Страница:
— С удовольствием, — мрачно произнесла она, повернулась и пошла к выходу.
Джесс не отрывал от нее глаз, пока Даймонд не скрылась за дверью закусочной. Ему казалось, что сейчас он только ухудшил их отношения, и без того неважные.
— Вот проклятие… — пробормотал он, направляясь назад в студию.
Домой ехали поздно вечером; путь показался Даймонд очень долгим и утомительным. Разговор как-то не клеился. Даймонд даже не глядела на Джесса, когда он пытался ей что-то рассказывать. Она боялась смотреть на него. Он с легкостью мог бы прочитать по ее глазам самые сокровенные мысли.
Джесс, впрочем, не слишком пытался развлечь ее. Он не понимал, почему вдруг Даймонд сделалась такой замкнутой. Однако он достаточно знал женщин, чтобы догадаться: иногда их следует просто-напросто оставить в покое. Особенно когда они напускают на себя вот такой неприступный вид. Ему уже довелось однажды увидеть, каким сильным ударом справа обладает Даймонд, и Джесс решил не рисковать, вызывая ее недовольство.
— Вот и замечательно, — сказал Джесс, заводя машину в гараж. — Как я вижу, Хенли уже вернулся.
Эти слова явно заинтересовали Даймонд. Хенли? Она, кажется, уже слышала однажды это имя… Хотя и не видела этого человека. Прежде чём Джесс успел отстегнуть свой ремень безопасности, девушка уже выскочила из автомобиля.
Почувствовав запах цыпленка, Даймонд ощутила, как у нее буквально потекли слюнки. Запах доносился через открытое окно кухни. В животе у девушки громко заурчало. При этих звуках Джесс весело усмехнулся, что совсем не понравилось Даймонд.
— Это еще кто такой — Хенли? — спросила она, нарочито не замечая его улыбки.
— Это я, мисс, — ответил мужской голос, эхом отозвавшийся под низким сводом гаража. — Вы приехали как раз вовремя. Ужин почти готов, — добавил он и скрылся в глубине дома.
— Ужин… готов? — растерянно повторила Даймонд.
Джесс улыбнулся:
— Хенли знает свое дело. Я всю жизнь любил как следует поесть.
— Что ж, прекрасно. А то я просто умираю с голоду, — заявила Даймонд и направилась из гаража в дом.
— Это видно, — не без ехидства заметил Джесс. Даймонд обернулась и высунула язык.
— Настоящий джентльмен никогда не показал бы виду, что слышал, как у дамы урчит в животе.
— Ну, я-то не джентльмен, — спокойно ответил он.
Джесс сейчас стоял так близко к Даймонд, что ее волосы касались его лица. Он вдохнул поглубже и прикрыл глаза. Затем медленно выдохнул.
Девушка почувствовала на своей шее его горячее дыхание. И у нее закружилась голова от внезапного желания. Но Даймонд не позволила воображению увлечь себя. Тем более что Джесс находился за ее спиной, а впереди ее ждала еда, и, стало быть, пути назад были отрезаны.
— Мне нужно минут пять, умыться и привести себя в порядок, — сказала Даймонд, начав подниматься по лестнице. — Не начинай есть без меня, потому что я…
— Ладно, ладно… Потому что ты умираешь от голода, я понимаю.
Даймонд пробормотала себе под нос что-то нечленораздельное: уж, конечно, не комплимент. Впрочем, это Джесс понял по ее тону, слов ему не удалось расслышать. Он сначала улыбнулся, затем громко рассмеялся: ее желудок вновь дал о себе знать.
Брови Джо Хенли вопросительно приподнялись, почти коснувшись редкой рыжей шевелюры, рот искривила усмешечка.
— Ваша гостья, сэр?
— Что-то в этом роде… Но совершенно не такая, как ты о ней подумал. У этой леди потрясающий голос, я нашел ее в одной Богом забытой дыре, в городишке, даже названия которого я никогда в жизни не слышал. И предложил ей помочь сделать карьеру, для которой у нее есть все данные. Не больше.
— Ну разумеется, — поспешил согласиться с хозяином Хенли. — Не больше, сэр.
Джесс нахмурился.
— Кажется, я уже не раз просил тебя, чтобы ты не называл меня сэром, черт побери?!
— Я не называл вас сэр, черт побери. Я просто сказал «сэр». Но если вы хотите поменять свой титул, нужно лишь дать мне об этом знать, мистер Игл. Я с большим удовольствием…
Джесс не выдержал и улыбнулся. Хенли явно подшучивал над ним и весьма гордился своим юмором. Высказавшись, он отправился к себе на кухню.
— Ну ладно, Хенли, твоя взяла. Только не слишком увлекайся своей болтовней. А от запаха цыпленка с клецками у меня уже слюнки текут. Надеюсь, ты приготовил достаточно, так как леди…
— Да, сэр. Полагаю, она очень проголодалась.
Хенли отцепил верхнюю часть своего поварского передника, поправил белую, с короткими рукавами рубашку и галстук-бабочку, приготовившись прислуживать за столом. Он хорошо разбирался в людях. Ему удалось увидеть Даймонд лишь мельком, но он сразу понял, что леди очень проголодалась. Хотя ему и показалось еще, что она нуждается не столько в пище, сколько в человеческом тепле и участии. Посмотрев на нее, Хенли мог бы сказать, что давно уже не видел на лице у женщин таких эмоций. Нечто похожее доводилось ему наблюдать в Сайгоне, а также в джунглях Камбоджи. Подобное выражение лица означало только одно: женщина потеряла веру в человечество, а особенно в сильную его половину.
Заставив себя не думать больше об этом, Хенли принялся накрывать на стол. В конце-то концов какое ему дело, что происходит у его хозяина с этой женщиной… Ему решительно все равно. Поэтому он будет вести себя совершенно нейтрально, только если она сама не попросит его о большем! И только когда Хенли накладывал в тарелку Даймонд вторую порцию добавки, он переменил к лучшему свое мнение об этой женщине: не вызывало сомнений то, что ей нравится его стряпня.
Даймонд улыбнулась про себя, припомнив, как съела огромного цыпленка с изрядной порцией клецок и затем попросила Хенли о добавке. Она ела, разговаривала с толстяком поваром, и это избавляло ее от необходимости общаться с Джессом. Так что к концу ужина Даймонд и думать забыла о том, что он тоже сидит за столом.
Привалившись к колонне крыльца, Даймонд с улыбкой смотрела на расстилавшийся перед домом луг, на жеребенка, который скакал вдоль изгороди, забавно подпрыгивая. Кобылица, его мать, лениво щипала траву, однако глаз с жеребенка не спускала.
Даймонд потянулась, сошла с крыльца и пошла к загону для скота. Вечерний ветерок подул совсем недавно, однако в воздухе уже чувствовалась сменившая жару приятная прохлада. За деревьями, окружавшими дом, громко замычала корова. Откуда-то издали ей ответила другая. Прикрыв ладонью глаза, Даймонд принялась смотреть на спускавшееся к горизонту солнце.
Она думала о том, что у этих коров, даже вот у той вороны, есть свой дом. Как и у всего живого. Только она одна — бездомная скиталица.
Подойдя к загородке, Даймонд облокотилась на верхнюю планку, любуясь сочной зеленью травы, наблюдая за тем, как резвится жеребенок.
— Ведь и у тебя, малыш, есть мама, которая заботится о тебе?
Голос Даймонд далеко разносился в вечернем прохладном воздухе. Услышав человеческую речь, жеребенок прекратил резвиться и начал прислушиваться. Затем мотнул головой, заржал и, смешно выбрасывая тонкие ножки, поскакал к матери.
Джесс стоял в дверях, наблюдая за тем, как Даймонд направляется в сторону пастбища. Ветер развевал ее длинные волосы. Она наскоро собрала их и перебросила за спину, затем оперлась о перекладину забора.
Сойдя с крыльца, Джесс последовал за ней. Он сделал это инстинктивно. Если бы Джесс ждал подсказки от своих чувств, он наверняка бы сделал какую-нибудь очередную ошибку.
— Ну как, не сердишься на меня больше? — тихонько спросил он.
Даймонд от неожиданности вздрогнула. Сердце ее дважды отчаянно прыгнуло и только потом медленно стало возвращаться к своему обычному ритму. Вот проклятие! Она не слышала, как он приблизился.
— На что тут сердиться? — ответила она, не желая признавать, что все же некоторые его слова сильно ее задели.
Джесс положил руки девушке на плечи, развернул Даймонд к себе лицом.
— Я понимаю, что мои слова были тебе неприятны. Хотя я ничего плохого не имел в виду. Но как бы там ни было, мне и самому неприятно, Даймонд Хьюстон. И поэтому я хочу, чтобы ты сказала, что не сердишься на меня. Иначе я заснуть не смогу. А если встану завтра невыспавшийся, все ребята в студии будут уверены, что мы с тобой ночью занимались сама знаешь чем. Понимаешь, что я хочу сказать? — От его мягкого голоса и горячих рук, лежавших у нее на плечах, Даймонд испытывала те ощущения, которых так боялась. Она была не в силах произнести ни слова. — Ты, надеюсь, не, хочешь, чтобы я завтра пришел на студию с черными кругами под глазами?
Даймонд опустила голову и легонько стукнула Джесса в плечо.
— Ладно, ладно… Можешь не говорить, я догадываюсь, что твои музыканты думают обо мне, о том, что я живу у тебя в доме. Это все настолько очевидно. Даже такая дремучая провинциалка, как я, и то все понимает.
— Разве тебя занимает то, что они думают? — поинтересовался он. — Даже если мы с тобой оба знаем, что все это — неправда?
Даймонд пожала плечами.
— Пусть думают, что хотят. Что я могу с этим поделать? Главное — что я сама думаю о себе!
Джесс взял девушку за подбородок, приподняв ей голову, и посмотрел ей в глаза.
— Ну и что же ты сама о себе думаешь, славная девушка?
Слезы неожиданно выступили на глазах Даймонд. Она хотела уйти, но рука Джесса крепко ухватила ее за локоть. Даймонд со всхлипом спрятала лицо в ладонях.
— Господи, дорогая моя… Что я такого сказал?! Я вовсе не хотел тебя расстроить. — От ее тихого плача Джессу стало нехорошо.
— Ты тут ни при чем, — ответила она, отчаянно пытаясь успокоиться, взять себя в руки. Но слезы снова хлынули из глаз. — Просто ты назвал меня славной девушкой. Так ко мне обращался Джонни, когда хотел подтрунить надо мной. Меня никто другой так… ни разу… Не думала, что так расстроюсь. И вот…
Джесс прижался подбородком к ее лбу и устремил невидящий взгляд в сторону луга. Происходило что-то, чего он никак не предполагал. Его ощущения не имели никакого отношения к чувственным желаниям. Он часто видел, как плачут женщины. Иногда они плакали от злости. Иногда жалея его. Но при мысли о том, что эта женщина расстроена, а он ничего не может сделать, чтобы утешить ее, Джесс пришел в ярость. Он и сам толком не понимал, почему для него так важно, чтобы она чувствовала себя счастливой. Однако Джесс подозревал, что если он задаст себе этот вопрос, то скорее всего будет не готов к ответу.
— Ну вот, — сказал он и вздохнул, — я ведь пришел, чтобы попросить прощения за одну неловкость, а теперь к ней прибавилась еще одна.
— Да ну тебя, — мягко произнесла Даймонд, — забудь ты про свои объяснения. Просто обними меня покрепче. Я так устала притворяться.
Джесс не заставил себя долго упрашивать: он с нежностью обнял девушку и прижал ее к себе. Он еще подумал в то мгновение, что это лишь самое начало их отношений. А когда ночь опустится на землю, они уйдут в дом, и он забудет все свои глупые страхи.
Джесс проводил Даймонд до крыльца и там еще раз крепко обнял ее.
— Уже поздно, дорогая, — сказал он, нежно целуя ее в щеку.
Забравшись через несколько минут к себе в постель, Даймонд все еще чувствовала прикосновение его губ, его тела, когда они обнялись перед тем, как расстаться. Она перевернулась на живот и впервые в жизни пожалела о том, что у нее нет ночной рубашки. Ее обнаженная кожа, казалось, пылала, и слезы, которые Даймонд изо всех сил сдерживала в присутствии Джесса, хлынули на подушку. Только на этот раз она плакала не о Джонни. Она плакала о себе самой.
Когда Джесс на следующее утро вошел в студию вместе с Даймонд, «Мадди роуд» были уже в сборе. Томми с недовольным видом взглянул на вошедших. Остальные свистели и отпускали шутливые замечания.
Мак Мартин ухмыльнулся: надо же, одна и та же женщина рядом с боссом уже второй день. Он не мог припомнить ничего подобного. Одно из двух: или она оказалась очень уж хороша в постели, или Джесс и вправду считает, что у нее великолепный голос. Может, она действительно умеет петь.
Мак сразу отвернулся, чтобы, Даймонд и Джесс не видели его ухмылки. Сам он предпочитал женщин совсем другого типа — молоденьких и наивных, которые готовы были на что угодно, лишь бы побыть рядом с музыкантами. Мак подтянул струны гитары и приготовился к работе. Что ж, он подождет, пока эта женщина надоест Джессу. Он вообще человек терпеливый.
Однако даже терпение Мака стало иссякать, когда через несколько часов упорной работы Джесс вдруг решил заново переписать песню, над которой они бились с раннего утра.
— Черт побери, Томми, что-то не так… Я чувствую, что это должно звучать совершенно иначе.
— Да, но когда мы покупали эту песню, ты утверждал обратное, если не ошибаюсь? — заметил Томми, еле сдерживаясь, чтобы не повысить голос.
Джесс в растерянности запустил руки в волосы, затем обернулся к музыкантам.
— Извините, ребята, — сказал он. — Придется еще разок сыграть, с самого начала. И когда дойдем до второй строфы, я хотел бы, чтобы мелодия звучала лиричнее, не так скованно, как в последний раз. Эл, понятно, о чем я?
Эл кивнул и расстегнул пуговицу на рубашке, чтобы не так давил воротник. У них с женой намечалось празднование годовщины свадьбы. Рита давно и очень тщательно готовилась к этому празднику. Если бы только удалось записать эту песню, тогда все в порядке: можно будет ночь напролет веселиться в собственное удовольствие. Если только…
Прислонившись к стене так, чтобы Джесс со своего места ее не видел, Даймонд наблюдала за тем, как он разминает затекшие от долгого сидения ноги. Под тканью его рубашки рельефно выступали мускулы. Когда Джесс наклонился, чтобы поднять гитару, мускулы обозначились и на ногах. Даймонд поежилась, представив себе, как Джесс выглядит совсем без одежды; при этой мысли ей пришлось даже прикрыть глаза.
— Итак, еще раз, с самого начала, — попросил Джесс усталым голосом. — И на сегодня будет все. Завтра с утра прослушаю, и, может быть, окажется, что мы все сделали, как надо.
— Так, может, дело как раз в том, что тебе надо выспаться? А сейчас нам стоит разбежаться и…
— Заткнись, Мак! — рявкнул Джесс.
Резкость, с которой были произнесены эти слова, вполне соответствовала гневному взгляду Джесса. Мак сразу все понял и замолчал, но такая реакция патрона ему явно не понравилась. Вообще ему не нравилось, что между музыкантами и Джессом встала какая-то несчастная шлюшка, из-за которой репетиция пошла псу под хвост. И что только Джесс в ней нашел?! Сотни таких же девчонок, и даже лучше, постоянно вертелись вокруг, ожидая, чтобы на них обратили внимание.
Даймонд стиснула зубы. Ей хотелось сделать так, чтобы Мак проглотил обратно свои слова вместе с длинным трепливым языком. Даже не видя лица менеджера, она не сомневалась, что тот улыбается. Уж тут и гадать нечего: Томми улыбается во весь рот.
Ее присутствие на студии действовало на музыкантов как раз так, как предсказывал Томми. Если бы Джесс понимал, какие проблемы она создает для всех, он бы, наверное, сам выставил. Даймонд за порог, чтобы она не служила помехой для работы.
Даймонд не могла до конца понять, что именно подтолкнуло ее на следующий шаг. Может, дело заключалось в том, что она была расстроена, чувствовала себя незваным гостем, а может, она просто заметила невыносимую усталость на лице Джесса.
Так или иначе, но как только группа начала играть, Даймонд подошла к столу, на котором Джесс оставил свою шляпу, надела ее на голову и принялась ему подпевать.
Ее сильный голос наполнил студию, превосходно гармонируя с глубоким, чуть хрипловатым голосом Джесса. Получилось что-то невообразимое. После каждой строфы, произносимой Джессом, ему вторила Даймонд своим чистым мягким голосом.
Эл распустил галстук и заморгал, скрывая слезы. Он никак не мог понять, кто же все-таки в песне — мужчина или женщина — говорит правду, кто кого призывает воздерживаться от лжи. В этот момент он спохватился и чуть не рассмеялся вслух, поняв, что просто оказался во власти песни. Во время записи с ним такого ни разу не случалось. «Но черт побери, — подумал он про себя, — как же здорово у них все получилось…» Именно так и надо было исполнять эту песню!
Томми был вне себя: исполнение и правда оказалось прекрасным. У Даймонд был великолепный голос. Но ему происходящее не нравилось все больше. Даймонд разрушала тот контроль, который установился у Томми над Джессом. И мириться с подобным поражением менеджер не намеревался. Даймонд завершила песню почти шепотом, пропев:
— Господи Боже! — воскликнул Джесс, ставя наконец Даймонд на пол. Он постарался не слишком помять ей одежду. — Это было совершенно потрясающе, леди! — Джесс обхватил ее голову, приблизил лицо девушки к своему и тихонько прошептал: — Но почему же ты раньше не помогала мне? Если ты поняла, что можешь спеть со мной дуэтом, что же ты молчала целых шесть часов, видя, как мы все тут мучаемся?!
Даймонд вспыхнула, однако не нашлась, что ему ответить. Она только пожала плечами. Для нее самой собственная смелость стала неожиданностью. Она вовсе не собиралась принимать участие в записи песни.
Джесс схватил Даймонд за руку и повернулся к своему менеджеру.
— Ну как, теперь ты веришь мне? Я же говорил, что у нее великолепный голос!
Томми пожал плечами и ухмыльнулся. Что он мог с этим поделать? Внутри у него все кипело от возмущения.
— Эту запись обязательно нужно будет включить в альбом, — заявил Джесс. — И вообще я хочу, чтобы она пела вместе со мной, как только что. И еще: надо чтобы ее имя появилось на обложке диска. А теперь, Томми… Не надо так на меня смотреть. Я дело говорю, и ты это сам отлично понимаешь.
Даймонд была шокирована.
— Но Джесс, я вовсе не хочу, чтобы ты…
— Мне плевать, что ты хочешь, а что нет. Я сам знаю, что нужно делать, и парни понимают это не хуже меня. Так ведь, ребята?
Музыканты заулыбались, кто-то из них произнес:
— Ну еще бы, босс.
Хотя было очевидно, что и для музыкантов подобное решение было совершенно неожиданным. Если рядом с именем Джесса Игла появится никому ничего не говорящее имя, это будет, пожалуй, чересчур. Все, конечно, решили про себя, что эта бабенка, Даймонд Хьюстон, очаровала Джесса в постели. Как иначе можно было объяснить нелепое поведение Джесса?
— Ну что, на сегодня закончим, пожалуй? — спросил Джесс. — А завтра продолжим. «Ложь» была последней незаконченной композицией в альбоме. — Он улыбнулся и шутливо дернул Даймонд за прядь волос. — Но теперь благодаря леди мы все закончили. Завтра начинаем записывать окончательный вариант. По графику мы должны выпустить альбом к Рождеству. Томми, проследи, чтобы не было накладок.
Томми сунул руку в карман своей рубашки, вытащил было сигарету, но, подумав, смял ее в кулаке: он бросил курить еще год назад. Больше всего Томми хотелось сейчас схватить что-нибудь и грохнуть изо всех сил об пол. Однако он взял себя в руки и кивнул Джессу.
Даймонд испытывала одновременно восторг и смущение. Ей хотелось как-то разрядить обстановку. Однако она только все испортила. Она ощущала, что все окружавшие ее мужчины испытывают к ней неприязненное чувство, однако изменить ничего не могла. Впрочем, говоря откровенно, она не очень-то этого и хотела. Для чего в конце концов она покинула Крэдл-Крик? Почему поверила Джессу?
Она улыбнулась Джессу и подобрала шляпу. Выпрямившись, Даймонд подумала, что стоять перед музыкантами и Томми — все равно, что оказаться лицом к лицу со взводом солдат, ожидающих команды «Огонь!»
Глава 5
Джесс не отрывал от нее глаз, пока Даймонд не скрылась за дверью закусочной. Ему казалось, что сейчас он только ухудшил их отношения, и без того неважные.
— Вот проклятие… — пробормотал он, направляясь назад в студию.
Домой ехали поздно вечером; путь показался Даймонд очень долгим и утомительным. Разговор как-то не клеился. Даймонд даже не глядела на Джесса, когда он пытался ей что-то рассказывать. Она боялась смотреть на него. Он с легкостью мог бы прочитать по ее глазам самые сокровенные мысли.
Джесс, впрочем, не слишком пытался развлечь ее. Он не понимал, почему вдруг Даймонд сделалась такой замкнутой. Однако он достаточно знал женщин, чтобы догадаться: иногда их следует просто-напросто оставить в покое. Особенно когда они напускают на себя вот такой неприступный вид. Ему уже довелось однажды увидеть, каким сильным ударом справа обладает Даймонд, и Джесс решил не рисковать, вызывая ее недовольство.
— Вот и замечательно, — сказал Джесс, заводя машину в гараж. — Как я вижу, Хенли уже вернулся.
Эти слова явно заинтересовали Даймонд. Хенли? Она, кажется, уже слышала однажды это имя… Хотя и не видела этого человека. Прежде чём Джесс успел отстегнуть свой ремень безопасности, девушка уже выскочила из автомобиля.
Почувствовав запах цыпленка, Даймонд ощутила, как у нее буквально потекли слюнки. Запах доносился через открытое окно кухни. В животе у девушки громко заурчало. При этих звуках Джесс весело усмехнулся, что совсем не понравилось Даймонд.
— Это еще кто такой — Хенли? — спросила она, нарочито не замечая его улыбки.
— Это я, мисс, — ответил мужской голос, эхом отозвавшийся под низким сводом гаража. — Вы приехали как раз вовремя. Ужин почти готов, — добавил он и скрылся в глубине дома.
— Ужин… готов? — растерянно повторила Даймонд.
Джесс улыбнулся:
— Хенли знает свое дело. Я всю жизнь любил как следует поесть.
— Что ж, прекрасно. А то я просто умираю с голоду, — заявила Даймонд и направилась из гаража в дом.
— Это видно, — не без ехидства заметил Джесс. Даймонд обернулась и высунула язык.
— Настоящий джентльмен никогда не показал бы виду, что слышал, как у дамы урчит в животе.
— Ну, я-то не джентльмен, — спокойно ответил он.
Джесс сейчас стоял так близко к Даймонд, что ее волосы касались его лица. Он вдохнул поглубже и прикрыл глаза. Затем медленно выдохнул.
Девушка почувствовала на своей шее его горячее дыхание. И у нее закружилась голова от внезапного желания. Но Даймонд не позволила воображению увлечь себя. Тем более что Джесс находился за ее спиной, а впереди ее ждала еда, и, стало быть, пути назад были отрезаны.
— Мне нужно минут пять, умыться и привести себя в порядок, — сказала Даймонд, начав подниматься по лестнице. — Не начинай есть без меня, потому что я…
— Ладно, ладно… Потому что ты умираешь от голода, я понимаю.
Даймонд пробормотала себе под нос что-то нечленораздельное: уж, конечно, не комплимент. Впрочем, это Джесс понял по ее тону, слов ему не удалось расслышать. Он сначала улыбнулся, затем громко рассмеялся: ее желудок вновь дал о себе знать.
Брови Джо Хенли вопросительно приподнялись, почти коснувшись редкой рыжей шевелюры, рот искривила усмешечка.
— Ваша гостья, сэр?
— Что-то в этом роде… Но совершенно не такая, как ты о ней подумал. У этой леди потрясающий голос, я нашел ее в одной Богом забытой дыре, в городишке, даже названия которого я никогда в жизни не слышал. И предложил ей помочь сделать карьеру, для которой у нее есть все данные. Не больше.
— Ну разумеется, — поспешил согласиться с хозяином Хенли. — Не больше, сэр.
Джесс нахмурился.
— Кажется, я уже не раз просил тебя, чтобы ты не называл меня сэром, черт побери?!
— Я не называл вас сэр, черт побери. Я просто сказал «сэр». Но если вы хотите поменять свой титул, нужно лишь дать мне об этом знать, мистер Игл. Я с большим удовольствием…
Джесс не выдержал и улыбнулся. Хенли явно подшучивал над ним и весьма гордился своим юмором. Высказавшись, он отправился к себе на кухню.
— Ну ладно, Хенли, твоя взяла. Только не слишком увлекайся своей болтовней. А от запаха цыпленка с клецками у меня уже слюнки текут. Надеюсь, ты приготовил достаточно, так как леди…
— Да, сэр. Полагаю, она очень проголодалась.
Хенли отцепил верхнюю часть своего поварского передника, поправил белую, с короткими рукавами рубашку и галстук-бабочку, приготовившись прислуживать за столом. Он хорошо разбирался в людях. Ему удалось увидеть Даймонд лишь мельком, но он сразу понял, что леди очень проголодалась. Хотя ему и показалось еще, что она нуждается не столько в пище, сколько в человеческом тепле и участии. Посмотрев на нее, Хенли мог бы сказать, что давно уже не видел на лице у женщин таких эмоций. Нечто похожее доводилось ему наблюдать в Сайгоне, а также в джунглях Камбоджи. Подобное выражение лица означало только одно: женщина потеряла веру в человечество, а особенно в сильную его половину.
Заставив себя не думать больше об этом, Хенли принялся накрывать на стол. В конце-то концов какое ему дело, что происходит у его хозяина с этой женщиной… Ему решительно все равно. Поэтому он будет вести себя совершенно нейтрально, только если она сама не попросит его о большем! И только когда Хенли накладывал в тарелку Даймонд вторую порцию добавки, он переменил к лучшему свое мнение об этой женщине: не вызывало сомнений то, что ей нравится его стряпня.
Даймонд улыбнулась про себя, припомнив, как съела огромного цыпленка с изрядной порцией клецок и затем попросила Хенли о добавке. Она ела, разговаривала с толстяком поваром, и это избавляло ее от необходимости общаться с Джессом. Так что к концу ужина Даймонд и думать забыла о том, что он тоже сидит за столом.
Привалившись к колонне крыльца, Даймонд с улыбкой смотрела на расстилавшийся перед домом луг, на жеребенка, который скакал вдоль изгороди, забавно подпрыгивая. Кобылица, его мать, лениво щипала траву, однако глаз с жеребенка не спускала.
Даймонд потянулась, сошла с крыльца и пошла к загону для скота. Вечерний ветерок подул совсем недавно, однако в воздухе уже чувствовалась сменившая жару приятная прохлада. За деревьями, окружавшими дом, громко замычала корова. Откуда-то издали ей ответила другая. Прикрыв ладонью глаза, Даймонд принялась смотреть на спускавшееся к горизонту солнце.
Она думала о том, что у этих коров, даже вот у той вороны, есть свой дом. Как и у всего живого. Только она одна — бездомная скиталица.
Подойдя к загородке, Даймонд облокотилась на верхнюю планку, любуясь сочной зеленью травы, наблюдая за тем, как резвится жеребенок.
— Ведь и у тебя, малыш, есть мама, которая заботится о тебе?
Голос Даймонд далеко разносился в вечернем прохладном воздухе. Услышав человеческую речь, жеребенок прекратил резвиться и начал прислушиваться. Затем мотнул головой, заржал и, смешно выбрасывая тонкие ножки, поскакал к матери.
Джесс стоял в дверях, наблюдая за тем, как Даймонд направляется в сторону пастбища. Ветер развевал ее длинные волосы. Она наскоро собрала их и перебросила за спину, затем оперлась о перекладину забора.
Сойдя с крыльца, Джесс последовал за ней. Он сделал это инстинктивно. Если бы Джесс ждал подсказки от своих чувств, он наверняка бы сделал какую-нибудь очередную ошибку.
— Ну как, не сердишься на меня больше? — тихонько спросил он.
Даймонд от неожиданности вздрогнула. Сердце ее дважды отчаянно прыгнуло и только потом медленно стало возвращаться к своему обычному ритму. Вот проклятие! Она не слышала, как он приблизился.
— На что тут сердиться? — ответила она, не желая признавать, что все же некоторые его слова сильно ее задели.
Джесс положил руки девушке на плечи, развернул Даймонд к себе лицом.
— Я понимаю, что мои слова были тебе неприятны. Хотя я ничего плохого не имел в виду. Но как бы там ни было, мне и самому неприятно, Даймонд Хьюстон. И поэтому я хочу, чтобы ты сказала, что не сердишься на меня. Иначе я заснуть не смогу. А если встану завтра невыспавшийся, все ребята в студии будут уверены, что мы с тобой ночью занимались сама знаешь чем. Понимаешь, что я хочу сказать? — От его мягкого голоса и горячих рук, лежавших у нее на плечах, Даймонд испытывала те ощущения, которых так боялась. Она была не в силах произнести ни слова. — Ты, надеюсь, не, хочешь, чтобы я завтра пришел на студию с черными кругами под глазами?
Даймонд опустила голову и легонько стукнула Джесса в плечо.
— Ладно, ладно… Можешь не говорить, я догадываюсь, что твои музыканты думают обо мне, о том, что я живу у тебя в доме. Это все настолько очевидно. Даже такая дремучая провинциалка, как я, и то все понимает.
— Разве тебя занимает то, что они думают? — поинтересовался он. — Даже если мы с тобой оба знаем, что все это — неправда?
Даймонд пожала плечами.
— Пусть думают, что хотят. Что я могу с этим поделать? Главное — что я сама думаю о себе!
Джесс взял девушку за подбородок, приподняв ей голову, и посмотрел ей в глаза.
— Ну и что же ты сама о себе думаешь, славная девушка?
Слезы неожиданно выступили на глазах Даймонд. Она хотела уйти, но рука Джесса крепко ухватила ее за локоть. Даймонд со всхлипом спрятала лицо в ладонях.
— Господи, дорогая моя… Что я такого сказал?! Я вовсе не хотел тебя расстроить. — От ее тихого плача Джессу стало нехорошо.
— Ты тут ни при чем, — ответила она, отчаянно пытаясь успокоиться, взять себя в руки. Но слезы снова хлынули из глаз. — Просто ты назвал меня славной девушкой. Так ко мне обращался Джонни, когда хотел подтрунить надо мной. Меня никто другой так… ни разу… Не думала, что так расстроюсь. И вот…
Джесс прижался подбородком к ее лбу и устремил невидящий взгляд в сторону луга. Происходило что-то, чего он никак не предполагал. Его ощущения не имели никакого отношения к чувственным желаниям. Он часто видел, как плачут женщины. Иногда они плакали от злости. Иногда жалея его. Но при мысли о том, что эта женщина расстроена, а он ничего не может сделать, чтобы утешить ее, Джесс пришел в ярость. Он и сам толком не понимал, почему для него так важно, чтобы она чувствовала себя счастливой. Однако Джесс подозревал, что если он задаст себе этот вопрос, то скорее всего будет не готов к ответу.
— Ну вот, — сказал он и вздохнул, — я ведь пришел, чтобы попросить прощения за одну неловкость, а теперь к ней прибавилась еще одна.
— Да ну тебя, — мягко произнесла Даймонд, — забудь ты про свои объяснения. Просто обними меня покрепче. Я так устала притворяться.
Джесс не заставил себя долго упрашивать: он с нежностью обнял девушку и прижал ее к себе. Он еще подумал в то мгновение, что это лишь самое начало их отношений. А когда ночь опустится на землю, они уйдут в дом, и он забудет все свои глупые страхи.
Джесс проводил Даймонд до крыльца и там еще раз крепко обнял ее.
— Уже поздно, дорогая, — сказал он, нежно целуя ее в щеку.
Забравшись через несколько минут к себе в постель, Даймонд все еще чувствовала прикосновение его губ, его тела, когда они обнялись перед тем, как расстаться. Она перевернулась на живот и впервые в жизни пожалела о том, что у нее нет ночной рубашки. Ее обнаженная кожа, казалось, пылала, и слезы, которые Даймонд изо всех сил сдерживала в присутствии Джесса, хлынули на подушку. Только на этот раз она плакала не о Джонни. Она плакала о себе самой.
Когда Джесс на следующее утро вошел в студию вместе с Даймонд, «Мадди роуд» были уже в сборе. Томми с недовольным видом взглянул на вошедших. Остальные свистели и отпускали шутливые замечания.
Мак Мартин ухмыльнулся: надо же, одна и та же женщина рядом с боссом уже второй день. Он не мог припомнить ничего подобного. Одно из двух: или она оказалась очень уж хороша в постели, или Джесс и вправду считает, что у нее великолепный голос. Может, она действительно умеет петь.
Мак сразу отвернулся, чтобы, Даймонд и Джесс не видели его ухмылки. Сам он предпочитал женщин совсем другого типа — молоденьких и наивных, которые готовы были на что угодно, лишь бы побыть рядом с музыкантами. Мак подтянул струны гитары и приготовился к работе. Что ж, он подождет, пока эта женщина надоест Джессу. Он вообще человек терпеливый.
Однако даже терпение Мака стало иссякать, когда через несколько часов упорной работы Джесс вдруг решил заново переписать песню, над которой они бились с раннего утра.
Закончив песню, Джесс опустил гитару и вполголоса выругался:
Признайся в том, что любишь ты меня,
Что жить невмоготу без этого огня.
Но не спеши, подумай, так ли это,
И не сгорит ли чувство, как спешащая комета.
Реши, да — или нет, но только поскорей,
Мне плохо без тебя, согрей меня, согрей.
Мы обойдемся без улыбок ложных
И слов любви поспешно-невозможных.
Улыбки с ложью дружат зачастую,
Как с винным ароматом поцелуи.
Не нужно мне вина, не нужно лжи твоей,
Люблю! Не мыслю жизни без тебя —
Какой я дуралей.
— Черт побери, Томми, что-то не так… Я чувствую, что это должно звучать совершенно иначе.
— Да, но когда мы покупали эту песню, ты утверждал обратное, если не ошибаюсь? — заметил Томми, еле сдерживаясь, чтобы не повысить голос.
Джесс в растерянности запустил руки в волосы, затем обернулся к музыкантам.
— Извините, ребята, — сказал он. — Придется еще разок сыграть, с самого начала. И когда дойдем до второй строфы, я хотел бы, чтобы мелодия звучала лиричнее, не так скованно, как в последний раз. Эл, понятно, о чем я?
Эл кивнул и расстегнул пуговицу на рубашке, чтобы не так давил воротник. У них с женой намечалось празднование годовщины свадьбы. Рита давно и очень тщательно готовилась к этому празднику. Если бы только удалось записать эту песню, тогда все в порядке: можно будет ночь напролет веселиться в собственное удовольствие. Если только…
Прислонившись к стене так, чтобы Джесс со своего места ее не видел, Даймонд наблюдала за тем, как он разминает затекшие от долгого сидения ноги. Под тканью его рубашки рельефно выступали мускулы. Когда Джесс наклонился, чтобы поднять гитару, мускулы обозначились и на ногах. Даймонд поежилась, представив себе, как Джесс выглядит совсем без одежды; при этой мысли ей пришлось даже прикрыть глаза.
— Итак, еще раз, с самого начала, — попросил Джесс усталым голосом. — И на сегодня будет все. Завтра с утра прослушаю, и, может быть, окажется, что мы все сделали, как надо.
— Так, может, дело как раз в том, что тебе надо выспаться? А сейчас нам стоит разбежаться и…
— Заткнись, Мак! — рявкнул Джесс.
Резкость, с которой были произнесены эти слова, вполне соответствовала гневному взгляду Джесса. Мак сразу все понял и замолчал, но такая реакция патрона ему явно не понравилась. Вообще ему не нравилось, что между музыкантами и Джессом встала какая-то несчастная шлюшка, из-за которой репетиция пошла псу под хвост. И что только Джесс в ней нашел?! Сотни таких же девчонок, и даже лучше, постоянно вертелись вокруг, ожидая, чтобы на них обратили внимание.
Даймонд стиснула зубы. Ей хотелось сделать так, чтобы Мак проглотил обратно свои слова вместе с длинным трепливым языком. Даже не видя лица менеджера, она не сомневалась, что тот улыбается. Уж тут и гадать нечего: Томми улыбается во весь рот.
Ее присутствие на студии действовало на музыкантов как раз так, как предсказывал Томми. Если бы Джесс понимал, какие проблемы она создает для всех, он бы, наверное, сам выставил. Даймонд за порог, чтобы она не служила помехой для работы.
Даймонд не могла до конца понять, что именно подтолкнуло ее на следующий шаг. Может, дело заключалось в том, что она была расстроена, чувствовала себя незваным гостем, а может, она просто заметила невыносимую усталость на лице Джесса.
Так или иначе, но как только группа начала играть, Даймонд подошла к столу, на котором Джесс оставил свою шляпу, надела ее на голову и принялась ему подпевать.
Ее сильный голос наполнил студию, превосходно гармонируя с глубоким, чуть хрипловатым голосом Джесса. Получилось что-то невообразимое. После каждой строфы, произносимой Джессом, ему вторила Даймонд своим чистым мягким голосом.
Эл распустил галстук и заморгал, скрывая слезы. Он никак не мог понять, кто же все-таки в песне — мужчина или женщина — говорит правду, кто кого призывает воздерживаться от лжи. В этот момент он спохватился и чуть не рассмеялся вслух, поняв, что просто оказался во власти песни. Во время записи с ним такого ни разу не случалось. «Но черт побери, — подумал он про себя, — как же здорово у них все получилось…» Именно так и надо было исполнять эту песню!
Томми был вне себя: исполнение и правда оказалось прекрасным. У Даймонд был великолепный голос. Но ему происходящее не нравилось все больше. Даймонд разрушала тот контроль, который установился у Томми над Джессом. И мириться с подобным поражением менеджер не намеревался. Даймонд завершила песню почти шепотом, пропев:
Джесс был поражен. Комок в горле мешал ему говорить. Он снял с нее свою шляпу и подбросил ее в воздух, затем обхватил Даймонд и закружил ее по комнате. Его так и распирало от радости: Джесс кружил Даймонд и хохотал во все горло. Сначала все музыканты ошарашенно молчали, но вот кто-то засмеялся, его поддержали остальные. Невозможно было удержаться от улыбки, видя, как искренне радуется их босс.
— …Не выбросить из сердца моего.
— Господи Боже! — воскликнул Джесс, ставя наконец Даймонд на пол. Он постарался не слишком помять ей одежду. — Это было совершенно потрясающе, леди! — Джесс обхватил ее голову, приблизил лицо девушки к своему и тихонько прошептал: — Но почему же ты раньше не помогала мне? Если ты поняла, что можешь спеть со мной дуэтом, что же ты молчала целых шесть часов, видя, как мы все тут мучаемся?!
Даймонд вспыхнула, однако не нашлась, что ему ответить. Она только пожала плечами. Для нее самой собственная смелость стала неожиданностью. Она вовсе не собиралась принимать участие в записи песни.
Джесс схватил Даймонд за руку и повернулся к своему менеджеру.
— Ну как, теперь ты веришь мне? Я же говорил, что у нее великолепный голос!
Томми пожал плечами и ухмыльнулся. Что он мог с этим поделать? Внутри у него все кипело от возмущения.
— Эту запись обязательно нужно будет включить в альбом, — заявил Джесс. — И вообще я хочу, чтобы она пела вместе со мной, как только что. И еще: надо чтобы ее имя появилось на обложке диска. А теперь, Томми… Не надо так на меня смотреть. Я дело говорю, и ты это сам отлично понимаешь.
Даймонд была шокирована.
— Но Джесс, я вовсе не хочу, чтобы ты…
— Мне плевать, что ты хочешь, а что нет. Я сам знаю, что нужно делать, и парни понимают это не хуже меня. Так ведь, ребята?
Музыканты заулыбались, кто-то из них произнес:
— Ну еще бы, босс.
Хотя было очевидно, что и для музыкантов подобное решение было совершенно неожиданным. Если рядом с именем Джесса Игла появится никому ничего не говорящее имя, это будет, пожалуй, чересчур. Все, конечно, решили про себя, что эта бабенка, Даймонд Хьюстон, очаровала Джесса в постели. Как иначе можно было объяснить нелепое поведение Джесса?
— Ну что, на сегодня закончим, пожалуй? — спросил Джесс. — А завтра продолжим. «Ложь» была последней незаконченной композицией в альбоме. — Он улыбнулся и шутливо дернул Даймонд за прядь волос. — Но теперь благодаря леди мы все закончили. Завтра начинаем записывать окончательный вариант. По графику мы должны выпустить альбом к Рождеству. Томми, проследи, чтобы не было накладок.
Томми сунул руку в карман своей рубашки, вытащил было сигарету, но, подумав, смял ее в кулаке: он бросил курить еще год назад. Больше всего Томми хотелось сейчас схватить что-нибудь и грохнуть изо всех сил об пол. Однако он взял себя в руки и кивнул Джессу.
Даймонд испытывала одновременно восторг и смущение. Ей хотелось как-то разрядить обстановку. Однако она только все испортила. Она ощущала, что все окружавшие ее мужчины испытывают к ней неприязненное чувство, однако изменить ничего не могла. Впрочем, говоря откровенно, она не очень-то этого и хотела. Для чего в конце концов она покинула Крэдл-Крик? Почему поверила Джессу?
Она улыбнулась Джессу и подобрала шляпу. Выпрямившись, Даймонд подумала, что стоять перед музыкантами и Томми — все равно, что оказаться лицом к лицу со взводом солдат, ожидающих команды «Огонь!»
Глава 5
У Джесса сохранялось приподнятое настроение до тех пор, пока они не вышли из гостиной. В дверях Хенли протянул Даймонд конверт, на котором стоял обратный адрес: Крэдл-Крик, Теннесси.
— Мои деньги! — воскликнула она, вытащив из конверта чек и радостно размахивая им. Затем девушка развернула сопроводительное письмо и жадно принялась проглядывать его, желая найти какие-нибудь известия о сестрах.
Джесс заметил внезапно изменившееся выражение ее лица и понял, что Даймонд лучше сейчас остаться одной. Однако что-то мешало ему уйти.
— Что насчет обеда, сэр, прикажете подать позже? — спросил Хенли.
Джесс кивнул. Он понимал, что Даймонд сейчас не до еды.
— Лаки уехала, — шепотом произнесла девушка. — А через пару дней и Куин уезжает. — Даймонд посмотрела на почтовый штемпель, затем на оборотную сторону конверта. Она еле сдерживалась, чтобы не расплакаться. — Наверное, сегодня уже уехала. — Девушка взглянула на Джесса, губы у нее дрожали.
— Не нужно плакать, славная моя, — попросил он и тотчас же поморщился: не стоило было называть ее славной. Однако на этот раз Даймонд как будто ничего не заметила. Или ей сейчас было не до этого.
— Я и не плачу, — ответила она, не замечая, что слезы текут по щекам. — Я знала, конечно, что они разъедутся, так что нечего так близко принимать все к сердцу. Ведь в конце концов я первая уехала из дома. И совсем не рассчитывала, что они будут вечно сидеть в той дыре, ожидая, когда я приеду их навестить.
В глубине души, впрочем, она именно на это и надеялась. Теперь же последняя ниточка, связывавшая ее с сестрами, оборвалась. Джонни умер. Лаки уехала куда-то на запад страны, Куин двигалась примерно в том же направлении. Никогда прежде Даймонд не чувствовала себя такой одинокой. Она глубоко вздохнула и неожиданно всхлипнула.
Нахмурившись, Джесс обнял ее за плечи. Он хотел хоть как-то утешить девушку.
— Все будет нормально. Пусть даже какое-то время вы не будете встречаться. Ведь они знают, как сюда написать. И кроме того, я рядом с тобой, не забывай.
Она кивнула. Ей было приятно и спокойно в его объятиях, однако Даймонд боялась слишком долго продлевать это удовольствие.
— Хотя бы деньги пришли, и то уже хорошо. — Смущенная, Даймонд высвободилась из объятий Джесса. — Теперь я могу подыскать себе в Нэшвилле какое-нибудь жилье. Когда у тебя будет свободное время, мы могли бы вместе…
— Зачем же?!
Трудно сказать, кто из них двоих был больше поражен горячностью, прозвучавшей в его голосе. Даймонд по крайней мере просто изумилась. Джесс посмотрел на свои руки, все еще лежавшие на ее локтях, и отпустил девушку так поспешно, словно он обжегся о ее кожу.
— Извини меня, — пробормотал он, — но эта мысль не кажется мне такой уж удачной.
— Почему?
— А потому, — начал Джесс, судорожно стараясь как можно быстрее придумать подходящую причину. — Потому… Мы только что обсудили планы относительно нашего нового альбома, и если именно сейчас, когда нужно скорее записывать материал начисто, ты собираешься искать квартиру и переезжать… Неужели ты не видишь, что это спутает все наши планы?
Даймонд заметила, что Джесс покраснел. Его глаза потемнели, он словно хотел вызвать Даймонд на спор. Она же благоразумно воздержалась от этого. Пожалуй, в его словах была доля правды. Хотя, с другой стороны, Даймонд понимала, что Джесс дает ей то, в чем она сама нуждалась, — повод остаться у него в доме. Она не хотела уезжать и оставлять Джесса одного, да и он, судя по всему, не имел намерения расставаться с ней.
— Ну что ж… ладно, пусть так, — сказала она. — Но только на время. Надеюсь, когда ты разделаешься с записью, ты поможешь мне найти какое-нибудь подходящее жилье.
— Конечно, — обрадованно согласился Джесс. — Речь как раз идет о том, что ты пока поживешь здесь. — Он взял ее лицо в ладони и большими пальцами утер слезы со щек. — Сходи умойся и скорее возвращайся, — негромко попросил он. — Если все остынет, Хенли нам с тобой этого не простит.
Прижав к груди письмо и чек, Даймонд ушла. У нее еще будет время обдумать на досуге, что именно она почувствовала, когда Джесс коснулся пальцами ее щек и губ. И еще она наверняка припомнит о том, как напрягся Джесс, когда их тела соприкоснулись. Только об одном она не хотела думать — о том, что ей придется испытать, э когда настанет время уезжать из дома Джесса. Она чувствовала, что это будет ничуть не легче, чем уехать от сестер. Однако рано или поздно ей все равно придется покинуть этот дом, ибо Джесс не принадлежит ей ни в каком смысле. Он принадлежит своей музыке и своим поклонникам.
Три дня прошло с того момента, как она получила письмо. Оно стало еще одним знаменательным событием. Прежде Даймонд вела отсчет времени со дня, когда похоронили отца. Потому что на следующий после похорон день Джесс забрал ее и увез из Крэдл-Крика. Теперь же появился новый временной ориентир: день, когда пришло письмо. Правда, между ними был и день «их первой песни».
— Мои деньги! — воскликнула она, вытащив из конверта чек и радостно размахивая им. Затем девушка развернула сопроводительное письмо и жадно принялась проглядывать его, желая найти какие-нибудь известия о сестрах.
Джесс заметил внезапно изменившееся выражение ее лица и понял, что Даймонд лучше сейчас остаться одной. Однако что-то мешало ему уйти.
— Что насчет обеда, сэр, прикажете подать позже? — спросил Хенли.
Джесс кивнул. Он понимал, что Даймонд сейчас не до еды.
— Лаки уехала, — шепотом произнесла девушка. — А через пару дней и Куин уезжает. — Даймонд посмотрела на почтовый штемпель, затем на оборотную сторону конверта. Она еле сдерживалась, чтобы не расплакаться. — Наверное, сегодня уже уехала. — Девушка взглянула на Джесса, губы у нее дрожали.
— Не нужно плакать, славная моя, — попросил он и тотчас же поморщился: не стоило было называть ее славной. Однако на этот раз Даймонд как будто ничего не заметила. Или ей сейчас было не до этого.
— Я и не плачу, — ответила она, не замечая, что слезы текут по щекам. — Я знала, конечно, что они разъедутся, так что нечего так близко принимать все к сердцу. Ведь в конце концов я первая уехала из дома. И совсем не рассчитывала, что они будут вечно сидеть в той дыре, ожидая, когда я приеду их навестить.
В глубине души, впрочем, она именно на это и надеялась. Теперь же последняя ниточка, связывавшая ее с сестрами, оборвалась. Джонни умер. Лаки уехала куда-то на запад страны, Куин двигалась примерно в том же направлении. Никогда прежде Даймонд не чувствовала себя такой одинокой. Она глубоко вздохнула и неожиданно всхлипнула.
Нахмурившись, Джесс обнял ее за плечи. Он хотел хоть как-то утешить девушку.
— Все будет нормально. Пусть даже какое-то время вы не будете встречаться. Ведь они знают, как сюда написать. И кроме того, я рядом с тобой, не забывай.
Она кивнула. Ей было приятно и спокойно в его объятиях, однако Даймонд боялась слишком долго продлевать это удовольствие.
— Хотя бы деньги пришли, и то уже хорошо. — Смущенная, Даймонд высвободилась из объятий Джесса. — Теперь я могу подыскать себе в Нэшвилле какое-нибудь жилье. Когда у тебя будет свободное время, мы могли бы вместе…
— Зачем же?!
Трудно сказать, кто из них двоих был больше поражен горячностью, прозвучавшей в его голосе. Даймонд по крайней мере просто изумилась. Джесс посмотрел на свои руки, все еще лежавшие на ее локтях, и отпустил девушку так поспешно, словно он обжегся о ее кожу.
— Извини меня, — пробормотал он, — но эта мысль не кажется мне такой уж удачной.
— Почему?
— А потому, — начал Джесс, судорожно стараясь как можно быстрее придумать подходящую причину. — Потому… Мы только что обсудили планы относительно нашего нового альбома, и если именно сейчас, когда нужно скорее записывать материал начисто, ты собираешься искать квартиру и переезжать… Неужели ты не видишь, что это спутает все наши планы?
Даймонд заметила, что Джесс покраснел. Его глаза потемнели, он словно хотел вызвать Даймонд на спор. Она же благоразумно воздержалась от этого. Пожалуй, в его словах была доля правды. Хотя, с другой стороны, Даймонд понимала, что Джесс дает ей то, в чем она сама нуждалась, — повод остаться у него в доме. Она не хотела уезжать и оставлять Джесса одного, да и он, судя по всему, не имел намерения расставаться с ней.
— Ну что ж… ладно, пусть так, — сказала она. — Но только на время. Надеюсь, когда ты разделаешься с записью, ты поможешь мне найти какое-нибудь подходящее жилье.
— Конечно, — обрадованно согласился Джесс. — Речь как раз идет о том, что ты пока поживешь здесь. — Он взял ее лицо в ладони и большими пальцами утер слезы со щек. — Сходи умойся и скорее возвращайся, — негромко попросил он. — Если все остынет, Хенли нам с тобой этого не простит.
Прижав к груди письмо и чек, Даймонд ушла. У нее еще будет время обдумать на досуге, что именно она почувствовала, когда Джесс коснулся пальцами ее щек и губ. И еще она наверняка припомнит о том, как напрягся Джесс, когда их тела соприкоснулись. Только об одном она не хотела думать — о том, что ей придется испытать, э когда настанет время уезжать из дома Джесса. Она чувствовала, что это будет ничуть не легче, чем уехать от сестер. Однако рано или поздно ей все равно придется покинуть этот дом, ибо Джесс не принадлежит ей ни в каком смысле. Он принадлежит своей музыке и своим поклонникам.
Три дня прошло с того момента, как она получила письмо. Оно стало еще одним знаменательным событием. Прежде Даймонд вела отсчет времени со дня, когда похоронили отца. Потому что на следующий после похорон день Джесс забрал ее и увез из Крэдл-Крика. Теперь же появился новый временной ориентир: день, когда пришло письмо. Правда, между ними был и день «их первой песни».