Страница:
Но та сейчас в Филадельфии и раньше осени не вернется. Хотя, может, удастся обойтись и без нее. Ведь Моди Тейт, одна из попутчиц на «Летящем соколе», работает в усадьбе Роузджилл, куда они едут сегодня на бал! За деньги или за любое другое вознаграждение Каролина уговорит ее сесть в лодку и спуститься вниз по реке. Всем известно, что «Прекрасная Элис», которая недавно привезла в Йорктаун ткани для виргинских дам, через три дня собирается обратно в Англию. Пассажиров в это время года очень мало, плантаторы заняты посевами, а их жены летними балами. Моди договорится с капитаном и заплатит ему часть суммы. Каролина переоденется в серое платье служанки, наденет белый чепец, взойдет на корабль и передаст капитану остаток суммы.
Теперь, стоя у окна библиотеки, девушка гадала, сумеет ли провести мать. Безусловно, Летиция считала ее достаточно упрямой, чтобы сбежать в Мэрридж-Триз с единственной целью — лишить родителей возможности устроить роскошную свадьбу.
— Вирджи, сколько у тебя денег?
— Несколько пенсов, я потратилась на кружева и материю для нового платья.
Каролина вздохнула. Если дело касается денег, рассчитывать на сестру не имеет смысла.
К тому же ей нельзя доверять никаких секретов. Разве не она призналась матери, откуда взяла деньги для побега? Но теперь ее слабость очень кстати.
— Ты поможешь мне сбежать в Мэрридж-Триз? — прошептала Каролина.
— А ты собираешься?.. О, Кэрол, а с кем?
Вирджиния бросилась за сестрой, которая, вихрем слетев с лестницы, уже мчалась по лужайке, чтобы присоединиться к остальному обществу.
На бегу Каролина засмотрелась на играющих в жмурки младших сестренок и чуть не упала. К счастью, ее поддержал улыбающийся Сэнди Рэндолф. Он низко поклонился девушке, и та ответила ему реверансом.
— В Роузджилле прекрасный вид, не так ли, мисс Каролина? Сегодня вас назовут королевой любви и красоты. И по праву. Вы стали настоящей красавицей, как ваша мать.
Девушка метнула на него изучающий взгляд. Странно услышать комплимент от человека, прежде едва замечавшего ее.
— Мне говорят, что я ни на кого не похожа, — сказала она, цитируя тетушку Пет. — Ни на мать, ни на отца.
— По-моему, вы ошибаетесь. У вас ее легкая походка, грациозная осанка, такой же приятный смех… А я покидаю Виргинию, — вдруг сказал он.
Каролина удивилась. Конечно, Сэнди — заядлый путешественник, но виновата его жена. Говорят, она может рвать на себе волосы и часами истерически хохотать, а дважды бросалась на него то с кухонным ножом, то с ножницами, оставив шрамы на красивом лице Сэнди.
— Нам будет вас не хватать, сэр.
— Приятно слышать, мисс, — спокойно произнес он. — Иногда я думал, что жизнь моя прошла даром.
Вдруг у них за спиной послышался шорох травы и негромкий мужской голос:
— Выглядят как отец и дочь. Те же светлые волосы, те же серые глаза…
— Они вас услышат! — прошипела в ответ дама.
Каролина, едва успев расслабиться, снова напряглась. Ведь это о ней и Сэнди Рэндолфе! Она испуганно поглядела на собеседника. Ну конечно, у нее его глаза — большие, серые, с темными ресницами. И его волосы, блестевшие на солнце, как белый металл! И светлая кожа…
Значит, она — дочь Сэнди Рэндолфа, и все об этом знают!
Теперь ей понятны странные намеки окружающих, смолкавшие при ее появлении разговоры, сочувственные взгляды, подчеркнутая симпатия тетушки Пет, готовность Филдинга отправить ее подальше, хотя остальных дочерей он старался держать при себе.
И как ей теперь смотреть на людей, зная, что все эти годы они сплетничали и шушукались за ее спиной: «Вон идет бедная малышка Лайтфут, которая на самом деле вовсе не Лайтфут!»
Сэнди Рэндолф продолжал светскую беседу, но Каролина его не слушала.
Как-то раз тетушка Пет обмолвилась о «визите» Петиции к дальним родственникам в Северную Каролину. Господи, да ведь мама пыталась бежать! К Сэнди Рэндолфу! Больше о таинственных родственниках никогда не упоминалось. Наверное, запутав следы, любовники прожили несколько счастливых дней и ночей вместе, но потом одумались. У Летти остались в Филадельфии муж и двое малюток, у Сэнди в поместье сумасшедшая жена, которой требовалась особая забота.
Каролина всегда ощущала неприязнь Филдинга и теперь хотя бы понимала причину. Он вынужден был признать ее своей дочерью, расплатившись тем самым за возвращение жены. Однако полюбить девочку не смог.
Летиция тоже никогда не любила дочь, ведь она мешала их семейному счастью. Поэтому ее отправили в лондонский пансион, даже не говоря о возвращении домой. Просто родители не желали ее видеть.
Каролина вдруг подумала, что лучше бы ей вовсе не родиться. Потрясенная этой мыслью, она поскорее обратилась к стоявшему рядом человеку, словно ища у него поддержки и сочувствия. Рэндолф был поистине неотразим в светло-сером камзоле… Она тоже любила холодные серые тона одежды… А еще им обоим нравились серые лошади.
— Куда вы едете? — спросила Каролина, пытаясь взять себя в руки.
— Наверное, в Англию.
— И продадите плантацию?
— Пока нет. Сначала найду подходящее место для Эсси.
«Эсси, — мысленно повторила девушка. — Он никогда не бросит жену, хотя у него никогда не будет сына, который станет носить его имя. Из-за нее он никогда не сможет назвать меня своей дочерью».
Каролина снова взглянула на Сэнди. От природы это был веселый, жизнерадостный человек, только ему не повезло.
— Надеюсь, вы обретете счастье, сэр, — тихо сказала она, от всего сердца желая Сэнди добра.
— Не прогуляться ли нам, мисс Каролина? После того как вас коронуют. Мне кажется, по-настоящему мы с вами не знакомы.
Девушка кивнула. Она видела Неда, приближавшегося к ним, и мать, которая смотрела в их сторону. А поодаль стоял отец… Нет, отчим, сердито хмуривший брови. Как тяжело сознавать, что во всех бедах родителей виновата она.
— Мисс Каролина! — радостно воскликнул Нед. — Жаль, что сегодня нет бала, достойного вас, но поскольку состоялся импровизированный турнир, будет и такая же импровизированная коронация. Идемте на луг, там ждут ваши фрейлины.
Я провожу вас к большому дубу, где установлен трон, и надену на вас этот венок. Вы позволите, сэр?
Сэнди Рэндолф ответил победителю турнира поклоном, и тот повел даму сердца к месту церемонии.
Каролина бросила последний взгляд на своего новоявленного отца. Значит, он тоже собирается бежать из Виргинии!
Похоже, они здесь лишь причиняют боль тем, кого любят.
С Сэнди Рэндолфом было легко, в нем она чувствовала родственную душу, но эти люди, которым все известно… Неужели отныне ей суждено вечно бояться их?
Однако на выручку пришло мужество, унаследованное ею от родителей, смелых и отважных влюбленных. Каролина гордо вскинула голову, бросая вызов всему миру.
Пусть говорят! Каждый из них давно болтал о Лайтфутах, о Бедламе, так пусть болтают и о ней! Какое ей дело? Она влюблена в человека, который находится за океаном и который однажды увезет ее отсюда.
Улыбаясь, Каролина позволила Неду отвести ее к «трону» — старинному золоченому креслу, установленному возле раскидистого дуба, где собрались гости. Она видела и почти ощущала зависть остальных девушек, многие из которых надеялись оказаться на ее месте.
Коронуя свою даму, Нед смотрел ей в глаза, и Каролина прочла в его взгляде решимость. Успел ли он переговорить с Филдингом? Ужасно не знать о том, как решается твоя судьба!
Девушка посмотрела на Сэнди Рэндолфа, стоявшего поодаль, затем увидела мать, которая улыбнулась возлюбленному и тут же повернулась к дочери. При этом ее лицо вновь стало невозмутимым. «Наверное, ужасно следить за проявлениями своих чувств!» — подумала Каролина.
Ей с трудом удалось отделаться от Неда. Как только он увлекся разговором о скачках, тут же рядом возник Сэнди Рэндолф и повел ее гулять в сад. Королеве бала очень хотелось. чтобы их заметила Летиция. Интересно, что бы она подумала?
Сэнди вел обычный светский разговор, но Каролина думала о своем.
Вполне естественно обратиться к родному отцу с просьбой.
Однако прошло немало времени, прежде чем она набралась храбрости.
— Мне нужны деньги! — наконец выпалила девушка. — Я еду в Англию и боюсь просить у мамы.
Сэнди остановился и внимательно посмотрел на дочь:
— Можно узнать, для чего вы едете в Англию?
— Именно вы должны понимать, что значит быть нежеланным гостем в собственном доме.
Лицо Сэнди превратилось в каменную маску, красивые губы сжались.
— И кто же гонит вас из дома? — вкрадчиво спросил он.
— Никто, — поспешила ответить Каролина, не желая стать причиной дуэли между отцом и отчимом, которые запросто могли убить друг друга. И что будет тогда с мамой? — Просто из-за меня у родителей возникают постоянные ссоры. Лучше для всех, если я куда-нибудь уеду.
— В Лондон?
— Да, там остался человек, которого я люблю. Мы помолвлены, но мама поверила слухам и теперь считает его распутником. Она не позволяет уехать к нему, вместо этого собралась выдать меня замуж.
Сэнди Рэндолф внимательно смотрел на ее решительное лицо, а видел сейчас лицо другой женщины.
— Они толкают меня к выгодному и надежному браку! — в ярости кричала та женщина. — А я всегда любила тебя, и они знают об этом! Но ты женат, и они боятся скандала!
Тогда он отказался от борьбы, и в его отсутствие отчаянная Летти сбежала с Филдингом Лайтфутом. Узнав об этом, он сначала порадовался за нее: возможно, со временем она полюбит мужа. Вскоре Лайтфуты уехали в Филадельфию, он долго не видел Петицию, потом ему сказали, что она родила дочерей, и вдруг неожиданно для всех госпожа Лайтфут бросила Филдинга и примчалась к нему в Виргинию. Они встретились у тетушки Пет, оттуда Петиция уехала на Рождество к дальним родственникам, а Лизандр Рэндолф взялся ее сопровождать.
То были незабываемые святки. Но на Двенадцатую ночь рыдающая Летти оттолкнула от себя возлюбленного, сказав, что оставила у тетушки Пет детей, а в Филадельфии — мужа. У Сэнди тоже были связаны руки. Значит, они должны вернуться и навсегда забыть об этих счастливых днях.
— Если что-нибудь произойдет, Летти, — тихо прошептал он тогда на прощание, — я готов увезти тебя куда пожелаешь.
— Если что-нибудь произойдет и это окажется сын, я назову его Чане, — решительно сказала она. — А если дочь, то Каролиной, в честь места, где мы были счастливы.
Семнадцать лет он старался держаться подальше от этого прелестного создания, от своей плоти и крови. И теперь дочь просит его о помощи.
— Молодой человек из хорошей семьи? — неожиданно поинтересовался Сэнди. Ведь кто-то должен задать девочке такой вопрос!
— Он лорд Томас Энгвин из Нортхемптона.
Сэнди это имя ничего не говорило.
— И он хочет на вас жениться? — продолжал расспрашивать он.
— Ода!
— Он свободен от других обязательств?
— Конечно. Мы тайно обручились в Англии.
«И разделили постель», — догадался Сэнди, зная свой пылкий нрав и страстность Летти.
— Может, я сначала поговорю с вашей матерью?
— Ах нет, прошу вас! — испуганно ответила Каролина. — Мама против него и уже решает, кому меня отдать, Неду Шеклфорду или Дику Смитфилду. А мне они совсем не нужны.
Сэнди фыркнул. Видно, Петиция забыла, как рыдала на мягкой траве, оплакивая свою участь. Он достал кошелек, взвесил его в ладони и посмотрел на дочь:
— Полагаете, вам это удастся?
— Не знаю, — неуверенно сказала девушка. — Но я постараюсь.
Сэнди теперь не сомневался, что дочь своего добьется.
— Считайте это моим подарком к свадьбе. — И он протянул ей кошелек.
ЧАСТЬ ПЯТАЯ
Глава 22
Глава 23
Теперь, стоя у окна библиотеки, девушка гадала, сумеет ли провести мать. Безусловно, Летиция считала ее достаточно упрямой, чтобы сбежать в Мэрридж-Триз с единственной целью — лишить родителей возможности устроить роскошную свадьбу.
— Вирджи, сколько у тебя денег?
— Несколько пенсов, я потратилась на кружева и материю для нового платья.
Каролина вздохнула. Если дело касается денег, рассчитывать на сестру не имеет смысла.
К тому же ей нельзя доверять никаких секретов. Разве не она призналась матери, откуда взяла деньги для побега? Но теперь ее слабость очень кстати.
— Ты поможешь мне сбежать в Мэрридж-Триз? — прошептала Каролина.
— А ты собираешься?.. О, Кэрол, а с кем?
Вирджиния бросилась за сестрой, которая, вихрем слетев с лестницы, уже мчалась по лужайке, чтобы присоединиться к остальному обществу.
На бегу Каролина засмотрелась на играющих в жмурки младших сестренок и чуть не упала. К счастью, ее поддержал улыбающийся Сэнди Рэндолф. Он низко поклонился девушке, и та ответила ему реверансом.
— В Роузджилле прекрасный вид, не так ли, мисс Каролина? Сегодня вас назовут королевой любви и красоты. И по праву. Вы стали настоящей красавицей, как ваша мать.
Девушка метнула на него изучающий взгляд. Странно услышать комплимент от человека, прежде едва замечавшего ее.
— Мне говорят, что я ни на кого не похожа, — сказала она, цитируя тетушку Пет. — Ни на мать, ни на отца.
— По-моему, вы ошибаетесь. У вас ее легкая походка, грациозная осанка, такой же приятный смех… А я покидаю Виргинию, — вдруг сказал он.
Каролина удивилась. Конечно, Сэнди — заядлый путешественник, но виновата его жена. Говорят, она может рвать на себе волосы и часами истерически хохотать, а дважды бросалась на него то с кухонным ножом, то с ножницами, оставив шрамы на красивом лице Сэнди.
— Нам будет вас не хватать, сэр.
— Приятно слышать, мисс, — спокойно произнес он. — Иногда я думал, что жизнь моя прошла даром.
Вдруг у них за спиной послышался шорох травы и негромкий мужской голос:
— Выглядят как отец и дочь. Те же светлые волосы, те же серые глаза…
— Они вас услышат! — прошипела в ответ дама.
Каролина, едва успев расслабиться, снова напряглась. Ведь это о ней и Сэнди Рэндолфе! Она испуганно поглядела на собеседника. Ну конечно, у нее его глаза — большие, серые, с темными ресницами. И его волосы, блестевшие на солнце, как белый металл! И светлая кожа…
Значит, она — дочь Сэнди Рэндолфа, и все об этом знают!
Теперь ей понятны странные намеки окружающих, смолкавшие при ее появлении разговоры, сочувственные взгляды, подчеркнутая симпатия тетушки Пет, готовность Филдинга отправить ее подальше, хотя остальных дочерей он старался держать при себе.
И как ей теперь смотреть на людей, зная, что все эти годы они сплетничали и шушукались за ее спиной: «Вон идет бедная малышка Лайтфут, которая на самом деле вовсе не Лайтфут!»
Сэнди Рэндолф продолжал светскую беседу, но Каролина его не слушала.
Как-то раз тетушка Пет обмолвилась о «визите» Петиции к дальним родственникам в Северную Каролину. Господи, да ведь мама пыталась бежать! К Сэнди Рэндолфу! Больше о таинственных родственниках никогда не упоминалось. Наверное, запутав следы, любовники прожили несколько счастливых дней и ночей вместе, но потом одумались. У Летти остались в Филадельфии муж и двое малюток, у Сэнди в поместье сумасшедшая жена, которой требовалась особая забота.
Каролина всегда ощущала неприязнь Филдинга и теперь хотя бы понимала причину. Он вынужден был признать ее своей дочерью, расплатившись тем самым за возвращение жены. Однако полюбить девочку не смог.
Летиция тоже никогда не любила дочь, ведь она мешала их семейному счастью. Поэтому ее отправили в лондонский пансион, даже не говоря о возвращении домой. Просто родители не желали ее видеть.
Каролина вдруг подумала, что лучше бы ей вовсе не родиться. Потрясенная этой мыслью, она поскорее обратилась к стоявшему рядом человеку, словно ища у него поддержки и сочувствия. Рэндолф был поистине неотразим в светло-сером камзоле… Она тоже любила холодные серые тона одежды… А еще им обоим нравились серые лошади.
— Куда вы едете? — спросила Каролина, пытаясь взять себя в руки.
— Наверное, в Англию.
— И продадите плантацию?
— Пока нет. Сначала найду подходящее место для Эсси.
«Эсси, — мысленно повторила девушка. — Он никогда не бросит жену, хотя у него никогда не будет сына, который станет носить его имя. Из-за нее он никогда не сможет назвать меня своей дочерью».
Каролина снова взглянула на Сэнди. От природы это был веселый, жизнерадостный человек, только ему не повезло.
— Надеюсь, вы обретете счастье, сэр, — тихо сказала она, от всего сердца желая Сэнди добра.
— Не прогуляться ли нам, мисс Каролина? После того как вас коронуют. Мне кажется, по-настоящему мы с вами не знакомы.
Девушка кивнула. Она видела Неда, приближавшегося к ним, и мать, которая смотрела в их сторону. А поодаль стоял отец… Нет, отчим, сердито хмуривший брови. Как тяжело сознавать, что во всех бедах родителей виновата она.
— Мисс Каролина! — радостно воскликнул Нед. — Жаль, что сегодня нет бала, достойного вас, но поскольку состоялся импровизированный турнир, будет и такая же импровизированная коронация. Идемте на луг, там ждут ваши фрейлины.
Я провожу вас к большому дубу, где установлен трон, и надену на вас этот венок. Вы позволите, сэр?
Сэнди Рэндолф ответил победителю турнира поклоном, и тот повел даму сердца к месту церемонии.
Каролина бросила последний взгляд на своего новоявленного отца. Значит, он тоже собирается бежать из Виргинии!
Похоже, они здесь лишь причиняют боль тем, кого любят.
С Сэнди Рэндолфом было легко, в нем она чувствовала родственную душу, но эти люди, которым все известно… Неужели отныне ей суждено вечно бояться их?
Однако на выручку пришло мужество, унаследованное ею от родителей, смелых и отважных влюбленных. Каролина гордо вскинула голову, бросая вызов всему миру.
Пусть говорят! Каждый из них давно болтал о Лайтфутах, о Бедламе, так пусть болтают и о ней! Какое ей дело? Она влюблена в человека, который находится за океаном и который однажды увезет ее отсюда.
Улыбаясь, Каролина позволила Неду отвести ее к «трону» — старинному золоченому креслу, установленному возле раскидистого дуба, где собрались гости. Она видела и почти ощущала зависть остальных девушек, многие из которых надеялись оказаться на ее месте.
Коронуя свою даму, Нед смотрел ей в глаза, и Каролина прочла в его взгляде решимость. Успел ли он переговорить с Филдингом? Ужасно не знать о том, как решается твоя судьба!
Девушка посмотрела на Сэнди Рэндолфа, стоявшего поодаль, затем увидела мать, которая улыбнулась возлюбленному и тут же повернулась к дочери. При этом ее лицо вновь стало невозмутимым. «Наверное, ужасно следить за проявлениями своих чувств!» — подумала Каролина.
Ей с трудом удалось отделаться от Неда. Как только он увлекся разговором о скачках, тут же рядом возник Сэнди Рэндолф и повел ее гулять в сад. Королеве бала очень хотелось. чтобы их заметила Летиция. Интересно, что бы она подумала?
Сэнди вел обычный светский разговор, но Каролина думала о своем.
Вполне естественно обратиться к родному отцу с просьбой.
Однако прошло немало времени, прежде чем она набралась храбрости.
— Мне нужны деньги! — наконец выпалила девушка. — Я еду в Англию и боюсь просить у мамы.
Сэнди остановился и внимательно посмотрел на дочь:
— Можно узнать, для чего вы едете в Англию?
— Именно вы должны понимать, что значит быть нежеланным гостем в собственном доме.
Лицо Сэнди превратилось в каменную маску, красивые губы сжались.
— И кто же гонит вас из дома? — вкрадчиво спросил он.
— Никто, — поспешила ответить Каролина, не желая стать причиной дуэли между отцом и отчимом, которые запросто могли убить друг друга. И что будет тогда с мамой? — Просто из-за меня у родителей возникают постоянные ссоры. Лучше для всех, если я куда-нибудь уеду.
— В Лондон?
— Да, там остался человек, которого я люблю. Мы помолвлены, но мама поверила слухам и теперь считает его распутником. Она не позволяет уехать к нему, вместо этого собралась выдать меня замуж.
Сэнди Рэндолф внимательно смотрел на ее решительное лицо, а видел сейчас лицо другой женщины.
— Они толкают меня к выгодному и надежному браку! — в ярости кричала та женщина. — А я всегда любила тебя, и они знают об этом! Но ты женат, и они боятся скандала!
Тогда он отказался от борьбы, и в его отсутствие отчаянная Летти сбежала с Филдингом Лайтфутом. Узнав об этом, он сначала порадовался за нее: возможно, со временем она полюбит мужа. Вскоре Лайтфуты уехали в Филадельфию, он долго не видел Петицию, потом ему сказали, что она родила дочерей, и вдруг неожиданно для всех госпожа Лайтфут бросила Филдинга и примчалась к нему в Виргинию. Они встретились у тетушки Пет, оттуда Петиция уехала на Рождество к дальним родственникам, а Лизандр Рэндолф взялся ее сопровождать.
То были незабываемые святки. Но на Двенадцатую ночь рыдающая Летти оттолкнула от себя возлюбленного, сказав, что оставила у тетушки Пет детей, а в Филадельфии — мужа. У Сэнди тоже были связаны руки. Значит, они должны вернуться и навсегда забыть об этих счастливых днях.
— Если что-нибудь произойдет, Летти, — тихо прошептал он тогда на прощание, — я готов увезти тебя куда пожелаешь.
— Если что-нибудь произойдет и это окажется сын, я назову его Чане, — решительно сказала она. — А если дочь, то Каролиной, в честь места, где мы были счастливы.
Семнадцать лет он старался держаться подальше от этого прелестного создания, от своей плоти и крови. И теперь дочь просит его о помощи.
— Молодой человек из хорошей семьи? — неожиданно поинтересовался Сэнди. Ведь кто-то должен задать девочке такой вопрос!
— Он лорд Томас Энгвин из Нортхемптона.
Сэнди это имя ничего не говорило.
— И он хочет на вас жениться? — продолжал расспрашивать он.
— Ода!
— Он свободен от других обязательств?
— Конечно. Мы тайно обручились в Англии.
«И разделили постель», — догадался Сэнди, зная свой пылкий нрав и страстность Летти.
— Может, я сначала поговорю с вашей матерью?
— Ах нет, прошу вас! — испуганно ответила Каролина. — Мама против него и уже решает, кому меня отдать, Неду Шеклфорду или Дику Смитфилду. А мне они совсем не нужны.
Сэнди фыркнул. Видно, Петиция забыла, как рыдала на мягкой траве, оплакивая свою участь. Он достал кошелек, взвесил его в ладони и посмотрел на дочь:
— Полагаете, вам это удастся?
— Не знаю, — неуверенно сказала девушка. — Но я постараюсь.
Сэнди теперь не сомневался, что дочь своего добьется.
— Считайте это моим подарком к свадьбе. — И он протянул ей кошелек.
ЧАСТЬ ПЯТАЯ
КРАСАВИЦА И БУКАНЬЕР
Тихо окутала землю теплая южная ночь.
Сбрось, как дневную одежду, строгость и сдержанность прочь.
Звезды — мохнатые астры — смотрят бесстыдно на нас,
Только в Карибских широтах страсть не стесняется глаз.
Глава 22
На борту «Прекрасной Элис». Лето 1688 года
Через неделю после отхода «Прекрасной Элис» из Йорктауна стройная девушка в простом сером платье с белым воротничком расчесывала на палубе длинные волосы. Она только что вымыла их морской водой и теперь сушила на солнце.
Проходивший мимо капитан остановился, тщетно вспоминая, когда ему доводилось принимать на своем корабле столь же прекрасную девушку. В списке пассажиров она значилась как Кристабель Уиллинг.
Каролина рассудила, что если она собирается изменить свою жизнь, то почему бы не начать с перемены имени.
Платье, в котором она была, принадлежало Моди Тейт. Служанка с радостью обменяла его на один из бальных нарядов.
Правда, Каролина предупредила, что если она вздумает так вырядиться для поездки в Уильямсберг или в Йорктаун, ей придется отвечать на неприятные вопросы Летиции Лайтфут. Но обалдевшая от счастья Моди пропустила ее слова мимо ушей.
Все сложилось удачно. Вирджи уверена, что сестра уехала в Йорктаун к таинственному любовнику и оттуда пара сбежит в Мэрридж-Триз. Конечно, Вирджиния непременно признается матери, та отправит погоню по ложному следу, а Каролина тем временем уже будет в Англии под защитой лорда Томаса.
Поднявшись на борт «Прекрасной Элис», девушка сказала, что ее багаж уже погрузили, ведь она смогла взять только смену белья. Поначалу Каролина боялась встретить на корабле знакомых, однако вскоре успокоилась.
Ее попутчиками оказались агенты и торговцы, ехавшие в Лондон по делам, старый джентльмен, возвращающийся в Англию, чтобы умереть на родине, толстый пассажир с тощей женой, которые навещали в Америке замужнюю дочь. Все они поинтересовались целью ее путешествия, ибо молоденькие служанки гораздо чаще ехали в Новый Свет, чем оттуда.
— Вам не понравилось в Виргинии, мисс?
— Понравилось, только мой отец недавно умер, и теперь я возвращаюсь к своему жениху.
В общем-то Каролина не лгала. Она смутно ощущала, что Филдинг Лайтфут умер для нее. Родной отец не мог официально признать ее своей дочерью, а мать хотела поскорее выдать ее замуж и отправить подальше от Левел-Грин. Но теперь она свободна и вернется в Лондон. К лорду Томасу.
От этих мыслей Каролину отвлек странный переполох на корабле. Матросы забегали, поднимая все паруса, судно вдруг изменило курс и помчалось в обратном направлении.
Девушка посмотрела на небо, где не было ни облачка, и удивилась еще больше.
— В чем дело? — спросила она у джентльмена, ехавшего умирать в Англию.
— Неужели вы не заметили три паруса на горизонте? Наш капитан различил испанские флаги.
Взглянув в ту сторону, Каролина действительно увидела на горизонте три крохотные точки, не понимая, как только капитану удалось разглядеть их.
— А если они захватят нас? — встревожилась она.
— Вряд ли наш капитан станет дожидаться, пока они приблизятся.
Девушка сразу вспомнила жуткие истории о том, что делают испанцы с пленными. Кому-то отрезали уши, кого-то до смерти запарывали кнутом, отправляли на галеры или в Испанию, где сжигали на костре.
И все-таки она не могла поверить, что именно на их долю выпадет такое несчастье. К тому же ветер был сильным, а за утро расстояние между «Прекрасной Элис» и испанскими кораблями почти не сократилось, хотя девушка уже различала на их мачтах красно-желтые флаги.
Но к полудню ветер стих, паруса на английском судне бессильно повисли.
Зато испанские галионы под ударами длинных весел упрямо приближались к «Прекрасной Элис». Теперь уже все пассажиры собрались на палубе, испуганно ожидая развязки.
— Что они с нами сделают? — спрашивала жена толстяка.
— Ничего, — уверенно заявил ее муж. — У нас мирное судно, мы никому не причиняем вреда.
— Тогда зачем они преследуют нас?
Действительно, зачем? Торговые корабли вроде «Прекрасной Элис» становились легкой добычей для мощных галионов с высокими бортами и тяжелыми орудиями.
— Один бортовой потопит наше судно, — мрачно пробормотал кто-то. — Я положил самые ценные бумаги в сапоги. А вы?
— Я тоже, но это все без толку. Они же отнимут сапоги!
Каролина вздрогнула. Неужели испанские гранды могут опуститься до мелкого грабежа? Первый галион дал залп.
— Сейчас они пойдут на абордаж, — вздохнули рядом.
И вскоре испанцы один за другим начали ловко перебираться на «Прекрасную Элис», невзирая на протесты капитана, кричавшего, что это мирный корабль, находящийся к тому же в нейтральных водах.
Абордажная команда не понимала по-английски и явно рассчитывала на силу оружия, а не слов.
— Может, я поговорю с ними по-испански? — предложила Каролина.
Капитан Фробишер удивленно оглянулся на нее. Странная служанка: выглядит как леди да еще говорит на языке врага!
Девушка почти забыла испанский, а офицеры «Сантьяго» говорили очень быстро. Она скорее догадывалась о смысле сказанного, но в общем поняла их. Три галиона были остатками флота, большая часть которого затонула при недавнем шторме, тем не менее, обнаружив английское судно в «своих» водах, испанцы обязаны уничтожить его.
Едва Каролина перевела это своему капитану, того чуть не хватил удар. Он кричал, что это нейтральные воды и англичане имеют на них такое же право, как и все остальные.
— Не совсем так, — холодно ответил испанский дон. — Папа римский поделил Новый Свет между Испанией и Португалией. Теперь это наши воды, и мы обязаны потопить английское судно, чем и займемся немедленно. — Пассажиры возмутились, но офицер поднял руку:
— О нет, мы не звери.
Мы не станем убивать никого из вас, даже капитана. Членам вашей команды найдется место на кораблях, ведь мы потеряли много людей во время шторма. Самые выносливые сядут за весла вместо умерших рабов. А дамы… — Он задумался. — Дамы перейдут на «Грозный» и отправятся в Гавану.
Каролина перевела, и ее соотечественники пришли в ужас. Их корабль потопят? Погибнет их имущество? Грести на галерах?
Девушка хотела заявить, что не собирается в Гавану, однако слова застряли в горле. Над палубой «Сантьяго», всего в нескольких шагах от нее, висел привязанный к мачте человек, видимо, англичанин. Светлые волосы закрывали лицо, кожа на спине и плечах обгорела под солнцем, вокруг следов от плети запеклась кровь. В это время матрос окатил пленника водой, чтобы привести его в чувство, потом схватил беднягу за мокрые волосы и рывком поднял ему голову. Англичанин открыл глаза и увидел Каролину.
— Томас! — закричала она.
Тот смотрел на нее, думая, что сходит с ума. После того как судно, следующее на Барбадос, потопили испанцы, а его самого взяли в плен, он видит на борту вражеского галиона Каролину Лайтфут, одетую служанкой, которая явилась словно ангел, чтобы спасти грешника.
— Каролина! — хрипло позвал он.
Видя ужасное состояние возлюбленного, она действительно сразу превратилась в его ангела-хранителя.
— Это лорд Энгвин! — набросилась девушка на испанского капитана. — Боже правый, что вы с ним сделали?
Не понимая, чем вызван ее гнев, капитан Гарсиа оглянулся. А, наглый англичанин, который окончательно спятил и промычал название одной из британских колоний! Но сеньорита Кристабель Уиллинг молода, прекрасна, и ей стоит ответить.
— По пути мы остановили другой английский корабль, — объяснил капитан. — Он тоже шел в наши воды, мы и его потопили. Этот англичанин все время досаждал нам, пришлось его немного проучить.
— Проучить? — Каролина сжала кулаки. — Вы запороли его до полусмерти! Вы убийца!
— Клянусь Богом, сеньорита, он получил только десять плетей, — еще больше удивился испанец. — А чувств лишился от жары.
— Немедленно освободите его! — потребовала девушка, забыв об опасности своего положения. — Я иду, Томас, сейчас перевяжу тебе раны.
Она бы и в самом деле кинулась к «Сантьяго», если бы нахмурившийся капитан не ухватил ее за рукав.
— По-моему, сеньорита, вы окажетесь слишком беспокойным грузом на моем корабле. Однако на «Отважном», — сказал он, кивнув в сторону дальнего галиона, — плывет в Картахену одна дама. Служанку доньи Эрнанды смыло за борт во время шторма. Придется вам занять ее место.
Каролина с угрозой устремила взгляд на капитана и вдруг вцепилась ногтями в его руку.
— Я не стану ничьей служанкой! — закричала Каролина, пытаясь вырваться. — Пустите меня к лорду Томасу!
Капитан Гарсиа пожал плечами и отшвырнул ее прочь.
— Жаль терять переводчицу. Но ваше присутствие на моем корабле действительно невозможно. — Он сделал знак, и девушку тут же поволокли в шлюпку. — Отвезите ее на «Отважный», пусть с ней разбирается капитан Сантос.
— Томас! — в отчаянии кричала она, удаляясь на шлюпке от «Прекрасной Элис». — Томас, они увозят меня, но я вернусь и освобожу тебя! Томас! Томас!
Слыша ее крики, лорд Томас разразился такой бранью по адресу похитителей, что из всего потока ругательств Каролина поняла лишь свое имя. Возлюбленный рвется из пут, он бы вступил в честный бой с любым из этих гнусных испанцев! Им никогда не покорить его! Девушка закрыла лицо руками, прислушиваясь к душераздирающим стонам Томаса. Когда они смолкли, Каролина подняла голову. Что случилось? Кто-то сдавил ему горло? Или сильно ударил?
Откуда ей было знать, что лорд Томас просто заплакал от отчаяния.
— Они его убили! — закричала Каролина.
— Нет, нет, сеньорита, — успокоил ее матрос. — Англичанина больше не станут бить плетью. Наверное, кто-нибудь плеснул ему в лицо водой, чтобы утихомирить. Вам нечего беспокоиться.
Но девушка в платье служанки упала на дно шлюпки, не желая успокаиваться и подумать наконец о собственной участи. Конечно, узнав от лорда Реджи, где искать свою невесту, Томас ринулся в Эссекс, откуда его направили в Америку, но добраться до Нового Света ему помешали испанские галионы.
Каролина обвиняла во всем себя. Если бы не ее дурацкое поведение, ничего бы не случилось.
— Санта-Мария! — пробормотал матрос. — Ради такой любви можно перенести хоть тысячу плетей.
— Розита любит тебя не меньше, — съязвил второй, не находя в тощей американке никаких особых достоинств. — И Долорес тоже. Думай лучше о них, ведь скоро придется выбирать между ними!
— Я говорю о любви такой девушки. Сделанной из лунного света.
— Кончай болтать да греби поживее, — проворчал третий, поглядев на небо. — Близится шторм, или мое имя не Гомес!
Через неделю после отхода «Прекрасной Элис» из Йорктауна стройная девушка в простом сером платье с белым воротничком расчесывала на палубе длинные волосы. Она только что вымыла их морской водой и теперь сушила на солнце.
Проходивший мимо капитан остановился, тщетно вспоминая, когда ему доводилось принимать на своем корабле столь же прекрасную девушку. В списке пассажиров она значилась как Кристабель Уиллинг.
Каролина рассудила, что если она собирается изменить свою жизнь, то почему бы не начать с перемены имени.
Платье, в котором она была, принадлежало Моди Тейт. Служанка с радостью обменяла его на один из бальных нарядов.
Правда, Каролина предупредила, что если она вздумает так вырядиться для поездки в Уильямсберг или в Йорктаун, ей придется отвечать на неприятные вопросы Летиции Лайтфут. Но обалдевшая от счастья Моди пропустила ее слова мимо ушей.
Все сложилось удачно. Вирджи уверена, что сестра уехала в Йорктаун к таинственному любовнику и оттуда пара сбежит в Мэрридж-Триз. Конечно, Вирджиния непременно признается матери, та отправит погоню по ложному следу, а Каролина тем временем уже будет в Англии под защитой лорда Томаса.
Поднявшись на борт «Прекрасной Элис», девушка сказала, что ее багаж уже погрузили, ведь она смогла взять только смену белья. Поначалу Каролина боялась встретить на корабле знакомых, однако вскоре успокоилась.
Ее попутчиками оказались агенты и торговцы, ехавшие в Лондон по делам, старый джентльмен, возвращающийся в Англию, чтобы умереть на родине, толстый пассажир с тощей женой, которые навещали в Америке замужнюю дочь. Все они поинтересовались целью ее путешествия, ибо молоденькие служанки гораздо чаще ехали в Новый Свет, чем оттуда.
— Вам не понравилось в Виргинии, мисс?
— Понравилось, только мой отец недавно умер, и теперь я возвращаюсь к своему жениху.
В общем-то Каролина не лгала. Она смутно ощущала, что Филдинг Лайтфут умер для нее. Родной отец не мог официально признать ее своей дочерью, а мать хотела поскорее выдать ее замуж и отправить подальше от Левел-Грин. Но теперь она свободна и вернется в Лондон. К лорду Томасу.
От этих мыслей Каролину отвлек странный переполох на корабле. Матросы забегали, поднимая все паруса, судно вдруг изменило курс и помчалось в обратном направлении.
Девушка посмотрела на небо, где не было ни облачка, и удивилась еще больше.
— В чем дело? — спросила она у джентльмена, ехавшего умирать в Англию.
— Неужели вы не заметили три паруса на горизонте? Наш капитан различил испанские флаги.
Взглянув в ту сторону, Каролина действительно увидела на горизонте три крохотные точки, не понимая, как только капитану удалось разглядеть их.
— А если они захватят нас? — встревожилась она.
— Вряд ли наш капитан станет дожидаться, пока они приблизятся.
Девушка сразу вспомнила жуткие истории о том, что делают испанцы с пленными. Кому-то отрезали уши, кого-то до смерти запарывали кнутом, отправляли на галеры или в Испанию, где сжигали на костре.
И все-таки она не могла поверить, что именно на их долю выпадет такое несчастье. К тому же ветер был сильным, а за утро расстояние между «Прекрасной Элис» и испанскими кораблями почти не сократилось, хотя девушка уже различала на их мачтах красно-желтые флаги.
Но к полудню ветер стих, паруса на английском судне бессильно повисли.
Зато испанские галионы под ударами длинных весел упрямо приближались к «Прекрасной Элис». Теперь уже все пассажиры собрались на палубе, испуганно ожидая развязки.
— Что они с нами сделают? — спрашивала жена толстяка.
— Ничего, — уверенно заявил ее муж. — У нас мирное судно, мы никому не причиняем вреда.
— Тогда зачем они преследуют нас?
Действительно, зачем? Торговые корабли вроде «Прекрасной Элис» становились легкой добычей для мощных галионов с высокими бортами и тяжелыми орудиями.
— Один бортовой потопит наше судно, — мрачно пробормотал кто-то. — Я положил самые ценные бумаги в сапоги. А вы?
— Я тоже, но это все без толку. Они же отнимут сапоги!
Каролина вздрогнула. Неужели испанские гранды могут опуститься до мелкого грабежа? Первый галион дал залп.
— Сейчас они пойдут на абордаж, — вздохнули рядом.
И вскоре испанцы один за другим начали ловко перебираться на «Прекрасную Элис», невзирая на протесты капитана, кричавшего, что это мирный корабль, находящийся к тому же в нейтральных водах.
Абордажная команда не понимала по-английски и явно рассчитывала на силу оружия, а не слов.
— Может, я поговорю с ними по-испански? — предложила Каролина.
Капитан Фробишер удивленно оглянулся на нее. Странная служанка: выглядит как леди да еще говорит на языке врага!
Девушка почти забыла испанский, а офицеры «Сантьяго» говорили очень быстро. Она скорее догадывалась о смысле сказанного, но в общем поняла их. Три галиона были остатками флота, большая часть которого затонула при недавнем шторме, тем не менее, обнаружив английское судно в «своих» водах, испанцы обязаны уничтожить его.
Едва Каролина перевела это своему капитану, того чуть не хватил удар. Он кричал, что это нейтральные воды и англичане имеют на них такое же право, как и все остальные.
— Не совсем так, — холодно ответил испанский дон. — Папа римский поделил Новый Свет между Испанией и Португалией. Теперь это наши воды, и мы обязаны потопить английское судно, чем и займемся немедленно. — Пассажиры возмутились, но офицер поднял руку:
— О нет, мы не звери.
Мы не станем убивать никого из вас, даже капитана. Членам вашей команды найдется место на кораблях, ведь мы потеряли много людей во время шторма. Самые выносливые сядут за весла вместо умерших рабов. А дамы… — Он задумался. — Дамы перейдут на «Грозный» и отправятся в Гавану.
Каролина перевела, и ее соотечественники пришли в ужас. Их корабль потопят? Погибнет их имущество? Грести на галерах?
Девушка хотела заявить, что не собирается в Гавану, однако слова застряли в горле. Над палубой «Сантьяго», всего в нескольких шагах от нее, висел привязанный к мачте человек, видимо, англичанин. Светлые волосы закрывали лицо, кожа на спине и плечах обгорела под солнцем, вокруг следов от плети запеклась кровь. В это время матрос окатил пленника водой, чтобы привести его в чувство, потом схватил беднягу за мокрые волосы и рывком поднял ему голову. Англичанин открыл глаза и увидел Каролину.
— Томас! — закричала она.
Тот смотрел на нее, думая, что сходит с ума. После того как судно, следующее на Барбадос, потопили испанцы, а его самого взяли в плен, он видит на борту вражеского галиона Каролину Лайтфут, одетую служанкой, которая явилась словно ангел, чтобы спасти грешника.
— Каролина! — хрипло позвал он.
Видя ужасное состояние возлюбленного, она действительно сразу превратилась в его ангела-хранителя.
— Это лорд Энгвин! — набросилась девушка на испанского капитана. — Боже правый, что вы с ним сделали?
Не понимая, чем вызван ее гнев, капитан Гарсиа оглянулся. А, наглый англичанин, который окончательно спятил и промычал название одной из британских колоний! Но сеньорита Кристабель Уиллинг молода, прекрасна, и ей стоит ответить.
— По пути мы остановили другой английский корабль, — объяснил капитан. — Он тоже шел в наши воды, мы и его потопили. Этот англичанин все время досаждал нам, пришлось его немного проучить.
— Проучить? — Каролина сжала кулаки. — Вы запороли его до полусмерти! Вы убийца!
— Клянусь Богом, сеньорита, он получил только десять плетей, — еще больше удивился испанец. — А чувств лишился от жары.
— Немедленно освободите его! — потребовала девушка, забыв об опасности своего положения. — Я иду, Томас, сейчас перевяжу тебе раны.
Она бы и в самом деле кинулась к «Сантьяго», если бы нахмурившийся капитан не ухватил ее за рукав.
— По-моему, сеньорита, вы окажетесь слишком беспокойным грузом на моем корабле. Однако на «Отважном», — сказал он, кивнув в сторону дальнего галиона, — плывет в Картахену одна дама. Служанку доньи Эрнанды смыло за борт во время шторма. Придется вам занять ее место.
Каролина с угрозой устремила взгляд на капитана и вдруг вцепилась ногтями в его руку.
— Я не стану ничьей служанкой! — закричала Каролина, пытаясь вырваться. — Пустите меня к лорду Томасу!
Капитан Гарсиа пожал плечами и отшвырнул ее прочь.
— Жаль терять переводчицу. Но ваше присутствие на моем корабле действительно невозможно. — Он сделал знак, и девушку тут же поволокли в шлюпку. — Отвезите ее на «Отважный», пусть с ней разбирается капитан Сантос.
— Томас! — в отчаянии кричала она, удаляясь на шлюпке от «Прекрасной Элис». — Томас, они увозят меня, но я вернусь и освобожу тебя! Томас! Томас!
Слыша ее крики, лорд Томас разразился такой бранью по адресу похитителей, что из всего потока ругательств Каролина поняла лишь свое имя. Возлюбленный рвется из пут, он бы вступил в честный бой с любым из этих гнусных испанцев! Им никогда не покорить его! Девушка закрыла лицо руками, прислушиваясь к душераздирающим стонам Томаса. Когда они смолкли, Каролина подняла голову. Что случилось? Кто-то сдавил ему горло? Или сильно ударил?
Откуда ей было знать, что лорд Томас просто заплакал от отчаяния.
— Они его убили! — закричала Каролина.
— Нет, нет, сеньорита, — успокоил ее матрос. — Англичанина больше не станут бить плетью. Наверное, кто-нибудь плеснул ему в лицо водой, чтобы утихомирить. Вам нечего беспокоиться.
Но девушка в платье служанки упала на дно шлюпки, не желая успокаиваться и подумать наконец о собственной участи. Конечно, узнав от лорда Реджи, где искать свою невесту, Томас ринулся в Эссекс, откуда его направили в Америку, но добраться до Нового Света ему помешали испанские галионы.
Каролина обвиняла во всем себя. Если бы не ее дурацкое поведение, ничего бы не случилось.
— Санта-Мария! — пробормотал матрос. — Ради такой любви можно перенести хоть тысячу плетей.
— Розита любит тебя не меньше, — съязвил второй, не находя в тощей американке никаких особых достоинств. — И Долорес тоже. Думай лучше о них, ведь скоро придется выбирать между ними!
— Я говорю о любви такой девушки. Сделанной из лунного света.
— Кончай болтать да греби поживее, — проворчал третий, поглядев на небо. — Близится шторм, или мое имя не Гомес!
Глава 23
В испанском плену Лето 1688 года
Каролине еще долго мерещился одинокий, беспомощный лорд Томас и его оборвавшийся крик.
Тем временем она приступила к обязанностям горничной. К счастью, донья Эрнанда оказалась не слишком требовательной хозяйкой. Для своих лет и среднего роста она была невероятно толстой, особенно если учесть испанские эталоны красоты. Девочки из аристократических семей мучились в негнущихся корсетах с железными пластинами, чтобы сделать грудь плоской. Зато вынесшие эти муки потом гордо любовались собой. Однако мать доньи Эрнанды умерла очень рано, отец взял в сожительницы крестьянку, а добрая женщина не захотела мучить ребенка. Когда дитя, упакованное в корсет, начинало выть от боли, она просто вынимала из него лишние детали, мешавшие развиваться телу девочки. В итоге донья Эрнанда выросла совершенно здоровой, поэтому чувствовала себя в Новом Свете куда лучше, чем в Мадриде, где родственники и знакомые с негодованием обсуждали размер ее талии. Она и сама понимала, что ей не дается грациозная походка, которой отличались стройные и гибкие придворные дамы. Тем не менее, невзирая на свой вес и объем, донья Эрнанда не утратила ни легкости и красоты движений, ни привлекательности для некоторых молодых людей.
Она сразу обрадовалась появлению новой горничной. Такая красавица непременно очарует офицеров корабля, значит, и она сама насладится их вниманием. Девушка немного знает испанский, к тому же посреди океана нельзя рассчитывать на достойную замену бедной Марии. Правда, донья Эрнанда слегка разочаровалась, ибо горничная плохо знала свои обязанности.
Как выяснилось, капитан Сантос был единственным сыном хозяйки, оставшимся в живых после недавнего похода за сокровищами индейцев, и всегда обедал вместе с матерью. В тот вечер донья Эрнанда собиралась в его каюту, а Каролина помогала знатной испанке одеваться. Когда судно резко качнуло, девушка, чтобы устоять на ногах, инстинктивно вцепилась в черную мантилью. Послышался треск кружев. Тут корабль снова качнулся, поэтому она полетела в обратном направлении, случайно наступив на юбку хозяйки и разорвав ее.
Добросердечная матрона лишь вздохнула и полушутя сказала, что если ветер и Кристабель продолжат в том же духе, то ей понадобится также швея. Убитая своим горем девушка не смогла даже ответить, только молча достала из сундука другую мантилью и протянула хозяйке.
— Понимаю, нинья, — вздохнула испанка. — Тяжело потерять разом и свой корабль, и друзей.
Когда донья Эрнанда назвала ее «девочкой», Каролине стало немного легче. С момента гибели «Прекрасной Элис» ей и в самом деле казалось, что она беспомощна точно ребенок.
Но хотя девушка и попала в руки испанцев, нельзя было сказать, что пухлые руки доньи Эрнанды очень уж походили на вражеские. С самого детства за знатной испанкой так ухаживали, что она даже не научилась самостоятельно причесываться.
Каролине еще долго мерещился одинокий, беспомощный лорд Томас и его оборвавшийся крик.
Тем временем она приступила к обязанностям горничной. К счастью, донья Эрнанда оказалась не слишком требовательной хозяйкой. Для своих лет и среднего роста она была невероятно толстой, особенно если учесть испанские эталоны красоты. Девочки из аристократических семей мучились в негнущихся корсетах с железными пластинами, чтобы сделать грудь плоской. Зато вынесшие эти муки потом гордо любовались собой. Однако мать доньи Эрнанды умерла очень рано, отец взял в сожительницы крестьянку, а добрая женщина не захотела мучить ребенка. Когда дитя, упакованное в корсет, начинало выть от боли, она просто вынимала из него лишние детали, мешавшие развиваться телу девочки. В итоге донья Эрнанда выросла совершенно здоровой, поэтому чувствовала себя в Новом Свете куда лучше, чем в Мадриде, где родственники и знакомые с негодованием обсуждали размер ее талии. Она и сама понимала, что ей не дается грациозная походка, которой отличались стройные и гибкие придворные дамы. Тем не менее, невзирая на свой вес и объем, донья Эрнанда не утратила ни легкости и красоты движений, ни привлекательности для некоторых молодых людей.
Она сразу обрадовалась появлению новой горничной. Такая красавица непременно очарует офицеров корабля, значит, и она сама насладится их вниманием. Девушка немного знает испанский, к тому же посреди океана нельзя рассчитывать на достойную замену бедной Марии. Правда, донья Эрнанда слегка разочаровалась, ибо горничная плохо знала свои обязанности.
Как выяснилось, капитан Сантос был единственным сыном хозяйки, оставшимся в живых после недавнего похода за сокровищами индейцев, и всегда обедал вместе с матерью. В тот вечер донья Эрнанда собиралась в его каюту, а Каролина помогала знатной испанке одеваться. Когда судно резко качнуло, девушка, чтобы устоять на ногах, инстинктивно вцепилась в черную мантилью. Послышался треск кружев. Тут корабль снова качнулся, поэтому она полетела в обратном направлении, случайно наступив на юбку хозяйки и разорвав ее.
Добросердечная матрона лишь вздохнула и полушутя сказала, что если ветер и Кристабель продолжат в том же духе, то ей понадобится также швея. Убитая своим горем девушка не смогла даже ответить, только молча достала из сундука другую мантилью и протянула хозяйке.
— Понимаю, нинья, — вздохнула испанка. — Тяжело потерять разом и свой корабль, и друзей.
Когда донья Эрнанда назвала ее «девочкой», Каролине стало немного легче. С момента гибели «Прекрасной Элис» ей и в самом деле казалось, что она беспомощна точно ребенок.
Но хотя девушка и попала в руки испанцев, нельзя было сказать, что пухлые руки доньи Эрнанды очень уж походили на вражеские. С самого детства за знатной испанкой так ухаживали, что она даже не научилась самостоятельно причесываться.