Скотт Майкл. Святыни

   Фоулер и Хит вышли из гаража следом за экипажем «скорой помощи».
   — Ключ ко всему этому — Мэттьюз, вам это известно не хуже, чем мне, — произнес следователь.
   Сержант Хит кивнула.
   — А что вы скажете об Элайн Повис? Она мертва?
   Тони Фоулер покачал головой.
   — Я склонен считать, что нет. Мэттьюзу нравится разбрасываться трупами. Думаю, что если бы она была мертва, то мы уже обнаружили бы ее тело. Вы сделали для меня список ее друзей?
   — Она дружила в основном с медсестрами из больницы, — ответила сержант, просматривая лист бумаги. — Я говорила со всеми, за исключением одной женщины, которая на несколько дней уехала из города.
   — Знает ли об этом Элайн? — резко спросил Фоулер.
   — Несомненно. Они очень близкие подруги; медсестры в больнице в один голос уверяли, что Элайн обычно кормит кошек в отсутствие подруги. — Внезапно Виктория замолчала. — Вы не думаете...
   — Это соломинка. Это все, за что я могу ухватиться.

Глава 40

   Грег опустил меч, неожиданно почувствовав себя глупо. Ему казалось, что он до сих пор слышал эхо собственного голоса, звеневшего в пустой квартире, а его рука все еще дрожала от напряжения, с которым он держал меч высоко над головой, несмотря на то, что обломок весил не так уж много.
   Элайн серьезно смотрела на него широко раскрытыми зелеными глазами, потом вдруг улыбнулась.
   — Ты выглядишь, как идиот.
   — Я и чувствую себя, как идиот.
   — Чего ты ожидал: грома и молний?
   — Да. Нет. Чего-то в этом роде. Я не знаю. Просто мне показалось, что именно это нужно сделать.
   Охотничьи рога зазвучали громче, яснее.
   — Мне кажется, что мы должны предупредить некоторых людей из этого списка, — внезапно произнес Грег. Мечом он открыл записную книжку, частицы ржавчины осыпались на раскрытую страницу. Элайн осторожно сдула красноватую пыль. — Давай предположим, будто бы в том, что говорит твоя тетушка, есть доля истины.
   — Говорила, — поправила его Элайн.
   — Да, говорила, — пробормотал Грег. — На мой взгляд, то, что некоторые из этих людей мертвы, больше, чем простое совпадение.
   — Они были старыми людьми, — напомнила ему Элайн. — Старики умирают.
   — Насколько я понимаю, им всем было немного за шестьдесят. Это еще не старость. Кроме того, они умирали неестественной смертью. Все заметки, которые Джудит вырезала из газет, говорят о необычных насильственных смертях. — Разложив на полу альбом с вырезками, дневник и записную книжку, он по очереди открыл их мечом. — Во время войны Джудит Уолкер провела некоторое время с этими людьми. Там, куда их увезли, она и все остальные получили эти самые Святыни, чем бы они ни были. Теперь кто-то убивает Хранителей Святынь для того, чтобы завладеть этими предметами. — Он взглянул на Элайн. — Ты согласна со мной?
   — Да, все это похоже на правду, — пробормотала девушка. Она провела рукой по обложке дневника, смахнув с нее осыпавшуюся ржавчину, напоминавшую кровь. — Но почему они были убиты с такой чудовищной жестокостью?
   — Не знаю. — Грег снова коснулся страниц записной книжки острием меча. — Мне хотелось бы узнать, сколько из этих людей сейчас осталось в живых.
   Элайн потянулась к телефонному аппарату и раскрыла записную книжку.
   — Это довольно легко узнать.
   Спустя полтора часа после двадцати двух телефонных звонков, Элайн поставила телефон на прежнее место и взглянула на опечаленное лицо Грега.
   — Если не считать тети Джудит, то умерли еще шестеро, причем один человек умер естественным образом, а судьба еще четверых неизвестна. Никто не смог сказать, куда они подевались. Один пожилой мужчина лежит в больнице; я разговаривала с его племянником, но единственный человек, с которым мне удалось поговорить лично, это женщина, и она живет неподалеку отсюда.
   Грег вскочил:
   — Мы должны немедленно отправиться к ней.
   Элайн удивленно подняла брови:
   — И что дальше?
   — Мы расскажем ей все, что мы знаем.
   — Ты сумасшедший!
   — Если она на самом деле Хранитель Святыни, то в этом случае мы не расскажем ей ничего нового. Если же нет, то она, скорее всего, решит, что мы всего-навсего не в своем уме.
   Элайн поднялась и откинула от лица пряди темно-рыжих волос. Потом, крепко обхватив себя руками, она взглянула на бледное от волнения лицо молодого человека.
   — Ты действительно веришь во все это?
   Прежде чем ответить, Грег сделал глубокий вдох.
   — Я не хочу... однако, да, я в это верю. А ты?
   — Не убеждена. — Девушка улыбнулась ему. — Нам грозит опасность?
   — Нам грозит страшная опасность, — улыбнулся ей в ответ Грег.
   Улыбка Элайн стала еще шире.
   — Ты не должен был говорить мне правду.

* * *

   Грег ворвался в спальню, когда Элайн застегивала пуговицы на грубой хлопчатобумажной рубашке, которую позаимствовала в гардеробе подруги.
   — К дому только что подъехала полиция! — воскликнул он.
   Элайн быстро подошла к окну и глянула вниз.
   — Где? — спросила она.
   — Голубая машина, это полицейская машина без опознавательных знаков. В больнице я разговаривал с двумя офицерами — мужчиной и женщиной. Потом я снова встретил их возле дома Джудит. Нам надо срочно убираться отсюда.
   Грег вернулся в гостиную и начал быстро убирать в сумку бумаги Джудит Уолкер. Когда он взял меч, ржавчина с обломка осыпалась, открыв взгляду сверкавший металл. У Грега не оставалось времени на внимательный осмотр реликвии, и он просто убрал меч в сумку. Элайн повернула ключ в двери и бесшумно шагнула на узкую лестничную площадку. Снизу доносились голоса, и девушка расслышала фамилию своей подруги; мужской голос интересовался номером квартиры.
   — Мы в ловушке — прошептала она. — Нам не пройти мимо них.
   Грег чуть ли не вытолкнул ее на середину площадки.
   — Наверх, — прошептал он. — Быстро.
   Они бегом поднялись по лестнице в четвертый этаж, про себя моля Бога, чтобы в этот момент не открылась ни одна из квартир, распложенных выше.
   На лестнице послышались мягкие быстрые шаги, на площадку поднялись мужчина и светловолосая женщина. Оба они остановились перед дверью в квартиру. Грег наклонился к самому уху девушки и еле слышно прошептал:
   — Следователь Фоулер, и женщина, сержант Хит, если мне память не изменяет.
   Молодые люди видели, как мужчина достал ключ и осторожно вставил его в замочную скважину, после чего, держа ключ обеими руками и стараясь не произвести ни звука, он бесшумно открыл дверь и вместе с сержантом вошел в квартиру.
   — Скорей! — прошептал Грег.
   Схватив Элайн за руку, он потащил ее вниз по ступенькам, и они оказались возле двери. Из квартиры слышались голоса, говорила женщина:
   — На кровати определенно кто-то спал, а кроме того, здесь два немытых блюда. Чайник еще теплый.
   — Пойдемте, сержант. Они не могли уйти далеко.
   Грег беспомощно огляделся; его глаза от ужаса широко раскрылись... а в следующий миг Элайн захлопнула дверь и повернула ключ в замке. К тому времени, когда молодые люди были уже внизу, офицеры полиции изо всех сил стучали в дверь, и одна за другой открывались двери остальных квартир, из которых высовывались головы любопытных соседей.
   Осознав то, что произошло, Тони Фоулер нещадно колотил в дверь, которая грозила сорваться с петель.
   — Инспектор! — позвала его Виктория Хит. Она стояла возле окна и показывала вниз.
   Позже в рапорте следователь Фоулер написал, что видел Грега Мэттьюза, крепко державшего за руку Элайн Повис и тащившего девушку за собой по улице. К этому следователь добавил, что лицо девушки было в порезах и ссадинах, будто ее избили.
   Только одного не было сказано в рапорте инспектора. Грег Мэттьюз обернулся, посмотрел на окно, в котором маячили два запертых офицера, и помахал им рукой. После этого он с силой увлек девушку за собой. В тот момент Тони Фоулер решил, что до тех пор, пока мистер Мэттьюз не окажется за решеткой, он может натворить немало.

* * *

   — Что теперь делать? — спросила Элайн, когда молодые люди завернули за угол. — Теперь вся полиция страны будет гоняться за нами.
   — За мной; а ты просто невинная жертва. — Грег в отчаянии покачал головой. — Я не знаю, что делать. — Он запустил руку в сумку, чтобы как следует убрать меч, лежавший сверху, и ощутил легкое покалывание. Внезапно к молодому человеку вернулась уверенность. Выпрямившись, он показал вперед. — Прежде всего мы купим другую одежду для тебя и для меня. Копы видели нас из квартиры, знают, во что мы одеты. — Он пригладил ладонью волосы. — А потом мне надо будет подстричься. После этого мы отправимся к Хранителю Святыни Бриджид Дэвис, предупредим ее, поговорим с ней.
   Может быть, она знает что-нибудь такое, что может помочь.
   — Будем надеяться, что еще не поздно, — пробормотала Элайн.

Глава 41

   Кто-то — или что-то— разбудило его.
   Старик проснулся, и тут же поток воспоминаний унес его, точно беззащитное суденышко во время отлива. Поднимаясь на ноги, он задел опорожненную винную бутылку, обернутую бумагой, и шаркающей походкой направился прочь. Что ж... может быть, не такое уж беззащитное суденышко. Вино всегда было его слабостью.
   Он был... он был... имена кружились в его голове, и он внезапно остановился посреди улицы, пытаясь сосредоточиться на буквах, сложить их в слово. Однако слова не приходили, и Старик бесцельно побрел дальше...
   Его окружали странные, невыразительные здания. Нигде не было видно никаких указателей.
   Тогда Старик всмотрелся в лица людей, быстро проходивших мимо. Среди них были представители самых разных рас, белые, желтые, чернокожие, одетые в самые разные костюмы и платья. Осмотрев самого себя, Старик скорчил презрительную гримасу: его тело было облачено в омерзительные лохмотья, огромные башмаки едва держались на немытых ногах. Он потер лицо тыльной стороной ладони. Щеки покрывала жесткая колючая щетина, и он чувствовал, как в его волосах и под одеждой ползали вши.
   Всесильные и милосердные боги, как же он дошел до такого состояния?
   Старик прошел еще несколько шагов и остановился, чтобы взглянуть на свое отражение в витрине магазина, потом всплеснул руками, чтобы окончательно убедить себя в том, что отражение действительно принадлежало ему. Он выглядел отвратительно; грязный, мерзкий бродяга с видом злобного дегенерата, повязка на левом глазу покрылась коркой грязи.
   Он был...
   Ему почти удалось вспомнить свое имя. Впрочем, это его не заботило. Старик знал, что непременно вспомнит имена, места и все остальное, но пока знание не приходило, а кроме того, он догадывался, что знание принесет боль. Его старое, усталое тело испытывало ужас перед болью; в его жизни было так много боли. Так много боли, так много смертей...
   Смертей.
   Может быть, это смерть разбудила его?
   Все окружавшее его внезапно исчезло, пейзаж стал серым, лишь кое-где вспыхивали слабые огоньки. Потом вокруг него собрались демоны, темные тени с горевшими красными глазами и отвратительными мордами чудовищ. Старик зажмурился, и видение растаяло, но страх остался. Он никогда не сомневался в реальности демонов.
   Что-то звало его... что-то могущественное, что-то древнее.
   Порывшись в необъятных карманах своего грязно-серого одеяния, Старик достал маленькую бутылку водки. Вслед за ней в его руке появилась красная чашка, которую он, наполнил, поднес к губам, и сразу ощутил, как жидкость обожгла его потрескавшиеся губы, стекла куда-то вниз по горлу, опалив огнем желудок... Вздрогнув, Старик опустил чашку вместе с бутылкой обратно в карман.
   Мир вокруг него снова ожил, и теперь в его сознании опять завертелись буквы и стали связываться в слова. Некоторые из слов он смог на этот раз разобрать.
   Эмброуз.
   Святыни.
   Хранители.

Глава 42

   Скиннер был не особенно разборчив в любовных связях, он, не задумываясь, тащил к себе в постель и мужчин, и женщин, однако в какой-то момент он обратил внимание на то, что испытывает оргазм только во время игры с мужчиной. Потом ему повстречался Роберт Элиот, который был точно так же бисексуален, однако Элиоту нравился секс, сдобренный болью и насилием. Так и получилось, что невзрачный низкорослый человечек подчинил своей воле шестнадцатилетнего подростка и слепил его душу заново, сообразуясь со своими вкусами. Скиннер, в свою очередь, немедленно принялся обучать этому искусству других, подчиняя их своей воле, делая из них таких же рабов, каким рабом он уже успел стать для своего хозяина, Элиота. Однако теперь Элиота не существовало. Впервые за всю свою жизнь, с тех пор, как он сбежал от побоев отца и от матери, Скиннер был свободен.
   Он стоял перед автомобилем и смотрел, как в огне извивался и корчился в агонии маленький человечек, как стекали по лицу его глаза, как языки пламени облизывали его уши. Скиннеру так и не удалось понять, почему Элиот не открыл дверцу и не выскочил из горевшей машины... однако если бы это произошло, то сам Скиннер был готов и к такому варианту. Голос по телефону предупредил его, что на теле не должно остаться никаких отметин или видимых повреждений. Что ж, Элиот сам научил Скиннера, как наносить удары, чтобы доставлять страшную боль и при этом не оставлять на теле никаких следов. Поэтому Скиннер запасся нейлоновым чулком, наполненным песком. Однако все вышло так, что ему не пришлось пускать в ход свое орудие. Вид горевшего Элиота привел Скиннера в возбуждение.
   Теперь он лежал на грязном матрасе и наблюдал за движениями женщины в ванной комнате. Ее обнаженное тело было распаренным и влажным, и Скиннер снова испытал сильное возбуждение.
   Он не мог вспомнить, каким образом и где подцепил эту женщину. Ему смутно представлялось, будто бы по окончании дела он отправился в какой-то клуб и много пил, чтобы заглушить стоявший в ноздрях запах бензина и горелого мяса. Юноша так напился, что не помнил, как оказался дома. Впрочем, такое случалось с ним довольно часто, в этом не было ничего необычного. Повернувшись на спину, он подложил руки под голову и снова взглянул на открытую дверь ванной, размышляя, окажется ли женщина хорошенькой, сознавая, что он был слишком пьян, чтобы вспомнить, откуда она взялась.
   Женщина вышла из ванной и выключила свет, прежде чем он успел как следует ее разглядеть. Несколько мгновений его глаза привыкали к сумраку. Длинные прямоугольники занавесок пропускали в комнату косые солнечные лучи; судя по всему, было позднее утро, однако этим утром он был сам себе хозяином, сам мог распоряжаться своей судьбой, ему никуда не нужно было идти и нечего было делать. Разве что поиграть с женщиной, — ухмыльнулся он.
   Женщина подошла к окну и остановилась. На фоне светлых занавесок стал виден ее обнаженный силуэт. Она медленно повернулась, и Скиннер увидел ее профиль, высокий лоб, прямой нос, длинную шею, крупные груди с затвердевшими сосками, мягкий живот с очаровательным треугольником курчавых волос внизу, длинные бедра. Она запрокинула голову назад, и длинные волосы каскадом рассыпались по ее спине.
   Скиннер опять ухмыльнулся. Теперь ему стало понятно, почему он выбрал эту женщину: длинные волосы. Его всегда привлекали как женщины, так и мужчины с длинными волосами. По временам, когда он думал о матери, он вспоминал, что у нее были длинные волосы; он не помнил даже ее лица, не помнил больше вообще ничего, однако волосы остались в его памяти.
   Женщина медленно направилась к нему через всю комнату, чувственно изгибаясь всем телом, затем опустилась на колени в изножье матраса. Скиннер с улыбкой отбросил простыню. Сперва она прижалась грудью к его ступням, потом заскользила вдоль его тела, и он ощутил ее твердые соски у себя на бедрах, потом в паху, на животе, на груди. Скиннер попытался обнять ее, но она поднялась над ним так, что груди прижались к его лицу, а соски оказались возле его губ.
   И тут раздался телефонный звонок.
   Скиннер проснулся.
   Он сидел на матрасе, прижавшись голой спиной к выщербленной стене и держа руки за головой. Локти болели, в запястья словно вонзились тысячи иголок... однако он продолжал испытывать сильное возбуждение. Любое движение руками превращалось в пытку; он, должно быть, так и заснул в этой позе. Скиннер уронил руки на колени, и боль вспыхнула с новой силой, все его мышцы дрожали. Боль была нестерпимой... и вместе с тем приятной.
   Телефон продолжал звонить.
   Скиннер скатился с матраса, завернулся в простыню и босиком прошлепал в прихожую. От настойчивых звонков сводило его зубы, звонки отдавались где-то внутри его головы вспышками боли. Он рывком снял трубку с рычага.
   — Да?
   — Как вам понравился ваш сон, мистер Джакобс?
   Скиннер уставился на аппарат, моментально узнав голос. Голос принадлежал нанимателю Элиота.
   — Она исключительно опытная и умелая любовница, вы насладитесь ею во плоти, Скиннер, это я вам обещаю. А ее волосы чистый шелк. Она может возбудить мужчину с помощью сотни самых разных уловок, она доставит вам огромное удовольствие своими волосами. — Последовала долгая пауза, во время которой Скиннер попытался осознать услышанное. Уж не хотел ли этот человек сказать, будто знал, какие Скиннеру снятся сны? — Вам, должно быть, известно, Скиннер, что если я чего-нибудь о вас не знаю, то это, должно быть, лишь пустяки, не имеющие никакого значения. Наш неоплаканный покойник мистер Элиот также знал об этом, однако предпочел не принимать в расчет мои знания. Но вы так не поступите. А знаете ли вы, почему, Скиннер? Потому что вы должны спать, а когда вы спите, вам снятся сны, и никто не может убежать от своих снов. — Последовала еще одна пауза, затем раздался хриплый смешок. — Но почему же вы не просыпаетесь?..
   Звонил телефон.
   И Скиннер проснулся.
   Он сидел на матрасе, прижавшись обнаженной спиной к ободранной выщербленной стене, его руки были заведены за голову, локти нещадно болели, а в запястьях словно торчали тысячи иголок. Внезапно он ощутил тошноту: в полном замешательстве, с бешено стучавшим сердцем, он застонал от страшной боли, когда попытался пошевелить затекшими руками. Как был, голый, он выскочил в прихожую и схватил телефонную трубку. В ней раздался характерный щелчок.
   — Так что вы видите, Скиннер, — произнес мужской голос, продолжая начатый во сне разговор. — Мне бы не хотелось, чтобы вы повторяли ошибки мистера Элиота. Вы не можете убежать, вы не можете укрыться от меня. Значит, повинуйтесь мне, и я оценю ваше повиновение по достоинству. А теперь к делу. От вас требуется вот что...
   Вивьен открыла глаза и улыбнулась Смуглому Человеку.
   — Бедный мальчик в смертельном замешательстве. Он до сих пор стоит возле телефона, и ему кажется, что это тоже был сон. Он ждет, когда проснется. — Улыбка исчезла с ее лица. — Зачем ты его используешь?
   — Он весьма полезный для нас инструмент. Ему известны методы Элиота, он знает, чего мы от него требуем, и он будет делать эту работу до тех пор, пока... пока это не начнет его беспокоить. Он молод, силен, его научили наслаждаться болью. Ты сможешь долго играть с ним.
   Сероглазая женщина села на кровати и начала заплетать свои густые черные волосы.
   — Тебе следует знать, что в астрале беспорядок. Назвав меч, Мэттьюз дал волю всем существующим там теням. Я ощутила отчетливое... эхо.
   — Здесь нам грозит опасность?
   — Не совсем так. Но вокруг нас так много Святынь, что я уверена — сквозь астрал просачивается тонкая струйка их могущества. Рано или поздно что-то явится, чтобы выяснить, в чем дело.
   — Твое «что-то» явится слишком поздно, — уверенно отозвался он. Внезапно он подался вперед и обхватил своими большими руками маленькое лицо женщины. — Теперь не сомневайся во мне...
   — Я не сомневаюсь...
   — Сейчас у нас десять Святынь. Мы знаем, что еще одна в руках Мэттьюза, а другую хранит женщина по имени Бриджид Дэвис. Со дня на день нам станет известно местонахождение последней Святыни. Кроме того, я не убежден в том, что нам нужен меч.
   Вивьен попыталась покачать головой, но рука, державшая ее за подбородок, сжалась.
   — Я уверена. У нас должны быть все Святыни...
   — Мэттьюз запятнал меч, напоив его неосвященной кровью, — отрезал Саурин. — Джудит Уолкер мертва, и мы не можем его очистить.
   Он раздраженно отошел и встал возле арки окна, глядя на дальние горы.
   Вивьен достала из тумбочки альбом и вытряхнула из него фотографию Элайн Повис. Снимок был сделан годом ранее на рождественской вечеринке, щеки молодой женщины горели румянцем, а лоб блестел от пота. По причудливому капризу фотоаппарата ее глаза на фотографии были красными. Вивьен улыбнулась и достала снимок Грегори Мэттьюза. Она внимательно вгляделась в его темные глаза, отметила слабый подбородок и нервные морщинки вокруг глаз и рта. Молодой человек улыбался, не ведая о беде. Эти двое — разве у них есть шансы в борьбе против Вивьен и Саурина? Абсурд!
   — Сейчас Мэттьюз вместе с женщиной, Элайн Повис, ближайшей кровной родственницей Джудит Уолкер, — мягко начала говорить Вивьен, между тем, как в ее сознании оформлялась идея.
   Смуглый Человек обернулся и взглянул на нее.
   — Теперь Мэттьюз владелец меча, но он этого не знает. Он не имеет представления о силах, которые он выпустил. — Но если бы он убил Хранителя Святыни... — она не закончила.
   Смуглый Человек нахмурил брови.
   — Непосвященный владелец меча убьет Хранителя Святыни, — проговорил он. — И что это даст мечу?
   — Сделает его поистине могущественным.
   — Исполняй!
   Женщина раскинула руки.
   — Мне потребуется энергия, ты должен насытить меня своей силой.

Глава 43

   — Я вас ждала.
   Маленькая хрупкая женщина распахнула дверь и отступила назад. Грег и Элайн почти беспомощно переглянулись. Они всю дорогу репетировали начало разговора с Бриджид Дэвис, пытаясь найти слова, которые позволили бы им войти в дверь, прежде чем пожилая женщина вызвала бы полицию. Однако дверь распахнулась им навстречу после первого же звонка, а женщина улыбалась так приветливо, будто хорошо и давно их знала.
   Бриджид Дэвис жила в одном из безликих кварталов, которые появились на окраинах города в конце шестидесятых годов. Однако все дома здесь имели свои имена — Виктори Хауз, Трафальгар Хауз, Эгинкурт Хауз. В своей записной книжке Джудит Уолкер не пометила названия дома Бриджид, и Грег с Элайн больше часа кружили по кварталу у поисках последнего Хранителя. Большинство почтовых ящиков в пропахших чем-то кислым вестибюлях оказались сломанными, и Грег высказал предположение, что немногие закрытые ящики были запечатаны наглухо. Казалось, что никто не знал ни саму пожилую женщину, ни ее адреса, а если кто-то и знал, то не собирался говорить об этом парню с безумным взглядом и рыжеволосой девице с израненным перевязанным лицом. Один человек, глядя на Элайн, спросил-таки, что с ней случилось, и она ответила, что ударилась о ветровое стекло во время автомобильной аварии. Они уже собирались отказаться от дальнейших поисков, когда им встретилась пожилая индианка, указавшая им квартиру на верхнем этаже Ватерлоо Хауз.
   — У архитектора было своеобразное чувство юмора, — пробормотал Грег, когда они, миновав восемь этажей, добрались до последнего. — Едва ли он когда-либо появлялся здесь, чтобы взглянуть на здание, которое он проектировал.
   — Я ждала вас, — повторила Бриджид Дэвис, закрывая за ними дверь и накидывая на место тяжелую цепочку. Пожав руки молодых людей, она провела их по узкой прихожей в маленькую гостиную.
   — Пожалуйста, присаживайтесь, вот сюда. Только не смотрите на меня так удивленно, — улыбнулась она над выражениями их лиц, когда они опустились на диван. Сама она устроилась напротив в громоздком поцарапанном кресле. Когда она уселась в него, ее ноги не касались пола, что придавало ей почти детский вид.
   Грег решил, что в юности Бриджид Дэвис была очень эффектной и красивой. Хотя он знал, что она ровесница Джудит Уолкер, то есть ей должно было быть уже за шестьдесят, ее кожа осталась гладкой и белоснежной. Широко расставленные голубые глаза ярко блестели, зубы были крепкими и белыми. Светлые волосы, тронутые сединой, она носила гладко зачесанными назад и перевязывала сзади толстым шнурком, свисавшим вдоль ее спины. На ней было надето простое черное платье без украшений.
   — Миссис Дэвис... — начала Элайн.
   — Мисс, — мягко поправила ее пожилая женщина. — Вы Элайн Повис, племянница нашей дорогой Джудит. Меня очень опечалило известие о ее смерти.
   — Так вы знаете? — удивлению Элайн не было предела.
   Бриджид кивнула.
   — Я не знала, что об этом упоминали в новостях, — сказала девушка.
   — Может быть, и упоминали, но я этого не слышала. А вы Грегори Мэттьюз. — Пожилая женщина повернулась, чтобы взглянуть на Грега, и его поразил ее внимательный, испытующий взгляд. — Вот о вас я слышала в новостях, — добавила она с кривой улыбкой. — Похоже, что полиция очень хотела бы взять у вас интервью.
   — Это недоразумение... — начал Грег, однако пожилая женщина подняла руку, призывая его к молчанию.
   — Вы не должны ничего мне объяснять. — Сложив руки на коленях, она несколько мгновений молча смотрела на них, а когда она вновь подняла голову, то в ее глазах стояли слезы. — Вы пришли сюда, чтобы предупредить меня о гибели остальных Хранителей. Я знала обо всех этих смертях.
   — Вы знали! — прошептала Элайн. — Почему же вы ничего не рассказали полиции? — спросила она.