Скаландис Ант. Мышуйские хроники

   Шарыгин согласился, хотя и видел, что Кирилл своим "Изумрудом" уже крепко надулся. Начал даже голову на руки ронять. И вот полез за очередной воблой, футляр раскрыл, а там уж пусто оказалось. Но Кирилл этого не заметил, рука его пролетела мимо, футляр распахнулся полностью, и Шарыгин отчетливо увидел, как вдруг зашевелился этот странный розовато-красный материал, напоминавший... Господи, как же он сразу не понял?! - напоминавший простые человеческие губы в хитрой усмешке. А теперь этот милый ротик сложился бантиком, как для поцелуя, и громко чмокнул в сторону Кирилла Мефодиевича.
   - Простила, стало быть, - выдохнул Симфонякин ошалело и снова уронил голову на сцепленные пальцы, блестящие и мокрые. То ли от слез, то ли от пролитого пива.
   ШИЛЬДИК
   День был воскресный, и Прохору Бертолаеву разрешили поспать до полудня. На завтрак он скучно поклевал черной кашки, глотнул растворимого кофе с молоком - аппетита не было совсем - и отправился гулять с Мопсом, без особого энтузиазма взяв с собою напросившегося старшенького Гаврика. Маврик и Настенька остались смотреть мультяшки. Погода выдалась отличная, солнечная, легкий морозец бодрил, и они махнули через пустырь к дальнему магазину, в котором пиво дешевле. Однако супротив всякой логики Прохор вдруг купил в ларьке у гастронома четыре банки самого дорогого, импортного - захотелось кутнуть в кои-то веки, тем более, что накануне премию на заводе дали - зря он, что ли третью субботу подряд без отдыха ишачит? Конечно, после таких нагрузок нельзя было не выпить вечерком. И возможно, Прохор немного погорячился, уговорив бутылку 0,75 практически в одиночку - Акулина помогала чисто символически - вот наутро и чувствовал себя несколько вяло.
   В общем, одну из ярко-зеленых голландских баночек он тут же у ларька и высосал под осуждающие взгляды Гаврика и Мопса. Зато настроение мгновенно улучшилось, и, придя домой, Прохор полез в кладовку с благородным намерением навести там порядок.
   До обеда оставалось ещё часа два, можно было успеть многое, и Акулина напомнила мужу:
   - Полгода уже прошу тебя полку повесить! А без этого чего тут разбираться? Как был бардак, так и останется на всю жизнь.
   - Линушка! - взмолился Прохор. - Но ты же помнишь, там эта стена, ну как будто из танталовой стали, ни одно сверло не берет, я тогда уже пробовал дырки делать. Намаялся только и плюнул. Помнишь?
   - Помню. Но полка-то нужна. Тоже мне - передовик труда! Лучший слесарь города Мышуйска! Значок получил, а звание не оправдываешь. Ты же приносил сверла со специальными наконечниками.
   - Ну, приносил, - буркнул Прохор.
   Он надеялся, что Акулина забыла про те сверла. Были они жутко дефицитные и дорогие, а ему достались почти даром - друг из соседнего Жилохвостова привез по случаю за бутылку коньяка, и Прохор их жалел - боялся испортить необратимо о злосчастную стену, а мало ли какие ещё задачи возникнут. Но теперь, похоже, Акулина не успокоится, пока не добьется своего, значит, откажись он дырявить стену, рискует обедать совсем без выпивки. Тем более, женушка ещё не знает, что пива нынче басурманского купил. Это её не порадует, а два расстройства в один день - явный перебор.
   - Ладно, - смирился Прохор и достал дрель.
   Решительно закрепил ключом уникальное произведение жилохвостовских мастеров-металлургов и вдавил кнопку включателя. Дрель отчаянно завизжала, вгрызаясь в давно намеченное на стене место - крошечную лунку, отполированную до блеска предыдущими попытками. Акулина постояла с минуту, упиваясь своей маленькой домашней победой, да и пошла на кухню суп варить из тощего синеватого цыпленка. "Мама, и как у тебя из такой страшной птички такой вкусный булён получается?" - спрашивал по обыкновению Маврик.
   А Прохор сверлил, навалившись на дрель всем телом, но вдруг сообразил, что надо бы точку поменять, ну на сантиметрик сместить - и всего делов. Чего он действительно так тупо уперся в одно место? Может, это в бетон и впрямь какой-нибудь сверхтвердый сплав вмерз в виде прутка или маленькой болванки? Сказано - сделано. Дрель пошла явно веселее, хотя по началу судить не следует, в верхнем слое и старые обои, и штукатурка, пока ещё до бетона дойдешь. Так и есть: на полногтя погрузился, и снова - ни в какую!
   - Эх-ма! - зарычал Прохор, вкладывая все силы в последнюю отчаянную атаку, как шахтер в забое, как солдат с "Калашниковым" на перевес, и чуть не выматерился на всю квартиру, да только тут и случилось непредвиденное. Сверло пролетело в пустоту, палец сорвался с кнопки, дрель остановилась, а лучший слесарь Мышуйска лбом ударился в стену. И стена, словно живая, отбросила его назад и вниз. Он ещё только успел заметить, как из проделанного в ней отверстия вырвалось нечто - то ли огонь полыхнул, то ли дым повалил красно-оранжевый. Похоже, именно в этой загадочной субстанции и было дело, удар-то оказался никакой. Даже не больно - с чего ж тогда сознание терять?..
   Очнулся Прохор судя по всему быстро, шишки на лбу не было, дрель валялась рядом, а напротив, касаясь его ногами, сидел в такой же позе человек. Очень странный человек, ну просто как две капли воды похожий...
   "Э, - подумал Прохор, - что за шутки? Зачем это Акулина старое зеркало с балкона в кладовку притащила, да ещё поставила передо мной, пока я тут без сознания валялся? Воспитывает, что ли, таким образом? Мол, полюбуйся, голубчик, до какого свинского состояния налакался!"
   Меж тем отражение "налакавшегося" Прохора там, в зеркале наклонилось вперед, протянуло руку и сказало:
   - Помоги подняться, чудик, теснотища тут, ё-моё! Опять не успел порядок навести.
   - Так если полку повесить, сразу места больше будет, - рассудил Прохор. Главное, дырку просверлить. Точнее две.
   - То-то и оно, - согласился его двойник. - А как её просверлишь, когда эту стену ни одна зараза не берет.
   - Ты тоже пытался?
   - И не раз. А вот сегодня полная фигня получилась...
   Они мило так разговаривали друг с другом, будто встречались каждый день. Общение казалось очень простым и естественным для обоих, а потом и тот и другой словно проснулись одновременно.
   - Да ты кто такой? - выпалил Прохор, опережая двойника с этим нелепым вопросом.
   Потому, наверно, двойник и ответил как бы не своей репликой:
   - Я-то здесь живу. А вот ты откуда взялся? Не пойму я. Ты мой клон что ли?
   - Сам ты клон, - обиделся Прохор. - И живу здесь как раз я. А там у вас, выходит, тоже по телевизору добрым людям лапшу на уши вешают про козочку Полли.
   - Про овечку Долли, - поправил двойник.
   - Какая разница? - буркнул Прохор, не придав этому значения, и подумал: "Параллельный мир, он и в Африке параллельный мир, там обязательно что-нибудь не как у нас. Читали. Знаем". Он почему-то сразу решил, что повстречал второго себя из параллельного мира. Другие версии критики не выдерживали: клонирование, размножение в дубликаторе, путешествие во времени - все казалось нелогичным. Просто есть два мира, и здесь в бертолаевской кладовке они торжественно пересеклись. Все-таки Прохор не последний человек в Мышуйске, вот кто-то там наверху и выбрал его для этого исторического контакта. Приятно? Безусловно. Но знакомить второго себя с женой представлялось пока несколько преждевременным.
   Прохор прислушался, как Линушка безмятежно напевает что-то на кухне, а Маврик и Гаврик ссорятся в дальней комнате из-за кедрового кокоса, найденного вчера в полутайге. Прохор-2 за компанию тоже прислушался, но к чему-то своему и вдруг сказал:
   - Вот черт! Чайник свистит, а в нем воды мало. Надо бы...
   - Погоди ты с чайником, - перебил Прохор-1. - Давай разберемся, что произошло.
   - Да и так все понятно, - самоуверенно заявил двойник. - Сверлил я у себя стену, попал в какое-то сопряжение между двумя мирами ну и провалился к тебе.
   - Нет, - возразил Прохор. - Никуда ты не провалился. Ты же свой чайник слышишь, а не моих детей. Я тут вот о чем подумал: вся штука, конечно, в этой дырке, но...
   Оба хорошо помнили, как старались из последних сил и как потом сверло пролетело в пустоту. Они одновременно повернули головы: не было на стене никакого нового отверстия - все те же упрямо блестящие лунки, слева - новая, справа - старая. А внимательно оглядевшись, и Прохор-1 и Прохор-2 не смогли не заметить, что все в кладовке, кроме них самих и дрелей, нерезкое какое-то. Ненастоящее. Прохор попытался взять в руку молоток, но это был не молоток, а только муляж его, к тому же намертво прилипший к пассатижам, словно склеенным из цветной бумаги, и к совершенно несерьезным тискам из папье-маше.
   - Да уж, - проговорил Прохор. - Попали мы с тобой. Это уже не кладовка это своего рода тамбур, шлюз, между двумя мирами, понимаешь? Я кажется, догадываюсь, как все вышло. У каждого материала, у стекла, например, даже пуленепробиваемого есть точка наивысшего напряжения. В неё ткнешь совсем легонько - и стекло в мелкие дребезги. А через нашу любимую стенку, видно, проходит граница между мирами. И мы вдвоем совершенно случайно на этой границе нашли точку уязвимости. Понимаешь? Навалились с обеих сторон, ну и случился коротыш?
   - Что случилось? - не понял двойник.
   - Ну электрики короткое замыкание так называют, - слегка раздражаясь пояснил Прохор, и в этот момент особенно остро ощутил, что беседует не просто с самим собой, а с другим собой.
   И тут же спросил:
   - Послушай, а у тебя тоже жена Акулина и трое детей?
   - Нет, - сказал Прохор-2, - мою жену зовут Маша, третью жену. Первая меня бросила, а вторую я сам послал. Детей вообще нет.
   - Вот те на! А занимаешься ты чем?
   - Как чем? Бас-гитару мучаю в "Отделе пропаганды". Известная же рок-группа! Шесть дисков записали, несколько наград на конкурсах, за границей три раза уже выступали. Но теперь все - пик популярности прошел.
   "Вот так, - подумал Прохор, - в моем Мышуйске больше нет такой группы. Значит, зря я тогда из ПТУ в техникум пошел, надо было на Валеркино предложение соглашаться и рискнуть. Профессиональным музыкантом мог и без образования стать. Ездил бы сейчас по загранкам, а не ходил бы каждый день на завод, как проклятый".
   Вкратце рассказал двойнику о себе. Поняли они оба, что две биографии разбежались именно тем летом, когда менеджер-авантюрист Валерка уговаривал плюнуть на все и ехать в Москву на конкурс. Прохор-1 не рискнул - выбрал учебу, профессию. А Прохора-2 повлекла романтика творческих взлетов.
   Однако теперь он удивительным образом завидовал первому:
   - У тебя все лучше. Я не шучу. Мало ли что слесарем работаешь - ты же мастер. У тебя же руки золотые. А Мышуйский комплектовочный завод - это же гордость российской экономики. Всю страну обеспечивает пробками, крышками, ручками и задвижками. Вы ещё на экспорт не работаете?
   - Нет пока, - тихо проговорил Прохор, сраженный такой неожиданной реакцией двойника.
   - А я всю жизнь мечтаю что-нибудь своими руками сделать. А получается только одно - по струнам шлепать. Для мужика в тридцать пять лет на гитаре лабать - это не профессия, тем более, если ты не Джимми Хендрикс...
   И тут с кухни позвала Акулина:
   - Прошик, ты там не заснул? Все в порядке?
   Прохор предложил двойнику:
   - Давай отсюда вместе попробуем выйти. Ты свой чайник погасишь, а я узнаю, чего жена хочет. Заодно посмотрим, удастся ли вернуться.
   Двойник первым пересек плоскость дверного проема из кладовки в прихожую, и было это как в кино - монтажный стык - был человек, нет человека.
   - Чего так долго возишься? - пожурила Акулина.
   - Быстро хорошо не бывает, - слукавил Прохор.
   - Закругляйся, давай. Скоро зову к столу. Тяпнем по маленькой. Не откажешься?
   - Ох, не откажусь! - улыбнулся Прохор. - А пивка?
   - Да уж как обычно, - добродушно откликнулась Акулина.
   И Прохор в прекрасном расположении духа двинулся обратно. Только перед дверью его Настенька остановила:
   - Па, а па, а с кем ты там разговаривал?
   - Да это я сам с собою, Настюш, - сказал Прохор истинную правду, а потом приврал для убедительности: - Прикидывал, куда полку вешать.
   Настенька ответом удовлетворилась и убежала в комнату, а вот
   дверь в кладовку открывалась с необычайным трудом, словно кто-то держал её изнутри.
   "С ума он, что ли, сошел, - подумал Прохор, - двойничок мой несчастный? Творческая личность, ядрена вошь!"
   Но творческая личность дверь держать и не думала. Прохор-2 прилаживал дрель к стене и намеривался продолжить сверление.
   - Эй, ты что? - удивился Прохор-1. - Давай лучше поговорим еще.
   - Давай, но ты мне помоги для начала. Бункер наш переходный сжимается. Вот я и подумал, может навалимся в два сверла, расширим зазор между мирами.
   Прохор отнесся к этой идее с сомнением, однако дрель в руки взял. Тут же впрочем, и понял, что это глупость: в одну точку оба сверла не воткнешь, так что сверлить начали все равно в двух разных местах, и уже через секунду муляжи инструментов, проводов, деревяшек, велосипедных запчастей и прочего барахла сделались более четкими, грозя вернуться в первозданное состояние.
   - А вот и струны опять появились на моей старой гитаре, - не совсем понятно пробормотал Прохор-2, ошалело глядя на сортирный бачок без крышки, но с исправным регулятором.
   Оба поняли одновременно, что времени для общения осталось не густо. Сверли не сверли, а скоро расставаться. Черт! Столько ещё вопросов повисло в воздухе! И о чем они тут болтали, придурки? Ведь так хотелось узнать, кто там у власти, есть ли прямые рейсы из Мышуйска в Москву, какие фильмы у них самые популярные, кто из наших космонавтов сейчас на орбите, почем у них водка и пиво, и как там "Динамо"...
   Они перебирали в голове все эти вопросы и, словно читая мысли друг друга, отбрасывали один за другим как несущественные.
   Наконец творческий подход к проблеме победил и Прохор-музыкант сформулировал главное:
   - Слушай, мы должны обменяться чем-нибудь на память. Тогда пересечение миров сделается необратимым, и мы обязательно встретимся где-нибудь ещё раз.
   - Давай! - обрадовался Прохор-слесарь. - А чем?
   - Ты шильдики до сих пор собираешь?
   - Ну, конечно.
   Это была его страсть с детства - откручивать, отрывать, срезать шильдики, маленькие таблички с приборов в лабораториях, со станков на заводах, со стен вагонов в электричках, даже инвентарные номера с казенной мебели тоже проходили по разряду шильдиков, если красиво сделаны были. Гордостью коллекции Бертолаев считал шильдик, сорванный с японского крышкоштамповочного станка, приобретенного Мышуйским заводом ещё лет тридцать назад за какие-то сумасшедшие доллары, но так и не запущенного в дело. Документация вся оказалась на японском, переводчика долго не могли найти, а когда нашли (года два назад) выяснилось, что это вообще не станок, а секция пульта управления гробоукладчиком для крематория, причем морально устаревшая ещё на момент покупки.
   Имелись у Прохора забавные экземпляры и среди новых шильдиков. Только за ними надо было идти в комнату. Ну он и рванулся.
   - Погоди, - остановил его второй Прохор. - У меня с собой в кармане как раз один прелюбопытный образец. Смотри. Это когда мы на гастролях были в Японии я специально попросил сделать для наших колонок и усилков.
   На шильдике значилось: "Аппаратура группы "Отдел пропаганды", Мышуйск, Россия". И ниже то же самое по-японски.
   - Класс, - сказал Прохор, - вот это действительно сувенир! Подожди меня.
   Вылетел в коридор, метнулся в свою комнату, быстро нашел обувную коробку с коллекцией последнего года, выбирал не долго, схватил, быть может, и не самое интересное - шильдик от старинного рояля из Мышуйской филармонии, где Прохора как-то попросили проводку поменять - и пулей обратно, мимо совершенно опешившей Акулины и вытаращивших глаза детишек.
   Дверь в кладовку дернул изо всех сил, а она открылась подозрительно легко. И все предметы внутри выглядели уже как обычно. Зря, выходит, спешил. Не было там больше никого...
   Полка осталась не повешенной. Так что жене пришлось рассказать все как на духу. Ну и ребята послушали про чудеса. С удовольствием и раскрывши рты от удивления. Трудно сказать, кто из них поверил Прохору, а кто не очень. Во всяком случае Линушка дорогая не могла его обвинить в галлюцинациях с перепою. Там-то в кладовке Прохор совсем трезвым был, это уж потом с горя напился. Особенно после того, как шильдик повнимательнее рассмотрел. Сметливый Гаврик сразу решил достать для сравнения жемчужину папиной коллекции - ту самую японскую диковинку. Ну и оказалось, конечно, что иероглифы на обоих совпадают точь-в-точь.
   - Надул он меня, - горько произнес Прохор, смахивая пьяную слезу. - Ни в какую Японию на гастроли ансамбль не ездил. Я теперь понял: он этот шильдик в нашем "Металлоремонте" на Краснолошадской улице заказал.
   Ну а семейство Прохора решило про себя, что батя дурака валяет, разыграл их, придумал невероятную историю в оправдание своего безделья, а единственное доказательстао сам и притащил накануне с Краснолошадской. Впрочем, ему-то зачем? Он ведь сам себе "Металлоремонт".
   Только младшенький Маврик считал иначе. Ему новый шильдик уж очень понравился: такой гладкий, такой легкий, такой красивый... Вечером следующего сын подошел к Прохору и сказал:
   - Смотри, папуль, он в темноте светится.
   Прохор глянул - и правда. Слабое такое розоватое сияние. Бережно взял в ладонь и вдруг понял, что ещё необычно. Шильдик не весил ничего. Ни грамма. Прохор потом специально на аналитические весы клал. Масса-то была у этого феномена, а веса не было, не давил он ни какую поверхность, парил в воздухе... Вот такой сувенир.
   Но все равно грустно. Словно вдруг одиноким себя почувствовал в целом свете. Он и мечтал о новой встрече с двойником, и боялся. А дня через три понял: их перепутали, как детей в роддоме, и каждый попал не свой мир...
   В общем, после того случая, Прохор Бертолаев по воскресеньям выпивает баночку импортного пива и перед обедом принимается стену в кладовке дрелью сверлить. Двойник больше ни разу не появлялся, но Прохор не сдается.
   - Тут же теория вероятностей, - по обыкновению объясняет он. - Вот если б я мог двойнику по телефону позвонить и точно договориться... А так можно лишь на интуицию надеяться.
   И ещё он точно помнит, что пиво в тот раз было "Хайнекен", а теперь то "Гёссер" попадается, то "Хольстен". Ну, не завозят больше в Мышуйск "Хайнекен"! И Прохор свято убежден, что в этом-то все и дело.
   РАВНЕНИЕ НА... ВИТАМИНЫ!
   "Ровняйсь!", "Смирно!", "Кругом!", "Шагом арш!", "На месте, стой.", "Вольно.", "Разойдись.", - звенело в раскаленном воздухе над плацем, а голос у лейтенанта Помидоренко был сильный, чистый, красивый... "Ему бы в театре петь", думала пристроившаяся в теньке и, как всегда, с удовольствием наблюдавшая за занятиями строевой медсестра Нюра Огурцова. Команды эти с самого рождения сопровождали Нюру в её короткой девичьей жизни. А как же иначе, если отец военный, мама - офицерская жена со стажем, и девочка, сколько себя помнила, ездила с ними по всей стране. Теперь отец в отставку вышел в звании полковника, и остались они в Мышуйске, похоже, уже надолго. Нюра нынче сама при погонах: после школы закончила курсы военных медсестер, аттестовалась и служит себе младшим сержантом в огромном хозяйстве орденоносной спецчасти генерала Водоплюева на Объекте 0013.
   Не раз отмечали Нюру значком отличника боевой и политической подготовки, но главное - стоит она на страже здоровья всего мышуйского воинства. Не допускает, чтобы солдатики простужались по глупости, да мозоли портянками натирали, или расстройством желудков мучались, объевшись на учениях сладких пушистых сыроежек или скользких скрипучих маслюков, напоминающих вкусом чипсы с паприкой; да ещё разных удивительных ягод. Между прочим, их в полутайге сортов двадцать насчитывается только идеально съедобных, а условно съедобных - в пять раз больше. И все это Нюре положено знать: спецчасть - она и есть спецчасть. Служба в секретных войсках ответственная как нигде. Ракетчикам и тем не так страшно расслабиться. У них всегда известно, откуда враг грозит, и главное - не нажать сгоряча какую-нибудь неправильную кнопку. А в мышуйской полутайге сам генерал Водоплюев не ведает, с какой стороны ждать подвоха.
   Смешные они ребята, эти спецназовцы! Как свирепого волосатого слона бэтээрами в ловушку загонять - это они хорошо знают, от игольчатых крыс в Сивом логу отстреливаться отлично умеют, даже в Зыбучую топь на болотоходах бесстрашно лезут, а вот простые лопухи от листьев бешеной капусты иной раз отличить не могут, воду пьют какую попало и вообще о здоровье своем очень мало думают. Что бы они делали без медсестры Огурцовой!
   Нюра и так и сяк пытается солдатикам суровую казарменную жизнь облегчить, вот только начальство её не всегда понимает. Был, например, такой случай. У лейтенанта Леши Помидоренко насморк случился, и Нюра ему по собственной инициативе решила капли принести прямо на занятия по тактике. Леша рассердился сначала, но потом благодарил: каково сорок пять минут с забитым носом материал излагать. Но суть не в том. Нюра до этого на занятиях не была никогда, а тут сразу профессиональным глазом отметила: больше половины личного состава присутствует в учебном классе чисто номинально - дремлют они, с трудом удерживая головы руками, а некоторые - разве что не храпят.
   Нюра разом вспомнила свою пионерскую юность. Любила она летние лагеря с их четким распорядком, режимом питания, учебными походами в полутайгу и увлекательной игрой в "Зарницу", где она, естественно, была медсестрой. Но с особой теплотой вспоминался почему-то тихий час после обеда, когда можно было по-настоящему расслабиться, закрыть глаза и увидеть хороший, добрый сон. По ночам-то не всегда спали: то страшилки рассказывали, то с мальчишками целовались, то куролесили, устраивая розыгрыши друг другу, то бегали к заброшенной церкви на кладбище - доказывать самим себе, что ничего не боятся. В общем, в пионерлагере "Мышуйский Будь готов" (хотите верьте, хотите нет, а именно так его и называли) тоже нелегкая была служба, почти как у спецназа.
   И теперь, все это вспомнив, опытная медсестра Огурцова пришла к однозначному выводу: солдатам, особенно новобранцам, необходим тихий час. Они же только-только со школьной скамьи, да и ночные подъемы по тревоге надо же чем-то компенсировать. Резкий переход от детского режима к взрослому вызывает стрессы, приводит к психологическим травмам, а крепкое здоровье - это первое, что нужно настоящему защитнику Мышуйска, да и всей нашей необъятной Родины.
   Примерно такие аргументы и звучали в рапортах Огурцовой, направленных сразу всем начальникам, вплоть до самого генерала Водоплюева. Признаться, поначалу воспринимали их как шутку. Затем стали раздражаться и, в конце концов, вызвали Нюру к замполиту части майору Хворостине. Майор сдержанно, но доходчиво, по-армейски объяснил девушке разницу между пионерлагерем и спецчастью, назвал её гуманную инициативу обидным словом "блажь", да ещё добавил, что младшему сержанту Огурцовой не пристало ронять честь фамилии. То есть, если б не уважение к отцу, за такие штучки разжаловали бы Нюру в рядовые и отправили бы куда-нибудь в жилохвостовский стройбат, подальше от элитных войск. Огурцова человек военный: козырнула, каблуками щелкнула и - кругом марш! С начальником не спорят. Только еле заметно плечами пожала, внутренне оставаясь при своем.
   "Бог с ним, с тихим часом, - решила Нюра. - Командирам виднее насчет режима. А я буду думать, как еще, не нарушая устава, укреплять здоровье солдат".
   И придумала.
   Опять воспоминаяния о любимом "Будьготове" помогли. (На самом-то деле над воротами висело: "Пионерлагерь Мышуйский". И ниже лозунг: "Будь готов!" Но, сами понимаете, как дети это читали.) Нравился там Нюре ещё один обычай ежедневный прием витаминов. Фрукты фруктами, но разноцветные шарики намного эффективнее и при интенсивных нагрузках абсолютно необходимы. Позднее, на курсах, она это отлично усвоила. И вот теперь решила бороться за здоровый образ жизни через витаминизацию всей страны. А пока хотя бы всей части. Уж этого-то ей точно запретить не посмеют.
   Для начала отправилась Нюра с ревизией на склады НЗ. Медикаментов там!.. Всем волосатым слонам в полутайге за год не съесть, но как говорится. Чего надо, того и нет. Насилу отыскала две больших коробки с поливитаминами. Слепому видно: на всю часть не хватит. А до следующей поставки - минимум квартал. Пригорюнилась Огурцова, но тут же и придумала, как быть. Начнет она со своего любимого первого взвода особой роты связи, где командиром лейтенант Помидоренко. Пусть это будет эксперимент. Через три месяца можно будет сравнить здоровье подопытного взвода со здоровьем всех остальных. Даже лучше, убедительнее.
   Распаковала Нюра коробки, все витамины одинаковые оказались, достала пузырек бурого стекла, развернула инструкцию... да так и застыла с бумажкой этой в руках. Даже на большой деревянный ящик от растерянности присела.
   В инструкции значилось буквально следующее: "Препарат рекомендуются женщинам со сроком беременности от одного до шести месяцев, мужчинам - от минус одного до нуля". Перечитала трижды. Развернула на удачу вторую такую же, потом ещё и еще. Нет, если опечатка, то уж по всей партии, а если это шутка... Какие могут быть шутки с лекарствами? Эх, вот если б Нюра институт закончила! А на курсах им ничего не рассказывали про мужскую беременность от минус одного до нуля. Где ж такой препарат делают? Повертела упаковку - импорт, все не по-нашему, а у Нюры, что по латыни, что по английскому - одни тройки. Махнула она рукой: вот же наклейка по-русски - "Поливитамины", ну и ладно! Да и в инструкции все нормально, кроме этой беременности. Чепуха! Уж если беременным можно, значит, остальным - тем более. Этот аргумент показался ей самым убедительным.