того как план его удался, раскаивается и сам открывает жениху всю правду. У
Шекспира, наоборот, все действия дона Хуана последовательны и достаточно
мотивированы гордостью и озлобленностью незаконнорожденного и нелюбимого при
дворе принца.
Зато вполне оригинальна присоединенная Шекспиром к основной фабуле
вторая сюжетная линия - история Бенедикта и Беатриче, характеры которых,
кстати, наиболее индивидуализированы в пьесе. А к этому надо еще добавить
великолепно развитый и разросшийся почти до самостоятельного действия эпизод
с двумя полицейскими.
Основную прелесть этой комедии, пользовавшейся во времена Шекспира
огромным успехом на сцене - подобно тому как она пользуется им и сейчас, -
составляет то мастерство, с каким Шекспир слил вместе эти три идейно и
стилистически столь разнородные темы, совместив требования драматического
единства со своим обычным стремлением обогатить и разнообразить действие.
Средством для этого ему служит единая идея, проходящая в трех разных планах
и крепко связывающая пьесу одним общим чувством жизни. Это - чувство
зыбкости, обманчивости наших впечатлений, которое может привести к великим
бедам и от которой человеку неоткуда ждать помощи и спасения, кроме
счастливого случая, доброй судьбы.
Вся пьеса построена на идее обмана чувств, иллюзорности наших
впечатлений, и эта иллюзорность симметрично прослеживается в трех планах,
образуя глубокое стилистическое и идейное единство комедии. Внешне этой цели
всякий раз служит один и тот же драматический прием - вольное или невольное
подслушивание (или подсматривание), но всякий раз психологически и морально
осмысливаемое по-иному.
Первая и основная тема пьесы - история оклеветанной Геро - носит
отчетливо драматический характер. Примесь трагического элемента присуща в
большей или меньшей степени почти всем комедиям, написанным Шекспиром в
пятилетие, предшествующее созданию его великих трагедий (например,
"Венецианский купец", "Как вам это понравится" и т. д.). Но ни в одной из
них этот элемент так не силен, как в рассматриваемой комедии. Кажется, в ней
Шекспир уже предвосхищает тот мрачный взгляд на жизнь, то ощущение
неотвратимости катастроф, которое вскоре станет господствующим в его
творчестве. Но только сейчас у него еще сохраняется "комедийное" ощущение
случайности, летучести всего происходящего, оставляющее возможность
внезапного счастливого исхода, и не возобладало представление о неизбежности
конфликтов, завершающихся катастрофой.
В частности, ситуация "Много шума" имеет много общего с ситуацией
"Отелло". Клавдио - благороднейшая натура, но слишком доверчивая, как
Отелло, и чрезмерно пылкая, как и он. Оскорбленный контрастом между видимой
чистотой Геро и примерещившимся ему предательством, он не знает меры в своем
гневе и к отвержению невесты присоединяет еще кару публичного унижения (что,
впрочем, соответствовало понятиям и нравам эпохи). Дон Хуан помимо
естественного чувства обиды самой природой своей расположен ко злу: как для
Яго невыносима "красота" существования Кассио, так и подлому бастарду
нестерпимы благородство и заслуги Клавдио. Также и Геро, подобно Дездемоне,
бессильно и безропотно склоняется перед незаслуженной карой как перед
судьбой. Наконец, и Маргарита не лишена сходства с чересчур беспечной и
бездумной, покорной мужу (или любовнику) Эмилией. Им обеим чужда моральная
озабоченность, активная преданность дробимой госпоже: иначе такое чувство
предостерегло бы их и побудило бы предостеречь жертву.
Но мы здесь в мире доброй, ласковой сказки, - вот почему все кончается
счастливо. И потому, заметим, все изображено бархатными, пастельными, а не
огненными, жгучими тонами "Отелло". А отсюда - возможность стилистического
слияния с двумя другими, комическими частями пьесы - не только с историей
Беатриче и Бенедикта, но и с эпизодом двух очаровательных полицейских.
Вторая, комическая тема пьесы тесно связана с первой. Обе они дополняют
друг друга не только сюжетно, но и стилистически. Первая в решительный
момент переводит вторую в серьезный и реалистический план, тогда как вторая
смягчает мрачные тона первой, возбуждая предчувствие возможной счастливой
развязки. Возникает ощущение сложной, многопланной жизни, где светлое и
мрачное, смех и скорбь не сливаются между собой (как в "Венецианском купце"
или хотя бы в "Двух веронцах"), но чередуются, соседят друг с другом,
подобно тому как в рисунках "белое и черное" оба тона оттеняют один другой
силой контраста, придавая друг другу выразительность и приводя целое к
конечному единству. Отсюда, при мягкости и гармонии речи этой пьесы, в ее
конструкции и общем колорите есть нечто "испанское" (по жгучести и
пылкости), напоминающее позднейшую "Меру за меру".
Взрыву любви Бенедикта - Беатриче предшествует долгая пикировка между
ними, блестящее состязание в колкостях и каламбурах, которое похоже на войну
двух убежденных холостяков, но на деле прикрывает глубокое взаимное
влечение, не желающее самому себе признаться. Комментаторы, ищущие всюду и
во всем готовых литературных источников, полагают, что кое-что в этой
перестрелке навеяно такой же дуэлью остроумия между Гаспаро Паллавичина и
Эмилией Пиа, описанной в книге Бальдассаре Кастильоне "Придворный" (1528),
переведенной на большинство европейских языков, и в том числе на английский
- в 1561 году. Книга эта, считавшаяся руководством благородного образа
мыслей и изящных бесед, была, без сомнения, известна Шекспиру, и он мог
мимоходом почерпнуть из нее несколько острот и каламбуров, вложенных им в
уста Беатриче и Бенедикта. Но ситуация у Кастильоне совсем иная, не говоря о
том, что кое в чем могли быть и просто совпадения. Существеннее то, что уже
в целом ряде более ранних своих комедий Шекспир разрабатывал ту же самую
ситуацию: поединок остроумия между молодым человеком и девушкой,
предшествующий зарождению между ними любви. Довольно развернуто дана такая
ситуации в "Укрощении строптивой", но еще более разработана она в
"Бесплодных усилиях любви", где пара Бирон - Мария является прямой
предшественницей пары Бенедикт - Беатриче.
Параллелизм этот, по-видимому, не случаен, ибо в том самом 1598 году,
как возникла комедия "Много шума", старая названная нами пьеса, написанная
за четыре-пять лет до того, была не только поставлена на сцене придворного
театра, но и издана кварто. Видимо, интерес к названному мотиву оживился к
этому времени снова, и у Шекспира явилось желание разработать его еще раз, и
притом углубленно, что он и сделал. Веселую сцену пикировки, лишенную в
"Бесплодных усилиях любви" всякого психологического обоснования, он здесь
насквозь психологизировал.
Прежде всего, Бирон у него совсем не является по самой своей натуре
таким женоненавистником, как Бенедикт. С другой стороны, Розалинда далеко не
так строптива, как Беатриче. Их перестрелка не выходит за пределы обычного
поддразнивания и заигрывания, свойственных тому, что нынешние потомки
Шекспира называют "флиртом". Но Беатриче - натура гордая и требовательная.
Ей нужно, чтобы ее избранник не был ни молодым вертопрахом, ни человеком с
увядшими чувствами, ищущим спокойного и удобного брака; ей нужен человек,
который соединял бы в себе пылкость юноши и опытность мужчины. А где такого
найти? И что если, делая выбор (а он, кажется, ею уже сделан!), ошибешься?
Беатриче - натура сильная, мало чем уступающая Порции в "Венецианском
купце". Она хочет научить уважать себя как человека. И потому из гордости
она не выдает своих чувств, боясь насмешки, и приходит к отрицанию любви.
Как обычно бывает у Шекспира, он более тщательно, более заботливо
исследует чувства женщины, обозначая чувства мужчины суммарно и лаконично,
как более натуральные, более понятные зрителю. Но и в задорном упрямстве
Бенедикта мы видим проявление его личного характера, нечто принципиальное,
роднящее его с Беатриче: такое же благородство чувств и такую же сердечную
гордость. Но последняя является вместе с тем и преградой, разделяющей их.
Однако несчастье, постигшее Геро, ломает эту преграду и, пробудив в
юных сердцах их лучшие чувства: в ней - верность и твердость дружбы, в нем -
способность к самопожертвованию, - бросает их в объятия друг друга. И одно
мгновение кажется - такова композиционная тонкость пьесы, - что основное,
серьезное действие только и существует для того, чтобы служить опорой
второму действию, собственно комедийному. Горе - жалость - любовь: вот линия
развития всей пьесы. В сравнении с этой мощной логикой чувств чисто
подсобную роль играет та интрига, которая внешним образом приводит к
желанному результату. Это тот же прием подслушивания, который явился
пружиной и основного, трагического действия. Но только здесь прием
подслушивания использован на редкость оригинально: заговорщики, шепчущие
именно то, что они хотят довести до сведения влюбленных, заставляют
последних вообразить, что они случайно подслушали разговор. Минус на минус в
алгебре дает плюс; две перемноженные фикции в действительности дают истину.
Закон шекспировской комедии: чем смешнее, тем трогательнее; чем иллюзорнее,
тем правдивее.
Комическое (или комедийное) в этой удивительной пьесе перевешивает
трагическое. Но, как все это нами было изложено выше, оно слишком
абстрактно, ему недостает материальной плотности. Чтобы придать ее пьесе,
Шекспир вносит в нее третью тему, элемент бытового гротеска: эпизод с двумя
полицейскими. Эпизод этот имеет весьма реальное основание. Канцлер Елизаветы
Берли в 1586 году писал другому ее министру Уолсингему в выражениях, весьма
близких к тексту комедии, что Англия полна таких блюстителей общественного
порядка, которые "сторонятся преступления, как чумы", предпочитая болтать,
спать, пить эль и ничего не делать. Как мы видим, шекспировские зрители
воспринимали эти образы не только как гротеск, но и как кусочек
действительности. Поясним, между прочим, что Кизил и его собратья не
являются полицейскими на королевской службе. Они принадлежат к той
добровольной страже, которая создавалась корпорациями горожан для охраны
порядка, особенно в ночное время. В такие стражи нанимались те, кто ни к
какому другому делу не был приспособлен. Не случайно поэтому литература той
эпохи полна шуток и острот по адресу безалаберных и нерасторопных людей,
взявших на себя миссию охраны общественного порядка.
О том, что Шекспир списал образы стражников с натуры, сохранилось
предание, записанное в 1681 году любителем старины Джоном Обри. "Бен Джонсон
и он (Шекспир. - А. А.), - сообщает Обри, - где бы они ни оказывались,
повседневно подмечали странности людей (humours)". И вот пример этого:
"Характер констебля из "Сна в летнюю ночь" он списал в Грендоне-на-Баксе, по
дороге из Лондона в Стретфорд, и этот констебль еще жил там в 1642 году,
когда я впервые направлялся в Оксфорд. Мистер Джоз Хоу из этого прихода знал
его". Простим антиквару его ошибку - он спутал "Сон в летнюю ночь" с "Много
шума из ничего", но предание, сообщаемое им, от этого не утрачивает своей
ценности. Оно лишний раз подтверждает наше ощущение жизненности этих
забавных фигур, введенных Шекспиром. Но, конечно, только Шекспир мог сделать
их такими живыми в пьесе и так вплести в ее действие, что без них оно многое
теряет в комизме.
Кизил - невероятно чванливый глупец, к тому же постоянно путающий
слова. Желая придать себе как можно больше значительности, он любит
пользоваться юридическими терминами, помпезными словами и выражениями, но,
будучи малограмотным, все время впадает в ошибки. Его постоянный спутник
Булава под стать ему.
Словоохотливость Кизила способна вывести из себя самого терпеливого
человека. Уже обладая ключом к той грязной интриге, которая направлена
против Геро, он, однако, не в состоянии помешать тому, чтобы клевета пала на
чистую девушку. Да его это и не заботит. Он, как мы помним, больше всего
взволнован тем обстоятельством, что его обозвали ослом. Он и ходит теперь
жаловаться на это, разнося повсюду, что его обругали ослом, и требуя, чтобы
это было документально зафиксировано.
Незачем распространяться о том, насколько комична эта фигура и сколько
юмора вложил Шекспир в изображение ее. Парадоксально однако, то, что именно
глупость Кизила в конечном счете приводит к спасению чести Геро. То, чего не
смогли сделать все умные люди из круга героини, сделали эти нелепые ночные
стражи. Они нашли виновников клеветы и содействовали их разоблачению.
Понятно, этим комическая окраска финала и всей пьесы еще усиливается.
И, наконец, не следует забывать еще об одном аспекте пьесы - нарядном и
праздничном, несмотря на прорезывающие ее трагические потки. Действие все
время развивается на фоне торжественных встреч, празднеств, балов, прогулок
по парку, на фоне цветущей природы знойного юга, благоухающих в ночной
темноте цветов, шляп, украшенных перьями, и гибких клинков шпаг. В этой
комедии еще больше, чем в других, Шекспир хотел дать почувствовать всю
роскошь жизни и притаившееся в ней, стерегущее человека зло.
А. Смирнов
Действующие лица: Борачио - смысловое имя. По-испански оно означает
"пьяница" (boriacho).
...предложил состязаться тупыми стрелами. - Тупые стрелы употреблялись
при стрельбе в птиц, чтобы подшибать их не раня. Они же были постоянным
атрибутом шутов.
...четыре из его пяти умственных способностей получили тяжелое увечье.
- Пятью умственными способностями считались: здравый смысл, воображение,
изобретательность, способность суждения и память. По мнению Беатриче,
Бенедикт сохранил из них только здравый смысл.
Ну, вам бы только попугаев обучать. - Любители грубых шуток нередко
обучали своих попугаев ругательным словам.
Отлично, Леонато. - Во время словесной дуэли между Бенедиктом и
Беатриче дон Педро о чем-то тихо разговаривал с Леонато.
Купидон - хороший охотник на зайцев, а Вулкан - отличный плотник. -
Примеры нелепостей, так как Купидон изображался с завязанными глазами, а
Вулкан, бог подземного огня, был кузнецом, а не плотником.
...носить на голове шапку, не вызывая подозрений. - Намек на "рога"
обманутого мужа, торчащие из-под шапки.
...повесить мне рожок на невидимы и ремешок. - "Невидимый" - в отличие
от "видимого" ремня, на котором висит охотничий рог.
...Адам Белл - знаменитый английский стрелок, воспетый в балладах.
Если только Купидон не растратил в Венеции всех своих стрел... -
Венеция считалась городом, особенно богатым любовными приключениями.
...июля шестого дня. Ваш любящий друг Бенедикт. - Клавдий и дон Педро
цитируют заключительные строки воображаемого любовного письма Бенедикта.
...родился под знаком Сатурна. - Согласно астрологическим
представлениям, люди, родившиеся под знаком планеты Сатурна, должны были
обладать меланхолическим темпераментом.
...буду водить его обезьян в аду. - Согласно старому английскому
поверью, старым девам суждено после смерти в аду прогуливать чужих детей в
наказание за то, что при жизни они не имели своих.
...отдавать отчет в своем поведении куску грубой глины! - Намек на
библейское сказание о том, что бог создал первого человека Адама из глины.
Синкпес - танец в пять па (от французского cinq-pas).
Моя маска - вроде крыши Филемоновой хижины: внутри нее - Юпитер. - В
"Метаморфозы" Овидия входит сказание о Филемоне и Бавкиде, благочестивой
чете старых любящих супругов, которые радушно приняли в своей хижине
посетивших их под видом усталых путников Зевса и Гермеса.
И рука у вас сухая и с той и с другой стороны... - Сухая ладонь
считалась признаком отсутствия темперамента.
"Сто веселых рассказов" - распространенный в те времена список
анекдотов.
На шее, как цепь богатого ростовщика. - Богатые горожане нередко носили
на шее массивную золотую цепь.
Так говорят честные торговцы скотом, продав быка. - После заключения
сделки продавец высказывал покупателю пожелание, чтобы тот счастливо владел
скотиной.
Ата (греч. миф) - божество мести и раздора.
Пресвитер (священник) Иоанн - в средневековых легендах - владыка
христианского царства в глубине Азии.
Великие Моголы - тюркская династия в Индии, основанная в начале XVI
века.
Да, конечно. - Во время предыдущей реплики Бенедикта дон Педро тихо
разговаривал с Леонато или Клавдио о задуманной последними серенаде, и
начальные слова этой реплики обращены им к одному из них.
...от талии кверху - Испания: не видно камзола. - Испанцы тоже носили
камзолы, но обычно у них камзол был прикрыт плащом и потому мало заметен.
...претерпеть спасение души и тела. - Подобно многим другим персонажам
у Шекспира, Кизил и Булава здесь и дальше коверкают слова или говорят
противоположное тому, что надо сказать. Например, "претерпеть" - вместо
"заслужить", далее "наказания" - вместо "награды", "непригоднее" вместо
"пригоднее" и т. д.
"Свет любви" - популярная песня.
...если вы не стали вероотступницей, так больше нельзя держать путь по
звездам. - Маргарита хочет сказать: "Если вы не изменили своей закоренелой
ненависти к мужчинам, право, нельзя больше доверять ясным указаниям, которые
дает нам природа".
Carduus benedictus- целебный чертополох, считавшийся хорошим средством
при сердечных заболеваниях.
...боюсь, что мы оказались бы слишком молоды для них. - то есть слишком
сильными противниками.
Синьор, я ваши насмешки поймаю на полном скаку... - образ из практики
рыцарских турниров, содержащий скрытую угрозу вызова на поединок.
..."Бог видел его, когда он прятался в саду". - Шутливый намек на
библейский рассказ о грехопадении Адама.
Благослови, господи, вашу обитель. - Такими словами нищие обычно
выражали свою благодарность, когда получали милостыню в монастыре.
Европа - дочь финикийского царя Агенора, которую влюбленный в нее
Юпитер похитил, приняв образ быка.
А. Смирнов
Шекспира, наоборот, все действия дона Хуана последовательны и достаточно
мотивированы гордостью и озлобленностью незаконнорожденного и нелюбимого при
дворе принца.
Зато вполне оригинальна присоединенная Шекспиром к основной фабуле
вторая сюжетная линия - история Бенедикта и Беатриче, характеры которых,
кстати, наиболее индивидуализированы в пьесе. А к этому надо еще добавить
великолепно развитый и разросшийся почти до самостоятельного действия эпизод
с двумя полицейскими.
Основную прелесть этой комедии, пользовавшейся во времена Шекспира
огромным успехом на сцене - подобно тому как она пользуется им и сейчас, -
составляет то мастерство, с каким Шекспир слил вместе эти три идейно и
стилистически столь разнородные темы, совместив требования драматического
единства со своим обычным стремлением обогатить и разнообразить действие.
Средством для этого ему служит единая идея, проходящая в трех разных планах
и крепко связывающая пьесу одним общим чувством жизни. Это - чувство
зыбкости, обманчивости наших впечатлений, которое может привести к великим
бедам и от которой человеку неоткуда ждать помощи и спасения, кроме
счастливого случая, доброй судьбы.
Вся пьеса построена на идее обмана чувств, иллюзорности наших
впечатлений, и эта иллюзорность симметрично прослеживается в трех планах,
образуя глубокое стилистическое и идейное единство комедии. Внешне этой цели
всякий раз служит один и тот же драматический прием - вольное или невольное
подслушивание (или подсматривание), но всякий раз психологически и морально
осмысливаемое по-иному.
Первая и основная тема пьесы - история оклеветанной Геро - носит
отчетливо драматический характер. Примесь трагического элемента присуща в
большей или меньшей степени почти всем комедиям, написанным Шекспиром в
пятилетие, предшествующее созданию его великих трагедий (например,
"Венецианский купец", "Как вам это понравится" и т. д.). Но ни в одной из
них этот элемент так не силен, как в рассматриваемой комедии. Кажется, в ней
Шекспир уже предвосхищает тот мрачный взгляд на жизнь, то ощущение
неотвратимости катастроф, которое вскоре станет господствующим в его
творчестве. Но только сейчас у него еще сохраняется "комедийное" ощущение
случайности, летучести всего происходящего, оставляющее возможность
внезапного счастливого исхода, и не возобладало представление о неизбежности
конфликтов, завершающихся катастрофой.
В частности, ситуация "Много шума" имеет много общего с ситуацией
"Отелло". Клавдио - благороднейшая натура, но слишком доверчивая, как
Отелло, и чрезмерно пылкая, как и он. Оскорбленный контрастом между видимой
чистотой Геро и примерещившимся ему предательством, он не знает меры в своем
гневе и к отвержению невесты присоединяет еще кару публичного унижения (что,
впрочем, соответствовало понятиям и нравам эпохи). Дон Хуан помимо
естественного чувства обиды самой природой своей расположен ко злу: как для
Яго невыносима "красота" существования Кассио, так и подлому бастарду
нестерпимы благородство и заслуги Клавдио. Также и Геро, подобно Дездемоне,
бессильно и безропотно склоняется перед незаслуженной карой как перед
судьбой. Наконец, и Маргарита не лишена сходства с чересчур беспечной и
бездумной, покорной мужу (или любовнику) Эмилией. Им обеим чужда моральная
озабоченность, активная преданность дробимой госпоже: иначе такое чувство
предостерегло бы их и побудило бы предостеречь жертву.
Но мы здесь в мире доброй, ласковой сказки, - вот почему все кончается
счастливо. И потому, заметим, все изображено бархатными, пастельными, а не
огненными, жгучими тонами "Отелло". А отсюда - возможность стилистического
слияния с двумя другими, комическими частями пьесы - не только с историей
Беатриче и Бенедикта, но и с эпизодом двух очаровательных полицейских.
Вторая, комическая тема пьесы тесно связана с первой. Обе они дополняют
друг друга не только сюжетно, но и стилистически. Первая в решительный
момент переводит вторую в серьезный и реалистический план, тогда как вторая
смягчает мрачные тона первой, возбуждая предчувствие возможной счастливой
развязки. Возникает ощущение сложной, многопланной жизни, где светлое и
мрачное, смех и скорбь не сливаются между собой (как в "Венецианском купце"
или хотя бы в "Двух веронцах"), но чередуются, соседят друг с другом,
подобно тому как в рисунках "белое и черное" оба тона оттеняют один другой
силой контраста, придавая друг другу выразительность и приводя целое к
конечному единству. Отсюда, при мягкости и гармонии речи этой пьесы, в ее
конструкции и общем колорите есть нечто "испанское" (по жгучести и
пылкости), напоминающее позднейшую "Меру за меру".
Взрыву любви Бенедикта - Беатриче предшествует долгая пикировка между
ними, блестящее состязание в колкостях и каламбурах, которое похоже на войну
двух убежденных холостяков, но на деле прикрывает глубокое взаимное
влечение, не желающее самому себе признаться. Комментаторы, ищущие всюду и
во всем готовых литературных источников, полагают, что кое-что в этой
перестрелке навеяно такой же дуэлью остроумия между Гаспаро Паллавичина и
Эмилией Пиа, описанной в книге Бальдассаре Кастильоне "Придворный" (1528),
переведенной на большинство европейских языков, и в том числе на английский
- в 1561 году. Книга эта, считавшаяся руководством благородного образа
мыслей и изящных бесед, была, без сомнения, известна Шекспиру, и он мог
мимоходом почерпнуть из нее несколько острот и каламбуров, вложенных им в
уста Беатриче и Бенедикта. Но ситуация у Кастильоне совсем иная, не говоря о
том, что кое в чем могли быть и просто совпадения. Существеннее то, что уже
в целом ряде более ранних своих комедий Шекспир разрабатывал ту же самую
ситуацию: поединок остроумия между молодым человеком и девушкой,
предшествующий зарождению между ними любви. Довольно развернуто дана такая
ситуации в "Укрощении строптивой", но еще более разработана она в
"Бесплодных усилиях любви", где пара Бирон - Мария является прямой
предшественницей пары Бенедикт - Беатриче.
Параллелизм этот, по-видимому, не случаен, ибо в том самом 1598 году,
как возникла комедия "Много шума", старая названная нами пьеса, написанная
за четыре-пять лет до того, была не только поставлена на сцене придворного
театра, но и издана кварто. Видимо, интерес к названному мотиву оживился к
этому времени снова, и у Шекспира явилось желание разработать его еще раз, и
притом углубленно, что он и сделал. Веселую сцену пикировки, лишенную в
"Бесплодных усилиях любви" всякого психологического обоснования, он здесь
насквозь психологизировал.
Прежде всего, Бирон у него совсем не является по самой своей натуре
таким женоненавистником, как Бенедикт. С другой стороны, Розалинда далеко не
так строптива, как Беатриче. Их перестрелка не выходит за пределы обычного
поддразнивания и заигрывания, свойственных тому, что нынешние потомки
Шекспира называют "флиртом". Но Беатриче - натура гордая и требовательная.
Ей нужно, чтобы ее избранник не был ни молодым вертопрахом, ни человеком с
увядшими чувствами, ищущим спокойного и удобного брака; ей нужен человек,
который соединял бы в себе пылкость юноши и опытность мужчины. А где такого
найти? И что если, делая выбор (а он, кажется, ею уже сделан!), ошибешься?
Беатриче - натура сильная, мало чем уступающая Порции в "Венецианском
купце". Она хочет научить уважать себя как человека. И потому из гордости
она не выдает своих чувств, боясь насмешки, и приходит к отрицанию любви.
Как обычно бывает у Шекспира, он более тщательно, более заботливо
исследует чувства женщины, обозначая чувства мужчины суммарно и лаконично,
как более натуральные, более понятные зрителю. Но и в задорном упрямстве
Бенедикта мы видим проявление его личного характера, нечто принципиальное,
роднящее его с Беатриче: такое же благородство чувств и такую же сердечную
гордость. Но последняя является вместе с тем и преградой, разделяющей их.
Однако несчастье, постигшее Геро, ломает эту преграду и, пробудив в
юных сердцах их лучшие чувства: в ней - верность и твердость дружбы, в нем -
способность к самопожертвованию, - бросает их в объятия друг друга. И одно
мгновение кажется - такова композиционная тонкость пьесы, - что основное,
серьезное действие только и существует для того, чтобы служить опорой
второму действию, собственно комедийному. Горе - жалость - любовь: вот линия
развития всей пьесы. В сравнении с этой мощной логикой чувств чисто
подсобную роль играет та интрига, которая внешним образом приводит к
желанному результату. Это тот же прием подслушивания, который явился
пружиной и основного, трагического действия. Но только здесь прием
подслушивания использован на редкость оригинально: заговорщики, шепчущие
именно то, что они хотят довести до сведения влюбленных, заставляют
последних вообразить, что они случайно подслушали разговор. Минус на минус в
алгебре дает плюс; две перемноженные фикции в действительности дают истину.
Закон шекспировской комедии: чем смешнее, тем трогательнее; чем иллюзорнее,
тем правдивее.
Комическое (или комедийное) в этой удивительной пьесе перевешивает
трагическое. Но, как все это нами было изложено выше, оно слишком
абстрактно, ему недостает материальной плотности. Чтобы придать ее пьесе,
Шекспир вносит в нее третью тему, элемент бытового гротеска: эпизод с двумя
полицейскими. Эпизод этот имеет весьма реальное основание. Канцлер Елизаветы
Берли в 1586 году писал другому ее министру Уолсингему в выражениях, весьма
близких к тексту комедии, что Англия полна таких блюстителей общественного
порядка, которые "сторонятся преступления, как чумы", предпочитая болтать,
спать, пить эль и ничего не делать. Как мы видим, шекспировские зрители
воспринимали эти образы не только как гротеск, но и как кусочек
действительности. Поясним, между прочим, что Кизил и его собратья не
являются полицейскими на королевской службе. Они принадлежат к той
добровольной страже, которая создавалась корпорациями горожан для охраны
порядка, особенно в ночное время. В такие стражи нанимались те, кто ни к
какому другому делу не был приспособлен. Не случайно поэтому литература той
эпохи полна шуток и острот по адресу безалаберных и нерасторопных людей,
взявших на себя миссию охраны общественного порядка.
О том, что Шекспир списал образы стражников с натуры, сохранилось
предание, записанное в 1681 году любителем старины Джоном Обри. "Бен Джонсон
и он (Шекспир. - А. А.), - сообщает Обри, - где бы они ни оказывались,
повседневно подмечали странности людей (humours)". И вот пример этого:
"Характер констебля из "Сна в летнюю ночь" он списал в Грендоне-на-Баксе, по
дороге из Лондона в Стретфорд, и этот констебль еще жил там в 1642 году,
когда я впервые направлялся в Оксфорд. Мистер Джоз Хоу из этого прихода знал
его". Простим антиквару его ошибку - он спутал "Сон в летнюю ночь" с "Много
шума из ничего", но предание, сообщаемое им, от этого не утрачивает своей
ценности. Оно лишний раз подтверждает наше ощущение жизненности этих
забавных фигур, введенных Шекспиром. Но, конечно, только Шекспир мог сделать
их такими живыми в пьесе и так вплести в ее действие, что без них оно многое
теряет в комизме.
Кизил - невероятно чванливый глупец, к тому же постоянно путающий
слова. Желая придать себе как можно больше значительности, он любит
пользоваться юридическими терминами, помпезными словами и выражениями, но,
будучи малограмотным, все время впадает в ошибки. Его постоянный спутник
Булава под стать ему.
Словоохотливость Кизила способна вывести из себя самого терпеливого
человека. Уже обладая ключом к той грязной интриге, которая направлена
против Геро, он, однако, не в состоянии помешать тому, чтобы клевета пала на
чистую девушку. Да его это и не заботит. Он, как мы помним, больше всего
взволнован тем обстоятельством, что его обозвали ослом. Он и ходит теперь
жаловаться на это, разнося повсюду, что его обругали ослом, и требуя, чтобы
это было документально зафиксировано.
Незачем распространяться о том, насколько комична эта фигура и сколько
юмора вложил Шекспир в изображение ее. Парадоксально однако, то, что именно
глупость Кизила в конечном счете приводит к спасению чести Геро. То, чего не
смогли сделать все умные люди из круга героини, сделали эти нелепые ночные
стражи. Они нашли виновников клеветы и содействовали их разоблачению.
Понятно, этим комическая окраска финала и всей пьесы еще усиливается.
И, наконец, не следует забывать еще об одном аспекте пьесы - нарядном и
праздничном, несмотря на прорезывающие ее трагические потки. Действие все
время развивается на фоне торжественных встреч, празднеств, балов, прогулок
по парку, на фоне цветущей природы знойного юга, благоухающих в ночной
темноте цветов, шляп, украшенных перьями, и гибких клинков шпаг. В этой
комедии еще больше, чем в других, Шекспир хотел дать почувствовать всю
роскошь жизни и притаившееся в ней, стерегущее человека зло.
А. Смирнов
Действующие лица: Борачио - смысловое имя. По-испански оно означает
"пьяница" (boriacho).
...предложил состязаться тупыми стрелами. - Тупые стрелы употреблялись
при стрельбе в птиц, чтобы подшибать их не раня. Они же были постоянным
атрибутом шутов.
...четыре из его пяти умственных способностей получили тяжелое увечье.
- Пятью умственными способностями считались: здравый смысл, воображение,
изобретательность, способность суждения и память. По мнению Беатриче,
Бенедикт сохранил из них только здравый смысл.
Ну, вам бы только попугаев обучать. - Любители грубых шуток нередко
обучали своих попугаев ругательным словам.
Отлично, Леонато. - Во время словесной дуэли между Бенедиктом и
Беатриче дон Педро о чем-то тихо разговаривал с Леонато.
Купидон - хороший охотник на зайцев, а Вулкан - отличный плотник. -
Примеры нелепостей, так как Купидон изображался с завязанными глазами, а
Вулкан, бог подземного огня, был кузнецом, а не плотником.
...носить на голове шапку, не вызывая подозрений. - Намек на "рога"
обманутого мужа, торчащие из-под шапки.
...повесить мне рожок на невидимы и ремешок. - "Невидимый" - в отличие
от "видимого" ремня, на котором висит охотничий рог.
...Адам Белл - знаменитый английский стрелок, воспетый в балладах.
Если только Купидон не растратил в Венеции всех своих стрел... -
Венеция считалась городом, особенно богатым любовными приключениями.
...июля шестого дня. Ваш любящий друг Бенедикт. - Клавдий и дон Педро
цитируют заключительные строки воображаемого любовного письма Бенедикта.
...родился под знаком Сатурна. - Согласно астрологическим
представлениям, люди, родившиеся под знаком планеты Сатурна, должны были
обладать меланхолическим темпераментом.
...буду водить его обезьян в аду. - Согласно старому английскому
поверью, старым девам суждено после смерти в аду прогуливать чужих детей в
наказание за то, что при жизни они не имели своих.
...отдавать отчет в своем поведении куску грубой глины! - Намек на
библейское сказание о том, что бог создал первого человека Адама из глины.
Синкпес - танец в пять па (от французского cinq-pas).
Моя маска - вроде крыши Филемоновой хижины: внутри нее - Юпитер. - В
"Метаморфозы" Овидия входит сказание о Филемоне и Бавкиде, благочестивой
чете старых любящих супругов, которые радушно приняли в своей хижине
посетивших их под видом усталых путников Зевса и Гермеса.
И рука у вас сухая и с той и с другой стороны... - Сухая ладонь
считалась признаком отсутствия темперамента.
"Сто веселых рассказов" - распространенный в те времена список
анекдотов.
На шее, как цепь богатого ростовщика. - Богатые горожане нередко носили
на шее массивную золотую цепь.
Так говорят честные торговцы скотом, продав быка. - После заключения
сделки продавец высказывал покупателю пожелание, чтобы тот счастливо владел
скотиной.
Ата (греч. миф) - божество мести и раздора.
Пресвитер (священник) Иоанн - в средневековых легендах - владыка
христианского царства в глубине Азии.
Великие Моголы - тюркская династия в Индии, основанная в начале XVI
века.
Да, конечно. - Во время предыдущей реплики Бенедикта дон Педро тихо
разговаривал с Леонато или Клавдио о задуманной последними серенаде, и
начальные слова этой реплики обращены им к одному из них.
...от талии кверху - Испания: не видно камзола. - Испанцы тоже носили
камзолы, но обычно у них камзол был прикрыт плащом и потому мало заметен.
...претерпеть спасение души и тела. - Подобно многим другим персонажам
у Шекспира, Кизил и Булава здесь и дальше коверкают слова или говорят
противоположное тому, что надо сказать. Например, "претерпеть" - вместо
"заслужить", далее "наказания" - вместо "награды", "непригоднее" вместо
"пригоднее" и т. д.
"Свет любви" - популярная песня.
...если вы не стали вероотступницей, так больше нельзя держать путь по
звездам. - Маргарита хочет сказать: "Если вы не изменили своей закоренелой
ненависти к мужчинам, право, нельзя больше доверять ясным указаниям, которые
дает нам природа".
Carduus benedictus- целебный чертополох, считавшийся хорошим средством
при сердечных заболеваниях.
...боюсь, что мы оказались бы слишком молоды для них. - то есть слишком
сильными противниками.
Синьор, я ваши насмешки поймаю на полном скаку... - образ из практики
рыцарских турниров, содержащий скрытую угрозу вызова на поединок.
..."Бог видел его, когда он прятался в саду". - Шутливый намек на
библейский рассказ о грехопадении Адама.
Благослови, господи, вашу обитель. - Такими словами нищие обычно
выражали свою благодарность, когда получали милостыню в монастыре.
Европа - дочь финикийского царя Агенора, которую влюбленный в нее
Юпитер похитил, приняв образ быка.
А. Смирнов