Словин Леонид Семёнович. Победителям не светит ничего (Не оставь меня, надежда)

   - В последнее время его начали обхаживать хозяева одного из московских медицинских центров. Может, это как раз те конкуренты, о которых вы говорили ?
   - Как вы об этом узнали?
   - Случайно встретил профессора Бреннера в их компании в ресторане Дома Кино...
   - Сколько их там было?
   - Трое. Все врачи... Правда, - это только предположение. Не больше, поспешил предупредить он. - Доказательств у меня никаких нет. Если хотите, это - не наблюдение, инстинкт..
   По легкому движению плеч Ченя он понял, что пробный шар достиг цели.
   - Как они находят трансплантанты ?
   Панадис развел руками: уж это ему неизвестно...
   - Уверен, вы поможете мне их найти. - Китаец не спрашивал утверждал.
   Преодолев секундное колебание, Панадис вытащил из внутреннего кармана смокинга объемистый кожаный бумажник, приоткрыл его и, поискав, протянул Ченю визитную карточку.
   - Я оставляю себе, - Чень спрятал визитку в верхний карман.
   Панадис кивнул, хотя его не спрашивали:
   - Разумеется...
   - Мы хорошо поговорили, доктор Панадис, - Чень сделал знак официанту. - Я надеюсь, вы послали меня по верному адресу. Лучше, чтобы вы оказались правы...
   Чень положил на тарелку со счетом кредитки, прикрыл их маленькой вазочкой с гвоздикой и поднялся из-за стола.
   " Поразительно, как он все перевернул..." - подумал Панадис. Вышло так, словно именно он сдал ему этого гавнюка с внешностью Христа - Олега Рындина...
   - Алло! Медицинский центр "Милосердие-97"?
   По возвращению из Янги-Юля на общем совете решили, что звонить в ведомство Рындина будет Анастасия.
   - Слушаю вас, - женщина на другом конце провода была немногословна.
   - Я нуждаюсь в квалифицированной консультации опытного хирурга...
   - Что у вас? - голос секретаря звучал сухо.
   - Речь идет о пересадке почки...
   - Минуточку...
   Секретарь с минуту-другую отсутствовала на линии.
   - К сожалению, мы этим не занимаемся... - Она уже готова была положить трубку.
   - Речь идет идет только о консультации...
   Секретарь неожиданно смилостивалась:
   - Могу записать вас на 20-ое...
   - Но это почти месяц!
   - 23 дня, - решительно прервала секретарь .
   Анастасия, а с нею и Чернышев, и Алекс, теперь уже знали, что ожидает клиента " с улицы", обращающегося в Медицинский центр. Теперь пора было воспользоваться рекоменндацией.
   - Извините, девушка... Я волнуюсь и поэтому не сказала главное. Я получила ваши координаты от доктора Панадиса, а сама я - пациентка профессора Бреннера...
   - Вам следовало с этого начать... Подождите, пожалуйста, у телефона... Панадис и Бреннер? Я правильно записала?
   - Да, да...
   Анастасия прикрыла микрофон ладонью и озорно подмигнула парнерам...
   Через минуту в трубке послышался густой интеллигентный баритон.
   - Доктор Рындин слушает...
   - Олег Алексеевич, мне дал ваш телефон доктор Панадис... - Анастасия удачно имитировала дрожащий от волнения голос.
   - Мне передали... Как у вас со временем завтра? Скажем в одиннадцать пятнадцать...
   - Вполне устраивает, спасибо.
   - Вы знаете наши координаты?
   - Да. Мы приедем вместе с братом.
   - Удачи вам! - Рындин не сразу положил трубку. Спросил как бы не придавая этому большого значения. - Когда вы видели доктора Панадиса?
   - Три дня назад. У них там возникли какие-то проблемы. Он посоветовал обратиться к вам...
   Чернышев и Анастасия были на месте уже в 10.45.
   Вели себя, как провинциалы, которые боятся заблудиться в головоломной паутине переулков Старой Москвы и потому попада ют в нужное место неприлично рано.
   С полчаса месили ногами жидкую кашу из снега и грязи неподялеку, уклоняясь от мокрого мессива, летевшего веером из под колес проезжавших машин. Оглядывались на крохотное КПП рядом с высокими воротами.
   За забором виднелись верхний этаж и крыша здания Медицинского центра.
   Металлические ворота так и не открылись ни разу, пока Анастасия и Виктор маячили на тротуаре.
   За пять минут до назначенного им срока, они уже стояли перед плотно прикрытой дверью КПП.
   Чернышев нажал кнопку. В "интеркоме" раздался щелчок и суховатый мужской голос осведомился:
   - Вам кого ?
   - Доктора Рындина. Назначено на 11.15... - Анастасия назвала свою фамилию.
   - Входите.
   "Интерком" заглох.
   Кто-то изнутри привел в действие дистанционное управление - дверца в металлических воротах щелкнула. Анастасия и Виктор прошли внутрь.
   Дверца за ними автоматически закрылась.
   Впереди был трехэтежный особняк. Заново отшлифованные кирпичи, европейские современные окна с зеркальными стеклами... Крыша здания отливала медью...
   Анастасия и Виктор ни о чем больше между собой не говорили. Если они действительно вышли на след медицинской банды, ее боссам ничего не стоило прослушивать разговоры своих потенциальных клиентов.
   Между КПП и зданием Центра внутри двора вилась асфальтированная, чисто выметенная дорожка. Сбоку виднелось аккуратное помещение гаража или склада с новеньким "амбулансом" перед дверями.
   Когда они подошли к зданию, кто-то изнутри открыл перед ними дверь...
   Плотный малый в серо - голубой сорочке с короткими рукавами и черным галстуком, подчеркнутым посередине узкой брошью под золото, уже ждал их. На кармане сорочке у него был приколот жетон - " Охранное Агентство, Милосердие, 97", на поясе оттопыривалась американская кожаная кабура с "макаровым".
   Чернышев незаметно огляделся. Небольшой современный офис. Обшитые деревом стены. На экране монитора перед секьюрити одна и та же картинка площадка перед воротами, где он и Анастасия только что находились. На столе - пульт электроники и телефоны, на стуле - пятнистая армейская куртка.
   - Туда, пожалуйста...
   Широкой каменная лестница вела наверх, на второй этаж.
   В приемную.
   Стены и здесь тоже были обшиты деревом, только посветлее, янтарного оттенка. Картины современных художников на них были со вкусом подобраны: повидмому хорошо поработал дорогой дизайнер. Никаких люстр - подсветка. Удобные, модных расцветок кресла, черные офисные шкафы с аккуратными фирменными классерами "Корона". Какие-то почетные грамоты и дипломы в стеклах на стенах. Хрустальная ваза на столе перед креслами ожидающих приема.
   И на двери красного дерева - табличка на английском:
   "M.D. RINDIN OLEG".
   Симпатичная, восточного типа женщина-секретарь с наушником, у компьютера - кому-то отвечала, с кем-то связывалась и кроме легкого кивка не удостоила посетителей ни словом. За минуту до четверти двенадцатого какой-то человек вышел из кабинета. Секретарь, словно только что заметив Виктора и Анастасию, приветливо им улыбнулась. Точно в назначенный срок они получили полагающуюся им порцию сервиса вместе с задушевной чуточку печальной улыбкой. Секретарь словно ждала этого мига всю свою отнюдь не легкую жизнь.
   Но - увы! - на большее времени уже не было.
   Она нажала какую-то кнопку.
   В 11.15 они прошли в кабинет.
   За хорошо отреставрированным, большим явно антикварным столом сидел худощавый, со впалыми щеками красивый мужчина, похожий на Христа с картин эпохи Ренессанса. Только одет он был не в хитон, а в модный дорогой парижский костюм.
   Рындин не встал, не протянул им руки, а знаком пригласил
   "брата" и "сестру" сесть и слегка оперся на ладонь правой руки.
   - Слушаю вас...
   Поза его была отрешенной и в то же время интимной.
   - У меня сорвалась операция по пересадке почки, - глухо, с легким для убедительности надрывом произнесла Анастсия.
   Рындин внимательно на нее посмотрел.
   - Кто вам должен был ее делать ?
   - Иностранный специалист... Профессор Бреннер.
   - Где ? Здесь, в Москве ? - в его взгляде явно читалось любопытство.
   - Нет, - нервно тряхнула головой Анастасия.
   Она подождала несколько мгновений, словно ожидая, что он повторит свой вопрос, но так как он этого не сделал, продолжила:
   - В Таллинне...
   Ей показалось, во взгляде человека за столом мелькнул и исчез какой то лучик.
   - Мне все время вынуждены делать диализ... Я просто устала... Не в состоянии продолжать... У меня нет личной жизни... Я не могу работать...
   - Проблема в том, что мы этим не занимаемся...
   - Олег Алексеевич, - в голосе Анастасии зазвучали умоляющие ноткии... - Прошу вас... Поставьте меня на очередь. Помогите мне...
   - Что у вас за профессия?
   - Я работаю гидом и очень люблю свою специальность...
   Почти неслышный телефонный звонок прервал ее.
   Он кивнул Анастасии, прося извинить, снял трубку.
   - Рындин, нет, я сейчас занят. Перезвоню через десять минут...
   Похожий на оживший портрет глава Центра безаппеляционно и очень точно дал посетителям понять, сколько им еще находиться в его кабинете.
   - Даже если бы я мог вам помочь, госпожа... - сжалился он над несчастной и посмотрел на листок перед ним, - Гончарова... Это стоило бы очень дорого...
   - Я понимаю, - тихо произнесла она.
   - Десятки тысяч долларов, - почему - то опустил взгляд долу доктор Рындину. Наверное потому, что человеку с внешно стью Христу, исцеляя, негоже разговаривать о деньгах.
   Виктор сделал резкое движение, словно намереваясь встать.
   Анастасия коснулась его рукой, прося подождать.
   - Олег Алексеевич, у меня есть друг, израильтянин, Алекс! Если вы позволите, он станет моим гарантом...
   Рындин поколебался. Чем-то эта пара не внушала ему доверия. В их поведении ощущалось что-то искусственное. Не хватало какого-то привычного штриха.
   Чернышев это почувствовал.
   Когда-то в школе он участвовал в самодеятельности, и говорили, получалось неплохо.
   Он немедленно включился в представление. Теперь он играл роль простоватого старшего брата, который еле сдерживается после того, что услышал: " Смотри на нее! Совсем рехнулась! Да брат он ей или кто?! Сейчас он ей покажет..."
   - Ты не много ли берешь на себя, девка?! - он вскочил, как ужаленный.
   Анастасия не осталась в долгу. Поднялась. Стала перед ним в распахнутой шубке - стройная, в элегантном брючном костюме. Этакая аристократка рядом с проштрафившимся мужиком, глаза светились недобро.
   - Может, мне даст их наше обожаемое начальство ? Предложит на блюдечке с голуболй каемочкой: вот вам, дорогая Анастасия Сергеевна, сделайте одолжение - только возьмите...
   - Ты, девка, зарвалась... А ну, дай задний ход...
   Чернышев сжал с силой челюсти, и скулы тотчас вырисовались еще выразительнее.
   - А, может, ты сам готов достать тридцать-сорок тысяч долларов, мой щепетильный братец?! Откуда? Из своей зарплаты? Из папочкиной пенсии?! Она пренебрежительно тряхнула головой. - Алекс только рад будет дать мне денег...
   - Может, еврей этот, принесет их тебе за красивые глаза, да ? Или, может, еще за что ? Не дороговато ли ?
   Они остановились сразу оба. Одновременно. Словно выдохлись:
   "Переиграли!.." - Мелькнуло в мозгу.
   Рындин слегка побарабанил пальцами по столу и, расправившись в кресле, махнул рукой:
   - Приходите все трое примерно в это время во вторник. Оставьте ваш телефон секретарю. Если у нас что-то изменится, мы перезвоним. Да! Если меня не будет, вас примет доктор Аркадий Павленко...
   Возвращались тем же путем, каким и вошли сюда. Во дворе снова не было никого посторонних. Новенький "амбуланс" стоял теперь ближе к тропинке. Виктор и Анастасия прошли рядом. Двое работяг усердно работали мокрыми щетками, готовили машину в рейс. В пустой кабине "амбуланса" над баранкой болтался маленький смешной крокодильчик...
   Проводив злополучную пару, Рындин поднялся к окну, проследил их маршрут через двор.
   В их присутствии ему пришлось сделать вид, будто его шокировала только что разыгравшаяся перед ним сцена.
   Дело, в действительности, было в другом: она его не убедила, и, наоборот, чем-то встревожила...
   День был сложный - со множеством хлопот.
   Переговоры, посещение мэрии и супрефекта...
   Но неприятное ощущение - осадок, оставшийся от утренней встречи с новыми пациентами, не оставляло.
   Освободившись, он взглянул на свои часы "роллекс" и присвистнул: уже пол-седьмого!
   Набрал номер дежурного:
   - Бригада со "скорой" на месте?
   - Михалыч и санитар, - поспешно отрапортовал секьюрити. - Оба в порядке...
   По распоряжению Рындина весь воспомогательный состав перед заступлением на службу проходил медицинскую проверку. Артериальное давление, запашок...
   - Когда приступают ?
   - В 20.30, Олег Алексеевич...
   - Скажешь, чтобы перед концом смены Михалыч связался со мной. Сообщил результаты.
   Внезапно он понял причину своей тревоги: еще один иностранец! Почему Панадис ни словом не обмолвился о втором, помимо профессора Бреннера, израильтянине? Ведь если этот... Алекс, как его назвала эта посетительница утром, заинтересован в пересадке ей почки, он, наверняка, не стал бы искать хирурга на стороне! Кому они компостируют мозги?!
   Комфортабельный, купленный на доллары "амбуланс" - "скорая" Медицинского центра" Милосердие, 97" - выехал за отошедшие в сторону металличесие ворота, легко и свободно сразу погнал дальше по улице.
   На ветровом стекле приветливо покачивался старый мультфильмовский "Крокодил Гена".
   Рындин приказал убрать эту особую примету, но водила - человек основательный и суеверный, каждый раз тайно восстана вливал статус-кво.
   " Скорая" плавно проехала к перекрестку, свернула, пере секла один светофор, за ним второй, третий, выруливая все дальше на окраину.
   Спешить было некуда. Экипаж - водила и санитар - лениво переговаривались.
   - Третьего дня подсек меня один. Сволочь! Я крутанул баранку , но не успел. Помял край, блин...
   Высоченный, подстриженный под бандита спортивного вида малый в белом халате поверх пятнистого камуфляжа - санитар насмешливо покосился:
   - А ты, Михалыч?
   - Ну, вышел я: " Давай, братан, говорю, разбираться будем!" А рядом сразу "джип"останавливается и " вольво". Оказывается, они цугом дули. Рулила выходит, здоровый амбал. А сзади секьюрити с пистолетом...
   - И сильно он тебя ?
   - Да ты что, не видел ?
   Санитар, взглянул на здоровенную шишку на затылке водителя, снова усмехнулся:
   - Производственная травма. Начальству доложился ?
   - Да ты что, не знаешь его? Спросил: "Номер-то машины запомнил?" Губы поджал: "Проверим !" - говорит...
   - У него все ГАИ в кармане...
   К вечеру слегка приморозило. Гололедь.
   По шумным перекресткам проскакивали быстро. На сонных, плохо освещенных улицах без светофоров и реклам, дрейфовали долго и основательно. Потом был еще рейс по Ярославке, попытка закинуть трал у трех вокзалов, снова окраины...
   Пригнали на Павелецкий.
   Водила остался в машине. Санитар скинул халат, накинул кутку, прошел по перрону. Интервалы между электричками из-за позднего времени становились все длиннее. В Москву поезда тянулись полупустые, из столицы - более полные, но все равно не такие, как в часы пик.
   Люди возвращаться поздно боялись. Милиция поезда не сопровождала. Пьяного могли запросто кинуть...
   Санитар снова вышел на площадь.
   Кружком тусовались таксисты, попыхивали сигаретами: ждали запаздывавший пассажирский из Дебальцева. До него оставалось еще полчаса, вот и базарили, поддевая друг друга. Из дверей вокзала по-двое, по-трое выскакивали на мороз москвичи. Пассажиры, но не с поезда, а из метро, что внутри. И сразу разбегались. К трамваю, к троллейбусу на Садовое. К таксистам почти не подходил никто. Те - не дураки, свою цену крепко знали. Кого - кого, а их не разжалобишь...
   "Леваков"-частников к вокзалу не подпускали. И морду могли набить и фары раскурочить, и резину порезать... Следили за этим бдительно.
   "Амбуланс" сразу же взяли на заметку: " Чего тут встал? Что надо?!"
   Служебный транспорт - он самый конкурент частному извозу.
   Такие вот "санитарки", машины "линейного контроля", не говоря уже о "персоналках" - все так и норовят урвать у таксистов. Отвезут хозяина и ездят, куски сшибают.
   - Пора отсюда линять, - вернулся санитар. - Что-то не то сегодня. И таксисты уже косятся. Может заправимся?
   - Время только к десяти. Основная- то охота начнется ближе к полуночи...
   Возле палатки "бистро" притормозили.
   Бородатый добряк в комбинезоне, в клетчатом платке на лбу принял заказ:
   - Баночку супа, "биг маки", "чипс", кофе. Все дважды.
   Суп и кофе оказались огненно-горячими: кипяток...
   Подкрепившись, поехали снова, настроение уже было получше.
   - А, Михалыч ?
   Санитар выразительно подмигнул водиле и кивком показал на бардачок.
   - Подождешь, - строго пресек тот. - Дела не сделали, и уже ?
   Похожий на бандита санитар разочарованно вздохнул: прав, чего там!
   Сразу заткнулся.
   И опять начались поиски.
   Со светлых, уличных магистралей давно съехали, погнали Варшавским шоссе к Чертанову. Вокруг смотрели внимательно, оглядывались, чтобы не пропустить, кого весь вечер искали.
   Новый продовольственно-оптовый рынок, занявший огромный когда-то пустырь от Кировоградской до Красного Маяка, был уже закрыт. Ни души не было видно вдоль всего длинного забора.
   - Сворачивай на Бирюлево, - санитар когда-то жил тут в общаге.
   Проехали железнодорожный мост над поездами Курского напра вления: тут и вовсе было пусто.
   Впереди светилось огнями Бирюлево. В стороне остались и Мусоросжигательный завод, купленный где-то на Западе на валюту, Покровское кладбище, Плодоовощная база, в свое время - имени Леонида Ильича Брежнева...
   Бирюлево началось с мрачного, покрытого вечной копотью здания ТЭЦ.
   Одну за другой проезжали улицы.
   Возле угрюмых пустынных проездов, замедляли ход. Сильным прожектором высвечивала уходящие вглубь тропинки.
   Ритмом и скоростью передвижения "амбуланс" напоминал некрупную хищную акулу, охотящуюся за рыбешкой помельче.
   В кабине включили магнитофон, всю дорогу надрывавшийся хриплым голосом Высоцкого. Мужички в кабине подустали. Причалили к бровке тротуара у длинного здания, напоминавшего лежащий небоскреб. Свет горел в нем не во всех окнах, и дом выглядел как челюсть с выбитыми зубами.
   - Не люблю город, - крякнул водила, открывая бардачок, - вот обоих девок своих выучу, пристрою - махну к себе в Можайский район. В Москву и не приеду ни разу. Гори она синим пламенем... Давай стакан...
   - Нашел о чем тосковать, Михалыч! Ну, будем...
   - Стоп !...
   На автобусной остановке внезапно возникла фигура в давно исчезнувшем с улиц тяжелом, с меховым воротником, пальто, в матерчатой ушанке.
   Глаза водилы - волчьи щелки - зажглись напрягом охоты. Яркими пучками света заколыхались фары.
   Нет, не то! Рядом второй такой же... Их здесь пара, а охотничкам одного нужно! Одного... Единственного...
   - "Охота на волков" ! - хрипит Высоцкий...
   От такого надрыва и сам себя уже не охотником, а зверем почувствуешь. Да выключи ты его!.. - не говорит - рычит водила.
   Снова дрейф. Дремотный, замораживающий... Но это так -кажется! На самом деле глаза все видят, мозг все подмечает.
   Станция Биррюлево-Пассажирская, тоннель под железнодорожным полотном...
   Выше, на платформе, навес от дождя, половина стекол давно выбита. Парочка целуется в ожидании поезда. Одинокая женщина цокает каблуками от билетной кассы. Мужик, пошатываясь,идет...
   "Не тот!" Слишком направленно курс держит. Значит, знает, куда и зачем..."
   Такой не для них.
   - Э! А ну стой ! Только фар не включай, проверю...
   Санитар выскочил из "амбуланса", осторожно перебежал через дорогу. Телефоны-автоматы. Половина трубок сорвана. Попробуй позвони, если надо, в "скорую", в милицию...
   В одной из будок на полу - бесполая фигура в желтоватой, словно прокуренной шубе. Ясно: бомж! Отдохнуть прилег! Дымчатая кроличья шапка одета задом наперед, надвинута глубоко на лоб. В насвистывающем рту чернеет металлический зуб...
   Дальше все идет по накатанному сценарию.
   Санитар в белом халате открывает дверцу.
   - Живой ? - участливо, но с хохотком спрашивает он. А рукой делает знак - водителю "амбуланса".
   - Жи - вой, - не очень внятно откликается пытающаяся приподняться фигура внизу. Пьян, но лыко еще вяжет.
   - Э, да ты, браток, руку отморозил... На пальцы, глянь -ка на свои... Ампутацию хочешь ?
   - Где ? - нетвердо спрашивает бомж. - Чего ? - но уже с тревогой и удивлением.
   - Где, где... На руку свою посмотри!
   А "Амбуланс" уже тут, рядом. Притормозил и " Крокодил Гена" на ветровом стекле, качнувшись, застыл.
   - Михайлыч... А ну, сюда ! Клиент есть, в больницу надо доставить...
   Клацает дверь "скорой". Михалыч - мужик постарше, в самом соку, лет сорока, из них восемь - в конвое по лесным лагерям, - легко выскакивает из кабины в темноту.
   - Ну ! - санитар уже сжимает нос в омерзении, - при такой работе с противогазом ездить надо...
   - Да ты всех больных тогда распугаешь...
   - Рас... спу... г... ешь, - зацикливается на трудном слове клиент.
   - Зовут-то как? - помогая приподняться бомжу, с напрягом спрашивает крутой санитар.
   - Как... как... а никак... Ты что, легавый, что ль ?
   - Да нет. Медицина...
   Михалыч тем временем осторожно огядывается. Вокруг никого. Но ручаться нельзя. Быстро надо сваливать.
   - Чего ты у человека имя спрашиваешь? - обрушивается Михалыч на санитара за бестактность.
   Бомж от этих слов оттаивает душой. Вдвоем, поддерживая, они ведут его к машине.
   - Компресс на руку... К завтрему заживет...- успокаивает водила. Он посолидней, ему и верится больше. Не то, что санитару - то ли бандиту, то ли легавому...
   Они открывают дверцу, вволакивают бомжа внутрь и заботливо укладывают на носилки.
   - Ты здесь - как кум королю, сват министру, - заверяет его Михалыч. И глотнуть дам. Небось, хочется, а? Ладно. И не отраву какую предложу... Виски настоящий...
   Он оставляет бомжа на санитара, который уже подсел в кузов, и появляется по другую сторону стекла, в кабине, на водительском месте. Лезет в бардачок, достает начатую бутылку "виски", протягивает в окошко санитару. Тот передает ее бомжу.
   - Вообще-то это для растирания...
   - Т-ты че об-о-рзел... Р-р-а-сти-рания! - Тянет бомж.
   - Ладно пей. Все пьют... Доволен? Пей, сколько влезет... Мы люди добрые, понимаем, что хорошему человеку нужно...
   Дверцы кузова запираются изнутри. На крыше начинает свой тряский танец красный фонарь. "Амбуланс" пускается в обратный путь. От пустых безлюдных проездов Западного Бирюлево вдоль промышленной зоны не менее пустого в этот час Варшавского шоссе - к центру города.
   Большая и хищная рыба сглотнула маленькую: теперь оставалось ее только переварить...
   Пьяный бомж сосет из горлышка и но часть жидкости, все же, проливается, стекает по щеке. Бомж крякает от досады, матюгается на носилках...
   В последнюю минуту Михалыч вдруг замечает прокол, да поздго уже! Еще один бомж, спустившийся с платформы, растерянно оглядывается, в руке бутылка. Пока бегал, дружка подобрала "скорая". Да еще какая!..
   Ладно, авось не станет искать! Мало ли еще бомжей? Водила прибавляет газку. Найдет себе!..
   Часы показывают начало двенадцатого. Подъезжая к Окружному мосту, Михалыч протягивает в кузов напарнику сотовый телефон.
   - А ну, набери хозяйский...
   Рындин ужинал в " Савойе" со швейцарским фармацевтом, которого он и его компаньоны по очереди обхаживали уже несколько дней. Вечер прошел хорошо, Рындин швейцарцу все больше нравился. Расстались почти друзьями.
   Из "Савойи" Рындин поехал на дачу, на Николину Гору.
   За руль сел его личный телохранитель, отлично чувствовав ший настроение шефа.
   Машина шла легко. Рындин любил свой новенький "Мерседес". Обширная и комфортабельная кабина его напоминала ему своим внутренним дизайном кабину пилота. Рындин любил дорогие машины, иногда разгонял их до бешенной скорости и платил астрономические взятки инспекторам ГАИ.
   Они узнавали его машину. Иногда просто так останавливали после собачьей своей службы на дорогах:
   - Дай, доктор, на выпивку! Мерзкая погода...
   И он давал. Никогда не отказывал...
   Выбравшись из Центра, гнали с ветерком.
   Позади, не отставая от него, всю дорогу двигался "джип- "чероки" со Службой Безопасности, которую он организовал в своем Центре.
   Он знал, что почем в этой жизни, - Олег Рындин. И любил ее, может, не сознавая даже, что относятся его чувства не столько к ней самой, сколько к тому комфорту и удобствам, каких ему так не хватало в детстве и юности.
   Он ведь был не маменькиным сынком, которому все, как по заказу, плывет в руки, а голодным и нелюбимым волчонком. Таким, который должен сам выбивать себе место за столом у постылой мачехи -судьбы: Не дашь - возьму!
   Мать его - ткачиха с тонкосуконной фабрики имени Петра Алексеева приехала в Москву по лимиту из Мордовии. Девка шебутная, но добрая. И мужиков меняла своих не столько из-за женской ненасытности, сколько из чисто деревенской тяги к дому, хозяйству, к детям.
   Но не везло ей на мужиков: может, печать на ней стояла проклятая, а, может, среда была: как смола, - пойди отдери ! Ни того, ни другого, ни третьего так и не нашла. И стала, как положено, попивать. Сначала для настроения, а потом - до полной отключки...
   Отца своего Рындин не знал, к материным причудам относил ся вначале со страхом, а позже - с тихой ненавистью.
   Став постарше гнал, бывало, ее кавалеров так, что те боль ше не появлялись. Правда, и бит бывал за это не раз. Покуда сам не научился бить...
   Бить зло. Безжалостно. Всякий раз получая даже какое-то удовлетворение от того, что причинил кому - то из них боль.
   Детства своего он старался не вспоминать, а если и приходилось, сразу же пытался все оттуда задвинуть подальше, в подкорку.
   Одно вынес он из тех нерадостных и постыдных для него времен: все, как в логике, доказывать "от противного", иначе - каюк. Мать пила? А он до двадцати двух лет устроил себе сам "сухой закон" - в рот не брал. Школу не столько способностями своими пробил, сколько усидчивостью и железной волей. Мать в порядочный дом бы никто не пустил? А он на настойчивости своей мужицкой, на упрямстве, границ не знающем, в медицинский институт пробился. На "скорой " санитаром гонял, в морге служителем работал. В психлечебнице смирительные рубашки надевал, уколы делал. Во всей группе, а может, на всем курсе он был единственным, кто вламывал с таким воловьим упорством.