Седов Б.. Я ненавижу

   Он понимал, что теперь ему будет не уснуть. Весь этот вечер, начиная с момента похищения, адреналин в его крови играл так, как не было никогда со времен юношеских футбольных матчей. С тех пор как он перебрался в Питер и поступил на службу к Игорю Арнольдовичу, жизнь его потеряла остроту, стала предсказуемой и пресной. Поэтому так радовали нечастые визиты друзей, напоминавших ему о прежних бесшабашных временах. В его возрасте душа еще просит свободы, приключений, романтики.
   История в которую он попал, пробудила в нем снова забытое чувство риска. Он уже знал, что в городе убит один из важных милицейских чинов, в радиосводке было имя подозреваемой и ее описание. Степан не сомневался, что это именно та девушка, которую он привез сегодня к себе на квартиру.
   Зачем она это сделала, он не знал и не хотел знать. С того момента, как он увидел ее горящие глаза, такое красивое лицо, раскрасневшееся от быстрого бега, он уже ни о чем не думал. Лишь бы быть рядом с ней… А там будь что будет!
   Он еще раз вздохнул и повернулся на бок, стараясь унять мучительное возбуждение. У него давно не было женщины – с середины января, когда случилось быстро любить одну из деловых партнерш шефа, доставляя ее домой с банкета в офисе. Долговременных связей он и не искал, для этого была нужна та единственная, ради которой на край света пойдешь… И девушка, которая села к нему сегодня в машину с пистолетом в руке, была очень похожа на ту самую!
   А что, если рискнуть?! Нет, наверное, не сегодня… Это вроде как первое свидание… Он поднял глаза и встретился взглядом с ней. Девушка вздохнула и медленно откинула одеяло.
   Он откликнулся на приглашение мгновенно, как любой нормальный мужчина на его месте. Через мгновение их губы встретились. Его руки оказались на ее бедрах, передвинулись выше, изучая ее чудесное молодое тело. Он почувствовал, что может делать с ней все, что захочет. Это читалось в ее глазах, об этом безмолвно говорили ее руки, гладившие его кожу. И он не стал медлить. Несколько упоительных минут они двигались, как одно живое существо. В последний момент он успел выдернуть пенис из ее лона, и семя брызнуло на живот девушки, все еще вздрагивающий в оргастическом танце, на круглые груди. Несколько капель достигли ее лица. Анжелика зажмурилась и засмеялась.
   Они еще лежали некоторое время в обнимку, слушая биение сердец друг друга. Дыхание понемногу успокаивалось. Голова Степана покоилась на груди любовницы, Анжелика обнимала его, глядя в потолок, на котором отражались фары подъехавшей машины. На миг кольнуло беспокойство. Что, если за ней?! Нет, никто не ломился в двери. В уснувшем доме стояла мертвая тишина. На душе после пережитого любовного акта было покойно и хорошо. За стеной, в соседней квартире, раздались приглушенные голоса. Вроде бы с южным акцентом.
   – Не обращай внимания! – пробормотал Степан. – Там какие-то кавказцы устроили аул – непонятно откуда понаехали! Так, вроде, ничего ребята, мирные. Женщины там у них, ребятишки. Только не завидую я тому, кто им свою квартирку сдал, – уборки потом будет, дай боже!
   – Почему ты помог мне? – спросила его Анжелика, после недолгого молчания.
   – Потому что ты… – он задумался, прежде чем закончить фразу. – Необыкновенная, что ли? Знаешь, мой папаша всегда придерживался старомодных взглядов на брак. Современных, эмансипированных женщин едва ли не презирает, считает их ненормальными. Но ведь это глупо. Времена меняются, да и, по большому счету, разве раньше не было женщин, которые ни в чем не уступали мужчинам. Всякие там пиратши, разбойницы…
   – Никита, Зена – королева воинов! – продолжила список Маркиза.
   – Нет, я серьезно!
   – Я тоже, – вздохнула Анжелика. – Вся эта романтика только в книжках, Степа, да в кино хорошо смотрится… Кстати, тебя Степашкой в детстве не дразнили – зайцем из «Спокойной ночи, малыши»?
   – Дразнили! – расслабленно усмехнулся он, вспоминая. – Спрашивали все время, как там Хрюша с Каркушей поживают! Достали, просто жуть!
   Через полминуты он уже спал. Маркиза заснула не сразу, но постепенно и ее одолела дремота.
   Во сне привиделись отец с матерью. Оба – встревоженные. Снилось, будто вот она снова в Чудове, пришла к родителям, хочет обнять их, а они смотрят на нее и не хотят признавать. Во сне она заплакала от обиды и, проснувшись, ощутила горячие соленые капли, которые в самом деле стекали по ее щекам.
   Встала осторожно, чтобы не разбудить Степана, и вышла на кухню в халате и его стоптанных больших шлепанцах, которые поминутно слетали с ног. Таракан метнулся от включенного света, похоже, это был тот же усач, с которым Анжелика уже встречалась. Других особей этого вида не наблюдалось. Это был одиночка, предпочитавший жить отшельником.
   – Один как перст! – прокомментировала Анжелика и попыталась прибить его шлепанцем, прыгая на одной ноге. Но таракан оказался проворнее и, пробежав вверх по стене, нырнул в решетку вентиляции, откуда выглядывал, шевеля усами.
   Анжелика нацепила шлепанец, села за стол и выкурила одну за другой несколько сигарет. Надо было что-то делать, нельзя просто так сидеть, надеясь на лучшее! Вспомнила волчицу, про которую рассказывал Лаевский. Волки иногда прорываются через флажки – перепрыгивают, и тогда их уже никогда таким образом не остановить. Но если волк был ранен, хотя бы легко – панический страх остается в нем на всю жизнь. И вот был случай, когда волчицу ранили над флажками и вскоре снова окружили в месте, очень неподходящем для охоты. Но она не посмела уйти второй раз через флажки. Просидела в укрытии две ночи подряд, пока ее все-таки не нашли и не застрелили.
   «Надо прорываться, – подумала Анжелика. – За флажки».
   Иван Левашов был в легком шоке, узнав, что его друг и партнер собирался устранить Маркизу.
   – Что тебя удивляет? – поинтересовался полковник и откинулся в мягком кресле.
   После убийства Лагутина он позволил себе немного расслабиться и лично прикатил на виллу к Левашову, правда, долго перед этим колесил под прикрытием своих людей, проверяя отсутствие возможных хвостов.
   Вилла стояла в пригороде на севере Питера в окружении подобных же строений. Если доходы полковника копились на банковских счетах, то его друг и соратник предпочитал не откладывать деньги в кубышку. Ивану Левашову не нужно было беспокоиться за свою репутацию, он не имел никакого отношения к государственным структурам и мог позволить себе жить шикарно без оглядки на кого бы то ни было.
   Трехэтажный кирпичный особняк был построен по индивидуальному проекту. Внутри помимо роскошных, обставленных по последней моде жилых помещений находились тренажерный зал, библиотека и небольшой бассейн. В гараже стоял пресловутый «кадиллак», который, впрочем, Левашов старался не часто пускать в дело, предпочитая наемные экипажи, а порой не брезгуя и общественным транспортом. Он не принадлежал к числу тех нуворишей, что каждую секунду своей жизни проживают на понтах. Дом его, однако, выделялся даже рядом с соседними особняками, чьи владельцы были не беднее, а многие даже и побогаче. Дому он придавал особое значение – это была его крепость, где он проводил большую часть времени, управляя делами своего партнера.
   Охрана левашовской крепости обычно состояла из двух человек с помповыми ружьями и овчарки. Несколько камер наружного наблюдения следили за окрестностями. Учитывая масштабы строения, это были минимальные меры безопасности. Впрочем, теперь охрану необходимо было увеличить, и Левашов не замедлил сделать это, связавшись с агентством «Ромис» – одной из тех структур, что находились в сфере влияния Петра Аркадьевича.
   Полковник погасил окурок в хрустальной пепельнице и зажег новую сигарету. Как это ни смешно, но в собственном доме он не располагал таким комфортом, каким пользовался Левашов, имевший статус его секретаря. Не мог он светиться со своим незаконно нажитым капиталом. Поэтому левашовский шик его слегка раздражал. Живет практически один в этаком дворце, не считая приходящей прислуги и шлюх. А в полковничьей квартире было не продохнуть. Он даже покурить не мог спокойно – жена требовала, чтобы супруг выходил на кухню, или вообще гнала на лестницу!
   – Ты что, не понимаешь? – спросил он у приятеля, качая головой. – Здесь никаких следов оставлять нельзя. Все концы в воду! Тем более, что Лагутин был из фээсбэшников!
   – Концы в воду?! – раздраженно переспросил Иван. – Ты хотя бы догадываешься, где она сейчас может быть?! Это ты называешь «концы в воду»?!
   Петр Аркадьевич развел руками.
   – Не разводи панику раньше времени! Мои ребята уже сидят у нее на квартире! Если появится – уложат без разговоров. Еще, глядишь, и повышение заслужу за отличную работу!
   – А Стилет! – прервал его Иван, которому было сейчас абсолютно наплевать на карьерный рост полковника.
   – Что Стилет?!
   – Это ведь я договаривался с Конишевским! – Левашов наклонился к старому школьному товарищу, и выражение его лица было далеко от того, что принято называть дружеским. – Ты понимаешь, что теперь я могу оказаться в очень непростом положении, если Стилет узнает обо всем!
   – О Конишевском не беспокойся – с ним я уже вопрос решил! А Стилета – к черту! Он сейчас почивает на лаврах и ввязываться в такие дела вряд ли станет! Если совсем не дурак, то притворится, что знать ее не знает!
   – Все-то у тебя просто! – заметил Левашов. – А у меня другая информация. Девица ему дорога, и так просто он от нее не откажется!…
   Петр Аркадьевич еще раз окинул взглядом его сутулую фигуру, нервно мечущуюся между раскрытым баром и столом. Они сидели в гостиной на последнем, третьем этаже. Одна из стен была прозрачной, стекло с односторонней проницаемостью, так что полковник мог наслаждаться открывающимся видом – рядами разнокалиберных новорусских особняков, разделенных хвойными посадками. Вдали виднелось шоссе, вернее – проносившиеся по нему машины. Зато сам полковник был сейчас недоступен вражескому оку, даже если бы соглядатай засел в соседнем здании, напоминавшем архитектурой крематорий.
   – Ну, предположим, что так! А ты думал, что в сказку попал? – поинтересовался он. – Да, дорогой друг, у нас сейчас новая проблемка нарисовалась с этой твоей Маркизой. Но я все решу. А ты, если так боишься, оставь свои царские палаты и поживи где-нибудь на отшибе недельку или сколько там уж получится. Пока я эту снайпершу не нейтрализую окончательно. Тебе полезно, кстати, будет. Сейчас, слышал, крутые ребята, вроде тебя, платят нехилые денежки, чтобы пожить немного маргиналом. А ты себе такое удовольствие можешь бесплатно доставить!
   Левашов метнул на него раздраженный взгляд, но промолчал. Да и что скажешь – что сделано, то сделано и спорить с товарищем просто поздно. Только вот ждать, пока ребята полковника «решат проблему», он не собирался. Очень сомневался Левашов в их способностях.
   Скорее, ее найдет ФСБ. Не исключено, что Маркиза не сегодня – завтра окажется у них в руках. А тогда ему, Ивану Левашову останется только придумывать, чем занять себя в пожизненном заключении. Паршивая ситуация. Нужно было опередить фээсбэшников во что бы то ни стало! Иван вздохнул. У него оставался запасной вариант, которым ему очень не хотелось пользоваться. Но сейчас, похоже, ничего другого не оставалось.
   Петр Аркадьевич уехал через час, успев порядком нагрузиться. От предложенной постели с девочкой отказался, по-пьяному строго попеняв товарищу за порочный образ жизни. Полковник, забывшись, даже пригрозил ему каким-то товарищеским судом. Левашов проводил его до машины и передал на руки шоферу. Вернулся в гостиную и наблюдал, как полковничья «Волга» выбирается из раскрытых ворот. Потом, опустившись в нагретое полковничьим задом кресло, он пододвинул к себе телефон в корпусе из прозрачного красного пластика. Это была пижонская штучка – одна из тех, что раздражали экономного и скромного милиционера. При наборе номера в аппарате вспыхивали и гасли яркие огоньки.
   Звонил Левашов человеку, которого близкие и знакомые знали под кличкой Скала. Но этих близких и знакомых на белом свете оставалось сейчас очень мало. И жизненный путь многих из них прервался именно из-за слишком близкого знакомства со Скалой.
   А для остальных он был Валерий Скальневич. C отчеством у Скальневича были сплошные непонятки. Он необыкновенно легко менял его в зависимости от того, с кем имел дело. Например, для людей попроще прибавлял Иванович, а в кругах, где ценилась оригинальность, выдумывал что-нибудь, вроде Вольфовича или Апполинариевича. У Скальневича было несколько паспортов с различными вариантами, и было похоже, что он и сам уже точно не помнит, какой из них настоящий, выданный при регистрации.
   Пренебрежительное отношение к собственному отчеству объяснялось просто. Скальневич имел весьма смутное понятие, кому из друзей матери, весьма легкомысленной особы, придерживавшейся в юности хиппового принципа свободной любви, обязан появлению на свет, но не считал этот вопрос особенно важным.
   Вообще Скала был одним из тех людей, что умеют мгновенно подстраиваться под окружающую среду. Искусством перевоплощения он владел в совершенстве. В среде работяг, он сходил за своего, не только переходя на простую, оснащенную матюгами речь, но и преображаясь внешне, так что ни у кого не возникало сомнения, что этот человек всю свою жизнь отпахал на каком-нибудь заводе.
   А при необходимости, уже через мгновение он мог, сменив не только одежду и речь, но и само выражение лица, превратиться в директора того же самого завода, рафинированного интеллигента-эстета и знатока искусств, крестного отца мафии или прожженного торгаша… В его арсенале было с десяток языков – в том числе армянский и турецкий, помогавшие находить контакты с выходцами с юга.
   Ивану уже приходилось работать с ним, и всякий раз он зарекался обращаться к этому специалисту. И дело было не в качестве исполнения заданий – на качество жаловаться не приходилось. А в том, что, поручая Скальневичу устранить кого-либо, следовало учитывать, что устранен скорее всего будет не только объект, но и десяток-другой людей, многие из которых виноваты были лишь в том, что оказались не в том месте не в то время. Левашова это смущало.
   Петр Аркадьевич со Скальневичем не был знаком. Иван вел дела с киллером, не советуясь с напарником. Поэтому и не стал привлекать его к убийству Лагутина – чувствовал, что не стоит. Правильно сделал. Если бы полковник вздумал убрать Скалу, а он непременно попытался бы это сделать, то в живых сейчас не было бы не только самого милиционера, но и Ивана Левашова. Скальневич не стал бы выяснять, кто тут виноват!
   – Да?! – Скала почти сразу взял трубку.
   – Надо бы встретиться! – сказал Левашов.
   – Хорошо, ты знаешь мои условия…
   – Подожди! – попросил Иван. – У меня особые обстоятельства, некогда разводить конспирацию.
   До сих пор Левашов встречался со Скалой в особо оговоренных местах, принимая некоторые меры предосторожности по просьбе-требованию самого киллера, который очень ревниво относился к вопросу собственной безопасности. Однако времени действительно не было. Это, похоже, понял по голосу старого заказчика и сам Скальневич, который не стал спорить и прибыл на виллу спустя полчаса после звонка.
   Он часто менял машины – сообразно со своими ролями – от позорного для всякого честного братка «Запорожца» до «Линкольна», на котором он как-то раз даже сошел за представителя президента. В настоящее время киллер разъезжал на новеньком джипе «Ниссан Пэтрол». Едва машина просигналила у ворот, как они распахнулись, управляемые из дома заранее предупрежденным охранником. Через минуту Скальневич уже входил в гостиную, окидывая оценивающим взором богатые интерьеры. На убийце был цивильный костюм, судя по всему он прибыл с какого-то светского раута.
   Его лицо было слегка асимметрично. Скальневич служил в свое время на флоте, где имел место небольшой конфликт между ним и еще одним матросом. Отношения накалились и привели к открытому противостоянию во время учебного похода. Противник Скалы имел преимущество в весе, но поединок все равно закончился для него весьма плачевно – после похода и месяца в госпитале его незамедлительно комиссовали. Но и Скале досталось изрядно. Судовой эскулап был почти таким же салагой, как он сам, да и средствами располагал весьма скромными. А ко времени, когда обоих драчунов переправили на берег с помощью вертолета, искалеченная физиономия Скалы уже успела затвердеть. Понятное дело, красоты киллеру это не прибавляло, а главное, служило хорошей приметой, что и объясняло отчасти его необычайную жестокость. С такой запоминающейся внешностью он ни в коем случае не мог оставлять свидетелей.
   – Быстро доехал! – заметил Левашов, наполняя стакан гостя самым дорогим виски из своего бара. – Где был?
   Скала не ответил и жестом отказался от угощения.
   – В чем дело-то? – поинтересовался он, глядя в упор на хозяина.
   – Я тебя сильно отвлек? – ответил вопросом на вопрос Иван и предложил киллеру открытую коробку кубинских сигар.
   Скала отказался и от них. В уголовной среде это было бы расценено как неуважение, но Скальневичу было наплевать на все понятия. Он жил своим умом, впрочем, как и Иван, который нисколько не обиделся.
   – Раз приехал, значит – мог! – ответил Скала и забарабанил нетерпеливо пальцами. – Давай без долгих предисловий, а?!
   – Ладно, – вздохнул Левашов и присел на краешек стола, рядом с гостем. – Слышал, наверное, что вчера шлепнули Лагутина!
   – Слышал. – кивнул Скальневич. – Важняк, родом из ФСБ. Не моя работа!
   – Что ты, Валера, я и не думал… Это по моему заказу сделали! – Иван решил сразу раскрыть карты. – Девица из фирмы «Стилет и компания»! Маркизой зовут!
   – Впервые слышу! – отреагировал без особых эмоций Скала и нетерпеливо добавил. – От меня-то что нужно!
   – Видишь ли, по некоторым причинам, – стал объяснять Левашов, тщательно подбирая слова, – эта девушка полагает, что я собирался ее убрать после выполнения задания. Сам понимаешь, это не в моем стиле, но у нее сложилось именно такое впечатление! А это очень плохо, потому что теперь она станет искать меня, вместо того чтобы прятаться. Фээсбэшникам известно, кто она такая, даже фоторобот есть… Если они ее возьмут – мне конец, молчать деваха не станет хотя бы из простой мстительности. Знаешь ведь, все эти бабы – одни эмоции, никакой рассудительности! А если не возьмут, то она сама за меня может взяться, что, как ты сам понимаешь, меня категорически не устраивает!
   В глазах Скалы появилось ехидное выражение. Левашов с его замашками плейбоя, скользкий и пронырливый, был ему не по душе. Вот и сейчас, например, крутил Иван, юлил и явно что-то не договаривал.
   – Давай для начала кое-что проясним! – предложил прямолинейный Скала. – Ты нанял девку, так? Наверное, еще и трахнул за ту же цену!…
   Левашов не стал опровергать это утверждение.
   – А этот дружок твой ментовский, – продолжил Скала, – был в курсе дела, а скорее всего, сам попросил тебя помочь с Лагутиным. Он же и приказал порешить эту вашу Маркизу, а потом его ребята облажались! Так?!
   Левашов признал, что Скала прав.
   – А теперь, – закончил тот, – ты хочешь, чтобы я отыскал девицу и кокнул?!
   – Да! – подтвердил Иван. – Именно так!
   – Хорошо! – сказал, почесав подбородок, Скала и назвал сумму, от которой у хозяина дома глаза полезли на лоб.
   – Слушай, бога-то побойся! – попросил он. – Я за Лагутина заплатил в пять раз меньше.
   Он солгал, здорово занизив гонорар Анжелики, который к тому же так и не был выплачен полностью, но в любом случае Скала остался непоколебим, совершенно оправдывая свое прозвище.
   – Сутяга ты, господин Левашов, – сказал он. – У тебя сейчас одна мысль должна быть в голове – как бы жизнь свою и свободу драгоценную сохранить, а ты вместо этого бухгалтерию разводишь! Да еще и бога приплел! Я бога не боюсь, иначе ты бы ко мне не обратился, и меньше не возьму – какой резон?! Тебе ведь без меня каюк, правильно? Значит заплатишь!
   Левашов проглотил предназначавшееся гостю виски.
   – Ладно, – согласился он, – ты прав! Получишь, что просишь, только избавь меня от этой головной боли, и как можно скорее!
   – Лучшее средство от головы – топор! – вспомнил Скала бородатую шутку и добавил, уже направляясь к выходу: – Ты странный человек, Левашов. Живешь, как Рокфеллер, и хочешь, чтобы с тебя спрашивали, как с простого слесаря-сантехника. Скромнее нужно быть, тогда и платить меньше придется! А то у тебя вокруг роскошь, бьющая в глаза! Брать с тебя меньше – просто грех!
   Левашов скривился. Сегодня, похоже, все считали своим долгом прочесть ему нотацию по поводу чересчур шикарного образа жизни.
   – Нет, – продолжил Скала, – я не осуждаю! Все верно, надо наслаждаться тем, что имеешь, пока возможно! А то ведь как бывает: «Цвел юноша вечор, а нынче умер…».
   – Типун тебе на язык! – мрачно оборвал его хозяин.
   – Конечно, только, чтобы этого не случилось на самом деле, ты бы о безопасности своей позаботился. Девку я найду, не сумлевайся, но предосторожность не повредит.
   – У меня три человека круглосуточно дежурят! – сказал Левашов. – Две овчарки во дворе, камеры по периметру. И охрана вооружена до зубов…
   – Да, я заметил! – проронил Скала, пренебрежительно махнув рукой. – Только, извини, все это дерьма собачьего не стоит. Если твоя девка хотя бы вполовину так крута, как ты говоришь, то для нее эти твои сторожа с «насосами» ^[5]все равно что младенцы из детского сада! Меня бы твоя охрана и на минуту не задержала. Это тебе только кажется, что ты под защитой, а тут кругом бреши в обороне!
   – Например? – встревожился Левашов.
   – А зачем мне тебе об этом сообщать? – ухмыльнулся снова Скала. – Мало ли, как жизнь-жестянка обернется?
   Он не без удовольствия заметил, что Левашову явно стало не по себе.
   – Ладно, шучу! – успокоил его Скала. – А что касается брешей, то, знаешь, в таком дворце как ни старайся, лазейка останется. Еще раз повторяю – слишком роскошно живешь. Для надежной охраны такой виллы нужна рота спецназа, а лучше две! Но если говорить о самом очевидном, то для начала прореди елочки за домом, а не то подобраться к нему незамеченным в этой еловой чаще – раз плюнуть. Тем более, что там у тебя по соседству какой-то долгострой и есть где спрятаться, если что!
   – Ага, спасибо! – взял на заметку хозяин.
   – Не за что! Я тебе это в счет поставлю, как консультацию по безопасности! Да не зеленей ты от жадности, я не серьезно!
   – Знаешь, – признался Левашов, – я сейчас в таком напряжении, что твое чувство юмора оценить не могу!
   – Не переживай, все будет хорошо! – пообещал убийца.
   Иван трижды старательно сплюнул через плечо. Станешь суеверным, когда такие дела творятся. Однако раз за дело взялся сам Скала, можно было больше не беспокоиться из-за Королевой. Левашов поежился.
 
   –  Похоже, вы были правы… Ее до сих пор не обнаружили! Даже мы не знаем, где она сейчас может находиться… Правда, есть информация, что она пыталась забрать деньги со счета!
   –  Будьте уверены – она скоро о себе напомнит!
    – Если еще жива…
    – Я в этом не сомневаюсь!

Глава седьмая
ЛУЧШИЙ ПОДАРОК – КОНЕЧНО ЖЕ, ПУШКА!

   В тот же день Галина связалась с Маркизой по новому, купленному Степаном мобильнику, чтобы сообщить о смерти Конишевского. Известие было, мягко говоря, не из приятных. Это был единственный человек, который мог вывести их на человека, заказавшего Лагутина.
   – Не переживай, девочка! – попыталась утешить ее баба Галя. – Собаке – собачья смерть! А ты пока сиди и не рыпайся. Бог не выдаст, свинья не съест.
   – Я из-за отца с матерью беспокоюсь! – сказала Маркиза. – Они ведь могут и до них добраться!
   – Милиция вместе с фээсбэшниками наверняка твоих родителей под колпаком держат. Так что этому Ивану самому не резон к ним соваться. Мы проверим, не волнуйся, как они там, а ты о себе думай! И не расслабляйся! Твоему Степану доверять можно?!
   – На сто процентов! – уверенно сказала Анжелика. – Но мне оружие нужно! И деньги. Много денег.
   – Оружие я тебе пришлю – для самообороны. А денег много тебе ни к чему – опять какую-нибудь глупость выкинешь!
   Анжелика не стала спорить – сейчас, когда она находилась в таком тяжелом положении, ссориться с Галиной было бы просто непростительной глупостью. С деньгами придется самой что-нибудь придумывать!
   А обещание насчет оружия Галина сдержала. Вернувшийся с работы Степан сообщил с недоуменным видом, что только что у подъезда какой-то человек, подъехавший в черном «бумере», сунул ему в руку пакет, попросив передать его Маркизе с приветом от Кувалды.
   – Кто этот Кувалда?! – ревниво спросил Степан.
   – Учитель! – ответила она. – Не беспокойся, он не в моем вкусе!
   – Я рад! – сказал он серьезно. – Это же самый настоящий бандюган!
   Анжелика посмотрела на него и вздохнула.
   – Боже мой, Степа, а я-то кто по твоему?! Как там в старом мультике: не желаем жить, эх, по-другому! Не желаем жить по-другому! Ходим мы по краю, ходим мы по краю, ходим мы по краю родному!…
 
    В пакете был пистолет «Гюрза», компактный, в самый раз для меня. Глушитель, два магазина и коробка патронов. В еще одной, большой, коробке находились цветные контактные линзы, грим и несколько париков плюс – паспорт на имя Рябьевой Софии Викторовны. Новая фамилия мне не понравилась, но дареному коню в зубы не смотрят! Что касается фотографии, то она была точно такой же, что красовалась в моем старом паспорте на имя Каролины Артемовны, паспорте с которым мне теперь никуда нельзя было заявиться. Видно, у Стилета хранилась на всякий случай копия фотки – вот и пригодилась. Я снова чувствовала, что я не одна, что у меня помимо хорошего мальчика Степана есть еще верные и сильные друзья, которые не бросят в беде.