Мальчик с удивлением разглядывал плакат. Некоторое время он стоял с раскрытым ртом, не отрывая глаз от рекламной картинки. Его остолбенение было прервано пронесшимся мимо грузовиком, который выплюнул на них целое облако выхлопных газов. Они окутали мальчиков так, что Джейк на время потерял своего тезку из виду. Когда же облако растаяло в воздухе, мальчик смотрел уже на Джейка.
– Вот эти линии – параллели и меридианы? – спросил он.
– Да, как в учебнике. Только здесь линии не полностью показаны. Не как на глобусе. Здесь кусок земли, а значит, и линий кусок.
– Какие параллели и меридианы на город ложатся?
– Ты хочешь узнать координаты города? – осведомился Джейк.
– Координаты?
– Ты не знаешь, что такое координаты? Это… – Джейк подумал, как объяснить назначение слова «координаты» отсталому мальчику. – Это цифры, при помощи которых можно найти наш город на карте.
– Той, что в учебнике?
– Такой или похожей, – согласился Джейк.
– А что такое цифры?
На сей раз от заданного вопроса Джейк покрылся потом.
– Неужели ты никогда не слышал о цифрах? – не особо удивляясь, спросил Джейк.
– Нет, – просто ответил мальчик. Джейк почесал сморщенный лоб, а затем начал объяснять, помогая себе жестами.
– Ты вот – это один. – Джейк продемонстрировал мальчику вытянутый указательный палец. – Я – тоже один. А вместе мы – двое.
– Велосипед и велосипед тоже двое?
– Точно! – обрадовался Джейк.
– Если двое велосипедов и еще столько.
– Четыре.
Мальчик показал Джейку четыре отогнутых пальца. Джейк кивнул.
– А если четыре по четыре?
– Шестнадцать…
Джейк остановился. Неправильно они изучают арифметику. Нужно начинать со сложения, а они начали с умножения.
– А если шестнадцать по шестнадцать, – продолжал мальчик.
– Ой… я не знаю!
– Не знаешь? – удивился мальчик.
– Знаю, но мне не сосчитать. Нужен калькулятор.
– Калькулятор? – переспросил мальчик. «Учитель из меня никакой», – подумал Джейк.
– Зачем тебе координаты нашего города?
Мальчик некоторое время молчал, обдумывая вопрос:
– Чтобы знать, куда прийти.
– Но мы и так здесь. Никуда идти не нужно.
– Чтобы знать, куда прийти моим… друзьям. Нашим друзьям.
– Пожалуй, проще сказать им название города, в котором мы живем.
– Название?
Джейк указал на надпись под кружком на плакате.
– И они найдут по этим… значкам?
С мальчиком явно было не все в порядке.
– Ну, город они, может, и не найдут, но если указать штат, название штата, как на плакате…
– Так? – спросил мальчик, показывая Джейку ладонь. Джейк очумевшим взглядом уставился на руку мальчика.
– Как это у тебя получилось?
Ладонь мальчика покраснела. На покрасневшей коже контрастно проступали слегка расплывающиеся белые линии.
«Это невозможно!» – подумал Джейк.
Белые линии на покрасневшей ладони мальчика образовывали копию плаката возле мэрии. «Посетите Милд Рок! Жемчужину штата Орегон!» – было выдавлено на ладони миниатюрными белыми буквами. Белая ломаная линия повторяла контур штата, белые прямые линии пересекались, образуя параллели и меридианы. Около линий координатной сетки мелко проступали цифры.
– Как это ты сделал? – снова оторопело повторил Джейк. Мальчик словно не расслышал вопроса.
– А так найдут? – спросил он.
– Да, – ответил потрясенный Джейк.
Он повернул голову, чтобы сравнить рисунок на ладони мальчика с изображением на плакате. Совпадение было идеальным, изображение на ладошке являлось уменьшенной во много раз копией плаката.
– Почему… – Джейк повернулся и осекся.
Мальчика уже не было. Он словно испарился вместе со своим велосипедом, похожим на велосипед Криса.
С каждым разом таинственный мальчик возбуждал все больше вопросов. А когда приходила пора отвечать на них, он загадочно исчезал. Впрочем, ладно. Пусть этот мальчик останется наедине со своими странностями. Джейк сегодня вдоволь накупался, а вечером будут показывать долгожданного «Крестного отца».
Джейк двинулся в сторону дома и споткнулся обо что-то. Он опустил глаза. Возле ног на асфальте располагалась едва приподнятая решетка канализационного люка. Первое, что пришло ему в голову, – мысль о том, что мальчик мог исчезнуть в канализации. Однако, оценив толстые чугунные прутья и вес решетки, Джейк пришел к выводу, что мальчик проскочить в канализацию не мог, тем более с велосипедом. Джейк присел и потрогал решетку. Прутья были горячими.
* * *
9.30 a.m. по стандартному времени востока США,
12 июля, отель «Клэрион», Нью-Йорк
Ему опять снились какие-то лодки. Люди в этих лодках под покровом тумана пытались причалить к берегу. Он не мог разглядеть лица людей, а видел лишь их расплывчатые очертания. Женя по щиколотки вошел в едва колышущуюся воду. Вода была на удивление теплой, несмотря на ненастную погоду. Было странно, что люди в лодках не могут причалить к берегу, потому что прибоя практически не было.
Легкие волны слабо накатывались на берег и впитывались в крупный прибрежный песок, перемешанный с осколками ракушек.
Женя пытался окликнуть людей и не мог. Рот был словно залит смолой. Он интуитивно чувствовал, как люди пытаются что-то ему передать, но тоже не могут.
Люди (он по-прежнему различал лишь только контуры их тел) вставали в лодках, пытаясь что-то показать ему знаками. Евгений не понимал. Поднятые вверх руки. ПЯТЬ поднятых рук. ПЯТЬ. Почему не шесть или четыре? Почему они не могут подойти к берегу? Или они застряли в прибрежных камнях?
«Нужно превозмочь себя, – подумал он, – нужно пойти им навстречу».
Он сделал шаг вперед. Ноги по колено погрузились в воду. Его ступни ощущали под собой обжигающе-горячий ил. Да, он сделал шаг навстречу, и лодки тоже двинулись к нему. Счастье теплом разлилось по телу. Лица людей начали проступать сквозь туман. Он вглядывался в эти лица, он почти начал их различать…
К Евгению, стоящему по колено в воде, подошел человек Он был настолько велик, что закрывал собой половину неба. От него исходили невидимые волны, заставляющие в страхе прятаться. Но Женя превозмог себя и попытался взглянуть на его лицо. Человеком оказался Мдраг.
От испуга Кузнецов не мог пошевелиться. А тем временем Мдраг зловеще ухмыльнулся и, зайдя в воду по грудь, приблизился к лодкам. Люди в лодках пытались сказать что-то и ему, но Мдраг хватал лодки за нос и отталкивал их от берега.
Горечь накатилась на Евгения. Он почти увидел лица людей, почти увидел…
Кузнецов вскочил с постели. Сон не забылся, но сделался непоправимо далеким. Первым ощущением после сна был страх.
Женя огляделся, не понимая, где находится. Постепенно воспоминания возвратились. Это отель «Клэрион» на Манхэттене, в который устроил его Уолкер.
Утренняя голубизна в окне резала глаз. Небоскребы на ее фоне казались детскими игрушками. Никакое произведение рук человеческих не может сравниться с красотой природы, подумалось Кузнецову.
В кресле напротив кровати сидел Уолкер. В голове Кузнецова появилась нерешительная мысль: «Это ненастоящий Уолкер! Это Мдраг притворяется Уолкером. Хотя, нет. Мдраг покоится на дне Верхнего залива» Кузнецов устало сел на кровати.
– Давно вы тут сидите? – спросил он у специального агента.
– Минут двадцать.
Возникло желание установить точное время. Кузнецов поднял к глазам руку, правую, на которой всегда носил часы. Рука была перебинтована. Он вспомнил. Именно правую руку обжег Мдраг. Боли не было, но Женя ощущал неприятное покалывание.
– Чешется, – пожаловался он.
– Значит, все в порядке. Вырастает новая кожа! – ответил Уолкер. – Вставайте, уже девять тридцать утра.
– Какого утра? Я что, проспал двадцать четыре часа? – ужаснулся Кузнецов.
– Если быть точным, то двадцать пять…
– Есть какие-нибудь вести об Элен? Уолкер отвел взгляд.
– Ничего, – ответил он.
Кузнецов встал с кровати. Рядом на спинку стула был накинут обернутый в целлофан новый костюм. На ковре лежали две упакованные мужские сорочки, лакированные ботинки с неприлично квадратными носами, несколько пакетов с носками. Женя потянулся здоровой рукой к ярлыку и скорчился от боли, пронзившей правый бок. Приключения позапрошлой ночи оставили на его теле свой след. Ноги и руки ломило. Женя все-таки прочитал надпись на ярлыке.
– «Джузеппе Дино»? – спросил он.
– Это хороший костюм, – обнадеживающе заверил его Уолкер.
– Спасибо.
– В одном из штиблет кошелек с тысячей долларов и билет на 11.10 до Санкт-Петербурга.
– Спасибо два раза говорят? – осведомился Кузнецов. Уолкер не отреагировал:
– Имеется информация о Мдраге. Хотите услышать? Кузнецов устало опустился на кровать. Усталость такая, словно он пробежал кросс в десять километров. Информация о Мдраге. Ему не хотелось слышать об этом существе после стычки с ним. К тому же Мдраг мертв. Но всякая информация о нем может помочь в поисках Элен. Время до самолета еще есть.
– Я был бы вам очень признателен, – ответил Кузнецов.
– Тогда слушайте. Приблизительно в то время, когда вы, доктор Кузнецов, прыгали с восьмиэтажного здания гостиницы…
– Я свалился с соседнего здания, – поправил Кузнецов.
– Не важно. Так вот, приблизительно в это время мне позвонил некий Джон Гаррет, профессор Колумбийского университета из Нью-Йорка.
– Профессор какой науки?
– Истории. В общем, он собирался мне рассказать про Марика Лиама, но я в тот момент и слышать ничего не хотел. Я попросил его перезвонить. Он позвонил вчера. Мы с ним встретились. Он специализируется на истории Бельгии и Голландии. Утверждает, что смог частично восстановить биографию рода Лиамов. Он сказал, что это было чрезвычайно трудно, поскольку прямых документов об этой семье либо не сохранилось по прошествии лет, либо они были уничтожены.
– Вот даже как!
– Он искал косвенные документы, находя в них места, касающиеся Лиамов, и натыкался на еще более интересную информацию.
Уолкер достал блокнот, перелистнул в нем несколько страниц и принялся рассказывать, иногда сверяясь с записями:
– Первым в списке, как вы знаете, доктор Кузнецов, стоит Марик Лиам. Корни не известны. Первые упоминания о нем относятся ко второй половине восемнадцатого века. В это время Бельгией правят австрийские Габсбурги. Марик, имеющий титул герцога, появляется на приемах наместника Бельгии. В 1765 году Марик строит усадьбу в Герардсбергене. Гости, приглашенные на прием, поражаются великолепной коллекции древностей и предметов искусства.
– Значит, эта коллекция существовала уже в то время, – подытожил Кузнецов. – Однако некоторые книги, которые я видел, относятся к более позднему периоду. Девятнадцатый, двадцатый век.
– Их собирали продолжатели рода Лиамов. Доподлинно неизвестно, на ком был женат Марик Лиам и откуда у него появился сын… Приблизительно в 1768 году имеются упоминания об отношениях Марика с императорским домом Габсбургов. Джон Гаррет также находит другие письма, датированные этим периодом времени. Их едва не полсотни, и все разным людям. Джон Гаррет предполагает, что Марик создал тайную организацию. Название ее неизвестно. Кто в нее входит – тоже непонятно. Марик переписывается со многими знатными людьми. Кто-то из них состоит в организации, кто-то просто оказывает услуги. Кроме влиятельных лиц и политиков причастными к организации Гаррет считает некоторых ученых-исследователей, нескольких геологов и двух высокопоставленных военных австрийской армии.
– Какие цели преследовала организация?
– Цели также неизвестны, а вот проявления ее деятельности Гаррет обнаружил. Причем не в Бельгии. В 1772 году люди, с которыми переписывался Марик, закрывают две перспективные шахты в Рудных горах Саксонских Альп. Шахты не просто закрыты, они взорваны и завалены породой. Некоторые геологи того времени были удивлены. Шахты считались не просто перспективными – они могли принести огромный доход.
– Интересно, – сказал Кузнецов.
– В 1780 году Марик Лиам умирает, и во владения вступает Даниел Лиам. Интересно, что он сразу подхватывает всю переписку, которую вел его отец. Ему двадцать пять лет, но создается впечатление, будто люди, с которыми он общается, ему хорошо известны. Гаррет предполагает, что Даниел занял место своего отца в этой организации. С 1780 по 1792 год проявлений организации Лиамов, будем ее так называть, не обнаружено. По сути, ее деятельность свелась к закрытию двух шахт в Рудных горах, да и то во времена Марика.
20 января 1792 года беженцы из Бельгии в Париже формируют Комитет объединенных бельгийцев, куда вошел Даниел Лиам. В апреле Комитет принимает новую бельгийскую конституцию. В 1794 году Франция оккупирует Бельгию, бельгийские граждане получают права и свободы. Даниел снова уходит в тень, но его связь с правящими верхами, теперь уже Франции и Бельгии, подтверждается некоторыми документами.
Организация Лиамов вместе со своим руководителем никак не проявляет себя, но то, что она не прекращает своего существования, бесспорно. Даниел Лиам по-прежнему ведет активную переписку. Что интересно, Гаррет сначала путал письма Марека и Даниела. Оба не подписывались, и почерк у них был похож.
В 1830 году в Бельгии происходит революция. Король Уильям I пытался привить на территории Бельгии голландский язык. Одним из руководителей восставших является Роальф, сын Даниела. В восстании участвуют несколько военных из организации.
– Вот где понадобились военные! – произнес Кузнецов.
– 21 июля 1831 года Бельгия приобретает независимость и провозглашается монархией. Трон занимает король Леопольд I. Роальф находится при дворе короля. Он имеет все. Власть, влияние, огромное состояние, коллекцию древностей, которая постоянно пополняется. В тридцатые-сороковые годы организация Лиамов проявляет себя очень широко. Гаррет специально не занимался шахтами, все-таки он историк. Но в письмах разных людей к Роальфу Лиаму он наткнулся на информацию о закрытии шахт в Скандинавии, Испании, а также в Южной Америке. Дальше в письмах встречается информация о серии странных убийств естествоиспытателей того времени в Италии, на Сицилии. Один молодой геолог был убит неизвестными на острове Санторин в Эгейском море.
– В Италии находится вулкан Везувий, – задумчиво произнес Кузнецов, – на Сицилии – Этна. На острове Санторин в Эгейском море также находится вулкан. Дорогой Уолкер, это же убийства вулканологов!
– Действительно, – согласился Уолкер.
– Убийства ученых-вулканологов случались и в прошлом веке!
Уолкер молчал, обдумывая этот вывод.
– Вы правы! Что же это? – спросил он потрясенно.
– В девятнадцатом веке, как и в конце двадцатого, некая ОРГАНИЗАЦИЯ, обладающая высокой степенью влияния на политические силы Европы, пытается остановить исследования в конкретной области науки. Вулканология и сейсмология. Науки о Земле. Что-то еще есть про Лиамов?
– Да. – Уолкер еще некоторое время пустым взглядом пытался что-то выудить из своих записей в блокноте. Мысли его явно прокручивали полученную информацию. – Роальф участвует в строительстве Королевского музея истории в Брюсселе.
– Однако на перилах музея изображена та же буква, что и в усадьбе, построенной Мариком. Буква «М». Роальф строил музей, но почему на перилах вместо его вензеля стоит другой, в точности такой же, как у него в усадьбе?
– Вы можете дать ответ? – спросил Уолкер.
– Я бы предпочел дождаться окончания вашего рассказа.
– Хорошо. Сын Роальфа – Адольф – в свете появляется редко, упоминаний о нем в период правления Леопольда II немного. Потомок Адольфа – Гильям известен тем, что практически за бесценок продает свой наследный особняк торговцам из Германии Бисбрукам. Продает особняк вместе с коллекцией древностей. Бисбруки из бедных торговцев превращаются в богачей, сразу покупая себе графский титул. После продажи особняка Гильям исчезает. Исчезает и организация Лиамов.
– Теперь мы знаем, что она не исчезла, – сказал Кузнецов. – Она скрылась. Затаилась на время. Законсервировалась, если хотите. И ее проявлений я увидел достаточно. Подлоги в каталогах Королевского музея Бельгии, преследование по вымышленным преступлениям, убийства…
– Убийства ученых вы приписываете этой организации?
– Имя Мдраг составлено из первых букв имен представителей рода Лиамов. Марик, Даниел, Роалъф, Адольф и Гильям. Как я понял, нет никаких упоминаний о представителях рода по материнской линии.
– Точно.
– Почему Роальф строит Королевский музей, но увековечивает на перилах первую букву не своего имени и не своей фамилии? Почему он впечатывает первую букву имени деда? Ответ – его настоящее имя начинается на «М». Почему почерки Марика и Даниела схожи настолько, что их путают? Лиамы – это один и тот же человек. Мдраг.
– Ерунда.
– Мдраг стремился получить влияние в обществе Европы Он пытался представить себя как род. Вы же видели его превращения.
– Ни один человек не может жить так долго!
– Он может жить! Вернее жил. Он создал организацию, пользующуюся огромным влиянием. Он стоял во главе ее под разными именами. Он убивал ученых сто пятьдесят лет назад, он убивал их и в двадцатом веке. Он закрывал шахты, пытаясь перекрыть глубинные разработки.
– Чепуха какая-то, – промолвил Уолкер.
– В начале двадцатого века организация ушла в тень. Она в самом деле была законсервирована. Вы видели подвал на девятом пирсе! Ему не меньше ста лет. Мдраг тоже ушел, передав правление Бисбруку. В награду тот получил сказочные богатства. Только не он хозяин этих богатств, не он хозяин усадьбы. Мдраг – вот кто был истинный владелец.
Уолкер не отрывал взгляд от простенького лепного карниза на стене комнаты.
– У меня в голове полный хаос, – наконец произнес он. – Мне рассказывали, что ваши выводы дерзки, но чтобы настолько!
– Поверьте! – Кузнецов близко придвинулся к Уолкеру, – Это все связано!
Уолкер задумчиво смотрел на Кузнецова.
– Лично для меня доказательств недостаточно, – ответил он. – Эта история рассказана одним человеком. Он мог ошибаться… Вы можете ошибаться!
– Вы поможете мне, Уолкер? – спросил Кузнецов с надеждой.
– В чем?
– В поисках.
– Чего?
– Это открытие перевернет мир!
– Поверьте, я не хочу катаклизмов. Я сторонник того, чтобы все оставалось по-старому.
Женя помолчал. Уолкер слишком прагматичен, чтобы разделить убеждения Кузнецова. Он мог бы серьезно помочь в будущем. Но, видно, не судьба.
– Вы поможете отправить «солнце» и руку Мдрага экспресс-почтой в Санкт-Петербург? Уолкер поморщился:
– Может быть. Надо подумать, как это сделать.
– Попробуйте!
– Ладно… Вам теперь угрожает опасность? – заботливо спросил Уолкер.
– Даже представить не могу. Рене Жино и его люди мертвы, Мдраг покоится на дне Верхнего залива. Осталась таинственная организация Лиамов, во главе которой стоит Бисбрук. Будет ли он преследовать меня? Трудно сказать. Наниматель его умер. Ему досталось огромное наследство. Может быть, он мечтал избавиться от Мдрага? Пока же он продолжает требовать «солнце» и статуэтку. Посмотрим.
* * *
9.55 по московскому времени, 13 июля,
Санкт-Петербургский государственный университет
Женя толкнул дверь кабинета Мигранова.
– Здравствуйте, – произнес он, оглядывая комнату. Ничего не изменилось: все те же полки, шкаф с предметами старины. Как будто Миша Мигранов вышел ненадолго, а на его месте, чтобы позвонить, устроилась молоденькая девушка лет двадцати.
– Здравствуйте, – ответила она тоненьким голоском. Симпатичная, с курносым носиком. Только веснушки беспощадно усеяли ее личико и худые плечи. Кажется, именно с этой девушкой Женя разговаривал по телефону из Парижа. Именно она сообщила о смерти Мигранова.
– Меня зовут Женя. Я друг Михаила.
– Я знаю вас, – ответила девушка. – Миша рассказывал, что вы такой неугомонный. Кузнецов грустно улыбнулся.
– Пропал весь гомон, – сказал он и направил на нее указательный палец. – А вас зовут Света!
– Нет, Юля! – Она улыбнулась.
– Юля, – повторил Кузнецов. – Мишу где похоронили?
– На Серафимовском кладбище, – ответила она, посерьезнев.
– А как туда проехать?
– На метро до станции «Старая деревня».
– Ясно. – Женя сделал паузу. – Вы теперь здесь работаете?
– Пока да, – ответила девушке. – Потом переведут меня к доктору Цанкову.
– Вы студентка?
– Да, я на летней практике, но говорят, что после получения диплома возьмут сюда на работу.
– Это Мишины книги? – спросил Кузнецов, указывая на полку.
– Да, никто к ним не прикасался. Правда, все остальное переворотили.
– Юля… У вас есть дистиллированная вода? Мне нужно промыть контактные линзы.
– Нет, – растерялась девушка. – Но я могу спросить у соседей.
– Поинтересуйтесь, пожалуйста, – попросил Кузнецов, опускаясь в кресло.
– Сейчас, – ответила Юля и выскочила за дверь.
Как только раздался щелчок замка, Кузнецов немедленно встал. Он быстро подошел к полке с книгами и отодвинул ее. Сейф находился на месте и не был взломан. Преступники его не нашли. Миша был прав, утверждая, что Иттла в безопасности. Женя провел рукой по замочной скважине. Сейф был заперт. Женя вернул на место книжные полки и опустился в кресло. Где же ключ?
Вернулась девушка.
– Нигде нет дистиллированной воды, – извиняющимся тоном сказала она.
– Спасибо за помощь, – ответил Кузнецов, вставая, – Промою в другом месте. До свидания.
Он вышел из кабинета и, идя по коридору, не переставая думал, где может находиться ключ от сейфа. Миша держал ключ в кармане брюк. Куда его могли положить после смерти Мигранова?
Не останавливаясь, Кузнецов завернул к профессору Люцинову, бывшему начальнику Мигранова, с которым был немного знаком.
– Кандидат физико-математических наук Евгений Кузнецов! – опознал его Люцинов. Он был лыс, словно бильярдный шар, и лысина его не просто блестела. Она была словно отполирована. – К Мише приехал?
– Да, мне все рассказали, – произнес Кузнецов, пожимая руку профессору.
– Совершенно вызывающее преступление, – сказал профессор. – Просто не понимаю, кому могло понадобиться убивать Мишу?!
– Ничего не украли?
– Кабинет Мигранова был перевернут вверх дном, как будто что-то искали. Но мы проверили вещи по инвентарному списку. Все на месте.
– У Миши находился ключ от камеры хранения, в которой я оставил чемодан с вещами, – произнес Евгений. – У вас есть его ключи?
– Ключи? – переспросил профессор, словно не расслышал вопроса. – Да, у него в кармане нашли связку ключей.
Профессор выдвинул ящик стола, порылся в бумажном хламе и выложил на стол несколько ключей.
– Связка побывала в милиции, но нам ее вернули. На ней были ключи от кабинета, от некоторых хранилищ. Ключи от дома, ключи от квартиры бывшей жены. Эти ключи мы отдали матери Миши, Марии Константиновне. Вот остались три ключа.
Женя уже рассматривал их. Большой реечный ключ, наверно, от какого-то гаража. Четырехзубчатый широкий ключ. Длинный круглый от навесного замка. Ни один из них не походил на маленький желтый ключик, которым Мигранов отпирал дверцу сейфа.
– Мне бы телефончик Марии Константиновны, – попросил Кузнецов.
Метро было переполнено. Его прижали к стеклу, на котором скотчем был приклеен рекламный листок. Листок призывал посетить аттракционы в Центральном парке культуры и отдыха на Елагином острове. За те пятнадцать минут, которые Женя провел в вагоне, он успел раз пятнадцать перечитать перечень аттракционов: «Сумасшедшие гонки», «Центрифуга», «Королевство кривых зеркал».
– «Королевство кривых зеркал», – повторил Кузнецов.
Вышел он на станции «Старая деревня». Кладбище располагалось через дорогу от входа метро. Могила Мигранова находилась на окраине. Холмик насыпанной земли, без сомнений, был выше во время похорон, просто земля всегда оседает. Безжалостные лучи солнца выжгли землю, ветер сдувал земляную пыль. Цветы на могиле слегка увяли. Скорее всего, их принесли вчера. У изголовья высился железный крест, в центре которого проволокой была прикреплена простенькая табличка с надписью. «Мигранов Михаил Анатольевич». Дата рождения, дата смерти. Еще ниже. «Люблю, скорблю». И подпись: «Мама».
«Не успели изготовить настоящий памятник, – подумал Кузнецов. – Поставили временный крест. И фотографии нет. А ведь он не верил в Бога. Интересно получается: живешь, в Бога не веришь, а на могиле все равно ставят железный крест».
Он опустился на колени, коснулся пальцами земли и не смог сдержать слез.
– Миша, – прошептал он. – Прости меня. Прости! Во что я тебя втянул!
Земля безмолвствовала.
– Мария Константиновна? Меня зовут Евгений Кузнецов, я вам звонил.
Она отошла в сторону, пропуская Женю в узкую прихожую. Старая женщина с невидящим взглядом. Миша был ее единственным сыном.
– Я друг Михаила… – произнес Кузнецов. Мария Константиновна кивнула, соглашаясь. – Я… соболезную… – Речь не клеилась. Он спотыкался и не знал, что сказать. Такое бывало с ним редко. Обычно он говорил много. Когда врал, то говорил очень много. Когда же пытался выразить свои истинные чувства, как сейчас, – слова сбивались.
– Он никогда не думал о смерти, – вдруг заговорила Мария Константиновна. – Он был полон энергии, он был увлечен только своей работой. Поэтому Людмила его и бросила.
– Если вам будут нужны деньги, я могу помочь.
– Спасибо, – ответила она совершенно без эмоций, – На что мне теперь деньги, когда Миши нет?!