— Я отдал сердце Кристабель, девушке, готовой всем пожертвовать ради любимого. Мне остается лишь пожалеть, что это не я. Но теперь вы вольны отправиться на поиски своего Томаса, а я пойду своей дорогой, пожелав вам счастья. — Он загадочно улыбнулся, и Каролина не нашла объяснения этой улыбке.
Зато она поняла смысл его слов. Он собирался отпустить ее! Там счастливое будущее с Томасом Энгвином!
Девушка внимательно смотрела на Келлза, гадая, можно ли ему доверять. Эти серые глаза, насмешливая улыбка, загорелое лицо так не похожи на черты Филдинга Лайтфута… Они могли принадлежать только Келлзу, и она больше никогда не станет их сравнивать.
— Но прежде чем отпустить вас, — тихо сказал буканьер, — я должен получить кое-что на память.
— Чего вы хотите? — заволновалась Каролина. — Вы можете получить все… если разрешите мне уйти.
— Все? Тогда я возьму с собой теплые воспоминания, чтобы они согревали меня в холодные ночи. Ведь я собираюсь вернуться в Эссекс… — И Келлз обнял ее.
— В Эссекс? — Она прижалась к его груди.
— Да, я устал от Нового Света.
«В Эссексе его же быстро разыщут и передадут властям.
Одно дело приехать на Рождество, но жить там!..» — успела подумать Каролина и сразу растаяла в объятиях Келлза. Она с наслаждением впитывала исходившее от него тепло, каждая частичка ее тела излучала ответное желание.
— Келлз, не надо, — слабо возразила она. — Прошу вас, не надо.
— Неужели вы испытываете ко мне какие-то чувства? — удивился он, гладя светлые волосы, спрятанные под черным кружевом мантильи.
— Да, вы мне небезразличны, только этого не должно быть.
Я же не бессовестная изменница, я принадлежу другому, — Даже сейчас?
Келлз повел ее во внутренний дворик, и она шла без сопротивления, как подхваченный ветром листок. Буканьер привел ее в штурманскую рубку, откуда открывался вид на город.
— Считайте меня волшебником, — усмехнулся он. — Через минуту перед вами появится лорд Томас Энгвин.
— Не смешно, — ответила Каролина.
— Я не шучу. Подойдите к окну, Кристабель.
Лунный свет заливал серебром дорожку, посыпанную белым коралловым песком, и по ней в сопровождении мрачного Хоукса шел к дому лорд Томас.
— Не может быть! Томас в гаванской тюрьме. Как вам удалось освободить его?
— Он никогда не был в Гаване, а все время находился тут.
— Тут? — повторила Каролина.
— В доме доктора Гренобля.
Значит, Томас оказался среди несчастных жертв лихорадки, которых держал на карантине доктор Гренобль? А Келлз ничего не сказал, боясь, как бы она тоже не заразилась и не умерла.
— Он болен? — спросила девушка лишь для того, чтобы удостовериться.
— Нет, — холодно ответил буканьер. — Лорд Томас пребывал в отличном здравии, несмотря на те несколько плетей, которые испанцы всыпали ему на борту «Сантьяго».
— Вы захватили «Грозный»?
— То судно я, к сожалению, упустил. Но лорд Томас, кажется, большой знаток женщин. Он пожаловался испанской даме на борту «Сантьяго», что его жестоко избили, и дама, обезумев от любви к нему, подкупила двух матросов. Те отвязали ночью лорда Томаса от мачты, посадили его с дамой в лодку, и пара отправилась в Гавану, где у дамы есть любящий брат, готовый ради нее на все. По пути я взял их на борт «Морского волка», избавив от неминуемой смерти, поскольку надвигался шторм. Кстати, лорд Томас и рассказал мне о находившемся поблизости «Сантьяго».
— Я вам не верю! — закричала девушка. — Какая испанская дама? Я бы непременно узнала о ней, мне бы рассказали пленные матросы.
— Про нее мало кто знал, — сухо ответил буканьер. — А посвященным я пригрозил смертью, если они вам проболтаются. Но вы сами можете получить необходимые доказательства, ибо она тоже гостит у доктора.
— Вы хотите сказать… они вместе?.. — дрогнувшим голосом спросила Каролина.
— В одной комнате.
«То есть в одной постели!»
— Они сами того хотели, — пожал плечами Келлз. — Доктор Гренобль не обязан следить за нравственностью своих постояльцев!
— Я вам не верю, — упиралась девушка. — Вы нарочно выдумали эту жуткую ложь, но Томас скоро будет здесь и сам все объяснит.
— Неужели объяснит? — засмеялся Келлз. — Не лучше ли вам расспросить его спутницу? Правда, она говорит только по-испански, зато в ее объяснениях будет меньше вранья.
От уловок проклятого буканьера Каролина пришла в ярость, хотя вместо ответа лишь скрипнула зубами.
— Вы не хотите спросить меня, — холодно добавил Келлз, — ради чего я все это устроил?
— Да! Чего вы хотели добиться?
— Я хотел добиться Серебряной Русалки. Надеялся, что правда о том, как ваш идеальный Томас проводит все дни и ночи с другой женщиной, заставит вас изменить свое мнение.
А вышло, что это я изменил мнение.
— Вы изменили мнение?
— Вот именно. Я решил не отпускать вас так легко. Пусть лорд Томас сражается со мной. Как буканьер, на саблях, но если он предпочитав более джентльменское оружие, то на шпагах. Если победит, вы оба свободны. Только не раньше, чем я упаду мертвым.
В этот момент хлопнула дверь, и Каролина побледнела.
— Для чего все это? — с тревогой спросила она, прислушиваясь к шагам мужчин, идущих по коридору. — Зачем убивать человека, который не сделал вам ничего дурного?
— Я же люблю вас, — удивился Келлз. — Ну ладно. Помолчите немного и узнаете кое-что интересное. — Он вышел из комнаты, оставив дверь приоткрытой. — А-а, Томас. Как себя чувствует донья Маргарита?
— Жалуется, тоскует по Толедо. Господи, если бы ты знал, как утомительно целыми днями сидеть с ней в одном курятнике!
— Догадываюсь, — посочувствовал буканьер. — Но поначалу ты не возражал?
Когда прозвучал ответ, Каролина, которая ничего не видела за полуприкрытой дверью, впилась ногтями в собственные ладони — она представила себе бессовестный взгляд Томаса, пожимающего плечами.
— Ты же понимаешь, что страсть — это море, сначала прилив, потом отлив… Слава Богу, теперь можно свободно ходить по городу, вроде эпидемия на Тортуге кончилась. Я с удовольствием обследую местность. Говорят, тут есть какая-то Серебряная Русалка, на которую стоит взглянуть, хотя доктор утверждает, что она принадлежит тебе. Посоперничаем, а? — Последние слова Томас произнес игриво, даже слегка хлопнул Келлза по плечу. — Ты был весьма гостеприимным, капитан, но сегодня я, признаюсь, удивился твоему неожиданному приглашению. Скажи, для чего тебе потребовалось поднимать меня среди ночи? Может, война началась?
— Пока нет. — Келлз распахнул дверь в столовую и с едва уловимой насмешкой произнес:
— Лорд Томас, возвращаю вам потерянную леди… Кристабель.
Тот ошарашенно воззрился на испанку, стоящую перед ним.
— Я знаю эту леди? — наконец вежливо осведомился лорд Томас.
Мрачное лицо Келлза вытянулось от изумления, и вдруг он начал смеяться.
— Кристабель, ваш пропавший возлюбленный не помнит вас. Странно, — добавил он, окидывая девушку взглядом. — Я бы узнал вас при любом количестве кружев на голове!
Пережив одно из самых горьких унижений в своей жизни, Каролина сорвала мантилью и холодно уставилась на английского лорда.
— А теперь вы узнали меня, Томас? — возмущенно спросила она.
— Каролина! Оказывается, вы тоже томились под карантином?
Девушка скрипнула зубами. Мало того, что ее отвергли, так еще и не узнали! Не имеет значения, как она одета, лорд Томас должен был узнать ее! Немедленно! Каролина с отвращением смотрела на него. Он посмуглел, наверное, целыми днями лежал в гамаке со своей испанкой, и как-то уменьшился в росте. Вдруг ей стали противны его соломенные волосы. казавшиеся такими вульгарными.
— Лихорадка только плод нашего воображения, Томас. Нас просто дурачил этот мерзавец.
Мерзавец поклонился, чтобы засвидетельствовать свое почтение.
— Леди очень расстроена, — обратился он к лорду Томасу. — Из-за тебя ей пришлось многое пережить, она пыталась бежать отсюда в Гавану, чтобы спасти тебя из плена.
Открыв рот, англичанин со страхом глядел на лжеиспанку, которая была Каролиной Лайтфут.
— Просто не верится! — только и смог выдавить он.
— Она собиралась рисковать жизнью ради тебя, — продолжал Келлз. — Поэтому ты должен прежде всего поблагодарить ее, Томас.
— О, я готов! Я благодарю ее! — заторопился джентльмен. — Только не могу понять, за что… То есть не могу понять, как…
— Будь проклято ваше непонимание! — закричала девушка.
— Но теперь, когда я снова нашел вас, Каролина… — начал он.
— Не Каролина! — презрительно усмехнулась она, — Зовите меня Кристабель, здесь меня знают под этим именем. Вы смотрите на Серебряную Русалку, которую жаждали увидеть.
Если до сих пор Томас выглядел изумленным, то сейчас его будто поразила молния.
— Вы? Серебряная Русалка? — задохнулся он. — Но ведь она принадлежит…
— Да, она моя. — Холодный голос Келлза словно клинком отсек непроизнесенные слова.
— О, не стану оспаривать, — поспешил ответить англичанин.
— Не станете? — угрожающе сказала Каролина. — Человек, который еще в прошлое Рождество клялся мне в вечной любви, не станет оспаривать?
— Каролина, сейчас не время для пустых обвинений. Хочу напомнить, что мы находимся в крепости буканьеров…
— Ах вот как! Значит, будем унижаться перед буканьерами? Нет! Я и сама не буду, и вам не позволю! — Она решительно повернулась к Келлзу. — Дуэль! Пусть кровь окрасит песок!
— Что она говорит? — испуганно воскликнул лорд Томас.
— Несколько минут назад я объявил ей, что буду биться с тобой за право обладать ею, — медленно и отчетливо выговорил буканьер. — Насмерть.
Лорд Томас заметно побледнел.
— Но все можно уладить мирным путем. К чему дуэль?
— А как поживает ваша испанка? — вмешалась Каролина.
— Она, видимо, уже в Гаване, — быстро придумал лорд Томас и умоляюще добавил:
— Она только помогла мне бежать, Каролина.
— И в награду за услугу хотела, чтобы вы на ней женились?
— Предоставим лорду Томасу судить о ее желаниях, — сказал Келлз. — Я собираюсь отпустить вас с доньей Маргаритой. Если, конечно, ты не возражаешь, Томас.
— О нет! Она непрерывно говорит. Без остановки. К тому же мы с ней и так не разлучались за все время, проведенное на Тортуге. Я бы предпочел больше никогда ее не видеть!
«Господи, до чего же он мелок!» Каролина с презрением смотрела на своего бывшего героя. И она любила этого человека! Так стремилась к нему, столько ночей провела без сна, думая о том, где он, что с ним! Подумать только, она собиралась искать его в Гаване, а он не стоил и того, чтобы ради него пройти ближнюю рощу!
— Тогда я отправлю донью Маргариту в Гавану, — решил Келлз. — Надеюсь, ты возьмешь на себя труд сообщить ей об этом? В таком случае мы больше тебя не задерживаем, Томас.
Наверное, доктор Гренобль уже проснулся и жаждет услышать о нашей встрече. А твоя дама, полагаю, с радостью воспримет известие о том, что скоро увидит брата.
Лорд Томас замешкался и виновато посмотрел на Каролину, словно моля ее о понимании.
— Прощайте, — холодно сказала она и подумала: «Все, что я слышала о тебе, правда. Странно, почему я сама не видела этого раньше?»
Стоя у окна и глядя вслед лорду Томасу, девушка без сожаления проводила свое прошлое. И вдруг ей очень захотелось снова услышать Келлза. После долгого молчания он наконец произнес изменившимся голосом:
— Вы свободны и можете последовать за ним.
Обернувшись, Каролина изумленно посмотрела на него.
Сейчас она получила один из самых горьких уроков в жизни, когда узнала, что есть на свете мужчины, которых не в состоянии удержать никакая женщина. Тогда почему она чувствует себя такой счастливой?
— Вы отпускаете нас обоих? — пробормотала она.
Келлз запустил пальцы в волосы, и девушка увидела, как вмиг постарело и осунулось его лицо.
— Да, я вас отпускаю. Более того… — Он запнулся, словно борясь с собой. Потом взял ее за плечи. — Если вы хотите ехать с ним, я посажу вас обоих на корабль, идущий в Англию.
Каролина смотрела на него и думала, как же он должен любить ее, если после всего случившегося готов отпустить ее с Томасом! Неожиданно все недоразумения и вся горечь, разделявшие их, растаяли словно дым.
— О, Келлз, — прошептала она, — я не хочу покидать тебя, разве ты сам не знаешь?
— Как я ждал этих слов! — тихо произнес он. — В душе я не буканьер и никогда не любил отнимать силой… Умоляю, подумай хорошенько, ведь однажды ты чуть не разбила мне сердце, вряд ли я перенесу еще один удар. В Кристабель я уверен, но что скажет Каролина, решительная девушка, готовая скорее погибнуть, чем смириться? — Келлз изучающе смотрел на светловолосую красавицу в черном платье, которая ответила ему лукавой улыбкой.
— Думаю, я больше Кристабель, чем Каролина, — призналась она.
— Хорошо, — облегченно вздохнул буканьер, заключая ее в объятия. — Слышишь? Это несут к выходу багаж, чтобы погрузить его на судно. Утром мы отплываем.
— Сегодня утром? — Занятая выяснением отношений то с Томасом, то с Келлзом, девушка не обратила внимания на странное оживление, царившее в доме.
— Мы уедем, а лорд Томас пускай немного поскучает на берегу. Хотя я не сомневаюсь, что он сядет на следующий же корабль и отправится в Лондон. Не беспокойся о своих вещах, их тоже скоро отнесут на борт «Морского волка».
— Значит, ты собрался меня похитить? — засмеялась девушка.
— Каролину Лайтфут мне бы еще, возможно, пришлось уговаривать. Но Кристабель — никогда! — Келлз поцеловал ее в лоб. — Она принадлежит мне, и я готов сражаться за нее с целым миром!
— Тогда я оставлю себе это Имя, — решила Каролина, прильнув к его груди. — Однако Кристабель — часть той жизни, где синее Карибское море и белый пляж, пассаты и тропические заросли, а Каролина — часть другой жизни. Келлз, не езди в Эссекс, не испытывай судьбу, оставайся здесь со мной.
На его губах снова появилась чуть заметная улыбка, смысла которой она не поняла.
— Значит, ты готова разделить со мной буканьерскую жизнь, все трудности и опасности?
— О да! И обещаю никогда не просить о большем.
Келлз чувствовал себя так, словно выиграл великую битву.
— Это я тоже хотел от тебя услышать, — тихо сказал он. — Но жизнь на Карибах закончилась, мы плывем в Эссекс. Разве ты еще не знаешь, Кристабель? Объявлена всеобщая амнистия, теперь каждый буканьер может вернуться в Англию. Я получу королевское прощение, и мы вместе поселимся в Эссексе.
— Скажи, что это правда! — воскликнула Каролина. — Скажи, что ты не шутишь.
— Не шучу, это правда.
— Тогда в Эссекс, к новой жизни!
Подхватив Каролину на руки, Келлз увидел в ее сияющих глазах такую любовь, что едва не задохнулся.
— До прилива у нас есть немного времени. Немного… но достаточно.
Он понес смеющуюся девушку в спальню, которую приготовил для нее в те дни, когда считал ее навсегда потерянной.
Замирая от восторга, Каролина позволила раздеть себя и наконец вся отдалась наслаждению. В объятиях Келлза она снова услышала музыку… Это ее сердце запело древнюю песню, которая рождается с первым вздохом влюбленных. Постепенно мелодия, словно весенняя почка, набухла, распустилась, зазвучала громче, завибрировала на высокой ноте, опустилась до басов, застонала, вторя голосу Каролины… То была песнь любви, которую подхватил тропический ветер, залетевший к ним, чтобы охладить тела влюбленных, соединить их с этой ночью и друг с другом.
Время страданий прошло, настало время ласк и смеха, время нежности и пылких объятий. Порой казалось, что безудержная страсть утянет на дно, погубит их обоих, но потом их снова выносило на мягкие берега нежной ласки. Вечная мелодия, умиравшая вместе с ними, снова возрождалась и набирала силу, чтобы превратиться в один торжествующий хор.
Никогда прежде они не были так близки, никогда так не любили друг друга, как в эти изумительные минуты, когда восход разрисовывал небо Тортуги розовыми мазками.
Эпилог
Зато она поняла смысл его слов. Он собирался отпустить ее! Там счастливое будущее с Томасом Энгвином!
Девушка внимательно смотрела на Келлза, гадая, можно ли ему доверять. Эти серые глаза, насмешливая улыбка, загорелое лицо так не похожи на черты Филдинга Лайтфута… Они могли принадлежать только Келлзу, и она больше никогда не станет их сравнивать.
— Но прежде чем отпустить вас, — тихо сказал буканьер, — я должен получить кое-что на память.
— Чего вы хотите? — заволновалась Каролина. — Вы можете получить все… если разрешите мне уйти.
— Все? Тогда я возьму с собой теплые воспоминания, чтобы они согревали меня в холодные ночи. Ведь я собираюсь вернуться в Эссекс… — И Келлз обнял ее.
— В Эссекс? — Она прижалась к его груди.
— Да, я устал от Нового Света.
«В Эссексе его же быстро разыщут и передадут властям.
Одно дело приехать на Рождество, но жить там!..» — успела подумать Каролина и сразу растаяла в объятиях Келлза. Она с наслаждением впитывала исходившее от него тепло, каждая частичка ее тела излучала ответное желание.
— Келлз, не надо, — слабо возразила она. — Прошу вас, не надо.
— Неужели вы испытываете ко мне какие-то чувства? — удивился он, гладя светлые волосы, спрятанные под черным кружевом мантильи.
— Да, вы мне небезразличны, только этого не должно быть.
Я же не бессовестная изменница, я принадлежу другому, — Даже сейчас?
Келлз повел ее во внутренний дворик, и она шла без сопротивления, как подхваченный ветром листок. Буканьер привел ее в штурманскую рубку, откуда открывался вид на город.
— Считайте меня волшебником, — усмехнулся он. — Через минуту перед вами появится лорд Томас Энгвин.
— Не смешно, — ответила Каролина.
— Я не шучу. Подойдите к окну, Кристабель.
Лунный свет заливал серебром дорожку, посыпанную белым коралловым песком, и по ней в сопровождении мрачного Хоукса шел к дому лорд Томас.
— Не может быть! Томас в гаванской тюрьме. Как вам удалось освободить его?
— Он никогда не был в Гаване, а все время находился тут.
— Тут? — повторила Каролина.
— В доме доктора Гренобля.
Значит, Томас оказался среди несчастных жертв лихорадки, которых держал на карантине доктор Гренобль? А Келлз ничего не сказал, боясь, как бы она тоже не заразилась и не умерла.
— Он болен? — спросила девушка лишь для того, чтобы удостовериться.
— Нет, — холодно ответил буканьер. — Лорд Томас пребывал в отличном здравии, несмотря на те несколько плетей, которые испанцы всыпали ему на борту «Сантьяго».
— Вы захватили «Грозный»?
— То судно я, к сожалению, упустил. Но лорд Томас, кажется, большой знаток женщин. Он пожаловался испанской даме на борту «Сантьяго», что его жестоко избили, и дама, обезумев от любви к нему, подкупила двух матросов. Те отвязали ночью лорда Томаса от мачты, посадили его с дамой в лодку, и пара отправилась в Гавану, где у дамы есть любящий брат, готовый ради нее на все. По пути я взял их на борт «Морского волка», избавив от неминуемой смерти, поскольку надвигался шторм. Кстати, лорд Томас и рассказал мне о находившемся поблизости «Сантьяго».
— Я вам не верю! — закричала девушка. — Какая испанская дама? Я бы непременно узнала о ней, мне бы рассказали пленные матросы.
— Про нее мало кто знал, — сухо ответил буканьер. — А посвященным я пригрозил смертью, если они вам проболтаются. Но вы сами можете получить необходимые доказательства, ибо она тоже гостит у доктора.
— Вы хотите сказать… они вместе?.. — дрогнувшим голосом спросила Каролина.
— В одной комнате.
«То есть в одной постели!»
— Они сами того хотели, — пожал плечами Келлз. — Доктор Гренобль не обязан следить за нравственностью своих постояльцев!
— Я вам не верю, — упиралась девушка. — Вы нарочно выдумали эту жуткую ложь, но Томас скоро будет здесь и сам все объяснит.
— Неужели объяснит? — засмеялся Келлз. — Не лучше ли вам расспросить его спутницу? Правда, она говорит только по-испански, зато в ее объяснениях будет меньше вранья.
От уловок проклятого буканьера Каролина пришла в ярость, хотя вместо ответа лишь скрипнула зубами.
— Вы не хотите спросить меня, — холодно добавил Келлз, — ради чего я все это устроил?
— Да! Чего вы хотели добиться?
— Я хотел добиться Серебряной Русалки. Надеялся, что правда о том, как ваш идеальный Томас проводит все дни и ночи с другой женщиной, заставит вас изменить свое мнение.
А вышло, что это я изменил мнение.
— Вы изменили мнение?
— Вот именно. Я решил не отпускать вас так легко. Пусть лорд Томас сражается со мной. Как буканьер, на саблях, но если он предпочитав более джентльменское оружие, то на шпагах. Если победит, вы оба свободны. Только не раньше, чем я упаду мертвым.
В этот момент хлопнула дверь, и Каролина побледнела.
— Для чего все это? — с тревогой спросила она, прислушиваясь к шагам мужчин, идущих по коридору. — Зачем убивать человека, который не сделал вам ничего дурного?
— Я же люблю вас, — удивился Келлз. — Ну ладно. Помолчите немного и узнаете кое-что интересное. — Он вышел из комнаты, оставив дверь приоткрытой. — А-а, Томас. Как себя чувствует донья Маргарита?
— Жалуется, тоскует по Толедо. Господи, если бы ты знал, как утомительно целыми днями сидеть с ней в одном курятнике!
— Догадываюсь, — посочувствовал буканьер. — Но поначалу ты не возражал?
Когда прозвучал ответ, Каролина, которая ничего не видела за полуприкрытой дверью, впилась ногтями в собственные ладони — она представила себе бессовестный взгляд Томаса, пожимающего плечами.
— Ты же понимаешь, что страсть — это море, сначала прилив, потом отлив… Слава Богу, теперь можно свободно ходить по городу, вроде эпидемия на Тортуге кончилась. Я с удовольствием обследую местность. Говорят, тут есть какая-то Серебряная Русалка, на которую стоит взглянуть, хотя доктор утверждает, что она принадлежит тебе. Посоперничаем, а? — Последние слова Томас произнес игриво, даже слегка хлопнул Келлза по плечу. — Ты был весьма гостеприимным, капитан, но сегодня я, признаюсь, удивился твоему неожиданному приглашению. Скажи, для чего тебе потребовалось поднимать меня среди ночи? Может, война началась?
— Пока нет. — Келлз распахнул дверь в столовую и с едва уловимой насмешкой произнес:
— Лорд Томас, возвращаю вам потерянную леди… Кристабель.
Тот ошарашенно воззрился на испанку, стоящую перед ним.
— Я знаю эту леди? — наконец вежливо осведомился лорд Томас.
Мрачное лицо Келлза вытянулось от изумления, и вдруг он начал смеяться.
— Кристабель, ваш пропавший возлюбленный не помнит вас. Странно, — добавил он, окидывая девушку взглядом. — Я бы узнал вас при любом количестве кружев на голове!
Пережив одно из самых горьких унижений в своей жизни, Каролина сорвала мантилью и холодно уставилась на английского лорда.
— А теперь вы узнали меня, Томас? — возмущенно спросила она.
— Каролина! Оказывается, вы тоже томились под карантином?
Девушка скрипнула зубами. Мало того, что ее отвергли, так еще и не узнали! Не имеет значения, как она одета, лорд Томас должен был узнать ее! Немедленно! Каролина с отвращением смотрела на него. Он посмуглел, наверное, целыми днями лежал в гамаке со своей испанкой, и как-то уменьшился в росте. Вдруг ей стали противны его соломенные волосы. казавшиеся такими вульгарными.
— Лихорадка только плод нашего воображения, Томас. Нас просто дурачил этот мерзавец.
Мерзавец поклонился, чтобы засвидетельствовать свое почтение.
— Леди очень расстроена, — обратился он к лорду Томасу. — Из-за тебя ей пришлось многое пережить, она пыталась бежать отсюда в Гавану, чтобы спасти тебя из плена.
Открыв рот, англичанин со страхом глядел на лжеиспанку, которая была Каролиной Лайтфут.
— Просто не верится! — только и смог выдавить он.
— Она собиралась рисковать жизнью ради тебя, — продолжал Келлз. — Поэтому ты должен прежде всего поблагодарить ее, Томас.
— О, я готов! Я благодарю ее! — заторопился джентльмен. — Только не могу понять, за что… То есть не могу понять, как…
— Будь проклято ваше непонимание! — закричала девушка.
— Но теперь, когда я снова нашел вас, Каролина… — начал он.
— Не Каролина! — презрительно усмехнулась она, — Зовите меня Кристабель, здесь меня знают под этим именем. Вы смотрите на Серебряную Русалку, которую жаждали увидеть.
Если до сих пор Томас выглядел изумленным, то сейчас его будто поразила молния.
— Вы? Серебряная Русалка? — задохнулся он. — Но ведь она принадлежит…
— Да, она моя. — Холодный голос Келлза словно клинком отсек непроизнесенные слова.
— О, не стану оспаривать, — поспешил ответить англичанин.
— Не станете? — угрожающе сказала Каролина. — Человек, который еще в прошлое Рождество клялся мне в вечной любви, не станет оспаривать?
— Каролина, сейчас не время для пустых обвинений. Хочу напомнить, что мы находимся в крепости буканьеров…
— Ах вот как! Значит, будем унижаться перед буканьерами? Нет! Я и сама не буду, и вам не позволю! — Она решительно повернулась к Келлзу. — Дуэль! Пусть кровь окрасит песок!
— Что она говорит? — испуганно воскликнул лорд Томас.
— Несколько минут назад я объявил ей, что буду биться с тобой за право обладать ею, — медленно и отчетливо выговорил буканьер. — Насмерть.
Лорд Томас заметно побледнел.
— Но все можно уладить мирным путем. К чему дуэль?
— А как поживает ваша испанка? — вмешалась Каролина.
— Она, видимо, уже в Гаване, — быстро придумал лорд Томас и умоляюще добавил:
— Она только помогла мне бежать, Каролина.
— И в награду за услугу хотела, чтобы вы на ней женились?
— Предоставим лорду Томасу судить о ее желаниях, — сказал Келлз. — Я собираюсь отпустить вас с доньей Маргаритой. Если, конечно, ты не возражаешь, Томас.
— О нет! Она непрерывно говорит. Без остановки. К тому же мы с ней и так не разлучались за все время, проведенное на Тортуге. Я бы предпочел больше никогда ее не видеть!
«Господи, до чего же он мелок!» Каролина с презрением смотрела на своего бывшего героя. И она любила этого человека! Так стремилась к нему, столько ночей провела без сна, думая о том, где он, что с ним! Подумать только, она собиралась искать его в Гаване, а он не стоил и того, чтобы ради него пройти ближнюю рощу!
— Тогда я отправлю донью Маргариту в Гавану, — решил Келлз. — Надеюсь, ты возьмешь на себя труд сообщить ей об этом? В таком случае мы больше тебя не задерживаем, Томас.
Наверное, доктор Гренобль уже проснулся и жаждет услышать о нашей встрече. А твоя дама, полагаю, с радостью воспримет известие о том, что скоро увидит брата.
Лорд Томас замешкался и виновато посмотрел на Каролину, словно моля ее о понимании.
— Прощайте, — холодно сказала она и подумала: «Все, что я слышала о тебе, правда. Странно, почему я сама не видела этого раньше?»
Стоя у окна и глядя вслед лорду Томасу, девушка без сожаления проводила свое прошлое. И вдруг ей очень захотелось снова услышать Келлза. После долгого молчания он наконец произнес изменившимся голосом:
— Вы свободны и можете последовать за ним.
Обернувшись, Каролина изумленно посмотрела на него.
Сейчас она получила один из самых горьких уроков в жизни, когда узнала, что есть на свете мужчины, которых не в состоянии удержать никакая женщина. Тогда почему она чувствует себя такой счастливой?
— Вы отпускаете нас обоих? — пробормотала она.
Келлз запустил пальцы в волосы, и девушка увидела, как вмиг постарело и осунулось его лицо.
— Да, я вас отпускаю. Более того… — Он запнулся, словно борясь с собой. Потом взял ее за плечи. — Если вы хотите ехать с ним, я посажу вас обоих на корабль, идущий в Англию.
Каролина смотрела на него и думала, как же он должен любить ее, если после всего случившегося готов отпустить ее с Томасом! Неожиданно все недоразумения и вся горечь, разделявшие их, растаяли словно дым.
— О, Келлз, — прошептала она, — я не хочу покидать тебя, разве ты сам не знаешь?
— Как я ждал этих слов! — тихо произнес он. — В душе я не буканьер и никогда не любил отнимать силой… Умоляю, подумай хорошенько, ведь однажды ты чуть не разбила мне сердце, вряд ли я перенесу еще один удар. В Кристабель я уверен, но что скажет Каролина, решительная девушка, готовая скорее погибнуть, чем смириться? — Келлз изучающе смотрел на светловолосую красавицу в черном платье, которая ответила ему лукавой улыбкой.
— Думаю, я больше Кристабель, чем Каролина, — призналась она.
— Хорошо, — облегченно вздохнул буканьер, заключая ее в объятия. — Слышишь? Это несут к выходу багаж, чтобы погрузить его на судно. Утром мы отплываем.
— Сегодня утром? — Занятая выяснением отношений то с Томасом, то с Келлзом, девушка не обратила внимания на странное оживление, царившее в доме.
— Мы уедем, а лорд Томас пускай немного поскучает на берегу. Хотя я не сомневаюсь, что он сядет на следующий же корабль и отправится в Лондон. Не беспокойся о своих вещах, их тоже скоро отнесут на борт «Морского волка».
— Значит, ты собрался меня похитить? — засмеялась девушка.
— Каролину Лайтфут мне бы еще, возможно, пришлось уговаривать. Но Кристабель — никогда! — Келлз поцеловал ее в лоб. — Она принадлежит мне, и я готов сражаться за нее с целым миром!
— Тогда я оставлю себе это Имя, — решила Каролина, прильнув к его груди. — Однако Кристабель — часть той жизни, где синее Карибское море и белый пляж, пассаты и тропические заросли, а Каролина — часть другой жизни. Келлз, не езди в Эссекс, не испытывай судьбу, оставайся здесь со мной.
На его губах снова появилась чуть заметная улыбка, смысла которой она не поняла.
— Значит, ты готова разделить со мной буканьерскую жизнь, все трудности и опасности?
— О да! И обещаю никогда не просить о большем.
Келлз чувствовал себя так, словно выиграл великую битву.
— Это я тоже хотел от тебя услышать, — тихо сказал он. — Но жизнь на Карибах закончилась, мы плывем в Эссекс. Разве ты еще не знаешь, Кристабель? Объявлена всеобщая амнистия, теперь каждый буканьер может вернуться в Англию. Я получу королевское прощение, и мы вместе поселимся в Эссексе.
— Скажи, что это правда! — воскликнула Каролина. — Скажи, что ты не шутишь.
— Не шучу, это правда.
— Тогда в Эссекс, к новой жизни!
Подхватив Каролину на руки, Келлз увидел в ее сияющих глазах такую любовь, что едва не задохнулся.
— До прилива у нас есть немного времени. Немного… но достаточно.
Он понес смеющуюся девушку в спальню, которую приготовил для нее в те дни, когда считал ее навсегда потерянной.
Замирая от восторга, Каролина позволила раздеть себя и наконец вся отдалась наслаждению. В объятиях Келлза она снова услышала музыку… Это ее сердце запело древнюю песню, которая рождается с первым вздохом влюбленных. Постепенно мелодия, словно весенняя почка, набухла, распустилась, зазвучала громче, завибрировала на высокой ноте, опустилась до басов, застонала, вторя голосу Каролины… То была песнь любви, которую подхватил тропический ветер, залетевший к ним, чтобы охладить тела влюбленных, соединить их с этой ночью и друг с другом.
Время страданий прошло, настало время ласк и смеха, время нежности и пылких объятий. Порой казалось, что безудержная страсть утянет на дно, погубит их обоих, но потом их снова выносило на мягкие берега нежной ласки. Вечная мелодия, умиравшая вместе с ними, снова возрождалась и набирала силу, чтобы превратиться в один торжествующий хор.
Никогда прежде они не были так близки, никогда так не любили друг друга, как в эти изумительные минуты, когда восход разрисовывал небо Тортуги розовыми мазками.
Эпилог
— Капитан! — Решительный стук Хоукса оторвал влюбленных друг от друга. — Капитан, нужно торопиться, если вы не хотите пропустить прилив.
Келлз поднял голову, с трудом возвращаясь к реальности.
— Это не последний в жизни прилив! — крикнул он. — Отправимся завтра. У тебя будет время как следует попрощаться со своей девушкой.
В конце концов они встали и пошли в столовую. Завтрак был собран на скорую руку и состоял в основном из фруктов Каролина пожалела, что это их последняя трапеза в экзотическом дворике под шелестящими пальмами, и с грустью посмотрела на попугая, но Келлз ответил, что Полу не подходит холодный климат Эссекса. К тому же птицу очень любила Кэти, остававшаяся на Тортуге из-за Ларса. «Он, конечно, займет покои Келлза, — подумала Каролина. — Ведь они скоро поженятся. Кэти будет завтракать за этим столом. А дом останется открытым для всех англичан, которые поличным причинам решили навсегда остаться буканьерами».
Прошло несколько часов. Вернулся из города Хоукс. Он только что в последний раз повидался со своей рыжей йоркширской красавицей. Она очень нравилась угрюмому великану, но панически боялась океана и потому заявила, что никогда больше не доверится его волнам. Теперь бедняге Хоуксу предстояло возвращаться домой одному. Все эти годы он страшно тосковал по родине и не отдал бы счастья ступить на родную землю даже ради жгучих очей своей прелестницы.
— Капитан, — сказал Хоукс, входя во двор и нерешительно жуя нижнюю губу, — вы не забыли про американского джентльмена? Он ждет в кабинете.
— Черт побери, конечно, забыл! — воскликнул Келлз. — У меня все дела просто вылетели из головы, спасибо за напоминание, Хоукс. — Он встал и подал Каролине руку.
— К тебе кто-то приехал? — удивилась та, стараясь приноровиться к его размашистой походке.
— Вообще-то он приехал не ко мне, а к тебе. Притом еще вчера, и Хоукс устроил его в офицерских казармах. Я все думаю, как мне к нему обращаться?
— Но кто же он? — с возрастающим любопытством спросила Каролина.
— Точно и сам не знаю, — усмехнулся Келлз. — Вроде какой-то виргинский джентльмен. Приехал на Тортугу освободить тебя.
Девушка тут же вспомнила про Неда и Дика. Неужели один из них явился сюда по настоянию матери?
— Между прочим, этот человек называет себя твоим отцом.
Разве Филдинг Лайтфут мог проделать дальний путь, чтобы отыскать ее? Значит, она ему не совсем безразлична! Тут Келлз распахнул дверь в комнату, все стены которой были увешаны морскими картами, и навстречу им из-за стола поднялся высокий стройный человек.
— Я привез вам привет от матери, — любезно сказал Сэнди Рэндолф. — Она поручила мне доставить вас домой.
— Это будет нелегко, сэр, — вежливо ответил Келлз, — вам потребуется мое согласие.
— Келлз. — дрогнувшим голосом произнесла Каролина, — разреши представить тебе Лизандра Рэндолфа, моего настоящего отца. Сэр, а этот джентльмен, заявляющий на меня права, — лорд-адмирал буканьеров.
Она замялась, но Келлз вывел ее из затруднительного положения.
— Рэй Эвисток из графства Эссекс, — представился он, протягивая гостю руку. — Здесь меня знают под именем Келлз.
Сэнди пожал ему руку.
— Слава опережает вас, сэр, — ответил он и ласково обратился к дочери:
— Ваша мать считает, что вы ничего не знаете, даже заставила меня поклясться, что я ничего вам не расскажу.
— Я сама догадалась, — сказала Каролина. — Мы ведь так похожи. Любой, кто на нас посмотрит, сразу примет нас за отца и дочь. К тому же… — Она внимательно взглянула на Сэнди. — Дело не только во внешнем сходстве. Признайся, мать действительно прислала за мной или ты приехал по собственной воле?
— Признаюсь, я приехал сам, — улыбнулся Сэнди. — Хотя Петиция наверняка дала бы мне такое поручение, если бы не считала, что я уже в Англии. От некоей Моди Тейт, разгуливающей в твоем платье и хвастающейся оказанной тебе услугой, я узнал о твоем бегстве в Лондон и немедленно отправился в Англию. Там я встретился с одной молодой особой, раньше содержавшей благородный пансион, которая тоже рассказала много интересного. Кстати, теперь у нее модный игорный дом.
Эта дама поведала мне о лорде Томасе Энгвине и о том, что его друзьям и родственникам пришли письма с требованием выкупа…
Каролина резко повернулась к Келлзу:
— Ты требовал за него выкуп?
— Я действительно послал такие письма. Эти деньги составили бы твое приданое, если бы ты все-таки решила меня бросить, — криво усмехнулся тот. — Но кажется, этого больше не потребуется.
Каролина потеряла дар речи.
— Ты же понимаешь, — сурово произнес Рэндолф, — что только здесь я могу называть тебя своей дочерью. Поступить так в Виргинии значило бы навлечь позор на твою мать. Именно из-за нашего поразительного сходства.
— Я понимаю, — кивнула девушка.
— Но это не помешает вам, сэр, отдать мне невесту на борту «Морского волка», где Каролина решила выйти замуж?
— Почту за честь, — ответил Сэнди Рэндолф.
В тот вечер на Каролине было серебристо-голубое атласное платье, усыпанное бриллиантами, которые сверкали точно звезды, а ее волосы, украшенные сапфирами и алмазами, отливали белым металлом. Нестройно звенели колокола всех церквей Тортуги, с берега доносились пьяные голоса, приветствовавшие счастливого капитана, к небу поднимались вспыхивающие в свете факелов сабельные клинки — это буканьеры, собравшиеся выпить за здоровье невесты, салютовали адмиральскому кораблю.
Ром и трофейное испанское вино лились рекой. Маленькие лодки разрезали темные воды гавани, курсируя вокруг «Морского волка», и матросы криками подбадривали Серебряную Русалку, которая уже шла с отцом под аркой из сомкнутых буканьерских сабель к улыбающемуся жениху.
— Русалка! Серебряная Русалка! — доносилось с берега.
Потом на борту заиграли альтисты, и другие инструменты подхватили веселую мелодию.
Священнику пришлось кричать, чтобы его услышали, а человек, которого все приняли за отца невесты и который вел себя точно принц крови, вдруг рявкнул громовым голосом, эхом отозвавшимся у самых верхушек мачт, что именно он выдает эту женщину замуж.
— В Эссексе будет другая свадьба! — наклонившись к самому уху Каролины, крикнул жених. Та кивнула, ее глаза весело блеснули.
В этот момент священник провозгласил:
— Если здесь есть человек, которому известна причина, мешающая заключению этого брака, то пусть он говорит сейчас или навеки хранит молчание.
Неожиданно воцарилась тишина, поэтому голос великана Донкастера прозвучал особенно грозно.
— Но если он заговорит сейчас, то потом уж точно замолчит навеки, — рявкнул он, — потому что кэп немедленно перережет ему глотку!
Все громко захохотали. Когда священник объявил их мужем и женой, буканьеры пронесли новобрачных на своих плечах вокруг палубы.
Это была необычная церемония. Каролина не возражала. Ведь сегодня женился Келлз, их адмирал. Для суровых людей, размахивающих кружками и саблями, танцующих джигу и выкрикивающих имена новобрачных, желая им счастливого медового месяца, это был поистине знаменательный день.
Каролина посмотрела на жениха, который приветствовал собравшихся на берегу. Сегодня они прощались со своим непобедимым капитаном, но воспринимали потерю с мужеством настоящих воинов. Их приветственные крики, словно попутный ветер, понесут его в новую жизнь.
— Вы поплывете с нами в Англию? — любезно спросил Рэй у отца невесты.
Сэнди Рэндолф взглянул на молодоженов.
— Нет, я виргинец, — сознался он. — Однажды я уехал, поклявшись никогда не возвращаться. Но сердце заныло и позвало меня обратно. В Виргинии — мои корни.
«И моя мать, — подумала Каролина. — Пусть он не может жить с ней, но и забыть ее не в состоянии. Наверное, с ней происходит то же самое».
— Спасибо, что приехал спасти меня, — тихо сказала она.
— Хотя спасать не от чего, — вздохнул Сэнди и хлопнул Рэя по плечу. — Но если когда-нибудь я вам понадоблюсь, только позовите. И знайте, что двери Тауэр-Оукс для вас обоих всегда открыты.
Рэй крепко пожал ему руку.
— Твой отец — хороший человек, — пробормотал он, когда Сэнди ушел.
«Мама тоже так считает…»
— Да, хороший, я горжусь тем, что он назвал меня наконец своей дочерью.
«Но еще больше я горжусь тем, что ты назвал меня женой!» — сказали Рэю ее сияющие глаза.
— Ты бы хотела снова побывать в Тайдуотере, не так ли? — вдруг спросил он.
— Да, — вздохнула Каролина.
— Твое желание исполнится. Мистер Рэндолф, вернитесь!
Я доставлю вас в Виргинию!
Джентльмен, уже поставивший ногу на трап, поспешил обратно.
— Я рад, что вы приняли такое решение. Вы можете получить бумагу об амнистии прямо в Уильямсберге, а я прослежу, чтобы все было как надо.
«Ты чудесный отец, — сказали ее глаза. — Мне так не хватало тебя все эти годы!» Она вдруг подумала, чем бы доставить ему радость.
— Мама в отчаянии, что все дочери бегут от нее. Ведь ничего плохого не случится, если мы не расскажем ей о венчании на борту «Морского волка»? Пускай ее наконец утешит, что непорочная невеста спускается по главной лестнице Левел-Грин, — предложила Каролина.
Сэнди на миг остолбенел, а потом улыбнулся.
— Думаю, это ее заветная мечта, — тихо сказал он.
— А потом уж, если ты захочешь, мы устроим третью свадьбу для твоих друзей в Эссексе, — обратилась Каролина к мужу.
— Я уже человек женатый, но еще две свадьбы как-нибудь переживу, — засмеялся тот.
— Тогда выпьем за то, чтобы ваша совместная жизнь шла так же гладко, как этот корабль, — провозгласил Сэнди Рэндолф. — Желаю вам отыскать надежную гавань!
— Вы моряк? — улыбнулся Келлз, подняв бокал.
— Был в юности, — скромно ответил Сэнди. — Когда-то ходил вместе с Морганом.
— И куда? — поинтересовался Келлз.
— В Панаму.
Келлз расхохотался, а потом хлопнул тестя по спине:
— Поздравляю, сэр! Это же самый знаменитый поход Генри Моргана!
— Теперь лучше обо всем забыть; — Взглянув на отца, Каролина нахмурилась. — И тебе нужна королевская амнистия?
— О нет, все уже прощено и забыто, — успокоил ее Сэнди. — Только не стоит говорить о моем прошлом в Тайдуотере… Хотя Летти, конечно, знает.
Конечно, Летти знает. Каролина подумала, сколько подобных тайн хранит ее мать в своем отважном, но разбитом надвое сердце. Девушке вдруг захотелось снова увидеть Восточное побережье, пройтись по улицам Йорктауна, обнять Вирджи и тетушку Пет, показать своему буканьеру огромную плантацию Сэнди Рэндолфа и новый дом Филдинга Лайтфута, который все эти годы позволял ей носить его имя. Пусть именно он на глазах у всех подведет ее к жениху, а мама утешится настоящей свадьбой. Она же в последний раз попрощается с домом» чтобы потом отправиться в путешествие длиной в жизнь с Келлзом, или Рэем Эвистоком, как уж он себя назовет.
Наконец молодожены остались наедине в большой каюте буканьерского судна, куда бессовестно заглядывала луна. Ночь была светлая, вода поблескивала серебром. «Как ее глаза, — думал Рэй. — Как блестящие под луной волосы моей Каролины». Быстроходный корабль разрезал волны, словно его подгоняла любовь. Позади остались и форт с пушками, и пристань в Кайенской бухте, и дом капитана Келлза, и вся его буканьерская жизнь.
Завтра, очутившись вдали от Тортуги, они будут другими людьми, но сегодня ночью они еще Келлз и Кристабель — опасный ирландский буканьер и его американская возлюбленная.
Счастливые новобрачные упали на узкую койку и растворились друг в друге, превратившись в единое целое. Сейчас все божеские и человеческие законы стали такими далекими и чуждыми, словно не было ни смерти, ни расплаты за грехи.
Сегодня ночью их сопровождала нескончаемая песнь любви.
Келлз поднял голову, с трудом возвращаясь к реальности.
— Это не последний в жизни прилив! — крикнул он. — Отправимся завтра. У тебя будет время как следует попрощаться со своей девушкой.
В конце концов они встали и пошли в столовую. Завтрак был собран на скорую руку и состоял в основном из фруктов Каролина пожалела, что это их последняя трапеза в экзотическом дворике под шелестящими пальмами, и с грустью посмотрела на попугая, но Келлз ответил, что Полу не подходит холодный климат Эссекса. К тому же птицу очень любила Кэти, остававшаяся на Тортуге из-за Ларса. «Он, конечно, займет покои Келлза, — подумала Каролина. — Ведь они скоро поженятся. Кэти будет завтракать за этим столом. А дом останется открытым для всех англичан, которые поличным причинам решили навсегда остаться буканьерами».
Прошло несколько часов. Вернулся из города Хоукс. Он только что в последний раз повидался со своей рыжей йоркширской красавицей. Она очень нравилась угрюмому великану, но панически боялась океана и потому заявила, что никогда больше не доверится его волнам. Теперь бедняге Хоуксу предстояло возвращаться домой одному. Все эти годы он страшно тосковал по родине и не отдал бы счастья ступить на родную землю даже ради жгучих очей своей прелестницы.
— Капитан, — сказал Хоукс, входя во двор и нерешительно жуя нижнюю губу, — вы не забыли про американского джентльмена? Он ждет в кабинете.
— Черт побери, конечно, забыл! — воскликнул Келлз. — У меня все дела просто вылетели из головы, спасибо за напоминание, Хоукс. — Он встал и подал Каролине руку.
— К тебе кто-то приехал? — удивилась та, стараясь приноровиться к его размашистой походке.
— Вообще-то он приехал не ко мне, а к тебе. Притом еще вчера, и Хоукс устроил его в офицерских казармах. Я все думаю, как мне к нему обращаться?
— Но кто же он? — с возрастающим любопытством спросила Каролина.
— Точно и сам не знаю, — усмехнулся Келлз. — Вроде какой-то виргинский джентльмен. Приехал на Тортугу освободить тебя.
Девушка тут же вспомнила про Неда и Дика. Неужели один из них явился сюда по настоянию матери?
— Между прочим, этот человек называет себя твоим отцом.
Разве Филдинг Лайтфут мог проделать дальний путь, чтобы отыскать ее? Значит, она ему не совсем безразлична! Тут Келлз распахнул дверь в комнату, все стены которой были увешаны морскими картами, и навстречу им из-за стола поднялся высокий стройный человек.
— Я привез вам привет от матери, — любезно сказал Сэнди Рэндолф. — Она поручила мне доставить вас домой.
— Это будет нелегко, сэр, — вежливо ответил Келлз, — вам потребуется мое согласие.
— Келлз. — дрогнувшим голосом произнесла Каролина, — разреши представить тебе Лизандра Рэндолфа, моего настоящего отца. Сэр, а этот джентльмен, заявляющий на меня права, — лорд-адмирал буканьеров.
Она замялась, но Келлз вывел ее из затруднительного положения.
— Рэй Эвисток из графства Эссекс, — представился он, протягивая гостю руку. — Здесь меня знают под именем Келлз.
Сэнди пожал ему руку.
— Слава опережает вас, сэр, — ответил он и ласково обратился к дочери:
— Ваша мать считает, что вы ничего не знаете, даже заставила меня поклясться, что я ничего вам не расскажу.
— Я сама догадалась, — сказала Каролина. — Мы ведь так похожи. Любой, кто на нас посмотрит, сразу примет нас за отца и дочь. К тому же… — Она внимательно взглянула на Сэнди. — Дело не только во внешнем сходстве. Признайся, мать действительно прислала за мной или ты приехал по собственной воле?
— Признаюсь, я приехал сам, — улыбнулся Сэнди. — Хотя Петиция наверняка дала бы мне такое поручение, если бы не считала, что я уже в Англии. От некоей Моди Тейт, разгуливающей в твоем платье и хвастающейся оказанной тебе услугой, я узнал о твоем бегстве в Лондон и немедленно отправился в Англию. Там я встретился с одной молодой особой, раньше содержавшей благородный пансион, которая тоже рассказала много интересного. Кстати, теперь у нее модный игорный дом.
Эта дама поведала мне о лорде Томасе Энгвине и о том, что его друзьям и родственникам пришли письма с требованием выкупа…
Каролина резко повернулась к Келлзу:
— Ты требовал за него выкуп?
— Я действительно послал такие письма. Эти деньги составили бы твое приданое, если бы ты все-таки решила меня бросить, — криво усмехнулся тот. — Но кажется, этого больше не потребуется.
Каролина потеряла дар речи.
— Ты же понимаешь, — сурово произнес Рэндолф, — что только здесь я могу называть тебя своей дочерью. Поступить так в Виргинии значило бы навлечь позор на твою мать. Именно из-за нашего поразительного сходства.
— Я понимаю, — кивнула девушка.
— Но это не помешает вам, сэр, отдать мне невесту на борту «Морского волка», где Каролина решила выйти замуж?
— Почту за честь, — ответил Сэнди Рэндолф.
В тот вечер на Каролине было серебристо-голубое атласное платье, усыпанное бриллиантами, которые сверкали точно звезды, а ее волосы, украшенные сапфирами и алмазами, отливали белым металлом. Нестройно звенели колокола всех церквей Тортуги, с берега доносились пьяные голоса, приветствовавшие счастливого капитана, к небу поднимались вспыхивающие в свете факелов сабельные клинки — это буканьеры, собравшиеся выпить за здоровье невесты, салютовали адмиральскому кораблю.
Ром и трофейное испанское вино лились рекой. Маленькие лодки разрезали темные воды гавани, курсируя вокруг «Морского волка», и матросы криками подбадривали Серебряную Русалку, которая уже шла с отцом под аркой из сомкнутых буканьерских сабель к улыбающемуся жениху.
— Русалка! Серебряная Русалка! — доносилось с берега.
Потом на борту заиграли альтисты, и другие инструменты подхватили веселую мелодию.
Священнику пришлось кричать, чтобы его услышали, а человек, которого все приняли за отца невесты и который вел себя точно принц крови, вдруг рявкнул громовым голосом, эхом отозвавшимся у самых верхушек мачт, что именно он выдает эту женщину замуж.
— В Эссексе будет другая свадьба! — наклонившись к самому уху Каролины, крикнул жених. Та кивнула, ее глаза весело блеснули.
В этот момент священник провозгласил:
— Если здесь есть человек, которому известна причина, мешающая заключению этого брака, то пусть он говорит сейчас или навеки хранит молчание.
Неожиданно воцарилась тишина, поэтому голос великана Донкастера прозвучал особенно грозно.
— Но если он заговорит сейчас, то потом уж точно замолчит навеки, — рявкнул он, — потому что кэп немедленно перережет ему глотку!
Все громко захохотали. Когда священник объявил их мужем и женой, буканьеры пронесли новобрачных на своих плечах вокруг палубы.
Это была необычная церемония. Каролина не возражала. Ведь сегодня женился Келлз, их адмирал. Для суровых людей, размахивающих кружками и саблями, танцующих джигу и выкрикивающих имена новобрачных, желая им счастливого медового месяца, это был поистине знаменательный день.
Каролина посмотрела на жениха, который приветствовал собравшихся на берегу. Сегодня они прощались со своим непобедимым капитаном, но воспринимали потерю с мужеством настоящих воинов. Их приветственные крики, словно попутный ветер, понесут его в новую жизнь.
— Вы поплывете с нами в Англию? — любезно спросил Рэй у отца невесты.
Сэнди Рэндолф взглянул на молодоженов.
— Нет, я виргинец, — сознался он. — Однажды я уехал, поклявшись никогда не возвращаться. Но сердце заныло и позвало меня обратно. В Виргинии — мои корни.
«И моя мать, — подумала Каролина. — Пусть он не может жить с ней, но и забыть ее не в состоянии. Наверное, с ней происходит то же самое».
— Спасибо, что приехал спасти меня, — тихо сказала она.
— Хотя спасать не от чего, — вздохнул Сэнди и хлопнул Рэя по плечу. — Но если когда-нибудь я вам понадоблюсь, только позовите. И знайте, что двери Тауэр-Оукс для вас обоих всегда открыты.
Рэй крепко пожал ему руку.
— Твой отец — хороший человек, — пробормотал он, когда Сэнди ушел.
«Мама тоже так считает…»
— Да, хороший, я горжусь тем, что он назвал меня наконец своей дочерью.
«Но еще больше я горжусь тем, что ты назвал меня женой!» — сказали Рэю ее сияющие глаза.
— Ты бы хотела снова побывать в Тайдуотере, не так ли? — вдруг спросил он.
— Да, — вздохнула Каролина.
— Твое желание исполнится. Мистер Рэндолф, вернитесь!
Я доставлю вас в Виргинию!
Джентльмен, уже поставивший ногу на трап, поспешил обратно.
— Я рад, что вы приняли такое решение. Вы можете получить бумагу об амнистии прямо в Уильямсберге, а я прослежу, чтобы все было как надо.
«Ты чудесный отец, — сказали ее глаза. — Мне так не хватало тебя все эти годы!» Она вдруг подумала, чем бы доставить ему радость.
— Мама в отчаянии, что все дочери бегут от нее. Ведь ничего плохого не случится, если мы не расскажем ей о венчании на борту «Морского волка»? Пускай ее наконец утешит, что непорочная невеста спускается по главной лестнице Левел-Грин, — предложила Каролина.
Сэнди на миг остолбенел, а потом улыбнулся.
— Думаю, это ее заветная мечта, — тихо сказал он.
— А потом уж, если ты захочешь, мы устроим третью свадьбу для твоих друзей в Эссексе, — обратилась Каролина к мужу.
— Я уже человек женатый, но еще две свадьбы как-нибудь переживу, — засмеялся тот.
— Тогда выпьем за то, чтобы ваша совместная жизнь шла так же гладко, как этот корабль, — провозгласил Сэнди Рэндолф. — Желаю вам отыскать надежную гавань!
— Вы моряк? — улыбнулся Келлз, подняв бокал.
— Был в юности, — скромно ответил Сэнди. — Когда-то ходил вместе с Морганом.
— И куда? — поинтересовался Келлз.
— В Панаму.
Келлз расхохотался, а потом хлопнул тестя по спине:
— Поздравляю, сэр! Это же самый знаменитый поход Генри Моргана!
— Теперь лучше обо всем забыть; — Взглянув на отца, Каролина нахмурилась. — И тебе нужна королевская амнистия?
— О нет, все уже прощено и забыто, — успокоил ее Сэнди. — Только не стоит говорить о моем прошлом в Тайдуотере… Хотя Летти, конечно, знает.
Конечно, Летти знает. Каролина подумала, сколько подобных тайн хранит ее мать в своем отважном, но разбитом надвое сердце. Девушке вдруг захотелось снова увидеть Восточное побережье, пройтись по улицам Йорктауна, обнять Вирджи и тетушку Пет, показать своему буканьеру огромную плантацию Сэнди Рэндолфа и новый дом Филдинга Лайтфута, который все эти годы позволял ей носить его имя. Пусть именно он на глазах у всех подведет ее к жениху, а мама утешится настоящей свадьбой. Она же в последний раз попрощается с домом» чтобы потом отправиться в путешествие длиной в жизнь с Келлзом, или Рэем Эвистоком, как уж он себя назовет.
Наконец молодожены остались наедине в большой каюте буканьерского судна, куда бессовестно заглядывала луна. Ночь была светлая, вода поблескивала серебром. «Как ее глаза, — думал Рэй. — Как блестящие под луной волосы моей Каролины». Быстроходный корабль разрезал волны, словно его подгоняла любовь. Позади остались и форт с пушками, и пристань в Кайенской бухте, и дом капитана Келлза, и вся его буканьерская жизнь.
Завтра, очутившись вдали от Тортуги, они будут другими людьми, но сегодня ночью они еще Келлз и Кристабель — опасный ирландский буканьер и его американская возлюбленная.
Счастливые новобрачные упали на узкую койку и растворились друг в друге, превратившись в единое целое. Сейчас все божеские и человеческие законы стали такими далекими и чуждыми, словно не было ни смерти, ни расплаты за грехи.
Сегодня ночью их сопровождала нескончаемая песнь любви.
Не раз споют матросы на Тортуге
О капитанской сказочной подруге
И скажут, оценив ее кураж:
«Не шутка Келлза взять на абордаж!
Неслыханно! Пиратский адмирал
Весь океан на два кольца сменял!»