Синякин Сергей. Меч для Кащея, или Три дороги к Поклон-горе

   - Только без обману,- сдался Добрыня.
   Леший обрадовался.
   - А я уж тебе отслужу...- бормотал он.- Доволен останешься. Эх, богатырь ты мой! Хочешь я тебе колыбельную спою?
   Не дожидаясь ответа, леший тоненьким голосом затянул что-то грустное и протяжное, отчего богатыря неудержимо повлекло в сон. Добрыня засыпал под колыбельную лешего и мощный храп разоспавшегося домового, и глазам его представало зеленое чистое поле, синее небо и бегущая по полю женщина с русыми волосами и в белом до пят сарафане. А тоненький голосок лешего выводил печально: "Сон идет по сеням, дрема на терему; Сон говорит: Усыплю да усыплю! Дрема-то говорит: Удремлю, да удремлю!"и слышался нежный шелест дождя, медленно стекающего с широких дубовых листьев на пока еще тайные грибницы...
   6. ИЛЬЯ МУРОМЕЦ
   Муромец проехал по Калинову мосту, перебрался на другую сторону реки и увидел Соловья Разбойника. Соловей Одихмантьевич сидел в своем гнезде и выглядел крайне предосудительно.
   Узкоглазое лицо его заплыло от ушиба, рука была на свежей перевязи. Весь вид Соловья Разбойника говорил о том, что накануне его не только потузил кто-то дерзкий, но и еще волок его по земле за тройкой лошадей не менее двух верст. На голове Соловья Одихмантьевича белела повязка, сквозь которую проступала кровь.
   - Что с тобой, Соловушка? - участливо спросил Илья, останавливая коня у дерева.
   Соловей Разбойник замер и на лице его появилось выражение обреченной покорности.
   - Все нормально, Илья Иваныч... Все хорошо.
   - Кто ж тебя так? - продолжал свои расспросы богатырь.
   Разбойник глянул на богатыря здоровым глазом и махнул здоровой рукой.
   - Все нормально, Илья Иваныч. Ерунда это все...
   - Ты смотри! - строго сказал Муромец.- Если кто тебя обижать станет, мы мне лишь свистни. Я ему, твоему обидчику, все ребра пересчитаю!
   Он проехал мимо.
   Соловей Разбойник долго смотрел ему вслед с бессильной злобой и восхищением, а когда Илья Муромец отъехал так далеко, что не мог его услышать, Соловей горько посетовал:
   - Трезвый ведь золотой человек! А как выпьет - ничего не помнит!
   А виновник соловьиного горя уже отправлялся в далекий и опасный путь к неведомо где находящейся Поклон-горе.
   Был Илья родом из села Карачарова, что близ Мурома. От рождения был он немощным и по причине болезни тридцать лет просидел дома сиднем. На тридцатом году в один день отец ушел в поле пахать, а Илья дома остался.
   Постучали в дом двое нищих калик.
   - Аи, Илья, пусти калик в дом!
   Он, естественно, им в ответ:
   - Для чего издеваетесь? Аи жалости нет? Я тридцать лет сиднем сижу, ни руками, ни ногами не владею. Входите сами!
   Калики вошли в дом и опять к Илье с подлыми просьбами:
   - Жарко на дворе. Дал бы ты нам, Илья, водицы испить! Стыдно лбу здоровому, тридцатилетнему, калик немощных за водой гонять!
   Напрягся Илья от обиды великой и... встал себе на удивление. Подносят ему калики медового питья чашу. Как выпил Илья, калики его спрашивают:
   - Чего ты в себе чувствуешь, Илюша?
   - Силу в себе великую чувствую. Готов море-окиян вычерпать, гору в небо закинуть.
   Дали калики Илье питья горького.
   - А теперь что чувствуешь?
   - Силу могучую чую. Со всеми врагами, что на Русь зубы точат, сразиться готов!
   - Вот теперь силы у тебя в самый раз,- сказали калики. - Будешь ты, Илья, великий богатырь. Выходи теперь в чисто поле, покупай себе первого жеребенка, да корми его три месяца пшеном белоярским, искупай после того в трех росах, а как станет тын перепрыгивать, садись на коня и езжай славу ратную искать, Русь от супостата оборонять...
   Илья любовно хлопнул жеребца по холке. Надо же, во всем угадали калики убогие! Одного Илья никак не мог понять: что же те калики зелье могущественное на него потратили, а себя от убогости излечить не сумели? Часто он над этим раздумывал, да ответа найти не мог.
   Богатырь огляделся.
   Дорога приближалась к лесу. На ветке рыжей сосны стрекотала любознательная сорока. Не было вокруг ни души и некому было Муромцу подсказать, где искать ему дорогу к неведомой Поклонгоре.
   Выехал Муромец на опушку и увидел медведя, который что-то деловито ладил из колоды. Увидев всадника, мишка насторожился, бросил топор и приготовился задать стрекоча.
   - Свои! - крикнул медведю Илья.
   Косолапый взглянул из-под лапы, узнал богатыря и успокоился.
   - Здорово, Илья Иваныч. Опять к нам по службе?
   Муромец слез с коня, поздоровался с медведем рука об лапу.
   - По службе,- признался богатырь.- Ищу вот дорогу к Поклон-горе. Меч-кладенец добывать надо. Кащей войско свое на Русь ведет.
   - Славная задача! - одобрительно рыкнул медведь.- А что один? Рядом со товарищами и дорога ближе и невзгоды мельче!
   Илья рассказал, как расстался с товарищами.
   Медведь почесал загривок.
   - Не знаю, что тебе, Муромец, и посоветовать,- задумчиво прорычал он. И тут из-за кустов грянула нестройная песня.
   "На море на окияне, На острове на Буяне, Сидит птица Юстрица; Она хвалится-выхваляется, Что все видела, Всего много едала..."
   - Что за гулянка? - спросил богатырь.- Лешие колобродят?
   - Да нет,- отозвался медведь.- Лешие у нас в лесу спокойные, работящие. Пьянь залетная, рвань болотная гуляет.
   - Что за народ?
   - Да ты, Илья Иваныч, должен их знать. Трое из ларца, одинаковы с лица,- неохотно сказал медведь.- Ты гляди, как безобразничают!
   Муромец поглядел.
   Трое из ларца сидели на поляне. По поляне бродил резкий сивушный запах. Красные лица троих были опухшими и оттого абсолютно одинаковыми. Время от времени кто-нибудь из троицы нетвердыми шагами устремлялся к ларцу, извлекал из него пузатый жбан и пиршество продолжалось.
   - Давно гуляют? - спросил богатырь.
   Кабы недавно! - махнул лапой медведь и по выражению его морды было видно, что зверю стыдно за происходящее на поляне.
   - Третий месяц гужбанят!
   - А по какому случаю?
   - День рождения справляют.
   - Это у которого из них день рождения?
   Медведь задумчиво оглядел три одинаковых красных морды.
   - Вроде у этого,- неуверенно ткнул от лапой.- А может у того?
   - Что ж,- решил Илья.- Пойду с народом потолкую.
   Трое из ларца настороженно наблюдали за идущим через поляну богатырем. Шел Муромец весело, кистенем играючи, кольчугой позвякивая. Один из гужбанов на всякий случай потянул из ларца шишкастую от сучков, плохо обработанную палицу, присел над ней, укрывая.
   - Здоровы будем,- вежливо сказал Илья, присаживаясь на корточки рядом с ларцом.
   - Здорово, коли не шутишь,- отвечали ему гужбаны нестройно.
   - Сам-то дело пытаешь или от дела лыняешь?
   - Дело пытаю,- признался Муромец.- Дорогу на Поклон-гору ищу.
   - Ишь ты! - осклабился один из троицы.- А зачем тебе та гора? Сидел бы при бабке на печи. И душе спокойнее, и голове безопаснее!
   Илья оскорбился, но виду не подал.
   - Враг грозит напасть на Русь. Идет на Русь Кащей со своим бесчисленным войском. Заберет он землю в полон, коли меч-кладенец никто не добудет. Так великий Волхв сказал.
   Трое из ларца переглянулись и на опухших лицах появился живой интерес.
   - Надо же! - упрекнул один из них товарищей.- Кащей на нас идет, а мы и знать ничего не знаем! А все ты со своим днем рождения!
   - Завязывать нужно, братцы,- сказал второй гужбан. - Погуляли малость и будет. Так чего тебе надобно, молодец?
   - Поклон-гора ему нужна,- хмуро бросил именинник. - Идет человек и не знает, что охраняет ту гору змей огнедышащий, а при нем в помощниках три злых великана. Нет, братцы, ненадежное это дело - добывать меч-кладенец! Не добыть ему этого меча - только голову напрасно сложит!
   - Ты мне дорогу укажи,- сказал Муромец.- Дорогу-то знаешь?
   Трое из ларца молчали, бешенно глотая ледяной рассол.
   Наконец один из них отбросил пустой жбан, вытер ладонью рот и сказал:
   - Дороги туда я не знаю, а вот того, кто может знать, подскажу. Емелю знаешь?
   - Щучника что ли?
   - Точно. Он, если сам не знает, у щуки спросить может. Дом у него крайний, большой, прямо у озера стоит. Щукой на на совесть срублен.. Вот Емелю ты и спроси. А нам собираться пора.
   - Куда заторопились? - с усмешечкой спросил Муромгц.
   Ох, напрасно задал он этот вопрос! Трое из ларца повернулись к нему, одинаково недобро щурясь.
   - Мы хоть и гулящие, да не пропащие! Не тебе одному за Русь душою болеть! Не тебе одному за нее в чистом поле кровь проливать!
   - Добро! - усмехнулся Муромец.- Коли так, будет где на еще встретиться.
   Садясь на коня, видел Муромец, как из ларца скалится конская морда. Трое из ларца не шутили, а деловито готовились к походу.
   7. КАЩЕЙ БЕССМЕРТНЫЙ
   - Ваше Бессмертие, а ежели вам на выбор дать серебра мешок или Василису Прекрасную, что бы вы взяли?
   - Конечно, мешок серебра! - не раздумывая сказал Кащей.- На что мне она, Василиса Прекрасная? Я с первой женой триста лет разводился и столетье имущество делил не для , того, чтобы новый хомут на шею повесить!
   Кащей Бессмертный встал и бесшумно прошелся по залу.
   Все вокруг сверкало, желтели лепные золотые украшения, разбрызгивали разноцветные искры драгоценные каменья. Сам Кащей Бессмертный в своем затрапезном черном одеянии, маленький и худой, казался чуждым этому великолепному дворцу. Тем не менее его главный Советник Хныга ловил преданными глазами каждое движение повелителя.
   - Хватит о личном,- властно сказал Кащей.- Поговорим о деле. Что у нас с походом на Русь?
   - Враждуры готовы, повелитель. Передовые отряды уже хозяйничают на Руси, захватывая в приграничных селах пленных и богатые трофеи. Ваш план выполняется, повелитель!
   - А что с Защитниками? - спросил Кащей, разглядывая огромный бриллиант перстня на правой руке.- Что известно о Муромце, Добрыне и Поповиче?
   Хныга ухмыльнулся. Эта часть доклада была ему особенно приятна.
   - Лазутчику под видом Волхва удалось убедить Защитников, что для победы над вами им обязательно потребуется мечкладенец. Они отправились в путь, но я гарантирую Вашему Бессмертию, что до Поклон-горы они не доберутся. Пока нам удалось разобщить группу Защитников и до Поклон-горы каждый из них добирается самостоятельно. Смею обратить Ваше бессмертное внимание что моими усилиями в союзниках против Защитников мы имеем Моровую Деву, Вия-Истребителя и Лихо Одноглазое. К решению задачи нейтрализации Защитников привлечена ваша незабвенная родственница Баба-Яга. Огненному Змею и великанам охраны переданы приметы каждого из Защитников. Можете не сомневаться, Ваше Бессмертие, они не пройдут!
   Кащей глянул на Хныгу острыми злыми глазами.
   - Ты считаешь, что я уже сейчас от пограничных набегов могу перейти к открытому вторжению на Русь?
   Хныга подобрался. Взгляда повелителя он вынести не мог и торопливо отвел в сторону свой единственный глаз.
   - Ясно,- сказал Кащей.- На Русь ты мне идти советуешь, но в окончательной победе сомневаешься. Изменой попахивает, а? Что скажешь, Хныга?
   Главный Советник торопливо заглотил воздух.
   - Сомнение мое не от измены, а от усердного умствования,-; заторопился он, сгибаясь под тяжелым взглядом повелителя.Войны с Русью еще никому не давались без труда, высочайший! Не поражения опасаюсь - трудностей, что нас в войне ожидают.
   - Не блуди,- брюзгливо сказал Кащей. Наклонившись к Советнику, он принялся выворачивать костлявыми пальцами его ухо.- Говори прямо: сомневаешься в нашей победе?
   Главный Советник ткнулся в ноги повелителя.
   - Заревом славных побед освещена ваша жизнь, повелитель! Я верю единственно в ваш неповторимый полководческий гений. Но смею молить не посылать враждуров в битву, пока не придет весть о гибели Защитников. С их смертью падет последняя- преграда на пути ваших грядущих побед!
   Кащей Бессмертный вытер руку о халат Хныги и на лице его появилось слабое подобие улыбки.
   - Не спеши, говоришь? - Кащей пожевал синими губами. - Хорошо, я не буду спешить. Я привык ждать, Хныга. Этому меня научили в русских темницах. Я не стану спешить до конца этого месяца, но в конце его ты сообщишь мне, что Защитников больше нет, что дорога на Русь открыта для моих враждуров. Ты понял меня? - Бессмертный пнул Главного Советника носком сапога. - Иначе, как говорят на Руси, мой дорогой Хныга, наш меч - твоя голова с плеч! Действуй - злодействуй и моя благосклонность найдет тебя...- Кащей швырнул Советнику перстень с бриллиантом и тот торопливо поймал перстень, жадно целуя его.
   - А не оправдаешь моих надежд...
   Кащей подошел к окну дворца, любуясь открывшимся видом.
   Он подозвал к себе Главного Советника, приятельственно положил ему на плечо костлявую руку. Хныга съежился под тяжестью руки повелителя, ибо тяжесть царской руки определяется не весом плоти, а полнотой власти и могуществом рукой владеющего.
   Свободной рукой Кащей повел вокруг, указывая на черные колы вполукруг стоящие перед дворцовыми окнами. На отдельные колы были насажены человеческие головы. Кащей с улыбка оборотился к своему верному соратнику и спросил его:
   - Какой кол тебе больше глянется, верный раб? Клянусь, для тебя я готов освободить даже занятое место!
   - Я не тороплюсь, мой повелитель! - задыхаясь от ужас, ответил Главный Советник.- Мне кажется, что вам более пристало любоваться головами своих врагов, нежели верных слу Кащей усмехнулся.
   - Эх, Хныга,- негромко и со странной интонацией произнес он.- Что ты знаешь о моих желаниях?
   8. АЛЕША ПОПОВИЧ
   Поеживаясь от холода, богатырь подошел к жеребцу, потрепал его по холке, заглянул в грустные карие глаза.
   - Ну, что, чалый? -спросил Попович.- В путь?
   Жеребец покосился на богатыря и неожиданно отозвался, скаля крупные зубы:
   - Я тут ночью все раздумывал и решил, что нам следует расстаться.
   Попович замер от неожиданности. Даже ночная встреча со Смертью не произвела на него такого впечатления, как внезапно заговоривший конь.
   - Что это с тобой, чалый? - недоверчиво спросил богатырь.
   - Давай, богатырь, прощаться! - упрямо продолжил жеребец.- Мне своей шкурой рисковать не хочется. Ты себе вторую жизнь отмерял, а мне каково? У нас, лошадей, этой жизни-то всего двадцать пять - тридцать лет. Так на что мне тратить золотые годы - на битвы ваши? Благородная задача, нечего сказать,- конский пот под седлом проливать! Мне с жеребятами повозиться хочется, с кобылой на лугу поиграть, а ты меня в бока острыми шпорами, да до крови! Нет уж, уволь! - жеребец гордо вскинул морду.- Должно же и у нас какое-то достоинство быть. Хватит! Воюйте себе потихоньку, бейтесь на мечах,- ваше дело, коли горсткой такой в мире жить не хотите. Я-то при чем? Мне-то за что все тяготы вашей жизни сносить?
   - В конце концов ты обязан...- начал растерянный Попович, но жеребец его прервал: - Чего я обязан? Это ты обязан обо мне заботиться. А ты вместо этого готов мною рискнуть, чтобы самому в живых остаться. Правильно ворон тебе говорил: а ты коня спросил? Конь ему, видите ли, не дорог! Ну, спасибо! Сколько раз я тебя из битв живым выносил, сколько раз тебя выручал, сколько врагов вот этими копытами залягал. Хватит!
   Жеребец дернул крупом, сбрасывая с себя вьюки и распущенное на ночь седло. Попович изумленно наблюдал за жеребцом.
   - Прощай! - жеребец мотнул мордой, взмахнул хвостом и направился к выходу.
   - Куда же ты? - растерянно крикнул вдогонку Попович.
   Конь глянул на богатыря, изогнув красивую гибкую шею.
   - Прощай, Алеша. Есть тут одна долинка. Голубая вода, изумрудная трава, желтый песок и целое стадо молодых кобылиц. Я, может, всю жизнь об этом мечтал!
   Дробный стук копыт затих вдали. Пророчество, начертанное на камне, сбылось самым неожиданным образом. Попович загасил костер, связал воедино дорожные сумы и седло, взвалил скарб на плечи и двинулся по потемневшему снегу туда, где ослепительной полоской скалил зубы далекий перевал.
   9. ДОБРЫНЯ НИКИТИЧ
   Змея-Горыныча он увидел издалека. За валунами горбилась перепончатыми зелеными крыльями массивная туша. Слышались взревывания и в небе поднималась сизая гарь.
   Добрыня привязал коня к дереву и начал медленно подходить к чудовищу. Обращению с ними Добрыня научился еще под Киевом. До чего же коварные были твари! Для них главное было - добраться до встречного смертного боя с богатырем, а там хоть все три головы теряй! И ведь не в богатыря метят, в первую очередь коня сожрать норовят!
   Выглянув из-за валуна, Добрыня увидел, что со Змеем-Горынычем не все в порядке.
   Змей страдал. Он приподнял припухшие веки всех трех голов и мутно глянул на богатыря. Две головы бессильно упали на зеленые когтистые лапы, а средняя голова оборотилась к Добрыне.
   На поддерживающей ее шипастой шее задергался кадык и Горыныч хрипло спросил:
   - Биться хочешь? Погодил бы с битвой. Пивка бы сейчас для поправления здоровья...
   Добрыня усмехнулся, вложил меч в ножны, подошел ближе.
   Горыныч страдальчески смотрел на богатыря уже в три пары глаз.
   - Уважь старика! Молиться за тебя стану!
   - Где ж ты так? - сочувственно спросил Добрыня.
   - Сосед треклятый,- горестно пояснила средняя голова. - У меня тут в соседях Зеленый Змий объявился. Приполз, гадениш, давай, говорит, знакомиться...
   - Отравитель! - убежденно сказала правая голова.
   - Сама виновата.-язвительно отозвалась левая.- Брагу вчера с кувшинами глотала, а сегодня виновных ищешь?
   - Ох, замолчите! - Змей обнял среднюю голову перепончатыми крыльями.Обе хороши!
   - Добрынюшка! - обратилась средняя голова к богатырю.- Пособил бы лечению! Я уж тебе отслужу!
   Добрыня сноровисто раскинул скатерть-самобранку, издавна служившую главной походной принадлежностью каждого витязя. Змей-Горыныч любовно осмотрел скатерть, пройдясь над нею всеми тремя головами.
   - Закусь убери! - слабо сказала средняя голова.- С души воротит!
   Когтистая лапа схватила кувшинчик с вином и средняя голова осушила кувшинчик в два длинных глотка.
   Крайние головы завистливо вздохнули.
   - Мучаемся все,- нервно сказала правая голова.- А похмеляется она одна!
   Средняя голова опорожнила второй кувшин и увлажнившимися повеселевшими глазами глянула на богатыря.
   - Ну, брат ты мой,- сказала голова прочувствованно. - Уважил! Выручил!
   Крайние головы переглянулись.
   Зеленые лапы схватили по кувшинчику, чокнулись ими, и каждая голова с жадностью припала к своему кувшинчику. Левая голова блаженно зажмурилась: в кувшине оказалась сладкая пенистая брага.
   Правая голова сморщилась и долго сплевывала, выдыхая облака черной гари: в ее кувшине оказался чистый уксус.
   - Не везет! - горько сказала правая голова.
   - Помолчи! - осадила ее средняя и опять повернулась к богатырю.- Ты рассказывай, Добрынюшка, рассказывай. Зачем пожаловал, чего судьбу испытываешь?
   - А чего мне ее испытывать? - удивился простодушный Добрыня.
   - Меч на боку, кистень в руке, стрелы в колчане, голова на плечах.
   - Была бы на плечах! - саркастически молвила обиженная правая голова.Кабы не похмелье, ты бы живым не ушел! Помню я, кто моего брата со змеенышами в прошлом году потоптал.
   - Слушай,- сказал Добрыня средней голове,-Ты извини, но мне кажется, что эта голова тебе совсем ни к чему. Лишняя она. Для нормальной жизни и двух голов достаточно.
   - Что ты! - средняя голова испуганно закачалась.- Привыкли мы к ней за триста лет! Ты, Добрыня, на ее глупости не обращай внимания. Знаю я, что брат сам виноват был. Да сам знаешь: брат за брата не ответчик. Тут за родную голову боишься. Болтает невесть чего!
   - Залебезила! - хмуро и упрямо сказала правая голова. - Как в бой с богатырями кидаться, так мне первой. А разговоры разговаривать, так глупа, значит, необучена. Тебя саму-то спасает, что из трех путников, что столетие назад съели, тебе ученый философ попался, а нам - крестьяне простые!
   - Да помолчи ты! - обозлилась средняя голова.- Не то я уши тебе покусаю! Лучше молчаливой на шее торчать, чем говорливой в траве валяться!
   Добрыня с интересом наблюдал за перепалкой голов, уже скалящихся друг на друга. Перепалка разгоралась и богатырь понял, что эта ссора может затянуться.
   Он вспомнил, как подобная ссора голов Киевского Змея сорвала заключенное было перемирие. Все шло хорошо и Добрыня достал из сумы припасенный заранее договор. Змей сидел у скатерти-самобранки слегка осоловевший и всеми тремя головами выбирал кусочек полакомей. Иногда он вожделенно поглядывал на богатырского коня, но огромный и тяжелый кистень Добрыни смущал чудище, змей печально вздыхал и снова шарил голодными глазами по скатерти.
   - Договорились? - спросил богатырь.- Подписываешь наше соглашение?
   - Договорились,- согласилась левая голова.- Я на Русь отныне не ходок. Хватит мне и своих краев. Я думаю, Добрыня, что мы с тобой без борозды обойдемся?
   - Вы лично как хотите,- внезапно заявила правая голова,а я такой договор подписывать не буду!
   - Почему? - в один голос взревели изумленные товарки.
   - А меня такой договор унижает. Что мне теперь и прогуляться по Руси нельзя? Я попутешествовать люблю, а меня за прогулку невинную под меч богатырский?
   Разгорелась свара. Хорошо, что Добрыня не упустил момент, когда обозленная правая голова скусила благоразумную левую и одуревший от боли Змей кинулся в драку. Пришлось тогда Добрыне поработать мечом! В нынешней же мирной ситуации упускать инициативу богатырю не хотелось.
   - Хватит вам,- сказал он и головы, прекратив перепалку уставились на богатыря.- Дело я в ваших краях пытаю. Кто из вас знает дорогу до Поклон-горы?
   Змей-Горыныч гулко загоготал в две глотки. Правая голова молчала, смотрела презрительно. Отсмеявшись, средняя голова сказала:
   - Вот уж действительно - пойди туда не знаю куда. Как же ты в путь отправлялся, дорогу не выяснив?
   - Шутки шутишь? - нахмурился богатырь.- Лучше скажи, знаешь дорогу или не знаешь? Мне с тобой лясы точить некогда, дело ждет!
   Горыныч улыбнулся в две головы, а третья пожевала губамии сказала неприязненно и брюзгливо:
   - Не знаю. И никто не знает. Тут рядом деревня есть, так ты поезжай и спроси. Может кто и подскажет что-то.
   Не знал Добрыня, что именно к правой голове, пока две ее товарки спали, подкатилась с тайным договором лазутчица Кащея Бессмертного. Не знали о предательстве и две другие головы, а потому спокойно наблюдали, как богатырь садится на коня и отправляется в путь навстречу смертельной опасности.
   Богатырь скрылся из виду и средняя голова неприязненно спросила правую:
   - Что ж ты так? Человек к нам со всей душой... Подлая ты, неприветливая!
   - А ну вас всех! - сказала правая голова и сунулась под крыло подремать.- Подумаешь, приятеля нашли!
   10. ИЛЬЯ МУРОМЕЦ
   Избу он нашел сразу. Добротностью своей выделялась изба Емели среди хибарок, рассыпавшихся по берегу озера.
   Илья, пригнувшись, вошел в избу.
   На печи лежал большой толстый мужик в красной рубахе и серых в полоску штанах. Закинув ногу на ногу, мужик разглядывал носок сафьянового сапога.
   - Емеля здесь живет? - с порога спросил Муромец.
   Толстяк, не торопясь, сел на печи, свесил ноги и внимательно оглядел богатыря. Закончив осмотр, мужик хмуро сказал: - Ну я Емеля. Чего тебе?
   - Поговорить надо.
   - Ты один?-зевая, спросил Емеля.
   - Нет, со товарищами,- неизвестно зачем соврал Муромец.
   - Вот между собой и поговорите,- заключил Емеля и принялся снова укладываться на печи.
   - Ты бы встал, Емелюшка,- ласково посоветовал Муромец.- Не ровен час, придется тебе ночевать на печи, да под открытым небом.
   - Это ты мне? - хозяина до того потрясло сказанное, что он снова сел на печи.- Это ты мне?
   - Тебе, тебе,- терпеливо сказал Илья Иванович.
   Полное лицо Емели от негодования стало красным, щеки затряслись и Муромец затревожился,.чтобы хозяина удар не хватил.
   - Шел бы ты по добру по здорову,- неприязненно молвил Емеля.- Хочется ведь здоровым уйти? Здоровьишко-то бережешь?
   - А чего мне его беречь? - искренне удивился Муромец.У меня служба такая - не щадить живота своего.
   Емеля поскользил по избе подозрительно добрым взглядом, остановил взгляд на прислоненной к стене жерди.
   - Что ж,- покладисто согласился он.- Не хочешь добром и не надо.
   Он что-то пошептал в кулак и неожиданно громко крикнул:
   - А ну, дубинка, обломай ему бока!
   В избе засверкали искры, жердь пошевелилась, нерешительно склонилась в сторону Муромца, покачалась и. бессильно упала в угол.
   Рядом с упавшей жердью показалсь огромная замшелая щука.
   Рыбина укоризненно поворотила острое рыло к Емеле и промолвила, широко разевая белую зубастую пасть:
   - Окстись, Емелюшка! Годы мои не те, на богатырей с жердями бросаться. Пожалей старуху, ведь верой и правдой тебе двад, цать лет отслужила!
   - Устала, матушка? - участливо спросил Муромец.
   Щука поворотила рыло к богатырю.
   - Вконец ирод измучал. Как словил меня в проруби, так и кончилась спокойная моя жизнь. То воды ему натаскай, то дров наруби, то сани за тридцать верст свези! - Щука выразительно вздохнула.- Дом построй, добра наноси, гвоздь последний и то мне забивать! Обленился, батюшка, до крайности. Да ты сам на него погляди! Где стать молодецкая? Жиром заплыл, живот ровно мошна у карася. По хозяйству палец о палец не ударит, все я отдуваюсь. И не поймет ирод, что мне на воздухе вредно! Марьюшка, жена его, что царских кровей, и та не выдержала. Лучше, говорит, за тридевять земель одной жить, чем в родимом царстве с ленивым боровом.