Как это может быть? Отказ от близости с мужчинами сделал меня не только сексуально озабоченной, но и разборчивой!
Теперь я по-новому взглянула на положение дел. Я никогда не предполагала, что темная полоса связана с одним только сексом, но теперь мне казалось, будто она вовсе с ним не связана. Теперь я понимала, что не желала даже пытаться, если считала шансы неопределенными. Я искала того, кто внушил бы мне уверенность в том, что у нас с ним получится.
И что же сейчас? Куда завела меня эта стратегия? Что, если я буду все ждать и ждать, а темная полоса так никогда и не кончится?
Видимо, именно об этом перед моим отъездом в Фэрбенкс говорила Энн, всегда поражавшая меня своей мудростью. Она рассказала историю, взволновавшую меня, хоть я и не понимала почему. Это была буддистская притча о женщине, за которой погнались тигры. Спасаясь от них, женщина упала со скалы, но ей удалось ухватиться за какое-то вьющееся растение. Сверху ее подстерегали тигры, внизу разверзлась бездна, но она отщипнула ягодку и с большим удовольствием съела ее.
«Надо тебе заделаться буддисткой! – сказала Энн. – Нельзя, чтобы твое счастье зависело от того, есть у тебя какая-то вещь или нет. Знаем мы эту песню: «Если б у меня было то-то и то-то, я была бы счастлива», «Будь я на десять лет моложе, была бы счастлива». Но правда в том, что любая из нас – даже одинокая женщина – может быть счастлива. Это не значит, что не надо искать себе пару, но зачем ждать чего-то, что, возможно, и не принесет тебе желаемого, если можно радоваться жизни прямо сейчас?»
Совет казался очень разумным, и я не знала, что возразить. Но неделя, проведенная в квартире Нины, помогла мне по-новому взглянуть на вещи. Я обнаружила, что уже пробовала есть ягодки, не обращая внимания на опасность. Разве не это я делала, когда три года жила с Алеком? И вот теперь я решила, что этого мало.
Вот как я это вижу: та женщина из буддистской притчи сознавала, что шансы ее невелики, и могла порадовать себя только ягодкой. Мне же, как я надеялась, должно было повезти больше. Конечно, часики тикали, но все же тридцать четыре года – не тот возраст, когда следует признать себя побежденной и отправиться по магазинам в поисках трикотажных колготок.
Возможно, причиной тому стала победа над тем парнишкой или странное ликование, испытанное мной оттого, что не могла сняться с места, но я действительно чувствовала оптимизм. Я знала: невозможное возможно, потому что оно уже произошло. Тысячу дней назад я и не представляла, что смогу так долго прожить без секса, но ведь смогла же! Вы решите, будто я рехнулась, но, как ни странно, это внушало мне надежду, что я все-таки найду Того Самого Мужчину. Или он найдет меня. Не важно. Он существует, и когда-нибудь мы с ним займемся бесконечно долгим, страстным, ни с чем не сравнимым сексом.
Пока же я просто отдыхала и получала удовольствие. Постель у меня была уютная, и Нина пекла очень вкусные и немыслимо тонкие блинчики. В моем путеводителе был русский алфавит, и Юрий обещал научить меня правильному произношению. Кто знает, вдруг я пробуду здесь так долго, что прочту «Войну и мир» – за то самое время, за какое Толстой написал эту книгу. Скрэббл нам еще не прискучил. Вчера в ответ на жалобы, что набирается мало очков, я вписала еще четыре клетки «Двойной счет слова», надеясь поднять боевой дух моих спутников. Так что я сумела направить энергию в нужное русло и совершила немало полезного.
Чего не скажешь о моих компаньонах, Доне и Джиме. Они не хотели ничего совершать и спокойно ждать, пока заработает аэропорт, и с утра до вечера строили самые безумные планы, как бы нам поскорее отсюда выбраться, – такие же нереальные, как те, что придумывал Гиллиган со товарищи.
Так, Дон однажды загорелся идеей переправиться на вертолете на остров Святого Лаврентия – ближайший к нам пункт на территории Соединенных Штатов; до него было около 40 миль. Ни о чем другом он и говорить не мог. Дон пришел в такой восторг от своего плана, что упросил Юрия найти ему телефон. Он надеялся связаться с президентом «Беринг-эйр», нашей чартерной авиакомпании, базирующейся в Номе. Через час или около того Дон вернулся очень огорченный. Оказывается, вертолет за нами могли выслать только в том случае, если бы существовала непосредственная угроза нашей жизни. Вот тогда «Берингские авиалинии» связались бы с Госдепом США, и за нами выслали бы «Черного ястреба». Дону пришлось согласиться с тем, что из-за нашего временного заточения не стоит беспокоить Колина Пауэлла.
Затем свой план предложил Джим: надо, чтобы из Нома за нами выслали катер. Снова Джим и Дон побежали к заветному телефону, чтобы еще раз позвонить президенту «Беринг-эйр», и снова услышали категорическое «нет». Выяснилось, что, во-первых, в Номе нет катеров, способных, не подвергаясь опасности, пересечь Берингов пролив, во-вторых, если бы даже там были такие, российские власти не раньше, чем через пять недель, дали бы разрешение катеру пристать к берегу.
Но Джим и Дон не сдавались. Еще один план был связан с немецким пассажирским судном, которое, по слухам, на этой неделе должно было на несколько часов пришвартоваться в местном порту. (Ума не приложу, как слухи проникли в Нинину квартиру.) Но даже Дон отказался от этой затеи, когда я напомнила ему, что мы понятия не имеем, куда направляется этот корабль. А что, если он идет в Японию?
Самый потрясающий план родился у них в тот день, когда небо в поселке прояснилось настолько, что наш самолет мог подняться в воздух, но – о горе! – теперь уже недостаточно ясным оно было в Номе, где нам предстояло приземлиться. План состоял в том, чтобы попасть в Ном «с другой стороны», иными словами, предлагался маршрут бухта Провидения – Анадырь – Москва, а потом – вуаля! – Лондон – Нью-Йорк – Сиэтл – Анкоридж и Ном.
И вот всего лишь несколько часов назад я убедила их бросить это пустое занятие и сыграть в скрэббл. Но они слишком увлеченно обсуждали последнюю идею: как вынудить русское правительство депортировать нас. Честное слово, ничего более смешного я не слышала с тех пор, как… Подождите-ка. О черт! Да ведь я сама вела себя точно так же!
Нет, правда… взять хотя бы «Обана-Сюза!». А фэн-шуй? Блиц-знакомства? Бегство в Бенд? Письмо рыжему юристу? Я искала партнера с той же настойчивостью, с какой ФБР выслеживает самых опасных террористов. Так ли уж сильно я отличаюсь от Джима и Дона? А чего стоят все мои бегства? Виннемука, Найроби, Джекпот, Рейкьявик, Непостижимая Миссия, поселок бухты Провидения! Да каким местом я думаю?
Джим, Дон… и я. «Три балбеса». Все мы отчаянно, всеми способами пытались выбраться из затруднительного положения, но так и не тронулись с места.
День-деньской я выдавала советы двум моим партнерам по клоунаде: расслабьтесь. Отдыхайте. Зачем биться головой о стену? А сама… Да стоит ли относиться к моей персональной загвоздке как к плану высадки союзников в Нормандии? Получается, что, расставшись с Алеком, я разучилась отдыхать. Может, пора считать мою личную неурядицу проблемой менее грандиозной, чем открытие второго фронта? Ведь я же сама столько раз говорила Джиму и Дону, что в жизни случается такое, с чем ничего нельзя поделать. От нас нужно одно: быть готовыми к тому, что оно есть.
Итак, вывод напрашивается сам собой. Я должна перестать выдумывать всякие планы и просто отдохнуть. Ноне будет ли это означать, что я опустила руки? И как можно отдыхать сейчас, когда темная полоса достигла таких чудовищных масштабов? Не могу же я просто отмахнуться от него!
Или могу?
Что бы я ни делала, я никогда не сомневалась: покончить с воздержанием можно только одним способом, и для этого способа необходим пенис. Но стоило ли мне так на этом зацикливаться? Ведь это же я – я сама – сотворила это чудовище. Только я знаю, с чего все начиналось, и только я вольна продолжать или прекратить подсчет.
Интересно, если прожить без секса тысячу дней и не считать дни, будет ли это все еще считаться темной полосой?
Все мои друзья думали, что мне не стоит придавать значение своей круглой дате, и, возможно, они правы. Если я не могу покончить с темной полосой, переспав с кем-нибудь, то почему бы мне не предать ее забвению?
Верно! Хватит с меня темной полосы! Чао! Адьос! Или, как говорят здесь, в России, до свидания!
И что за подходящее я выбрала время! Всего несколько минут назад Юрий сказал, что аэропорт наконец открылся и в Номе тоже ясно. Наш вылет состоится в течение часа.
Пожалуй, я все же не хотела бы застрять здесь на целый месяц. Ладно, пора собирать вещи. Скрэббл, конечно же, поедет со мной и листочек с песенкой тоже. Проверю, не подвела ли меня память.
Да, впопыхах забыла сказать: Юрий принес распечатку и-мейла моей сестры. Несколько дней назад он через кого-то, кто имел доступ к Интернету, отправил мою электронную почту. Я могла послать только одно письмо, и интуиция подсказала мне, что адресатом должна стать Джен. «Скажи всем, что я здесь застряла, но все отлично, – писала я, – и ради Бога, запиши для меня с телика "Закон и порядок"».
Джен надеялась, что я скоро вернусь домой, и радовалась, что со мной все в порядке. Я тоже радовалась – тому, что в «холодной войне» явно наметилась тенденция к примирению (и как знаменательно, что я в России!).
Я выглянула в окно и заметила, что туман рассеивается. Впервые за все эти дни – или, может, за все эти годы – я видела, что происходит снаружи.
ЭПИЛОГ
23
Теперь я по-новому взглянула на положение дел. Я никогда не предполагала, что темная полоса связана с одним только сексом, но теперь мне казалось, будто она вовсе с ним не связана. Теперь я понимала, что не желала даже пытаться, если считала шансы неопределенными. Я искала того, кто внушил бы мне уверенность в том, что у нас с ним получится.
И что же сейчас? Куда завела меня эта стратегия? Что, если я буду все ждать и ждать, а темная полоса так никогда и не кончится?
Видимо, именно об этом перед моим отъездом в Фэрбенкс говорила Энн, всегда поражавшая меня своей мудростью. Она рассказала историю, взволновавшую меня, хоть я и не понимала почему. Это была буддистская притча о женщине, за которой погнались тигры. Спасаясь от них, женщина упала со скалы, но ей удалось ухватиться за какое-то вьющееся растение. Сверху ее подстерегали тигры, внизу разверзлась бездна, но она отщипнула ягодку и с большим удовольствием съела ее.
«Надо тебе заделаться буддисткой! – сказала Энн. – Нельзя, чтобы твое счастье зависело от того, есть у тебя какая-то вещь или нет. Знаем мы эту песню: «Если б у меня было то-то и то-то, я была бы счастлива», «Будь я на десять лет моложе, была бы счастлива». Но правда в том, что любая из нас – даже одинокая женщина – может быть счастлива. Это не значит, что не надо искать себе пару, но зачем ждать чего-то, что, возможно, и не принесет тебе желаемого, если можно радоваться жизни прямо сейчас?»
Совет казался очень разумным, и я не знала, что возразить. Но неделя, проведенная в квартире Нины, помогла мне по-новому взглянуть на вещи. Я обнаружила, что уже пробовала есть ягодки, не обращая внимания на опасность. Разве не это я делала, когда три года жила с Алеком? И вот теперь я решила, что этого мало.
Вот как я это вижу: та женщина из буддистской притчи сознавала, что шансы ее невелики, и могла порадовать себя только ягодкой. Мне же, как я надеялась, должно было повезти больше. Конечно, часики тикали, но все же тридцать четыре года – не тот возраст, когда следует признать себя побежденной и отправиться по магазинам в поисках трикотажных колготок.
Возможно, причиной тому стала победа над тем парнишкой или странное ликование, испытанное мной оттого, что не могла сняться с места, но я действительно чувствовала оптимизм. Я знала: невозможное возможно, потому что оно уже произошло. Тысячу дней назад я и не представляла, что смогу так долго прожить без секса, но ведь смогла же! Вы решите, будто я рехнулась, но, как ни странно, это внушало мне надежду, что я все-таки найду Того Самого Мужчину. Или он найдет меня. Не важно. Он существует, и когда-нибудь мы с ним займемся бесконечно долгим, страстным, ни с чем не сравнимым сексом.
Пока же я просто отдыхала и получала удовольствие. Постель у меня была уютная, и Нина пекла очень вкусные и немыслимо тонкие блинчики. В моем путеводителе был русский алфавит, и Юрий обещал научить меня правильному произношению. Кто знает, вдруг я пробуду здесь так долго, что прочту «Войну и мир» – за то самое время, за какое Толстой написал эту книгу. Скрэббл нам еще не прискучил. Вчера в ответ на жалобы, что набирается мало очков, я вписала еще четыре клетки «Двойной счет слова», надеясь поднять боевой дух моих спутников. Так что я сумела направить энергию в нужное русло и совершила немало полезного.
Чего не скажешь о моих компаньонах, Доне и Джиме. Они не хотели ничего совершать и спокойно ждать, пока заработает аэропорт, и с утра до вечера строили самые безумные планы, как бы нам поскорее отсюда выбраться, – такие же нереальные, как те, что придумывал Гиллиган со товарищи.
Так, Дон однажды загорелся идеей переправиться на вертолете на остров Святого Лаврентия – ближайший к нам пункт на территории Соединенных Штатов; до него было около 40 миль. Ни о чем другом он и говорить не мог. Дон пришел в такой восторг от своего плана, что упросил Юрия найти ему телефон. Он надеялся связаться с президентом «Беринг-эйр», нашей чартерной авиакомпании, базирующейся в Номе. Через час или около того Дон вернулся очень огорченный. Оказывается, вертолет за нами могли выслать только в том случае, если бы существовала непосредственная угроза нашей жизни. Вот тогда «Берингские авиалинии» связались бы с Госдепом США, и за нами выслали бы «Черного ястреба». Дону пришлось согласиться с тем, что из-за нашего временного заточения не стоит беспокоить Колина Пауэлла.
Затем свой план предложил Джим: надо, чтобы из Нома за нами выслали катер. Снова Джим и Дон побежали к заветному телефону, чтобы еще раз позвонить президенту «Беринг-эйр», и снова услышали категорическое «нет». Выяснилось, что, во-первых, в Номе нет катеров, способных, не подвергаясь опасности, пересечь Берингов пролив, во-вторых, если бы даже там были такие, российские власти не раньше, чем через пять недель, дали бы разрешение катеру пристать к берегу.
Но Джим и Дон не сдавались. Еще один план был связан с немецким пассажирским судном, которое, по слухам, на этой неделе должно было на несколько часов пришвартоваться в местном порту. (Ума не приложу, как слухи проникли в Нинину квартиру.) Но даже Дон отказался от этой затеи, когда я напомнила ему, что мы понятия не имеем, куда направляется этот корабль. А что, если он идет в Японию?
Самый потрясающий план родился у них в тот день, когда небо в поселке прояснилось настолько, что наш самолет мог подняться в воздух, но – о горе! – теперь уже недостаточно ясным оно было в Номе, где нам предстояло приземлиться. План состоял в том, чтобы попасть в Ном «с другой стороны», иными словами, предлагался маршрут бухта Провидения – Анадырь – Москва, а потом – вуаля! – Лондон – Нью-Йорк – Сиэтл – Анкоридж и Ном.
И вот всего лишь несколько часов назад я убедила их бросить это пустое занятие и сыграть в скрэббл. Но они слишком увлеченно обсуждали последнюю идею: как вынудить русское правительство депортировать нас. Честное слово, ничего более смешного я не слышала с тех пор, как… Подождите-ка. О черт! Да ведь я сама вела себя точно так же!
Нет, правда… взять хотя бы «Обана-Сюза!». А фэн-шуй? Блиц-знакомства? Бегство в Бенд? Письмо рыжему юристу? Я искала партнера с той же настойчивостью, с какой ФБР выслеживает самых опасных террористов. Так ли уж сильно я отличаюсь от Джима и Дона? А чего стоят все мои бегства? Виннемука, Найроби, Джекпот, Рейкьявик, Непостижимая Миссия, поселок бухты Провидения! Да каким местом я думаю?
Джим, Дон… и я. «Три балбеса». Все мы отчаянно, всеми способами пытались выбраться из затруднительного положения, но так и не тронулись с места.
День-деньской я выдавала советы двум моим партнерам по клоунаде: расслабьтесь. Отдыхайте. Зачем биться головой о стену? А сама… Да стоит ли относиться к моей персональной загвоздке как к плану высадки союзников в Нормандии? Получается, что, расставшись с Алеком, я разучилась отдыхать. Может, пора считать мою личную неурядицу проблемой менее грандиозной, чем открытие второго фронта? Ведь я же сама столько раз говорила Джиму и Дону, что в жизни случается такое, с чем ничего нельзя поделать. От нас нужно одно: быть готовыми к тому, что оно есть.
Итак, вывод напрашивается сам собой. Я должна перестать выдумывать всякие планы и просто отдохнуть. Ноне будет ли это означать, что я опустила руки? И как можно отдыхать сейчас, когда темная полоса достигла таких чудовищных масштабов? Не могу же я просто отмахнуться от него!
Или могу?
Что бы я ни делала, я никогда не сомневалась: покончить с воздержанием можно только одним способом, и для этого способа необходим пенис. Но стоило ли мне так на этом зацикливаться? Ведь это же я – я сама – сотворила это чудовище. Только я знаю, с чего все начиналось, и только я вольна продолжать или прекратить подсчет.
Интересно, если прожить без секса тысячу дней и не считать дни, будет ли это все еще считаться темной полосой?
Все мои друзья думали, что мне не стоит придавать значение своей круглой дате, и, возможно, они правы. Если я не могу покончить с темной полосой, переспав с кем-нибудь, то почему бы мне не предать ее забвению?
Верно! Хватит с меня темной полосы! Чао! Адьос! Или, как говорят здесь, в России, до свидания!
И что за подходящее я выбрала время! Всего несколько минут назад Юрий сказал, что аэропорт наконец открылся и в Номе тоже ясно. Наш вылет состоится в течение часа.
Пожалуй, я все же не хотела бы застрять здесь на целый месяц. Ладно, пора собирать вещи. Скрэббл, конечно же, поедет со мной и листочек с песенкой тоже. Проверю, не подвела ли меня память.
Да, впопыхах забыла сказать: Юрий принес распечатку и-мейла моей сестры. Несколько дней назад он через кого-то, кто имел доступ к Интернету, отправил мою электронную почту. Я могла послать только одно письмо, и интуиция подсказала мне, что адресатом должна стать Джен. «Скажи всем, что я здесь застряла, но все отлично, – писала я, – и ради Бога, запиши для меня с телика "Закон и порядок"».
Джен надеялась, что я скоро вернусь домой, и радовалась, что со мной все в порядке. Я тоже радовалась – тому, что в «холодной войне» явно наметилась тенденция к примирению (и как знаменательно, что я в России!).
Я выглянула в окно и заметила, что туман рассеивается. Впервые за все эти дни – или, может, за все эти годы – я видела, что происходит снаружи.
ЭПИЛОГ
Век просвещения
Секс решает все.
Энн Камминг
23
Заключительное слово бабушки
Да, я покончила с темной полосой, А вы никогда и не сомневались в этом, верно?
Я обязательно расскажу вам об этом, но сначала вернемся в то время, когда после моего освобождения из поселка бухты Провидения прошло восемь месяцев и я сидела в мексиканском ресторане с Аланом, единственным членом моего Кабинета – мужчиной. «Что ж, – сказал он, – хорошо, что ты не собираешься сейчас ни с кем встречаться: у тебя перхоть сыплется на тарелку».
С темной полосой тогда формально еще не было покончено – хоть я и перестала вести подсчет. Но у меня были заботы поважнее, как то: 1) нога в гипсе; 2) рука на перевязи; 3) псориаз в выраженной форме (стоило мне хоть немного покачать головой, как начинали сыпаться белые хлопья). Алан был прав. Пойди я сейчас на свидание в «Старбакс» и задействуй все 100 процентов обаяния, любой парень сбежал бы от меня в мгновение ока.
Вернувшись из бухты Провидения, я не забыла свою клятву и сбавила обороты, решив, что лучше мне некоторое время отдохнуть от сайта match. com. Сама идея знакомства по Интернету мне по-прежнему нравилась; особенно она подходила для людей вроде меня, работающих дома и не вылезающих из пижамы. Но мне было ясно: если я действительно хочу зажить иначе, надо отпустить поводья. Будь что будет, я решила направить энергию в другое русло и начать тренироваться для следующей велогонки. Не знаю, хватило ли бы меня больше, чем на несколько месяцев, но тут возникли непредвиденные обстоятельства.
Повреждение плечевого нерва и внезапно давшая о себе знать застарелая травма ступни стали причиной моих визитов к хирургам – сначала к одному, а через две недели к другому. Ко всему прочему у меня начался псориаз, да такой, что даже лошадиная доза лекарств (по словам дерматолога, их «хватило бы, чтобы убить небольшого слоника») действия не возымела.
Нэнси обвинила меня в том, что я специально изобретаю проблемы со здоровьем – лишь бы не думать о сексе. «У тебя что, синдром Мюнхгаузена?» – спросила она однажды.
Я решительно опровергла это безосновательное утверждение. Конечно, порой я совершала идиотские поступки, но всему же есть предел! Но я и вправду считала (как и в случае с поселком бухты Провидения), что если от тебя ничего не зависит, – это большое облегчение. Ведь когда тебе делают общую анестезию, ты можешь только повиноваться и ждать. И когда ты лежишь распростертая, с ногой, вздернутой к потолку, с обложенной льдом ступней, стать мягче и терпеливее куда как просто.
Лежать мне приходилось в доме родителей, и Алан I был так добр, что чуть ли не каждый день выводил меня пообедать. Процесс выздоровления был мучительным – не потому, что я испытывала боли, нет, обе операции прошли великолепно и не оставили никаких неприятных ощущений, – а потому, что телевизор в гостевой спальне в доме моих родителей едва работал. Осложняло жизнь и то, что у родителей не было «Тиво» – гениального цифрового записывающего устройства. Я только что купила его, и оно позволяло отлавливать из телеэфира и накапливать до востребования все самое желанное и любимое. Пока мое бесценное приобретение прозябало, одинокое и покинутое, в моей квартире, мне оставалось лишь уповать на милость обычной ТВ-программы.
В конце концов нога и плечо зажили, псориаз пошел на убыль, и я вернулась в свою уютную квартирку – к своему дивному «Тиво». Я чувствовала, что готова к новой попытке, а это значило только одно: пора реанимировать Фитрайтера, представлявшего мои интересы в Интернете. Пришлось заново оформить членство, но на этот раз я не ощущала обычной нервозности и спешки.
То был первый вечер моего возвращения на сайт. Я вяло просматривала фотографии, чувствуя сильное желание все бросить, однако еще надеясь на какой-то толчок. Внезапно мое внимание привлек мужчина тридцати четырех лет – по-мальчишески привлекательный, с копной рыжих волос. (До того, как в спортзале я познакомилась с рыжеволосым юристом, я и не осознавала, что у меня слабость к рыжим.) Псевдоним его был «БегунОК». Подпись под снимком не отличалась оригинальностью: «Бежим со мной!» Впрочем, мое «Поклонница "Закона и порядка"» было не менее дурацким.
Характеристика его была сжатой, дающей только самую суть и по большому счету непримечательной. Увлекался он бегом, ездой на велосипеде, йогой, прогулками на дальние расстояния, подводным плаванием.
Это не могло не радовать, но спортсменов на сайте match. com вообще оказалось немало. Привлекало другое: во-первых, описывая свою «идеальную партнершу», он не настаивал на том, чтобы она была «миниатюрной, хрупкой и желательно блондинкой» – эти три критерия, как заклинание, повторяли чуть ли не все обосновавшиеся на сайте мужчины. Этот же нигде не упоминал о внешности партнерши, что необычно для такого симпатичного парня. Он писал, что ищет женщину «умную, любящую посмеяться, искреннюю и нежную». Во-вторых, меня обнадежило, что он употребил слово «нежная» еще в двух местах. Возможно, я наконец нашла парня, способного использовать слово «чувствовать» не только в таком контексте, как «чувствую, что проголодался».
Я решила положиться на свою интуицию, которая подсказывала, что парень этот мне нравится.
Он сразу же ответил на мое послание: «Я тоже люблю «Закон и порядок»!» Я не придала этому большого значения, но когда он предложил выпить вместе кофе, обрадовалась. Я иду на свидание! Мы условились встретиться в «Кофейном зерне» – у этого конкурента кофеен «Старбакс» были лучше кофе-латте и парковка. (Никогда об этом не думала, но, может, причина всех моих неудач с пробными свиданиями – само кафе «Старбакс».)
Он занял очередь у стойки, и его рыжая шевелюра сразу бросилась мне в глаза. На нем была футболка, шорты цвета хаки, сандалии, и выглядел он еще привлекательнее, чем на фотографии, – высокий, худощавый, с сильными руками, глубокими синими глазами и улыбчивым ртом. «Ты Пол!» – воскликнула я, радуясь своей удаче.
Мы сели, и почти тут же я ощутила искорку. Разговор легко переходил с предмета на предмет – от его забегов к моим велопробегам, от его недолгой жизни в Айове к моей жизни в Бенде. Пол с удовольствием смаковал самые забавные эпизоды моей биографии. У него тоже было несколько таких. Свой род занятий он обозначил как «инженер-компьютерщик в аэрокосмической области» – что-то связанное с чартерными рейсами реактивных самолетов и базами данных. К моему облегчению, почти тут же Пол добавил: «Если я возьмусь рассказывать тебе об этом подробнее, твои глаза начнут слипаться и ты заснешь. Скажи лучше, когда у тебя следующий велопробег?» Мы проговорили почти два часа – примерно на полтора часа дольше, чем продолжалось обычное мое пробное свидание. На прощание я дала ему свой номер телефона, сказав, что буду рада, если он позвонит.
Подходя к машине, я поймала себя на том, что впервые после любвеобильного преподавателя философии, возможно, нашла того, кто положит конец темной полосе. Но на этот раз мне не пришлось думать о том, чем интересен этот мужчина, – он просто был мне интересен.
Пол позвонил на следующий день, и я охотно приняла его предложение пойти в китайский ресторан. Хотя я и чувствовала искорку, но пока не питала никаких иллюзий. Испытав то, что испытала я, вы не впадете в телячий восторг еще до второго свидания.
Здесь развитие событий несколько сбивается с курса. Во время нашего второго свидания искорка вдруг исчезла. Раз – и все. Будто и не было. Я не понимала, куда она пропала, и, что еще хуже, не знала, что делать. Я столько размышляла обо всех этих искорках и никогда не предполагала, что они вот так исчезают. Как же ее теперь вернуть?
Я всячески старалась поддерживать беседу, но это становилось все труднее. Тогда я обратилась к предмету, о котором всегда говорила с неиссякаемым энтузиазмом: «Тиво».
Приобретя «Тиво», я за несколько месяцев стала такой его почитательницей, что то и дело воздавала ему хвалы, силясь объяснить непосвященным: это намного превосходит навороченный видик. Мы с Полом ели китайские голубцы, а я восторженно говорила о том, какое это чудо – нажатием кнопки закатать ему в память целый «сезон» любого шоу или сериала, или записывать две программы одновременно, или изничтожить рекламные паузы, или при необходимости делать паузы в «живом» эфире, или…
«Мы уже больше не рабы телевизионной программы! – заливалась я, – мы свободны!»
Все мои знакомые по-разному относились к моим восторгам по поводу «Тиво», но ни один – ни прежде, ни потом – не отреагировал так, как Пол.
«А сколько у него гигабайт на жестком диске?» – спросил он. И потом: «А какой у него цифровой формат?» Дело было не только в том, что я никакими силами не могла ответить на эти вопросы, я чувствовала: Пол не уловил самое главное. Это все равно как если бы, обсуждая гениальность «Водяных лилий» Моне, кто-нибудь спросил: «Как по-вашему, где он покупал краску?»
Я никогда не представляла рядом с собой человека с техническим складом ума. Свидание завершилось прохладным объятием, и я отказалась от мысли, что Пол – тот парень, которого я ищу. В тот вечер я доложила Марджи, что, даже если учесть мои восторги по поводу «Тиво», я задействовала не больше 40 процентов обаяния.
«Если он захочет, я дам ему еще один шанс, – сказала я, – а если нет – особо не расстроюсь».
На следующее утро я получила электронное сообщение от Пола; он писал, что здорово провел время. «Твои вчерашние разговоры меня зацепили. Когда покажешь поближе, что такое «Тиво»?» – спрашивал Пол. Мы вроде бы опять нашли общий язык.
Едва увидев его – рыжеволосого, синеглазого, улыбчивого, я вновь ощутила искорку. Мне даже не пришлось гадать, как ее вернуть; я совсем забыла, что думала, будто она исчезла навсегда.
Мы ели пиццу и болтали, а потом пошли ко мне домой. Я продемонстрировала «Тиво», и Пол с должным энтузиазмом издал несколько «ухов» и «ахов». В ту ночь я могла бы покончить с воздержанием (Пол позже признавался, что у него на уме было то же самое). Но я не сделала этого. Около полуночи я проводила его до порога, а на прощание лишь бегло поцеловала в губы.
Да, это правда – я тянула время. Но потому только, что считала неправильным обрушить страсть на бедного мальчика так внезапно. К тому же я хотела полностью убедиться, что мы и в самом деле движемся в одном направлении.
В ту ночь я почти не спала, думая только о Поле – и о сексе с Полом. На следующее утро я послала ему на работу записку по электронной почте: «Хочу убедиться, что вчера вечером у тебя не сложилось ложное представление. Я боялась, что не смогу остановиться, если мы поцелуемся по-настоящему. У меня давно никого не было – дольше, чем ты можешь вообразить». Я не кокетничала так открыто со времен Байк-Мена и теперь с волнением ожидала ответа.
Он не заставил себя ждать. «Признаюсь, – писал Пол, – вернувшись домой, я лежал в постели и думал, к чему привел бы тот поцелуй. Хорошо, что мы с тобой думаем одинаково».
И в этот момент я поняла. Ожидание завершилось. Темная полоса подходила к концу.
Зная, как давно и страстно я об этом мечтала, вы, наверное, решите, что я разразилась восторженными воплями и обильными слезами. Вы, наверное, полагаете, что я нервничала и ломала голову над тем, как все будет. Ничего подобного. Я чувствовала уверенность в своих силах и спокойную радость. Темная полоса заканчивалась, и заканчивалась не отчаянием и не упадком сил. Я не приняла желаемое за действительное. Пол не фантом, возникший из киберпространства, как Байк-Мен. Он – настоящий.
В первый раз за все время – и теперь уже, конечно, в последний – я заглянула в календарь и подсчитала, сколько дней было в моей темной полосе. Но теперь это казалось уже не важно. Все это время я не просто мечтала о сексе. Я мечтала о сексе с Полом.
Спустя два дня, в субботу, мы ужинали в индийском ресторане, и обоим нам хотелось – хоть мы в этом и не признавались, – чтобы ужин поскорее закончился. Я снова пригласила Пола к себе, и на этот раз только с одной целью. Но едва мы вошли в гостиную, он уселся на диван и сказал: «Ну что, посмотрим «Тиво»?»
Ничего себе!!!
Я села рядышком и взяла его за руку.
– Э…. нет. Я сейчас думала кое о чем другом, – сказала я и поцеловала его. – Пойдем-ка в гостевую спаленку.
– Да нам и здесь хорошо, – ответил Пол.
Господи, либо он непроходимый тупица, либо слишком хорошо воспитан. (После Пол признавался, что просто хорошо воспитан.)
– Нет, правда, – сказала я, скорее настаивая, чем приглашая. – Пойдем в мою гостевую!
И не успел Пол понять, что происходит, как я взяла его за руку и повела по коридору. Что до секса… ну… скажу только, что такого секса явно стоило ждать столько времени, а прочее пусть довершит ваше воображение. Помню, мне было хорошо и спокойно в его объятиях, и я поняла, что все мои сомнения рассеялись, ибо заниматься сексом оказалось даже легче, чем ездить на велосипеде. Это было так же легко, как вдохнуть полной грудью.
Из всей той бессонной ночи особенно живо я помню реакцию Пола на мой рассказ о темной полосе.
Я сомневалась, стоит ли мне раскрывать свой секрет, потому что на парней определенного сорта такая информация действует как холодный душ. Но я была уверена в том, что Пол не из их числа, и решила рискнуть. Кроме того, это был слишком занятный рассказ, чтобы пренебречь им. Когда я в несколько сжатом виде поведала Полу эту историю, мы все еще лежали в постели. Едва я закончила, он изумленно воззрился на меня и спросил:
– Тысяча триста пятьдесят восемь дней?
– Да, – ответила я, – знаю, в это трудно поверить.
Прошло минут пять, прежде чем Пол снова заговорил:
– Но ты… ты такая… нормальная. Как это может быть?
Мне и сейчас кажется, что это самые приятные слова, какие я когда-либо слышала.
Мы провели вместе все выходные. Пол признался: когда я в и-мейлс предупредила его, что у меня давно не было секса, он предположил, будто речь идет о четырех, от силы шести месяцах. Мне стало смешно.
– Эх ты, да шесть месяцев я на голове могу простоять! – залихватски, словно завзятый правонарушитель из «Закона и порядка», воскликнула я.
В понедельник утром, когда Пол ушел на работу, я бросилась к телефону: мне не терпелось поскорее рассказать друзьям о повороте в моей судьбе. Конечно же, они очень обрадовались. И не только за меня.
«Мне не хотелось тебе говорить, – сказала Нэнси, – но мое терпение было на пределе. Вряд ли я переживу такое снова. Передай Полу от меня спасибо».
«Только не измотай паренька, – предостерег Алан, – не пытайся в один присест наверстать то, что упустила».
Первый месяц показался мне сказкой. Мы не могли оторваться друг от друга, это походило на то, что когда-то было у меня с Алеком – только без тревожных красных флажков. Друзья боялись, как бы то, что я принимаю за любовь, на самом деле не оказалось лишь восторгом от окончания темной полосы. Но это было не так. Находились ли мы в постели или нет, я радовалась тому, что мы вместе. Все, что говорил и делал Пол, доказывало: он чувствует то же самое.
Размышляя о том, почему все завершилось так, я нахожу только одно объяснение: счастливая случайность. Большая настоящая удача. Мне повезло, что я увидела фотографию Пола, что он ответил на мой и-мейл, что пригласил меня на третье свидание, когда уже собиралась позволить ему уйти. Годы ожидания привели к успеху. Жизнь и в самом деле состоит из того, что совершаете вы, и того, что совершается с вами. Нужно быть к этому готовой. Запросто могло случиться так, что я еще четыре года просматривала бы сайт match. com, сходила бы еще на полтораста пробных свиданий – и так никого бы и не нашла. Но если бы я не искала вовсе, то никогда не встретила бы Пола.
Я обязательно расскажу вам об этом, но сначала вернемся в то время, когда после моего освобождения из поселка бухты Провидения прошло восемь месяцев и я сидела в мексиканском ресторане с Аланом, единственным членом моего Кабинета – мужчиной. «Что ж, – сказал он, – хорошо, что ты не собираешься сейчас ни с кем встречаться: у тебя перхоть сыплется на тарелку».
С темной полосой тогда формально еще не было покончено – хоть я и перестала вести подсчет. Но у меня были заботы поважнее, как то: 1) нога в гипсе; 2) рука на перевязи; 3) псориаз в выраженной форме (стоило мне хоть немного покачать головой, как начинали сыпаться белые хлопья). Алан был прав. Пойди я сейчас на свидание в «Старбакс» и задействуй все 100 процентов обаяния, любой парень сбежал бы от меня в мгновение ока.
Вернувшись из бухты Провидения, я не забыла свою клятву и сбавила обороты, решив, что лучше мне некоторое время отдохнуть от сайта match. com. Сама идея знакомства по Интернету мне по-прежнему нравилась; особенно она подходила для людей вроде меня, работающих дома и не вылезающих из пижамы. Но мне было ясно: если я действительно хочу зажить иначе, надо отпустить поводья. Будь что будет, я решила направить энергию в другое русло и начать тренироваться для следующей велогонки. Не знаю, хватило ли бы меня больше, чем на несколько месяцев, но тут возникли непредвиденные обстоятельства.
Повреждение плечевого нерва и внезапно давшая о себе знать застарелая травма ступни стали причиной моих визитов к хирургам – сначала к одному, а через две недели к другому. Ко всему прочему у меня начался псориаз, да такой, что даже лошадиная доза лекарств (по словам дерматолога, их «хватило бы, чтобы убить небольшого слоника») действия не возымела.
Нэнси обвинила меня в том, что я специально изобретаю проблемы со здоровьем – лишь бы не думать о сексе. «У тебя что, синдром Мюнхгаузена?» – спросила она однажды.
Я решительно опровергла это безосновательное утверждение. Конечно, порой я совершала идиотские поступки, но всему же есть предел! Но я и вправду считала (как и в случае с поселком бухты Провидения), что если от тебя ничего не зависит, – это большое облегчение. Ведь когда тебе делают общую анестезию, ты можешь только повиноваться и ждать. И когда ты лежишь распростертая, с ногой, вздернутой к потолку, с обложенной льдом ступней, стать мягче и терпеливее куда как просто.
Лежать мне приходилось в доме родителей, и Алан I был так добр, что чуть ли не каждый день выводил меня пообедать. Процесс выздоровления был мучительным – не потому, что я испытывала боли, нет, обе операции прошли великолепно и не оставили никаких неприятных ощущений, – а потому, что телевизор в гостевой спальне в доме моих родителей едва работал. Осложняло жизнь и то, что у родителей не было «Тиво» – гениального цифрового записывающего устройства. Я только что купила его, и оно позволяло отлавливать из телеэфира и накапливать до востребования все самое желанное и любимое. Пока мое бесценное приобретение прозябало, одинокое и покинутое, в моей квартире, мне оставалось лишь уповать на милость обычной ТВ-программы.
В конце концов нога и плечо зажили, псориаз пошел на убыль, и я вернулась в свою уютную квартирку – к своему дивному «Тиво». Я чувствовала, что готова к новой попытке, а это значило только одно: пора реанимировать Фитрайтера, представлявшего мои интересы в Интернете. Пришлось заново оформить членство, но на этот раз я не ощущала обычной нервозности и спешки.
То был первый вечер моего возвращения на сайт. Я вяло просматривала фотографии, чувствуя сильное желание все бросить, однако еще надеясь на какой-то толчок. Внезапно мое внимание привлек мужчина тридцати четырех лет – по-мальчишески привлекательный, с копной рыжих волос. (До того, как в спортзале я познакомилась с рыжеволосым юристом, я и не осознавала, что у меня слабость к рыжим.) Псевдоним его был «БегунОК». Подпись под снимком не отличалась оригинальностью: «Бежим со мной!» Впрочем, мое «Поклонница "Закона и порядка"» было не менее дурацким.
Характеристика его была сжатой, дающей только самую суть и по большому счету непримечательной. Увлекался он бегом, ездой на велосипеде, йогой, прогулками на дальние расстояния, подводным плаванием.
Это не могло не радовать, но спортсменов на сайте match. com вообще оказалось немало. Привлекало другое: во-первых, описывая свою «идеальную партнершу», он не настаивал на том, чтобы она была «миниатюрной, хрупкой и желательно блондинкой» – эти три критерия, как заклинание, повторяли чуть ли не все обосновавшиеся на сайте мужчины. Этот же нигде не упоминал о внешности партнерши, что необычно для такого симпатичного парня. Он писал, что ищет женщину «умную, любящую посмеяться, искреннюю и нежную». Во-вторых, меня обнадежило, что он употребил слово «нежная» еще в двух местах. Возможно, я наконец нашла парня, способного использовать слово «чувствовать» не только в таком контексте, как «чувствую, что проголодался».
Я решила положиться на свою интуицию, которая подсказывала, что парень этот мне нравится.
Он сразу же ответил на мое послание: «Я тоже люблю «Закон и порядок»!» Я не придала этому большого значения, но когда он предложил выпить вместе кофе, обрадовалась. Я иду на свидание! Мы условились встретиться в «Кофейном зерне» – у этого конкурента кофеен «Старбакс» были лучше кофе-латте и парковка. (Никогда об этом не думала, но, может, причина всех моих неудач с пробными свиданиями – само кафе «Старбакс».)
Он занял очередь у стойки, и его рыжая шевелюра сразу бросилась мне в глаза. На нем была футболка, шорты цвета хаки, сандалии, и выглядел он еще привлекательнее, чем на фотографии, – высокий, худощавый, с сильными руками, глубокими синими глазами и улыбчивым ртом. «Ты Пол!» – воскликнула я, радуясь своей удаче.
Мы сели, и почти тут же я ощутила искорку. Разговор легко переходил с предмета на предмет – от его забегов к моим велопробегам, от его недолгой жизни в Айове к моей жизни в Бенде. Пол с удовольствием смаковал самые забавные эпизоды моей биографии. У него тоже было несколько таких. Свой род занятий он обозначил как «инженер-компьютерщик в аэрокосмической области» – что-то связанное с чартерными рейсами реактивных самолетов и базами данных. К моему облегчению, почти тут же Пол добавил: «Если я возьмусь рассказывать тебе об этом подробнее, твои глаза начнут слипаться и ты заснешь. Скажи лучше, когда у тебя следующий велопробег?» Мы проговорили почти два часа – примерно на полтора часа дольше, чем продолжалось обычное мое пробное свидание. На прощание я дала ему свой номер телефона, сказав, что буду рада, если он позвонит.
Подходя к машине, я поймала себя на том, что впервые после любвеобильного преподавателя философии, возможно, нашла того, кто положит конец темной полосе. Но на этот раз мне не пришлось думать о том, чем интересен этот мужчина, – он просто был мне интересен.
Пол позвонил на следующий день, и я охотно приняла его предложение пойти в китайский ресторан. Хотя я и чувствовала искорку, но пока не питала никаких иллюзий. Испытав то, что испытала я, вы не впадете в телячий восторг еще до второго свидания.
Здесь развитие событий несколько сбивается с курса. Во время нашего второго свидания искорка вдруг исчезла. Раз – и все. Будто и не было. Я не понимала, куда она пропала, и, что еще хуже, не знала, что делать. Я столько размышляла обо всех этих искорках и никогда не предполагала, что они вот так исчезают. Как же ее теперь вернуть?
Я всячески старалась поддерживать беседу, но это становилось все труднее. Тогда я обратилась к предмету, о котором всегда говорила с неиссякаемым энтузиазмом: «Тиво».
Приобретя «Тиво», я за несколько месяцев стала такой его почитательницей, что то и дело воздавала ему хвалы, силясь объяснить непосвященным: это намного превосходит навороченный видик. Мы с Полом ели китайские голубцы, а я восторженно говорила о том, какое это чудо – нажатием кнопки закатать ему в память целый «сезон» любого шоу или сериала, или записывать две программы одновременно, или изничтожить рекламные паузы, или при необходимости делать паузы в «живом» эфире, или…
«Мы уже больше не рабы телевизионной программы! – заливалась я, – мы свободны!»
Все мои знакомые по-разному относились к моим восторгам по поводу «Тиво», но ни один – ни прежде, ни потом – не отреагировал так, как Пол.
«А сколько у него гигабайт на жестком диске?» – спросил он. И потом: «А какой у него цифровой формат?» Дело было не только в том, что я никакими силами не могла ответить на эти вопросы, я чувствовала: Пол не уловил самое главное. Это все равно как если бы, обсуждая гениальность «Водяных лилий» Моне, кто-нибудь спросил: «Как по-вашему, где он покупал краску?»
Я никогда не представляла рядом с собой человека с техническим складом ума. Свидание завершилось прохладным объятием, и я отказалась от мысли, что Пол – тот парень, которого я ищу. В тот вечер я доложила Марджи, что, даже если учесть мои восторги по поводу «Тиво», я задействовала не больше 40 процентов обаяния.
«Если он захочет, я дам ему еще один шанс, – сказала я, – а если нет – особо не расстроюсь».
На следующее утро я получила электронное сообщение от Пола; он писал, что здорово провел время. «Твои вчерашние разговоры меня зацепили. Когда покажешь поближе, что такое «Тиво»?» – спрашивал Пол. Мы вроде бы опять нашли общий язык.
Едва увидев его – рыжеволосого, синеглазого, улыбчивого, я вновь ощутила искорку. Мне даже не пришлось гадать, как ее вернуть; я совсем забыла, что думала, будто она исчезла навсегда.
Мы ели пиццу и болтали, а потом пошли ко мне домой. Я продемонстрировала «Тиво», и Пол с должным энтузиазмом издал несколько «ухов» и «ахов». В ту ночь я могла бы покончить с воздержанием (Пол позже признавался, что у него на уме было то же самое). Но я не сделала этого. Около полуночи я проводила его до порога, а на прощание лишь бегло поцеловала в губы.
Да, это правда – я тянула время. Но потому только, что считала неправильным обрушить страсть на бедного мальчика так внезапно. К тому же я хотела полностью убедиться, что мы и в самом деле движемся в одном направлении.
В ту ночь я почти не спала, думая только о Поле – и о сексе с Полом. На следующее утро я послала ему на работу записку по электронной почте: «Хочу убедиться, что вчера вечером у тебя не сложилось ложное представление. Я боялась, что не смогу остановиться, если мы поцелуемся по-настоящему. У меня давно никого не было – дольше, чем ты можешь вообразить». Я не кокетничала так открыто со времен Байк-Мена и теперь с волнением ожидала ответа.
Он не заставил себя ждать. «Признаюсь, – писал Пол, – вернувшись домой, я лежал в постели и думал, к чему привел бы тот поцелуй. Хорошо, что мы с тобой думаем одинаково».
И в этот момент я поняла. Ожидание завершилось. Темная полоса подходила к концу.
Зная, как давно и страстно я об этом мечтала, вы, наверное, решите, что я разразилась восторженными воплями и обильными слезами. Вы, наверное, полагаете, что я нервничала и ломала голову над тем, как все будет. Ничего подобного. Я чувствовала уверенность в своих силах и спокойную радость. Темная полоса заканчивалась, и заканчивалась не отчаянием и не упадком сил. Я не приняла желаемое за действительное. Пол не фантом, возникший из киберпространства, как Байк-Мен. Он – настоящий.
В первый раз за все время – и теперь уже, конечно, в последний – я заглянула в календарь и подсчитала, сколько дней было в моей темной полосе. Но теперь это казалось уже не важно. Все это время я не просто мечтала о сексе. Я мечтала о сексе с Полом.
Спустя два дня, в субботу, мы ужинали в индийском ресторане, и обоим нам хотелось – хоть мы в этом и не признавались, – чтобы ужин поскорее закончился. Я снова пригласила Пола к себе, и на этот раз только с одной целью. Но едва мы вошли в гостиную, он уселся на диван и сказал: «Ну что, посмотрим «Тиво»?»
Ничего себе!!!
Я села рядышком и взяла его за руку.
– Э…. нет. Я сейчас думала кое о чем другом, – сказала я и поцеловала его. – Пойдем-ка в гостевую спаленку.
– Да нам и здесь хорошо, – ответил Пол.
Господи, либо он непроходимый тупица, либо слишком хорошо воспитан. (После Пол признавался, что просто хорошо воспитан.)
– Нет, правда, – сказала я, скорее настаивая, чем приглашая. – Пойдем в мою гостевую!
И не успел Пол понять, что происходит, как я взяла его за руку и повела по коридору. Что до секса… ну… скажу только, что такого секса явно стоило ждать столько времени, а прочее пусть довершит ваше воображение. Помню, мне было хорошо и спокойно в его объятиях, и я поняла, что все мои сомнения рассеялись, ибо заниматься сексом оказалось даже легче, чем ездить на велосипеде. Это было так же легко, как вдохнуть полной грудью.
Из всей той бессонной ночи особенно живо я помню реакцию Пола на мой рассказ о темной полосе.
Я сомневалась, стоит ли мне раскрывать свой секрет, потому что на парней определенного сорта такая информация действует как холодный душ. Но я была уверена в том, что Пол не из их числа, и решила рискнуть. Кроме того, это был слишком занятный рассказ, чтобы пренебречь им. Когда я в несколько сжатом виде поведала Полу эту историю, мы все еще лежали в постели. Едва я закончила, он изумленно воззрился на меня и спросил:
– Тысяча триста пятьдесят восемь дней?
– Да, – ответила я, – знаю, в это трудно поверить.
Прошло минут пять, прежде чем Пол снова заговорил:
– Но ты… ты такая… нормальная. Как это может быть?
Мне и сейчас кажется, что это самые приятные слова, какие я когда-либо слышала.
Мы провели вместе все выходные. Пол признался: когда я в и-мейлс предупредила его, что у меня давно не было секса, он предположил, будто речь идет о четырех, от силы шести месяцах. Мне стало смешно.
– Эх ты, да шесть месяцев я на голове могу простоять! – залихватски, словно завзятый правонарушитель из «Закона и порядка», воскликнула я.
В понедельник утром, когда Пол ушел на работу, я бросилась к телефону: мне не терпелось поскорее рассказать друзьям о повороте в моей судьбе. Конечно же, они очень обрадовались. И не только за меня.
«Мне не хотелось тебе говорить, – сказала Нэнси, – но мое терпение было на пределе. Вряд ли я переживу такое снова. Передай Полу от меня спасибо».
«Только не измотай паренька, – предостерег Алан, – не пытайся в один присест наверстать то, что упустила».
Первый месяц показался мне сказкой. Мы не могли оторваться друг от друга, это походило на то, что когда-то было у меня с Алеком – только без тревожных красных флажков. Друзья боялись, как бы то, что я принимаю за любовь, на самом деле не оказалось лишь восторгом от окончания темной полосы. Но это было не так. Находились ли мы в постели или нет, я радовалась тому, что мы вместе. Все, что говорил и делал Пол, доказывало: он чувствует то же самое.
Размышляя о том, почему все завершилось так, я нахожу только одно объяснение: счастливая случайность. Большая настоящая удача. Мне повезло, что я увидела фотографию Пола, что он ответил на мой и-мейл, что пригласил меня на третье свидание, когда уже собиралась позволить ему уйти. Годы ожидания привели к успеху. Жизнь и в самом деле состоит из того, что совершаете вы, и того, что совершается с вами. Нужно быть к этому готовой. Запросто могло случиться так, что я еще четыре года просматривала бы сайт match. com, сходила бы еще на полтораста пробных свиданий – и так никого бы и не нашла. Но если бы я не искала вовсе, то никогда не встретила бы Пола.