Шумак Наталья. Маша для медведя

   -Да. Через три дня после своей свадьбы. Мы с ним с тех самых пор не разговариваем. Обиделся...
   -Макс. Что ты наделал...
   -Защитил овечку от волка.
   -О, Макс...
   Маша повалилась на стол, уронила лицо на руки, сгорбилась. Заплакала.
   -Зачем, зачем, зачем ты это сделал.
   -Я уже сказал.
   -Макс.
   Он наклонился. Прикоснулся ладонью к пушистому затылку. Маша плакала. Макс, понятия не имеющий как именно утешают рыдающих девочек, смутившийся и задергавшийся, бормотал отрывисто. С грубоватой нежностью.
   -Ну, хватит. Хватит. Не надо, Маш. Не надо. Это пройдет. Это обязательно пройдет. Ты встретишь своего мужика. Надежного. Умного. И он тебя будет любить. А не в игрушки играть. Обязательно.
   -Зачем, зачем?
   -Зачем?
   -Да!
   -О, блин! Наш Пирогов спел такую песню, о том, что ты слишком юное существо, чтобы мы с Мишкой, похотливые скоты к тебе не лезли. Такую песню спел. Что я ему поверил. Честно. Но потом... Увидел его глазки масляные на свадьбе и понял, что доктор о своей проповеди забыл. И готов слегка развлечься. Только в этот раз ему не светит. Ясно?
   -О, Боже мой.
   -Маш, плюнь на него. Забудь. Живи. Просто живи. И все наладится потихоньку.
   -Зачем? Зачем?
   Макс продолжал что-то том же духе говорить. Потом выдохся, замолчал. Просто гладил, точно кошку по макушке и затылку. Под его пальцами рыжая грива начала потрескивать.
   -От тебя искры летят.
   Брякнул утешитель. Маша вскинулась.
   -Что?
   Макс промолчал. То ли выдохся, то ли передумал продолжать бессмысленный разговор. А Машино желание реветь незаметно ускользнуло прочь из теплой маленькой кухни. На улицу. В налетевший внезапный, точно за окном ноябрь, а не конец лета - холод. Что ж. Погодка подкачала. Нервишки тоже, разгулялись. Маша потянулась за салфеткой, стянула со стола сразу две, остальные спланировали на пол. Ну и что? Просто руки дрожат. Высморкалась. Сердито взглянула на Макса. Выискался, защитник окаянный. Сам себя назначивший на эту должность. Влез в сад Машиной души и безжалостно принялся корчевать сорняки. Просили его об этом? А? Тут Макс неожиданно повторил с глубокой убежденностью почти слово в слово мысль, продиктованную не так давно великой и ужасной химичкой. Такое ощущение, что они с Анной Леонтьевной сговорились. Маша вздрогнула, расслышав.
   -Ты - сокровище. Ты - особенная. Черт, если бы я мог тебе объяснить то, что чувствую, даже знаю. Ты... мне все равно не поверишь. Пока, во всяком случае. Вот этот пацан, жираф из твоего класса. Он со мной, согласится. Он тоже в это въезжает. На него я давить не буду. Пусть приходит. Если ты захочешь. Делайте что хотите.
   -Разрешаешь? С ним можно?
   Яда в ее реплике Макс то ли не расслышал, то ли внимания не обратил. Ответил спокойней спокойного.
   -Да.
   -?
   -Вы в одной весовой категории.
   -В какой?
   Гадким и злым голосом уточнила Полежаева.
   -Щенки мокрохвостые.
   Машина тоска превращалась в недоумение. Оформился большущий вопрос. Но не был произнесен. Вместо этого неласковая девушка велела.
   -Уходи.
   И он не стал перечить. Что, разумеется, было странно. Подхватил барсетку. В комнату заглянул. Вот ведь вежливый, на свой манер. Гад.
   -Пока, Володя.
   -До свидания, Макс.
   Ответил, несколько ошарашенный всем происходящим, хорошо воспитанный юноша. С него сейчас можно было лепить одновременно трех знаменитых обезьян. Аллегорию известную, как раз подходящую к случаю. Дескать, и не видел ничего, и не слышал, и не расскажу. Тактичный какой...
   Закрыв оба замка, за незваным спасителем, Маша пошла в ванную. Умылась ледяной водой. Высморкалась. Посмотрелась в зеркало. Глупота красноглазая. Фу на тебя! Вернулась в комнату. Безус, вопреки ее ожиданиям не скучал. Не без труда, оторвался от какого-то штатовского военного журнала, у деда их много валялось, спросил.
   -Все в порядке?
   -В абсолютном.
   -Не уверен. Может, мне уйти?
   -Нет.
   Маша щелкнула кнопкой, запуская фильм, и попросила.
   -Забудь про это, пожалуйста. Хорошо.
   -Как скажешь.
   -И не спрашивай ни о чем. Идет?
   -Твои дела.
   Сеанс продолжился. Маша взяла себя в руки и заспешила с переводом. Безус смотрел на экран не отрываясь. То, что он подумал по поводу внезапного налета незнакомого мужика, осталось его тайной.
 

* * *

 
   Первое сентября ознаменовалось не только началом учебного года, но и двумя подарками. Ванечка прислал очередные вирши, а следом Буров отчудил. Принес домой корзину белых роз. Вручил их Илье Ильичу и удалился дико смущенный со словами: "Это для вашей внучки". Маша пересчитала цветы. Охнула.
   -Двадцать семь! Ничего себе.
   Из длинного телефонного разговора выяснилось, что Мишка родился именно в день знаний, исполнилось ему двадцать семь лет. И жизнь свою без Маши он представляет с трудом. Все готов сложить к ее ногам. Каковые сложные, обуревающие его чувства и пытался выразить в странном подарке. Маша с ходу отвергла притязания на ее руку и сердце. Мишка ответил, что и сам все знает.
   -Дело даже не в том, что тебе шестнадцать лет. Я мог бы подождать три-четыре года. Легко. Думаешь, ты одна упрямая? Просто... Просто шансов у меня нет. Вырвалось вот. Прости. Не сердись.
   -Не буду.
   Милостиво согласилась жутко польщенная безответной любовью взрослого юриста противная девчонка. Мишка, в ответ, вздохнул так тяжко, что ей стало стыдно, но только самую капельку и только на одну секунду.
   Через три мгновения с видом кошки, изловившей сразу двух крыс, Маша уже подлизывалась к деду. Пусть оценит, какая у него внучка особенная. Подсунула очередное Ванечкино произведение.
   -Нравится?
   Дед долго изучал листик. Потом прочел вслух.
 
   - Осенним аксельбантом лист кленовый
   Упал мне на плечо, сорвавшись с неба.
   А плащ дождя - серебряный и новый,
   Второй подарок. День сегодня не был
   Угадан мной особенным с рассвета...
   Я адъютант расстрелянного Лета.
 
   Маша переспросила таким гордым тоном, будто сама сочинила эту лабуду.
   -Ну?
   Дед сказал поучительно.
   -Стихи удивительные! Жаль, что мальчик посвящает их девочке, которая... далека, скажем так, от поэзии и оценить по достоинству подарок не в состоянии. Очень досадно. Но... такое часто случается.
   -Дед?
   До Маши внезапно, дошло. Она вскочила, обняла Илью Ильича и затараторила.
   -Дед, я поняла. Ты писал стихи своей жене! Анне Семеновне! Так?! Ну, скажи, скажи, я права.
   Илья Ильич задергался, как окунь на крючке. Отцепил Машины лапки, убежал в комнату. Отвечать отказался наотрез. Так угадала она, или нет?
 

* * *

 
   -Привет.
   Маша подпрыгнула от неожиданности. Из-за остановки вышел совершенно невероятный, тут же все на него обернулись, Макс. Очень коротко подстриженный, в модных зеркальных очках.
   -Ты и без охраны?
   Ощетинилась девушка - до сих пор не простившая героя-защитника, самовольно взявшегося отгонять от юной нимфы ловеласов.
   -Они в машине.
   Короткий кивок обозначил направление, в котором сидели рослые ребятишки. Макс пояснил свое появление простым утверждением.
   -Ты не подходишь к телефону.
   -Ну и что? Имею право.
   -Конечно.
   Согласился он. Растопырившие уши люди, ловили каждое слово. Максу это было неприятно.
   -Отойдем.
   Предложил он, махнув рукой в сторону аллеи.
   -Зачем?
   Заупрямилась Полежаева.
   -Нужно.
   Не устраивать же публичный скандал. Пришлось подчиниться. Макс ловко подхватил добычу и увлек подальше от любопытного народа. Хотя совсем избавиться от зрителей не получилось. Шли рядом. Маша смотрела под ноги. Зверев молчал. Встречные оборачивались. Все как один. И бабушки с колясками, и парни с девчонками. Что такого особенного было в них? Машина коса невероятная? Сила, которую излучал Макс? Красная машина возникла слева, чуть позади. Тащилась следом? Понятно. Понятно.
   -Ну и?
   Раздраженно спросила девушка, покосившись в сторону иномарки. Зверев сделал резкий жест отстранения. Махнул рукой. Машина притормозила и осталась позади неспешно удаляющейся по аллее парочки. Они прошли в молчании солидный кусок квартала, почти до перекрестка. Здесь Макс небрежно, коротким кивком, ответил на приветствие чрезвычайно эффектной худой барышни, только что обогнавшей их. Незнакомка была такой тонкой, что напоминала богомола. Длинные конечности, длинная шея. Чуть склоненная вперед голова. Очень ярко накрашенный рот. Б-р-р. Не вполне справедливо оценила барышню Маша. С чего бы интересно? Ревновать Макса? Какая глупость. Но ведь остановилась, чтобы дать этой щепке возможность уйти куда подальше. Впрочем, в силу врожденного женского актерства, Полежаева сделала вид, что залюбовалась гуляющим малышом.
   -Прелесть, правда?
   -...
   Неподалеку, задорно хохотал пацанчик лет трех-четырех. Носился вокруг охающей бабушки, дергал ее то за подол, то за рукав, отбегал и возвращался. Старушка награждала мальчика разными ласковыми словечками: "Слатенький, солнышко, котеночек". Детский довольный визг сопровождал бабушкин голос. Игра была взаимной и доставляла удовольствие обоим. Макс в причину заминки поверил. Перевел взгляд на ребенка. Коротко улыбнулся. Уж больно забавно пацан дразнил свою няньку.
   Выждав почти минуту, пока худая дылда перешла на другую сторону, свернула и стала спускаться вниз по улице Хмельницкого, Маша повернулась к спутнику не без короткого опасения, что ее глупую игру он понял, что сие действо его позабавило.
   -Что дальше?
   -?
   -Зачем ты меня выловил?
   Время остановилось. Жуткие глаза Макса, два ковша расплавленного серебра, ослепили. Гризли шагнул вперед. Но прежде, чем он смог ее обнять, Маша быстро подняла, выставила перед собой руки, то ли протестуя, то ли собираясь оттолкнуть. Макс легко, хотя и не смотрел вниз, перехватил оба запястья, придержал, медленно отвел в сторону, опустил, прижимая к бедрам. Скомандовал.
   -Руки по швам.
   Маша напряглась, как же - очень ей это помогло. Вырваться из лап гризли задача непростая.
   -Пусти.
   -Поедем со мной.
   Попросил он негромко и чуть хриплым голосом.
   -Пусти.
   -Едем. Едем сейчас же.
   -Нет.
   -Ты у меня будешь одна. Только ты.
   -Маш!
   -Нет.
   -Я не вру.
   -Нет.
   -Маш...
   -Пусти!
   Они смотрели друг на друга. Патовую ситуацию, полную женской злости и агрессивного мужского нетерпения, разрядил жуткий вопль старушки.
   -Стасик!!! Стасик!
   Маша дернулась, оглянулась, тиски на ее запястьях разжались, Макса уже не было рядом. Огромный ротвейлер без намордника, с болтающимся поводком, оскаленный, глухо и яростно рычащий, разбрызгивающий слюни на каждом прыжке, тяжело и мощно набегал слева. Откуда он только взялся? Малыш замахнулся пластмассовой лопаткой. Завопил отчаянно, не сводя глаз с кошмарного существа. Собака сделала рывок к нему навстречу. Урчащее черное чудовище и ребенок должны были встретиться через пол секунды. В это короткое мгновение Маше показалось, что она уже видит детскую кровь на клыках черной твари. О, Боже! Макс махнул через скамейку. Раскормленная псина получила сильный пинок в широкую оскаленную морду. Сбившись с курса, взвыла, мотнула головой, переключаясь на нового врага. Маша, опомнившись, заорала пароходной сиреной. Голосок у нее был, дай Бог. В прямом смысле - оглушающий.
   -Фу! Фу!
   Пес осел, на долю секунды. Макс удобного момента не упустил, ударил собаку по носу. Не просто ударил, с силой, резко, на выдохе. Чудовище заскулило обиженным щенком. И что-то произошло. Реальность, полная злости и обиды, осталась в прошлом. А настоящее было захватывающим и невероятно увлекательным. Маша смотрела, как завороженный зритель в кинотеатре - приоткрыв рот. Посторонним, не узнающим героя взглядом, следила за происходящим. Даже профиль Макса показался чужим. Точно актера она впервые лицезреет. Но он так хорош, что просто дыхание перехватывает. Он непостижимо привлекателен. Магия настоящей звезды - пробирающая любителей синематографа до мурашек по коже. А кадр?! Боже, как гениально выстроена картинка. Сквозь разрыв в облаках падает солнечный свет. Волевой профиль героя облит золотом. Шкура пса масляно поблескивает. Красотища. Взгляд не оторвать.
   Вот мужчина в серой толстовке наступает на поводок, круто и жестко берет за ошейник. Рвет к себе и вниз. Рявкает.
   -Сидеть, паскуда! Сидеть!
   Ротвейлер, продолжая визжать, слушается! Шлепается на толстый зад у кроссовка, победившего его двуногого господина. Маша мысленно зааплодировала режиссеру.
   -Сидеть!
   -...
   -Сидеть, сволочь!
   Теперь Макс позволил себе оглянуться. Пацанчик, уронив ненужную лопатку, стремительнее, чем котенок на дерево, карабкался бабушке на руки. Старушка что-то неразборчиво шептала. Молилась? Маша не умела читать по губам. Подлетела отставшая алая машина, из нее выпрыгнули Санек и Диман. Как же, босс в серьезной опасности. А они в стороне оказались! Непорядок. Тут, наконец, обрела дар речи и неожиданно нецензурно начала ругаться перепуганная старушка. Как выяснилось, непечатных слов она знала много. Очень много. Выражалась виртуозно. Не то, что Полежаевские одноклассники. Вот к кому на выучку прислать мальчишек. А то думают, глупыши, что материться умеют. Старушенция выплескивала трассирующие очереди разных пожеланий. Одну за другой. При чем на Макса! Она приняла его за хозяина собаки. Почему-то.
   Туды-тебя-парень-растуды-через-разные-места-всякими-способами-и-близких-людей-твоих-тоже!
   Макс не оправдывался, не сердился, вздорную бабку игнорировал. И она безнаказанно заливалась соловьем, воздавая должное благородному поступку незнакомца. От всей души. Щедро. Безудержно. Какое красноречие, однако! Прекратившая паниковать Маша позволила себе рухнуть на лавочку, через которую перелетел гризли несколько секунд назад. Откинулась на спинку, подставила лицо солнцу и расплылась в кретинской улыбке совершенно счастливого человека. Поистине, жизнь полна сюрпризов! Пробормотала она себе под нос после особенно удачного пассажа.
   Преподав современной отвратительной молодежи, урок хороших манер, бабка ретировалась. Не забыв подобрать лопаточку. Маша проводила ее глазами. Молчащая старуха выглядела необыкновенно интеллигентно. Прямо таки профессорша на пенсии. А чем Макс занят? Вернее кем? Ясно... Ясно.
   Владельцем ротвейлера оказался жирный подросток лет пятнадцати. О чем там он толковал с Максом и его ребятами, Полежаеву не слишком волновало. Она заткнула уши, чтобы не слышать бездарной ругани Димана и Санька. Подкачавшая охрана безуспешно пыталась удаляющуюся по своим делам, древнюю развалину переплюнуть. Наивные мальчики.
   Псина возмущаться не пробовала. Лежала у ноги победителя, слюнявила его кроссовок. Послушная, смирная животина - просто загляденье. Макс издали нашел взглядом Машу, послал воздушный поцелуй, растаявший в пространстве без всякого толку, по причине простой как мир: девушка уже смотрела в другую сторону. Увы. Гризли отпустил, наконец, упитанного собаковладельца восвояси. Ротвейлер, подчиняясь рывку поводка встал и поплелся, с неохотным видом прочь, вслед за человеческим щенком, какового не уважал, не любил и не боялся. Диман и Санек отступили к машине. Буркая себе под нос короткие односложные междометия. Смысл был примерно следующим.
   -Нет, ... босса одного ... и на пять минут ... оставить нельзя.
   -Согласен, ... нельзя...
   -...
   -И я... говорю...
   -О, ...!
   -Да, ...
   -...
   Маша подняла лицо навстречу движению. У скамейки возник стремительный, довольный собой, жизнью и этой минутой молодой гангстер. Мужчина, который уже не вызывал в ней желания сбежать с руганью, куда угодно, лишь бы подальше. Нет, последовательность никогда не была сильной чертой ее характера.
   -Ты великолепен!
   Сказала она искренне и весело.
   -Знаю.
   Нескромно ответил герой. Наклонился, запечатлел короткий снисходительный поцелуй вожака стаи на щечке маленькой и вредной самочки. Проворчал довольным голосом.
   -Есть охота. Умираю. Тебе куда?
   Происшествие его переключило. Абсолютно нормальный взгляд, без зверской жажды и настойчивости. Спокойный голос, лишенный безумных ноток невозможной страсти. Маша так обрадовалась перемене, что даже не расслышала вопроса. Переспросила односложно.
   -А?
   -Куда тебе?
   По молчаливому взаимному договору (подтвержденному Машиной светлой улыбкой, и скрепленному, вместо печати - прикосновением губ Макса), все мелкие расхождения во мнениях и крупные разногласия были отправлены на известную букву.
   -Что?
   Макс наклонился и не без удовольствия прошептал.
   -Глухая тетеря! Ау!
   Маша фыркнула, он щекотно дул в ухо. С лобызаниями, слава Богу, больше не лез. Отстранился, сказал весело, но невесомо, точно думал о делах важных, но к девушке отношения явно не имеющих.
   -Так куда тебя подбросить?
   -Домой.
 

* * *

 
   Дед на все перипетии Машиных отношений с двумя медведями, смотрел не без любопытства. Вязать внучку по рукам и ногам не пытался, но и не потворствовал. Беседу на тему: откуда берутся дети - провел. Не делать глупостей попросил. Три раза. Хотя, после короткой борьбы с собой предложил отвести к знакомому гинекологу, на предмет беседы о... предохранении, в том случае, если Маша, вдруг, решит, что она уже такая взрослая, такая взрослая и... будет встречаться с мужчиной. Деду эти слова нелегко дались. Через стиснутые челюсти. Маша предложение отвергла. До поры, до времени. Поблагодарила за заботу. Дед, вот еще дуэнья, выискалась, продолжал волноваться. Наедине с Максом оставлял лишь на четверть часа и только на кухне. Горькими примерами из жизни классиков просто завалил. Но не ныл, не грозил, не скулил. Макс Илью Ильича отчего-то уважал. Однажды пошутил.
   -Дед у тебя, красавица, покруче многих будет.
   -Обещал оторвать тебе голову, если меня обидишь? А ты и поверил?
   Маша сидела на подоконнике, болтая ногами. Залилась беззаботным смехом, размахивая пустым бокальчиком. Чай уже выпили. Беседовали о всякой ерунде. Хозяйка продолжала потешаться.
   -Поверил и струсил. Ха-ха-ха.
   Макс пояснил сухо, не без досады.
   -Машуль, он не из тех, кто попусту грозится.
   Полежаева замолчала, дала себе слово присмотреться к деду повнимательнее. Чего в нем углядел бесстрашный Макс такого, сверхъестественного? Интересно. Решила поступить хитро, зайти с обратной стороны - расспросить Илью Ильича о его взгляде на характер Зверева. Получила щелчок по носу.
   -Я тебе уже все сказал.
   -Не поняла.
   -Гангстер. Вот он кто.
   -Это профессия.
   Попыталась Маша пошутить. Дед не согласился.
   -Отчасти. В переломные моменты в жизни империи ронином может оказаться самый достойный самурай. На обочину может быть выброшен порядочный человек. Это ясно. Но быть ронином стыдно. А Макс гордится своим образом жизни. Играет роль Крутого Парня. Мне его жаль.
   -Почему?
   -Плохо кончит. Какой в нем потенциал! Характер. Ум. Рефлексы. И все в помойном ведре окажется. Еще бы не жаль.
   -Куда же ему деваться, интересно?
   Дед промолчал. Ох уж эти мужчины...
 

* * *

   Ох уж эти мужчины... Попробуй их пойми! Маша сказала что-то подобное Звереву. Макс так и покатился.
   -Уморила.
   -Что ты ржешь мой конь ретивый?
   Теперь достойная дедушкина внучка к месту и не к месту впихивала стихотворные цитаты из классиков. Спасибо Илье Ильичу.
   Зверев повел широкими плечами, покачал головой. Наконец, изрек.
   -Меня, например, красавица, понять легче легкого.
   -Да? Не может быть.
   -Может, может.
   -Хорошо. Тогда помоги мне. Я хочу знать...
   Макс очень быстро, расплываясь от скорости, вскочил с табуретки, пересек кухню, оказался рядом. Застыл. Проявился. Медленно поднес палец к губам девушки. Приложил.
   -Т-с-с. Не надо. Не спрашивай. А то я начну отвечать...
   -?
   -Я не Мишка. Не плюшевая игрушка. Взорвусь на фиг. Не удержишь. Поняла?
   Отнял палец от ее губ. Подхватил барсетку со стола. Обулся. Сам захлопнул дверь. Даже "До свидания" не сказал. И провалился в таинственное далеко на три месяца. Не звонил, не приходил. Сплошные "не". Поговорили о жизни, называется.
 

* * *

 
   Октябрь, ноябрь и декабрь проскакали галопом. Еще в самом начале учебного года Маша успела до смерти напугать класснуху-англичанку. Банальный вызов к доске (Надежда Петровна проверяла, заданные на лето тексты) превратился в шоу.
   -Любое стихотворение, пожалуйста. На оценку.
   Чего ждала Надежда Петровна? Ясное дело: услышать шесть-семь строчек из учебника али хрестоматии. Полежаева хоть и не круглая отличница, но и не троечница. Наверняка, что-нибудь вызубрила.
   -Слушаю. Начинай.
   Дедушкину внучку пробило на Шекспира. Она читала четким голосом, произношение доморощенный тиран ей ставил тщательно. Звонкие строчки взлетали и уносились в даль. Полежаева увлеклась, остановилась, опомнившись, только на пятом сонете в мертвой тишине. Не шелестела ни одна страница, не скрипел ни один стульчик. Марк театрально держался за сердце. Вовочка сидел с закрытыми глазами. Реакцией остальных Маша не слишком интересовалась. На свое место вернулась гордо, хоть и смущенно. Села, опустила взгляд. Класс взорвался, бешено захлопал, затопал ногами, заорал. Самые смирные лошадки в школьном цирке, самые покладистые и скромные хорошистки, несчастные зубрилки, обыкновенно незаметные и тихие существа - две подружки Лены - Узойкина и Ряскина, вдруг, присоединились к всеобщей волне экстаза. Старательно зааплодировали, хоть и без диких воплей. Раскраснелись. Их маленькие, тусклые глазки - заблестели. Пухленькие ладошки усердно стучались друг о дружку. Жидкие хвостики вздрагивали. Вот уж чудо из чудес. Такого успеха Маша никак не ждала.
   Усмирив своих великовозрастных подопечных, растерянная класснуха собралась с силами и поставила законную пятерку. Все остальные месяцы она не трогала Машу лишний раз. Бросала искоса странные сомнамбулические взгляды и вздыхала исподтишка. А в конце декабря, перед самым Новым Годом попросила остаться после уроков. Маша шлепнула портфель поверх первой парты, выдвинула стульчик, присела в молчаливом ожидании. Надежда Петровна нервно прошлась перед доской, вернулась к своему столу, облокотившись на него, спросила.
   -Куда ты собираешься поступать?
   Маша ждала чего угодно, кроме этого вопроса. Ответила честно.
   -Не знаю. Еще не решила.
   -Решать надо сейчас. Промедление смерти подобно.
   Надежда Петровна взяла паузу. Для большего эффекта воздела к потолку палец с облупившимся красным лаком. Она следила за собой и редко допускала подобные непотребства. Что ж, и на старуху бывает проруха. Маша легко простила немолодой, уставшей женщине подобную безвкусицу. Мало ли, может быть, не выспалась, не заметила. Не важно это, в конце концов.
   -Маша, ты талантлива! Ты очень талантлива. Произношение, запас слов, грамматика - на уровне спецшколы. Ты чувствуешь язык. Это редкость. Я хочу поговорить с твоей мамой. Тебе нужно учиться дальше. На инъязе. Обязательно. Обязательно! Попроси маму прийти ко мне. Я давно ее не видела. Она игнорирует собрания. Ей некогда, я понимаю. Но выпускной класс - не шутка.
   -Хорошо. Я ей передам.
   -Я хочу помочь тебе. Ты должна учиться. Обязательно!
   В раскрывшуюся без стука дверь просунулась стриженая под нуль голова Санька. Тип, жующий жевачку, поманил Машу к себе и скрылся.
   -Извините, Надежда Петровна, меня ждут.
   -Этот... юноша?
   Маша пожала плечами, не собираясь оправдываться, распинаться и объяснять что по чем.
   -Этот.
   Очень расстроенная имеющейся связью между умницей Полежаевой и данным отвратительным типом, Надежда Петровна осталась наедине с бумажками. Маша подхватила портфель и выскользнула из кабинета. За дверью ожившим гранитным утесом, руки в карманах, челюсти двигаются, возвышался гонец от исчезнувшего Зверева.
   На подоконнике же сидел со странным выражением на красивой мордочке - Белокурый Марк, собственной персоной. А Вовочка подходил сбоку. В глазах настороженность, отчаянная храбрость и вызов одновременно. Голос немного дрожащий. Еще бы, щенок, облаивающий мастифа, и хорошо понимающий - чем рискует.
   -Маша, тебе помочь? Проблемы?
   Санек на неожиданного заступника не прореагировал. Жужжит какой-то комар и Бог с ним. Марк был близок к обмороку, но не улепетывал, друга не бросал. Преодолеть панику это тоже дорого стоит. Маша решила, что Белокурый Бестия не так безнадежен, как ей казалось. Не всем же красивым мальчикам быть трусами. Вовочка ждал ответа.
   -Спасибо, это друг моего друга. Все в полном порядке.
   Вовочку - "отпустило". Броска на амбразуру не случилось. Некое остекленение взгляда еще не прошло, движения стали плывущими. Перепсиховал парень. Маша поняла, что Безус был готов ринуться на врага в прямом смысле! То есть бить в рыло, крушить и спасать. Что творится? Одни защитники на всех перекрестках? Что за талант у нее такой особенный? Привлекать себе на помощь лучших представителей сильной половины человечества? Чем? Как? Почему? Своей дивной красотой она их берет что ли? Маша благодарно улыбнулась еще не слишком вменяемому однокласснику.
   -Все в порядке.
   Взяла за рукав и потащила в сторону Зверевского амбала, подальше от ретивых негаданных заступников. При всем своем немалом росте на него ей приходилось смотреть снизу вверх.