Джеанна, прищурившись, неприязненно покосилась на него.
   – А вот то, что он сам затеял драку – вполне возможно, – Нихора было не так-то легко сбить с толку и если уж он начал говорить, то высказывал все, что хотел, чтобы вновь умолкнуть надолго.
   – Драки – драками, – возразила Аллиа. – И раньше случалось, что наши дрались с горожанами, но до смертоубийства не доходило.
   – Потому что не хотели связываться с драконами… – подсказал кто-то.
   – Правильно, хотя и не только поэтому. В конце концов не всякая драка заканчивается смертью, а я слышала, что Тинара избили просто зверски, несмотря на присутствие дракона…
   – Или вопреки его присутствию, – негромко вставила Джеанна.
   – Тинар, конечно, вечно нарывался на склоки, – снова заговорил на редкость словоохотливый в этот вечер Нихор. – Но убивать его было в общем-то незачем. Следующим утром он обычно уже братался с теми, с кем дрался ночью…
   – Может быть кто-то специально разозлил горожан? – предположила Джеанна.
   – Зачем?
   – Чтобы натравить горожан на Птенцов и доказать, что драконы тоже не всесильны, – осененный внезапной догадкой сказал я.
   – Зачем? – на этот раз вопрос задал один только Аяр, и вместо меня ответила Аллиа:
   – Ты, Аярчик, когда в последний раз был в Городе?
   – Ну… – Аяр подумал немного и сказал с сомнением: – Давно.
   – А друзья там у тебя есть?
   – Ну…
   – Ты, Аяр, летаешь слишком высоко над облаками. И так увлечен своим драконом, что забываешь смотреть вокруг.
   – Допустим, – спокойно кивнул Аяр. – Тогда, может быть, тебя не затруднит пояснить мне то, что вам кажется очевидным?
   – Город изменился, – словно сам себе сказал Вейто. – Люди стали другими. Они опасаются нас. И возможно, не зря.
   – Что ты этим хочешь сказать? – резко осведомилась Джеанна.
   – Только то, что мы сами не всегда знаем, какой силой владеем,
   – Говори за себя! – сердито бросила девушка. Похоже, любая реплика Вейто вызывала у нее раздражение. Даже вполне справедливая.
   – Честно говоря, мне показалось, что горожане просто встревожены теми убийствами… – вставил мирную реплику Аяр прежде, чем смутно забрезжившая ссора разгорелась.
   – Город большой. Там каждый день кого-то убивают…
   – Я слышал кое-что. Многие полагают, что странные трупы – плод ночных прогулок некоего Темного дракона.
   – Да с чего они вообще решили связать этих несчастных с драконами?
   – Смотрите!.. – вдруг вскрикнула молчаливая Таянна, вскакивая. Нихор, сидевший рядом, поспешно ухватил ее, страхуя.
   Девушка указывала на Город, отсюда, с высоты похожий на темное море, полное золотых рыбок-огоньков. Рыбки непрерывно двигались, меняясь местами и исчезая. Зрелище было красивое, но привычное. И лишь приглядевшись, мы заметили то, на что указывала Таянна. Мерцающее море огней словно накрыла темная дымчатая тень, имеющая смутные, но различимые очертания.
   – Так это правда… – потрясение выдохнул кто-то. Город обнимала тень гигантского темного дракона.

Монстр. Где-то в Городе…

   Он всегда был таким, как все. Неотличимым от других настолько, что никто и никогда не запоминал его имени и внешности с первого раза, никто не выделял его среди других, никто не замечал его до тех пор, пока не возникала необходимость обнаружить его присутствие. Далее для вечно замотанных родителей он был просто одним из нескольких детей—недостаточно плохой, чтобы сердиться, недостаточно хороший, чтобы гордиться,
   А он? А он всегда знал, что он другой. Не такой, как все, кто не замечает его.
   И когда нечто, смутно дремавшее в его сознании, наконец, расправило крылья—он осознал свою уникальность.
   Впервые это случилось давно, еще в юности.
   Весенний день заканчивался, он только что распрощайся с девочкой, милостиво согласившейся позволить ему проводить себя до дома. Девочка была мила, в меру вздорна и весьма самолюбива, как все хорошенькие барышни. Ее рыжеватые мелкие кудряшки задорно шевелил ветер. На пухлой, беловато-розовой, как зефир шее переливались дешевенькие, но озорно подмигивающие желтые камешки, нанизанные на нитку. В отороченном лентой разрезе вышитой юбки то и дело завораживающе мелькали округлые, молочного оттенка, гладкие коленки.
   В паре с ним она оказалась случайно, потому что рассорилась со своим ухажером. Но Он еще питал какие-то иллюзии до порога ее дома. Ровно до тех пор, пока барышня, в ответ на его предложения встретится снова, не посмотрела на него так… Не то, чтобы сердито или обиженно, скорее с недоумением. Как будто вообще только сейчас обнаружила его наличие.
   Острая, безысходная обида, как заноза, засаженная чужим рассеянным взглядом в его душу, разбудила что-то. Что-то шевельнулось там, глубоко. Болезненное и при этом невообразимо волшебное, вливающее в него силы, наполняющее его скучную жизнь неожиданным светом и красками…
   Он вдруг, четко осознал, что именно может сделать, чтобы вынуть из сердца занозу. Чтобы разом разрешить все терзающие его сомнения. Чтобы отсутствующее выражение исчезло из глаз надменной девчонки. Хотя в какой-то момент он понял, что и девчонка-то его уже не слишком волнует. Его завлекло то, что жило в нем самом. Что позволяю остро и внимательно смотреть на мир вокруг. Что позволяло вдыхать воздух полной грудью, различая оттенки запахов и чувствстрах, желание, боль, гнев… Он, как хищник, как умелый, великолепный хищник, выслеживал свою добычу, чтобы в нужный момент нанести удар и уйти безнаказанным триумфатором…
   Он выследил ее. Он уволок ее буквально из-под носа зазевавшегося ухажера и далее успел полюбоваться на его озадаченно-обиженную физиономию бедняга полагал, что кокетливая барышня просто бросила его. Он успел вдоволь насмотреться в полные ужаса и изумления глаза своей жертвы, которая беззвучно билась буквально в нескольких шагах от возможного спасения. И понимала, что ей не уйти…
   Хотя нет. Тогда он все-таки был недостаточно опытен, спешил и нервничал, поэтому бедняжка почти ничего не успела осознать, и толком насладиться происходящим ему не удалось. Впрочем, экстаз был, вне всякого сомнения. Но лишь позже Он понял, что этот экстаз, сродни длительному оргазму, приходил не в кульминационный момент гибели жертвы, а в процессе осуществления задуманного. Пока он был охотником. Пока он искал, планировал, выжидал, выставлял свои силки, обдумывал каждый следующий шаг…
   А жертва? Опустошенная жертва вызвала у него омерзение и желание отомстить за то, что все уже кончилось. Что уже нельзя повторить заново. Пустая оболочка, фантик от конфеты, лишившийся сладкого содержимого, да еще и вызывающий смутное чувство вины. Он уничтожал то, что отработало свое. Что не может вернуть пьянящее чувство полета. Потому что Нечто в его душе, Повелитель, всесокрушающее божество внезапно исчезало, оставляя его наедине с только что содеянным. С его страхом. С его истинной сущностью трусливого существа, которое без присутствия Повелителя никогда бы не осмелилось ни на что подобное. И которое алчно жаждало вновь пережить всемогущество.
   Он помнил в какой ужас пришел, обнаружив возле себя бездыханное тело своей первой жертвы. Страх, вперемешку с отвращением выворачивал его наизнанку. Он сдирал с себя одежду, казалось, пропитанную смертью. Он бежал, как можно дальше… Тогда он уехал из своего родного городка, лелея в душе странную смесь ужаса и желания. Желания повторить. Снова ощутить в себе нечто, разворачивающее всесильные крыла…

Четвертый день Листохода.

   Утро я провел в библиотеке, пытаясь раздобыть любую информацию о Круге Зверей. То есть это уже потом я стал искать любую, а первоначально я пожелал получить вполне конкретную и наткнулся на совершенно неожиданное препятствие. Никаких особенно интересных упоминаний о Круге в основном фонде нашей обширной библиотеки не нашлось. И когда очередной библиотекарь, вернулся ни с чем, виновато разводя мохнатыми лапками, я серьезно задумался. Не может быть, чтобы в нашей библиотеке не содержалось сведений о таком заметном явлении. Во всяком случае сведений не только справочного характера… Помнится, Вевур говорил что-то о модной теме, которую освещал каждый уважающий себя «писака»… И где все? Уж чем-чем, а либерализмом мышления и букинистической жадностью Гнездо славилось издавна. Значит, книги должны быть. Так кому понадобилось прятать сведения о Круге Зверей?
   Или не такое уж значимое было это явление?
   Впрочем, кое-что я все-таки получил. Десяток учебников и исторических сборников, где Круг упоминался несколькими короткими нейтральными строками. Да, – утверждали учебники, – была такая подпольная организация. Ее члены носили маски зверей и птиц, чтобы скрыть свои лица, отсюда и название. Политикой Круга было поголовное и одновременное истребление драконов, ибо по их мнению они несли в мир смуту и зло. В организации состояли люди из разных слоев населения. В разное время ее членами числились и некоторые известные исторические личности, такие как Миран Лесовинный, Каэр Умач, Рарисса Шаоко и многие другие. Состоял в Круге Зверей и печально известный Гарим Мертвоголовый, но покинул его, не сойдясь с остальными членами общества в вопросах тактики. Умело проводимая управлением Круга политика и агитация привлекли на его сторону большое количество простых людей. Во время Великой войны Круг Зверей перешел на легальное положение. Под его руководством была осуществлена крупномасштабная операция по уничтожению драконов, имевшая прискорбные последствия. В годы депрессии и упадка, наступившие после Войны, Круг распался, хотя в последующие периоды его пытались возродить и во время, скажем, Двойной войны некоторые объединения провозглашали себя наследниками Круга Зверей, но по значимости воздействия на население они не шли ни в какое сравнение с изначальной организацией.
   Прекрасно! Вот теперь мне все ясно и понятно…
   Я с треском захлопнул книгу, подняв тучу пыли и заставив задремавшего на стопке бумаг дежурного библиотекаря, подскочить всполошено. Дымчатая шерстка его вздыбилась, а подслеповатые лимонные глазки расширились до размеров блюдца. Я извинительно поклонился, а потом побрел вдоль стеллажей, надеясь самостоятельно отыскать что-нибудь. Вдруг библиотекари не совсем поняли задание?
   Несколько книжников увязались за мной, переваливаясь на коротеньких лапках, как щенки, но потом отстали, устроились кружком и принялись меланхолично чирикать.
   На видном месте, как всегда, маячило несколько экземпляров «Книги Смут», чтение обязательное и способствующее расслаблению. Видимо потому, что стиль изложения такой… Патетически-убаюкивающий: «… И был изгнан человек со своим потомством из края блаженства. Изгнан в мир ему чуждый и страшный. И настали для людей времена смутные и злые. Мир вокруг был жесток и беспощаден. И стали люди горевать о своих бедах и молить о защитнике. И так горячо было их желание, что загорелись в их сердцах огни и родились из того пламени защитники, И стали они мудры и всесильны. И поклялись беречь людей ежечасно. Спасло людей рождение дракона. Но когда-нибудь настанет час исхода и тогда дракон пожертвует собой во имя спасения людей…».
   – Пожертвуешь?
   Презрительное молчание стало мне ответом… Ну и ладно.
   Здоровенный плоский том едва не свалился на голову, когда я попытался вернуть только что взятую книгу («Население лесов Приозерья – выдуманное, и как оно есть на самом деле») обратно на полку. Том гулко ухнул о пол. Взметнулась пыль. Заверещали библиотекари, возмущенные таким варварством. Я поспешно поднял тяжеленную книгу, виновато расшаркиваясь.
   «Большая книга Городов» – самоуверенно сообщала стертая надпись на обложке огромного тома, годившегося на роль семейной обеденной столешницы в каком-нибудь поселке карлов. Заинтересовавшись, я полистал плотные, желтоватые страницы, разыскивая знакомые места. Развернул вложенную карту… Ото! Вот это был город когда-то! Нет, я, конечно, знаю, что наш город за рекой был велик, но не настолько же… И куда все делось? Ушло под землю.
   На развернутой карте были в четыре цвета обозначены разновременные границы города. Самая старая граница очерчивала примерную территорию с центром где-то в районе… Упокоища. А уже вторая граница сместилась правее, захватив и другой берег реки. А две последние окончательно перебрались за реку, заметно сократив аппетиты по захвату территорий. Это ж надо насколько город съехал от своего исходного центра.
   Любопытно… Хотя чему удивляться – предки наши были ребята толковые и ухватистые.
   Из книги выскользнул исписанный от руки листок и лениво спланировал куда-то под стеллаж. Беззвучно ругнувшись, я полез за ним.
   Письмо какое-то… От кого-то к кому-то. Довольно старое.
   «… Дорогой друг, спешу сообщить, что Ваши предположение о датировке найденных поселении скорее всего окажутся совершенно точными.
   Как я Вам рассказывал в предыдущем письме, недавно приступивший к работе юноша, переведенный к нам из Заречья, делает поразительные успехи, и я думаю в будущем году рекомендовать его в аспирантуру в Звеницар (Не сочтите за труд, любезный друг, оказать протекцию сему талантливому молодому человеку). Так вот этот юноша придумал изумительный способ уточненной датировки предметов (О нем я Вам расскажу в отдельном письме. Или далее попытаюсь убедить автора метода написать толковую статью в Вестник). И согласно этому методу мы выяснили, что все нами открытые поселения гораздо, – гораздо! – моложе, чем мы решили сначала, отталкиваясь от их внешнего облика. То есть, как Вы и рискнули предположить, их возраст насчитывает едва ли века, а не тысячелетия, как думают традиционно. И таким образом, посмею высказать крамольную мысль, что цикл развития всей истории человечества гораздо короче и больше напоминает туго свернутую пружину с мелкими витками…
   Страшно подумать, с какой бешеной скоростью должен идти прогресс, глядя на эти глинобитные хижины и на нынешние города. Всем давно известно, что история человечества идут циклично, от темных веков к векам просвещенным. Но почему? Ведь, наблюдая за животными, мы не видим в их эволюции такого темпа. Это присуще только разумным существам? Но отчего тогда наш цикл развития все время прерывается и отчего мы скатываемся каждый раз в темные века? Вы же помните находки Габерга? Наш юный гений выяснил, что эти циклопические сооружения, вершина инженерной мысли по возрасту гораздо старше недавно найденных нами поселков. Что же стряслось с древними инженерами, до высот мысли которых даже сейчас мы не способны добраться? Войны? Людей с людьми? Людей с драконами?.. Да, я слышал многих, кто склонен обвинять драконов в том, что те, де, не позволяют людям прыгнуть высоко. Как слышал и других, кто утверждает, что только благодаря драконам люди способны стремительно выбираться из мрака смутного времени… Не знаю, не знаю… Известно одно – «муравейники Габерга» были разрушены людьми. Это не вызывает никаких сомнений. И Храм Мерцающих разнесла толпа. И Библиотеку Первограда сожгли местные жители…
   Мы тут на днях в соседнее село наведались, так там местные жители на камни разобрали остатки древнего Верхнего города, чтобы укрепить внешнюю стену вокруг поселка. Их понять можно, из леса то и дело выходят лешники, стену разрушают, а каменоломен поблизости нет. И вот под непонимающими взглядами аборигенов мы весь день пытались срисовать мозаику с тех фрагментов, что уцелели… Смешно и тщетно…»
   Бумага похрустывала от старости и строчки почти выцвели. Это ж сколько лет письмо так и лежит тут, забытое кем-то? Поколебавшись, я вернул листок обратно в «Большую книгу…».
   Так, а это что такое расписное? «Наставление радивым родителям» – гласило затейливо выведенное наименование.
   «…всячески ограждайте ваше чадо от дел бесполезных и суетных, как-то любые занятия не имеющие отношения к повседневным заботам. Ибо даже простое созерцание глади озера способно поселить в детский ум отрешенность и зыбкость.
   Потрудитесь придумывать вашему чаду множество дел с самых малых лет, ибо тогда в голове его не останется места для праздного. Внимательно следите за тем, куда смотрит и что слушает ваше чадо, ибо и через глаза его в душу способны влиться ядовитые потоки. Не позволяйте вашему чаду пустопорожних бесед. Но пусть он не молчит, ибо молчание порождает в итоге смуту, как а тихой запруде рождаются омуты. Рекомендуем научить его напевать привычные песни или повторять праведные строки…
   Избавьтесь от книг в вашем доме, поскольку в них главный источник заразы. Прикоснувшийся к книге по доброй воле – погибнет.
   … Если же вас постигло несчастье и ваше любимое чадо оказалось отравленным поганой кровью, не отчаивайтесь. Еще есть надежда вернуть его в лоно семьи. Тяжелый физический труд, не оставляющий времени и сил размышлять о непотребном. Еженощный и ежедневный любящий контроль за жизнью вашего чада. Множество простых и незатейливых, но отнимающих внимание занятии…
   … возможны и более щадящие способы излечения. Там где не помогла строгость, поможет мягкость и попустительство. Приятные молодому телу занятия надолго отвлекут ваше чадо от отравы. Охота, обильная пища, сладострастные забавы и прочая способны вытравить всосавшийся яд из души вашего наследника…»
   Я не сдержался и захохотал, представляя, как заботливые родители оттаскивают любимого дитятю от книг и волокут его в вертеп. А что? Могло и сработать… Во всяком случае действеннее, чем повторение «праведных строк».
   Библиотекари рассерженно зафырчали.
   Рассеянно рассматривая корешки книг, я сам не заметил, как приблизился к противоположному концу библиотечного зала, примыкающего к комнате наставников. Дверь здесь всегда была закрыта, и я вспомнил о ней лишь потому, что услышал доносившиеся из логова наставников голоса.
   – … это просто неразумно, – сердито проговорил голос наставника Анвера. – Мы не имеем права уподобляться невеждам. В конце концов это нелепо!
   – … отказываются… – отозвался чей-то едва различимый голос.
   – Мы обязаны защищать Рубеж вне зависимости от отношений с Городом ли, деревнями, или друг с другом. Вы понимаете это?
   – … – невнятная реплика в ответ.
   – … это детский лепет! Ах, вы так, тогда я вам вот этак!..
   – … вы вспомнили о детях, – голос второго собеседника приблизился ненадолго, и я узнал наставника Бахтара. – У нас здесь полторы сотни детей, часть из которых дошкольного возраста. Может быть следует… – Бахтар снова отдалился и конец фразы растаял.
   – … безумие! – выдохнул Анвер. – Разве Город вам уже угрожает? Может быть вы хотите начать срочную эвакуацию?
   – … – снова слов не разобрать.
   – … бред чистейшей воды! Наших детей защищает сила, равной которой нет в мире. А кто защитит детей в Городе?..
   – Что вы так всполошились? – вступил третий голос. – Ничего катастрофического пока не произошло…
   – … – неясно, но тоном ниже.
   – Согласен. Инцидент с мальчиком прискорбный и необъяснимый. Город и в самом деле несколько взбудоражен. Следует соблюдать осторожность. Но не паниковать, а принимать адекватные меры…
   – … не можем отменить Праздник только по этим причинам. И уж тем более не можем отменить дежурства. Если Город полагает, что мы виновны, нам следует объясняться, а не затевать воину. Мы обязаны хранить мир и разум. Разве не в этом суть существования нашего заведения?..
   – … – негодование и истерический напор в ответ.
   – Я вас прошу! Ну что вы несете? О каких невинных душах вы говорите? У нас не монастырь… нормальные разумные мальчики и девочки, которые ежедневно бывают в Городе и не только там. Которых берегут их драконы. Вы планируете посадить их под замок? А у них вы спросили?..
   – Нет, это вы ошибаетесь! Мы обязаны спрашивать их мнение, потому что…
   Я повернул голову и встретился с укоризненным взглядом семи пушистых библиотекарей, устроившихся на одной из полок. Маленькие книжники не одобряли подслушивание. Делать вид, что я задержался здесь случайно было глупо, поэтому я поспешил ретироваться.
   Любопытно… Оказывается, преподавательский состав встревожен больше, чем мы сами. Хотя, что тут удивительного?
 
   На выходе меня перехватила Джеанна.
   – Собираешься прогуляться?
   – Да, тут недалеко…
   – Возьми меня с собой, – попросила она, глядя в сторону.
   Сегодня не было и следа обычной неукротимости Джеанны. Смирная, серьезная девушка, с опущенным взором. Послушница, да и только… Надо полагать, произошло что-то из ряда вон выходящее. Но от вопросов я воздержался. Если Джеанна захочет поделиться своими проблемами – она расскажет сама.
   – А меня не прихватите? – спросил столь же мрачный Вейто, появляясь словно из ниоткуда. – Тоскливо здесь сегодня… И пойти мне некуда.
   – Что так? – удивился я, пытаясь вспомнить, а были ли у Вейто друзья в Гнезде или за его пределами, но так и не вспомнил.
   Честно говоря, тащить с собой целую непредусмотренную компанию мне не хотелось. Однако с другой стороны и отказывать им повода не было. Я с надеждой посмотрел на хмурую Джеанну, но она, как ни странно, лишь безразлично повела плечом. Кто бы мог подумать? Поэтому я кивнул:
   – Поехали, если хочется. Приключений не обещаю…
   Необходимость запастись в конюшне Гнезда лошадьми на несколько минут вернула оживление на лица моих спутников. «Не далеко, говоришь?..» – пробормотала Джеанна, выбирая серую кобылу, свою любимицу, обладавшую несносным характером. Собственно именно поэтому Джеанна всегда могла рассчитывать на нее, ибо никто больше не смел оседлать серую. Вейто грустно оглядел лошадиный ряд и в его голубых глазах отчетливо проступило малодушное желание воздержаться от прогулки, но он мужественно одолел его и двинулся к самому спокойному жеребцу, баловню местной малышни.
   – Видишь? – шепнула мне Джеанна, кивнув на Вейто. – А ты еще спрашивал, какие у него проблемы с драконом…
   Я с любопытством понаблюдал, как Вейто управляется с конем. Смирный скакун немедленно встрепенулся, нехорошо оживился, замотал головой и загарцевал на месте, словно горячий чистокровка. Вейто пытался с ним сладить без особого успеха, что было по меньшей мере странно.
   Мне подумалось, что я не так много знаю об этом парне…
   Он прибыл к нам в Гнездо в начале прошлой весны и как-то не особо себя проявил. Я даже толком не знал, чем он занимается. Но за время, проведенное бок о бок волей-неволей кое-что успеваешь узнать. И можно было с почти полной уверенностью утверждать, что трусом Вейто не был. Однажды он на спор спустился по сплетенной из простыней лестнице с одного внешнего карниза до другого, а расстояние между ними – четыре этажа плюс еще девятнадцать до земли в случае неуспеха безумной затеи. И дежурить нам приходилось не раз вместе. За Рубежом я его не видел, но во всяком случае в пределах этой реальности он вполне успешно управлялся со своим драконом. Мне и в голову не приходило, что у него есть какие-то трудности!..
   – А ты знаешь, – неожиданно произнесла Джеанна, наблюдавшая за мучениями коня и нерасторопного всадника, пытавшихся синхронизировать свои действия, – что первой жертвой этого городского душителя стала подружка Вейто?
   – Что? – изумился я. – В первый раз слышу!
   – Ну да, такой скандал не для широкой публики… Она была студенткой. И между прочим, в ее убийстве подозревали поначалу его. Они, вроде поссорились накануне. Или были вместе в день убийства… Не помню точно.
   – Да ну, бред. Ты посмотри на него. Можешь представить себе Вейто во гневе душащего свою девушку? – невольно засмеялся я.
   – Не могу, – серьезно отозвалась Джеанна. – Вот это и настораживает…
   – Погоди, чего это ты? Во-первых, раз его не задержали тогда, значит, сочли невиновным. Во-вторых, душителя же арестовали… – Я вспомнил разговор с Тучаккой и осекся. И добавил с досадой: – И вообще, не знаю, что у тебя за претензии к этому бедняге?
   – Никакой он не бедняга. А лицемер!
   – И поэтому ты согласилась взять его в нашу компанию?
   – Может, удастся узнать его поближе? – неопределенно повела плечами Джеанна. – Так мы едем или нет? – И она ударила кобылу пятками в бока, устремляясь вперед.
   Полный недоумения, я направил своего коня вслед. Вейто затрусил за нами. Упорный он все-таки.
   Нет, что бы там не утверждали невежды, полет верхом на драконе не имеет ничего общего с верховой ездой. Каждое из этих искусств имеет свою специфику, и если ты хороший драконий всадник, то это еще не значит, что ты хороший наездник… Это я так, к слову. Вспоминаю об этом каждый раз, когда сажусь в обычное седло.
   – Куда это ты нас тащишь? – слегка удивилась Джеанна, когда мы миновали поворот к Городу.
   – Тебе там понравится, – пообещал я. – У тебя как раз подходящее настроение…
   Джеанна подозрительно посмотрела на меня, состроила гримаску и вновь принялась сумрачно изучать землю под копытами своей лошади. Вейто не спросил ничего, слишком поглощенный необходимостью соблюдать равновесие Вид у него был несчастный. Но, во всяком случае, скучать ему не приходилось.
   Дорога, которую я выбрал, тянулась вдоль Реки, послушно подчиняясь извивам и изгибам русла. Даже отсюда было видно, что почти весь правый берег застроен домами, домишками, хижинами, складами и пристанями. Наш берег, левый, традиционно оставался пустынным. Здесь высилась только одинокая башня Гнезда, да немногочисленные хозяйственные пристройки около нее. Все остальное пространство – слегка всхолмленную равнину – до самого горизонта занимали только рощи, овраги, крохотные озера и многочисленные проплешины мертвой земли. Со стороны эти проплешины казались ничем неотличимыми от соседних участков, разве что цвет немного другой, да более жесткая и кустистая трава обметана неприятным бурым напетом. Но стоило слегка копнуть землю там – и под тонким слоем почвы обнаруживалось огромное количество металлических обломков, человеческих и нечеловеческих костей, странных предметов, о назначении которых никто не хотел и гадать…