Страница:
— Да-да, — поддакнул Величко. — Ведите себя прилично.
— Да пошел ты! — заорал во весь голос Чичивасин.
В этот момент разгоравшиеся страсти остудил ровный и спокойный бас, который произнес:
— Здравствуйте, товарищи! Что здесь происходит?
Спорящие полицейские и менты разом повернулись и увидели стоящего на пороге невысокого лысого человека в плаще и в очках с толстыми линзами.
— Вы кто? — разом произнесли Чичивасин, Пряхин и Величко.
Вошедший медленно полез в карман, достал оттуда удостоверение:
— Городская прокуратура. Старший советник юстиции Кумыкин. Так что здесь происходит? — снова повторил он вопрос.
Руоповец не спеша закурил и сказал, выдохнув в пол струю дыма:
— Сложно сказать…
— Как что? — подал голос Тополянский, который к этому моменту уже вынул из кармана фляжку и восстановил алкогольный баланс в своем организме. — Полагаю, что разборка. Хорошо, что без стрельбы обошлось. Ребята друг другу на пальцах объясняют, кто здесь круче.
Прокурор потоптался, окинул взглядом помещение и сказал, обращаясь к Чичивасину, Пряхину и Величко:
— Полагаю, нам с вами лучше удалиться в соседнюю комнату.
Все четверо удалились из большого зала. Наступила томительная пауза, и «арестованные», и их надзиратели стали прохаживаться по комнате.
Женщины выстроились в очередь перед туалетом навести порядок снаружи и внутри организма. Веселов зарядил свой сотовый и начал с кем-то беседовать. Оперативники в камуфляже стали переговариваться друг с другом, кое-кто даже заговорил с охраняемыми. Инициативу в данном вопросе проявил Тополянский, который в качестве затравки для разговора предложил двум оперативникам полиции и РУОПа выпить. Те, помявшись, отказались, сказав, что они на службе. После этого Женя без обиняков поинтересовался у своих собеседников, когда им последний раз давали зарплату. Они снова помялись и неопределенно высказались в том смысле, что довольно давно. Они и рады были бы сменить работу, но пойти некуда.
— Зря вы так, — успокаивающе сказал Женя. — Профессионалы везде нужны. Наши парни из охраны, например, весьма довольны своей работой.
Руоповцы и полицейские живо заинтересовались размерами оплаты труда, и дело уже шло к тому, что служба охраны ассоциации пополнится новыми кадрами, как в зал вошло «великое вече».
Прокурор громогласно заявил, что произошло недоразумение.
— Если господина Ершевского и других присутствующих здесь людей устроят извинения налоговой полиции, они сейчас же будут представлены, и на этом инцидент будет исчерпан, — сказал прокурор, обводя взглядом людей в комнате.
— А если не устроят? — вновь выдвинулся вперед Тополянский, вальяжно помахивая фляжкой.
Прокурор внимательно посмотрел на него сквозь толстые линзы и произнес:
— Желательно, чтобы устроили. В противном случае будут серьезные осложнения, которые, на мой взгляд, не нужны никому.
Ершевский подумал и сказал:
— Хорошо. Я согласен. Но я должен позвать всех сотрудников фирмы.
Чичивасин залился краской и посмотрел на Тополянского ненавидящим взглядом. Все подождали явившихся из туалета дам и заслушали сбивчивые и скупые слова извинений за случившееся. Из «уазика» принесли изъятые в офисе бумаги, которые, впрочем, никакой ценности для налоговой полиции и не представляли. Вооруженные люди постепенно начали рассасываться, и офис перестал напоминать лагерь для военных сборов.
Несмотря на интенсивность событий, время пролетело быстро, и на улице стало темнеть. Женщин тут же отпустили по домам к плачущим детям, мужчины побежали к соседнему ларьку за водкой.
Мы с Гайдуком вкратце обсудили происшедшее.
Как я выяснил, начальник штаба, подъезжая утром из избиркома к офису, обнаружил вламывающихся в дверь людей в камуфляже. Он быстро сообразил переписать номера автомашин и через знакомого гаишника выяснил, что они принадлежат налоговой полиции. После чего Гайдук начал действовать решительно, направившись в Коровинское РОВД, где попросил дать ему в сопровождение милиционеров, поскольку ситуация была неясна. Свою утреннюю задержку начальник штаба объяснил просто:
— Отрывал яйца председателю избиркома.
— А кто же вызвал РУОП и прокуратуру? — спросил я.
Гайдук недоуменно пожал плечами:
— Я полагал, что кто-то из вас…
— Нам было сложно это сделать, мы все подметали лицами пол офиса. Может быть, какой-то доброжелатель из соседних офисов или жильцов дома напротив?
И тут я сообразил, что, похоже, этот самый доброжелатель находится у меня дома, в потайной комнате, и зовут его Пентиум Видимо, он залез в Сети налоговой полиции и обнаружил там распечатку приказа на проведение обыска в фирме «Корабль Иштар», после чего решил действовать на свой страх и риск. Ну что ж, осуждать его за это у меня не было никаких оснований.
Гайдук тем временем рассказал мне, что председателя избиркома Азизова вчера попросили не торопиться с выдачей кандидатских удостоверений тем, кто до сих пор их не забрал. Таковым оказался один Ершевский. Кто звонил, председатель избиркома не уточнил, сказав лишь, что звонок был из губернского правительства.
Гайдук, по его словам, применил всю мощь своего дара убеждения, чтобы заставить господина Азизова поставить печать. В конце концов, ему это удалось, когда он напомнил Азизову об услугах, которые некогда Гайдуком были ему оказаны, а также намекнул на прошлые грешки Азизова перед законом. После этих слов я утвердился в мысли, что Гайдук является особью, которой не требуется мыла, дабы влезть в чужой зад. Порадовавшись за то, что такой человек есть именно в нашем штабе, я откланялся и отправился домой.
Дома первым делом я поблагодарил Приятеля за оказанную помощь. Он не дал мне погрузиться в излишнюю компдиментарность и перешел к делу.
По его мнению, в ближайшее время следовало ожидать очередных наездов структур, заинтересованных в победе на выборах противников Ершевского.
В этой связи было необходимо нанять опытного юриста, сведущего в вопросах недвижимости. Кроме того, Приятель представил мне текстовой файл с подробностями убийства Филимонова, позаимствованный им из компьютера УВД.
Я включил режим просмотра. Вкратце дело обстояло следующим образом: в день убийства Филимонов находился в баре «Северный» с семи часов вечера в компании некоей Ольги Трушкиной, которая уверяла, что является его старой знакомой.
К бару Филимонов подъехал на собственном джипе «Тойота-Лендкрузер». В девять часов вечера парочка, посидев за столиком, засобиралась. Дама перед выходом задержалась, зайдя в туалет.
Филимонов же отправился к своему автомобилю, который стоял рядом на стоянке. Нападение было совершено в тот момент, когда убитый открывал дверь «Тойоты». Убийца прятался на территории автостоянки, ожидая свою жертву. Филимонову были нанесены три удара: два в область сердца, один — в шею. Удары был нанесены острым предметом, предположительно охотничьим ножом. Все они были смертельными, Филимонов скончался на месте. Следов борьбы и сопротивления не обнаружено.
У убитого при себе находился бумажник с крупной суммой денег, со слов его спутницы, — предположительно, тысяча долларов, который был убийцей украден. В связи с этим не исключается версия ограбления. Однако в милиции ее считают маловероятной, поскольку у жертвы было еще несколько ценных предметов, а именно: золотые часы, запонка для галстука, перстень, которые преступник не взял.
После того как я просмотрел файл, Приятель вывел на монитор свой собственный текст, который гласил:
ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ СООБРАЖЕНИЯМ НЕОБХОДИМО СРОЧНО ЗАНЯТЬСЯ РАССЛЕДОВАНИЕМ УБИЙСТВА ФИЛИМОНОВА, ТАК КАК УБИЙСТВО ПОСЛЕДНЕГО КОСВЕННО СВЯЗЫВАЮТ СО ВЗРЫВОМ НА ПУТЕПРОВОДЕ.
Для этого мне нужно было ни больше ни меньше, как ВСТРЕТИТЬСЯ С РИТОЙ «РЫЖЕЙ» И ПОЛУЧИТЬ ПОДРОБНУЮ ИНФОРМАЦИЮ ОБ ОЛЬГЕ ТРУШКИНОЙ.
«Интересный поворот дела», — подумал я, закуривая. Надо же, а у меня еще были сомнения по поводу того, стоит ли рассказывать Приятелю о своих похождениях. Так как я не знал фамилии Риты, она была представлена в моих отчетах именно как «Рыжая».
Сделав три затяжки, я задал Приятелю вопрос:
С ЧЕГО ТЫ ВЗЯЛ, ЧТО РЫЖАЯ ЗНАКОМА С ТРУШКИНОЙ?
Он ответил, что ОЛЬГА ТРУШКИНА НЕ РАЗ ЗАДЕРЖИВАЛАСЬ ЗА ЗАНЯТИЯ ПРОСТИТУЦИЕЙ И СЕЙЧАС ПОДРАБАТЫВАЕТ В ФИРМЕ «КРИСТИНА», ГДЕ И РАБОТАЕТ ТВОЯ ШЛЮШКА.
Я хотел возмутиться и высказать Приятелю свое недовольство его манерами, но момент был напряженный, и я решил не связываться. Докурив сигарету, я затушил ее в пепельнице, прошел к телефону и набрал номер квартиры Риты. К счастью, она была дома, — видимо, сегодня не работала. Я попросил ее срочно взять такси и приехать ко мне по очень важному делу.
Рыжая пыталась поиронизировать по поводу очень важных дел, которые мужчины иногда имеют с женщинами, но я резко прервал ее и заявил, что ситуация серьезная и что мне не до шуток. Она сказала, что скоро приедет.
Через полчаса я открыл ей дверь. Она спросила, что стряслось и насколько это серьезно. Я быстро ответил, что пока ничего не стряслось, но мне необходима ее консультация.
Она прошла в комнату и уселась на диван. Я решил обойтись сегодня без формальностей типа предложения чая или кофе и сразу взял быка за рога:
— Ты должна знать некую Ольгу Трушкину. Она работает в вашем агентстве досуга.
Рыжая очень удивилась:
— Да, работает… Но тебе-то она зачем?
— Думаю, что мне нужно с ней переговорить.
Рыжая пожала плечами и с нотками ревности в голосе сказала:
— Телефон агентства ты знаешь, звони и заказывай. И ты за этим меня вызвал?
— Ты не поняла, — раздраженно сказал я. — Убили кандидата в депутаты Филимонова. В вечер убийства он был с Трушкиной.
Рыжая задумалась.
— Сегодня Ольга не работает, у нее выходной, — наконец сказала она. — А завтра я могу попробовать договориться о встрече. Я позвоню…
— Можешь заехать, — сказал я и улыбнулся.
— Зачем откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня? — кокетливо спросила меня Рита.
Я немного подумал и согласился с ней. Я решительно встал со стула, взял ее за руку и повел в спальню.
Утро следующего дня, в отличие от прошедшей ночи, не принесло ничего хорошего.
Явившись как всегда в девять в офис, я увидел напряженно беседующих между собой Гайдука и Джаванидзе. Я вспомнил, что Джаванидзе отсутствовал на вчерашних разборках с налоговой полицией, и подумал, что, видимо, хитрый кавказец каким-то шестым чувством угадал возможные неприятности и не явился. Я подошел к беседующей парочке и, поздоровавшись, спросил, есть ли у нас проблемы.
Мне ответили, что пока нет, но, возможно, будут.
— Сегодня звонил директор фирмы «Весна», у которого «Корабль Иштар» арендует офис, и сообщил, что изменились условия аренды, — сказал Гайдук.
— Что он имел в виду? — попробовал уточнить я.
— Он считает, что по его экономическим прогнозам в связи с повышением тарифов на междугородные телефонные разговоры должны автоматически повыситься все эксплуатационные расценки на содержание здания, как-то: водопровод, канализация, электроэнергия, — начал объяснять Гайдук.
— Канализацию-то мы им починим — это входит в нашу предвыборную программу, — вставил Джаванидзе. — А вот остальное…
— Что, телефон так много жрет? — спросил я.
— Нет, это новый директор так широко мыслит, — мрачно пошутил Гайдук. — Он уже выслал к нам управляющего, которого зовут Марат Тахирович. Он с минуты на минуту здесь появится.
— Марат как? — спросил я.
Мне повторили.
— А можно, во избежание казусов, я буду звать его просто Марат? — спросил я.
Гайдук с Джаванидзе серьезно задумались и в конце концов сказали, что лучше звать «господин управляющий».
— А что случилось со старым директором? — задал я еще один вопрос.
— Помер, — как бы между прочим сказал Джаванидзе. — Сердце… А я думал, что он еще протянет…
— Хотя бы до конца выборов, — заметил Гайдук.
— Не судьба… — отозвался я.
В дверь постучали, и Вова впустил высокого худощавого мужчину лет тридцати… Рябое лицо, коротко стриженные волосы, немигающий пронзительный взгляд… Нам с Гайдуком бросилось в глаза, что он был одет в камуфляжные штаны и джинсовую куртку. Если к куртке у нас не было никаких претензий, то камуфляж со вчерашнего дня вызывал аллергию. Рябой подошел к нам и представился:
— Меня зовут Марат Тахирович. Кто из вас Ершевский?
Мы трое переглянулись, потом Гайдук ответил:
— Пожалуй, никто.
— А где мне его взять?
— Взять его можно только с санкции прокурора, и то только после семнадцатого числа, — ответил я.
— А кто вы? — вперил в меня взгляд Марат Тахирович.
— Я начальник его службы безопасности. Вот этот господин является начальником его избирательного штаба, — сделал я жест в сторону Гайдука. — А это, — я показал рукой на Джаванидзе…
Альберт опередил меня и сказал:
— Моя фамилия Джаванидзе.
Управляющий, видимо, понял это как условный знак и, потеряв к Альберту всякий интерес, заговорил с Гайдуком. Наверное, слово «штаб» для него звучало авторитетнее, чем «служба безопасности».
— Мне нужно срочно поговорить с Ершевским по вопросу оплаты аренды.
Гайдук прикинулся «шлангом» и сказал, что Ершевского в офисе нет, а по вопросу оплаты аренды можно поговорить с бухгалтером — она покажет все необходимые платежные документы, поскольку аренда оплачена на год вперед.
— У вас не правильно оплачена аренда! — категорически заявил Марат Тахирович.
— Что вы имеете в виду? — спросил Джаванидзе.
— Вы заплатили меньше, чем должны.
— Уважаемый, мы заплатили строго в соответствии с договором, заключенным с фирмой «Весна», — отчеканил Джаванидзе. — А вы сейчас собираетесь разорвать договор, чего нельзя делать в одностороннем порядке, и требуете с нас плату, в десять раз превышающую ту, которую мы внесли.
— Вы не правильно заплатили, — упрямо повторил Марат. — Вы должны нам гораздо больше.
Если вы завтра не покажете платежку на всю эту сумму, мы вас отсюда выселим.
У Джаванидзе кончилось терпение, в разговор вступил Гайдук:
— Через два часа с вами свяжется наш адвокат, господин Дорфман. Я полагаю, что вам с ним будет целесообразнее обсудить последствия ваших действий. А сейчас прошу не сбивать нас с рабочего ритма, у нас очень много дел.
После этой фразы я кивнул Вове, он встал за Маратом Тахировичем и шумно засопел. Управляющий посмотрел на нас исподлобья и, не глядя на Вову, направился к выходу.
— Что они реально могут сделать? — спросил Гайдук Джаванидзе.
Тот ответил:
— Если брать в расчет закон — то ничего. Если брать в расчет их мозги — то все, что угодно.
Через два часа действительно появился Дорфман, высокий статный мужчина с пышной седой шевелюрой и зычным голосом профессионального адвоката. Он тут же созвонился с директором фирмы «Весна», договорился с ним о встрече и уехал. Он появился снова через три часа и объяснил Ершевскому, что, скорее всего, мирно договориться не удастся. Дорфман коротко прокомментировал:
— Доводы бессмысленны. Это люди отмороженные. Полагаю, что это заказ и они будут действовать до конца.
— Война так война, — сказал Ершевский. — Будем судиться.
Его оптимизмом, однако, никто из присутствующих не заразился. Вечером после очередной встречи с избирателями и планерки все разъехались по домам в тревожном настроении.
Вечером мне позвонила Рита. Она сообщила, что встречу с Ольгой Трушкиной сможет устроить завтра. Для этого мне достаточно быть дома в районе девяти. Как мне пояснила моя подружка-проститутка, несмотря на то что Ольга отличается щедрыми телесами, щедростью натуры она обделена.
Поэтому время беседы я должен буду оплатить по тарифам «Кристины». Я тут же согласился.
Утром следующего дня я приехал в офис в обычное время. К половине десятого собрался весь штаб, приехали даже Яровой и Чернобородов. На короткой утренней планерке обсуждалась пресса последних двух дней. Кроме некрологов по поводу трагической гибели Филимонова, стали появляться статьи, действительно увязывающие взрыв на путепроводе с убийством кандидата, с соответствующими намеками, что последнее может быть ответом на первое. В одном из фельетонов долго обыгрывалась ситуация, что в предвыборной борьбе все средства хороши, и если так пойдет дальше, то до финишной черты не дойдет ни один из кандидатов. Придется назначать перевыборы, а это большие расходы для государства. Автор, видимо, считал себя гением юмора.
На совещании были согласованы основные моменты статьи, написание которой было поручено Джаванидзе и в которой должна была прозвучать суровая отповедь клеветникам. Я пообещал взять на контроль ход расследования убийства Филимонова.
В два часа дня в офисе появился пресловутый Марат Тахирович и снова потребовал платежку на сумму, которую «Весна» считала разницей между уплаченной ранее арендной платой и той, которую «Корабль Иштар» должен был уплатить согласно новым порядкам. Услышав в ответ, что платежка не может быть предоставлена в силу того, что эти деньги никто и не собирался переводить, управляющий как-то даже обрадовался. Он с ехидной улыбкой сказал:
— Нам придется принимать меры.
В ответ присутствующий здесь Дорфман потребовал, чтобы эти меры не противоречили закону, иначе у «Весны» будут серьезные проблемы. Управляющий не ответил и удалился.
Ближе к пяти часам Ершевский активно засобирался на очередную встречу с избирателями. Охранник Саша, сидевший в холле и смотревший видик, как раз менял очередную кассету, как неожиданно услышал подозрительные звуки снаружи. Он подошел к глазку и увидел суетящихся рабочих. Он попытался открыть дверь, но это у него не получилось. Вглядевшись в глазок повнимательней, Саша заметил, что она подперта с наружной стороны бревном. Он подошел ко мне и обратился с исконно русским вопросом «что делать?». Я дал команду попытаться вышибить дверь, призвав на помощь еще одного своего подчиненного. Пока Саша и Миша занимались этим увлекательным занятием, я пытался объяснить через дверь работягам, что их действия незаконны и они будут отвечать.
Офис постепенно начал, образно говоря, «вставать на уши». Мы вместе с Вовой кинулись к запасному выходу, но он тоже был закрыт.
— Что происходит? — спросил меня выбежавший из своего кабинета Ершевский.
— Сейчас узнаем, — ответил я. — Думаю, что они хотят нас замуровать.
В подтверждение моих слов снаружи заработала сварка.
— Ну, вот и все, замуровали, — резюмировал Гайпук. — Надо срочно звонить в милицию.
— Я уже пытался это сделать, — заметил Джаванидзе. — Но телефоны отключены.
Тут все посмотрели на Веселова, никогда не расстающегося со своим сотовым. Он снял с пояса кожаный футляр, вынул трубку и протянул ее Ершевскому. Тот позвонил в дежурную часть и сообщил, что творится безобразие и что дверь офиса заваривают хулиганы.
— Какого офиса? «Корабль Иштар»? С вами один геморрой… — вежливо ответили на том конце провода. — Сейчас дежурный освободится, тогда приедем…
Я дал команду своим гололобым осмотреть решетки на окнах. Они живо разбежались исполнять.
Через десять минут подъехала милиция и стала объяснять, что она не может войти в офис и оказать помощь, поскольку дверь заварена и вокруг никого нет. Милиционерам стали объяснять, что помощь надо оказывать как раз снаружи. Для этого нужно разварить дверь и выпустить сотрудников. Милиция, посовещавшись, сказала, что она сделает все возможное. Перспектива была не слишком оптимистична, но тут подбежал охранник Миша и сказал, что решетка окна, ведущего во двор здания, не очень хорошо закреплена — при желании ее можно было высадить. Я дал ему в подмогу Вову, и они вдвоем принялись активно дубасить по решетке ногами, обутыми в лакированные ботинки. Поскольку решетка с трудом поддавалась, страсти у наблюдавших сцену накалялись. Наконец, они потребовали, чтобы и охранник Саша присоединился к ним.
Тот, взяв на вооружение один из стульев на колесиках, принялся помогать.
Когда решетка поддалась, мои подчиненные чуть было не вылетели вместе с лакированными ботинками и стулом на улицу. Высадившись наружу, охранники начали эвакуировать жаждущих выбраться как можно быстрее из офиса людей. Вова побежал на ближайшую стройку в надежде найти там какой-нибудь сварочный аппарат. Наконец, когда все сотрудники выбрались на улицу, последним покинул «Корабль Иштар» Ершевский, как истинный капитан. К тому времени Вова оббежал окрестности и в каком-то ЖКО нашел полупьяного сварщика, который вызвался за скромную сумму помочь разблокировать офис.
К офису подъехало еще несколько милицейских машин, и собравшиеся менты с интересом стали наблюдать, как охранники подтаскивают сварочный аппарат и подводят сварщика к рабочему месту.
У того, как ни странно, все быстро получилось, и дверь была разварена. Вся наша избирательная команда вместе с ментами зашла в офис, оставив на всякий случай одного из милиционеров снаружи.
Милицейское начальство при участии Дорфмана занялось составлением протоколов, заявлений, исков в разные инстанции на волюнтаристские действия владельцев здания.
Я посчитал, что с этим они прекрасно справятся и без меня, и отправился на запланированную встречу с Ритой и Ольгой Трушкиной. Я едва успел перекусить, как раздался звонок в дверь — в мою прихожую ввалилась Рыжая в сопровождении крупной брюнетки. Она улыбалась мне во всю ширь своего ярко напомаженного рта, в котором ослепительно сверкали два золотых резца. Похоже, что я не произвел на нее должного впечатления, поскольку после придирчивого осмотра улыбка немного сползла с ее лица.
Но всего лишь чуть-чуть. Через несколько минут общения с ней я понял, что она улыбается всегда, прямо как Гуинплен: когда это имеет причину, лицо принимает выражение разнузданной веселости, когда же причины отсутствуют — это носит характер некоего дебилизма. Глупость и веселье, скорее всего, составляли сущность ее натуры и смысл ее жизни.
Я усадил дам в зале и предложил им чаю. Они не отказались. После того как напиток был разлит, я спросил у Трушкиной:
— Рита, наверное, объяснила тебе, ради чего мне необходимо с тобой поговорить?
— Ну так, в общих чертах, — кокетливо сказала проститутка.
— Меня интересуют твои отношения с Филимоновым.
— Прямо как в милиции, — вовсю улыбаясь, продолжала она кокетничать. — Чем занимаетесь?
В каких отношениях состоите с потерпевшим?
Я смутился и задал еще более глупые вопросы:
— Меня интересует: как давно вы были знакомы, насколько вы были близки?
— Насколько? Насколько? Насколько заплатит — настолько и близки… А платил он нех…во.
Поэтому близость у нас была!.. Ух!.. Кстати, — туг ее тон стал деловым, а улыбка более напряженной. — Мне сказали, что наша с вами встреча тоже оплачивается. Я правильно говорю? — она покосилась на Рыжую.
— Да, конечно, можешь не беспокоиться, все будет оплачено по вашим ставкам, — тут же ответил я.
— У нас не ставки, у нас расценки, — поправила меня Ольга.
— Это не важно, — заметил я. — Так все же как давно ты была знакома с Филимоновым?
— Ну, может, месяц, полтора… — растягивая слова, ответила Ольга.
— И где вы познакомились?
— В бане. Нас туда целой кодлой привезли, у них там большая бухаловка была… Эх, и почумились они там!
— То есть он был твоим клиентом?
— Ну, вроде того, — прогундосила она.
— Но вы, как я понял, встречались с ним и в нерабочее время…
— Да, он запал на меня, — произнесла она с оттенком гордости. — Хату мне снял, каждый вечер наведывался. По кабакам водил…
— Ясно. В баню больше не брал, — усмехнулся я.
— Отчего же? Брал. Но уже так, как свою подружку. На какие-нибудь встречи, деловые беседы…
— В офисе, что ли? — спросил я.
Она снисходительно улыбнулась и вытащила сигареты. Закурив, она эффектно, как ей казалось, выпустила дым и, сохраняя снисходительный тон, сказала:
— В бане-то договориться проще! Распарятся, выпьют, девочек пригласят — так лучше проблемы решаются…
— За несколько дней до трагедии он проявлял какое-нибудь беспокойство? Говорил тебе, что ему угрожают?
— Он со мной о делах вообще бесед не вел, — ее тон приобрел оттенок доверительности. — Считал, что не моего ума это дело. И я с ним, в общем, согласна — мое дело маленькое. Мужику настроение поднять, чтобы в постельке не заскучал…
— А кухня, стирка, глажка? — спросил я почти машинально.
— Это уж кто для чего приспособлен. Кто-то работает руками, кто-то головой, кто-то…
— Да-да, — сказал я. — Кто во что горазд… А кто там был, на этой большой вечеринке в бане?
— Как кто? Я была, Ритка, Томка, Оксана… Да много нас было…
— Нет, я имею в виду, кто был не из вас, а из ваших клиентов…
— Откуда нам их всех знать? — подала голос Рыжая. — Они же нам не представляются… Было их человек пять и еще их «шестерки». Всякие там шоферы, телохранители…
— Кстати, — пришла мне в голову мысль. — А какая Оксана была там? Случаем не Булдакова?
— Она самая, — ответила Рыжая. — Через два дня после этого вечера она пропала.
— Ас кем она была в этот вечер? — спросил я.
— Да пошел ты! — заорал во весь голос Чичивасин.
В этот момент разгоравшиеся страсти остудил ровный и спокойный бас, который произнес:
— Здравствуйте, товарищи! Что здесь происходит?
Спорящие полицейские и менты разом повернулись и увидели стоящего на пороге невысокого лысого человека в плаще и в очках с толстыми линзами.
— Вы кто? — разом произнесли Чичивасин, Пряхин и Величко.
Вошедший медленно полез в карман, достал оттуда удостоверение:
— Городская прокуратура. Старший советник юстиции Кумыкин. Так что здесь происходит? — снова повторил он вопрос.
Руоповец не спеша закурил и сказал, выдохнув в пол струю дыма:
— Сложно сказать…
— Как что? — подал голос Тополянский, который к этому моменту уже вынул из кармана фляжку и восстановил алкогольный баланс в своем организме. — Полагаю, что разборка. Хорошо, что без стрельбы обошлось. Ребята друг другу на пальцах объясняют, кто здесь круче.
Прокурор потоптался, окинул взглядом помещение и сказал, обращаясь к Чичивасину, Пряхину и Величко:
— Полагаю, нам с вами лучше удалиться в соседнюю комнату.
Все четверо удалились из большого зала. Наступила томительная пауза, и «арестованные», и их надзиратели стали прохаживаться по комнате.
Женщины выстроились в очередь перед туалетом навести порядок снаружи и внутри организма. Веселов зарядил свой сотовый и начал с кем-то беседовать. Оперативники в камуфляже стали переговариваться друг с другом, кое-кто даже заговорил с охраняемыми. Инициативу в данном вопросе проявил Тополянский, который в качестве затравки для разговора предложил двум оперативникам полиции и РУОПа выпить. Те, помявшись, отказались, сказав, что они на службе. После этого Женя без обиняков поинтересовался у своих собеседников, когда им последний раз давали зарплату. Они снова помялись и неопределенно высказались в том смысле, что довольно давно. Они и рады были бы сменить работу, но пойти некуда.
— Зря вы так, — успокаивающе сказал Женя. — Профессионалы везде нужны. Наши парни из охраны, например, весьма довольны своей работой.
Руоповцы и полицейские живо заинтересовались размерами оплаты труда, и дело уже шло к тому, что служба охраны ассоциации пополнится новыми кадрами, как в зал вошло «великое вече».
Прокурор громогласно заявил, что произошло недоразумение.
— Если господина Ершевского и других присутствующих здесь людей устроят извинения налоговой полиции, они сейчас же будут представлены, и на этом инцидент будет исчерпан, — сказал прокурор, обводя взглядом людей в комнате.
— А если не устроят? — вновь выдвинулся вперед Тополянский, вальяжно помахивая фляжкой.
Прокурор внимательно посмотрел на него сквозь толстые линзы и произнес:
— Желательно, чтобы устроили. В противном случае будут серьезные осложнения, которые, на мой взгляд, не нужны никому.
Ершевский подумал и сказал:
— Хорошо. Я согласен. Но я должен позвать всех сотрудников фирмы.
Чичивасин залился краской и посмотрел на Тополянского ненавидящим взглядом. Все подождали явившихся из туалета дам и заслушали сбивчивые и скупые слова извинений за случившееся. Из «уазика» принесли изъятые в офисе бумаги, которые, впрочем, никакой ценности для налоговой полиции и не представляли. Вооруженные люди постепенно начали рассасываться, и офис перестал напоминать лагерь для военных сборов.
Несмотря на интенсивность событий, время пролетело быстро, и на улице стало темнеть. Женщин тут же отпустили по домам к плачущим детям, мужчины побежали к соседнему ларьку за водкой.
Мы с Гайдуком вкратце обсудили происшедшее.
Как я выяснил, начальник штаба, подъезжая утром из избиркома к офису, обнаружил вламывающихся в дверь людей в камуфляже. Он быстро сообразил переписать номера автомашин и через знакомого гаишника выяснил, что они принадлежат налоговой полиции. После чего Гайдук начал действовать решительно, направившись в Коровинское РОВД, где попросил дать ему в сопровождение милиционеров, поскольку ситуация была неясна. Свою утреннюю задержку начальник штаба объяснил просто:
— Отрывал яйца председателю избиркома.
— А кто же вызвал РУОП и прокуратуру? — спросил я.
Гайдук недоуменно пожал плечами:
— Я полагал, что кто-то из вас…
— Нам было сложно это сделать, мы все подметали лицами пол офиса. Может быть, какой-то доброжелатель из соседних офисов или жильцов дома напротив?
И тут я сообразил, что, похоже, этот самый доброжелатель находится у меня дома, в потайной комнате, и зовут его Пентиум Видимо, он залез в Сети налоговой полиции и обнаружил там распечатку приказа на проведение обыска в фирме «Корабль Иштар», после чего решил действовать на свой страх и риск. Ну что ж, осуждать его за это у меня не было никаких оснований.
Гайдук тем временем рассказал мне, что председателя избиркома Азизова вчера попросили не торопиться с выдачей кандидатских удостоверений тем, кто до сих пор их не забрал. Таковым оказался один Ершевский. Кто звонил, председатель избиркома не уточнил, сказав лишь, что звонок был из губернского правительства.
Гайдук, по его словам, применил всю мощь своего дара убеждения, чтобы заставить господина Азизова поставить печать. В конце концов, ему это удалось, когда он напомнил Азизову об услугах, которые некогда Гайдуком были ему оказаны, а также намекнул на прошлые грешки Азизова перед законом. После этих слов я утвердился в мысли, что Гайдук является особью, которой не требуется мыла, дабы влезть в чужой зад. Порадовавшись за то, что такой человек есть именно в нашем штабе, я откланялся и отправился домой.
Дома первым делом я поблагодарил Приятеля за оказанную помощь. Он не дал мне погрузиться в излишнюю компдиментарность и перешел к делу.
По его мнению, в ближайшее время следовало ожидать очередных наездов структур, заинтересованных в победе на выборах противников Ершевского.
В этой связи было необходимо нанять опытного юриста, сведущего в вопросах недвижимости. Кроме того, Приятель представил мне текстовой файл с подробностями убийства Филимонова, позаимствованный им из компьютера УВД.
Я включил режим просмотра. Вкратце дело обстояло следующим образом: в день убийства Филимонов находился в баре «Северный» с семи часов вечера в компании некоей Ольги Трушкиной, которая уверяла, что является его старой знакомой.
К бару Филимонов подъехал на собственном джипе «Тойота-Лендкрузер». В девять часов вечера парочка, посидев за столиком, засобиралась. Дама перед выходом задержалась, зайдя в туалет.
Филимонов же отправился к своему автомобилю, который стоял рядом на стоянке. Нападение было совершено в тот момент, когда убитый открывал дверь «Тойоты». Убийца прятался на территории автостоянки, ожидая свою жертву. Филимонову были нанесены три удара: два в область сердца, один — в шею. Удары был нанесены острым предметом, предположительно охотничьим ножом. Все они были смертельными, Филимонов скончался на месте. Следов борьбы и сопротивления не обнаружено.
У убитого при себе находился бумажник с крупной суммой денег, со слов его спутницы, — предположительно, тысяча долларов, который был убийцей украден. В связи с этим не исключается версия ограбления. Однако в милиции ее считают маловероятной, поскольку у жертвы было еще несколько ценных предметов, а именно: золотые часы, запонка для галстука, перстень, которые преступник не взял.
После того как я просмотрел файл, Приятель вывел на монитор свой собственный текст, который гласил:
ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ СООБРАЖЕНИЯМ НЕОБХОДИМО СРОЧНО ЗАНЯТЬСЯ РАССЛЕДОВАНИЕМ УБИЙСТВА ФИЛИМОНОВА, ТАК КАК УБИЙСТВО ПОСЛЕДНЕГО КОСВЕННО СВЯЗЫВАЮТ СО ВЗРЫВОМ НА ПУТЕПРОВОДЕ.
Для этого мне нужно было ни больше ни меньше, как ВСТРЕТИТЬСЯ С РИТОЙ «РЫЖЕЙ» И ПОЛУЧИТЬ ПОДРОБНУЮ ИНФОРМАЦИЮ ОБ ОЛЬГЕ ТРУШКИНОЙ.
«Интересный поворот дела», — подумал я, закуривая. Надо же, а у меня еще были сомнения по поводу того, стоит ли рассказывать Приятелю о своих похождениях. Так как я не знал фамилии Риты, она была представлена в моих отчетах именно как «Рыжая».
Сделав три затяжки, я задал Приятелю вопрос:
С ЧЕГО ТЫ ВЗЯЛ, ЧТО РЫЖАЯ ЗНАКОМА С ТРУШКИНОЙ?
Он ответил, что ОЛЬГА ТРУШКИНА НЕ РАЗ ЗАДЕРЖИВАЛАСЬ ЗА ЗАНЯТИЯ ПРОСТИТУЦИЕЙ И СЕЙЧАС ПОДРАБАТЫВАЕТ В ФИРМЕ «КРИСТИНА», ГДЕ И РАБОТАЕТ ТВОЯ ШЛЮШКА.
Я хотел возмутиться и высказать Приятелю свое недовольство его манерами, но момент был напряженный, и я решил не связываться. Докурив сигарету, я затушил ее в пепельнице, прошел к телефону и набрал номер квартиры Риты. К счастью, она была дома, — видимо, сегодня не работала. Я попросил ее срочно взять такси и приехать ко мне по очень важному делу.
Рыжая пыталась поиронизировать по поводу очень важных дел, которые мужчины иногда имеют с женщинами, но я резко прервал ее и заявил, что ситуация серьезная и что мне не до шуток. Она сказала, что скоро приедет.
Через полчаса я открыл ей дверь. Она спросила, что стряслось и насколько это серьезно. Я быстро ответил, что пока ничего не стряслось, но мне необходима ее консультация.
Она прошла в комнату и уселась на диван. Я решил обойтись сегодня без формальностей типа предложения чая или кофе и сразу взял быка за рога:
— Ты должна знать некую Ольгу Трушкину. Она работает в вашем агентстве досуга.
Рыжая очень удивилась:
— Да, работает… Но тебе-то она зачем?
— Думаю, что мне нужно с ней переговорить.
Рыжая пожала плечами и с нотками ревности в голосе сказала:
— Телефон агентства ты знаешь, звони и заказывай. И ты за этим меня вызвал?
— Ты не поняла, — раздраженно сказал я. — Убили кандидата в депутаты Филимонова. В вечер убийства он был с Трушкиной.
Рыжая задумалась.
— Сегодня Ольга не работает, у нее выходной, — наконец сказала она. — А завтра я могу попробовать договориться о встрече. Я позвоню…
— Можешь заехать, — сказал я и улыбнулся.
— Зачем откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня? — кокетливо спросила меня Рита.
Я немного подумал и согласился с ней. Я решительно встал со стула, взял ее за руку и повел в спальню.
Утро следующего дня, в отличие от прошедшей ночи, не принесло ничего хорошего.
Явившись как всегда в девять в офис, я увидел напряженно беседующих между собой Гайдука и Джаванидзе. Я вспомнил, что Джаванидзе отсутствовал на вчерашних разборках с налоговой полицией, и подумал, что, видимо, хитрый кавказец каким-то шестым чувством угадал возможные неприятности и не явился. Я подошел к беседующей парочке и, поздоровавшись, спросил, есть ли у нас проблемы.
Мне ответили, что пока нет, но, возможно, будут.
— Сегодня звонил директор фирмы «Весна», у которого «Корабль Иштар» арендует офис, и сообщил, что изменились условия аренды, — сказал Гайдук.
— Что он имел в виду? — попробовал уточнить я.
— Он считает, что по его экономическим прогнозам в связи с повышением тарифов на междугородные телефонные разговоры должны автоматически повыситься все эксплуатационные расценки на содержание здания, как-то: водопровод, канализация, электроэнергия, — начал объяснять Гайдук.
— Канализацию-то мы им починим — это входит в нашу предвыборную программу, — вставил Джаванидзе. — А вот остальное…
— Что, телефон так много жрет? — спросил я.
— Нет, это новый директор так широко мыслит, — мрачно пошутил Гайдук. — Он уже выслал к нам управляющего, которого зовут Марат Тахирович. Он с минуты на минуту здесь появится.
— Марат как? — спросил я.
Мне повторили.
— А можно, во избежание казусов, я буду звать его просто Марат? — спросил я.
Гайдук с Джаванидзе серьезно задумались и в конце концов сказали, что лучше звать «господин управляющий».
— А что случилось со старым директором? — задал я еще один вопрос.
— Помер, — как бы между прочим сказал Джаванидзе. — Сердце… А я думал, что он еще протянет…
— Хотя бы до конца выборов, — заметил Гайдук.
— Не судьба… — отозвался я.
В дверь постучали, и Вова впустил высокого худощавого мужчину лет тридцати… Рябое лицо, коротко стриженные волосы, немигающий пронзительный взгляд… Нам с Гайдуком бросилось в глаза, что он был одет в камуфляжные штаны и джинсовую куртку. Если к куртке у нас не было никаких претензий, то камуфляж со вчерашнего дня вызывал аллергию. Рябой подошел к нам и представился:
— Меня зовут Марат Тахирович. Кто из вас Ершевский?
Мы трое переглянулись, потом Гайдук ответил:
— Пожалуй, никто.
— А где мне его взять?
— Взять его можно только с санкции прокурора, и то только после семнадцатого числа, — ответил я.
— А кто вы? — вперил в меня взгляд Марат Тахирович.
— Я начальник его службы безопасности. Вот этот господин является начальником его избирательного штаба, — сделал я жест в сторону Гайдука. — А это, — я показал рукой на Джаванидзе…
Альберт опередил меня и сказал:
— Моя фамилия Джаванидзе.
Управляющий, видимо, понял это как условный знак и, потеряв к Альберту всякий интерес, заговорил с Гайдуком. Наверное, слово «штаб» для него звучало авторитетнее, чем «служба безопасности».
— Мне нужно срочно поговорить с Ершевским по вопросу оплаты аренды.
Гайдук прикинулся «шлангом» и сказал, что Ершевского в офисе нет, а по вопросу оплаты аренды можно поговорить с бухгалтером — она покажет все необходимые платежные документы, поскольку аренда оплачена на год вперед.
— У вас не правильно оплачена аренда! — категорически заявил Марат Тахирович.
— Что вы имеете в виду? — спросил Джаванидзе.
— Вы заплатили меньше, чем должны.
— Уважаемый, мы заплатили строго в соответствии с договором, заключенным с фирмой «Весна», — отчеканил Джаванидзе. — А вы сейчас собираетесь разорвать договор, чего нельзя делать в одностороннем порядке, и требуете с нас плату, в десять раз превышающую ту, которую мы внесли.
— Вы не правильно заплатили, — упрямо повторил Марат. — Вы должны нам гораздо больше.
Если вы завтра не покажете платежку на всю эту сумму, мы вас отсюда выселим.
У Джаванидзе кончилось терпение, в разговор вступил Гайдук:
— Через два часа с вами свяжется наш адвокат, господин Дорфман. Я полагаю, что вам с ним будет целесообразнее обсудить последствия ваших действий. А сейчас прошу не сбивать нас с рабочего ритма, у нас очень много дел.
После этой фразы я кивнул Вове, он встал за Маратом Тахировичем и шумно засопел. Управляющий посмотрел на нас исподлобья и, не глядя на Вову, направился к выходу.
— Что они реально могут сделать? — спросил Гайдук Джаванидзе.
Тот ответил:
— Если брать в расчет закон — то ничего. Если брать в расчет их мозги — то все, что угодно.
Через два часа действительно появился Дорфман, высокий статный мужчина с пышной седой шевелюрой и зычным голосом профессионального адвоката. Он тут же созвонился с директором фирмы «Весна», договорился с ним о встрече и уехал. Он появился снова через три часа и объяснил Ершевскому, что, скорее всего, мирно договориться не удастся. Дорфман коротко прокомментировал:
— Доводы бессмысленны. Это люди отмороженные. Полагаю, что это заказ и они будут действовать до конца.
— Война так война, — сказал Ершевский. — Будем судиться.
Его оптимизмом, однако, никто из присутствующих не заразился. Вечером после очередной встречи с избирателями и планерки все разъехались по домам в тревожном настроении.
Вечером мне позвонила Рита. Она сообщила, что встречу с Ольгой Трушкиной сможет устроить завтра. Для этого мне достаточно быть дома в районе девяти. Как мне пояснила моя подружка-проститутка, несмотря на то что Ольга отличается щедрыми телесами, щедростью натуры она обделена.
Поэтому время беседы я должен буду оплатить по тарифам «Кристины». Я тут же согласился.
Утром следующего дня я приехал в офис в обычное время. К половине десятого собрался весь штаб, приехали даже Яровой и Чернобородов. На короткой утренней планерке обсуждалась пресса последних двух дней. Кроме некрологов по поводу трагической гибели Филимонова, стали появляться статьи, действительно увязывающие взрыв на путепроводе с убийством кандидата, с соответствующими намеками, что последнее может быть ответом на первое. В одном из фельетонов долго обыгрывалась ситуация, что в предвыборной борьбе все средства хороши, и если так пойдет дальше, то до финишной черты не дойдет ни один из кандидатов. Придется назначать перевыборы, а это большие расходы для государства. Автор, видимо, считал себя гением юмора.
На совещании были согласованы основные моменты статьи, написание которой было поручено Джаванидзе и в которой должна была прозвучать суровая отповедь клеветникам. Я пообещал взять на контроль ход расследования убийства Филимонова.
В два часа дня в офисе появился пресловутый Марат Тахирович и снова потребовал платежку на сумму, которую «Весна» считала разницей между уплаченной ранее арендной платой и той, которую «Корабль Иштар» должен был уплатить согласно новым порядкам. Услышав в ответ, что платежка не может быть предоставлена в силу того, что эти деньги никто и не собирался переводить, управляющий как-то даже обрадовался. Он с ехидной улыбкой сказал:
— Нам придется принимать меры.
В ответ присутствующий здесь Дорфман потребовал, чтобы эти меры не противоречили закону, иначе у «Весны» будут серьезные проблемы. Управляющий не ответил и удалился.
Ближе к пяти часам Ершевский активно засобирался на очередную встречу с избирателями. Охранник Саша, сидевший в холле и смотревший видик, как раз менял очередную кассету, как неожиданно услышал подозрительные звуки снаружи. Он подошел к глазку и увидел суетящихся рабочих. Он попытался открыть дверь, но это у него не получилось. Вглядевшись в глазок повнимательней, Саша заметил, что она подперта с наружной стороны бревном. Он подошел ко мне и обратился с исконно русским вопросом «что делать?». Я дал команду попытаться вышибить дверь, призвав на помощь еще одного своего подчиненного. Пока Саша и Миша занимались этим увлекательным занятием, я пытался объяснить через дверь работягам, что их действия незаконны и они будут отвечать.
Офис постепенно начал, образно говоря, «вставать на уши». Мы вместе с Вовой кинулись к запасному выходу, но он тоже был закрыт.
— Что происходит? — спросил меня выбежавший из своего кабинета Ершевский.
— Сейчас узнаем, — ответил я. — Думаю, что они хотят нас замуровать.
В подтверждение моих слов снаружи заработала сварка.
— Ну, вот и все, замуровали, — резюмировал Гайпук. — Надо срочно звонить в милицию.
— Я уже пытался это сделать, — заметил Джаванидзе. — Но телефоны отключены.
Тут все посмотрели на Веселова, никогда не расстающегося со своим сотовым. Он снял с пояса кожаный футляр, вынул трубку и протянул ее Ершевскому. Тот позвонил в дежурную часть и сообщил, что творится безобразие и что дверь офиса заваривают хулиганы.
— Какого офиса? «Корабль Иштар»? С вами один геморрой… — вежливо ответили на том конце провода. — Сейчас дежурный освободится, тогда приедем…
Я дал команду своим гололобым осмотреть решетки на окнах. Они живо разбежались исполнять.
Через десять минут подъехала милиция и стала объяснять, что она не может войти в офис и оказать помощь, поскольку дверь заварена и вокруг никого нет. Милиционерам стали объяснять, что помощь надо оказывать как раз снаружи. Для этого нужно разварить дверь и выпустить сотрудников. Милиция, посовещавшись, сказала, что она сделает все возможное. Перспектива была не слишком оптимистична, но тут подбежал охранник Миша и сказал, что решетка окна, ведущего во двор здания, не очень хорошо закреплена — при желании ее можно было высадить. Я дал ему в подмогу Вову, и они вдвоем принялись активно дубасить по решетке ногами, обутыми в лакированные ботинки. Поскольку решетка с трудом поддавалась, страсти у наблюдавших сцену накалялись. Наконец, они потребовали, чтобы и охранник Саша присоединился к ним.
Тот, взяв на вооружение один из стульев на колесиках, принялся помогать.
Когда решетка поддалась, мои подчиненные чуть было не вылетели вместе с лакированными ботинками и стулом на улицу. Высадившись наружу, охранники начали эвакуировать жаждущих выбраться как можно быстрее из офиса людей. Вова побежал на ближайшую стройку в надежде найти там какой-нибудь сварочный аппарат. Наконец, когда все сотрудники выбрались на улицу, последним покинул «Корабль Иштар» Ершевский, как истинный капитан. К тому времени Вова оббежал окрестности и в каком-то ЖКО нашел полупьяного сварщика, который вызвался за скромную сумму помочь разблокировать офис.
К офису подъехало еще несколько милицейских машин, и собравшиеся менты с интересом стали наблюдать, как охранники подтаскивают сварочный аппарат и подводят сварщика к рабочему месту.
У того, как ни странно, все быстро получилось, и дверь была разварена. Вся наша избирательная команда вместе с ментами зашла в офис, оставив на всякий случай одного из милиционеров снаружи.
Милицейское начальство при участии Дорфмана занялось составлением протоколов, заявлений, исков в разные инстанции на волюнтаристские действия владельцев здания.
Я посчитал, что с этим они прекрасно справятся и без меня, и отправился на запланированную встречу с Ритой и Ольгой Трушкиной. Я едва успел перекусить, как раздался звонок в дверь — в мою прихожую ввалилась Рыжая в сопровождении крупной брюнетки. Она улыбалась мне во всю ширь своего ярко напомаженного рта, в котором ослепительно сверкали два золотых резца. Похоже, что я не произвел на нее должного впечатления, поскольку после придирчивого осмотра улыбка немного сползла с ее лица.
Но всего лишь чуть-чуть. Через несколько минут общения с ней я понял, что она улыбается всегда, прямо как Гуинплен: когда это имеет причину, лицо принимает выражение разнузданной веселости, когда же причины отсутствуют — это носит характер некоего дебилизма. Глупость и веселье, скорее всего, составляли сущность ее натуры и смысл ее жизни.
Я усадил дам в зале и предложил им чаю. Они не отказались. После того как напиток был разлит, я спросил у Трушкиной:
— Рита, наверное, объяснила тебе, ради чего мне необходимо с тобой поговорить?
— Ну так, в общих чертах, — кокетливо сказала проститутка.
— Меня интересуют твои отношения с Филимоновым.
— Прямо как в милиции, — вовсю улыбаясь, продолжала она кокетничать. — Чем занимаетесь?
В каких отношениях состоите с потерпевшим?
Я смутился и задал еще более глупые вопросы:
— Меня интересует: как давно вы были знакомы, насколько вы были близки?
— Насколько? Насколько? Насколько заплатит — настолько и близки… А платил он нех…во.
Поэтому близость у нас была!.. Ух!.. Кстати, — туг ее тон стал деловым, а улыбка более напряженной. — Мне сказали, что наша с вами встреча тоже оплачивается. Я правильно говорю? — она покосилась на Рыжую.
— Да, конечно, можешь не беспокоиться, все будет оплачено по вашим ставкам, — тут же ответил я.
— У нас не ставки, у нас расценки, — поправила меня Ольга.
— Это не важно, — заметил я. — Так все же как давно ты была знакома с Филимоновым?
— Ну, может, месяц, полтора… — растягивая слова, ответила Ольга.
— И где вы познакомились?
— В бане. Нас туда целой кодлой привезли, у них там большая бухаловка была… Эх, и почумились они там!
— То есть он был твоим клиентом?
— Ну, вроде того, — прогундосила она.
— Но вы, как я понял, встречались с ним и в нерабочее время…
— Да, он запал на меня, — произнесла она с оттенком гордости. — Хату мне снял, каждый вечер наведывался. По кабакам водил…
— Ясно. В баню больше не брал, — усмехнулся я.
— Отчего же? Брал. Но уже так, как свою подружку. На какие-нибудь встречи, деловые беседы…
— В офисе, что ли? — спросил я.
Она снисходительно улыбнулась и вытащила сигареты. Закурив, она эффектно, как ей казалось, выпустила дым и, сохраняя снисходительный тон, сказала:
— В бане-то договориться проще! Распарятся, выпьют, девочек пригласят — так лучше проблемы решаются…
— За несколько дней до трагедии он проявлял какое-нибудь беспокойство? Говорил тебе, что ему угрожают?
— Он со мной о делах вообще бесед не вел, — ее тон приобрел оттенок доверительности. — Считал, что не моего ума это дело. И я с ним, в общем, согласна — мое дело маленькое. Мужику настроение поднять, чтобы в постельке не заскучал…
— А кухня, стирка, глажка? — спросил я почти машинально.
— Это уж кто для чего приспособлен. Кто-то работает руками, кто-то головой, кто-то…
— Да-да, — сказал я. — Кто во что горазд… А кто там был, на этой большой вечеринке в бане?
— Как кто? Я была, Ритка, Томка, Оксана… Да много нас было…
— Нет, я имею в виду, кто был не из вас, а из ваших клиентов…
— Откуда нам их всех знать? — подала голос Рыжая. — Они же нам не представляются… Было их человек пять и еще их «шестерки». Всякие там шоферы, телохранители…
— Кстати, — пришла мне в голову мысль. — А какая Оксана была там? Случаем не Булдакова?
— Она самая, — ответила Рыжая. — Через два дня после этого вечера она пропала.
— Ас кем она была в этот вечер? — спросил я.