китти танцует одна. Входит Том с пакетом. Он видит Китти и снова столбенеет. Потом приходит в себя и кладет пакет на стол перед Джо.)
   Джо: (берет в руки пакет) Что это ты принес?
   Том: Игрушек на пару долларов. Ты же меня посылал. Продавщица все спрашивала, зачем мне игрушки. Я не знал, что ей ответить. (Он засматривается на Китти. Потом оборачивается к Джо.) Мне позарез нужны деньги. После всего, что ты для меня сделал, я для тебя что угодно сделаю, но Джо, ты бы хоть иногда давал мне денег, а?
   Джо: Зачем они тебе?
   (Том поворачивается и смотрит на Китти.)
   Джо: (замечает) Разумеется. Вот пятерка. (Гаркает.) Ты умеешь танцевать?
   Том: (гордо) Я занял второе место на Паломаре в Сакраменто пять лет назад.
   Джо: (громко, разворачивает пакет) Окей, потанцуй с ней.
   Том: Вот с ней?
   Джо: Да, с Китти Дюваль, королевой бурлеска. Я хочу сказать, королевой мирового бурлеска. Потанцуй с ней. Она хочет танцевать.
   Том: (поклоняясь имени Китти Дюваль, беспомощно) Джо, можно я тебе кое-что скажу?
   Джо: (достает игрушку и заводит ее) Можешь не говорить. Я знаю. Ты любишь ее. Ты ее очень любишь. Я не слепой. Я знаю. Но будь осторожней. Не заразись, как в прошлый раз.
   Ник: (с изумлением смотрит и слушает Уэсли) Пришел и хочет быть посудомойкой. Падает в обморок от голода. А потом садится и играет лучше самого Хайветца.
   Джо: Хайветц - скрипач.
   Ник: Ладно, не придирайся. И хорошо играет, скажи?
   Том: (обращаясь к Китти) Китти.
   Джо: (отпускает игрушку, громко) Не разговаривай. Просто танцуй.
   (Том и Китти танцуют. Ник за стойкой наблюдает за ними. Харри танцует. Дадли печально сидит за кружкой пива. Лорейн Смит, около тридцати-семи, полная и нелепая, входит в бар.)
   Ник: Хей, леди!
   Лорейн: (оглядывается по сторонам, внимательно изучает всех мужчин) Я ищу молодого человека, с которым я разговаривала по телефону. Дадли Р. Бостуик.
   Дадли: (вскакивает, подбегает к ней, в шоке останавливается) Дадли Р. (Медленно.) Бостуик? Ах, да. Он минут десять, как ушел. Дадли Бостуик, да? Бедный такой, на костылях?
   Лорейн: На костылях?
   Дадли: Ага. Дадли Бостуик. Он сказал, его так зовут. Он просил передать, чтобы вы его не ждали.
   Лорейн: Ну. (Собирается уходить, потом оборачивается.) А вы уверены что вы не Дадли Бостуик?
   Дадли: Кто - я? (Величественно.) Меня зовут Роджер Тенефранка. Я полуфранцуз-полуканадец. А этого беднягу я до сегодняшнего дня ни разу не видел.
   Лорей: А по-моему ваш голос очень похож на тот голос в телефоне.
   Дадли: Совпадение. Случайность. Мания судьбы. Бывает, знаете. Выкиньте это из головы. Этот бедный калека уковылял отсюда десять минут назад.
   Лорейн: Он говорил, что покончит жизнь самоубийством. Я просто хотела помочь. (Она уходит.)
   Дадли: Помочь? А как она может помочь? (Дадли бросается к телефону.) Господи, Элси. Господи. Я больше от тебя не уйду. (Он перелистывает маленькую записную книжку.) Почему я вечно забываю этот номер? Я сто раз пытался связаться с ней на этой неделе и так и не запомнил ее номер. К телефону она не подходит, но я все звоню. То ее нет. То она вышла. То она работает. То я набираю не тот номер. Вечно все не так. Я спать не могу. (Дерзко.) Рано или поздно она подойдет к телефону. Если есть на свете настоящая любовь, она подойдет к телефону. Сансет 73-49.
   (Он набирает номер, а Джо продолжает изучать игрушки. Том принес ему одну большую механическую игрушку, несколько свистков и музыкальную шкатулку. Джо быстро свистит во все свистки подряд, словно просто хочет проверить, какой у каждого звук.)
   (Том и Китти перестают танцевать. Том глядит на нее.)
   Дадли: Алле. Это Сансет 73-49? Могу я поговорить с Элси? Да. (Настойчиво, но с горечью.) Нет, это не Дадли Бостуик. Это Рождер Тенефранка из Монреаля, Канада. Я прихожусь Мисс Мандельшпигель другом детства. Мы вместе ходили в детский сад. (Прикрывает трубку рукой.) Черт побери. (В телефон.) Да, я подожду, спасибо.
   Том: Я люблю тебя.
   Китти: Хочешь подняться в мою комнату? (Том не может ответить.) У тебя есть два доллара?
   Том: (в замешательстве качает головой) У меня есть пять, но я люблю тебя.
   Китти: (смотрит на него) И ты хочешь потратить все пять?
   (Том обнимает ее. Они уходят. Джо наблюдает за ними. Снова склоняется над игрушкой.)
   Джо: Где этот грузчик из порта, МакКарти?
   Ник: Еще явится.
   Джо: И что он будет говорить в этот раз?
   Ник: Будет трепаться, как обычно. Пойду, узнаю, кто выиграл в третьем забеге у Лорела.
   Джо: Выиграл Драгоценный.
   Ник: Это ты так думаешь. (Выходит.)
   Джо: (про себя) А лошадка по имени МакКарти побежит сегодня в шестом забеге.
   Дадли: (в телефон) Алле. Алле, Элси? Элси? (Его голос, он весь слабеет) Боже мой. Она подошла к телефону. Элси, я в Баре Ника на Тихоокеанской. Ты должна придти сюда и поговорить со мной. Алле. Алле, Элси? (Поражен.) Неужели она повесила трубку? Или получился отбой?
   (Он вешает трубку и подходит к бару.)
   (Уэсли все еще играет на пианино. Харри танцует. Джо закрутил механизм большой механической игрушки и теперь наблюдает за ее движениями.)
   (Возвращается Ник.)
   Ник: (смотрит на игрушку) Надо же. Механизм, что надо.
   Джо: Сколько я выиграл?
   Ник: Откуда ты знаешь, что ты выиграл?
   Джо: Не будь кретином. Он же сказал Драгоценный выиграет на десять корпусов, так? Он же влюблен, так?
   Ник: Окей. Я не знаю как, но Драгоценный выиграл. Восемьдесять к десяти. Как тебе это удалось?
   Джо: (рев) Вера. Вера. А на сколько он выиграл?
   Ник: Опередил всех на голову. Да ты погляди на него в программке. Самая медленная, самая дешевая, самая паршивая кляча в забеге, и самый слабый жокей впридачу. Ну почему мне так не везет?
   Джо: Сколько ты проиграл?
   Ник: Пятьдесят центов.
   Джо: Тебе вообще нельзя играть.
   Ник: Почему это?
   Джо: Ты вечно ставишь пятьдесят центов. У тебя веры не больше, чем у блохи, вот почему.
   Харри: (орет) А как тебе это, Ник? (Весь приходит в движение.)
   Ник: (поворачивается и смотрит) Неплохо. Оставайся. Будешь напитки подавать. (Обращаясь к Уэсли) Эй, Уэсли. Ты сегодня вечером сможешь еще поиграть?
   Уэсли: (оборачивается, но играть не прекращает) Не знаю, право, мистер Ник. Что-нибудь сыграю.
   Ник: Хорошо. Ты тоже оставайся. (Заходит за стойку.)
   (Теперь в баре воцаряется теплая, естественная атмосфера, эдакая американская безмятежность. Все люди доверчивы и добры, каждый занят тем, что ему по душе и что он хочет делать. Чувствуется глубокая американская наивность и доверие к поведению каждого. Никто ни с кем не соперничает. Никто никого не ненавидит. Каждый живет и не вмешивается в жизнь другого. Каждый по своему следует своей судьбе. Или по своему теряет свои иллюзии, или по своему страется не думать об этом. Несмотря на то, что все предельно серьезны, в сцене безошибочно чувствуются юмор, улыбка, единство души и тела, словно люди спасаются здесь от житейских стрессов, волнений, страхов и достигают более подходящего им состояния раскованности и благодушия. Каждый начинает чувствовать себя удобнее в собственной шкуре: Уэсли играет лучше, чем когда-либо. Харри скачет изящнее, чем когда-либо. Ник за стойкой надраивает стаканы. Джо улыбается, глядя на игрушку. Дадли, все еще озабоченный, и то, успокаивается и излучает меланхоличную устойчивость. Уилли счастлив у игрального автомата. Араб с головой ушел в воспоминания, а ему только того и надо.)
   (И в эту атмосферу и сцену врывается Блик.)
   (Блик - это тип, которого можно возненавидеть с первого взгляда. Физически он ничем не отличается от любого из присутствующих. У него обыкновенное лицо. У него нет особых недостатков, а между тем, сходу ясно, что к нему невозможно, даже с самой большой натяжкой и желанием, относиться как к нормальному человеку. Это сильный человек, но без настоящей силы сильный лишь среди слабых - слабак, злоупотребляющий данной ему властью по отношению к слабейшим.)
   (Входит Блик раскованно, как обыкновенный посетитель, но Харри моментально теряет свой энтузиазм.)
   Блик: (слащаво, с издевательским дружелюбием) Салют, Ник.
   Ник: (прекращает полировать стаканы и облокачивается на стойку) А тебе чего здесь понадобилось? Для такой вшивой забегаловки, ты черезчур важная персона.
   Блик (польщен) Да ладно, Ник.
   Ник: Важные персоны ко мне не жалуют. На вот. Выпей. (Достает бутылку виски.)
   Блик: Спасибо, не пью.
   Ник (выпивает сам) Да ну, почему?
   Блик: Должность такая.
   Ник: Ты - начальник вшивой Охраны Нравов. А здесь у всех нравы в порядке.
   Блик: (резко) Шлюхи цепляют тут своих клиентов.
   Ник: (зло) Чего тебе надо?
   Блик: (громко) Просто хочу, чтобы ты знал: пора это прекратить.
   (Музыка останавливается. Механическая игрушка тоже. Стоит абсолютная тишина. Теперь в атмосфере чувствуется странная тревога и дисгармония. Харри не знает, куда девать руки-ноги. Руки Уэсли опускаются по швам. Джо тихонько отодвигает игрушку на конец стола и с интересом следит за происходящим. Уилли перестает играть в шары, поворачивается и ждет. Дадли резко-резко выпрямляется, как бы желая сказать: "Ничто меня не испугает. Любовь превыше всего." Араб сидит, как сидел, но он тоже наблюдает за происходящим. Ник домонстрирует высокомерное презрение. Следует момент тишины и напряженности, словно Блик ждет, чтобы все зафиксировали его присутствие. Реакция Харри, Дадли, Уэсли и Уилли ему льстит, но презрение и недружелюбие Ника его слегка раздражают.)
   Ник: Не пялься на меня. Я не могу отличить шлюху от леди. Ты женат?
   Блик: Вопросы здесь задаю я.
   Ник: (перебивает его) Тебе ведь небось уже сорок-пять стукнуло. Пора бы знать.
   Блик: (зло) Шлюхи цепляют тут своих клиентов.
   Ник: (срывается на крик) Слушай, ты, не нарывайтся на неприятности. Люди приходят сюда, выпить и расслабиться. И мне все равно, кто они.
   Блик: А мне не все равно.
   Ник: Чтобы убедиться, что женщина - шлюха, надо походить с ней по улицам, а потом лечь с ней в постель. Ты же не станешь этим заниматься? Хотя тебе, наверняка, охота.
   Блик: Вякни еще хоть слово - и я твое логово прикрою.
   Ник: (очень просто, без злобы) Слушай, ты и тебе подобные мне здесь не нужны. У тебя руки чешутся превратить этот мир из плохого в поганый. Вот как ты сам.
   Блик: (после яростной, презрительной паузы) Я вечером еще раз загляну. (Направляется к выходу.)
   Ник: (очень зло, но очень спокойно) Сделай себе большое одолжение - не приходи вечером. Лучше пришли кого-нибудь. А от тебя меня просто воротит.
   Блик: (просто, но с презрением) Не нарушай законов. И кстати, меня от тебя тоже.
   (Он оглядывается по сторонам и уходит.)
   (Минуту стоит тишина. Потом Уилли поворачивается, кидает в автомат очередной пятицентовик и начинает новую игру. Уэсли поворачивается к пианино и довольно неуверенно начинает играть. Сейчас он далеко не так расположен играть, как до прихода Блика. Харри расхаживает взад и вперед, не в состоянии танцевать. Дадли вновь начинает грустить за столиком. Ник начинает свистеть, но внезапно останавливается. Джо заводит игрушку.)
   Джо: (иронизируя) Ник. Ты хочешь убить его?
   Ник: Тошно мне.
   Джо: Да? Почему?
   Ник: Чего я злюсь из-за такого, как он? Зачем мне его ненавидеть? Он же ничто. Никто. Он - крыса. Но каждый раз, когда он заявляется сюда, я бешусь. Пить он не желает. Просто посидеть тоже не желает. Расслабиться - и то не желает. Ты мне одно объясни?
   Джо: Постараюсь.
   Ник: Какого черта эта козявка рыпается вылезти из своей скорлупы и изменить мир?
   Джо: (поражен) А он что, тоже хочет изменить мир?
   Ник: (с досадой) Ты же знаешь, о чем я. Зачем он придирается к людям? Урод какой-то.
   Джо: (почти про себя, размышляя о том, что Блик, оказывается, тоже хочет изменить мир) Наверное, хочет доказать миру, что он не урод.
   Ник: А я вот прихожу на работу и ненавижу его.
   Джо: Не его, Ник. А вообще все.
   Ник: Да я знаю. Но все равно, уж он мне здесь точно не нужен. Паршивый он человек. Понимаешь, о чем я? Он вредит маленьким людям. (Сбит с толку) Одну девчонку он чуть до самоубийства не довел. (В бешенстве) Я ему башку проломлю, если он вздумает кого-нибудь здесь обидеть. Это моя дыра. (Как бы вспомнив еще что-то.) Или, если вздумает унизить кого-нибудь.
   Джо: В глубине души, может он и не такая сволочь.
   Ник: Знаю я его. И он дрянь.
   (Во время этого разговора, Уэсли вновь разыгрывается, игрушка снова начинает вертеться и, мало-по-малу, Харри опять принимается танцевать. Ник выходит из-за стойки и совсем как ребенок, позабыв про недавнюю злость, любуется игрушкой. Он начинает улыбаться всем и всему: поворачивается и слушает игру Уэсли, наблюдает за Харри, дружески кивает Арабу, качает головой, бросив взгляд на Дадли и делает неопределенный ласковый жест, взглянув на Уилли. Точно, это его дыра.)
   (Да, это славная, неприметная американская забегаловка, где люди могут расчитывать на то, что их оставят в покое.)
   Ник: Бар у меня - что надо. Ничего лишнего. Эй. Комик. Оставайся вечером тоже потанцуешь. По-моему, у тебя нормально получается. Уэсли? Вечером тоже это сыграй. Прекрасная музыка!
   Харри: Спасибо, Ник. Боже мой, наконец-то мне повезло. (Кидается к телефону.) Алле, мам? Мам, это ты? Я, Харри. Мам, я работу нашел. (Он вешает трубку, расхаживает по бару и улыбается.)
   (Входит Мэри Л.)
   Джо: (приподнося игрушку к Нику и Мэри Л.) Ник - это игрушка. Безделушка, выдуманная хитрым человеком, чтобы разгонять детскую скуку, грусть или злость. Благородный механизм. Пожалуй, в данный момент я не cмогу назвать тебе механизм поблагороднее.
   (Все собираются вокруг столика Джо, чтобы посмотреть на игрушку. Игрушка останавливается. Джо заводит музыкальную шкатулку. Потом берет в руки свисток: свистит в него и мы слышим очень странный, смешной и грустный звук.)
   Джо: Прелестно. Трагично, но прилестно.
   (Уэсли подбирает на пианино мелодию музыкальной шкатулки. Мэри Л. выбирает себе столик и садится.)
   Ник: Джо. Эта девчонка, Китти. Зачем она обозвала меня дантистом? Ведь я зла никому не сделаю, тем более зубу.
   (Ник подходит к столику Мэри Л. Харри имитирует движения игрушки. Танцует. Пианино звучит все громче и во время этого соло, свет на сцене медленно гаснет.)
   Второй Акт
   Час спустя. На сцене те же персонажи, что и в конце первого акта. Джо сидит за своим столом, тихо тасует колоду карт, одновременно изучает лицо женщины за соседним столиком и поглядывает на инициалы на ее сумочке, словно это символы давно ушедшего величия мира. Женщина, со своей стороны, время от времени, как бы невзначай, поглядывает на Джо. Вернее не поглядывает, а скорее, ощущает его присутствие и это прододжается уже около часа. Пиво слегка ударило ей в голову, ну, а Джо, как обычно, пьян, но сдержан, собран. Остальные на сцене сидят за столиками, пианино, стойкой и т.д.
   Джо: Мадж...Лобовиц?
   Мэри: Что-что?
   Джо: Имя. Мейбел Лепескью?
   Мэри: Чье имя?
   Джо: Инициалы М.Л. На вашей сумочке.
   Мэри: Нет.
   Джо: (после долгой паузы, глубоко задумавшись над тайной ее имени, вертит в руках карту и изучает красивое женское лицо.) Марджи Лонгуорти?
   Мэри: (все это время она очень естественна и откровенна, без малейшего намека на юмор: они оба пьяны, но держатся торжественно) Нет.
   Джо: (его голос звучит слегка выше, как бы от подступающего волнения) Мидж Лори? (Мэри качает головой). А мои инициалы: Д. Т.
   Мэри: (Пауза.) Джон?
   Джо: Нет. (Пауза.) Марта Ланкастер?
   Мэри: Нет. (Небольшая пауза.) Джозеф?
   Джо: Ну, не совсем. Это мое имя, но все зовут меня Джо. А вот фамилия потруднее. Я вам немножко помогу. Я ирландец. (Пауза) Неужели просто Мэри?
   Мэри: Да. Я тоже ирландка. По крайней мере, со стороны отца. А по матери - англичанка.
   Джо: А я ирландец с обеих сторон. Мэри - это одно из моих любимых имен. Наверное поэтому я не сразу догадался. Однажды в Мексико-Сити я познакомился с девушкой по имени Мэри. Она была американкой из Филадельфии. Там она вышла замуж. Я хочу сказать, в Мексико-Сити. Причем при мне. Мы были влюблены друг в друга. По крайней мере я был влюблен. А влюблены ли они в вас - этого никогда наверняка не знаешь. Они были обручены, понимаете, и ее мать была при ней, поэтому она все-таки вышла за него замуж. Уже лет шесть или семь прошло. Сейчас у нее наверное трое или четверо детей.
   Мэри: Вы все еще влюблены в нее?
   Джо: Ну, нет. Если честно, я не вполне уверен. Наверное да. Я даже не знал, что она обручена, я узнал за пару дней до свадьбы. Я думал, я на ней женюсь. Я все представлял, какие у нас будут дети. Третий был моим любимчиком. Первые два были замечательные. Красивые и обаятельные, и умные, но этот третий был не похож ни на кого. Тихий, и такой...придурковатый. Мне он ужасно нравился. Когда она сказала мне, что выходит замуж, я не жалел о первых двух, я жалел только об этом третьем.
   Мэри: (после непродолжительной паузы) Чем вы занимаетесь?
   Джо: Занимаюсь? Если честно, ничем.
   Мэри: Вы всегда так много пьете?
   Джо: (тоном ученого) Не всегда. Только, когда я бодрствую. А каждую ночь я, знаете ли, по семь-восемь часов сплю.
   Мэри: Как хорошо. Я хочу сказать, пить только, когда бодрствуешь.
   Джо: (задумчиво) Да, это привиллегия.
   Мэри: А вам действительно нравится пить?
   Джо: (уверенно) Так же, как мне нравится дышать.
   Мэри: (красиво) Почему?
   Джо: (драматично) Почему мне нравится пить? (Пауза.) Потому что я не люблю, когда меня обжуливают. Потому что я не люблю большую часть времени разгуливать мертвым и лишь изредка оживать. (Пауза.) Когда я не пью, я по уши запутываюсь во всякой ерунде, как и все остальные. Я становлюсь занятым. Делаю разные делишки. Разные мелкие, идиотские делишки по разным мелким, идиотским причинам. Наглые, эгоистичные, обыденные делишки. Я только их и делал. Зато теперь я ничего не делаю. Я все время просто живу. А потом ложусь спать. (Пауза.)
   Мэри: И хорошо спите?
   Джо: (как нечто само собой разумееющееся) Разумеется.
   Мэри: (тихо, почти с нежностью) А каковы ваши планы?
   Джо: (громко, но тоже с нежностью) Планы? У меня нет никаких планов. Я просто просыпаюсь и встаю.
   Мэри: (начинает все понимать) Ах, да. Да, конечно.
   (Дадли кидает в грамоффон еще пятицентовик.)
   Джо: (задумчиво) Почему я пью? (Пауза, во время которой он размышляет над этим. Очевидно его размышления глубоки и сложны и из-за этого на его лице появляется очень комичное и наивное выражение.) На этот вопрос существует довольно сложный ответ. (Он абстрактно улыбается.)
   Мэри: О, я не имела в виду...
   Джо: (быстро, галантно) Нет, нет, я настаиваю. Я знаю почему. Я просто подыскивал подходящие слова. Простые.
   Мэри: Ей богу, это не так уж важно.
   Джо: (серьезно) О, нет, это очень важно. (Как врач) Итак, почему я пью? (Как ученый) Нет. Почему вообще люди пьют? (Размышляет) В каждом дне двадцать четыре часа.
   Мэри: (с грустью, но живо) Да, правильно.
   Джо: Двадцать-четыре часа. Из этих двадцати-четырех, как минимум, двадцать-три с половиной - боже мой, я не знаю, почему - тусклы, мертвы, скучны, пусты и убийственны. Минуты на часах, а не время жизни. Не важно, кто вы и чем занимаетесь, двадцать-три с половиной часа из двадцати-четырех вы проводите в ожидании.