Страница:
Вы, возможно, воспользовались бы концепциями и процессами, экспериментами и тому подобным, доставшимися от алхимии, но должны были бы отделить это от остального алхимического наследия, то есть от привнесений, псевдозаключений и многого подобного тому, что отличает химию от алхимии.
И еще вы бы обнаружили, что некоторые или даже все ваши студенты читали и слышали всевозможные теории. Они прочли разные книги, проводили эксперименты и ждут, что вы дадите им разъяснения, столь необходимые и интересные, по их мнению.
Что вы им скажете?
В какой последовательности начнете изложение идей?
Каким оборудованием, инструментами и элементами воспользуетесь?
Что вы исключите, оставите на потом или вовсе проигнорируете?
Если вы действительно знаете, что делать, то должны будете начать с постепенного внедрения концепций, облегчающих студенту последовательное изучение. Вероятно, вы пойдете на некоторые компромиссы со своей аудиторией, но только до определенной степени, чтобы не делать изучение слишком сложным, но и не направлять его по ложному пути.
Суфийский учитель сегодня находится в таком же положении.
Индивид, жаждущий решить проблемы всего человечества сегодня, как правило, приходит к учителю с огромным рюкзаком идей, впечатлений и теорий, лишь немногие из которых будут полезны в этой исключительной специализации.
Тест, который необходимо пройти изучающему прежде всего, состоит в следующем: нужно определить, способен ли он или она учиться тому, что важно и уместно. Если ученик сам себе враг, то он или она будет цепляться за идеи, переживания, теории, порождающие импульсы наслаждения. Итак, прежде всего важно установить: хочет ли студент учиться или на самом деле (часто того не сознавая) хочет «развлечений».
Вот почему суфии упорно настаивают, что учащемуся необходимо исследовать свои предположения. Основное предположение, которое вырастает в препятствие, обычно такое: «Я чувствую, что это верно, значит, так оно и есть; и, следовательно, я буду по-прежнему работать с тем, что продлевает, а главное, усиливает подобное чувство».
Но знание существует не для того, чтобы доставлять удовольствие или разочаровывать.
Суфийские учебные пособия, в том числе учебники, преследуют две цели. Во-первых, как и предыдущие разделы настоящей книги, они информируют нас; во-вторых, несут в себе элементы, которые в соответствующее время выстроятся в умственную структуру, способствующую прогрессу ученика. Эта «умственная структура» не заменяет обычного мышления, но дополняет его. Суфии вовсе не рассчитывают, что люди смогут развить в себе понимание, посеяв суфийское учение на почву предвзятых мнений. Точно так же можно было бы обучать группу, интересующуюся алхимией, бросая идеи нового знания в негодную почву.
В суфийской школе люди учатся примерно так же, как и в обычном обществе, — аккумулируют простейшие элементы, которые помогают им в дальнейшем обучении. В современном мире и ребенок, и взрослый студент приступает к какой-либо организованной программе обучения, предварительно усвоив огромный объем фактов и опыта, на основе которых и выстраивается последующее обучение.
Люди, пожелавшие вникнуть в суфийское знание, допускают предположения, часто ведущие к трагическим последствиям: они полагают, что и в данном случае уже обладают неким эквивалентом необходимой элементарной базы. Это похоже на поведение человека, который хочет прочесть книгу, одновременно настаивая, что ему не нужна грамота. Таким же образом некто может стремиться изучить земледелие, опираясь на концепции и приемы кузнечного ремесла.
Запас базисного знания и опыта, находящийся в распоряжении современного человека, огромен и исключительно полезен. С его помощью мы сможем научиться самым разнообразным вещам. Чтобы стать суфием, вы не только должны накопить больше идей, опыта и умения, вам необходимо также и научиться использовать все это.
То и дело люди приходят к суфиям и заявляют, что, мол, такие-то и такие контакты, чтение книг и определенные переживания «привели их к учителю». Подобные люди ждут подтверждения истинности своих убеждений; они ищут дальнейших стимулов такого же порядка, то есть ожидают, что суфий прольет свет на некоторые тайны и решит какие-то проблемы. Этим посетителям редко приходит в голову, что тайны и проблемы не всегда существуют для того, чтобы разъяснять их. Как правило, люди еще в меньшей степени понимают, что путь, приведший их к суфию, почти всегда исчерпывает свою полезность после того, как достиг источника учения. Они никогда не слышали (или не обдумывали) такое предостережение: «Каким бы замечательным не был осел, на котором вы подъехали к дому, вам придется слезть с него, чтобы войти внутрь».
Что же является препятствием в изучении — хотя и не препятствует человеку воображать, что он может учиться или уже выучился, — прежде всего склонность прибегать к случайным (именно случайным, хотя и неслучайным с виду) предположениям. Суфийские учебные пособия предназначены для того, чтобы помочь человеку в решении подобной проблемы.
Отсутствие терпения и тщеславие резко осуждаются практически во всех религиозных системах. Почему? Потому что они унижают человеческое существо вместо того, чтобы возвысить мужчину или женщину.
Эти качества также осуждаются и во всех моральных и этических системах. Их не любят, им противостоят повсюду: в юриспруденции, в социальных взаимоотношениях, в науке и так далее. Почему? Потому что они создают сложности людям и делу, а также тормозят развитие.
Кем бы мы ни были, с самого детства нам постоянно твердят, что надо преодолеть в себе подобные черты, и поэтому они стали проявляться подспудно. Люди даже не подозревают, что они тщеславны или нетерпеливы. «Но уж, по крайней мере, в стремлении к истине, знанию и так далее я не тщеславен, и терпения мне не занимать, — яростно настаивает подобный индивид, — мне нужны знания, чтобы помогать другим людям. Мне надо спешить, ведь я так мало успел в жизни». На протяжении всей истории суфии наделяли людей способностью бороться с этими негативными чертами. Бороться с ними можно не подавляя их, а только наблюдая и исследуя и затем от них отстраняясь. Монашеские системы, изначально специализировавшиеся на иллюстрировании данных моментов, вскоре превратились в репрессивные и механические организации. Почему? Потому что они перестали практиковать следующее: анализ и предписание специфического лечения (для каждого индивидуального случая). Школа, — вначале гибкая и интерактивная, — превратилась в механическую: одни и те же молитвы, медитации, литании, мелодии, действия и так далее навязываются каждому. Без учета индивидуальных потребностей и потенциала. С человеческими существами обращаются как с животными — их успешно дрессируют, используя механизм угроз и обещаний, напряжения и повторения и тому подобное.
В течение нескольких последних десятилетий западное общество шагнуло далеко вперед, что дает его членам беспрецедентные возможности. Такой прогресс своим существованием обязан окончательному признанию механизма обусловленности, с помощью которого и раньше, и теперь людей можно заставить поверить практически во все что угодно. Это знание существовало и в прошлом, но было известно лишь немногим, передавалось сравнительно небольшим группам, поскольку считалось слишком разрушительным. Однако, как только (а именно, во время войны с Кореей) парадокс обращения в «веру» стал беспокоить западных ученых, они незамедлительно объяснили и даже продемонстрировали указанный феномен. Это открытие, как и многие другие, должно было ожидать признания до тех пор, пока люди не поняли, что другого объяснения нет. В результате работа, которую западные ученые могли бы завершить столетие тому назад или еще чуть раньше, была задержана.
Но лучше позже, чем никогда. Теперь и широкой публике необходимо усвоить факты ментальной манипуляции. Этого еще не произошло, что и послужило созданию самой благоприятной почвы для культов, ставших проклятием западного мира. Как на Востоке, так и на Западе в обществе, лишенном «иммунитета», замедленное усвоение этих фактов позволило появиться, окрепнуть и распространиться узкому политиканству, религиозному и эксцентричному фанатизму. В закрытых обществах запрещено учить подобному знанию.
В либеральных же сообществах лишь немногие интересуются данной темой, и все потому, что распространено следующее предположение: ментальная манипуляция есть что-то, имеющее отношение только к другим. Кроме того, это связано с тем, что люди во многих отношениях эгоистичны, а в некоторых других — великодушны. Реальность же такова: большинство людей затронуто каким-либо проявлением из огромного диапазона обусловленных верований, даже маний, заменяющих истину и, более того, пользующихся почитанием. Ведь нередко можно услышать: «такой-то и такой-то, по крайней мере, искренен».
Естественно, подобным ментальным состояниям нельзя противостоять. На самом деле, встречаясь с оппозицией, они еще больше расцветают. Это явление необходимо объяснять и сдерживать. Вышесказанное не станет «собственностью» индивида или группы после однократного прочтения этого отрывка. Для того чтобы неизвестный и не проработанный прежде урок, требующий усиленного внимания и запоминания, просочился в ученика — необходимо время. Так что настоящее изложение составляет часть материалов, которые надо время от времени просматривать. Поступая так, человек немного разовьет в себе соответствующий навык и будет от каждого прочтения получать минутную частицу понимания.
«Конечно, арбузы очень полезны и приносят немало удовольствия, но я хочу большего. Поведай мне секрет арбузов, чтобы я мог проникнуть в самую их суть. То, что доставляет столько радости при вкушении, обязательно должно иметь некое начало, внутреннюю реальность, несравнимо более ценную». Но владелец бахчи ответил:
«Бери что дают и будь благодарен. Если сумеешь быть благодарным, возможно, тебе откроется и что-то большее. Но если, просто отведав чего-то, ты сразу начинаешь жаждать большего, подобное поведение не к лицу доброму человеку».
Однако совет соседа брать, что предложено и быть терпеливым пришелся не по вкусу любителю арбузов, и он сказал:
«По крайней мере, поведай мне, откуда происходят арбузы, чтобы я мог отправиться туда. Мне и самому, возможно, удастся что-то разузнать. В конце концов я не уверен в том, что твои слова — абсолютная и конечная истина».
Бахчевод усмехнулся и сказал:
«В моих словах отнюдь не было цели привязать тебя к себе или что-то утаить. Просто я хотел уберечь тебя от ненужных тягот и разочарований. Но если ты настаиваешь, будь по-твоему: отправляйся в Бухару, именно оттуда происходят лучшие арбузы. Может быть, в один прекрасный день ты поймешь, был я прав или нет. Но не поминай меня лихом, когда осознаешь, что попусту потратил много лет своей жизни».
И вот любитель арбузов отправился в Бухару, где, бродя от одной бахчи к другой, внимательно разглядывал арбузы и допытывался у бахчеводов, в чем же заключается арбузная сущность. Большинство считало его праздным зевакой, некоторые же думали, что он сумасшедший.
Наконец, ему повстречался один мудрый старец, который тоже выращивал арбузы. Вот что он сказал:
«Арбузы вырастают из маленьких семечек, сосредоточенных внутри плода, — ты неоднократно видел их, разрезая арбуз. Внутри этого семени и находится арбузная сущность. Но семя полезно лишь тем, кто выращивает арбузы и знает, как за ними ухаживать и доводить их до зрелости. Для всех остальных людей это преходящее и крошечное ядрышко не таит в себе никакой пользы. А если ты вздумаешь питаться подобными семенами, то просто уморишь себя голодом».
Но наш искатель услышал только первую часть объяснения и, уйдя от старца, стал питаться арбузными семечками, решив, что отныне его пищей будет сама «сущность» арбуза.
Он чуть не умер от голода, но, будучи жадным и целеустремленным, все-таки выжил, продолжая есть только арбузные семечки и надеясь, что секрет, который он искал, именно таким образом откроется ему. Так он и жил какое-то время, пока все-таки не помер.
Иногда он говорил с ними, иногда нет. Порою он учил их по книгам, а иной раз давал различные задания.
Десятилетиями ученики пытались вникнуть в смысл слов учителя, постичь глубину его знаков, понять символы и любыми путями приблизиться к его мудрости.
Те, кто понимал, чему он учит, не тратили даром времени на разгадывание этой тайны. Они взращивали терпение и внимание, воздерживались от словесных ассоциаций с книжными текстами и с тем, что говорили другие.
Но так уж повелось в мире, что ученики порою воодушевлялись, порою впадали в уныние и всегда жадно хотели чего-то, пусть даже только мудрости и собственного блага.
Своему образу мыслей они давали самые разные объяснения, только не подлинные.
И вот спустя много лет один из таких учеников набрался смелости и заявил мастеру:
«О Мудрец, здесь немало людей, отдавших большую часть своей жизни попыткам следовать Путем знания. Некоторые из нас стареют, другие — уже состарились. И мы чувствуем, что должны раскрыть тебе наши сердца и поведать о нашей нужде в дополнительных указаниях, — как нам быть дальше?»
Дервиш глубоко вздохнул и ответил:
«Пойдемте-ка все вместе к берегу моря, и я покажу вам то, что все объяснит, если, конечно, вы сумеете это увидеть».
На каменистом берегу дервиш достал из воды гальку и спросил одного из учеников:
«Как долго пролежал здесь этот камень?»
Тот ответил:
«Он такой гладкий и отполированный, что, видно, волны не одну тысячу лет перекатывали и волочили его туда-сюда».
«А теперь, — сказал дервиш, — возьмите этот мокрый камень, расколите его и скажите, что вы видите».
Они раскололи камешек и увидели, что внутри он был таким же, как и снаружи.
«А заметили ли вы, — продолжал дервиш, — что, хотя этот камень пролежал в море неисчислимое количество лет, внутри он совершенно сухой, словно бы никогда и рядом не был с водою. Вы, люди, подобны камням. Находясь в окружении мудрости, вы не позволяете себе проникнуться ею. Но, в отличие от камня, вы обладаете талисманом, который может позволить трансформирующему качеству пропитать вас до самой вашей сердцевины.
Этим качеством является терпение, воздержанность и открытость: для вас вроде как три качества, а по сути — одно».
Затем дервиш со своими последователями поднялся на холм, возвышавшийся над морем, — там, несмотря на иссохшую почву, росло великолепное дерево.
«Это дерево, — сказал он, — такое высокое и плодоносное, смогло вырасти здесь, где ничего больше не растет. Оно сумело вырасти таким, совершив надлежащие усилия, указанные ему внутренней сущностью семени, которое дало начало его жизни: из семени поступил сигнал проникнуть как можно глубже в почву, чтобы достичь воды.
Пусть это станет для вас уроком, друзья мои».
Мастер Руми признавал одного из величайших восточных поэтов и мистиков Хакима Санаи (1077–1150), своим учителем.
Это стихотворение, переведенное моим отцом, относится к малым произведениям мастера из Газны. Суфийского поэта Санаи признают вдохновителем Данте, жившего на полтора века позже. Произведение Санаи «Путешествие поклонника» является шедевром персидской литературы, которое посвящено переживаниям мистика на пути к просветлению.
Поэма, наполненная возвышенными аллегориями и множеством измерений, почти что повергает в растерянность тех, кто не шел этим путем. Красота языка и ритм стихотворных строк неотступно преследуют всякого, кто прочел произведение в оригинале.
1. врожденные, принадлежащие животной природе;
2. приобретенные — те, что выработаны проявлением культурного конформизма.
Как отмечают суфии, если признать действие каждого из перечисленных факторов, то создаются условия для появления третьего вида мышления и поведения — духовного, которое отличается от социального и эмоционального. Характерная особенность данного вида — глубина, его отличие от поверхностных видов становится очевидным при сравнении с последними.
Это нелегко понять, поскольку все основные культуры скристаллизировались в убеждении, что подобные «внешние» слои как раз и представляют собой нечто глубокое. Люди предпочитают так думать потому, что согласиться с таким допущением легче, чем совершать усилия.
Следующие заметки, сделанные на основе реальных случаев, демонстрируют некоторые современные тенденции и могут помочь человеку начать действовать по-иному, при этом отнюдь не уничтожая и не затрагивая то положительное, что существует во врожденных и приобретенных характеристиках.
A.Бессознательный поиск личной выгоды. Это выражается во многих формах «наступательного и оборонительного» характера. Вполне естественно противиться советам или избегать смотреть фактам в лицо; но для того чтобы выше упомянутые стратегии стали эффективными, человек должен знать, в чем же на самом деле «его выгода».
Один суфий так высказался по этому поводу: «Человек в маске и с острым ножом в руке не обязательно убийца; быть может, он хирург, собирающийся удалить тебе аппендикс, тем самым спасая твою жизнь». Поэтому тот, кто хочет учиться, должен прежде всего установить, признаёт ли он «роль хирурга». Не уяснив для себя этот факт, человек не сможет учиться. Пока он не поднимется на эту ступеньку, никакое подлинное обучение не начнется.
Б.Проводить частые дискуссии или назойливо возвращаться к теме, вместо того чтобы принять решение и осуществить его, попытаться воплотить в жизнь.
B.Принимать помощь от других, при этом не сотрудничая с ними.
Г.Притязания вместо действий. Неприятие советов — стратегия уклонения от действий.
Д.Лень.
Е.Привычка принимать одно за другое.
Ж.Неспособность заметить расхождение собственных слов и действий, необдуманная речь.
3. Беспокойство как механизм уклонения от действий.
И. Признавая чей-либо опыт и соглашаясь, что этот человек может руководить или советовать, вступать с ним в споры, погружаться в рассеянность, пытаться навязать свои поправки («торговля»).
Раздел VIII
Говоря это, люди многозначительно кивают головой. Те, кто способен посмеяться над шуткой, как правило, полагают, что исследование других сторон смешного испортит им удовольствие. А ищущий в шутке мораль, чаще всего лишен чувства юмора, в результате чего его ум недостаточно гибок, чтобы узнать что-то новое.
Здесь кроется очень любопытная особенность современной культуры, ставшая настолько неотъемлемой от нее, что лишает миллионы, возможно, миллиарды людей огромного объема знаний и опыта.
Давайте рассмотрим одну шутку и выясним, сможем ли мы насладиться ею и одновременно кое-что узнать.
Я услышал ее на вечере Афганского общества изучения Востока и Африки при Лондонском университете. Приглашенных попросили поделиться своими историями, и одна молодая женщина встала и рассказала следующее.
Жил-был преподаватель философии, у которого не удалась личная жизнь. Как-то раз ему предстояло принять участие в одной конференции, и он задумался, что делать, если там вдруг придется общаться с женщиной.
За советом он обратился к другу.
«Нет проблем, — сказал друг. — Женщины интересуются двумя вещами: семьей и диетой. Заговори о том или о другом, и у тебя получится вполне разумная беседа».
И вот наш преподаватель приехал на конференцию и в самом деле оказался перед необходимостью вступить в разговор с какой-то женщиной. Он чувствовал, что неплохо подготовлен.
«Ну, как там ваш брат?» — спросил он в полной уверенности, что семейная тема положит хорошее начало общению.
Женщина очень странно на него посмотрела и сказала:
«У меня нет брата».
«Что ж, — подумал ученый, — есть еще одна тема». И спросил свою собеседницу:
«А как вы относитесь к репе?»
«Я ее вообще не ем», — ответила женщина, осторожно отодвигаясь от него.
Наш преподаватель был не какой-нибудь олух, и тут же сообразил, что теперь-то он, с его философской подготовкой, несомненно, завяжет приятный разговор на основе двух предыдущих попыток.
«А скажите, — снова обратился он к женщине, — если бы у вас все-таки был брат, вы полюбили бы репу?»
Если вы возьметесь за две вещи сразу, то лишитесь обеих; поэтому отсмейтесь, прежде чем начать поиск какого-то скрытого смысла в шутке.
В этом, да и в других анекдотах, есть множество полезных смыслов, которые человек способен для себя извлечь. Ваша непосредственная реакция кое-что расскажет вам и о вас самих. Я испробовал историю о профессоре на одном знакомом, и он поклялся, что в ней демонстрируется глупость и узкомыслие философов. Стоило ему воспринять в истории именно это, как его охватил восторг, потому что уже многие годы он не любил подобных людей. Иными словами, его реакция кое-что рассказала о нем. К сожалению, ему самому это нисколько не помогло, так как он наотрез отказался согласиться с тем, что его оппозиция по отношению к философам носит характер одержимости.
А теперь давайте взглянем на эту историю с точки зрения ее структуры, выделив некоторые составные части. Во-первых, она указывает на предположения: университетский профессор предположил, что необходимы только некоторые сведения, и при наличии таковых он наверняка сумеет эффективно ими воспользоваться.
Выделите в этой ситуации два факта: профессор нуждался и в элементарных данных, и в умении; без обоих этих элементов, на основании одних только поспешных выводов, ничего путного и не могло у него выйти. Факты плюс умение создают ориентацию во времени и контексте, с учетом которых можно подойти к решению проблемы.
Я получаю, по крайней мере, одно письмо в неделю от кого-то, кто знает, что я пишу книги, но не желает их читать. Он (и столь же часто она) прочел кое-что в одной из моих книг (тема «семья и диета») и теперь обращается ко мне за «реальным учением» (смешная попытка «положить начало общению», как и в нашей истории).
Почему люди так себя ведут? При знакомстве они не производят впечатления безумцев или идиотов, некоторые из них высоко интеллектуальны, другие — даже духовно-ориентированные люди.
Когда вы понаблюдаете такие ситуации в достаточном количестве, этот образец станет вам абсолютно понятен. Ключом к пониманию является тот факт, что здесь мы имеем дело с вполне нормальными людьми. Теперь задайтесь вопросом, что вынуждает нормального человека так глупо себя вести? Почти всегда- эмоции. А как насчет специфической эмоции, которая побуждает человека с презрением отшвырнуть одно и пуститься на поиски другого? Это жадность. Жадность к знанию, к «святости», к разного рода достижениям так же мелочно уродлива и также снижает человеческий потенциал, как и любая другая жадность.
Видите ли, я (как и многие другие) написал много книг, преследуя конкретную цель: обеспечить основу, чтобы, опираясь на нее, люди смогли бы прийти к чему-то более высокому. Книги помогают сделать первый существенный шаг. На Западе говорят: «Пока не научишься ходить — не бегай». Используется ли этот принцип в каждом аспекте жизни и мышления?
На Востоке есть такое высказывание: «Очевидное — мост к Реальному». Но жадность говорит нам: «Я начну с десятого урока, потому что не вижу необходимости в первых девяти». Это жадность и тщеславие, они хорошо скрыты, что не означает, будто их нет или они не задействованы.
И еще вы бы обнаружили, что некоторые или даже все ваши студенты читали и слышали всевозможные теории. Они прочли разные книги, проводили эксперименты и ждут, что вы дадите им разъяснения, столь необходимые и интересные, по их мнению.
Что вы им скажете?
В какой последовательности начнете изложение идей?
Каким оборудованием, инструментами и элементами воспользуетесь?
Что вы исключите, оставите на потом или вовсе проигнорируете?
Если вы действительно знаете, что делать, то должны будете начать с постепенного внедрения концепций, облегчающих студенту последовательное изучение. Вероятно, вы пойдете на некоторые компромиссы со своей аудиторией, но только до определенной степени, чтобы не делать изучение слишком сложным, но и не направлять его по ложному пути.
Суфийский учитель сегодня находится в таком же положении.
Индивид, жаждущий решить проблемы всего человечества сегодня, как правило, приходит к учителю с огромным рюкзаком идей, впечатлений и теорий, лишь немногие из которых будут полезны в этой исключительной специализации.
Тест, который необходимо пройти изучающему прежде всего, состоит в следующем: нужно определить, способен ли он или она учиться тому, что важно и уместно. Если ученик сам себе враг, то он или она будет цепляться за идеи, переживания, теории, порождающие импульсы наслаждения. Итак, прежде всего важно установить: хочет ли студент учиться или на самом деле (часто того не сознавая) хочет «развлечений».
Вот почему суфии упорно настаивают, что учащемуся необходимо исследовать свои предположения. Основное предположение, которое вырастает в препятствие, обычно такое: «Я чувствую, что это верно, значит, так оно и есть; и, следовательно, я буду по-прежнему работать с тем, что продлевает, а главное, усиливает подобное чувство».
Но знание существует не для того, чтобы доставлять удовольствие или разочаровывать.
Суфийские учебные пособия, в том числе учебники, преследуют две цели. Во-первых, как и предыдущие разделы настоящей книги, они информируют нас; во-вторых, несут в себе элементы, которые в соответствующее время выстроятся в умственную структуру, способствующую прогрессу ученика. Эта «умственная структура» не заменяет обычного мышления, но дополняет его. Суфии вовсе не рассчитывают, что люди смогут развить в себе понимание, посеяв суфийское учение на почву предвзятых мнений. Точно так же можно было бы обучать группу, интересующуюся алхимией, бросая идеи нового знания в негодную почву.
В суфийской школе люди учатся примерно так же, как и в обычном обществе, — аккумулируют простейшие элементы, которые помогают им в дальнейшем обучении. В современном мире и ребенок, и взрослый студент приступает к какой-либо организованной программе обучения, предварительно усвоив огромный объем фактов и опыта, на основе которых и выстраивается последующее обучение.
Люди, пожелавшие вникнуть в суфийское знание, допускают предположения, часто ведущие к трагическим последствиям: они полагают, что и в данном случае уже обладают неким эквивалентом необходимой элементарной базы. Это похоже на поведение человека, который хочет прочесть книгу, одновременно настаивая, что ему не нужна грамота. Таким же образом некто может стремиться изучить земледелие, опираясь на концепции и приемы кузнечного ремесла.
Запас базисного знания и опыта, находящийся в распоряжении современного человека, огромен и исключительно полезен. С его помощью мы сможем научиться самым разнообразным вещам. Чтобы стать суфием, вы не только должны накопить больше идей, опыта и умения, вам необходимо также и научиться использовать все это.
То и дело люди приходят к суфиям и заявляют, что, мол, такие-то и такие контакты, чтение книг и определенные переживания «привели их к учителю». Подобные люди ждут подтверждения истинности своих убеждений; они ищут дальнейших стимулов такого же порядка, то есть ожидают, что суфий прольет свет на некоторые тайны и решит какие-то проблемы. Этим посетителям редко приходит в голову, что тайны и проблемы не всегда существуют для того, чтобы разъяснять их. Как правило, люди еще в меньшей степени понимают, что путь, приведший их к суфию, почти всегда исчерпывает свою полезность после того, как достиг источника учения. Они никогда не слышали (или не обдумывали) такое предостережение: «Каким бы замечательным не был осел, на котором вы подъехали к дому, вам придется слезть с него, чтобы войти внутрь».
Что же является препятствием в изучении — хотя и не препятствует человеку воображать, что он может учиться или уже выучился, — прежде всего склонность прибегать к случайным (именно случайным, хотя и неслучайным с виду) предположениям. Суфийские учебные пособия предназначены для того, чтобы помочь человеку в решении подобной проблемы.
Отсутствие терпения и тщеславие резко осуждаются практически во всех религиозных системах. Почему? Потому что они унижают человеческое существо вместо того, чтобы возвысить мужчину или женщину.
Эти качества также осуждаются и во всех моральных и этических системах. Их не любят, им противостоят повсюду: в юриспруденции, в социальных взаимоотношениях, в науке и так далее. Почему? Потому что они создают сложности людям и делу, а также тормозят развитие.
Кем бы мы ни были, с самого детства нам постоянно твердят, что надо преодолеть в себе подобные черты, и поэтому они стали проявляться подспудно. Люди даже не подозревают, что они тщеславны или нетерпеливы. «Но уж, по крайней мере, в стремлении к истине, знанию и так далее я не тщеславен, и терпения мне не занимать, — яростно настаивает подобный индивид, — мне нужны знания, чтобы помогать другим людям. Мне надо спешить, ведь я так мало успел в жизни». На протяжении всей истории суфии наделяли людей способностью бороться с этими негативными чертами. Бороться с ними можно не подавляя их, а только наблюдая и исследуя и затем от них отстраняясь. Монашеские системы, изначально специализировавшиеся на иллюстрировании данных моментов, вскоре превратились в репрессивные и механические организации. Почему? Потому что они перестали практиковать следующее: анализ и предписание специфического лечения (для каждого индивидуального случая). Школа, — вначале гибкая и интерактивная, — превратилась в механическую: одни и те же молитвы, медитации, литании, мелодии, действия и так далее навязываются каждому. Без учета индивидуальных потребностей и потенциала. С человеческими существами обращаются как с животными — их успешно дрессируют, используя механизм угроз и обещаний, напряжения и повторения и тому подобное.
В течение нескольких последних десятилетий западное общество шагнуло далеко вперед, что дает его членам беспрецедентные возможности. Такой прогресс своим существованием обязан окончательному признанию механизма обусловленности, с помощью которого и раньше, и теперь людей можно заставить поверить практически во все что угодно. Это знание существовало и в прошлом, но было известно лишь немногим, передавалось сравнительно небольшим группам, поскольку считалось слишком разрушительным. Однако, как только (а именно, во время войны с Кореей) парадокс обращения в «веру» стал беспокоить западных ученых, они незамедлительно объяснили и даже продемонстрировали указанный феномен. Это открытие, как и многие другие, должно было ожидать признания до тех пор, пока люди не поняли, что другого объяснения нет. В результате работа, которую западные ученые могли бы завершить столетие тому назад или еще чуть раньше, была задержана.
Но лучше позже, чем никогда. Теперь и широкой публике необходимо усвоить факты ментальной манипуляции. Этого еще не произошло, что и послужило созданию самой благоприятной почвы для культов, ставших проклятием западного мира. Как на Востоке, так и на Западе в обществе, лишенном «иммунитета», замедленное усвоение этих фактов позволило появиться, окрепнуть и распространиться узкому политиканству, религиозному и эксцентричному фанатизму. В закрытых обществах запрещено учить подобному знанию.
В либеральных же сообществах лишь немногие интересуются данной темой, и все потому, что распространено следующее предположение: ментальная манипуляция есть что-то, имеющее отношение только к другим. Кроме того, это связано с тем, что люди во многих отношениях эгоистичны, а в некоторых других — великодушны. Реальность же такова: большинство людей затронуто каким-либо проявлением из огромного диапазона обусловленных верований, даже маний, заменяющих истину и, более того, пользующихся почитанием. Ведь нередко можно услышать: «такой-то и такой-то, по крайней мере, искренен».
Естественно, подобным ментальным состояниям нельзя противостоять. На самом деле, встречаясь с оппозицией, они еще больше расцветают. Это явление необходимо объяснять и сдерживать. Вышесказанное не станет «собственностью» индивида или группы после однократного прочтения этого отрывка. Для того чтобы неизвестный и не проработанный прежде урок, требующий усиленного внимания и запоминания, просочился в ученика — необходимо время. Так что настоящее изложение составляет часть материалов, которые надо время от времени просматривать. Поступая так, человек немного разовьет в себе соответствующий навык и будет от каждого прочтения получать минутную частицу понимания.
Арбуз
Жил однажды человек, и у него был сосед, владевший бахчой. Каждый раз, когда поспевали арбузы, владелец бахчи щедро угощал ими соседа. Так продолжалось из года в год, пока однажды крестянин не заметил, что его друг, любитель арбузов, чем-то озабочен и выглядит весьма удрученным. Он спросил его, в чем дело, и тот ответил:«Конечно, арбузы очень полезны и приносят немало удовольствия, но я хочу большего. Поведай мне секрет арбузов, чтобы я мог проникнуть в самую их суть. То, что доставляет столько радости при вкушении, обязательно должно иметь некое начало, внутреннюю реальность, несравнимо более ценную». Но владелец бахчи ответил:
«Бери что дают и будь благодарен. Если сумеешь быть благодарным, возможно, тебе откроется и что-то большее. Но если, просто отведав чего-то, ты сразу начинаешь жаждать большего, подобное поведение не к лицу доброму человеку».
Однако совет соседа брать, что предложено и быть терпеливым пришелся не по вкусу любителю арбузов, и он сказал:
«По крайней мере, поведай мне, откуда происходят арбузы, чтобы я мог отправиться туда. Мне и самому, возможно, удастся что-то разузнать. В конце концов я не уверен в том, что твои слова — абсолютная и конечная истина».
Бахчевод усмехнулся и сказал:
«В моих словах отнюдь не было цели привязать тебя к себе или что-то утаить. Просто я хотел уберечь тебя от ненужных тягот и разочарований. Но если ты настаиваешь, будь по-твоему: отправляйся в Бухару, именно оттуда происходят лучшие арбузы. Может быть, в один прекрасный день ты поймешь, был я прав или нет. Но не поминай меня лихом, когда осознаешь, что попусту потратил много лет своей жизни».
И вот любитель арбузов отправился в Бухару, где, бродя от одной бахчи к другой, внимательно разглядывал арбузы и допытывался у бахчеводов, в чем же заключается арбузная сущность. Большинство считало его праздным зевакой, некоторые же думали, что он сумасшедший.
Наконец, ему повстречался один мудрый старец, который тоже выращивал арбузы. Вот что он сказал:
«Арбузы вырастают из маленьких семечек, сосредоточенных внутри плода, — ты неоднократно видел их, разрезая арбуз. Внутри этого семени и находится арбузная сущность. Но семя полезно лишь тем, кто выращивает арбузы и знает, как за ними ухаживать и доводить их до зрелости. Для всех остальных людей это преходящее и крошечное ядрышко не таит в себе никакой пользы. А если ты вздумаешь питаться подобными семенами, то просто уморишь себя голодом».
Но наш искатель услышал только первую часть объяснения и, уйдя от старца, стал питаться арбузными семечками, решив, что отныне его пищей будет сама «сущность» арбуза.
Он чуть не умер от голода, но, будучи жадным и целеустремленным, все-таки выжил, продолжая есть только арбузные семечки и надеясь, что секрет, который он искал, именно таким образом откроется ему. Так он и жил какое-то время, пока все-таки не помер.
Камень и дерево
Жил как-то в Абадане один дервиш. Вокруг его кельи всегда толпились ученики, приходившие из ближних и дальних мест, чтобы приобщиться к его мудрости и попытаться достичь знания и духовной реализации.Иногда он говорил с ними, иногда нет. Порою он учил их по книгам, а иной раз давал различные задания.
Десятилетиями ученики пытались вникнуть в смысл слов учителя, постичь глубину его знаков, понять символы и любыми путями приблизиться к его мудрости.
Те, кто понимал, чему он учит, не тратили даром времени на разгадывание этой тайны. Они взращивали терпение и внимание, воздерживались от словесных ассоциаций с книжными текстами и с тем, что говорили другие.
Но так уж повелось в мире, что ученики порою воодушевлялись, порою впадали в уныние и всегда жадно хотели чего-то, пусть даже только мудрости и собственного блага.
Своему образу мыслей они давали самые разные объяснения, только не подлинные.
И вот спустя много лет один из таких учеников набрался смелости и заявил мастеру:
«О Мудрец, здесь немало людей, отдавших большую часть своей жизни попыткам следовать Путем знания. Некоторые из нас стареют, другие — уже состарились. И мы чувствуем, что должны раскрыть тебе наши сердца и поведать о нашей нужде в дополнительных указаниях, — как нам быть дальше?»
Дервиш глубоко вздохнул и ответил:
«Пойдемте-ка все вместе к берегу моря, и я покажу вам то, что все объяснит, если, конечно, вы сумеете это увидеть».
На каменистом берегу дервиш достал из воды гальку и спросил одного из учеников:
«Как долго пролежал здесь этот камень?»
Тот ответил:
«Он такой гладкий и отполированный, что, видно, волны не одну тысячу лет перекатывали и волочили его туда-сюда».
«А теперь, — сказал дервиш, — возьмите этот мокрый камень, расколите его и скажите, что вы видите».
Они раскололи камешек и увидели, что внутри он был таким же, как и снаружи.
«А заметили ли вы, — продолжал дервиш, — что, хотя этот камень пролежал в море неисчислимое количество лет, внутри он совершенно сухой, словно бы никогда и рядом не был с водою. Вы, люди, подобны камням. Находясь в окружении мудрости, вы не позволяете себе проникнуться ею. Но, в отличие от камня, вы обладаете талисманом, который может позволить трансформирующему качеству пропитать вас до самой вашей сердцевины.
Этим качеством является терпение, воздержанность и открытость: для вас вроде как три качества, а по сути — одно».
Затем дервиш со своими последователями поднялся на холм, возвышавшийся над морем, — там, несмотря на иссохшую почву, росло великолепное дерево.
«Это дерево, — сказал он, — такое высокое и плодоносное, смогло вырасти здесь, где ничего больше не растет. Оно сумело вырасти таким, совершив надлежащие усилия, указанные ему внутренней сущностью семени, которое дало начало его жизни: из семени поступил сигнал проникнуть как можно глубже в почву, чтобы достичь воды.
Пусть это станет для вас уроком, друзья мои».
(перевод на английский, Сирдара Икбала Али Шаха [12] .)
Path of Love
Think not the Path of Love
An easy way.
Here certain senses quide the Lover's climb:
Its heights and depths defy
The plan of Matter.
Think not of this in careless terms.
But bear in mind
Thy first station towards Love is nigh
When all is blotted out
But the Beloved. The mystics Way — all of the Way
Is the path of the heart
To One Beloved: The quest of love — With heart athrob.
Мастер Санаи из Газны
Перевод на русский Сергея Гражданкина
Путь Любви
Не думай, что Путь Любви
Легок;
Особые чувства направляют
Восхождение Влюбленного:
Вершины и пропасти обступают здесь наперекор
Законам материи —
Не думай об этом беспечно.
Но помни:
Первая стоянка на пути любви близка,
Когда исчезает все,
Кроме возлюбленной.
Путь мистика, весь его путь —
Дорога сердца,
Ведущая к одной лишь возлюбленной:
Это поиск любви
Замирающим сердцем.
Мастер Руми признавал одного из величайших восточных поэтов и мистиков Хакима Санаи (1077–1150), своим учителем.
Это стихотворение, переведенное моим отцом, относится к малым произведениям мастера из Газны. Суфийского поэта Санаи признают вдохновителем Данте, жившего на полтора века позже. Произведение Санаи «Путешествие поклонника» является шедевром персидской литературы, которое посвящено переживаниям мистика на пути к просветлению.
Поэма, наполненная возвышенными аллегориями и множеством измерений, почти что повергает в растерянность тех, кто не шел этим путем. Красота языка и ритм стихотворных строк неотступно преследуют всякого, кто прочел произведение в оригинале.
Духовны ли похлебка и татуировка?
Можно заметить, что психологические и духовные системы, имея в виду характер их деятельности, направлены на то, чтобы привить определенные образцы поведения к стеблям основных человеческих импульсов. Импульсы бывают двух видов:1. врожденные, принадлежащие животной природе;
2. приобретенные — те, что выработаны проявлением культурного конформизма.
Как отмечают суфии, если признать действие каждого из перечисленных факторов, то создаются условия для появления третьего вида мышления и поведения — духовного, которое отличается от социального и эмоционального. Характерная особенность данного вида — глубина, его отличие от поверхностных видов становится очевидным при сравнении с последними.
Это нелегко понять, поскольку все основные культуры скристаллизировались в убеждении, что подобные «внешние» слои как раз и представляют собой нечто глубокое. Люди предпочитают так думать потому, что согласиться с таким допущением легче, чем совершать усилия.
Следующие заметки, сделанные на основе реальных случаев, демонстрируют некоторые современные тенденции и могут помочь человеку начать действовать по-иному, при этом отнюдь не уничтожая и не затрагивая то положительное, что существует во врожденных и приобретенных характеристиках.
A.Бессознательный поиск личной выгоды. Это выражается во многих формах «наступательного и оборонительного» характера. Вполне естественно противиться советам или избегать смотреть фактам в лицо; но для того чтобы выше упомянутые стратегии стали эффективными, человек должен знать, в чем же на самом деле «его выгода».
Один суфий так высказался по этому поводу: «Человек в маске и с острым ножом в руке не обязательно убийца; быть может, он хирург, собирающийся удалить тебе аппендикс, тем самым спасая твою жизнь». Поэтому тот, кто хочет учиться, должен прежде всего установить, признаёт ли он «роль хирурга». Не уяснив для себя этот факт, человек не сможет учиться. Пока он не поднимется на эту ступеньку, никакое подлинное обучение не начнется.
Б.Проводить частые дискуссии или назойливо возвращаться к теме, вместо того чтобы принять решение и осуществить его, попытаться воплотить в жизнь.
B.Принимать помощь от других, при этом не сотрудничая с ними.
Г.Притязания вместо действий. Неприятие советов — стратегия уклонения от действий.
Д.Лень.
Е.Привычка принимать одно за другое.
Ж.Неспособность заметить расхождение собственных слов и действий, необдуманная речь.
3. Беспокойство как механизм уклонения от действий.
И. Признавая чей-либо опыт и соглашаясь, что этот человек может руководить или советовать, вступать с ним в споры, погружаться в рассеянность, пытаться навязать свои поправки («торговля»).
Раздел VIII
Репа
В Англии бытует такое выражение: «Many a true word is spoken in jest» [13] .Говоря это, люди многозначительно кивают головой. Те, кто способен посмеяться над шуткой, как правило, полагают, что исследование других сторон смешного испортит им удовольствие. А ищущий в шутке мораль, чаще всего лишен чувства юмора, в результате чего его ум недостаточно гибок, чтобы узнать что-то новое.
Здесь кроется очень любопытная особенность современной культуры, ставшая настолько неотъемлемой от нее, что лишает миллионы, возможно, миллиарды людей огромного объема знаний и опыта.
Давайте рассмотрим одну шутку и выясним, сможем ли мы насладиться ею и одновременно кое-что узнать.
Я услышал ее на вечере Афганского общества изучения Востока и Африки при Лондонском университете. Приглашенных попросили поделиться своими историями, и одна молодая женщина встала и рассказала следующее.
Жил-был преподаватель философии, у которого не удалась личная жизнь. Как-то раз ему предстояло принять участие в одной конференции, и он задумался, что делать, если там вдруг придется общаться с женщиной.
За советом он обратился к другу.
«Нет проблем, — сказал друг. — Женщины интересуются двумя вещами: семьей и диетой. Заговори о том или о другом, и у тебя получится вполне разумная беседа».
И вот наш преподаватель приехал на конференцию и в самом деле оказался перед необходимостью вступить в разговор с какой-то женщиной. Он чувствовал, что неплохо подготовлен.
«Ну, как там ваш брат?» — спросил он в полной уверенности, что семейная тема положит хорошее начало общению.
Женщина очень странно на него посмотрела и сказала:
«У меня нет брата».
«Что ж, — подумал ученый, — есть еще одна тема». И спросил свою собеседницу:
«А как вы относитесь к репе?»
«Я ее вообще не ем», — ответила женщина, осторожно отодвигаясь от него.
Наш преподаватель был не какой-нибудь олух, и тут же сообразил, что теперь-то он, с его философской подготовкой, несомненно, завяжет приятный разговор на основе двух предыдущих попыток.
«А скажите, — снова обратился он к женщине, — если бы у вас все-таки был брат, вы полюбили бы репу?»
Если вы возьметесь за две вещи сразу, то лишитесь обеих; поэтому отсмейтесь, прежде чем начать поиск какого-то скрытого смысла в шутке.
В этом, да и в других анекдотах, есть множество полезных смыслов, которые человек способен для себя извлечь. Ваша непосредственная реакция кое-что расскажет вам и о вас самих. Я испробовал историю о профессоре на одном знакомом, и он поклялся, что в ней демонстрируется глупость и узкомыслие философов. Стоило ему воспринять в истории именно это, как его охватил восторг, потому что уже многие годы он не любил подобных людей. Иными словами, его реакция кое-что рассказала о нем. К сожалению, ему самому это нисколько не помогло, так как он наотрез отказался согласиться с тем, что его оппозиция по отношению к философам носит характер одержимости.
А теперь давайте взглянем на эту историю с точки зрения ее структуры, выделив некоторые составные части. Во-первых, она указывает на предположения: университетский профессор предположил, что необходимы только некоторые сведения, и при наличии таковых он наверняка сумеет эффективно ими воспользоваться.
Выделите в этой ситуации два факта: профессор нуждался и в элементарных данных, и в умении; без обоих этих элементов, на основании одних только поспешных выводов, ничего путного и не могло у него выйти. Факты плюс умение создают ориентацию во времени и контексте, с учетом которых можно подойти к решению проблемы.
Я получаю, по крайней мере, одно письмо в неделю от кого-то, кто знает, что я пишу книги, но не желает их читать. Он (и столь же часто она) прочел кое-что в одной из моих книг (тема «семья и диета») и теперь обращается ко мне за «реальным учением» (смешная попытка «положить начало общению», как и в нашей истории).
Почему люди так себя ведут? При знакомстве они не производят впечатления безумцев или идиотов, некоторые из них высоко интеллектуальны, другие — даже духовно-ориентированные люди.
Когда вы понаблюдаете такие ситуации в достаточном количестве, этот образец станет вам абсолютно понятен. Ключом к пониманию является тот факт, что здесь мы имеем дело с вполне нормальными людьми. Теперь задайтесь вопросом, что вынуждает нормального человека так глупо себя вести? Почти всегда- эмоции. А как насчет специфической эмоции, которая побуждает человека с презрением отшвырнуть одно и пуститься на поиски другого? Это жадность. Жадность к знанию, к «святости», к разного рода достижениям так же мелочно уродлива и также снижает человеческий потенциал, как и любая другая жадность.
Видите ли, я (как и многие другие) написал много книг, преследуя конкретную цель: обеспечить основу, чтобы, опираясь на нее, люди смогли бы прийти к чему-то более высокому. Книги помогают сделать первый существенный шаг. На Западе говорят: «Пока не научишься ходить — не бегай». Используется ли этот принцип в каждом аспекте жизни и мышления?
На Востоке есть такое высказывание: «Очевидное — мост к Реальному». Но жадность говорит нам: «Я начну с десятого урока, потому что не вижу необходимости в первых девяти». Это жадность и тщеславие, они хорошо скрыты, что не означает, будто их нет или они не задействованы.