– А ты почему ушла? – спросил Джем, когда коляска проехала.
Магги скорчила гримасу.
– А, там остался «Брентфордский портной», а потом – финал. А я «Портного» уже сто раз видела. И финал лучше смотреть снаружи, когда на реке устраивают фейерверки.
Из амфитеатра до них донесся взрыв смеха.
– Это они теперь над «Портным» смеются, – пояснила она.
Затем опять воцарилась тишина. На мосту не было ни одной повозки. Джем неловко стоял рядом с Магги у перил. Хотя она и обиделась тогда в аббатстве, сейчас никак этого не демонстрировала. Джем хотел сказать что-нибудь, но боялся нарушить хрупкое перемирие, которое, казалось, установилось между ними.
– Хочешь, покажу тебе фокус? – спросила вдруг Магги.
– Что?
– Иди туда.
Она показала на один из каменных альковов, каких было несколько над быками вдоль всего моста. Выемка в камне имела форму полукруга и в высоту достигала футов семи, там прохожий мог укрыться во время дождя. Над нишей был закреплен фонарь, освещавший пространство вокруг, а внутри оставалось темно. Чтобы угодить Магги, Джем встал в нишу и повернулся к ней лицом.
– Нет, ты встань ко мне спиной – лицом прямо к камню, – приказала Магги.
Джем подчинился, чувствуя себя обманутым и уязвимым, стоя спиной к миру и носом к холодному камню. В нише было сыро и пахло мочой и сексом.
Может быть, Магги просто морочит ему голову, подумал он. Может, она отправилась за одной из шлюх, чтобы напустить ту на него в нише, откуда невозможно улизнуть. Он уже собрался развернуться и бросить ей в лицо эти обвинения, когда услышал ее соблазнительный голос у себя в ухе.
– Догадайся, откуда я говорю.
Джем резко повернулся. Магги рядом не было. Он вышел из укрытия, оглянулся, спрашивая себя, уж не игра ли это воображения. И тут она вышла из темной ниши на другой стороне моста.
– Вернись назад, – крикнула она.
Джем, совершенно ошарашенный, вновь повернулся носом к стене. Как же она сумела шептать ему в ухо и так быстро перебежать на другую сторону? Он ждал, что она сделает это снова, думая на сей раз схватить ее. Мимо проехала повозка, а когда снова воцарилась тишина, он опять услышал ее голос у себя в ухе.
– Эй, Джем, скажи мне что-нибудь приятное.
Джем быстро оглянулся, но ее там не было. Он помедлил и опять уткнулся в холодную нишу.
– Ну, Джем, неужели ты так ничего и не скажешь?
Ее шепот обволакивал камни.
– Ты меня слышишь? – спросил Джем.
– Да! Правда здорово? Я слышу тебя, а ты слышишь меня!
Джем развернулся и посмотрел в нишу на другой стороне. Магги чуть шевельнулась, и белая шаль мелькнула в темноте.
– Как ты это делаешь? – спросил он, но ответа не последовало. – Магги?
Когда она опять не ответила. Джем повернулся лицом к стене.
– Ты меня слышишь?
– Теперь слышу. Ты должен стоять лицом к стене. Иначе ничего не получится.
Проехали две повозки, заглушив остальные ее слова.
– Но как это возможно? – спросил Джем.
– Не знаю. Просто возможно – и все. Мне об этом сказала одна из шлюх. Но лучше всего, когда поешь.
– Поешь?
– Давай спой нам песенку.
Джем подумал несколько секунд и запел:
Когда он закончил, они оба на какое-то время погрузились в молчание. По мосту прогрохотала еще одна повозка. Магги вполне могла бы вставить какое-нибудь язвительное замечание, вот, мол, распелся о цветочках, или обвинить его в том, что он тоскует по своей Пидл-Вэлли. Если бы рядом был кто-то еще, она непременно сделала бы это. Но сейчас они были одни в своих каменных нишах, закрытые от мира на этом мосту и в то же время связанные звуком, который метался от одного к другому, свиваясь в нить, соединявшую их.
Поэтому она не стала острить, а запела в ответ:
– Я никогда не говорил, что деревня лучше города, – сказал он. – И я вовсе не думаю, что они так уж непохожи, что они противоположности.
– А разве нет?
– Не думаю, – повторил Джем. – В Ламбетеесть полянки, где можно найти те же цветы, что и в Пидл-Вэлли, – первоцвет, чистотел, лютик. И потом, я никогда не понимал противоположностей.
– Это просто, – послышался обволакивающий голос Магги. – Это что-то совершенно отличное от другого. Вот, например, противоположность совершенно темной комнате – это ярко освещенная комната.
– Но комната-то никуда не девается. Она остается такой же в обоих случаях.
– А ты не бери комнату. Возьми что-нибудь другое. Вот черное и белое. Или вот если ты не промокший, то какой?
– Сухой, – сказал Джем, подумав секунду.
– Вот именно. Если ты не парень, то ты…
– Девчонка. Я…
– Если ты не хороший, то…
– Я знаю, но…
– И если ты не попадешь в рай, то будешь…
– В аду. Постой! Я все это знаю. Я просто думаю…
По мосту прогрохотал экипаж, заглушив его слова.
– Об этом трудно говорить вот так, – сказал Джем, когда звук экипажа стих.
– Как «так» – на противоположных сторонах дороги?
В каменной нише Джема зазвенел смех Магги.
– Тогда иди ко мне.
Джем бросился через дорогу, а Магги вышла из своего убежища.
– Ну вот, – провозгласила она, – теперь мы – парень и девчонка на одной стороне дороги.
Джем нахмурился.
– Но это никакая не противоположность. – Он сделал движение рукой в сторону ниши, в которой только что стоял. – Это просто другая сторона. Это не значит «отличающаяся». Эта сторона дороги, та сторона дороги – они обе часть одной дороги.
– Но они, мой мальчик, делают дорогу дорогой, – сказала одна из фигур, направляющаяся в их сторону с Вестминстерского берега реки. Когда силуэты оказались в пятне света. Джем узнал широкий лоб мистера Блейка и большие глаза, взгляд которых даже в темноте казался пронзительным.
– Здравствуйте, мистер Блейк, миссис Блейк, – поприветствовала Магги.
– Здравствуй, моя дорогая, – ответила миссис Блейк.
Кэтрин Блейк оказалась чуть пониже своего мужа, но такой же коренастой. У нее были маленькие, глубоко посаженные глаза, широкий нос и большие румяные щеки. Широкие, чуть помятые поля ее старого чепца выглядели так, словно попали под дождь, а потом кто-то на них уселся. На лице миссис Блейк застыла терпеливая улыбка, а сама она казалась усталой, словно вышла из дома не по доброй воле, а сделала одолжение мужу, отправившись с ним на вечернюю прогулку. Джем видел такое же выражение на других лицах – обычно на женских, редко улыбающихся, дожидающихся, когда их мужья допьют последнюю кружку в пабе или закончат разговор на дороге о стоимости семян.
– Вы видите, – продолжил мистер Блейк, даже не поприветствовав их, потому что был занят своей мыслью, – что эта сторона освещенная, а та сторона – темная…
– Ну вот, это и есть противоположности, – прервала его Магги. – Темное и светлое. Именно об этом мы с Джемом и говорили, правда. Джем?
Лицо мистера Блейка прояснилось.
– А, антитезы. И что же ты об этом говорила, моя девочка?
– Дело в том, что Джем этого не понимает, а я пыталась объяснить…
– Да нет, я понимаю, – прервал ее Джем. – Конечно, добро противоположно злу, а девушка противоположна парню. Но…
Он замолчал. Ему показалось странным, что он разговаривает о таких вещах со взрослым человеком. Он бы ни за что не стал говорить об этом со своими родителями, или на улицах Пидлтрентхайда, или в пабе. Там разговор шел о том, будут ли заморозки ночью, и кто следующий поедет в Дорчестер, и какое поле или посадки ячменя готовы к жатве. После его переезда в Лондон что-то в нем изменилось.
– И что дальше, мой мальчик?
Мистер Блейк ждал от него продолжения. Это тоже было в новинку для Джема – взрослый, казалось, интересовался его мыслями.
– Я вот как думаю, – медленно начал он, осторожно подбирая слова, словно ступая по каменистой горной тропе. – Ведь у противоположностей есть такая странность: и в сухом, и в мокром имеется влага, а парень и девчонка – оба люди, ад и рай – это места, куда люди отправляются после смерти. У них у всех есть что-то общее. Так что они не совсем уж разные, как об этом думают люди. Если у тебя есть одно, то это не значит, что другого быть не может.
Джем почувствовал, как заболела голова – уж слишком трудно было находить нужные слова.
Но мистер Блейк в ответ понятливо кивнул, словно ему все было ясно и он сам обо всем этом думал.
– Ты прав, мой мальчик. Я сейчас приведу тебе пример. Что будет противоположностью неведению?
– Ну, это легко, – сказала Магги. – Знание.
– Именно, моя девочка. Опыт.
Магги засияла.
– А теперь скажи мне: ты неведающая или опытная?
Улыбка так неожиданно исчезла с лица Магги, словно мистер Блейк этим вопросом ударил ее[30]. Вместо улыбки появилось испуганное, вороватое выражение – такое Джем видел в день их первой встречи, когда она говорила о тропе Головореза. Она нахмурилась, глядя на какого-то прохожего, и не ответила.
– Видишь, ответить на этот вопрос не так-то просто, правда, моя девочка? Вот тогда тебе другой вопрос. Если неведение – этот берег реки, – мистер Блейк показал в сторону Вестминстерского аббатства, – а опыт – этот берег, – он показал на амфитеатр Астлея, – то что же тогда мы имеем посередине?
Магги открыла рот, но быстрый ответ не пришел ей в голову.
– Подумай об этом, мое дитя, а ответ дашь мне как-нибудь в другой раз.
– А не могли бы вы ответить нам на кое-что еще, мистер Блейк? – спросила Магги, быстро придя в себя. – Почему вы нарисовали статую голой? Нутам, в аббатстве.
– Магги, – прошептал Джем, смущенный тем, что она выдала их.
Миссис Блейк перевела взгляд с Магги на Джема, потом – на своего мужа. На ее лице появилось недоуменное выражение.
Мистера Блейка это откровение, казалось, ничуть не обеспокоило, и к вопросу он отнесся вполне серьезно.
– Видишь ли, моя девочка, я рисовал вовсе не статую. Мне невыносимо копировать с натуры, хотя я и делал это в течение нескольких лет в аббатстве, когда был учеником. Это упражнение многому меня научило, и одним из таких уроков был вот какой: если ты объял что-то снаружи, то тебе более нет нужды там оставаться – ты можешь проникнуть вглубь. Вот почему я не рисую с натуры – это слишком скучно и ограничивает воображение. Нет, сегодня я рисовал то, что меня попросили.
– Кто попросил?
– Мой брат Роберт.
– Он тоже там был?
Магги не помнила, чтобы кто-то был рядом с мистером Блейком.
– О да, он там был. Ну, Кейт, если ты готова, идем?
– Готова, если готов ты, мистер Блейк.
– Да, но…
Магги искала какие-нибудь слова, чтобы задержать Блейков.
– А вы знали об эхе в нишах, сэр? – вставил Джем.
Он тоже хотел задержать мистера Блейка. Было в нем что-то необычное: в его взрослости, разбавленной детскостью, в его внимании, то сосредоточенном, то рассеянном.
– Что это за эхо, мой мальчик?
– Если вы стоите в противоположных нишах лицом к стене, то можно слышать друг друга, – объяснила Магги.
– И сейчас можно? – Мистер Блейк повернулся к жене. – Ты об этом знала, Кейт?
– Нет, не знала, мистер Блейк.
– Хотите попробовать? – гнула свое Магги.
– Хотим, Кейт?
– Если тебе так хочется, мистер Блейк.
Магги подавила смешок, ведя миссис Блейк в нишу и ставя лицом к стене, а Джем повел мистера Блейка к противоположной нише. Мистер Блейк вполголоса заговорил со стеной, и несколько мгновений спустя они с миссис Блейк уже смеялись. Джем и Магги слышали смех, но не разговор, который по большей части был односторонним – миссис Блейк лишь время от времени соглашалась с мужем. Взрослые были сами по себе, а потому дети стояли по обе стороны дороги, чувствуя себя не в своей тарелке. Наконец Джем побрел к Магги.
– Как по-твоему, о чем они говорят?
– Не знаю. Но уж не о цене рыбы, это точно. Хорошо бы они вернулись к нам.
Может быть, миссис Блейк услышала ее, потому что в этот момент она вышла из темноты и сказала:
Магги скорчила гримасу.
– А, там остался «Брентфордский портной», а потом – финал. А я «Портного» уже сто раз видела. И финал лучше смотреть снаружи, когда на реке устраивают фейерверки.
Из амфитеатра до них донесся взрыв смеха.
– Это они теперь над «Портным» смеются, – пояснила она.
Затем опять воцарилась тишина. На мосту не было ни одной повозки. Джем неловко стоял рядом с Магги у перил. Хотя она и обиделась тогда в аббатстве, сейчас никак этого не демонстрировала. Джем хотел сказать что-нибудь, но боялся нарушить хрупкое перемирие, которое, казалось, установилось между ними.
– Хочешь, покажу тебе фокус? – спросила вдруг Магги.
– Что?
– Иди туда.
Она показала на один из каменных альковов, каких было несколько над быками вдоль всего моста. Выемка в камне имела форму полукруга и в высоту достигала футов семи, там прохожий мог укрыться во время дождя. Над нишей был закреплен фонарь, освещавший пространство вокруг, а внутри оставалось темно. Чтобы угодить Магги, Джем встал в нишу и повернулся к ней лицом.
– Нет, ты встань ко мне спиной – лицом прямо к камню, – приказала Магги.
Джем подчинился, чувствуя себя обманутым и уязвимым, стоя спиной к миру и носом к холодному камню. В нише было сыро и пахло мочой и сексом.
Может быть, Магги просто морочит ему голову, подумал он. Может, она отправилась за одной из шлюх, чтобы напустить ту на него в нише, откуда невозможно улизнуть. Он уже собрался развернуться и бросить ей в лицо эти обвинения, когда услышал ее соблазнительный голос у себя в ухе.
– Догадайся, откуда я говорю.
Джем резко повернулся. Магги рядом не было. Он вышел из укрытия, оглянулся, спрашивая себя, уж не игра ли это воображения. И тут она вышла из темной ниши на другой стороне моста.
– Вернись назад, – крикнула она.
Джем, совершенно ошарашенный, вновь повернулся носом к стене. Как же она сумела шептать ему в ухо и так быстро перебежать на другую сторону? Он ждал, что она сделает это снова, думая на сей раз схватить ее. Мимо проехала повозка, а когда снова воцарилась тишина, он опять услышал ее голос у себя в ухе.
– Эй, Джем, скажи мне что-нибудь приятное.
Джем быстро оглянулся, но ее там не было. Он помедлил и опять уткнулся в холодную нишу.
– Ну, Джем, неужели ты так ничего и не скажешь?
Ее шепот обволакивал камни.
– Ты меня слышишь? – спросил Джем.
– Да! Правда здорово? Я слышу тебя, а ты слышишь меня!
Джем развернулся и посмотрел в нишу на другой стороне. Магги чуть шевельнулась, и белая шаль мелькнула в темноте.
– Как ты это делаешь? – спросил он, но ответа не последовало. – Магги?
Когда она опять не ответила. Джем повернулся лицом к стене.
– Ты меня слышишь?
– Теперь слышу. Ты должен стоять лицом к стене. Иначе ничего не получится.
Проехали две повозки, заглушив остальные ее слова.
– Но как это возможно? – спросил Джем.
– Не знаю. Просто возможно – и все. Мне об этом сказала одна из шлюх. Но лучше всего, когда поешь.
– Поешь?
– Давай спой нам песенку.
Джем подумал несколько секунд и запел:
Голос у него все еще был высоким, хотя и обещал скоро начать ломаться. Магги, которая стояла, повернувшись к собственной округлой стене, была рада, что она одна в темноте и может слушать пение Джема без дурацкой покровительственной улыбки. Вместо этого она могла улыбаться, слыша простую песню и чистый голос.
И незабудка, и фиалка
Под веткой колкой
Раскрылись ярко,
Цветов раздолье.
Повсюду здесь тимьяна почки,
Вон вересковый колокольчик,
Тростинки тоньше
На вересковом поле[29].
Когда он закончил, они оба на какое-то время погрузились в молчание. По мосту прогрохотала еще одна повозка. Магги вполне могла бы вставить какое-нибудь язвительное замечание, вот, мол, распелся о цветочках, или обвинить его в том, что он тоскует по своей Пидл-Вэлли. Если бы рядом был кто-то еще, она непременно сделала бы это. Но сейчас они были одни в своих каменных нишах, закрытые от мира на этом мосту и в то же время связанные звуком, который метался от одного к другому, свиваясь в нить, соединявшую их.
Поэтому она не стала острить, а запела в ответ:
Она услышала смешок Джема.
Пусть я в деревне проживаю,
Пусть я грамотен едва,
Не хуже горожан я знаю,
Сколько будет дважды два.
Тут нечего тебе гордиться —
Нет двух вещей похожих.
Никто не может знать, родиться
Где лучше, а где хуже.
– Я никогда не говорил, что деревня лучше города, – сказал он. – И я вовсе не думаю, что они так уж непохожи, что они противоположности.
– А разве нет?
– Не думаю, – повторил Джем. – В Ламбетеесть полянки, где можно найти те же цветы, что и в Пидл-Вэлли, – первоцвет, чистотел, лютик. И потом, я никогда не понимал противоположностей.
– Это просто, – послышался обволакивающий голос Магги. – Это что-то совершенно отличное от другого. Вот, например, противоположность совершенно темной комнате – это ярко освещенная комната.
– Но комната-то никуда не девается. Она остается такой же в обоих случаях.
– А ты не бери комнату. Возьми что-нибудь другое. Вот черное и белое. Или вот если ты не промокший, то какой?
– Сухой, – сказал Джем, подумав секунду.
– Вот именно. Если ты не парень, то ты…
– Девчонка. Я…
– Если ты не хороший, то…
– Я знаю, но…
– И если ты не попадешь в рай, то будешь…
– В аду. Постой! Я все это знаю. Я просто думаю…
По мосту прогрохотал экипаж, заглушив его слова.
– Об этом трудно говорить вот так, – сказал Джем, когда звук экипажа стих.
– Как «так» – на противоположных сторонах дороги?
В каменной нише Джема зазвенел смех Магги.
– Тогда иди ко мне.
Джем бросился через дорогу, а Магги вышла из своего убежища.
– Ну вот, – провозгласила она, – теперь мы – парень и девчонка на одной стороне дороги.
Джем нахмурился.
– Но это никакая не противоположность. – Он сделал движение рукой в сторону ниши, в которой только что стоял. – Это просто другая сторона. Это не значит «отличающаяся». Эта сторона дороги, та сторона дороги – они обе часть одной дороги.
– Но они, мой мальчик, делают дорогу дорогой, – сказала одна из фигур, направляющаяся в их сторону с Вестминстерского берега реки. Когда силуэты оказались в пятне света. Джем узнал широкий лоб мистера Блейка и большие глаза, взгляд которых даже в темноте казался пронзительным.
– Здравствуйте, мистер Блейк, миссис Блейк, – поприветствовала Магги.
– Здравствуй, моя дорогая, – ответила миссис Блейк.
Кэтрин Блейк оказалась чуть пониже своего мужа, но такой же коренастой. У нее были маленькие, глубоко посаженные глаза, широкий нос и большие румяные щеки. Широкие, чуть помятые поля ее старого чепца выглядели так, словно попали под дождь, а потом кто-то на них уселся. На лице миссис Блейк застыла терпеливая улыбка, а сама она казалась усталой, словно вышла из дома не по доброй воле, а сделала одолжение мужу, отправившись с ним на вечернюю прогулку. Джем видел такое же выражение на других лицах – обычно на женских, редко улыбающихся, дожидающихся, когда их мужья допьют последнюю кружку в пабе или закончат разговор на дороге о стоимости семян.
– Вы видите, – продолжил мистер Блейк, даже не поприветствовав их, потому что был занят своей мыслью, – что эта сторона освещенная, а та сторона – темная…
– Ну вот, это и есть противоположности, – прервала его Магги. – Темное и светлое. Именно об этом мы с Джемом и говорили, правда. Джем?
Лицо мистера Блейка прояснилось.
– А, антитезы. И что же ты об этом говорила, моя девочка?
– Дело в том, что Джем этого не понимает, а я пыталась объяснить…
– Да нет, я понимаю, – прервал ее Джем. – Конечно, добро противоположно злу, а девушка противоположна парню. Но…
Он замолчал. Ему показалось странным, что он разговаривает о таких вещах со взрослым человеком. Он бы ни за что не стал говорить об этом со своими родителями, или на улицах Пидлтрентхайда, или в пабе. Там разговор шел о том, будут ли заморозки ночью, и кто следующий поедет в Дорчестер, и какое поле или посадки ячменя готовы к жатве. После его переезда в Лондон что-то в нем изменилось.
– И что дальше, мой мальчик?
Мистер Блейк ждал от него продолжения. Это тоже было в новинку для Джема – взрослый, казалось, интересовался его мыслями.
– Я вот как думаю, – медленно начал он, осторожно подбирая слова, словно ступая по каменистой горной тропе. – Ведь у противоположностей есть такая странность: и в сухом, и в мокром имеется влага, а парень и девчонка – оба люди, ад и рай – это места, куда люди отправляются после смерти. У них у всех есть что-то общее. Так что они не совсем уж разные, как об этом думают люди. Если у тебя есть одно, то это не значит, что другого быть не может.
Джем почувствовал, как заболела голова – уж слишком трудно было находить нужные слова.
Но мистер Блейк в ответ понятливо кивнул, словно ему все было ясно и он сам обо всем этом думал.
– Ты прав, мой мальчик. Я сейчас приведу тебе пример. Что будет противоположностью неведению?
– Ну, это легко, – сказала Магги. – Знание.
– Именно, моя девочка. Опыт.
Магги засияла.
– А теперь скажи мне: ты неведающая или опытная?
Улыбка так неожиданно исчезла с лица Магги, словно мистер Блейк этим вопросом ударил ее[30]. Вместо улыбки появилось испуганное, вороватое выражение – такое Джем видел в день их первой встречи, когда она говорила о тропе Головореза. Она нахмурилась, глядя на какого-то прохожего, и не ответила.
– Видишь, ответить на этот вопрос не так-то просто, правда, моя девочка? Вот тогда тебе другой вопрос. Если неведение – этот берег реки, – мистер Блейк показал в сторону Вестминстерского аббатства, – а опыт – этот берег, – он показал на амфитеатр Астлея, – то что же тогда мы имеем посередине?
Магги открыла рот, но быстрый ответ не пришел ей в голову.
– Подумай об этом, мое дитя, а ответ дашь мне как-нибудь в другой раз.
– А не могли бы вы ответить нам на кое-что еще, мистер Блейк? – спросила Магги, быстро придя в себя. – Почему вы нарисовали статую голой? Нутам, в аббатстве.
– Магги, – прошептал Джем, смущенный тем, что она выдала их.
Миссис Блейк перевела взгляд с Магги на Джема, потом – на своего мужа. На ее лице появилось недоуменное выражение.
Мистера Блейка это откровение, казалось, ничуть не обеспокоило, и к вопросу он отнесся вполне серьезно.
– Видишь ли, моя девочка, я рисовал вовсе не статую. Мне невыносимо копировать с натуры, хотя я и делал это в течение нескольких лет в аббатстве, когда был учеником. Это упражнение многому меня научило, и одним из таких уроков был вот какой: если ты объял что-то снаружи, то тебе более нет нужды там оставаться – ты можешь проникнуть вглубь. Вот почему я не рисую с натуры – это слишком скучно и ограничивает воображение. Нет, сегодня я рисовал то, что меня попросили.
– Кто попросил?
– Мой брат Роберт.
– Он тоже там был?
Магги не помнила, чтобы кто-то был рядом с мистером Блейком.
– О да, он там был. Ну, Кейт, если ты готова, идем?
– Готова, если готов ты, мистер Блейк.
– Да, но…
Магги искала какие-нибудь слова, чтобы задержать Блейков.
– А вы знали об эхе в нишах, сэр? – вставил Джем.
Он тоже хотел задержать мистера Блейка. Было в нем что-то необычное: в его взрослости, разбавленной детскостью, в его внимании, то сосредоточенном, то рассеянном.
– Что это за эхо, мой мальчик?
– Если вы стоите в противоположных нишах лицом к стене, то можно слышать друг друга, – объяснила Магги.
– И сейчас можно? – Мистер Блейк повернулся к жене. – Ты об этом знала, Кейт?
– Нет, не знала, мистер Блейк.
– Хотите попробовать? – гнула свое Магги.
– Хотим, Кейт?
– Если тебе так хочется, мистер Блейк.
Магги подавила смешок, ведя миссис Блейк в нишу и ставя лицом к стене, а Джем повел мистера Блейка к противоположной нише. Мистер Блейк вполголоса заговорил со стеной, и несколько мгновений спустя они с миссис Блейк уже смеялись. Джем и Магги слышали смех, но не разговор, который по большей части был односторонним – миссис Блейк лишь время от времени соглашалась с мужем. Взрослые были сами по себе, а потому дети стояли по обе стороны дороги, чувствуя себя не в своей тарелке. Наконец Джем побрел к Магги.
– Как по-твоему, о чем они говорят?
– Не знаю. Но уж не о цене рыбы, это точно. Хорошо бы они вернулись к нам.
Может быть, миссис Блейк услышала ее, потому что в этот момент она вышла из темноты и сказала:
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента