Страница:
Вопрос был только в том, что является худшим – выступить за Сатарова или против него.
– Так где находится компромат, который ты припрятал? – тихо спросил Полунин, заглянув Петрову прямо в глаза.
Тот в ответ покачал головой и сказал упавшим голосом:
– Я не могу сейчас принять решение. Мне нужно время, чтобы подумать.
Полунин снова усмехнулся.
– Вот еще одно преимущество пленника: есть время подумать. В таком случае ты останешься здесь. Можешь думать сколько хочешь, а заодно анализировать получаемую информацию. Источник информации у тебя есть, – при этих словах Полунин кивнул на стоящий в углу комнаты телевизор. – Поверь мне, в ближайшее время в новостях будет много интересных сообщений…
В пригороде Полунин снял частный дом, который временно стал его резиденцией. Именно в подвале этого дома и содержался плененный Алексей Петров.
На следующий день поздно вечером, когда стемнело и по улице, на которой стоял дом, можно было проехать лишь с включенными фарами, около него остановилась белая «Волга». Из машины вылез Бахметьев и направился в дом.
После условного стука дверь ему открыл Николай и проводил в горницу, где на диване перед телевизором сидел Полунин.
– Что-то новостей особых нет, – сказал Владимир вместо приветствия, поднимаясь навстречу Бахметьеву.
Майор пожал протянутую руку и, усевшись рядом с ним на диван, ответил:
– Не переживайте, Владимир Иванович. Если бы о визите следственной бригады узнавали заранее по телевизору, цена ее работы гроша ломаного не стоила бы. Думаю, что они приедут через пару дней. А пока расскажите, как у вас дела с вашим подопечным.
– Парень думает, – усмехнувшись, ответил Полунин. – Если говорить откровенно, то ему есть над чем поразмышлять. На его месте я бы тоже все продумал, прежде чем делать выбор. Даже я не уверен в конечных результатах того, чем занимаюсь.
– Интересно услышать это от вас именно сейчас, – в свою очередь улыбнулся Бахметьев. – Ведь мы же уже почти на финишной прямой. Почему вы вдруг засомневались?
– Я, Николай Иванович, сомневаюсь всегда, это свойство моего характера. Оно не раз отравляло мне жизнь, но при этом, как правило, способствовало ее продлению.
– Какие же сомнения будоражат вашу душу сейчас? – спросил Бахметьев.
– Я не хочу, чтобы наша, как вы изволили заметить, финишная прямая превратилась в кривую, которая выведет нас хер знает куда.
Бахметьев громко рассмеялся.
– Я ценю ваш юмор, Владимир Иванович. И еще больше ценю ваши упорство и целеустремленность. Но, по-моему, зря вы переживаете. Все идет по плану. Если вы выполните все взятые на себя обязательства и доведете дело до конца, мы, в свою очередь, тоже вас не подведем.
– Свои обязательства я давно уже выполняю. Неплохо бы и вам, Николай Иванович, сдвинуться в этом направлении. Уголовное дело против меня должно быть прекращено. Это было одним из моих главных условий.
– Это во многом зависит от местной прокуратуры, – ответил Бахметьев. – Наша прокуратура все это время занимала нейтральную, выжидательную позицию. Им явно не нравилось все, что здесь происходило, но решительные действия они предпринимать не решались. Прокурор открывал уголовные дела по факту убийств, но они практически не расследовались. Они и сейчас все еще в подвешенном состоянии. Думаю, что приезд комиссии из Москвы и ее активная работа сдвинут с мертвой точки и саму прокуратуру в нужном нам направлении. Вот на этом этапе мы сможем помочь вам и снимем с вас обвинение… Я говорил недавно с заместителем городского прокурора Воронковым, назначенным на эту должность совсем недавно…
– Я знаю этого человека. Он как раз и вел следствие по делу убийства Самбиста и моей жены.
– Непростой мужик, ерепенистый, – ответил Бахметьев. – Но дело свое знает. И Сатарова явно не поддерживает. Думаю, что он не упустит шанс поучаствовать в громком деле против местной мафии. Однако к вам он пока относится скептически. И намек на вашу реабилитацию он, во всяком случае, горячо не приветствовал. Но и категорически не отверг. Так что надо работать. Будут результаты, будет меняться и ситуация.
– Приятно это слышать, – ответил Полунин. – А каков состав федеральной комиссии?
– Возглавлять ее будет, естественно, прокурор, – ответил Бахметьев. – Оперативные же сотрудники будут из разных ведомств, но большинство все-таки из нашей конторы. Будут также люди из МВД и часть местных из прокуратуры и ментовки.
– Вы этого не боитесь? – спросил Полунин.
– Мы этого опасаемся, но не боимся. Местных ментов мы, скорее всего, отожмем от работы.
– Так когда прибывает комиссия? – спросил Полунин.
– Основная группа во главе с прокурором приедет со дня на день и сразу же приступит к работе…
Сатаров встал из-за стола и, пройдясь по своему просторному кабинету, остановился у окна, через которое хорошо просматривался заводской двор.
Олег Григорьевич хмуро смотрел, как рабочие прокладывают новую теплотрассу к одному из производственных цехов. Полным ходом шла подготовка к зиме. Но не все подразделения были к ней подготовлены.
Вступив полтора года назад в должность председателя Совета директоров, Сатаров решил, что в его обязанности входит контролировать все, что происходит в компании.
Он старался охватить все сферы деятельности возглавляемой им структуры. Однако постепенно все больше и больше убеждался в том, что ему катастрофически не хватает квалификации и опыта.
У него не было ни экономического образования, как у Полунина, ни его организаторских способностей в сфере бизнеса.
Сатаров по своей сути был боец, способный организовать вокруг себя крепких, смелых людей и вести их в бой до конца. Однако бизнес, в который он себя вовлек, потребовал от него совсем иных качеств. Например, умения много и методично работать, а в случае необходимости пойти на компромисс. Эти качества были ему чужды.
И постепенно, будучи практически полновластным хозяином завода, он почувствовал, что попадает в зависимость от своего окружения, которое не только занималось всеми текущими проблемами компании, но и решало задачи стратегического характера.
Понимая, что не может контролировать своего менеджера, Сатаров решил положиться на его компетентность и честность.
Больше всего в этом смысле он доверял своей так называемой финансовой группе, молодым ребятам из команды Капустина, которые занимались финансовыми операциями компании «Аркада».
Сам Сатаров сосредоточился на вопросах безопасности своего бизнеса. Но и здесь он проявил себя отнюдь не как бизнесмен.
Заполучив огромную власть в компании и значительное влияние в городе, он даже не пытался наладить более-менее нормальные отношения со своими конкурентами, продолжая проводить агрессивную, жесткую политику.
Он практически вытеснил с завода Томашевского, который выступал в прошедшей войне на его стороне и во многом обеспечил ему лояльность местной Администрации.
Сатаров даже не сделал попытки приобрести влиятельных союзников в Москве, поделившись с которыми хотя бы частью своей собственности, он смог бы ослабить напряженность вокруг своей компании.
В совокупности все эти факторы привели к тому, что спустя полтора года после удачно выигранной войны Сатаров продолжал чувствовать себя на своем месте неуверенно.
И чем более могущественным он становился, тем более неуверенно он себя чувствовал.
Он стал еще подозрительней, чем раньше. Этому способствовали слухи, доходящие до него из Москвы, о кознях, чинимых его врагами.
Но больше всего он опасался, конечно, Полунина. Он понимал, что это его самый бескомпромиссный враг, который рано или поздно нанесет ему удар.
Зная Полунина, Сатаров понимал, что этот удар можно ждать откуда угодно. И все же он был уверен в своих силах. Слишком велики были его финансовые возможности.
Компания, которую возглавлял Сатаров, набирала все большую экономическую мощь. Деньги не раз помогали ему решать возникающие проблемы. Когда ему сообщили о комиссии из Москвы, он не слишком испугался.
– В крайнем случае отдадим им чуть больше, чем нашим местным контролерам, – сказал он тогда своим подчиненным.
Однако по мере того как поступала информация о возможной тотальной проверке из Москвы компании «Аркада», уверенность все больше покидала Сатарова.
Все более очевидной становилась для него мысль, что комиссию присылают не для того, чтобы получить щедрую взятку от бизнесмена. Эти следователи едут, чтобы отобрать у него компанию, а следовательно, борьба будет тяжелой и бескомпромиссной.
И главное в ней – укрепить слабые места в своей обороне.
В справедливости этих предположений его утвердило неожиданное исчезновение Алексея Петрова. Вместе с ним, как теперь выяснилось, исчезли и весьма важные документы, которые вполне могли быть компрометирующими… …Дверь кабинета Сатарова открылась, и на пороге появился Андрей Капустин, сопровождаемый Романенковым. Сатаров оторвал свой взгляд от окна и посмотрел на вошедших, которые остановились недалеко от входа.
– Ну и что? – жестким тоном произнес Сатаров. – Вы его нашли?
– Нет, – покачал головой Романенков. – Пока нет.
Сатаров шумно вдохнул воздух и отвернулся к окну.
– Что вам удалось выяснить о нем? – спросил он.
– Пока очень немного, – произнес Романенков. – Мы нашли его машину. Его «Рено» стоял недалеко от офиса, в одном из дворов. Мы опросили всех жителей. Но они ничего не видели. Двор плохо освещен, и никто не знает, когда там появилась эта иномарка.
– В любом случае не раньше девяти вечера, – пояснил Сатаров. – Потому что в это время я звонил ему и сообщил о комиссии из Москвы. Сказал, чтобы он занялся своей отчетностью.
– Ты не сказал ему, что это будет за комиссия? – спросил Романенков.
– Нет, не сказал, – огрызнулся Сатаров. – За кого ты меня принимаешь? На кой черт мне пугать Петрова раньше времени?
– Похоже, он и сам догадался, – угрюмо произнес в ответ Романыч. – Видимо, предпочел с ней не встречаться. Мы были у него на квартире. Там царит легкий беспорядок. Дорожный чемодан отсутствует. В общем, по всем признакам Леша, похоже, собирался в дорогу. Наличность в квартире мы тоже не нашли.
– Значит, сбежал, сука, – медленно произнес Сатаров.
Он резко повернулся к молчавшему до сих пор Капустину и спросил того, глядя ему в глаза:
– Ну а ты что скажешь?
Тот в ответ как-то неопределенно пожал плечами, глядя куда-то в сторону.
– Я… Я не знаю… В это сложно поверить. Зачем ему бежать?
– А кто, кто знает, мать твою?! – заорал Сатаров.
Он подскочил к Капустину и, схватив того за грудки, бросил ему в лицо:
– Это же твой человек! Ты должен был знать о нем все. Я ведь вам доверял больше всех! Я вас, щенков, в люди вывел!
– Олег… Прошу тебя, успокойся, – невнятно заговорил Капустин. – Мы все выясним. Я уверен, что это недоразумение. Леха вполне может быть у какой-нибудь бабы. Или где-нибудь расслабился…
– У бабы! – заорал Сатаров. – С вещами туда ушел, бросив машину и отключив сотовый?! За несколько дней ни одного звонка от него. И это в момент, когда в городе началась очередная баня? Ты за кого меня принимаешь, паскуда?!
Он отшвырнул от себя Капустина и, отдышавшись, тихим, но зловещим голосом произнес:
– Чтобы сегодня же все в плане документов было подчищено и передано Романычу для уничтожения. После чего исчезните из города и не появляйтесь до тех пор, пока вам не скажут. И смотри, чтобы Лобников не выкинул такой же фортель. Помните, если Петров был холостяк, то у вас с Валеркой семьи, не рискуйте ими.
Капустин с бледным от волнения лицом, понурив голову, вышел из кабинета Сатарова. Едва за ним закрылась дверь, Романыч подошел к Сатарову и спросил:
– Что будем делать, Олег?
– А что ты предлагаешь? – угрюмо ответил тот, глядя в окно. – Ты точно уверен, что Петрова уже не найти?
– Да, – подтвердил Романыч. – Этот сучоныш, похоже, слинял. И неизвестно еще, какую бомбу он с собой унес. И вообще, в ком я точно не уверен, так это в группе Капустина. Это наше слабое место. И не случайно следаки из Москвы первым делом наехали именно на их конторы. Они знают, где копать…
– А чего нам бояться? Документы все уничтожены, – задумчиво произнес Сатаров.
– Это еще неизвестно, – парировал Романенков, – что-то мог прихватить с собой Петров. Хорошо еще, если он просто слинял, а если он переметнулся?
– К чему ты клонишь? – спросил Сатаров.
– К тому, что документы – это еще не все. Следакам нужны будут свидетели. А лучше этих мальчиков-финансистов свидетелей не найти.
Сатаров смерил Романенкова долгим взглядом. Тот выдержал его взгляд и произнес:
– Я уже вызвал бригаду Музыканта. Эти не подведут и сработают как надо.
– Кто тебе это приказывал? – спросил Сатаров.
– Никто, – пожал плечами Романенков. – Я сам знаю, что мне надо делать.
– Слишком много ты берешь на себя в последнее время, – спокойно, но с явной угрозой в голосе произнес Сатаров.
Романенков отнесся спокойно и к этому.
– Это моя работа – заботиться о твоей безопасности. И, по-моему, пока я с ней справлялся хорошо.
После этих слов Романенкова Сатаров снова посмотрел в окно и задумчивым голосом сказал:
– Мне кажется, что пока у тебя особой работы не было. Из новой заварухи нам будет непросто выкрутиться.
– Тем более надо действовать решительно и быстро, – подогнал мысль своего начальника Романенков. – Пойми, люди, которые нас поддерживают, не должны пострадать. Они должны быть уверены в том, что уж их это не коснется. И эту мысль они до меня донесли ясно и конкретно.
– Ты уже и там проконсультировался, – усмехнулся Сатаров.
– Я это сделал сегодня утром, когда узнал, что ночью в город прибыла следственная бригада. Мне было сказано, что если мы не подставим наших союзников, то они сделают все, чтобы помочь нам.
– Это они мне твердят постоянно, – устало ответил Сатаров. – Впрочем, другого выхода у нас нет. Этим щенкам из финансовой группы я уже больше не доверяю. Если их вызовут на допрос, они наверняка сломаются.
– Так я звоню Музыканту? – выжидательно спросил Романыч.
В ответ Сатаров молча кивнул.
Малеев остановил свою машину, бордовую «пятерку», недалеко от перекрестка Хмельницкого и Рабочей, рядом с магазином «Галантерея».
Он сидел за рулем машины, в салоне которой звучала музыка Вивальди в исполнении малоизвестного струнного квартета.
Скрипичная музыка Вивальди оказывала на Малеева мобилизующее воздействие. Несмотря на некий налет драматизма, в Малеева она вселяла оптимизм и заряд душевной бодрости.
Поэтому он предпочитал слушать ее перед очередным делом.
Для дела, которым он занимался, музыка не должна была вызывать сильных, давящих логику эмоций. Поэтому он не очень любил Вагнера, творчеству которого была очень присуща мрачная патетика.
Малеев занимался тем бизнесом, в котором нельзя терять головы и спокойствия. Но при этом ему, как и большинству людей, требовалась эмоциональная подпитка. И он находил ее в музыке.
Боковая дверь машины открылась, и на переднее сиденье сел Романенков, произнеся при этом:
– Поехали.
– Куда ехать? – спросил через несколько секунд езды Малеев.
– Все равно, – ответил Романенков. – Останови в каком-нибудь тихом месте, где мы могли бы поговорить.
Через несколько минут, убедившись, что слежки за ним нет, Малеев остановил машину в одном из тихих переулков города и, выключив двигатель, повернулся к Романычу.
– Выключи, ради бога, эту тягомотину, – поморщился Романенков, кивая на автомагнитолу.
– А ты не эстет, – усмехнулся Малеев, приглушая звук. – Не любишь скрипичную музыку.
– Я ее вообще не люблю, никакую. Не понимаю, что тебе в ней нравится.
– Я тоже раньше не понимал, – грустно усмехнулся Малеев. – В детстве мать заставляла ходить в музыкальную школу. У меня был абсолютный слух. И я учился играть на нескольких музыкальных инструментах. И вот прошло много лет. Я зарабатываю себе на жизнь игрой на других инструментах, отнюдь не музыкальных. Но при этом не могу себе даже представить, как я мог бы обойтись без музыки. Странный поворот судьбы, не правда ли?
– Может быть. Но сейчас меня интересуют совсем другие повороты судьбы. И чтобы избежать их негативных последствий, мне нужен ты.
Он вынул из бокового кармана плаща конверт с фотографиями и адресами и передал его Малееву.
– Здесь для тебя работа, – пояснил он. – Срочная и хорошо оплачиваемая.
Он быстро, но при этом подробно объяснил Малееву, что именно предстоит сделать. -…и нам нужны полные гарантии того, что у этих людей больше не осталось ничего. Работу необходимо сделать быстро, но и бабки мы платим немалые.
Малеев засунул конверт в карман куртки и недовольно поморщился:
– Нашу бригаду можно, конечно, назвать чистильщиками. Но мы все же не мусорщики. Собирать ваши бумажки – это не наша задача. Разгребывайтесь со своим дерьмом сами. Я вам не бухгалтер – балансы собирать.
– Мы хорошо платим, – снова повторил Романыч.
– Сколько? – спросил Малеев.
– Сто тысяч, после того, как все будет сделано – люди устранены, а документы переданы нам.
– Тридцать предоплатой, – быстро произнес Малеев.
– Ну, Музыкант, ты даешь, – усмехнулся Романенков. – Крутые у тебя условия.
– Так и работа собачья. А делаем мы ее чисто.
– Знаю, знаю, – ответил Романенков, передавая ему пакет с деньгами. – Здесь двадцать пять. Думаю, для предоплаты достаточно. Когда все будет сделано, сразу получите все остальное.
Малеев молча взял конверт и, посмотрев его содержимое, убрал в карман куртки.
– Договорились, – ответил он и завел двигатель, давая понять, что разговор окончен.
– Если что, связывайся со мной по сотовому, – сказал Романыч. – Но будь осторожен, знаешь, что в городе творится. Сегодня к нам на фирму нагрянули следаки из Москвы. Трясут по полной программе. Говорят, что им помогают местные гэбисты.
– Не учи меня. Без тебя знаю, как мне работать, – холодно ответил Малеев и, дождавшись, когда Романенков вылезет из машины, тронулся с места.
Полунин быстрым шагом вышел из гостиной и, спустившись по лестнице в подвал, отворил дверь.
Петров сидел на табуретке за столом. Лицо его было бледным, глаза широко раскрыты. Взгляд его испуганных глаз был прикован к работающему в углу телевизору.
В этот самый момент диктор комментировал демонстрируемые по телевизору документальные кадры. В центре кадра в большой луже на спине лежал, раскинув руки, Андрей Капустин. Рядом с ним валялся пистолет с глушителем.
«Очередное заказное убийство, произошедшее сегодня в нашем городе, как и многие предыдущие кровавые разборки, связывают с ситуацией, которая сложилась вокруг одного из крупнейших предприятий России – завода "Нефтьоргсинтез", – комментировал диктор. – Убитый предприниматель Андрей Капустин занимал один из ключевых постов в руководстве нефтяной компании "Аркада", в которую входит упомянутый выше завод. Местные аналитики связывают также убийство Капустина с прибытием в город следственной бригады из Москвы, которая начала свою работу в компании "Аркада". Нашей телекомпании стало известно, что Капустин играл ключевую роль в финансовых операциях нефтяной компании и вполне мог стать важным свидетелем в предстоящих судебных разбирательствах. А в том, что такие состоятся, уже мало кто сомневается…»
Новостная картинка сменилась, и Полунин, подойдя к телевизору, выключил его.
Развернувшись к Петрову, Полунин посмотрел на него выжидающе. Алексей продолжал хранить молчание, лишь медленно водя подушечками пальцев по своему гладкому лбу.
– Пора принимать решение, Алексей, – произнес Полунин. – Или ты с нами – или ты против нас. В любом случае, сидеть здесь ты больше не можешь. Впрочем, и убежать тебе тоже не дадут. Тебя настигнут или киллеры Сатарова, или правоохранительные органы.
Петров ничего не ответил, бросив тоскливый взгляд на выключенный телевизор.
– Я уверен, что если ты поможешь следствию, ты отделаешься минимумом. И тебе дадут возможность пользоваться своими активами в зарубежных банках, которые у тебя наверняка имеются.
Петров поднял на Полунина взгляд и ответил:
– Если моя безопасность будет гарантирована, я готов сотрудничать со следствием и давать показания.
– Где хранятся документы, компромитирующие руководство компании? – тут же спросил Полунин.
– У меня есть загородный дом, который оформлен на подставное лицо. Небольшая избушка недалеко от города. Там есть тайник. Я вам объясню, как туда добраться и как найти тайник…
В этот момент в кармане Полунина запищал мобильник. Звонил Николай:
– Лобников прибыл на потайную квартиру. Вряд ли он здесь пробудет долго.
– Все понял. Сейчас приеду, – ответил Полунин и отключил связь.
– Куда вы едете? – спросил Петров.
– Попытаюсь спасти от смерти твоего приятеля, Валерия Лобникова… …Через двадцать минут Полунин подъехал в такси на улицу Мясницкую и, войдя под проливным дождем в пустынный двор, уселся в синюю «девятку» с тонированными стеклами, за рулем которой сидел Николай Батурин.
На голове Николая были надеты наушники. Рядом с ним стоял небольшой раскрытый чемоданчик с подслушивающим устройством, антенна которого была прикреплена к сиденью и направлена в сторону жилого дома.
– Ты вовремя, Иваныч, – усмехнувшись, сказал Николай. – На-ка, послушай. Наш клиент интересные разговоры ведет.
Николай протянул Полунину наушники.
Едва Полунин надел их, до его слуха донесся крик Лобникова:
– Нет! Не трогай ее… Я никуда не уеду, я буду вас ждать здесь.
Полунин выслушал разговор Лобникова с киллерами и, сняв наушники, вернул их Николаю.
– Они сейчас приедут.
– Киллеры? – спросил Николай.
– Да, – ответил Полунин. – Это та же самая бригада, что устраняла Самбиста и Колю-Решето.
– Почему ты думаешь, что это именно они? – как-то весь внутренне напрягшись, спросил Батурин.
– Бахметьев сообщил мне оперативку. Жильцы видели киллера, стрелявшего в Капустина. По всем признакам, это тот самый мужик, которого я ранил у джипа Самбиста. К тому же мы знаем, что их вызвали в город. А их, как ты знаешь, приглашают не на именины…
– В таком случае мы их сейчас встретим как дорогих гостей, – угрюмо произнес Николай.
Он крепко сжал зубы, на его скулах заходили желваки.
– Нет, Коля. Ты сиди здесь. А я поднимусь наверх и побеседую с гостями сам. Это мое личное дело.
– Но это и мое дело, – с горячностью воскликнул Николай. – Самбист был моим другом. Я их на подходе уложу.
– Нет, ты этого не сделаешь, – твердо заявил Полунин. – Завалить их мы всегда успеем. Ты забываешь, что в их руках находится семья Лобникова. К тому же вряд ли они сюда приедут всей бригадой. А нам нужно узнать, где находятся остальные киллеры. Поэтому я постараюсь взять хотя бы одного из них живым.
После этих слов Полунин вылез из машины и направился к подъезду.
Николай, высунувшись в окно автомобиля, произнес:
– Будь осторожен, Иваныч… В любом случае живыми я их отсюда не выпущу.
Полунин кивнул в знак согласия и, вынув из кармана мобильник, набрал номер Лобникова.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
– Так где находится компромат, который ты припрятал? – тихо спросил Полунин, заглянув Петрову прямо в глаза.
Тот в ответ покачал головой и сказал упавшим голосом:
– Я не могу сейчас принять решение. Мне нужно время, чтобы подумать.
Полунин снова усмехнулся.
– Вот еще одно преимущество пленника: есть время подумать. В таком случае ты останешься здесь. Можешь думать сколько хочешь, а заодно анализировать получаемую информацию. Источник информации у тебя есть, – при этих словах Полунин кивнул на стоящий в углу комнаты телевизор. – Поверь мне, в ближайшее время в новостях будет много интересных сообщений…
* * *
В пригороде Полунин снял частный дом, который временно стал его резиденцией. Именно в подвале этого дома и содержался плененный Алексей Петров.
На следующий день поздно вечером, когда стемнело и по улице, на которой стоял дом, можно было проехать лишь с включенными фарами, около него остановилась белая «Волга». Из машины вылез Бахметьев и направился в дом.
После условного стука дверь ему открыл Николай и проводил в горницу, где на диване перед телевизором сидел Полунин.
– Что-то новостей особых нет, – сказал Владимир вместо приветствия, поднимаясь навстречу Бахметьеву.
Майор пожал протянутую руку и, усевшись рядом с ним на диван, ответил:
– Не переживайте, Владимир Иванович. Если бы о визите следственной бригады узнавали заранее по телевизору, цена ее работы гроша ломаного не стоила бы. Думаю, что они приедут через пару дней. А пока расскажите, как у вас дела с вашим подопечным.
– Парень думает, – усмехнувшись, ответил Полунин. – Если говорить откровенно, то ему есть над чем поразмышлять. На его месте я бы тоже все продумал, прежде чем делать выбор. Даже я не уверен в конечных результатах того, чем занимаюсь.
– Интересно услышать это от вас именно сейчас, – в свою очередь улыбнулся Бахметьев. – Ведь мы же уже почти на финишной прямой. Почему вы вдруг засомневались?
– Я, Николай Иванович, сомневаюсь всегда, это свойство моего характера. Оно не раз отравляло мне жизнь, но при этом, как правило, способствовало ее продлению.
– Какие же сомнения будоражат вашу душу сейчас? – спросил Бахметьев.
– Я не хочу, чтобы наша, как вы изволили заметить, финишная прямая превратилась в кривую, которая выведет нас хер знает куда.
Бахметьев громко рассмеялся.
– Я ценю ваш юмор, Владимир Иванович. И еще больше ценю ваши упорство и целеустремленность. Но, по-моему, зря вы переживаете. Все идет по плану. Если вы выполните все взятые на себя обязательства и доведете дело до конца, мы, в свою очередь, тоже вас не подведем.
– Свои обязательства я давно уже выполняю. Неплохо бы и вам, Николай Иванович, сдвинуться в этом направлении. Уголовное дело против меня должно быть прекращено. Это было одним из моих главных условий.
– Это во многом зависит от местной прокуратуры, – ответил Бахметьев. – Наша прокуратура все это время занимала нейтральную, выжидательную позицию. Им явно не нравилось все, что здесь происходило, но решительные действия они предпринимать не решались. Прокурор открывал уголовные дела по факту убийств, но они практически не расследовались. Они и сейчас все еще в подвешенном состоянии. Думаю, что приезд комиссии из Москвы и ее активная работа сдвинут с мертвой точки и саму прокуратуру в нужном нам направлении. Вот на этом этапе мы сможем помочь вам и снимем с вас обвинение… Я говорил недавно с заместителем городского прокурора Воронковым, назначенным на эту должность совсем недавно…
– Я знаю этого человека. Он как раз и вел следствие по делу убийства Самбиста и моей жены.
– Непростой мужик, ерепенистый, – ответил Бахметьев. – Но дело свое знает. И Сатарова явно не поддерживает. Думаю, что он не упустит шанс поучаствовать в громком деле против местной мафии. Однако к вам он пока относится скептически. И намек на вашу реабилитацию он, во всяком случае, горячо не приветствовал. Но и категорически не отверг. Так что надо работать. Будут результаты, будет меняться и ситуация.
– Приятно это слышать, – ответил Полунин. – А каков состав федеральной комиссии?
– Возглавлять ее будет, естественно, прокурор, – ответил Бахметьев. – Оперативные же сотрудники будут из разных ведомств, но большинство все-таки из нашей конторы. Будут также люди из МВД и часть местных из прокуратуры и ментовки.
– Вы этого не боитесь? – спросил Полунин.
– Мы этого опасаемся, но не боимся. Местных ментов мы, скорее всего, отожмем от работы.
– Так когда прибывает комиссия? – спросил Полунин.
– Основная группа во главе с прокурором приедет со дня на день и сразу же приступит к работе…
* * *
Сатаров встал из-за стола и, пройдясь по своему просторному кабинету, остановился у окна, через которое хорошо просматривался заводской двор.
Олег Григорьевич хмуро смотрел, как рабочие прокладывают новую теплотрассу к одному из производственных цехов. Полным ходом шла подготовка к зиме. Но не все подразделения были к ней подготовлены.
Вступив полтора года назад в должность председателя Совета директоров, Сатаров решил, что в его обязанности входит контролировать все, что происходит в компании.
Он старался охватить все сферы деятельности возглавляемой им структуры. Однако постепенно все больше и больше убеждался в том, что ему катастрофически не хватает квалификации и опыта.
У него не было ни экономического образования, как у Полунина, ни его организаторских способностей в сфере бизнеса.
Сатаров по своей сути был боец, способный организовать вокруг себя крепких, смелых людей и вести их в бой до конца. Однако бизнес, в который он себя вовлек, потребовал от него совсем иных качеств. Например, умения много и методично работать, а в случае необходимости пойти на компромисс. Эти качества были ему чужды.
И постепенно, будучи практически полновластным хозяином завода, он почувствовал, что попадает в зависимость от своего окружения, которое не только занималось всеми текущими проблемами компании, но и решало задачи стратегического характера.
Понимая, что не может контролировать своего менеджера, Сатаров решил положиться на его компетентность и честность.
Больше всего в этом смысле он доверял своей так называемой финансовой группе, молодым ребятам из команды Капустина, которые занимались финансовыми операциями компании «Аркада».
Сам Сатаров сосредоточился на вопросах безопасности своего бизнеса. Но и здесь он проявил себя отнюдь не как бизнесмен.
Заполучив огромную власть в компании и значительное влияние в городе, он даже не пытался наладить более-менее нормальные отношения со своими конкурентами, продолжая проводить агрессивную, жесткую политику.
Он практически вытеснил с завода Томашевского, который выступал в прошедшей войне на его стороне и во многом обеспечил ему лояльность местной Администрации.
Сатаров даже не сделал попытки приобрести влиятельных союзников в Москве, поделившись с которыми хотя бы частью своей собственности, он смог бы ослабить напряженность вокруг своей компании.
В совокупности все эти факторы привели к тому, что спустя полтора года после удачно выигранной войны Сатаров продолжал чувствовать себя на своем месте неуверенно.
И чем более могущественным он становился, тем более неуверенно он себя чувствовал.
Он стал еще подозрительней, чем раньше. Этому способствовали слухи, доходящие до него из Москвы, о кознях, чинимых его врагами.
Но больше всего он опасался, конечно, Полунина. Он понимал, что это его самый бескомпромиссный враг, который рано или поздно нанесет ему удар.
Зная Полунина, Сатаров понимал, что этот удар можно ждать откуда угодно. И все же он был уверен в своих силах. Слишком велики были его финансовые возможности.
Компания, которую возглавлял Сатаров, набирала все большую экономическую мощь. Деньги не раз помогали ему решать возникающие проблемы. Когда ему сообщили о комиссии из Москвы, он не слишком испугался.
– В крайнем случае отдадим им чуть больше, чем нашим местным контролерам, – сказал он тогда своим подчиненным.
Однако по мере того как поступала информация о возможной тотальной проверке из Москвы компании «Аркада», уверенность все больше покидала Сатарова.
Все более очевидной становилась для него мысль, что комиссию присылают не для того, чтобы получить щедрую взятку от бизнесмена. Эти следователи едут, чтобы отобрать у него компанию, а следовательно, борьба будет тяжелой и бескомпромиссной.
И главное в ней – укрепить слабые места в своей обороне.
В справедливости этих предположений его утвердило неожиданное исчезновение Алексея Петрова. Вместе с ним, как теперь выяснилось, исчезли и весьма важные документы, которые вполне могли быть компрометирующими… …Дверь кабинета Сатарова открылась, и на пороге появился Андрей Капустин, сопровождаемый Романенковым. Сатаров оторвал свой взгляд от окна и посмотрел на вошедших, которые остановились недалеко от входа.
– Ну и что? – жестким тоном произнес Сатаров. – Вы его нашли?
– Нет, – покачал головой Романенков. – Пока нет.
Сатаров шумно вдохнул воздух и отвернулся к окну.
– Что вам удалось выяснить о нем? – спросил он.
– Пока очень немного, – произнес Романенков. – Мы нашли его машину. Его «Рено» стоял недалеко от офиса, в одном из дворов. Мы опросили всех жителей. Но они ничего не видели. Двор плохо освещен, и никто не знает, когда там появилась эта иномарка.
– В любом случае не раньше девяти вечера, – пояснил Сатаров. – Потому что в это время я звонил ему и сообщил о комиссии из Москвы. Сказал, чтобы он занялся своей отчетностью.
– Ты не сказал ему, что это будет за комиссия? – спросил Романенков.
– Нет, не сказал, – огрызнулся Сатаров. – За кого ты меня принимаешь? На кой черт мне пугать Петрова раньше времени?
– Похоже, он и сам догадался, – угрюмо произнес в ответ Романыч. – Видимо, предпочел с ней не встречаться. Мы были у него на квартире. Там царит легкий беспорядок. Дорожный чемодан отсутствует. В общем, по всем признакам Леша, похоже, собирался в дорогу. Наличность в квартире мы тоже не нашли.
– Значит, сбежал, сука, – медленно произнес Сатаров.
Он резко повернулся к молчавшему до сих пор Капустину и спросил того, глядя ему в глаза:
– Ну а ты что скажешь?
Тот в ответ как-то неопределенно пожал плечами, глядя куда-то в сторону.
– Я… Я не знаю… В это сложно поверить. Зачем ему бежать?
– А кто, кто знает, мать твою?! – заорал Сатаров.
Он подскочил к Капустину и, схватив того за грудки, бросил ему в лицо:
– Это же твой человек! Ты должен был знать о нем все. Я ведь вам доверял больше всех! Я вас, щенков, в люди вывел!
– Олег… Прошу тебя, успокойся, – невнятно заговорил Капустин. – Мы все выясним. Я уверен, что это недоразумение. Леха вполне может быть у какой-нибудь бабы. Или где-нибудь расслабился…
– У бабы! – заорал Сатаров. – С вещами туда ушел, бросив машину и отключив сотовый?! За несколько дней ни одного звонка от него. И это в момент, когда в городе началась очередная баня? Ты за кого меня принимаешь, паскуда?!
Он отшвырнул от себя Капустина и, отдышавшись, тихим, но зловещим голосом произнес:
– Чтобы сегодня же все в плане документов было подчищено и передано Романычу для уничтожения. После чего исчезните из города и не появляйтесь до тех пор, пока вам не скажут. И смотри, чтобы Лобников не выкинул такой же фортель. Помните, если Петров был холостяк, то у вас с Валеркой семьи, не рискуйте ими.
Капустин с бледным от волнения лицом, понурив голову, вышел из кабинета Сатарова. Едва за ним закрылась дверь, Романыч подошел к Сатарову и спросил:
– Что будем делать, Олег?
– А что ты предлагаешь? – угрюмо ответил тот, глядя в окно. – Ты точно уверен, что Петрова уже не найти?
– Да, – подтвердил Романыч. – Этот сучоныш, похоже, слинял. И неизвестно еще, какую бомбу он с собой унес. И вообще, в ком я точно не уверен, так это в группе Капустина. Это наше слабое место. И не случайно следаки из Москвы первым делом наехали именно на их конторы. Они знают, где копать…
– А чего нам бояться? Документы все уничтожены, – задумчиво произнес Сатаров.
– Это еще неизвестно, – парировал Романенков, – что-то мог прихватить с собой Петров. Хорошо еще, если он просто слинял, а если он переметнулся?
– К чему ты клонишь? – спросил Сатаров.
– К тому, что документы – это еще не все. Следакам нужны будут свидетели. А лучше этих мальчиков-финансистов свидетелей не найти.
Сатаров смерил Романенкова долгим взглядом. Тот выдержал его взгляд и произнес:
– Я уже вызвал бригаду Музыканта. Эти не подведут и сработают как надо.
– Кто тебе это приказывал? – спросил Сатаров.
– Никто, – пожал плечами Романенков. – Я сам знаю, что мне надо делать.
– Слишком много ты берешь на себя в последнее время, – спокойно, но с явной угрозой в голосе произнес Сатаров.
Романенков отнесся спокойно и к этому.
– Это моя работа – заботиться о твоей безопасности. И, по-моему, пока я с ней справлялся хорошо.
После этих слов Романенкова Сатаров снова посмотрел в окно и задумчивым голосом сказал:
– Мне кажется, что пока у тебя особой работы не было. Из новой заварухи нам будет непросто выкрутиться.
– Тем более надо действовать решительно и быстро, – подогнал мысль своего начальника Романенков. – Пойми, люди, которые нас поддерживают, не должны пострадать. Они должны быть уверены в том, что уж их это не коснется. И эту мысль они до меня донесли ясно и конкретно.
– Ты уже и там проконсультировался, – усмехнулся Сатаров.
– Я это сделал сегодня утром, когда узнал, что ночью в город прибыла следственная бригада. Мне было сказано, что если мы не подставим наших союзников, то они сделают все, чтобы помочь нам.
– Это они мне твердят постоянно, – устало ответил Сатаров. – Впрочем, другого выхода у нас нет. Этим щенкам из финансовой группы я уже больше не доверяю. Если их вызовут на допрос, они наверняка сломаются.
– Так я звоню Музыканту? – выжидательно спросил Романыч.
В ответ Сатаров молча кивнул.
* * *
Малеев остановил свою машину, бордовую «пятерку», недалеко от перекрестка Хмельницкого и Рабочей, рядом с магазином «Галантерея».
Он сидел за рулем машины, в салоне которой звучала музыка Вивальди в исполнении малоизвестного струнного квартета.
Скрипичная музыка Вивальди оказывала на Малеева мобилизующее воздействие. Несмотря на некий налет драматизма, в Малеева она вселяла оптимизм и заряд душевной бодрости.
Поэтому он предпочитал слушать ее перед очередным делом.
Для дела, которым он занимался, музыка не должна была вызывать сильных, давящих логику эмоций. Поэтому он не очень любил Вагнера, творчеству которого была очень присуща мрачная патетика.
Малеев занимался тем бизнесом, в котором нельзя терять головы и спокойствия. Но при этом ему, как и большинству людей, требовалась эмоциональная подпитка. И он находил ее в музыке.
Боковая дверь машины открылась, и на переднее сиденье сел Романенков, произнеся при этом:
– Поехали.
– Куда ехать? – спросил через несколько секунд езды Малеев.
– Все равно, – ответил Романенков. – Останови в каком-нибудь тихом месте, где мы могли бы поговорить.
Через несколько минут, убедившись, что слежки за ним нет, Малеев остановил машину в одном из тихих переулков города и, выключив двигатель, повернулся к Романычу.
– Выключи, ради бога, эту тягомотину, – поморщился Романенков, кивая на автомагнитолу.
– А ты не эстет, – усмехнулся Малеев, приглушая звук. – Не любишь скрипичную музыку.
– Я ее вообще не люблю, никакую. Не понимаю, что тебе в ней нравится.
– Я тоже раньше не понимал, – грустно усмехнулся Малеев. – В детстве мать заставляла ходить в музыкальную школу. У меня был абсолютный слух. И я учился играть на нескольких музыкальных инструментах. И вот прошло много лет. Я зарабатываю себе на жизнь игрой на других инструментах, отнюдь не музыкальных. Но при этом не могу себе даже представить, как я мог бы обойтись без музыки. Странный поворот судьбы, не правда ли?
– Может быть. Но сейчас меня интересуют совсем другие повороты судьбы. И чтобы избежать их негативных последствий, мне нужен ты.
Он вынул из бокового кармана плаща конверт с фотографиями и адресами и передал его Малееву.
– Здесь для тебя работа, – пояснил он. – Срочная и хорошо оплачиваемая.
Он быстро, но при этом подробно объяснил Малееву, что именно предстоит сделать. -…и нам нужны полные гарантии того, что у этих людей больше не осталось ничего. Работу необходимо сделать быстро, но и бабки мы платим немалые.
Малеев засунул конверт в карман куртки и недовольно поморщился:
– Нашу бригаду можно, конечно, назвать чистильщиками. Но мы все же не мусорщики. Собирать ваши бумажки – это не наша задача. Разгребывайтесь со своим дерьмом сами. Я вам не бухгалтер – балансы собирать.
– Мы хорошо платим, – снова повторил Романыч.
– Сколько? – спросил Малеев.
– Сто тысяч, после того, как все будет сделано – люди устранены, а документы переданы нам.
– Тридцать предоплатой, – быстро произнес Малеев.
– Ну, Музыкант, ты даешь, – усмехнулся Романенков. – Крутые у тебя условия.
– Так и работа собачья. А делаем мы ее чисто.
– Знаю, знаю, – ответил Романенков, передавая ему пакет с деньгами. – Здесь двадцать пять. Думаю, для предоплаты достаточно. Когда все будет сделано, сразу получите все остальное.
Малеев молча взял конверт и, посмотрев его содержимое, убрал в карман куртки.
– Договорились, – ответил он и завел двигатель, давая понять, что разговор окончен.
– Если что, связывайся со мной по сотовому, – сказал Романыч. – Но будь осторожен, знаешь, что в городе творится. Сегодня к нам на фирму нагрянули следаки из Москвы. Трясут по полной программе. Говорят, что им помогают местные гэбисты.
– Не учи меня. Без тебя знаю, как мне работать, – холодно ответил Малеев и, дождавшись, когда Романенков вылезет из машины, тронулся с места.
* * *
Полунин быстрым шагом вышел из гостиной и, спустившись по лестнице в подвал, отворил дверь.
Петров сидел на табуретке за столом. Лицо его было бледным, глаза широко раскрыты. Взгляд его испуганных глаз был прикован к работающему в углу телевизору.
В этот самый момент диктор комментировал демонстрируемые по телевизору документальные кадры. В центре кадра в большой луже на спине лежал, раскинув руки, Андрей Капустин. Рядом с ним валялся пистолет с глушителем.
«Очередное заказное убийство, произошедшее сегодня в нашем городе, как и многие предыдущие кровавые разборки, связывают с ситуацией, которая сложилась вокруг одного из крупнейших предприятий России – завода "Нефтьоргсинтез", – комментировал диктор. – Убитый предприниматель Андрей Капустин занимал один из ключевых постов в руководстве нефтяной компании "Аркада", в которую входит упомянутый выше завод. Местные аналитики связывают также убийство Капустина с прибытием в город следственной бригады из Москвы, которая начала свою работу в компании "Аркада". Нашей телекомпании стало известно, что Капустин играл ключевую роль в финансовых операциях нефтяной компании и вполне мог стать важным свидетелем в предстоящих судебных разбирательствах. А в том, что такие состоятся, уже мало кто сомневается…»
Новостная картинка сменилась, и Полунин, подойдя к телевизору, выключил его.
Развернувшись к Петрову, Полунин посмотрел на него выжидающе. Алексей продолжал хранить молчание, лишь медленно водя подушечками пальцев по своему гладкому лбу.
– Пора принимать решение, Алексей, – произнес Полунин. – Или ты с нами – или ты против нас. В любом случае, сидеть здесь ты больше не можешь. Впрочем, и убежать тебе тоже не дадут. Тебя настигнут или киллеры Сатарова, или правоохранительные органы.
Петров ничего не ответил, бросив тоскливый взгляд на выключенный телевизор.
– Я уверен, что если ты поможешь следствию, ты отделаешься минимумом. И тебе дадут возможность пользоваться своими активами в зарубежных банках, которые у тебя наверняка имеются.
Петров поднял на Полунина взгляд и ответил:
– Если моя безопасность будет гарантирована, я готов сотрудничать со следствием и давать показания.
– Где хранятся документы, компромитирующие руководство компании? – тут же спросил Полунин.
– У меня есть загородный дом, который оформлен на подставное лицо. Небольшая избушка недалеко от города. Там есть тайник. Я вам объясню, как туда добраться и как найти тайник…
В этот момент в кармане Полунина запищал мобильник. Звонил Николай:
– Лобников прибыл на потайную квартиру. Вряд ли он здесь пробудет долго.
– Все понял. Сейчас приеду, – ответил Полунин и отключил связь.
– Куда вы едете? – спросил Петров.
– Попытаюсь спасти от смерти твоего приятеля, Валерия Лобникова… …Через двадцать минут Полунин подъехал в такси на улицу Мясницкую и, войдя под проливным дождем в пустынный двор, уселся в синюю «девятку» с тонированными стеклами, за рулем которой сидел Николай Батурин.
На голове Николая были надеты наушники. Рядом с ним стоял небольшой раскрытый чемоданчик с подслушивающим устройством, антенна которого была прикреплена к сиденью и направлена в сторону жилого дома.
– Ты вовремя, Иваныч, – усмехнувшись, сказал Николай. – На-ка, послушай. Наш клиент интересные разговоры ведет.
Николай протянул Полунину наушники.
Едва Полунин надел их, до его слуха донесся крик Лобникова:
– Нет! Не трогай ее… Я никуда не уеду, я буду вас ждать здесь.
Полунин выслушал разговор Лобникова с киллерами и, сняв наушники, вернул их Николаю.
– Они сейчас приедут.
– Киллеры? – спросил Николай.
– Да, – ответил Полунин. – Это та же самая бригада, что устраняла Самбиста и Колю-Решето.
– Почему ты думаешь, что это именно они? – как-то весь внутренне напрягшись, спросил Батурин.
– Бахметьев сообщил мне оперативку. Жильцы видели киллера, стрелявшего в Капустина. По всем признакам, это тот самый мужик, которого я ранил у джипа Самбиста. К тому же мы знаем, что их вызвали в город. А их, как ты знаешь, приглашают не на именины…
– В таком случае мы их сейчас встретим как дорогих гостей, – угрюмо произнес Николай.
Он крепко сжал зубы, на его скулах заходили желваки.
– Нет, Коля. Ты сиди здесь. А я поднимусь наверх и побеседую с гостями сам. Это мое личное дело.
– Но это и мое дело, – с горячностью воскликнул Николай. – Самбист был моим другом. Я их на подходе уложу.
– Нет, ты этого не сделаешь, – твердо заявил Полунин. – Завалить их мы всегда успеем. Ты забываешь, что в их руках находится семья Лобникова. К тому же вряд ли они сюда приедут всей бригадой. А нам нужно узнать, где находятся остальные киллеры. Поэтому я постараюсь взять хотя бы одного из них живым.
После этих слов Полунин вылез из машины и направился к подъезду.
Николай, высунувшись в окно автомобиля, произнес:
– Будь осторожен, Иваныч… В любом случае живыми я их отсюда не выпущу.
Полунин кивнул в знак согласия и, вынув из кармана мобильник, набрал номер Лобникова.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
B квартире раздался звонок. От неожиданности Лобников, сидевший на диване, вскочил на ноги и со страхом в глазах посмотрел в сторону входной двери.
Полунин медленно взял лежащий на столе пистолет и резким движением передернул затвор.
– Не дергайся. Веди себя как можно спокойнее, – тихо произнес он, обращаясь к Валерию. – Проводи их в зал и отдай им коробку с документами. Дальше мое дело. Как только я появлюсь, забейся в какой-нибудь угол. Спрячься под стол, залезь под диван. Мне все равно. Но лучше тебе не высовываться.
Полунин вышел из-за стола и отправился в соседнюю комнату. Приоткрыв дверь комнаты, он спрятался за ней.
Лобников, тяжело вздохнув, прошелся по коридору и, сделав над собой усилие, открыл дверной замок.
На пороге стояли двое высоких крепких парней. Это были Костыль и Гаврик из бригады Малеева.
Первым в квартиру вошел Костыль, за ним Гаврик, который плотно закрыл дверь.
– Ты один в квартире? – спросил Костыль, выхватывая из-под плаща пистолет.
– Один, – ответил Лобников и тут же спросил: – Где мои жена и дочь? С ними все в порядке?
– Ничего с ними не будет, если ты отдашь документы, – произнес Костыль. – Где они?
– В зале, – ответил Лобников и, ссутулившись, направился в комнату, где они только что сидели с Полуниным.
Костыль пошел следом, при этом дав знак Гаврику, чтобы тот осмотрел остальные помещения. Гаврик достал пистолет и, держа его наготове, последовательно осмотрел кухню, ванную с туалетом и направился в спальню.
В это время Костыль уже просматривал документы в коробках.
Едва Гаврик с оружием наготове шагнул в спальню, первым делом его внимание привлек шкаф, за которым мог спрятаться человек. Он шагнул к нему, и в этот момент Полунин сзади, молниеносно захватив шею Гаврика левой рукой, приставил к его затылку дуло пистолета.
– Брось оружие, – тихо проговорил Полунин на ухо Гаврику, сильно сжав при этом его шею. – Брось его на кровать.
Полунин медленно взял лежащий на столе пистолет и резким движением передернул затвор.
– Не дергайся. Веди себя как можно спокойнее, – тихо произнес он, обращаясь к Валерию. – Проводи их в зал и отдай им коробку с документами. Дальше мое дело. Как только я появлюсь, забейся в какой-нибудь угол. Спрячься под стол, залезь под диван. Мне все равно. Но лучше тебе не высовываться.
Полунин вышел из-за стола и отправился в соседнюю комнату. Приоткрыв дверь комнаты, он спрятался за ней.
Лобников, тяжело вздохнув, прошелся по коридору и, сделав над собой усилие, открыл дверной замок.
На пороге стояли двое высоких крепких парней. Это были Костыль и Гаврик из бригады Малеева.
Первым в квартиру вошел Костыль, за ним Гаврик, который плотно закрыл дверь.
– Ты один в квартире? – спросил Костыль, выхватывая из-под плаща пистолет.
– Один, – ответил Лобников и тут же спросил: – Где мои жена и дочь? С ними все в порядке?
– Ничего с ними не будет, если ты отдашь документы, – произнес Костыль. – Где они?
– В зале, – ответил Лобников и, ссутулившись, направился в комнату, где они только что сидели с Полуниным.
Костыль пошел следом, при этом дав знак Гаврику, чтобы тот осмотрел остальные помещения. Гаврик достал пистолет и, держа его наготове, последовательно осмотрел кухню, ванную с туалетом и направился в спальню.
В это время Костыль уже просматривал документы в коробках.
Едва Гаврик с оружием наготове шагнул в спальню, первым делом его внимание привлек шкаф, за которым мог спрятаться человек. Он шагнул к нему, и в этот момент Полунин сзади, молниеносно захватив шею Гаврика левой рукой, приставил к его затылку дуло пистолета.
– Брось оружие, – тихо проговорил Полунин на ухо Гаврику, сильно сжав при этом его шею. – Брось его на кровать.