- С февраля начну.
- Мы обязательно придем на защиту. Не правда ли, Седа? Ребенка оставим с Арус и придем...
- А как зимой будете обогреваться? - все спрашивала Седа.
- Электричеством,- сказал Араик.
- А я считаю, надо купить керосинку или керогаз! - упрямо бросила Луиза.- От электрического отопления в помещении сухость большая...
- Ну и керосин плох. Опасно! - не соглашался Араик.
- Другим же не опасно. Будем осторожны.
- От керосинок часто всякие вслышки,- сказал Араик.- А ведь надо же и ночью отапливать, не то заморозимся.
- Ну, ночью-то может и не гореть.
- Нет, я не могу, когда холодно. Ни за что не усну. Ты бы так не говорила, Луиза, если б хоть раз в жизни видела пожар.
- А я видела.
- Я о настоящем, большом пожаре.
- Вот именно большой пожар я и видела. Мы будем жечь керосинку! отрезала она.
- Левой, нам, пожалуй, пора идти,- сказала Седа. - Мы мешаем молодоженам решить их спор.
Араик засмеялся.
- Ничего, это не впервые.
- А до развода еще дело не доходило?
- И не дойдет,- сказала Луиза.- На худой конец будем обогреваться электричеством.
- Или керосинкой, - улыбнулся Араик.
- Ты говорила, что он так и остался двадцати одного года от роду, каким...
- Иди потише,- взмолилась Седа.- Я не могу быстро. Устаю. И вы медленно и молча прошли несколько десятков метров.
- Ты его любишь?..
-- Молчи...
- Тебе жалко его? Горюешь о потерянном счастье? Но ведь счастливых много?.. Сейчас, в наши дни. Вот, скажем, Ваган и Арус... Или Луиза и Араик... Наконец, я и ты!..
- Молчи...
И до самого дома, где квартировали Араик и Луиза, ты больше не говорил. А когда уже стоял у двери и собирался постучать, Седа сказала:
- Я же тебе уже говорила. Говорила, что он для меня только прекрасное воспоминание. И я люблю это воспоминание. Понимаешь? Ну, скажи, скажи?..
Арбуз давно был съеден, и мы теперь с удовольствием грызли семечки.
Я посмотрел на часы.
- Пора,- сказала. Седа.
- Так сразу? - вскричала Луиза.
- Так уж и сразу? - улыбнулся я.
- Гость как воздух. Очень необходим, но, если его задерживать, можно и задохнуться,- сказала Седа.- Изречение не мое, но автора, простите, не помню.
- А сказано хлестко! - И Араик поднялся нас проводить.
Мы пожелали им счастья и доброй ночи. Я взял Седу под руку, было очень темно, и дорога неровная. Едва мы вышли на шоссе, мелькнул зеленый огонек.
- Такси! - крикнул я...
Машина тронулась. Я наклонился к Седе и тихо шепнул ей на ухо:
- Ты, наверно, устала? Хорошо, что подвернулось такси.
- Нет, не устала,- сказала она.- Правда, они хорошие, Левой? И самое главное - это счастье. Они счастливы, потому что сами строят свою жизнь. Пусть c трудностями, мало-помалу, но собственными руками возводят свой очаг...
- А мы? - прошептал я.
Она не ответила.
- А мы?..
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ВТОРАЯ
Айказян вызвал меня, чтобы сообщить что-то очень значительное. Я чувствовал это по его растерянному виду, беспомощному взгляду и медлительно-бессмысленным движениям. На сукне, покрывавшем его письменный стол, образовалась складка, которую, как он ни старался, не удавалось расправить.
- Да,- заговорил он.- Я в тот день не высказался... О докладе твоем...
- Вы решили пощадить меня, но я не стану благодарить вас за это. Не люблю, когда люди по каким-либо соображениям пытаются меня щадить...
Дверь приоткрылась, и я увидел голову Луизы. Потом Луиза скрылась. И вместо нее объявился Рубен, сверкнув своими маленькими круглыми глазками. Но вот и он исчез.
И до меня донесся из коридора громкий шепот.
Айказян подошел к двери, плотно закрыл ее и защелкнул на английский замок.
- Ну, а ты, в общем-то, что думаешь?
- Я?.. Я думаю, что пути для отступления нет!.. Думаю, что, может, напрасно так думаю, но..
- Пути для отступления действительно нет,- сказал Айказян. - Поскольку в плане нашего раздела скоро утвердят тему исследований и... твою тему.
- Ну и что с того? - спокойно сказал я.- Вы же говорили, что мы боремся не только за то, чтобы отвоевывать у природы ее тайны. Говорили, что путь от итогов лабораторных опытов до производства куда длиннее, чем...
- Верно,- согласился Айказян.- Однако ты знаешь, что революция продолжается.
- Революция свершилась в тысяча девятьсот семнадцатом году.
- Свершилась и продолжает свершаться. Ты, может, считаешь, что пришло время сидеть сложа руки? Нет, такое время не наступит. Ни через сто, ни через тысячу, ни через тысячу тысяч лет, если люди вдруг не надумают снова превратиться в обезьян.
- А как это случилось, что решили, утвердить тему? Ведь я, говорят, оторвался от коллектива. И к тому же...
- О, такого ты еще наслушаешься, - прервал меня Айказян.- А поскольку пока не складываешь оружия, то эдакие речи будут сопутствовать тебе. Вот так-то. Я хочу также подсказать, что эту свою тему ты можешь представить к защите. Вместе поработаем, сдадим кандидатский минимум, и все будет в порядке...
Я хотел была что-то еще сказать, но передумал. Поднялся и пошел к двери. Айказян тоже больше ничего не сказал.
Он подтянул к себе битком набитый портфель и стал лихорадочно рыться в каких-то бумагах.
Я вышел из кабинета шефа.
...В лаборатории цервой ко мне подошла Луиза. Она была очень испуганная и встревоженная.
- Зачем ты ему понадобился, Левой? - спросила. Луиза.- Знаешь, он еще до начала работы тебя спрашивал.
- Что, хорошей обработочке подвергся? - коварно улыбаясь, спросил Рубен.
- Еще какой! - сказал я и подошел к окну. Глянул во двор. Старый институтский сторож сметал в кучу опавшие листья.- Рубен, ты помнишь, я тебе как-то притчу одну рассказал?
- Помню. Не забыл.
- И помнишь, мораль я тогда тебе не сказал?
- Сейчас меня ато уже не интересует.
- А меня очень даже интересует. Знаешь, как поступил орел? Он схватил змею и сбросил ее с вершины со словами: "Живи там, где твое место", С тех самых, пор змея так и живет в ущелье. Иногда, правда, подумывает, не попытать ли ей снова счастья. Как ты считаешь, Рубен, попытает?
- Я ничего не считаю! И кончай морочить мне голову своими притчами! Рубен хлопнул дверью и удалился.
- Левой?..-опять заговорила Луиза.
- Вот так люди побеждают! - философски заключил я. И добавил: - Сами себя.. Кстати, наша тема скоро будет утверждена и включена в план.
- Будет утверждена?! - обрадовалась Луиза.
- И все-таки трудно существовать в этом мире, - устало сказал я.- Очень трудно.
- Существовать легче легкого,- тихо промолвила Луиза.- Жить трудно, по-настоящему жить.
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ТРЕТЬЯ
Несколько дней шли сильные дожди. Сегодня под вечер потоки так запрудили улицы, что невозможно было перейти с одной стороны на другую. Люди толпились на обочинах тротуаров, высматривая, куда бы ступить. Водители необычно "присмирели", ехали медленно, чтобы ненароком не обдать брызгами людей на тротуарах.
Я никуда не спешил. И, признаться, не без удовольствия прогуливался под дождем. Так как перейти дорогу было невозможно, я шел и шел, пока не добрался до кафе, где все места; увы, оказались заняты, но, на счастье, были отдельные свободные стулья. Не знаю почему,, но у нас принято, если за столом сидят, скажем, только двое, третий уже ни за что не подсаживается, пусть хоть весь вечер у входа в кафе будет стоять очередь.
Ну, а нельзя ли нарушить эту традицию? Нельзя ли подойти и подсесть вон хоть за тот столик в сторонке, который, понятно, занят?
Я подошел к девушкам и спросил:
- Можно?..
Одна из девушек поднесла кулачок к губам и фыркнула.
Но другая очень вежливо кивнула в знак позволения. Я снял плащ, перекинул его на спинку стула и принес себе кофе с ликером..
- Девушки, вы одни? - вдруг вылетело у меня.
Первая снова фыркнула, а другая сказала: - Не одни, а вдвоем мы!..
- Курите. Прошу! - я протянул им пачку с сигаретами.
- Мы не курим.
- Зря. Так чем вас угостить?
- Мы вовсе не хотим, чтобы нас угощали...
- Напрасно. Если бы вы узнали, кто я, потом бы очень пожалели, что "были со мной так нелюбезны.
- А кто вы?
- Это тайна!..
Та, что все хмыкала в кулачок, теперь смотрела на меня расширенными от любопытства зрачками.
- Принесу-ка я мороженого и ликеру! Согласны?
- Согласны, но с условием, что вы откроете нам свое инкогнито!
- Конечно, открою.
Через миг я принес в металлических вазочках мороженое и затем сходил за ликером.
- Итак, застолье открыто!
Я закурил сигарету и отпил немного кофе.
Мне приятно что я достаточно владею собой. Приятно потому, что не всегда мне это удается. Иногда могу повести себя, как человек с психологией трехлетнего дитяти, который орет и требует звезду с неба у родителей, кои тщетно объясняют ему, что это невозможно...
- Вы почему не пьете, девушки? Давайте выпьем.
Они отхлебнули только по глотку, а я осушил рюмку до дна и попросил буфетчицу налить мне еще. - Учитесь, девушки?
- Работаем.
Я не спрашивал у них имен. Имена меня ничуть не интересовали.
- Где?
- В Армэлектро.
- Наверно, электрофак кончали?
- Школу кончили. И сейчас работаем в сборочном цехе. Ничем не знамениты. Не как вы.
- Благодарю! - сказал я, почувствовав ироническую нотку в тоне девушки. Но, может, это и не так и никакой иронии не было? Не помню. В голове у меня был полный хаос.- А если и я вовсе не знаменит?!
- Тогда кто вы? Ведь обещали же сказать? - напомнила девушка.- Мы уже съели мороженое.
- Ну, посидите еще немного. Я знаете кто? Я - самый грустный человек. Посидите, чтобы мне не стало совсем уж невмоготу от грусти.
Они поглядели друг на дружку и примолкли.
- Вы, -наверно, слыхали про Альберта Эйнштейна? - спросил я.
- Слыхали...
Это было сказано так что я усомнился.
- Ученый такой был. Умер в пятьдесят пятом. Формулу он вывел замечательную.- Я проговорил это, а перед глазами у меня выстроились две формулы, но я продолжал: - Вот она, формула: Е=тС2. По-моему, сейчас это в школах проходят. Потом теория относительности. Парадокс времени: человек со скоростью света направляется к далеким галактикам. Три года он пребывает в космосе, затем возвращается на Землю и - обнаруживает, что на этой планете минули уже .многие и многие десятилетия. Не знаю, где я читал. И автора тоже не помню. Сейчас все об этом пишут. Я не виноват... Вы спрашиваете, кто я?.. Я - Адам. Так звали человека, который путешествовал в космосе и, вернувшись на Землю, обнаружил, что время сыграло с ним злую шутку.
- Адам Малого Льва?..-спросила девушка.
- Да, кажется, именно так называлась книга. Но слушай те продолжение, сказал я и сообразил вдруг, что продолжения-то и нет.- Я вернулся, а над ней, старушкой, уже пронеслись многие и многие десятилетия. Я стал старше только на три года, а Земля на много десятков лет! И потому я теперь очень одинок. Всех моих близких унесли с собой миновавшие десятилетия. Я совсем одинокий. И потому грустный... Принесу еще кофе, девушки?
- Нет, не надо.
- Мороженое?..
- Нет.
- Вам уже скучно, да?
Они не ответили.
- Дома будете рассказывать, что встретили в кафе чудака, который угощал вас кофе с ликером и мороженым, чтобы тем самым обрести право нагнать на вас скуку. Ведь будете же рассказывать, а?..
- Ликер был ужасно крепкий, в голову мне ударил, - пожаловалась девушка, которая все фыркала.- Боюсь, встану, на ногах не устою.
- Ну ладно, вы идите, а я возьму еще чашку кофе.
Принес кофе, начал пить. Они сидели. Не хотели уходить.
Ждали, что скажу им, кто я есть. И не представляли, как велико будет их разочарование.
- Я не Адам Малого Льва. Я - Левой. Ле-вон!..
Они все сидели.
Я допил кофе, взял плащ и вышел из кафе. Проходя мимо большого окна, еще раз увидел девушек. Они о чем-то горячо говорили, и та, улыбчивая, уже не держала кулачка у губ, не смеялась. Я вспомнил вдруг, что даже не пожелал им доброй ночи. Но ничего, беда не велика. Накинул плащ на плечи и зашагал.
Дождь перестал... Над одним из домов светились неоновые огни. На фоне темного неба выделялся серебристый самолетик и под ним .слова: "Быстро, удобно, выгодно".
На ходу я вскочил в троллейбус, сел на одно из свободных мест и прижался головой к стеклу. И так остановок десять внимательно изучал в темном окне свое лицо. Потом сошел и неохотно побрел домой.
Если бы у меня было обыкновение вести дневник, я бы немедленно раскрыл его на чистой странице, взял бы в руки самописку и записал бы примерно следующее: "Сегодня я встретился с Седой. Она сказала, что очень любит меня, но что хорошо, когда все делается в свое время. И спросила, сознаю ли я всю ответственность моего предложения. Я обиделся, ушел и стал бродить по улицам. Лил дождь, и мне было грустно".
Но я не вел дневника. И хорошо, что не вел. А так как делать мне было нечего, разделся и лег спать.
Я досчитал уже, наверное, до ста тысяч (небось и столько слонов-то в мире нет), когда вдруг услышал, что за окном опять зарядил дождь.
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ЧЕТВЕРТАЯ
- Я зашел к тебе сказать, что добыл литературу по твоей теме, и немного вместе поскучать, - проговорил Саркис, стряхивая в коридоре мокрый плащ.
- Очень хорошо! - обрадовался я.-Ты на машине?
- А что, нужна машина?
- Нет. Так просто спросил.
- Вообще-то, если нужна, можем взять такси... Знаешь, я действительно тебе кое-что раздобыл,- сказал Саркис, садясь на кровать.-Честное слово! И вообще, еще немного, чего доброго, брошу свою тему и займусь твоим азотом.
- Не издевайся.
- Вовсе не издеваюсь. Я убежден, что у нас в институте создадут новый сектор. И если тебя назначат завом, возьмешь меня к себе? Я серьезно.
- Сомневаюсь, что действительно серьезно, но если да, то я буду вынужден выбросить тебя в окно, и сейчас же...
- За что! За какие грехи?.. Я, между прочим, обладаю одной необыкновенной способностью: могу иногда как бы перелететь через годы и увидеть то, что хотел бы увидеть осуществленным в будущем!..
- Неплохая способность, - заметил я.- Особенно серьезное занятие для бездельников. И что ты еще видишь?
- Сказать? - вдохновился Саркис и машинально поправил очки..- Погаси только свет, тогда скажу. Погаси!..
Я невольно подчинился.
- Ну, теперь слушай,- Саркис помолчал несколько мгновений, давая то ли мне, то ли себе настроиться. Потом тихо, почти шепотом сказал: - Представь, что мы уже в ближайшем или чуть более отдаленном будущем. И нам не i по двадцать пять, не по тридцать лет, а, скажем, пятьдесят - шестьдесят. Ты слушаешь меня?..
- Слушаю,- тоже шепотом ответил я.
- И. мы в течение этих прошедших лет создали такие вещества, которых прежде и в помине не было, ни в природе, ни в науке. И представь еще, что ты работаешь лад созданием чисто органических веществ, над синтезированием белка... Знаешь, что будет в итоге?.. Зародыш в пробирке. Искусственный человек! Робот, но не механический, не на полупроводниках и прочей технике, а из синтезированного белка!.. Нет, честное слово, как подумаю, дух захватывает... А теперь включай свет и, если можно, свари мне кофе.
Я встал, как после похмелья, на ощупь нашарил выключатель и зажег свет.
- Ты все представлял наяву?
- Конечно. Я научу тебя, как это делается.
Я за несколько минут приготовил кофе и поспешил обратно в комнату. Саркис нетерпеливо стал прихлебывать горяий кофе.
- Так как это у тебя получается? - спросил я.
- Для этого необходимо одно: неизбывная вера в достижимость тобою задуманного.
- Очень здорово говоришь! - съязвил я.- А что, если и вера есть, но ты все бьешься как рыба об лед?..
Саркис молча покрутил чашку и поставил ее на блюдце.
- Зачем ты покрутил? Я не предсказатель судеб, - проговорил я,- гадать не буду.
- Ты просто лудный тип.
- Это не новость, - без .обиды согласился я. - Мы, кажется, именно на этой почве с тобой и сошлись?..
Он рассмеялся.
- Восемь часов, - сказал я.
- Ты хочешь, чтобы я попрощался?
- Хочу, чтобы мы с тобой решили одно дело... Пойдем пройдемся?
- Холодно...
- Я голоден как зверь.
- И я тоже.
- Раз никуда не идем, пошарю, что есть дома.
Хлеб, конечно, оказался черствый. Я нарезал его и первый ломтик, который был особенно крепкий, как сухарь, выбросил. В холодильнике нашлось немного сыру и охотничьих колбасок. Я еще подал на стол зелень, и получилось не так уж скудно.
- Обойдемся? - спросил я.
- Как-нибудь! - улыбнулся Саркис.-Я, правда, не очень еще наловчился с отшельниками застолышчать, но... ты хоть воды принеси.
- Графина нет. Одолеет жажда - кухня рядом.
- Постараюсь потерпеть.
- Итак, дело я одно надумал, Саркис.
- Ну, говори какое, - он терпеливо выискивал кусочек хлеба помягче.
- Луиза с Араиком снимают комнату. Каждый месяц платят по тридцать рублей...
- Много, безбожно много, - сказал Саркис.
- Хочу предложить им пожить здесь.
- Да, но а ты?..
- Я переселюсь к дяде. На время, пока они получат площадь.
- Ну что ж, хорошо придумал,-Саркис ел с завидным аппетитом.-Переезжай к дяде. А я могу хоть завтра их перевезти. У них небось пожитков не много, и "Москвича" хватит...
- Справишься вполне...
- А дядя согласится?
- Непременно. Только узнает, сразу согласится. Да и нам будет хорошо. Как мне, так и ему. Не считаешь?
- Конечно, вдвоем веселее.
- Уберу-ка я со стола?..
- Убирай.
- Съешь этот кусочек сыру, не оставлять же?..
- Не могу, больше некуда.
- Когда литературу обещанную принесешь?
- Когда хочешь.-Он поднялся.-Я выпью еще стакан воды и пойду.
- Я провожу тебя.
- Буду рад,- сказал Саркис.
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ПЯТАЯ
Итак, выходит, для тебя начинается новая жизнь. С завтрашнего дня ты, очевидно, переберешься на жительство к дяде. А сейчас вот медленно вышагиваешь по направлению к дому.
На улице темень. И от звездного неба уже веет дыханием зимы.
Ты изменил своим принципам.
И когда это вдруг ты решил нападать, принося в жертву свое воинство?..
И дядя не заметил, как ты избрал сицилианскую защиту.
А когда обнаружил, не удержал тебя. Вовремя не предупредил. Наоборот, воодушевился и поощрил тебя.
Почему?..
А что уготовило тебе будущее?
Видимо, правильно, что Айказян борется.
А ты в конце концов с кем будешь бороться? Есть ли действительно какой-то противник, противодействующий тебе?
Враг, который в любую секунду готов уничтожить тебя?..
Против кого ты будешь бороться?..
Есть ли он у тебя, этот противник, в реальности?
Может, ты сам себе противник, враг?..
Саркис ведь учил тебя, как воочию представить будуще.е увидеть его.
Попробуй!..
Посмотри...
Но нет... Тебе сейчас сподручнее спросить об этом вон того пьянчужку в синей сатиновой куртке, что сидит на ступеньках у входа в закрытый магазин и держит в руках ящичек с карточками и с сурком на них.
И ты останавливаешься перед этим человеком, роешься у себя в карманах и извлекаешь три двугривенных...
- Возьми, - говорю я.-И предскажи мне будущее...
Он приподымает голову и смотрит на меня мутным взглядом.
- Возьми, тут даже больше на десять копеек.
Он качает головой.
- Зачем так напиваться! - негодую я.
- Не пьян я. Ей-богу, даже капли не брал,- заверяет он.- Только плакал весь день. Только плакал.
- Отчего? - удивляюсь я.
- Оттого, что этой ночью умер мой сурок.
- Мы обязательно придем на защиту. Не правда ли, Седа? Ребенка оставим с Арус и придем...
- А как зимой будете обогреваться? - все спрашивала Седа.
- Электричеством,- сказал Араик.
- А я считаю, надо купить керосинку или керогаз! - упрямо бросила Луиза.- От электрического отопления в помещении сухость большая...
- Ну и керосин плох. Опасно! - не соглашался Араик.
- Другим же не опасно. Будем осторожны.
- От керосинок часто всякие вслышки,- сказал Араик.- А ведь надо же и ночью отапливать, не то заморозимся.
- Ну, ночью-то может и не гореть.
- Нет, я не могу, когда холодно. Ни за что не усну. Ты бы так не говорила, Луиза, если б хоть раз в жизни видела пожар.
- А я видела.
- Я о настоящем, большом пожаре.
- Вот именно большой пожар я и видела. Мы будем жечь керосинку! отрезала она.
- Левой, нам, пожалуй, пора идти,- сказала Седа. - Мы мешаем молодоженам решить их спор.
Араик засмеялся.
- Ничего, это не впервые.
- А до развода еще дело не доходило?
- И не дойдет,- сказала Луиза.- На худой конец будем обогреваться электричеством.
- Или керосинкой, - улыбнулся Араик.
- Ты говорила, что он так и остался двадцати одного года от роду, каким...
- Иди потише,- взмолилась Седа.- Я не могу быстро. Устаю. И вы медленно и молча прошли несколько десятков метров.
- Ты его любишь?..
-- Молчи...
- Тебе жалко его? Горюешь о потерянном счастье? Но ведь счастливых много?.. Сейчас, в наши дни. Вот, скажем, Ваган и Арус... Или Луиза и Араик... Наконец, я и ты!..
- Молчи...
И до самого дома, где квартировали Араик и Луиза, ты больше не говорил. А когда уже стоял у двери и собирался постучать, Седа сказала:
- Я же тебе уже говорила. Говорила, что он для меня только прекрасное воспоминание. И я люблю это воспоминание. Понимаешь? Ну, скажи, скажи?..
Арбуз давно был съеден, и мы теперь с удовольствием грызли семечки.
Я посмотрел на часы.
- Пора,- сказала. Седа.
- Так сразу? - вскричала Луиза.
- Так уж и сразу? - улыбнулся я.
- Гость как воздух. Очень необходим, но, если его задерживать, можно и задохнуться,- сказала Седа.- Изречение не мое, но автора, простите, не помню.
- А сказано хлестко! - И Араик поднялся нас проводить.
Мы пожелали им счастья и доброй ночи. Я взял Седу под руку, было очень темно, и дорога неровная. Едва мы вышли на шоссе, мелькнул зеленый огонек.
- Такси! - крикнул я...
Машина тронулась. Я наклонился к Седе и тихо шепнул ей на ухо:
- Ты, наверно, устала? Хорошо, что подвернулось такси.
- Нет, не устала,- сказала она.- Правда, они хорошие, Левой? И самое главное - это счастье. Они счастливы, потому что сами строят свою жизнь. Пусть c трудностями, мало-помалу, но собственными руками возводят свой очаг...
- А мы? - прошептал я.
Она не ответила.
- А мы?..
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ВТОРАЯ
Айказян вызвал меня, чтобы сообщить что-то очень значительное. Я чувствовал это по его растерянному виду, беспомощному взгляду и медлительно-бессмысленным движениям. На сукне, покрывавшем его письменный стол, образовалась складка, которую, как он ни старался, не удавалось расправить.
- Да,- заговорил он.- Я в тот день не высказался... О докладе твоем...
- Вы решили пощадить меня, но я не стану благодарить вас за это. Не люблю, когда люди по каким-либо соображениям пытаются меня щадить...
Дверь приоткрылась, и я увидел голову Луизы. Потом Луиза скрылась. И вместо нее объявился Рубен, сверкнув своими маленькими круглыми глазками. Но вот и он исчез.
И до меня донесся из коридора громкий шепот.
Айказян подошел к двери, плотно закрыл ее и защелкнул на английский замок.
- Ну, а ты, в общем-то, что думаешь?
- Я?.. Я думаю, что пути для отступления нет!.. Думаю, что, может, напрасно так думаю, но..
- Пути для отступления действительно нет,- сказал Айказян. - Поскольку в плане нашего раздела скоро утвердят тему исследований и... твою тему.
- Ну и что с того? - спокойно сказал я.- Вы же говорили, что мы боремся не только за то, чтобы отвоевывать у природы ее тайны. Говорили, что путь от итогов лабораторных опытов до производства куда длиннее, чем...
- Верно,- согласился Айказян.- Однако ты знаешь, что революция продолжается.
- Революция свершилась в тысяча девятьсот семнадцатом году.
- Свершилась и продолжает свершаться. Ты, может, считаешь, что пришло время сидеть сложа руки? Нет, такое время не наступит. Ни через сто, ни через тысячу, ни через тысячу тысяч лет, если люди вдруг не надумают снова превратиться в обезьян.
- А как это случилось, что решили, утвердить тему? Ведь я, говорят, оторвался от коллектива. И к тому же...
- О, такого ты еще наслушаешься, - прервал меня Айказян.- А поскольку пока не складываешь оружия, то эдакие речи будут сопутствовать тебе. Вот так-то. Я хочу также подсказать, что эту свою тему ты можешь представить к защите. Вместе поработаем, сдадим кандидатский минимум, и все будет в порядке...
Я хотел была что-то еще сказать, но передумал. Поднялся и пошел к двери. Айказян тоже больше ничего не сказал.
Он подтянул к себе битком набитый портфель и стал лихорадочно рыться в каких-то бумагах.
Я вышел из кабинета шефа.
...В лаборатории цервой ко мне подошла Луиза. Она была очень испуганная и встревоженная.
- Зачем ты ему понадобился, Левой? - спросила. Луиза.- Знаешь, он еще до начала работы тебя спрашивал.
- Что, хорошей обработочке подвергся? - коварно улыбаясь, спросил Рубен.
- Еще какой! - сказал я и подошел к окну. Глянул во двор. Старый институтский сторож сметал в кучу опавшие листья.- Рубен, ты помнишь, я тебе как-то притчу одну рассказал?
- Помню. Не забыл.
- И помнишь, мораль я тогда тебе не сказал?
- Сейчас меня ато уже не интересует.
- А меня очень даже интересует. Знаешь, как поступил орел? Он схватил змею и сбросил ее с вершины со словами: "Живи там, где твое место", С тех самых, пор змея так и живет в ущелье. Иногда, правда, подумывает, не попытать ли ей снова счастья. Как ты считаешь, Рубен, попытает?
- Я ничего не считаю! И кончай морочить мне голову своими притчами! Рубен хлопнул дверью и удалился.
- Левой?..-опять заговорила Луиза.
- Вот так люди побеждают! - философски заключил я. И добавил: - Сами себя.. Кстати, наша тема скоро будет утверждена и включена в план.
- Будет утверждена?! - обрадовалась Луиза.
- И все-таки трудно существовать в этом мире, - устало сказал я.- Очень трудно.
- Существовать легче легкого,- тихо промолвила Луиза.- Жить трудно, по-настоящему жить.
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ТРЕТЬЯ
Несколько дней шли сильные дожди. Сегодня под вечер потоки так запрудили улицы, что невозможно было перейти с одной стороны на другую. Люди толпились на обочинах тротуаров, высматривая, куда бы ступить. Водители необычно "присмирели", ехали медленно, чтобы ненароком не обдать брызгами людей на тротуарах.
Я никуда не спешил. И, признаться, не без удовольствия прогуливался под дождем. Так как перейти дорогу было невозможно, я шел и шел, пока не добрался до кафе, где все места; увы, оказались заняты, но, на счастье, были отдельные свободные стулья. Не знаю почему,, но у нас принято, если за столом сидят, скажем, только двое, третий уже ни за что не подсаживается, пусть хоть весь вечер у входа в кафе будет стоять очередь.
Ну, а нельзя ли нарушить эту традицию? Нельзя ли подойти и подсесть вон хоть за тот столик в сторонке, который, понятно, занят?
Я подошел к девушкам и спросил:
- Можно?..
Одна из девушек поднесла кулачок к губам и фыркнула.
Но другая очень вежливо кивнула в знак позволения. Я снял плащ, перекинул его на спинку стула и принес себе кофе с ликером..
- Девушки, вы одни? - вдруг вылетело у меня.
Первая снова фыркнула, а другая сказала: - Не одни, а вдвоем мы!..
- Курите. Прошу! - я протянул им пачку с сигаретами.
- Мы не курим.
- Зря. Так чем вас угостить?
- Мы вовсе не хотим, чтобы нас угощали...
- Напрасно. Если бы вы узнали, кто я, потом бы очень пожалели, что "были со мной так нелюбезны.
- А кто вы?
- Это тайна!..
Та, что все хмыкала в кулачок, теперь смотрела на меня расширенными от любопытства зрачками.
- Принесу-ка я мороженого и ликеру! Согласны?
- Согласны, но с условием, что вы откроете нам свое инкогнито!
- Конечно, открою.
Через миг я принес в металлических вазочках мороженое и затем сходил за ликером.
- Итак, застолье открыто!
Я закурил сигарету и отпил немного кофе.
Мне приятно что я достаточно владею собой. Приятно потому, что не всегда мне это удается. Иногда могу повести себя, как человек с психологией трехлетнего дитяти, который орет и требует звезду с неба у родителей, кои тщетно объясняют ему, что это невозможно...
- Вы почему не пьете, девушки? Давайте выпьем.
Они отхлебнули только по глотку, а я осушил рюмку до дна и попросил буфетчицу налить мне еще. - Учитесь, девушки?
- Работаем.
Я не спрашивал у них имен. Имена меня ничуть не интересовали.
- Где?
- В Армэлектро.
- Наверно, электрофак кончали?
- Школу кончили. И сейчас работаем в сборочном цехе. Ничем не знамениты. Не как вы.
- Благодарю! - сказал я, почувствовав ироническую нотку в тоне девушки. Но, может, это и не так и никакой иронии не было? Не помню. В голове у меня был полный хаос.- А если и я вовсе не знаменит?!
- Тогда кто вы? Ведь обещали же сказать? - напомнила девушка.- Мы уже съели мороженое.
- Ну, посидите еще немного. Я знаете кто? Я - самый грустный человек. Посидите, чтобы мне не стало совсем уж невмоготу от грусти.
Они поглядели друг на дружку и примолкли.
- Вы, -наверно, слыхали про Альберта Эйнштейна? - спросил я.
- Слыхали...
Это было сказано так что я усомнился.
- Ученый такой был. Умер в пятьдесят пятом. Формулу он вывел замечательную.- Я проговорил это, а перед глазами у меня выстроились две формулы, но я продолжал: - Вот она, формула: Е=тС2. По-моему, сейчас это в школах проходят. Потом теория относительности. Парадокс времени: человек со скоростью света направляется к далеким галактикам. Три года он пребывает в космосе, затем возвращается на Землю и - обнаруживает, что на этой планете минули уже .многие и многие десятилетия. Не знаю, где я читал. И автора тоже не помню. Сейчас все об этом пишут. Я не виноват... Вы спрашиваете, кто я?.. Я - Адам. Так звали человека, который путешествовал в космосе и, вернувшись на Землю, обнаружил, что время сыграло с ним злую шутку.
- Адам Малого Льва?..-спросила девушка.
- Да, кажется, именно так называлась книга. Но слушай те продолжение, сказал я и сообразил вдруг, что продолжения-то и нет.- Я вернулся, а над ней, старушкой, уже пронеслись многие и многие десятилетия. Я стал старше только на три года, а Земля на много десятков лет! И потому я теперь очень одинок. Всех моих близких унесли с собой миновавшие десятилетия. Я совсем одинокий. И потому грустный... Принесу еще кофе, девушки?
- Нет, не надо.
- Мороженое?..
- Нет.
- Вам уже скучно, да?
Они не ответили.
- Дома будете рассказывать, что встретили в кафе чудака, который угощал вас кофе с ликером и мороженым, чтобы тем самым обрести право нагнать на вас скуку. Ведь будете же рассказывать, а?..
- Ликер был ужасно крепкий, в голову мне ударил, - пожаловалась девушка, которая все фыркала.- Боюсь, встану, на ногах не устою.
- Ну ладно, вы идите, а я возьму еще чашку кофе.
Принес кофе, начал пить. Они сидели. Не хотели уходить.
Ждали, что скажу им, кто я есть. И не представляли, как велико будет их разочарование.
- Я не Адам Малого Льва. Я - Левой. Ле-вон!..
Они все сидели.
Я допил кофе, взял плащ и вышел из кафе. Проходя мимо большого окна, еще раз увидел девушек. Они о чем-то горячо говорили, и та, улыбчивая, уже не держала кулачка у губ, не смеялась. Я вспомнил вдруг, что даже не пожелал им доброй ночи. Но ничего, беда не велика. Накинул плащ на плечи и зашагал.
Дождь перестал... Над одним из домов светились неоновые огни. На фоне темного неба выделялся серебристый самолетик и под ним .слова: "Быстро, удобно, выгодно".
На ходу я вскочил в троллейбус, сел на одно из свободных мест и прижался головой к стеклу. И так остановок десять внимательно изучал в темном окне свое лицо. Потом сошел и неохотно побрел домой.
Если бы у меня было обыкновение вести дневник, я бы немедленно раскрыл его на чистой странице, взял бы в руки самописку и записал бы примерно следующее: "Сегодня я встретился с Седой. Она сказала, что очень любит меня, но что хорошо, когда все делается в свое время. И спросила, сознаю ли я всю ответственность моего предложения. Я обиделся, ушел и стал бродить по улицам. Лил дождь, и мне было грустно".
Но я не вел дневника. И хорошо, что не вел. А так как делать мне было нечего, разделся и лег спать.
Я досчитал уже, наверное, до ста тысяч (небось и столько слонов-то в мире нет), когда вдруг услышал, что за окном опять зарядил дождь.
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ЧЕТВЕРТАЯ
- Я зашел к тебе сказать, что добыл литературу по твоей теме, и немного вместе поскучать, - проговорил Саркис, стряхивая в коридоре мокрый плащ.
- Очень хорошо! - обрадовался я.-Ты на машине?
- А что, нужна машина?
- Нет. Так просто спросил.
- Вообще-то, если нужна, можем взять такси... Знаешь, я действительно тебе кое-что раздобыл,- сказал Саркис, садясь на кровать.-Честное слово! И вообще, еще немного, чего доброго, брошу свою тему и займусь твоим азотом.
- Не издевайся.
- Вовсе не издеваюсь. Я убежден, что у нас в институте создадут новый сектор. И если тебя назначат завом, возьмешь меня к себе? Я серьезно.
- Сомневаюсь, что действительно серьезно, но если да, то я буду вынужден выбросить тебя в окно, и сейчас же...
- За что! За какие грехи?.. Я, между прочим, обладаю одной необыкновенной способностью: могу иногда как бы перелететь через годы и увидеть то, что хотел бы увидеть осуществленным в будущем!..
- Неплохая способность, - заметил я.- Особенно серьезное занятие для бездельников. И что ты еще видишь?
- Сказать? - вдохновился Саркис и машинально поправил очки..- Погаси только свет, тогда скажу. Погаси!..
Я невольно подчинился.
- Ну, теперь слушай,- Саркис помолчал несколько мгновений, давая то ли мне, то ли себе настроиться. Потом тихо, почти шепотом сказал: - Представь, что мы уже в ближайшем или чуть более отдаленном будущем. И нам не i по двадцать пять, не по тридцать лет, а, скажем, пятьдесят - шестьдесят. Ты слушаешь меня?..
- Слушаю,- тоже шепотом ответил я.
- И. мы в течение этих прошедших лет создали такие вещества, которых прежде и в помине не было, ни в природе, ни в науке. И представь еще, что ты работаешь лад созданием чисто органических веществ, над синтезированием белка... Знаешь, что будет в итоге?.. Зародыш в пробирке. Искусственный человек! Робот, но не механический, не на полупроводниках и прочей технике, а из синтезированного белка!.. Нет, честное слово, как подумаю, дух захватывает... А теперь включай свет и, если можно, свари мне кофе.
Я встал, как после похмелья, на ощупь нашарил выключатель и зажег свет.
- Ты все представлял наяву?
- Конечно. Я научу тебя, как это делается.
Я за несколько минут приготовил кофе и поспешил обратно в комнату. Саркис нетерпеливо стал прихлебывать горяий кофе.
- Так как это у тебя получается? - спросил я.
- Для этого необходимо одно: неизбывная вера в достижимость тобою задуманного.
- Очень здорово говоришь! - съязвил я.- А что, если и вера есть, но ты все бьешься как рыба об лед?..
Саркис молча покрутил чашку и поставил ее на блюдце.
- Зачем ты покрутил? Я не предсказатель судеб, - проговорил я,- гадать не буду.
- Ты просто лудный тип.
- Это не новость, - без .обиды согласился я. - Мы, кажется, именно на этой почве с тобой и сошлись?..
Он рассмеялся.
- Восемь часов, - сказал я.
- Ты хочешь, чтобы я попрощался?
- Хочу, чтобы мы с тобой решили одно дело... Пойдем пройдемся?
- Холодно...
- Я голоден как зверь.
- И я тоже.
- Раз никуда не идем, пошарю, что есть дома.
Хлеб, конечно, оказался черствый. Я нарезал его и первый ломтик, который был особенно крепкий, как сухарь, выбросил. В холодильнике нашлось немного сыру и охотничьих колбасок. Я еще подал на стол зелень, и получилось не так уж скудно.
- Обойдемся? - спросил я.
- Как-нибудь! - улыбнулся Саркис.-Я, правда, не очень еще наловчился с отшельниками застолышчать, но... ты хоть воды принеси.
- Графина нет. Одолеет жажда - кухня рядом.
- Постараюсь потерпеть.
- Итак, дело я одно надумал, Саркис.
- Ну, говори какое, - он терпеливо выискивал кусочек хлеба помягче.
- Луиза с Араиком снимают комнату. Каждый месяц платят по тридцать рублей...
- Много, безбожно много, - сказал Саркис.
- Хочу предложить им пожить здесь.
- Да, но а ты?..
- Я переселюсь к дяде. На время, пока они получат площадь.
- Ну что ж, хорошо придумал,-Саркис ел с завидным аппетитом.-Переезжай к дяде. А я могу хоть завтра их перевезти. У них небось пожитков не много, и "Москвича" хватит...
- Справишься вполне...
- А дядя согласится?
- Непременно. Только узнает, сразу согласится. Да и нам будет хорошо. Как мне, так и ему. Не считаешь?
- Конечно, вдвоем веселее.
- Уберу-ка я со стола?..
- Убирай.
- Съешь этот кусочек сыру, не оставлять же?..
- Не могу, больше некуда.
- Когда литературу обещанную принесешь?
- Когда хочешь.-Он поднялся.-Я выпью еще стакан воды и пойду.
- Я провожу тебя.
- Буду рад,- сказал Саркис.
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ПЯТАЯ
Итак, выходит, для тебя начинается новая жизнь. С завтрашнего дня ты, очевидно, переберешься на жительство к дяде. А сейчас вот медленно вышагиваешь по направлению к дому.
На улице темень. И от звездного неба уже веет дыханием зимы.
Ты изменил своим принципам.
И когда это вдруг ты решил нападать, принося в жертву свое воинство?..
И дядя не заметил, как ты избрал сицилианскую защиту.
А когда обнаружил, не удержал тебя. Вовремя не предупредил. Наоборот, воодушевился и поощрил тебя.
Почему?..
А что уготовило тебе будущее?
Видимо, правильно, что Айказян борется.
А ты в конце концов с кем будешь бороться? Есть ли действительно какой-то противник, противодействующий тебе?
Враг, который в любую секунду готов уничтожить тебя?..
Против кого ты будешь бороться?..
Есть ли он у тебя, этот противник, в реальности?
Может, ты сам себе противник, враг?..
Саркис ведь учил тебя, как воочию представить будуще.е увидеть его.
Попробуй!..
Посмотри...
Но нет... Тебе сейчас сподручнее спросить об этом вон того пьянчужку в синей сатиновой куртке, что сидит на ступеньках у входа в закрытый магазин и держит в руках ящичек с карточками и с сурком на них.
И ты останавливаешься перед этим человеком, роешься у себя в карманах и извлекаешь три двугривенных...
- Возьми, - говорю я.-И предскажи мне будущее...
Он приподымает голову и смотрит на меня мутным взглядом.
- Возьми, тут даже больше на десять копеек.
Он качает головой.
- Зачем так напиваться! - негодую я.
- Не пьян я. Ей-богу, даже капли не брал,- заверяет он.- Только плакал весь день. Только плакал.
- Отчего? - удивляюсь я.
- Оттого, что этой ночью умер мой сурок.