Словин Леонид Семёнович. Победителям не светит ничего (Не оставь меня, надежда)

   Дом был, как все по соседству. С высоким дувалом, железными воротами, выкрашенными в ярко-голубой цвет. По краске гвоздем чья-то рука процарапала арабские буквы. Скорее всего, он принадлежал прежде крымским татарам или туркам- месхитинцам, покинувшим здешние места.
   Улица вокруг была пуста, если не считать нескольких узбекских пацанов, занятых игрой.
   Чернышев качнул створки - они оказались закрытыми. Подождал. Потом несколько раз с силой ударил рукой по железу. Ответом было молчание.
   Он застучал снова. И снова - тот же эффект. Виктор уже подумывал о том, не двинуть ли чем по-крепче.
   - Погоди, - остановила Анастасия. - Идут.
   Калитку открыла старуха - китаянка. Маленькая, плоская, чистенькая с длинной серой от седин косой позади; на ней было длинное платье и деревянные башмаки.
   Чернышев качнул головой, показав, что разговор недля посторонних ушей, и они не могут его вести в виду всей улицы.
   Старуха молча отстранилась.
   Все трое прошли за ворота. Дворик кончался ступеньками на террасу скрытого за деревьями дома.
   - Что надо? - с сильным акцентом спросила старуха.
   - Ченя, - просительно ответил Виктор.
   - Кто такие? - последовал еще более бесцеремонный вопрос.
   - Прилетели из Москвы, - кивнул Виктор на Анастасию. - Из-за нее. Специально...
   - Зачем Ченя ?
   Чернышев взглянул в сторону дома за деревьями.
   Старуха не собиралась приглашать их внутрь.
   - Моя сестра больная, - Чернышев снова показал на Анастасию, - она устала. Тяжелый перелет.
   - Что с ней ? - старуха, прищурившись, приглядывалась к незванным посетителям.
   - Почки, - глубоко вздохнул Виктор.
   Анастасия стояла, уставившись в землю.
   - Мы уверены: Чень сможет помочь...
   - Кто сказал , что он может помочь ? - не унималась старуха.
   - Доктор. Он работает с профессором из-за границы, - Виктор подстраивался невольно под старухину лексику.
   - Какой профессор? Что он сказал ?
   - Нам ничего не жалко... - Виктор старался уйти от прямого ответа. Любые деньги дадим... Речь ведь о жизни идет... Молодая еще...
   Старуха подслеповатым, но быстрым взглядом перебегала с одного на другого. Казалось, где-то там, внутри ее седой головы, четко работал детектор лжи.
   - Зайдите...
   Они поднялись на крыльцо. Прошли вслед за старухой в небольшую, чисто прибранную комнату. На полках вокруг повсюду стояли большие и маленькие керамические тарелочки и сосуды. На столе - деревянная доска с тестом и скалка, в углу - на маленьком треножнике в дымке ароматных палочек фарфоровые фигурки божков.
   В носу защекотало от странного, незнакомого и тревожащего запаха.
   Вот сколько лет не будут они жить вдали, - мелькнуло в голове Виктора, - все равно воссоздадут свой Китай в миниатюре вокруг себя...
   Позади снова негромко хлопнули ворота, которые старуха успела за ними закрыть. Стало понятно, почему старуха не сразу пригласила их в дом. Кто-то, кто был у нее, когда они пришли, невидимый прошел под деревьями к воротам.
   Здесь не афишировали свои связи. И старались не обращать на себя внимание. Тем более, если речь шла о гостях, прибывших издалека.
   - Садитесь, где стоите... Такая молодая, - путанной скороговоркой произнесла старуха, - жить нада...
   - Ты права, мать, - вздохнул Виктор, - когда спа сать надо, люди на все готовы... Чень один может помочь!
   - Не знаю, где он, - снова прищурилась старуха.- Услышу - передам...
   Ничего определенного. С одной стороны, обещание, с дру гой - просто удобная отговорка.
   - Спасибо, мать, - Виктор вытащил из внутреннего кармана куртки бумажник, не спеша отсчитал несколько двадцати долларовых купюр.
   Старуха наблюдала за ним молча, с подчеркнутым безразличием. Из такой ничего и клещами не вытянешь.
   - Мы будем ждать его два дня здесь, - теперь он уже намеренно подражал ее манеое разговаривать. - В гостинице. Пусть найдет нас. Мы пошли.
   Китаянка даже не кивнула.
   Слышала ли она?
   Старуха смотрела вслед неожиданным гостямй долгим немигающим взглядом. Так, наверное, глядел бы на них один из ее многочисленных фарфоровых божков. Они вышли из ворот со странным чувством: словно побывали на другой планете.
   - А может, он там внутри сидел и все слышал ? - вдруг спросил Алекс, когда они отошли метров на пятьдесят от дома.
   Виктор дернулся и глянул на него бешенными глазами.
   - Может быть... Ты готов пойти поискать ?...
   - А почему бы и нет ? - колко усмехнулся Крончер.
   - Потому что ты гид, а не полицейский, - гаркнул на него Виктор, - и к тому же достаточно наглый...
   Тот не ответил.
   Пешком, думая каждый о своем, они возвратились в гостиницу.
   Приближались сумерки. Где- то недалеко надрывно пел муэдзин. В гостинице было по-прежнему тихо и пусто.
   Невидимая женщина под окном объясняла кому-то на русском:
   - "Че? Че?" Потому что х а р о м это - нечистое! Когда режешь курицу, надо вытащить язык и держать левой рукой в клюве, а большим пальцем придерживать шею... Если язык провалился внутрь, значит х а р о м!
   Вокруг в окнах бетонных коробок - домов зажигались огни.
   - Почему так здесь все уныло ? - поморщился Алекс.
   - Ты хотел бы, чтобы здесь были небоскребы с барами и фешенебельными магазинами на первых этажах ? - язвительно прозвучал голос Анастасии.
   - Зачем ? - удивился Крончер, - ведь чем - то можно было один дом от другого отличить ? Хоть цветом! Что стоит бетон выкрасить ? Или угол скруглить?
   - Раньше хоть дома тут цветом и не отличались, а люди жили лучше, зло бросил Виктор. - И в рэкетиры не записывались...
   - Ты прав, - в том же ключе продолжила Анастасия. - даже в лагерях, и то было чем брюхо набить. Хоть баландой. И тоже рекетиров не было. Хорошо! Одни- зеки, другие - конвойные... Порядок!
   - Из личного опыта?! - иронически отозвался Виктор.
   - Ну, почему ж ?! Из дедушкиного. Он у меня десять лет в лагерях отбарабанил...
   Алекс бросил удивленный взгляд сначала на Анастасию, а потом на Виктора. И здесь тоже политика лезла из всех щелей, и спрятаться от нее было, увы, некуда....
   Вечер в гостинице был скучен, как гриппозный сон.
   Крончер включил маленький радиоприемник на тумбочке - там передавали обзор на узбекском...
   Легли спать рано, Виктор разделил ночь на три смены.
   - Раньше на Руси их называли "стражами". Предутренняя, третья считалась самой серьезной...
   - Я беру ее себе, - сразу вызвался Крончер.
   - Третья - моя, - решительно отрезал Виктор.
   Вторая досталась Алексу, и он уже с утра взвыл:
   - Это хуже тюрьмы... Давайте резделимся: полдня я сижу и жду, полдня ты, - сказал он Виктору. - А вечером вместе. Так хоть окрестности разглядим.
   - На Бухару в бинокль посмотришь, - усмехнулся Виктор. Но тем не менее согласился.
   - Черт с тобой: я сторожу вторую половину дня, а вы - первую. Делите между собой, как желаете... Я пошел. Желаю приятно провести время... Ты как, Анастасия?
   - Я с тобой. Пройдусь по магазинам...
   Ни в какие магазины Анастасия не попала. Не сговариваясь, отправились на почту: первым делом надо было доложиться начальству.
   Новое кирпичное здание междугородней располагалось недалеко от базара. Желающих звонить было немного, все местные. Разговоры заказывали тоже на небольшие расстояния - Ташкент, Маргелан, Джизак...
   Телефонистка принимала заказы и сама дозванивалась до абонентов:
   - Чирчик, вторая кабина...
   - Возьмите Джизак. Кто заказывал?
   На Виктора и Анастасию с их заказом она бросила любопытствующий взгляд. Международные разговоры теперь случались здесь не так часто. Со столицей соседнего государства связывались через Ташкент...
   - Скоро дадите Москву?
   - В течение часа.
   - А если срочно?
   - Сейчас спрошу Ташкент...
   Анастасия взглянула на часы.
   - Я думаю, ты отчитаешься за обоих. Я пошла.
   - Вот так! Все на старшего брата...
   - Ты выдюжишь. Вон ты какой. Встретимся в гостинице...
   Москву дали минут через сорок.
   Когда его вызвали, Виктор плотно прикрыл за собой дверь.
   Внутри нельзя было продохнуть: пыль, спертый воздух. Помещение не вентилировалось.
   - Говорит Виктор... - доложил он. - Племяш. Мы в Янги -Юле, час езды от Ташкента. В гостинице. Здоровье сестры удовлетворительное.
   На том конце провода некоторое время соображали. Звонок, а, главное, форма обращения застали врасплох. Наконец, поняли, что к чему...
   - Слушаю тебя, племяш...
   - Друзья обещали, что свяжут нас с кем следует. Мы решили остаться здесь на два дня. Подождать. Дальше решим, что делать.
   - Смотри. На месте виднее... - Д я д я в Москве совсем пришел в себя. - Свяжемся с Ташкентом. Нам обещали содействие...
   Пыль щекотала в носу. Виктор дотронулся пальцем до переносицы, чтобы не расчихаться.
   - Сейчас мы ждем г о с т я. Может, появится...
   - Вполне возможно. Будь осторожен, береги сестру...
   Ничего толкового за три тысячи километров от этих мест в Москве предложить не могли.
   - Понял...
   Виктор повесил трубку, подошел к телефонистке.
   Расплатился. Она вручила квитанцию.
   - Автоматическая связь с Ташкентом работает?
   - Попробуйте...
   Напротив дверей висело два телефона-автомата, работавшие от удара кулака.
   Чернышев набрал номер. На этот раз - в о з д у ш к и в Ташкенте. Для верности двинул еще сбоку по аппаратной коробке. Это дало результат.
   - Алло, Марс?
   - Да, - как дверца стального сейфа придавил невидимого собеседника голос откликнувшегося.
   - Это я, Виктор. Мы- в Янги-Юле.
   Но дверца стального сейфа словно держалась на упругой пружине, теперь ее вес почти не чувствовался.
   - Есть новости?
   - Мы ждем г о с т я.
   - Хорошо, что позвонил. На твоего г о с т я пришла бумага из "Интерпола".
   - Известно, кто он в действительности?
   - Нет, у него куча паспортов... Ты надолго решил остаться?
   - Пробудем здесь два дня. Не знаю, увижу ли его.
   - Увидишь. Он в тебе заинтересован не меньше, чем ты в нем. Почки в морозилку не положишь, как я понимаю. Дорог каждый час. А у него оборвалась цепочка...
   - Я вижу, тебя тоже задействовали...
   - Да, я же отвечаю за воздух, и транспортировка идет по воздуху. Ночью в Янги-Юль направили оперативную группу. Правда, по другому делу. Но ты можешь обратиться к ним за помощью... Я предупрежу командира группы...
   - Думаю, обойдется.
   - Будь осторожен. Может зря не взял мой подарок ?
   Виктор хмыкнул:
   - Ты даже не представляешь, как я рад, что сообразил отказаться. Не знаю насчет Ченя, а уж меня оперативная группа запросто постаралась бы уложить...
   Он перекусил на базаре в корейской чайной чем-то остро наперченным, с непривычным названием... "Кукси"? В качестве приправы тоже было национальное блюдо - мелко натертая длинная корейская морковь, нашинкованная проперченная капуста...
   Виктор возвратился в гостиницу около двух. Коллеги были на месте. Он бросил на них косой взгляд.
   Худой смуглый парень со смазливым лицом и похожими на чернослив глазами, а рядом крепко сбитая шатенка с пламенеющей медью волос.
   " Твикс" - сладкая парочка"...
   Вот и одета во все импортное - ничего отечественного, и держится дай Б-г каждой, а все же сразу заметишь: она - здешняя, а он иностранец.
   В чем тут дело?!
   - Держите, - Чернышев на всякий случай прихватил для них на базаре пару свежих, еще горячих лепешек домашней выпечки.
   - Спасибо, - Крончер с хода разломал лепешку, предложил Анастасии. А кафе тут тоже есть?
   - Да. У базара.
   - Пойдешь? - Он обернлся к Анастасии.
   "Уже на "ты" перешли..." - В душе у Виктора шевельнулось ревнивое чувство.
   - Пожалуй.
   Он поднялся, чтобы запереть за ними дверь.
   Попытался читать ташкентскую газету на русском, принесенную Анастасией, но не смог: напомнила такую же, но, советскую, прежних времен. Тот же пафос, наигранная бодрость и изрядная порция лести в адрес руководства.
   Он даже не заметил как закрыл глаза. Но дрема была чут- кой: услышав осторожные шаги в коридоре, он вздрогнул, уставился на дверь.
   Кто-то сначала осторожно надавил на нее, потом, убедившись, что дверь закрыта, отказался от первоначального плана.
   Раздался короткий энергичный стук.
   - Кто ? - как можно более непринужденней спросил Чернышев, поднимаясь.
   - Чень...
   - Сейчас!
   Чернышев повернул ключ в замке, сразу и широко открыл дверь. Китаец был его роста, широкоплечий, без малейшего следа растительности на лице.
   Секунду- другую они рассматривали друг друга.
   У Ченя оказались жесткие, с синеватым отливом, короткие волосы, тонкие, решительно сжатые губы. Скулы прикрывали
   большие темные очки.
   Одеждой он напоминал банковского служащего где-нибудь на Новом Арбате, в Москве: все в приточку, швы стрелкой, тонкий галстук. Но, если это и был служащий, то работавший в азиатском, а не в российском банке. Во всем его облике не было и намека на легкую небрежность. И цвета - чуть ярче.
   - Входите, пожалуйста...
   Гость хмыкнул в ответ, но прошел в номер.
   Движения выдавали в нем знатока восточных единоборств: мягкий стремительный шаг боевой птицы...
   " Цапля ловит рыбу..." - Виктор вспомнил название известной позы тхаэквондо.
   Китаец обвел номер быстрым, цепким взглядом. Так мгновенно осматривается спецназовец, штурмующий дом, подвал, самолет...
   По диагонали и снизу вверх...
   От оставленной незакрытой двери быстрый проход к совмещенному с ванной туалету...
   Когда Чень оказался сбоку, Виктор мгновенно заметил у него на бедре выпуклость: нож.
   Чень тем временем с силой толкнул дверь в ванную. За ней
   никто не стоял.
   Пусто.
   Теперь он мог начать говорить. Коротко, конкретно:
   - Чего хотел?
   - Моей сестре надо переседить почку... - Чернышев сделал шаг к столу. - У нас была предварительная договоренность с доктором Панадисом... Он обещал устроить профессора из-за границы. Но что-то расстроилось...
   Надо было объяснять как можно пространнее. Вязнуть в деталях, в необязательных мелких подробностях. Тогда все выглядело убедительнее, правдоподобнее. Отчаявшиеся родственники только так и могли изъясняться...
   Китаец смотрел на него неподвижным тяжелым взглядом. Для него, казалось, не существует тайн. Он словно проникал в самую суть тщательно вынашиваемых Чернышевым козней, направленных против триады.
   - Почку... - сказал он с сильным акцентом. - А оперативной группе, которая ночью прибыла в Янги-Юль - тоже почки ищет?!
   Плечи у него напряглись. Виктор боковым зрением это тут же отметил. Но пока их разделял стол, Чень не мог броситься на него.
   - А с Ли?! И ему тоже?! Ты кто ? - китаец широко и прочно расставил ноги.
   - Я тебе сказал: у меня больная сестра... Я экскурсовод - москвич. Мы прелетели вместе с ее женихом. Богатый парень - иностранец. При деньгах...
   - Еврей... - Разведка Ченя была в курсе дела.
   - Израильтянин.
   - Почему же по-русски говорил?!
   И без того плоское лицо китайца стянуло в застывшую маску. Он нутром чувствовал подвох, и доказательства, увертки только все запутывали. Чень вышел из-за стола. Рука скользнула к бедру.
   - Ты мне все сам скажешь...
   Чень резко выкинул ногу вперед и вверх.
   Виктор успел увернуться. Еще мгновение и мощный ботинок Ченя угодил бы ему точно в горло. И схватка на этом закончилась бы, по сути, так и не начавшись.
   Но вышло по-другому. Это было только началом.
   Они сошлись один - на один: российский мент и китайский мафиози. Московская милиция и пресловутуя "триада".
   Чернышев с силой двинул стоявший впереди стол на китайца. Всеми четырьмя ножками пробороздив крашенный неровный пол, тот ударил в стену. Чень успел отскочить. Убогие полки у двери тут же рухнули, разлетелось на куски здоровенное тусклое зеркало. К осколкам прибавились и обломки разбитого телефона...
   Чернышева и Ченя носило, как вырванные ураганом деревья. По комнате полетели стулья. Содрогнувшись от удара, наклонился и обреченно рухнул на груду сломанной мебели шкаф.
   О том, что происходило снаружи, за стенами номера, в раже схватки никто из них уже не думал.
   Это было уже неважно.
   Хрипели вывороченные рамы.
   Со звоном разлетелись оконные стекла.
   Китаец выхватил нож и приготовился его метнуть. Собрав силы, Чернышев успел поднять тяжелый черно-белый телевизор. Нож угодил в кинескоп...
   В тот же момент комнату наполнило слезоточивым средством. Милицейская традиционная "чермуха"... Вслед в номер вломились люди в масках.
   Группа захвата, о которой предупреждал Марс...
   Сильная режущая боль пронзила глаза, добралась до корешков зрительных нервов...
   Сзади на Чернышева навалились несколько бойцов в камуфляжах. Он сжался, как мог, стараясь укрыться от ударов их высоких десантных ботинков...
   - Стоп!
   Высокий узбек в бронежилете, очевидно - офицер, бросился между Виктором и добивавшими его бойцами, поднял руку, но Чернышев уже ничего не соображал...
   Обливаясь слезами и растирая глаза , он краем глаза уви дел, как китайца тоже сбили на пол и теперь приводят к порядку ребрами натренированных ладоней. Чень выглядел так, словно на него только что наехал грузовик...
   Посмотреть, кого задержали при штурме гостиницы, сбежалось больше сотни любопытных. Чернышев и представить себе не мог, что в маленьком полупустом городке, днем, можно собрать столько зевак.
   Три милицейские автобуса с закрытыми занавесками окнами двигались через через плотно сбившийся коридор местных бездельников.
   Первая группа спецназовцев вывела Чернышева. Он был в наручниках, с трудом заставил себя разлепить глаза.
   Отношение молчаливой толпы было неясно: преобладало любопытство, но были и косые взгляды. А в некоторых читалась и жалость...
   Позади, мимо окошка администратора, протопала вторая группа штурмовавших номер. Она вела китайца.
   Лицо Ченя, словно отлитое из чугуна, было бесстрастно. Глаза прикрыты, губы сомкнуты...
   Китаец, как мог, уже успел привести себя в относительный порядок. К нему даже вернулось прежнее, не покидавшее его, выражение самоуверенности.
   Толпа молча и напряженно вглядывалась.
   Задержанных почти волокли.
   - Быстрее, быстрее... Не задерживаться...
   Полиции во всем мире стремятся сократить время, когда они выглядят непривлекательно в глазах законопослушных обывателей и налогоплательщиков...
   - Быстрее...
   Виктор разглядел в толпе Анастасию и Крончера. Анастасия присматривалась к ментам, пытаясь найти среди них старшего. Вопросительно взглянула на Виктора.
   Он резко помотал головой - " Не возникай!" Поднести палец ко рту "Молчи!" - не удалось: его держали.
   Крончер не понял:
   - Чего он?
   - Дает нам понять, чтобы не вмешивались.
   - Почему? У вас ведь есть здесь свои представители? Это ведь СНГ или как там...
   - Потому что нас могут задержать вместе с ним. А мы ему нужнее на воле. Самое важное сейчас - узнать, куда его отправят. Где он будет находиться...
   - А если встретиться с адвокатом?! Адвокатская контора, я думаю, тут должна быть.
   - Какой адвокат?! О чем ты говоришь?! Знаешь, куда милиция пошлет твоего адвоката?!
   Крончер чувствовал себя последним идиотом.
   - Все тут не так. Даже руки у вас сковывают сзади, а не впереди, как у нас...
   Рядом какой-то мужчина в национальном ватном чапане поверх костюма громко поздоровался с ментом из арьергарда:
   - Привет, Аскер! - и что-то спросил по-узбекски.
   Тот, кого назвали Аскером, ответил негромко и сел в автобус.
   Анастасия тут же обернулась к мужчине в чапане:
   - Здорово работают! Ташкентская милиция приезжала ?
   - Зачем?! - Тот даже обиделся. - Янги-Юльская! Ташкентцы были и уехали! У них свои дела! - Он неожиданно оказался в курсе дела.
   - Все равно молодцы!
   Он расплылся в улыбке.
   - Аскер - мой младший брат. Начальник инспекции по несовершеннолетним...
   - Вы тоже в милиции? - Анастасия послала ему ослепительную улыбку.
   - Нет! Я в "Галантерее" сижу. Против базара. Заходи! Кимсан, меня зовут...
   Чернышева и Ченя тем временем сунули в два разных автобуса. Милицейские машины развернулись. Зеваки, не торопясь, покидали площадь.
   - Слушай, - сказал Крончер, - я свяжусь с нашим эмиссаром в Москве. Может у него здесь есть связи...
   - Алекс, - она посмотрела на него куда теплее, чем прежде. - Давай не торопиться. Я осмотрюсь и скажу, что надо делать.
   Анастасия послала Алекса к дежурной части Янги-Юльской милиции.
   - Если Виктора выведут, чтобы посадить в машину, запиши номер. Возможно приедет из Ташкента большое начальство... Никуда без меня не уходи. Если спросят, скажешь: жду сестру...
   Он вдруг заметил, что они говорят, как давно и коротко знающие друг друга люди.
   Что-то в лице Крончера заставило ее приглядеться к нему внимательнее: спросить:
   - О чем-ты?
   Алекс смутился:
   - Как ты себя чувствуешь?
   - В смысле...
   - Я слышал: если почки больны, надо пить много жидкости...
   Она усмехнулась.
   - Очень трогательно. Спасибо.
   - Ты далеко?
   - Звонить. Ладно, с Б-гом! - отрывисто бросила она.
   - С каким? - он озорно улыбнулся.
   В изолятор временного содержания Чернышева не отправили. Он сидел в небольшом гадюшнике при дежурной части и на него составили обычный акт об опьянении.
   Синяки и ссадины, полученные в схватке с Ченем, красноречивее, чем, что бы то ни было, свидетельствовали в пользу обычной пьяной драки. Понятые - два прикрепленнных к отделу дружинника - тут же с готовностью поставили под ним свои не очень ловкие подписи.
   Никого из начальства на месте не было. Всем заправлял ответственный дежурный.
   Спорить с ним было бесполезно, как и что-либо доказывать.
   Из гадюшника Чернышев мог следить за действиями наряда. Все было годами отработано и знакомо. Даже не понимая языка, по реакции милиционеров можно было догадаться, что вокруг происходит.
   Всем заправлял толстый, с симпатичными ямочками на щеках майор из породы любителей пожировать. Он не составлял никаких документов, ничего не записывал. Большую часть времени простаивал у окна, глядя на улицу.
   Обед ему принесли из кафе, может из ресторана. Майор ел, не торопясь, со вкусом. Рассеянно работал вилкой и ножом, часто вытирал жирные губы и потное лицо аккуратно расстеленной на коленах салфеткой.
   Виктора он ни о чем ни разу не спросил.
   Чернышев с ходу угадал в нем опытного и нечистого на руку ленивого добряка, ветерана советской милиции.
   Подстать ему был и помощник - худощавый, с плутоватым темным лицом малый. Этот - ни на минуту не оставался без дела: принимал факсы, обыскивал пьяных, считал изъятые у них деньги, составлял протоколы. Понятые, не глядя, подмахивали подсовываемые им бумаги. И то не сразу - потом, когда накапливалась пачка бланков.
   Виктор прикинул, что к концу смены наряд запросто соберет себе на кабак. А дежурному к утру просто отстегнут его долю...
   Спустя короткое время после того, как его и Ченя доставили в отдел, в дежурке появилась уже знакомая Виктору старуха- китаянка.
   - Салам-алейкум, господин майор...
   Она по-прежнему была в длинном простом платье и деревяных башмаках. Грязно - серая коса ее болталась сзади на спине.
   - Я могу с вами поговорить?
   Дежурный окинул ее равнодушным, хотя и подобревшим после обильного обеда взглядом, однако все же поднялся, провел в служебку.
   Поравнявшись с клеткой, где сидел Чернышев, китаянка молча и безразлично прошлась по нему взглядом. Словно ничего не увидев, кроме пустоты, повернулась в другую сторону.
   Через несколько минут так же бесстрастно она прошла к выходу.
   Дежурный теперь следовал позади. Движения его утратили прежнюю уверенность и отдавали неожиданной суетливостью.
   Старуха даже не оглянулась.
   Дежурный сразу же принялся кого-то разыскивать по телефону. Чернышев напряженно прислушивался.
   Майор созванивался с коллегами. Несколько слов в разговоре были произнесены по-русски, но они мало о чем говорили: "понимаешь", "блин"...
   Слова-паразиты, перекочевавшие из чужой лексики, теперь, видимо, надолго приклеились к узбекскому, хотя в нем, без сомнения, существовали и свои собственные аналоги. В Афгане Марс как-то рассказывал, что в тюркских языках у одного только слова "красавица" существует 24 синонима...
   В конце-концов, майор дозвонился до своего начальства. Все разговоры в дежурке сразу стихли.
   Чернышев снова ничего не понял.
   И вдруг...
   Ключевое слово оказалось латинским. Оно вонзилось в мозг, как заноза, и сразу все объяснило.
   "Депортация..." - проскочило в одной из фраз.
   Произнес его кто-то на другом конце провода, майор только повторил. Он весь сиял от удовольствия. Старуха, видимо, об этом и просила. И приходила, надо думать, не с пустыми руками...
   Положив трубку, майор что-то громко сказал по-узбекски.
   "Отработал гонорар... - зло выругался про себя Чернышев. - Итак, депортация. Высылка из страны, как мера уголовного или административного наказания..."
   Воспользовавшись моментом, он спросил у помощника, случайно оказавшегося рядом с его клеткой:
   - Че? Китайца назад? Обратно в Китай?
   Тот возразил машинально:
   - Зачем? Он из России приехал...
   В кирпичном здании Междугородней неподалеку от базара клиентов на этот раз было больше. Очередь двигалась медленно.
   Телефонистка поминутно отвлекалась:
   - Кто заказывал Джизак 5-76-22. Абонент не отвечает...
   - Маргелан, вы слышите меня, Маргелан...
   Анастасия, наконец, протиснулась к стойке:
   - Срочный! Можно без очереди? Я уже была у вас...
   - Пожалуйста, женщина.
   Ожидание оказалось достаточно долгим и изматывающим, но Анастасия даже не присела.
   Наконец, вызвали ее:
   - Москва, вторая кабина...