– Спигги, сукин сын! – пробормотал Уолкер сквозь боль. Он всегда считал, что на войне и в мирной жизни нет ничего страшнее предательства. И Спигги, долгое время бок о бок работавший с Уолкером, теперь был очевидным примером этого зла.
– Хватит стонать, – произнес обладатель М-16. – Уолкер поднял на него глаза. В отблесках фонарей Шон смог разглядеть внешность говорившего. Человек походил на индийца, но черты лица скорее относились к европейским. Возможно, он был полукровкой. Тени, падающие на его растрескавшиеся губы, делали их похожими на источенные язвой. Сощуренные глаза смотрели недобро. Человек плюнул в сторону и ткнул стволом Уолкера. – Хватит стонать, американская собака!
– Спигги тоже американец, – произнес Уолкер. – Значит, и он – собака?
Вместо ответа, которого, впрочем, Уолкер и не ожидал, полуиндиец-полуевропеец со злостью пихнул Уолкера стволом в горло. Уолкер хрипло выдохнул воздух и ткнулся затылком в землю.
– Я отдам, – произнес Спигги, продолжая диалог с доктором Кузнецовым. Их речь доносилась словно издалека. Сейчас Уолкер был сосредоточен только на себе. Правило равновесия нарушилось. И голова, и бок разрывались от боли.
– Я непременно отдам вам. Ведь я в долгу перед вами, доктор Кузнецов.
– Да? – не понимая угрозы, спросил Евгений. Уолкер хотел предупредить его, но не успел.
– Вот мой долг!
Вслед за этой фразой до Уолкера донесся звук удара. Доктор Кузнецов вскрикнул и захлебнулся этим вскриком. Уолкер не видел Евгения, но чувствовал его боль.
– Сукин сын, – пробормотал Уолкер.
– Вот этого крепче держите, – сказал Спигги. Луч от его фонаря ударил в глаза. Уолкер закрылся от света ладонью. – Он очень опасен.
– Он ранен, – насмешливо произнес охранник.
– Жив он или мертв – находясь рядом с ним, нельзя расслабляться! Уж я – то его хорошо знаю.
«Уж он-то меня знает!» – зло подумал Уолкер.
– Ты действительно так опасен? – недоверчиво спросил охранник. – По-моему, ты сейчас напоминаешь перепуганную курицу, которую поджарили живьем.
– Попробуй сказать то же самое, только без своей винтовки! – ответил Уолкер. – Ты храбр только тогда, когда в руках оружие. На самом деле – ты женщина.
Охранник размахнулся, намереваясь ударить Уолкера прикладом в печень. В последний момент Шон успел подставить под удар бедро. Все равно ощущение не из приятных. Однако лучше, чем считать сломанные ребра.
– Еще раз произнеси, что я женщина! – тихо воскликнул охранник. В его интонации Уолкер услышал обиду. Это хорошо. Может быть, удастся вывести его из себя. – Ну что, я похож на женщину? – настаивал охранник.
– Пожалуй, нет, – ответил Уолкер. Боже, как раскалывается голова! И бок разрывается от боли. Скорее бы покончить с этим. – Ты не похож на женщину. Ты похож на шлюху. Продажную шлюху.
На этот раз удар был точен. Уолкер даже не успел среагировать. Стволом винтовки охранник заехал Уолкеру в челюсть, разорвав при этом кожу на щеке. Не сильный удар и не нокдаун. Но кровь хлестала из разорванной щеки. Уолкер протянул пальцы к ране. Кажется, разрыв до кости.
– Следующий твой ответ закончится печально! – Дуло автомата уперлось прямо в лоб. Уолкер прижат ладонь к щеке, чтобы остановить кровотечение. Какая ерунда эта разорванная щека. Ничто по сравнению с болью в голове. Маленьким шариком, испускающим жгучие волны.
Уолкер приподнялся. Дуло винтовки оставалось прижатым ко лбу.
– Что еще скажешь, американская собака?
– Я убью тебя.
Наемник нервно усмехнулся. Винтовка дрожала в его руках. Некоторое время слова Уолкера прокручивались у него в голове, и охранник вновь засмеялся, осознав нелепость ответа.
– … Мои люди считают неразумным сразу убивать белую женщину. Она могла бы послужить нам… некоторое время, – на плохом английском говорил какой-то индус, обращаясь к Спигги. Краем уха Шон услышал эти слова, зато его охранник забыл обо всем.
– Сейчас твои мозги разлетятся по камням, а ты говоришь, что убьешь меня? – со смехом произнес он. Сквозь смех Уолкер чувствовал испуг наемника.
– Ага, – ответил он.
– Ты же гол. На тебе есть одежда, но нет никакого оружия! Я ощупал тебя.
– У меня нет оружия, но я убью тебя, полукровка!
Это оскорбление оказалось сильнее, чем «шлюха». Глаза охранника вспыхнули. Ствол внезапно перестал дрожать в напрягшихся руках. Оглушительно прогремел выстрел, но не из винтовки М-16. Выстрелом пронзило тело говорившего индуса. Уолкер ни на секунду не потерял над собой контроль. Глаза удивленного охранника опустились на курок. Ведь он был уверен, что не нажимал на него. Этого было достаточно.
Левой ладонью Уолкер снял со своего лба ствол винтовки. Оружие противника не должно угрожать тебе, потому что оно может выстрелить в любой момент.
Одновременно Уолкер развернул плечи, насколько это было возможно. Напряженная ладонь взметнулась вперед, большой палец согнут для крепости. Основанием ладони Уолкер ударил охранника в нижнюю часть носа. Хрустнув, носовая перегородка вошла в мозг. Охранник даже ничего не успел понять – настолько быстро Уолкер выполнил удар.
Шон подхватил винтовку. Тела охранника и застреленного Спигги индуса упали одновременно. От резкого движения бок взорвался такой болью, что у Шона потемнело в глазах. В голове стучало. Уолкер упал на землю и откатился к камням. Здесь в темноте он смог отдышаться. Провел рукой по щеке – кровь продолжала идти. Нужно остановить ее, но, если он будет оставаться на этом месте и дальше, его быстро найдут. Нужно что-то придумать. Что-то придумать.
– Искать его? – спросил один из людей Спигги.
Спигги был сильно огорчен бегством Уолкера. И обиду сорвать не на ком. Одного индуса застрелил он, а охранника убил сам Уолкер. По сути, охранник был уже наказан за свою глупость.
– Бесполезно, – отозвался Спигги. – Слишком темно сейчас. Возьми пять человек, спуститесь к обрыву и расстреляйте пленников.
– Зачем так много людей?
– Потому что Уолкер ходит где-то по лесу! – раздраженно ответил Спигги.
– Не легче ли было расстрелять их прямо сейчас?
– А если трупы потом найдут возле пещеры? Ты хочешь, чтобы правительство Индии обратило внимание на странную пещеру! Выполняйте указание без разговоров. Бери людей, и идите к пропасти. Не вздумайте позволить себе вольности с женщиной. И ради бога, будьте осторожны, остерегайтесь Уолкера!
Кажется, все! Спигги помассировал глазные яблоки. Он сильно устал за сегодняшние день и ночь. Послание подземных людей у него в руках, теперь нужно обезопасить его. Спигги включил радиостанцию:
– Шульц, ты где находишься?
– Я в пяти километрах. Нашел удобную площадку.
– Нужно забрать меня. Это на двести метров северо-восточнее места высадки.
– Там же одни деревья и склон! Вертолет не сможет приземлиться.
– Опустишь трос. Взять нужно только меня. Все остальные останутся здесь.
– Я понял, – отозвался пилот.
– Найдешь по свету фонарей. Через сколько прибудешь?
– Минут через десять!
– Жду.
Кузнецов находился не так далеко от Спигги и слышал весь разговор. Его и Элен поведут к пропасти, чтобы там расстрелять. Уолкеру удалось бежать. Возможно, он сможет помочь. Вот только как остановить Спигги, у которого находится стальная коробочка и который собрался улететь на вертолете? Сколько сейчас времени? Их вертолет тоже должен прилететь и дожидаться в двух километрах за пропастью.
Шестеро вооруженных людей окружили их.
– Идите вперед, – произнес один из них, старший.
– Я не понимаю по-английски, – попытался тянуть время Кузнецов. Ответом послужил более чем убедительный тычок стволом в живот.
Они двигались вниз по склону по темным джунглям. Лучи фонарей наемников выхватывали стволы деревьев и листья папоротника. Головорезы окружили пленников со всех сторон. Двое спереди, по человеку с боков и двое сзади. Возможности для бегства не было никакой.
– Элен, – произнес Кузнецов. Она повернулась к нему. – Я хотел попросить прощения. Она кивнула.
– Я знаю, что тебя не исправить, – ответила она. Но сейчас я не хочу думать о каких-то обидах. Мне сейчас не до этого. Можешь считать это прощением.
Деревья впереди расступились, и они оказались на краю пропасти, в глубине которой царил мрак. Слева пропасть пересекал древний веревочный мост, уходящий в темноту. Звезды мерцали над темными пиками Гималайских гор.
– Встать на край, – приказал старший из наемников, который лично получал указания от Спигги.
Женя и Элен подошли к краю пропасти. Кузнецов мимоходом посмотрел вниз. Под ними, метра на полтора ниже края, находился уступ. Можно на нем укрыться, только какой смысл? Охранники подбегут к краю обрыва и расстреляют их на этом выступе.
Шестеро вооруженных людей отошли от края пропасти на несколько метров. Они подняли винтовки. Старший встал с краю. Кузнецов усмехнулся – расстрельная команда.
Сверху раздался стрекот лопастей вертолета. Людям Спигги пришлось оторваться от своих целей и поднять головы. Женя тоже поднял голову. Да, это был геликоптер, только не «Сафари на вертолетах». Какой-то другой, более широкий и мощный. Спигги прилетел проконтролировать расстрел.
Женя перевел взгляд на склон горы. Где-то среди листвы мигнул огонек света.
Старший из наемников поднес к губам рацию и начал переговоры с вертолетом. Ни он, ни его товарищи не видели огонька, светящего из леса у них за спиной.
Кузнецов не отрывал взгляд от светового круга. Тот на мгновение исчез, затем вновь появился, превратившись в длинный луч. Луч опустился на землю.
Женя, уже не опасаясь никого, изобразил поклон. Вслед за этим он обхватил Элен за талию и вместе с ней прыгнул на уступ у края скалы. Уолкер, конечно, имел в виду, чтобы они упали на землю. Но быть скрытыми от пуль на уступе еще лучше.
Резкая очередь из М-16 перекрыла стрекот лопастей вертолета. Пули визжали, впиваясь и отскакивая от края пропасти. Кузнецов и Элен, прижавшись к скале, застыли над обрывом.
* * *
Манхэттен, Нью-Йорк
Стивен Доулз отпер дверь своей квартиры, находящейся на тридцатом этаже фешенебельного небоскреба в Манхэттене Сегодняшний день выдался самым неудачным за всю неделю. Сегодняшний день показал, что рейтинг передачи «Доулз анализирует…» упал до рекордно низкой отметки. Что-то потерялось. Ни в коем случае это нельзя было сказать о профессионализме Доулза. Скорее всего, зритель устал от его анализа политических, экономических, социальных событий. Возможно, Доулз не может найти свежую тему, а возможно, зритель устал от него самого.
Он включил свет и, прислонив дипломат к стене, принялся снимать ботинки, продолжая думать. Вероятно, придется менять формат передачи. Он не делал этого уже пять лет, да и не хотел, в силу возраста. Только молодой журналист сможет быстро перестроиться, превратить аналитическую программу в ток-шоу. Для Доулза этот процесс будет проходить трудно и болезненно, да и ток-шоу вести для него тяжело.
– Извините, мистер Доулз, – внезапно раздался в комнате голос, – но если вы и дальше будете так упорно меня не замечать, мне придется уйти.
Доулз поднял глаза. В его любимом кресле у окна сидел человек, которого он не знал.
– Берите что хотите и идите прочь, – ответил Доулз. – Мне не хватало сегодня только ограбления.
– Я не грабитель, – ответил человек.
«Грабителем он, конечно, являться не мог, – подумал Доулз. – Дорогой костюм, галстук с бриллиантовой булавкой, аристократическое лицо. Вот только как он проник в запертую квартиру?»
– Мне нужно было с вами встретиться, мистер Доулз, – произнес незнакомец, словно читая мысли. – Но вы все время на людях. Мне необходимо было встретиться с глазу на глаз, поэтому пришлось прибегнуть к хитростям. Я рад нашей встрече. Меня зовут Ганс Бисбрук.
– Что вам угодно, мистер Бисбрук? – спросил Доулз. – Не угодно ли, чтобы я позвонил в полицию?
– Это ваше право, – ответил Бисбрук. – Как является вашим правом выбирать тему своей передачи. А в последнее время вам это не слишком удается, не так ли?
– У вас есть тема? – Доулз опустился в кресло. Он достал из коробки сигару. – Не желаете?
– Не курю. Доулз закурил.
– Что вам нужно? – выпустив дым, спросил он.
– Не хочу, чтобы у вас сложилось мнение, что это нужно только мне. Вы как партнер должны принять участие, потому что я предлагаю ТЕМУ. Вам интересна тема, мне интересен ее анализ в вашей телепрограмме.
– Это связано с выборами?
– Нет.
– Финансовый вопрос?
Бисбрук отрицательно покачал головой.
– Давайте лучше я начну… – Бисбрук прокашлялся. – Что вы думаете о контакте с внеземной цивилизацией?
Доулз на некоторое время забыл, что у него находится во рту сигара. Она едва не выпала, он вовремя успел подхватить ее.
– Это несерьезно, – ответил он наконец. – Это тема конца семидесятых и начала восьмидесятых годов. Это будет курам на смех, если программа выйдет под названием «Доулз анализирует возможность контакта с внеземной цивилизацией»!
– Мне очень нравится ваш ответ, – улыбаясь, произнес Бисбрук. – Именно на такой я и рассчитывал. Доулз ничего не понимал.
– Меня интересует, – продолжил Бисбрук, – сможете ли вы сделать отрицательный анализ данной темы?
– Я не понимаю…
– Можно рассчитывать на конфиденциальность нашего разговора?
– Это лишний вопрос.
– Я обладаю некой информацией, мистер Доулз. Информация такова, что через несколько дней, а может даже завтра, в прессе и на телевидении могут появиться сообщения о неком грядущем землетрясении.
– Ложные сообщения?
– Нет.
– Крупное землетрясение?
– Это не должно вас волновать. После этих сообщений землетрясение действительно может произойти.
– Я полагаю, это не какой-нибудь толчок в Турции на три балла?
– Это не должно вас волновать! – вдруг жестко произнес Бисбрук.
– Я делаю подробный анализ, и волновать меня должно все!
Глаза Доулза округлились. Сигара выпала изо рта и прожгла дыру в персидском ковре. Стивен Доулз этого не заметил. Его внимание было приковано к предмету, который показывал ему Бисбрук.
Двумя пальцами Бисбрук держал поразительной красоты чистый бриллиант величиной не меньше двадцатипятицентовика. Свет от лампы падал на его грани, отчего камень сверкал и искрился.
– Это ваш камень, мистер Доулз, – произнес Бисбрук, не опуская руку. – Если вы хотите получать каждый день по такому камню, слушайте меня очень внимательно и не задавайте вопросов. Я ясно выражаюсь?
– Да.
– Так вот, начиная с завтрашнего дня могут появиться сообщения о землетрясении. Вместе с ними появится информация о возможности контакта с цивилизацией людей, живущих в мантии Земли. Сообщения могут иметь один источник – некий русский ученый Евгений Кузнецов. Вы должны сделать серию аналитических передач о нелепости идеи существования подземной цивилизации. О том, что это полный бред! О том, что не может быть никакого контакта. О том, что этот русский ученый является псевдоученым, а его обоснования – псевдонаучными. За каждый день, пока общественное мнение не будет воспринимать этого русского, я буду давать вам по такому камню. Как только общественное мнение в большинстве своем начнет верить этому человеку – вы лишитесь выплат. Вы все поняли?
– Да. – Доулз не отводил взгляд с лица Бисбрука.
– У вас есть вопросы? Доулз закивал головой.
– Можете их задать.
– Это правда, что под Землей существует жизнь?
– Вам не требуется это знать.
– Мне нужно знать, что я окутываю пеленой – правду или ложь. Бисбрук повернул бриллиант в пальцах:
– Если я отвечу, то бриллиант вы не получите.
– Но где гарантии, что вы скажете мне правду?
– Я не даю никаких гарантий.
– Я согласен пожертвовать камнем за ответ. Бриллиант исчез в пальцах Бисбрука, словно шарик для пинг-понга в руках фокусника.
– В магме существует разумная метакремниевая жизнь.
* * *
Гималаи, Индия
Грохот автоматных очередей многократно усиливался звуком эха. Сверкали трассеры. Пули с визгом проносились на небольшом участке склона горы Каргаран. Встающие на пути камни либо поглощали пули, либо придавали им совершенно невообразимые траектории.
Сверху трещали лопасти вертолета. Освещая фонарями лес, четверо головорезов беспорядочно поливали деревья очередями. Двое их товарищей были убиты первыми выстрелами Уолкера. В числе убитых оказался и главный.
Уолкер понимал, что, убивая первым командира, ты сеешь панику в рядах солдат. Поэтому в тот момент, когда Кузнецов и Элеонора Граббс прыгнули со скалы, Уолкер дал очередь по главному из бандитов, тому, который переговаривался по рации с вертолетом. Главный был убит прямым попаданием в голову, краем очереди Уолкер задел еще одного, находящегося рядом.
Оставшиеся повели себя не очень умно. Вместо того чтобы выключить фонари, они освещали ими лес перед собой, надеясь обнаружить стрелка. Большего Уолкеру не было нужно. Он дал очередь, целясь чуть выше фонарей. Попал. Еще одна темная фигура повалилась на землю. Трое оставшихся наемников усилили ответный огонь. Три вспыхивающих пламени из стволов автоматических ружей разрезали ночную мглу. Пули свистели рядом с лицом Уолкера, вонзаясь в деревья и вышибая из них щепки.
Вертолет стал подниматься, развернувшись к Уолкеру хвостом. Кажется, в нем должен находиться Спигги. Нельзя дать ему улететь и увезти с собой коробочку с предсказанием. Уолкер поднял ствол автоматической винтовки и дал очередь по вертолету. Пули пару раз звякнули, угодив в фюзеляж, но ничего не случилось. Отсюда из леса сбить вертолет было невозможно. Уолкер только зря опустошил бы магазин.
Наемники залегли. Умная мысль, подумал Уолкер, но фонари они выключить забыли. Шон выстрелил вновь. Снова попадание. Один из головорезов вздернул вверх руку с автоматом, его палец в судороге давил на гашетку.
Такого эффекта от своего выстрела Уолкер не ожидал.
Очередь из винтовки М-16 конвульсирующего головореза прошила днище вертолета. Пуля пробила ногу пилота. Тот закричал и опустил голову, чтобы посмотреть на рану. В этот момент следующая пуля, разорвав пластик шлемофона, вонзилась пилоту в лоб. Смерть наступила мгновенно.
Перестрелка внезапно стихла. Кузнецов отнял руки от скалы и поднял голову. Чуть правее, почти над ними, висела махина вертолета. Лопасти вращались, только, как показалось Евгению, без былой уверенности.
Кузнецов сглотнул.
Звук вращающихся лопастей приблизился. Вертолет снижался.
Женя внезапно отчетливо увидел дыры от пуль, пробивших кабину пилота, а сквозь нижнее стекло – окровавленное лицо, прижавшееся к рукояти управления.
До Кузнецова вдруг дошло, что вертолет не снижается… Он ПАДАЕТ!
Лопасти вертолета действительно вращались медленнее. Его вдруг стало заносить набок. Уолкер увидел, как Кузнецов и Граббс показались из-за края пропасти. Вместе с перепуганными головорезами они бросились в сторону от падающего вертолета.
Вращающиеся лопасти коснулись земли. Послышался удар, туча пыли вперемешку с камнями поднялась в воздух. Вертолет перевернуло на другой бок и бросило на веревочный мост, протянутый над ущельем. Хвост вертолета остался на краю пропасти. Хвостовой винт, все еще пытаясь вращаться, сделал два рывка, смял лопасти о камни и остановился.
Огромная масса вертолета, перевернутого вверх тормашками, застыла на скрипящих от натуги канатах веревочного моста, который Уолкер назвал ненадежным. Прожектор на днище светил вертикально вверх, разрывая ночную мглу.
Женя, обняв Элен, с замиранием сердца следил за падением вертолета. Он разнял руки и обнаружил, что вместо Элен обнимает грязного головореза, дрожащего от страха. Обнаружив себя в объятиях друг друга, они отскочили в разные стороны.
– Не двигаться, – раздался сзади усталый голос Уолкера.
Индус что-то пробормотал на своем языке и кинулся прочь, вслед за товарищем. Через секунду они скрылись в темноте.
Уолкер отбросил в сторону винтовку с пустым магазином и опустился на землю.
– Не знаю, что меня беспокоит больше – бок или голова.
– Как я рад вас видеть, Уолкер! – произнес Кузнецов. – Вы спасли нас.
– Нужно быть осторожными, – ответил Уолкер, подбирая автомат убитого. – Скоро здесь могут появиться другие.
– А я полагал – вы всех положили.
– У меня нет настроения шутить, доктор Кузнецов, – серьезно произнес Уолкер. – Что вы предлагаете делать дальше?
Кузнецов посмотрел на висящую над пропастью громадину вертолета. Канаты моста натянулись, словно струны. Скрипели каменные столбы, к которым они были привязаны. Хвостовой винт вертолета, опирающийся на край пропасти, вновь дернулся и застыл.
– Там в вертолете Спигги, – произнес Кузнецов. – У него находится предсказание. Я должен достать его.
– В любую минуту веревки лопнут, и вертолет обрушится в пропасть! – воскликнула Элен.
– Возможно, но из пропасти коробочку не достать. Да и где гарантии, что предсказание сохранится в целости при падении с двухсотметровой высоты?
Женя вздохнул.
– Ужасно не хочется лезть! – промолвил он. Уолкер протянул ему пистолет, который отобрал у одного из убитых.
– Спигги может быть жив, – произнес он. – Веди себя осторожнее.
Кузнецов взял пистолет в ладонь. Тяжелый и большой. Евгений не держал в руках боевого оружия уже более десяти лет. С тех пор, как был демобилизован из пограничных войск.
– Я не очень умею им пользоваться, – ответил Кузнецов, протягивая пистолет обратно. – Да и мешать будет при передвижении. В общем, так! Я достану предсказание, переберусь на другую сторону, а вы спрячетесь, чтобы люди Спигги вас не нашли. Сейчас уже… четыре часа утра. Наш вертолет ждет в условленном месте. Я найду вертолет и прилечу за вами. Вертолет здесь приземлиться не сможет, поэтому поднимем вас на тросе.
– Хорошо, мы будем находиться левее, на краю ущелья, – произнес Уолкер.
– Мы будем лететь и каждые десять секунд мигать прожектором. Ответите нам тремя короткими и одним длинным сигналом фонаря. Если увидите или услышите немигающий вертолет – значит, это не мы.
Женя приблизился к хвосту вертолета, на котором ротор с поврежденными лопастями все еще пытался провернуться. Он обогнул лопасти и приблизился к хвостовой балке, соединяющей фюзеляж вертолета с хвостом.
Основной винт вертолета, искореженный ударом о землю, запутался в веревках моста. По сути, на нем и держалась вся конструкция. Кузнецов осторожно залез на хвостовую балку. Было слышно, как жалобно заскрипели канаты. Рядом с лицом Евгения слой наружных нитей, из которых был сплетен канат, лопнул. Нитки раскрылись веером.
– Господи, я никогда не верил в тебя, – пробормотал Кузнецов. – Помоги мне сейчас.
Нужно попытаться, иначе вертолет упадет вниз. Он сделал несколько движений по направлению к фюзеляжу. Внизу под ним открылась пропасть. Вертолет легонько раскачивался вместе с мостом от порывов бокового ветра. Женя вцепился в металл хвостовой балки. «Лучше не смотреть вниз», – повторял он про себя.
До воздухозаборника в корпусе вертолета оставалось метра два. Кузнецов замер, оценивая, как лучше перебраться от воздухозаборника на шасси вертолета, выполненные из труб. «Они называются „лыжные шасси“», – поправил он себя. Он где-то читал про это название и, хотя тысячу раз видел вертолеты на лыжных шасси, слыша этот термин, все время представлял себе вертолет на лыжах. Обычных деревянных лыжах, на которых сам катался в детстве.
С лыжных шасси нужно было дотянуться рукой до замка и распахнуть дверцу салона. Эту операцию придется выполнить вниз головой.
Что-то заскрипело и треснуло. Вертолет вздрогнул и сместился. Кузнецов упад на хвостовую балку, обняв ее руками.
– Падать вниз не надо, – сказал он самому себе. – Падение не предусмотрено в моем контракте.
Ползком он добрался до воздухозаборника. В его отверстии легонько крутились лопасти турбины, совершенно не всасывая воздух. Женя перелез через воздухозаборник и оказался на лыжных шасси.
Что-то вновь заскрипело. Вертолет качнулся. Это был не скрип веревки. Скрип камней.
Плохо! Ужасно плохо!
Скрипеть могут только каменные сваи, на которых закреплены канаты моста. Кто знает, на какую нагрузку рассчитывали строители? Уж точно не на вес винтокрылой машины.
Женя приблизился к трубе правого шасси. Центр тяжести вертолета сместился, и он стал переворачиваться. Развернутый вверх дном корпус машины возвращался в свое естественное положение. Луч прожектора мелькнул, опускаясь вниз.
Кузнецов ухватился за трубу шасси. Что-то загудело. Послышался треск ломающихся на мосту досок. Женя закричал. Его перевернуло в воздухе и наверняка сбросило бы в пропасть, если бы он намертво не вцепился в трубу.
Вертолет перевернулся. Хвост его остался на краю пропасти, длинные лопасти основного винта запутались в канатах моста. Прожектор выдавал мощный луч света вниз, освещая дно ущелья. Под днищем вертолета, вися на руках, болтался Кузнецов.
Женя подтянулся и перевалил тело через трубу. А в следующее мгновение лопнул один из канатов. Вертолет вздрогнул. Кузнецов опять свалился с трубы.
– Я словно гимнаст гребаный, – пробормотал Кузнецов, опять подтягиваясь. Мышцы уже устали, пальцы были готовы разжаться. Он вновь оказался на трубе лыжных шасси и посмотрел вверх.
Корпус вертолета по-прежнему слегка покачивался. Канаты скрипели, и этот звук выводил Кузнецова из себя. Рядом с его щекой начиналась дверь салона.