Сэйл Шарон. В глубине сердца

   — Да, будь я проклята, Джонни! Да, они видели их. Видели их все!
   — Так почему же в полиции не стали действовать?
   — Потому что они почти сразу посчитали, что это фальшивки. Решили, что я сфабриковала угрозы самой себе, но неизвестно, почему.
   — Откуда взялись такие мысли?
   Саманта как-то сразу поникла, и у Джона Томаса возникло непроизвольное желание утешить ее. Но он мгновенно отбросил эту мысль. Ему нужно докопаться до сути, и эмоции не должны этому мешать.
   — Потому что все первые звонки, которые они смогли проследить, были сделаны из пустой квартиры, снятой на мое имя, а большинство писем отпечатано на машинке из моего кабинета, вот почему! — выкрикнула она. — Прежде чем спросишь, отвечу, что у меня нет объяснения тому, как это могло получиться. Но я, провалиться мне на этом месте, точно знаю, что не печатала их сама. — Сэм начало трясти. — И я не сошла с ума. Слышишь, Джонни?! Я не сумасшедшая!
   Он провел пальцами по ее волосам, спутав густые черные пряди. Ему вновь пришлось подавить желание прикоснуться к ней. Сэм казалась ему такой отчаявшейся, такой маленькой.
   Губы Джонни сжались в тонкую твердую линию.
   — Но я все равно не понимаю. Почему, черт побери, реальные улики по этому делу находятся у тебя? Они должны быть подшиты в досье полицейского дела. Их нужно было исследовать на отпечатки пальцев, возможные следы.
   — Они все сделали. По словам детектива, занимавшегося этим делом, у них появились сомнения в реальности угроз. Никаких попыток нанести мне физический ущерб не предпринималось. Я никогда никого не видела. К тому же они проверили и отвергли как потенциальных подозреваемых практически всех, с кем я когда-либо встречалась. Все это привело к тому, что их убежденность в моей одержимости, в том, что я сама себе создала монстра, только укрепилась. Тогда они предложили мне обследоваться у психиатра, и я разозлилась и потребовала письма обратно.
   — И что, они отдали их? Просто так — взяли и отдали?!
   Саманта хрипло рассмеялась. В ее голосе ясно звучала горечь.
   — А почему бы и нет? Ведь это был бы не первый случай в Голливуде, когда кто-то проделывал трюки, чтобы стать знаменитым. Вспомни, Джонни, это ведь страна грез и обмана. Это Калифорния, родина Диснейленда и Голливуда, мыльных опер, фешенебельных улиц типа Родео-драйв, где живут кинозвезды. Именно сюда стекаются Питеры Пэны^[1] со всего мира. Разве ты не знаешь этого, Джонни? Разве… — Слезы покатились по щекам Саманты, но ярость все еще жила в ней. Впервые с минуты их первой встречи Джонни увидел какое-то подобие той Сэм, которую когда-то знал.
   — Хватит! Черт побери, прекрати, Сэм! Я вовсе не собирался обвинять тебя в чем-либо. — Он схватил девушку за руки и встряхнул чуть сильнее, чем хотел.
   Затем, не торопясь, отпустил ее и погладил по щеке, произнеся смягчившимся голосом:
   — Я вовсе не хотел упрекать тебя.
   — Зато они в этом преуспели, — ответила Саманта и отстранилась от его руки. Она не могла позволить, чтобы его сочувствие обволокло ее, хотя ей очень этого хотелось. Но Саманта боялась потерять самостоятельность в оценке реальности. Легче всего отдаться течению событий, когда рядом есть кто-то гораздо сильнее тебя.
   — Как зовут следователя? Того, кто занимался твоим делом? — спросил Джон Томас.
   — Пуласки. Майк Пуласки.
   — Бери свою сумочку, — приказал он.
   — Куда ты собрался?
   — В полицию, нанести визит детективу Пуласки. Ему придется повторить мне то, что он сказал тебе. И обещаю, Сэм, когда мы выйдем оттуда, я получу ответы на все интересующие меня вопросы.
   Она схватила сумочку и поспешила к двери.
   — Давай возьмем такси.
   — Только не это! — воскликнул он, вспомнив свою недавнюю поездку на такси по Лос-Анджелесу. — Мы воспользуемся твоей машиной.
   Она кивнула.
   — Полицейский участок довольно далеко отсюда. Я не садилась за руль с тех пор, как все это началось. Ужасно боялась, что меня могут застать где-нибудь одну в машине.
   — Давай ключи. Я поведу, а ты будешь показывать, куда ехать. Ни за что больше не сяду ни в одно из этих идиотских такси.
   Несмотря на страх, сжимавший желудок, она улыбнулась.
 
   Холл полицейского участка остался таким же, каким запомнился Саманте. Ряды столов, заваленных всякой всячиной, от стопок папок с делами до нагромождения стаканчиков из-под кофе трехдневной давности. На стене висел плакат: «Курить запрещено». Она невольно усмехнулась, так как в этот момент густое облако табачного дыма проплыло прямо перед ее лицом. Видимо, не один Джонни Найт предпочитал игнорировать чужие указания. — Куда? — спросил он отрывисто.
   Саманта указала рукой.
   Он взял ее за руку и увлек за собой через всю комнату, целеустремленно двигаясь к маленькому стеклянному отсеку, очевидно, считавшемуся здесь отдельным кабинетом. Хотя вряд ли стеклянные стены комнатушки могли скрыть хоть что-то из происходившего внутри.
   Майк Пуласки сидел за столом, на котором царил настоящий хаос, с телефонной трубкой в одной руке и ручкой в другой. Он размахивал ручкой в воздухе, подкрепляя свои аргументы, которые выкрикивал в трубку вперемешку с ругательствами. Даже сквозь стекло было видно, что он разгневан. Наконец с побагровевшим от ярости лицом он швырнул трубку на рычаг. Оттого, что, подняв глаза, он увидел знакомые черты Саманты Карлайл, настроение детектива отнюдь не улучшилось.
   — Этого только не хватало, — проворчал Пуласки.
   И тут он заметил, что Саманта пришла не одна. Мужчина рядом с ней явно не походил на типичного калифорнийца. Ткань его голубых джинсов выглядела мягкой, истончившейся от долгой носки, белоснежная сорочка плотно обтягивала крепкий торс, а серая куртка отличалась кроем, принятым в западных штатах.
   Взгляд Пуласки скользнул по длинным ногам мужчины и зацепился за ботинки, которые уж точно были куплены не на Родео-драйв. Черного цвета, требовавшие хорошей чистки, все в порезах и царапинах и слегка загнутые вверх на мысках. Резкие упрямые черты незнакомца подчеркивал серый стетсон, сидевший на его голове как влитой.
   — Так. То, что надо. Ковбой.
   Ковбой вошел внутрь, не дожидаясь приглашения. Майк Пуласки откинулся на спинку стула, так что тот чуть не опрокинулся, и скрестил руки на объемистом брюшке жестом, который, как ему казалось, должен был изображать пренебрежение. Ему не нравились настырные личности.
   — Раз уж вы вошли, чем могу быть полезен? — Майк нахмурился, когда здоровяк усадил Саманту Карлайл в кресло, не спросив его разрешения.
   Джон Томас успокаивающе коснулся плеча Саманты, затем обернулся и смерил полицейского долгим взглядом, прежде чем показать ему свой значок; затем положил его на стол перед своим собеседником. — Шериф Джон Томас Найт, графство Чероки.
   Ноги Майка Пуласки стукнули об пол. Не успев подумать, что делает, он уже стоял на ногах и протягивал руку: профессиональная вежливость по отношению к другому блюстителю порядка была в крови у каждого полицейского.
   — Шериф! Рад познакомиться! К сожалению, не знаю, где находится графство Чероки. Вы из какого департамента?
   — Из техасского.
   Пуласки уставился на Джона Томаса. Так он и знал. Но остановиться было уже невозможно.
   — Из Техаса? Вы из Графства Чероки, Техас? — Майк ухмыльнулся и почесал затылок. — Тогда что, позвольте спросить, вы делаете здесь, так далеко от дома? Преследуете преступника?
   — Нет. — Голос Джона Томаса был отрывистым и резким. — Я приехал узнать, почему его не преследуете вы.
   Саманта судорожно сглотнула. Джонни ни на йоту не изменился. Как и раньше, отвечал ударом на удар. Она улыбнулась про себя. И с каких это пор он стал называть себя Джон Томас? Она продолжала звать его Джонни, и он не возражал, даже сегодня.
   — Простите? — озадаченно спросил Пуласки, бросая яростный взгляд на Саманту.
   Должно быть, решил, что это она все подстроила.
   — Не думаю, что готов это сделать, — коротко бросил в ответ Джон Томас. Он наклонился вперед, упершись руками в стол Пуласки и уставившись тому прямо в глаза, — Мне нужны кое-какие ответы, Пуласки. Я хочу знать, почему, черт побери, Саманте Карлайл отказано в полицейской защите. Я хочу знать, почему не были как следует прослежены телефонные звонки. Я хочу знать, почему вы предпочли отмахнуться от мольбы этой женщины о помощи. Убедите меня в своей правоте, и тогда я, может быть, пожелаю простить вас. Ясно?
   Лицо Пуласки снова побагровело.
   — Вы не имеете права врываться в мой кабинет и учить меня, как надо работать.
   — Я не собираюсь учить вас работать. Я просто хочу знать, почему вы не работаете. А на это я имею право.
   — С чьей санкции? — встал в позу Пуласки. Джон Томас обернулся к Саманте, заметил ее испуганный взгляд и ткнул в нее пальцем:
   — Вот с ее санкции. — Он улыбнулся Саманте и подмигнул. — Мы старые приятели. — Вновь повернувшись к Пуласки, он с вызовом посмотрел на полицейского.
   Саманта поежилась. Старые приятели? Они ведь были гораздо больше, чем просто приятели. Старые приятели не делают того, что сделал Джонни. Они шлют сочувственные письма, порой даже деньги. Но они не ставят свою жизнь на кон и не бросаются через полстраны к тому, кого не видели уже пятнадцать лет.
   Она смотрела в затылок Джонни, время от времени улавливая отголоски словесной баталии между двумя полицейскими, и спрашивала себя: если Джонни Найт не старый приятель, то кто же он?
   — Старинные друзья, понятно, — процедил Пуласки, стараясь удержать грязную ухмылочку.
   — Да, именно. Старинные друзья. — Вот уже много лет Джонни не приходилось объяснять, кто он такой, и теперь при его взрывном темпераменте объяснения давались ему нелегко. — Я не видел ее пятнадцать лет, но знаю с младенческих пор. Ее отец был директором нашей школы. Мы друзья детства. Мы, черт возьми, вместе лазили по деревьям, я даже учил ее, как чистить рыбу. — «И я первый мужчина в ее жизни», — добавил он мысленно про себя.
   Джонни повернулся и взглянул на Сэм, зная, что ей понятно, о чем он подумал. Правда, в этот момент ему было все равно.
   Она справилась со своей паникой, увидев выражение его лица. Ей захотелось надеяться, что увиденное ею может быть правдой, но она не осмелилась. Не смогла. Слишком сильно Джонни обидел ее тогда, чтобы поверить ему вновь. Кроме того, она сейчас боролась за свою жизнь, а это не оставляло места для мыслей о любви. Пуласки сдался и поднял руки.
   — Я все понял, — сказал он. — Но и вы меня поймите. Здешний народец вытворяет тут такое… Приходится иметь дело с наркоманами…
   — Саманта Джин, ты когда-нибудь принимала наркотики? — прервал полицейского Джон Томас. Обернувшись, он пригвоздил ее к месту требовательным взглядом.
   Сэм сглотнула и вскочила на ноги. Интонации в его голосе были столь похожи на интонации ее матери, что реакция оказалась инстинктивной.
   — Нет! Конечно, нет! — ответила она поспешно и рухнула обратно в свое кресло.
   Джонни кивнул, удовлетворенный ответом, и вновь повернулся к Пуласки.
   — Она не наркоманка. Так что вы говорите совсем не то. Я хочу получить ответы на свои вопросы.
   Пуласки опустился на свой стул, поняв наконец, что давно уже не владеет ситуацией. Все, что ему оставалось, — это цепляться за поручни мчащегося локомотива.
   — Вот так просто? Обернулись, спросили и поверили на слово? Кажется, вы сказали, что не видели ее пятнадцать лет? Так откуда же вам знать, что она говорит правду?
   — Я уже сказал — мы старые друзья. К тому же Сэм никогда не лжет.
   Саманта моргнула, пораженная убежденностью, прозвучавшей в его голосе. Глаза девушки наполнились слезами. Комок застрял в горле, зато спазм в животе немного ослаб. Как давно уже она перестала надеяться, что кто-то поверит ей, промелькнуло в голове. Слова, прозвучавшие из уст Джонни, переполнили Сэм счастьем.
   Пуласки кивнул. Все, что он говорил, видимо, не имело значения. Великан, очевидно, даже не собирался вникать в его доводы.
   — Послушайте, — произнес Пуласки, — дело не в том, что мы ей не поверили. Просто все факты указывали на фальшивку.
   Он пожал плечами. Если им не нравится правда, тогда и приходить сюда не следовало.
   — Выходит, этот парень умнее вас? Впрочем, это неудивительно, детектив. Я ведь тоже полицейский, не забыли? На свободе бродит еще слишком много талантливых преступников, и нам обоим об этом хорошо известно. Что до ваших доводов, то Сэм рассказала мне — да и вам — об этой путанице с телефонами, так же как и о том, что ее печатной машинкой воспользовались, чтобы отпечатать те послания с угрозами. Разве, кроме нее, никто не имел к машинке доступа? — выстрелил вопросом Джон Томас. Пуласки нахмурился. Ему было неуютно под таким напористым допросом.
   — Нет, черт побери, — отрезал он. — Мы не дураки, шериф. Мы проверили и исключили всех, кто имел доступ к машинке.
   — Значит, кого-то вы пропустили.
   У Пуласки дернулась щека.
   — Нет, не пропустили. А сама она дала нам слишком мало материала для работы. Несколько писем с угрозами, возможно, сделанными самой себе, десяток телефонных звонков, всегда записанных на автоответчик, что, по сути, означает, что отправила она их себе сама.
   — Вы так и не установили за ней наблюдение?
   — Нет, мы отправляли сотрудника присматривать за ней. Но за все время, что он провел на этом задании, ничего не произошло. А людей у нас и так не хватает.
   — Кстати, о том, что она не дала вам достаточно материала для работы, хочу заметить, что это ваше дело. Мне казалось, что гражданину достаточно сообщить о преступлении, а остальное должна сделать полиция.
   Пуласки вспыхнул.
   — Вы не совсем правильно меня поняли, — пролепетал он. — Я имел в виду, что нам практически не за что было уцепиться.
   Джон Томас смерил детектива холодным взглядом.
   — По моим подсчетам, у вас на руках находилось двадцать девять писем с угрозами, которые, позвольте добавить, вы вернули этой женщине, не моргнув глазом. В последнем из писем ей обещали смерть в самых разнообразных формах и видах. Там, откуда я приехал, мистер, это называется реальной угрозой жизни.
   — Ну, сейчас вы не в Техасе, — резко ответил Пуласки.
   Джон Томас выпрямился и презрительно посмотрел на детектива.
   — Это точно, но, без сомнения, скоро там буду. — Джонни вытащил из кармана свою визитную карточку и припечатал ее к столу Пуласки: — Если вам еще что-нибудь потребуется от мисс Карлайл, можете связаться с ней через меня по этому номеру.
   — Вы забираете ее с собой в Техас? — Неожиданно Пуласки почувствовал, что задет этим сообщением. Он даже ощутил, не желая себе в том признаться, смутные угрызения совести.
   — Я забираю ее домой, — ответил Джон Томас.
   Саманта была в не меньшем шоке, чем полицейский. «Техас? Я еду в Техас? С Джонни?» Представив себе это, Сэм задохнулась от нахлынувших на нее эмоций. На этот раз, несмотря на все усилия сдержаться, слезы хлынули из ее глаз. «Боже, я еду домой!»
   Джон Томас коснулся двумя пальцами полей шляпы, схватил Саманту за руку, и они вдвоем покинули кабинет Пуласки, даже не оглянувшись.
   Когда дверь в стеклянной стене захлопнулась со звонким стуком, люди в огромной приемной подняли головы и увидели удаляющихся здоровенного ковбоя и Саманту Карлайл.
   — Что, разрази меня гром, это было? И что за тип пришел с этой Карлайл? — спросил один из подошедших детективов.
   Пуласки закатил глаза, нащупывая карточку, брошенную на его стол Джоном Томасом. Ухмылка понемногу начала возвращаться на его лицо.
   — Так, по-моему, покоряли Дикий Запад. Этот парень — шериф. Настоящий техасский шериф. Так что если и впрямь существует какой-то сумасшедший, охотящийся за Самантой Карлайл, и он столкнется с… — Пуласки взглянул на карточку, чтобы освежить память, — с Джоном Томасом Найтом, тогда я этому психу не завидую.
   Майк покачал головой, вернулся в свой кабинет и прикрыл за собой дверь, внезапно ощутив потребность в тишине и покое.
 
   Ни дорожная сумятица по пути к дому Саманты, ни послание на автоответчике ее телефона не нарушили спокойствия Джона Томаса.
   Как только они вошли в комнату, лицо девушки побледнело при виде мигающего красного огонька. Ноги ее примерзли к полу; она почувствовала неизбежную угрозу, которую предстоит выслушать. Затем в приступе отчаяния она заметалась по квартире, проверяя запоры на дверях и окнах, словно они могли защитить ее от жестоких слов, записанных на пленке автоответчика. Но нельзя остановить то, что уже произошло. Оно пришло как всегда и уже ожидало, предупреждая, грозя.
   Сэм кинулась бежать, но Джон Томас перехватил ее, мягко сжав на мгновение в своих объятиях.
   — Не надо, Сэм. Возможно, это не от него.
   Саманта передернула плечами и спрятала лицо на его груди.
   — О, Джонни, ты не понимаешь. Это всегда от него.
   Боль, прозвучавшая в ее безжизненном голосе, передалась и ему.
   — Тогда давай послушаем, что наговорила эта скотина, ладно? Только на этот раз ты будешь выслушивать это не в одиночку.
   Сэм кивнула, подошла к автоответчику и нажала кнопку; затем прильнула к Джонни и стояла неподвижно в кольце его рук, пока из аппарата неслись брань и угрозы.
   Я видел тебя с ним. Он тебе не поможет. Саманта. Ты можешь бежать, можешь даже прятаться, но тебе никогда от меня не уйти. Только не от меня. Ты заплатишь своей жизнью. Ты еще не поняла? Зачем сопротивляться? Не лучше ли просто подождать, когда это придет? Когда потечет кровь и очистит все!
   Голос был изменен электронным способом. В этом не было сомнений.
   Джон Томас ощутил свое бессилие. И ярость. И еще он чувствовал, как рассыпается на куски Саманта в его руках. Он дотянулся до шнура и выключил аппарат из сети, оборвав поток ненавидящих слов. Потом он развернул Саманту лицом к себе.
   — Посмотри на меня, Сэм. — Ее тело в его руках сотрясала дрожь, голубизна глаз таяла, превращаясь в безжизненную, тупую серость. — Черт возьми, посмотри на меня! — выкрикнул он.
   Она медленно повиновалась.
   — Не смей! Не позволяй этому больному ублюдку убивать тебя одними лишь словами! Это не больше чем слова, Сэм! Он пока не коснулся тебя даже пальцем, и — Бог мне свидетель! — у него больше не будет даже малейшего шанса на это. Тебе ясно? — Джонни слегка встряхнул ее, чтобы подчеркнуть значимость своего обещания.
   Сэм прикусила нижнюю губу, чтобы не закричать, в отчаянии цепляясь за силу Джонни, потому что в этот момент собственных сил у нее совсем не осталось.
   — Вот и хорошо! — Он обнял ее еще раз и твердо отстранил от себя. Он видел, насколько близка Сэм к истерике, и понимал, что излишнее сочувствие может стать тем толчком, который приведет к срыву.
   Кроме того, Джонни не хотелось вновь эмоционально сближаться с ней. Он будет защищать ее, но влюбляться не намерен. Тем более в женщину, которая не умеет прощаться.
   Саманта смотрела, как он мерит шагами комнату. На секунду ей показалось, что перед ней пума, готовящаяся к прыжку.
   — Мы не можем брать с собой много вещей, — говорил Джонни. — Нам не нужно, чтобы он знал о твоем отъезде. Следует создать впечатление, что это поездка не больше чем на день.
   — Что? Куда брать? — пробормотала Саманта, на секунду растерявшись от резкой смены темы разговора.
   — В Техас. Ты что, забыла? Я везу тебя домой.
   Ее щека дернулась, и, несмотря на то что Сэм до боли прикусила губу, слезы все равно полились из глаз.
   — Вот черт! — мягко произнес Джонни, привлекая ее обратно в свои объятия. — Вовсе не обязательно столь бурно выражать радость по этому поводу.
 
   Много часов спустя Саманта заворочалась во сне, когда колеса джипа Джона Томаса свернули с асфальта на неровную грунтовую дорогу. Она, моргнув, приоткрыла глаза, но не увидела ничего, кроме темноты вокруг. Поездка от Лос-Анджелеса до Далласа была больше похожа на побег. По совету Джонни машину Саманта оставила на платной парковке. Оттуда они направились в банк, где Саманта сняла деньги со счета, затем в ресторан, где удивили хозяйку, отказавшись от столика. Только заказали такси и исчезли через заднюю дверь, теперь уже двинувшись в сторону аэропорта.
   Оказавшись в Далласе, Джон Томас запихнул Саманту и ее скромный багаж в свой джип, оплатил служащему парковки его услуги и направил машину на восток, к выезду из города, оставляя за спиной заходившее солнце.
   Где-то между Террелом и Тайлером Сэм заснула. Она так и не увидела, как они проскочили Коттон, лежавший на пути к дому Джонни. Но когда прекратились шум и тряска, она поняла, что машина стоит перед небольшим домиком.
   Темные его очертания выделялись на фоне буйной зелени: силуэт дома был виден отчетливо, несмотря на то что луна почти на светила. Напряжение последних нескольких часов начало отпускать Саманту. Казалось, сгрудившиеся вокруг деревья готовы защитить ее. Тишина леса успокаивающе обволакивала. Сердце Саманты забилось в мирном ритме, радуясь вновь обретенному умиротворению.
   — Где мы? — спросила она.
   — Дома.
   Никогда еще не слышала Сэм более прекрасного слова. Все еще скованная, она выбралась из джипа и глубоко вздохнула. Ее тут же захлестнули воспоминания, и слезы мгновенно полились из глаз. Она не была здесь долгие годы, но забыть Техас было невозможно. Воздух был напоен ароматом сосен, резким и пряным. Саманта улыбнулась, ощутив знакомые сладкие запахи кизила и жимолости. Они росли под окном ее спальни в Коттоне, когда Саманта была ребенком, а Джонни Найт был всем в ее жизни.
   — Пошли, Сэм. Мы с тобой устали до смерти. У тебя будет море времени завтра, чтобы осмотреться. А сейчас единственное, чего я хочу, — это увидеть свою подушку.
   Она позволила ему провести себя через темный двор, помочь подняться на крыльцо и стояла рядом, пока Джон Томас в темноте возился с замком, пытаясь попасть ключом в скважину.
   — Не можешь попасть? — спросила она сонно. Джонни замер с рукой, застывшей в воздухе, и возблагодарил Господа за спасительную темноту вокруг. Ее вопрос сразу же вызвал в его воображении совершенно иные образы и ассоциации, не имевшие ничего общего с ключами и замочными скважинами.
   — Да нет, я прицелился очень хорошо. Обычно я всегда попадаю сразу. У меня было достаточно практики, с тех пор как мы… — Его голос перешел в хриплое ворчание.
   Несмотря на охватившую ее сонливость, Саманта уловила боль в голосе Джонни и удивилась, откуда она. Ведь это он, как говорится, «сделал дело» и сбежал. Это он не писал и не звонил.
   — Мне вовсе не обязательно напоминать о том, что было между нами, Джонни, и будет хорошо, если ты запомнишь это. Я тебе не какая-нибудь шлюха, которую ты приводишь в дом. Мне тридцать один год, я взрослая женщина, и ты, черт побери, знаешь это.
   Джон Томас нахмурился. Вспышка гнева сразу показалась совершенно неуместной. Ведь это она отправила обратно нераспечатанной целую кипу писем. Но сейчас было неподходящее время, чтобы выяснять, кто в чем виноват. На карту было поставлено нечто гораздо большее, чем их старая любовная история.
   Он просунул ключ в скважину и с силой повернул. Дверь распахнулась, Джонни потянулся к выключателю и включил все лампы, которые были в доме. Взяв Сэм под локоть, он завел ее в дом, затем повернулся и запер дверь. Не говоря ни слова, он подхватил ее багажную сумку и двинулся в глубь дома, ожидая, что Саманта последует за ним. Она так и сделала. Дверь в гостевую спальню открылась беззвучно, и он тут же включил свет.
   — Ванная дальше по коридору. Нам придется пользоваться ею по очереди.
   Не ожидая ответа, Джон Томас пересек комнату и открыл окно рядом с кроватью. Свежий воздух сразу хлынул в спальню.
   — Еще что-нибудь нужно? — спросил он тихо.
   Саманта покачала головой, внезапно засмущавшись в присутствии этого большого человека с грустным взглядом.
   Джонни двинулся было к двери, но, остановившись, обернулся.
   — Сэм.
   Девушка подняла на него глаза.
   — Я собираюсь сказать это лишь один раз. То, что было между нами, произошло очень давно, но это объединило нас. Ты не должна бояться быть со мной здесь вдвоем или ощущать угрозу с моей стороны. Что бы ты ни думала, я не воспользуюсь ситуацией, чтобы овладеть тобой. Я уважаю желания моих женщин. Так что ложись и спокойно спи.
   Сердце Саманты гулко стукнуло один раз, когда за Джонни закрылась дверь, и вновь вернулось к обычному ритму. Желания? Когда-то она и не действовала по-другому. Но Сэм была слишком измотана, чтобы анализировать свои противоречивые чувства. У нее еще будет время заняться этим потом.
   Она достала майку большого размера, верно служившую ее любимой ночной рубашкой последние пять лет, и, быстро сняв одежду, облачилась в нее. Затем села на кровать и прислушалась к звукам льющейся в ванной в конце коридора воды.
   После того как затихли шаги Джонни, ушедшего в комнату напротив ее спальни, Сэм выскользнула наружу и двинулась по полутемному коридору, улыбаясь про себя предусмотрительности человека, оставившего свет в ванной для гостьи. Необходимые процедуры заняли немного времени, после чего Саманта освежила в душе усталое тело.
   Вытирая лицо полотенцем, висевшим около раковины, она вдохнула слабый аромат его крема для бритья.
   Вместо того чтобы просто вытереть лицо, Сэм вдруг обнаружила, что проводит полотенцем по шее, вниз по рукам и по телу медленным, задумчивым движением.