Страница:
За столом изумленно замолчали. Все посмотрели на Мерлина, а он пригляделся повнимательнее, нахмурился, но тут же заулыбался и, ничуть не смутившись, заорал:
– Ба! Кого я вижу!.. Сам сэр Ланселот пожаловал! Позвольте представить, любезные гости, вам доблестного сэра Ланселота собственной персоной!.. Перед вами славнейший и храбрейший рыцарь, могучий воин и куртуазный кавалер!.. Присаживайтесь, добрый сэр, прошу вас к нашему столику!
От такого приема Ланселот даже слегка опешил. Он растерянно оглянулся на Ивана и Фому, потом сделал пару неуверенных шагов в сторону пирующих.
– Опомнись, сэр Ланселот, – негромко произнес Фома, – куда ты идешь?
– Давай, рыцарь, не стесняйся! – орал Мерлин, приветственно размахивая своим кубком, из которого на пол и на трапезничающих щедро проливалась хмельная влага. – Дамы, встречайте Ланселота и учтите: он прославлен как несравненный любовник! Сама королева Джиневера не устояла перед ним!..
Дамы радостно завизжали, повскакав со своих мест. Руки, щупальца, когти сладострастно потянулись к опешившему от такого сердечного приема Ланселоту. Рыцарь отшатнулся.
– Тьфу на вас! – заорал он и замахнулся.
Разнообразные дамы отпрянули в стороны, обиженно шипя и попискивая.
– Ну, зачем же так, – укоризненно произнес Мерлин, отхлебнув из своей чарки. – Не желаешь пока даму – и не надо. Сам понимаю: сначала надо выпить хорошенько, закусить получше, а потом можно и…
Он игриво ущипнул свою подружку. Та подскочила на месте от неожиданности: телеса ее затряслись.
– Я столько не выпью, – заявил Ланселот, брезгливо озираясь.
– В каком смысле? – не понял его Мерлин.
– Да в прямом.
Мерлин пожал плечами.
– Не хочешь пить – твое дело.., хотя зря. Обижаешь ведь.
– А хоть бы и так! – с вызовом произнес Ланселот.
– Не правильно говоришь ты, сэр рыцарь, – с легким осуждением сказал Мерлин. – Не топчись понапрасну у входа, как безродный какой-нибудь, присаживайся к столу, На почетное место… и друзей приглашай. Кто там с тобою?., а, сэр Фома, кажется? Так ведь? Вижу, вижу…
– И я тоже, – громко сказал Фома, выступая вперед. Тоже тебя очень хорошо вижу. А почему это так получается, ты мне не подскажешь?
– Что получается?
– Да вот все это. – Фома широким жестом руки обвел зал. – Элементы красивой жизни, так сказать. Ты вроде как под скалою замурован, а, Мерлин? Поправь меня, пожалуйста, если я ошибаюсь…
Мерлин хихикнул.
– Не ошибаешься, сэр Стихоплет, – сказал он, жмурясь и тиская свою толстомясую пассию. – Все правильно – под скалой мой дом родной. А вот уже обустраивается в своем доме каждый так, как только хочет.., и может. Вот мне, к примеру, захотелось именно так…
– Весело и с музыкой?.. – язвительно спросил Стихоплет.
Мерлин с одобрением оглянулся на музыкантов.
– А что? – сказал он. – Это же все-таки сами Лос Монос!
Фома осуждающе покачал головой.
– Ох, Мерлин, Мерлин, – сказал он. – Какой чудовищный обман… Зачем? И что ты только делаешь здесь, в этой жуткой компании? Неужели это те, с кем ты всегда хотел быть рядом?
– А почему нет? – пожал плечами Мерлин, отхлебывая из кубка. – Что в этом плохого? Да, я пью, развлекаюсь, да, я завел себе разнообразный гарем. Ну и что с того? Я вполне доволен: мне сытно, весело, мне очень хорошо и комфортно, любые мои желания исполняются еще до того, как я их придумаю. Я расслабляюсь и ни о чем не забочусь… По-моему, это просто здорово!
– А тебе не скучно?
– Скучно?.. Не понимаю! Почему мне должно быть скучно среди всего этого великолепия? Ха! Ты просто завидуешь мне, дорогой сэр Стихоплет!.. Ежечасно, ежеминутно удовлетворять любые свои желания, не думая ни о чем, – разве это может быть скучно?.. И что самое главное – так будет продолжаться всегда, слышишь, сэр Фома, всегда! Это ли не самое лучшее, что может случиться?..
– Н-да, – задумчиво произнес Фома. – Изменился ты, сэр Мерлин, сильно изменился…
– Да ничего подобного! – захохотал Мерлин. – Просто раньше не было возможности нормально существовать… Надоел ты мне, сэр Фома! Садись, пей и не задавай дурацких вопросов… А это кто еще там с вами? Не признаю я… Кто ты есть таков, любезный сэр рыцарь?
Иван поколебался, но потом шагнул вперед.
– Меня зовут сэр Иан, – громко сказал он.
Мерлин поперхнулся и уронил чашу на пол.
– Как ты сказал, храбрый рыцарь? – спертым голосом переспросил он.
– Сэр Иан, – удивленно повторил Иван.
Болтовня за столом незаметно стихла. Только оркестр продолжал что-то тихонько наигрывать. Иван ощутил внезапно Смутное беспокойство.
– Из каких же краев ты к нам попал, добрый сэр рыцарь? – спросил Мерлин.
Голос у него теперь стал очень ласковый.
– Издалека, – осторожно сказал Иван.
Происходящее перестало ему нравиться совершенно.
– Ах издалека? – еще ласковее повторил Мерлин.
Он снял руку с плеч толстухи и слегка отпихнул ее. Потом зачем-то оглянулся.
– Издалека, говоришь?.. – повторил он.
– Ну да, – подтвердил Иван, незаметно оглядывая пиршественный зал.
Пока никто не делал ничего угрожающего, но повышенное внимание к своей персоне Иван ощущал явственно.
– А что тебе не нравится в этом обстоятельстве, сэр Мерлин?
– Нет-нет, все в порядке, – лучезарно улыбаясь, сказал Мерлин. – Это даже хорошо, что издалека… Присаживайся к столу, дорогой сэр, отведай нашего угощения!
– Спасибо, – сказал Иван, – но я вынужден отклонить ваше приглашение. Мы тут с сэрами посовещались и решили, что ужасно спешим.
– Да куда же вы спешите, любезные мои сэры? – спросил Мерлин.
Голос у него теперь был вообще уже просто слаще меда.
– Да вот, отозваны мы. На обед. Так сказать, в гости. Извини, сэр Мерлин, у тебя мы попируем как-нибудь в другой раз, – слегка поклонился Иван и показал Фоме глазами – пошли, мол, побыстрее. Фома чуть заметно кивнул в ответ и тронул Ланселота за руку.
– Нет уж, дорогие сэры, – произнес Мерлин, и зловещий огонек блеснул в его глазах. – Вы, конечно, извините, но вынужден настаивать на том, чтобы вы все же остались у меня в гостях. Не знаю, куда вы едете, но путь туда лежит наверняка неблизкий и трудный, преисполненный лишений и опасностей, уж поверьте мне… Так что передохните, откушайте, потом уже отправляйтесь в свою дальнюю дорогу. Впрочем, – добавил он, заметив отрицательный жест Фомы, – если такая спешка, то хотя бы ты, дорогой сэр Иан, оставайся: расскажешь нам про заморское житье-бытье… а остальные, так и быть, могут ехать, куда им заблагорассудится…
– С чего это вдруг? – спросил Фома довольно спокойно. – С каких это пор ты, Мерлин, взял себе за правило право делить гостей по категориям – эти, мол, годны, эти – нет? В чем дело, объясни!
Мерлин отвернулся, сделал кому-то непонятный знак а потом сказал, обращаясь к Фоме:
– Лучше поезжай, дорогой мой сэр Фома.., и ты, доблестный сэр Ланселот. А впрочем, если так уж хотите, то оставайтесь. Места здесь хватит на всех.
– Я думаю, что лучше мы все уйдем отсюда, – громко сказал Ланселот, берясь за рукоять своего меча. – Мне не нравятся твои подмигивания неизвестно кому и хитрые твои речи мне тоже не по вкусу. Пожалуй, прав сэр Фома: здесь слишком дурно пахнет для таких благородных особ, как мы!
– Ну, раз так, – зловеще проговорил Мерлин, – то вы вынуждены будете остаться здесь не по своей воле… Хватайте их! – внезапно завизжал он. – Хватайте этого Иана!
Все столовавшиеся страшилища повскакивали со своих мест с дикими воплями и бросились разом на рыцарей. Они визжали, кричали, хрипели, скалили разнокалиберные клыки, они протягивали свои руки, щупальца и прочие конечности, желая сию секунду ухватить, уязвить, удавить и изорвать в клочья.
– Вот это дело по мне! – захохотал Ланселот, выволок из ножен свой гигантский меч и шагнул вперед. – А ну подходи, гадюки подземельные!..
Иван быстро выхватил свой клинок: безоружный Фома был вынужден стать в сторонке. При виде Ланселотова меча орава страшилищ на секунду замерла, но потом, завывая пуще прежнего, всем скопом навалилась на сэра Озерного. Ланселот захохотал, как сумасшедший, и стал размахивать клинком. Махнул раз – на пол посыпались конечности, махнул другой – попадали головы. Кикиморы с карликами отпрянули.
– Что, взяли?! – издевательски хохотал Ланселот, вращая мечом. – Кому мало – подходи, не задерживайся!..
Иван тревожно огляделся. Что-то в этой атаке ему не понравилось. Без огонька нападали твари, без особого настроя… Он быстро глянул на Мерлина. Тот ничуть не был обескуражен временной неудачей своих приспешников. Казалось, он чего-то ждал. Иван поспешно обернулся, и очень вовремя.
Сзади к Рыцарям приближалась, неслышно перебирая многочисленными мощными лапами, приземистая зверюга, похожая на помесь хамелеона и пираньи размером с легковой автомобиль. Пасть у монстра была разинута: виднелось множество острейших зубов и подрагивающий, свитый, как канатная бухта, пупырчатый багровый язык.
– Берегись!.. – крикнул Иван, занося меч, но опоздал на мгновение: мерзкий язык взвился в воздух и схватил стоящего ближе всего к хамелеону Фому, с хлюпаньем обмотавшись вокруг него.
Зверь потянул Стихоплета к себе в пасть, однако на этот раз Иван успел. Первым ударом меча он перерубил хамелеонов язык – Фома со сдавленным криком упал и покатился по полу, – а когда монстр, пронзительно зашипев, стремительно бросился на него, то Иван успел отскочить и в падении с неудобной руки рассек чудовище наискось пополам. Чудесный клинок, как всегда, сработал выше всяких похвал: голова страшилища, продолжая угрожающе вращать огромными глазами, со стуком упала на пол, а остатки монстра, споро перебирая лапами, пробежали еще несколько шагов, прежде чем наткнулись на обеденный стол, с грохотом повалились сами и заодно повалили все вокруг: полетела в разные стороны посуда, накренился стол, с визгом бросились врассыпную Мерлиновы гости. Вопли безумной ярости сотрясли своды пещеры. Виктория была полной, однако Иван понимал, что задерживаться не стоило. В гостях хорошо, а не в гостях – еще лучше.
– Отступаем!.. – скомандовал он, подхватил под руку все еще валявшегося на полу потерявшего ориентацию в пространстве Фому и стремительно – то есть как мог стремительно – помчался к выходу.
Ему не хотелось ждать еще кого-нибудь из решивших заглянуть к Мерлину на огонек. Ланселот, как и подобает хорошему солдату, дважды команды дожидаться не стал, все прекрасно уяснив с первого раза. Он подхватил Фому под другую руку, и все втроем они стали поспешно уносить ноги.
– Вот тебе и Мерлин, – ворчал на ходу Ланселот, – вот тебе и друг королевского двора и всех рыцарей… Белены гаденыш этот объелся, что ли?..
– За ними, быстро! Схватите этого Иана и отберите У него меч, ублюдки!..
Иван на бегу обернулся. Мерлин вскочил на покосившийся стол и теперь оря и топая ногами, напрягая жилы на шее и сжимая в злобе кулаки. Щеки его покраснели, борода встопорщилась, брызгали слюны летели во все стороны: Мерлин напрочь потерял лицо и оскорблял окружающих своим поведением.
– Хватайте же их! – визжал он, дергая себя за бороду. – Хватайте, бездельники!.. Зовите Моргану, зовите змей!..
Иван прибавил ходу. Змей он не любил.
– Где гномы?! – верещал Мерлин. – Кто охраняет вход?! Всех задушу, утоплю, испепелю, за…
Что-то с большим шумом обрушилось, и Мерлиновы вопли на секунду смолкли. Иван еще раз обернулся и увидел торчащие из-под совсем перевернувшегося обеденного стола чьи-то отчаянно брыкающиеся ноги в синих фильдеперсовых чулках. Недавние бражники наперебой старались вытащить из завала придавленного владельца, который после паузы стал орать как безумный. Наверное, это был Мерлин. Но вот вдали завиднелся выход из пещеры.
Ланселот, Иван и Фома, который теперь бежал самостоятельно, развивая довольно приличную скорость, поспешно выбрались наружу. Карлика нигде не было видно – похоже, Мерлин плохо подбирал кадры привратников, – зато кони, к вящему облегчению рыцарей, оказались на месте. Лошади Ланселота и Фомы бурно волновались, а конь Ивана, как всегда, сохранял полное, слегка презрительное спокойствие.
– По коням! – зычно отдал приказ Иван, быстро отвязал своего жеребца и вскочил в седло. То же самое сделали и остальные.
Иван на мгновение замер, прислушиваясь. Из покинутой ими пещеры доносились нехорошие звуки: там что-то Дышало, тяжело ворочалось, лезло наружу, гоня перед собой волну горячего смрадного воздуха. Земля под ногами стала ритмично подрагивать.
– Вперед!.. – Иван прочно усвоил роль немногословного мудрого командира.
Они понеслись галопом прочь от убежища коварного колдуна. Иногда Иван тревожно оглядывался, но пока никакой погони не замечал, хотя и понимал, что она все равЗ но рано или поздно будет послана. Постепенно кони умерили бег. Иван посмотрел на своих спутников, Ланселот продолжал пребывать в состоянии легкого удивления: он то и дело дергал себя за усы, округлял глаза и тихонько покачивал головой, как бы приговаривая про себя: "Ну и ну!.." Фома был мрачен.
– Любезный сэр Фома, – обратился к нему Иван. – Может статься, ты прольешь свет на произошедшие в обиталище вашего колдуна-перерожденца странные события?
Фома некоторое время продолжал угрюмо молчать, потом посмотрел на Ивана и со вздохом сказал:
– Нехорошо вышло, сэр Иан, оченв нехорошо…
– Куда уж хуже, – согласился Иван. – Тебя же чуть не съели.
– Не в этом дело…
– А в чем? Расскажи поподробнее. Мне кажется, у тебя есть свое особое мнение по этому поводу.
Фома опять помолчал, потом все же заговорил снова.
– Понимаешь ли, сэр Иан, – сказал он с явной неохотой, – Мерлин поступил нехорошо и невежливо, а главное, очень неожиданно. Все здесь привыкли считать его болтливым шарлатаном, несколько нервным, недалеким, но вполне добродушным и безобидным. Он мог надоедать, он мог вызывать раздражение; иногда его хотелось послать подальше, но все-таки Мерлина не только терпели, но даже кое-кто и любил. Он считался милым стариком со своими странностями, у кого их нет, но – не более того. И вдруг – такие чудеса!..
– Дело даже не в том, – продолжал он, – что он всех обманул, устроив подпольный, то есть подземный, притон. Это может вызвать удивление и насмешку, пусть злую, но насмешку – и все; самое неприятное – то, как он это сделал, зачем он это сделал, и то удовольствие от сделанного, которое он испытывает… Мне кажется, что наш старый полудурок Мерлин слишком сильно изменился с не очень давних пор. Манера вести себя, разговоры, содержание его речей – да если бы мне кто-нибудь об этом рассказал, я бы просто не поверил!.. Обычные люди, а тем более обычные колдуны так просто не меняются…
Фома умолк, горестно покачав головой. Иван терпеливо ждал продолжения: Мерлина он раньше не видал и не совсем понимал, что именно в поведении вздорного старика могла так поразить Стихоплета. Ну, пьет человек, ну, бабья понавел – что с того?..
– Все это было бы полбеды, – снова заговорил Фома, – я мог бы посчитать, что просто ошибся, что мне показалось, но его реакция на твое, сэр Иан, появление открыла мне глаза…
Иван насторожился.
– Какая такая реакция?
Фома посмотрел на него и тяжело вздохнул.
– Он был заранее предупрежден о твоем появлении. Понимаешь, он знал о том, что ты объявишься в наших краях, только вот не у него в гостях – иначе он подготовился бы получше. А это означает, во-первых, то, что он не только пьянствует в своем вертепе, но и выходит на поверхность – инкогнито, разумеется, иначе разговоры об этом разнеслись бы повсюду, – с кем-то общается и вообще что-то затевает…
– Ну и что? – пожал плечами Иван. – Подумаешь – вылез пару раз наружу, воздухом подышал…
– Ты не понимаешь, – терпеливо сказал Фома. – Никто не может здесь знать заранее, когда и кто именно тут может появиться – во всяком случае, никто ранга самого Мерлина или тех, с кем он мог бы теоретически общаться. По всему выходит, что задействованы серьезные посторонние силы, которым здесь быть не положено… и которые могут наворотить черт знает что, и от этого королевству никакой пользы явно не будет…
Фома опять умолк. Иван рассердился.
– Что ты все загадками говоришь, сэр Фома? – раздраженно сказал он. – Ты факты давай!
Фома почесал в затылке, покряхтел и, решившись, заговорил.
– Мерлин заключил сделку, – тихо начал он. – Это понятно хотя бы по атрибутике его застолья. В наших краях, конечно, принято, чтобы желания исполнялись, но у Мерлина – все не то… потому что напрягает окружающих. Одного он, дурак, не понимает: своим для тех, с кем он сговорился, он никогда не станет все равно: для той силы "своих" не бывает. В мире нет добра и нет зла, а есть созидание и есть разрушение. Они дополняют друг друга, это безусловно, но победить разрушение не может, потому что оно разрушительно само по себе, иначе в мире давным-давно воцарился бы хаос. Разрушение ведь гораздо активнее, для него нет этических или моральных норм и преград, оно вольно действовать, как ему захочется. Да, можно договориться с тем, кого называют… сам, впрочем, знаешь, как называют… но толку от этого договора не будет никакого, ибо исход для всех, кто ему близок, будет всегда один. Можно какое-то время пользоваться благами – как правило, материальными, – полученными в обмен на верную службу, но ведь по счетам, так или иначе придется платить, и расплата будет поистине страшной… Те, кто служит созиданию, вовсе не обязательно катаются как сыр в масле, они могут даже вовсе ничего не получить за свою paботу. Но что бы там ни говорили, но все-таки… все-таки это – созидание. Хотя, – он печально усмехнулся, – ради разрушения тоже ведь можно созидать – на каком-то этапе, просто ради подготовки.., или еще чего-нибудь…
– Совсем ты запутался, сэр Фома, – сердито сказ Иван, – и меня этой чепухой тоже запутал… И зло тебе нравится, и добро не годится… Загнул ты, любезный сэр.
Фома посмотрел на него искоса и вдруг рассмеялся:
– А ты не так прост, как кажешься, сэр Иан! Тебя нз мякине не проведешь, не зря так тобой заинтересовались. И откуда ты такой взялся?
– Ага, – произнес Иван. – Переходим к главному вопросу, не так ли?
– Почему твое происхождение – главный вопрос? – удивился Фома. – Не хочешь говорить – твое дело. Какая разница? Все равно понятно, что силы, которые поддерживают Мерлина в его дурацком желании оторваться, не есть твои друзья, сэр рыцарь. Хотя они в тебе очень заинтересованы.
– Очень, – буркнул Иван. – На что я им сдался?
– Не знаю, не знаю, – проговорил Фома. – Ты ли им нужен, или то, что у тебя есть, тебе лично не принадлежащее…
– А кому же тогда принадлежащее? – зло сказал Иван.
– Ага, – протянул Фома, пристально посмотрев на него. – Значит, я так понимаю, что-то такое у тебя все же при себе имеется?
Иван не ответил, сердито отвернувшись. Минуту они скакали, не говоря ни слова.
– Послушай, – мягко сказал Фома. – Я не буду спрашивать, что за предметы хотят отобрать у тебя начальники Мерлина… или кто они ему там. Знай только одно: я с тобой.
– Что значит – со мной?
– Я буду помогать тебе до тех пор, пока ты не сделаешь того, зачем попал сюда.
– И с какой же это стати? – несколько насмешливо спросил Иван. – Ты же знаешь – это опасно! Что за доброта?
– А с такой это стати, – в свою очередь начал сердиться Фома, – что я заинтересован в том, чтобы сохранить равновесие в этом мире, не допустить его разрушения, частичного или полного. Мне, с твоего позволения, это очень важно, р рыцарь, или кто ты есть на самом деле, слышишь!?.
– А ты знаешь, – пристально поглядев на него, после паузы сказал Иван, – ты ведь вовсе не тот, за кого себя выдаешь, любезный сэр Фома! Сбрасываешь постепенно личину… Из тебя такой же проводник или поэт, как из Мерлина раввин!
– Мерлин не похож на раввина! – вдруг подал голос Ланселот.
Иван с удивлением посмотрел на рыцаря – за последний час тот не проронил не слова, и о его существовании как-то позабылось.
– Вот я и говорю, – согласился Иван, – что не похож, Прикидываешься ты, дорогой сэр Фома!
– Ну и что? – небрежно сказал тот. – Здесь, видишь, ли, теперь это в моде. И потом, то, что я не тот, за кого себя выдаю, еще не доказано.
– А тогда поздно будет, – равнодушно бросил Ланселот, и Иван опять с удивлением на него посмотрел.
– Ладно, забудем об этом, – предложил он. – Главное я понял: ты, сэр Стихоплет, хочешь ехать со мной ко двору короля Артура, невзирая на слегка изменившиеся обстоятельства.., или же благодаря им. Так?
– Именно так, сэр Иан, – подтвердил тот.
– Ну что же, спасибо… Ладно, сэр Ланселот, – обратился Иван к рыцарю, – похоже, наше совместное путешествие на этом заканчивается. В бою не полагайся только на свою силу и не будь так нахален.., а засим – прощай.
– Как так? – удивленно повернул к нему голову Ланселот. – В чем дело?
– Видишь ли, – объяснил Иван, – дальнейшее наше путешествие в этой прерии действительно становится опасным, и я не хотел, чтобы…
– Ты хочешь меня оскорбить, сэр Иан? – надменно Прервал его Ланселот. Глаза его загорелись, усы встопорщились, но он сдерживал себя. – Понимаю, что я твой пленник, но кто дал тебе право думать, что я, великий Ланселот Озерный, могу чего-либо испугаться? Или, может статься, ты подумал, что случайная победа надо мною дает тебе возможность усомниться в моем умении сражаться, в моей отваге и в моей храбрости? Или…
Усмехнувшись про себя, Иван поднял руку.
– Прости, сэр Ланселот, – серьезно сказал он. – Я никоим образом не хотел тебя обидеть. Ни на минуту я не смею усомниться в твоих поистине выдающихся достижениях в ратоборстве… но какой смысл тебе сражаться непонятно из-за чего?
Ланселот, казалось, был сбит с толку.
– Как это – непонятно из-за чего? – пробормотал он, недоуменно тараща глаза. – Да хотя бы для того, чтобы просто подраться!..
Наступила очередь Ивана удивляться, но потом он вспомнил детскую литературу.
– Понятно, – скачал он. – Значит, ты дерешься потому, что дерешься… А скажи, тебе всегда все равно, на чьей стороне участвовать в битве?
– Да, – гордо ответил Ланселот, – именно так. Для рыцаря честь и отвага – первое дело! Я не привык отступать перед трудностями! Любая опасность – мой враг, а с врагами у меня разговор короткий!
– А что такое для тебя честь? – с любопытством спросил Иван.
Ланселот затруднился.
– Ну… – нерешительно сказал он, – не отступать там… В общем, вести себя отважно!
– Ладно, – сказал Иван и вздохнул. – Не знаю уж, что с тобой и поделать… Но ведь на пути нашем могут повстречаться неведомые чудовища, а еще феи, колдуны и прочие маньяки… Да ты и сам мог слышать, что Мерлин ваш звал на помощь какую-то Моргану…
Ланселот вздрогнул.
– Моргану?! – проговорил, а точнее, проскрежетал он. – Тогда это совершенно мое дело, сэр Иан!..
Иван в недоумении посмотрел на него. Вид Ланселота в Данную минуту мог испугать кого угодно.
– Видишь ли, сэр Иан, – усмехаясь, пояснил Фома, – с Морганой у доблестного рыцаря очень старые счеты. Любовь, понимаешь ли, это такая штука…
– Какая любовь?! – взревел Ланселот. – Отдавай себе отчет в своих словах, сэр Стихоплет!..
Фома засмеялся и комически зажал себе рот руками.
– Молчу, молчу, – сказал он.
– Вот и молчи, – огрызнулся Ланселот. – Знай, сэр Иан, если тут замешана эта старая ведьма, то я поеду с тобой хоть на край света, только чтобы досадить ей!..
– Не такая уж она и старая, – встрял Фома. – Многие даже считают ее молодой и симпатичной…
– Опять?! – заорал Ланселот.
– Все-все-все, – сказал Фома и на всякий случай отъехал от него подальше.
– Больше ни слова о ней… Я в общем-то не удивлен, сэр Иан, что эта кра.., что эта уродина замешана здесь. Хотя надо признаться, что скорее по традиции лезет она во всевозможные аферы. Не удивлюсь, что и за ней стоит кто-то другой: очень уж удобно прикрываться ее именем.
– Ладно, – сказал Иван. – Потом разберемся, кто там за чьей спиной прячется. Как я понял, вы оба едете со мной. Что ж, мне лестно, что такие известные личности, как вы, будут сопровождать меня.., и никто вас за язык не тянул, так ведь?
– Именно так, – в один голос подтвердили Фома и Ланселот.
– Хорошо, втроем как-то веселее. Сэр Фома, правильно ли мы едем? К замку ли Артура?
– Да, – кивнул Стихоплет.
– В таком случае – за мной! – приказал Иван, не всем по-рыцарски гикнул и дал шпоры своему коню.
Долго ли, коротко они ехали так по чистому полю, вот наконец послышался шум долгожданной многочисленной погони. На всем скаку Иван обернулся и увидел темную полос от края до края горизонта. Полоса эта с нарастающим гулом приближалась.
– Что это? – крикнул Иван. – Что это такое, сэр Фома?
Фома тоже обернулся.
– Это за нами! – крикнул он.
– Моргана?!
– Моргана или кто другой – какая разница?! Нас настигают, и их слишком много!..
Они прибавили ходу, насколько это было возможно. Но очень скоро им пришлось остановиться: они оказались перед глубоким каньоном, на дне которого текла быстрая река. Отвесные берега высотой метров двадцать, сама река стометровой ширины с голубой быстрой водой и выпрыгивающими из нее зубастыми зверюгами делали возможность переправы проблематичной. Правда, на самом краю берега стояло очень большое дерево. Иван даже поначалу не подумал, что это что-то растительное, поскольку дерево имело сумасшедшую высоту – метров, наверное, пятьсот – и в обхвате высоте своей соответствовало.
– Ба! Кого я вижу!.. Сам сэр Ланселот пожаловал! Позвольте представить, любезные гости, вам доблестного сэра Ланселота собственной персоной!.. Перед вами славнейший и храбрейший рыцарь, могучий воин и куртуазный кавалер!.. Присаживайтесь, добрый сэр, прошу вас к нашему столику!
От такого приема Ланселот даже слегка опешил. Он растерянно оглянулся на Ивана и Фому, потом сделал пару неуверенных шагов в сторону пирующих.
– Опомнись, сэр Ланселот, – негромко произнес Фома, – куда ты идешь?
– Давай, рыцарь, не стесняйся! – орал Мерлин, приветственно размахивая своим кубком, из которого на пол и на трапезничающих щедро проливалась хмельная влага. – Дамы, встречайте Ланселота и учтите: он прославлен как несравненный любовник! Сама королева Джиневера не устояла перед ним!..
Дамы радостно завизжали, повскакав со своих мест. Руки, щупальца, когти сладострастно потянулись к опешившему от такого сердечного приема Ланселоту. Рыцарь отшатнулся.
– Тьфу на вас! – заорал он и замахнулся.
Разнообразные дамы отпрянули в стороны, обиженно шипя и попискивая.
– Ну, зачем же так, – укоризненно произнес Мерлин, отхлебнув из своей чарки. – Не желаешь пока даму – и не надо. Сам понимаю: сначала надо выпить хорошенько, закусить получше, а потом можно и…
Он игриво ущипнул свою подружку. Та подскочила на месте от неожиданности: телеса ее затряслись.
– Я столько не выпью, – заявил Ланселот, брезгливо озираясь.
– В каком смысле? – не понял его Мерлин.
– Да в прямом.
Мерлин пожал плечами.
– Не хочешь пить – твое дело.., хотя зря. Обижаешь ведь.
– А хоть бы и так! – с вызовом произнес Ланселот.
– Не правильно говоришь ты, сэр рыцарь, – с легким осуждением сказал Мерлин. – Не топчись понапрасну у входа, как безродный какой-нибудь, присаживайся к столу, На почетное место… и друзей приглашай. Кто там с тобою?., а, сэр Фома, кажется? Так ведь? Вижу, вижу…
– И я тоже, – громко сказал Фома, выступая вперед. Тоже тебя очень хорошо вижу. А почему это так получается, ты мне не подскажешь?
– Что получается?
– Да вот все это. – Фома широким жестом руки обвел зал. – Элементы красивой жизни, так сказать. Ты вроде как под скалою замурован, а, Мерлин? Поправь меня, пожалуйста, если я ошибаюсь…
Мерлин хихикнул.
– Не ошибаешься, сэр Стихоплет, – сказал он, жмурясь и тиская свою толстомясую пассию. – Все правильно – под скалой мой дом родной. А вот уже обустраивается в своем доме каждый так, как только хочет.., и может. Вот мне, к примеру, захотелось именно так…
– Весело и с музыкой?.. – язвительно спросил Стихоплет.
Мерлин с одобрением оглянулся на музыкантов.
– А что? – сказал он. – Это же все-таки сами Лос Монос!
Фома осуждающе покачал головой.
– Ох, Мерлин, Мерлин, – сказал он. – Какой чудовищный обман… Зачем? И что ты только делаешь здесь, в этой жуткой компании? Неужели это те, с кем ты всегда хотел быть рядом?
– А почему нет? – пожал плечами Мерлин, отхлебывая из кубка. – Что в этом плохого? Да, я пью, развлекаюсь, да, я завел себе разнообразный гарем. Ну и что с того? Я вполне доволен: мне сытно, весело, мне очень хорошо и комфортно, любые мои желания исполняются еще до того, как я их придумаю. Я расслабляюсь и ни о чем не забочусь… По-моему, это просто здорово!
– А тебе не скучно?
– Скучно?.. Не понимаю! Почему мне должно быть скучно среди всего этого великолепия? Ха! Ты просто завидуешь мне, дорогой сэр Стихоплет!.. Ежечасно, ежеминутно удовлетворять любые свои желания, не думая ни о чем, – разве это может быть скучно?.. И что самое главное – так будет продолжаться всегда, слышишь, сэр Фома, всегда! Это ли не самое лучшее, что может случиться?..
– Н-да, – задумчиво произнес Фома. – Изменился ты, сэр Мерлин, сильно изменился…
– Да ничего подобного! – захохотал Мерлин. – Просто раньше не было возможности нормально существовать… Надоел ты мне, сэр Фома! Садись, пей и не задавай дурацких вопросов… А это кто еще там с вами? Не признаю я… Кто ты есть таков, любезный сэр рыцарь?
Иван поколебался, но потом шагнул вперед.
– Меня зовут сэр Иан, – громко сказал он.
Мерлин поперхнулся и уронил чашу на пол.
– Как ты сказал, храбрый рыцарь? – спертым голосом переспросил он.
– Сэр Иан, – удивленно повторил Иван.
Болтовня за столом незаметно стихла. Только оркестр продолжал что-то тихонько наигрывать. Иван ощутил внезапно Смутное беспокойство.
– Из каких же краев ты к нам попал, добрый сэр рыцарь? – спросил Мерлин.
Голос у него теперь стал очень ласковый.
– Издалека, – осторожно сказал Иван.
Происходящее перестало ему нравиться совершенно.
– Ах издалека? – еще ласковее повторил Мерлин.
Он снял руку с плеч толстухи и слегка отпихнул ее. Потом зачем-то оглянулся.
– Издалека, говоришь?.. – повторил он.
– Ну да, – подтвердил Иван, незаметно оглядывая пиршественный зал.
Пока никто не делал ничего угрожающего, но повышенное внимание к своей персоне Иван ощущал явственно.
– А что тебе не нравится в этом обстоятельстве, сэр Мерлин?
– Нет-нет, все в порядке, – лучезарно улыбаясь, сказал Мерлин. – Это даже хорошо, что издалека… Присаживайся к столу, дорогой сэр, отведай нашего угощения!
– Спасибо, – сказал Иван, – но я вынужден отклонить ваше приглашение. Мы тут с сэрами посовещались и решили, что ужасно спешим.
– Да куда же вы спешите, любезные мои сэры? – спросил Мерлин.
Голос у него теперь был вообще уже просто слаще меда.
– Да вот, отозваны мы. На обед. Так сказать, в гости. Извини, сэр Мерлин, у тебя мы попируем как-нибудь в другой раз, – слегка поклонился Иван и показал Фоме глазами – пошли, мол, побыстрее. Фома чуть заметно кивнул в ответ и тронул Ланселота за руку.
– Нет уж, дорогие сэры, – произнес Мерлин, и зловещий огонек блеснул в его глазах. – Вы, конечно, извините, но вынужден настаивать на том, чтобы вы все же остались у меня в гостях. Не знаю, куда вы едете, но путь туда лежит наверняка неблизкий и трудный, преисполненный лишений и опасностей, уж поверьте мне… Так что передохните, откушайте, потом уже отправляйтесь в свою дальнюю дорогу. Впрочем, – добавил он, заметив отрицательный жест Фомы, – если такая спешка, то хотя бы ты, дорогой сэр Иан, оставайся: расскажешь нам про заморское житье-бытье… а остальные, так и быть, могут ехать, куда им заблагорассудится…
– С чего это вдруг? – спросил Фома довольно спокойно. – С каких это пор ты, Мерлин, взял себе за правило право делить гостей по категориям – эти, мол, годны, эти – нет? В чем дело, объясни!
Мерлин отвернулся, сделал кому-то непонятный знак а потом сказал, обращаясь к Фоме:
– Лучше поезжай, дорогой мой сэр Фома.., и ты, доблестный сэр Ланселот. А впрочем, если так уж хотите, то оставайтесь. Места здесь хватит на всех.
– Я думаю, что лучше мы все уйдем отсюда, – громко сказал Ланселот, берясь за рукоять своего меча. – Мне не нравятся твои подмигивания неизвестно кому и хитрые твои речи мне тоже не по вкусу. Пожалуй, прав сэр Фома: здесь слишком дурно пахнет для таких благородных особ, как мы!
– Ну, раз так, – зловеще проговорил Мерлин, – то вы вынуждены будете остаться здесь не по своей воле… Хватайте их! – внезапно завизжал он. – Хватайте этого Иана!
Все столовавшиеся страшилища повскакивали со своих мест с дикими воплями и бросились разом на рыцарей. Они визжали, кричали, хрипели, скалили разнокалиберные клыки, они протягивали свои руки, щупальца и прочие конечности, желая сию секунду ухватить, уязвить, удавить и изорвать в клочья.
– Вот это дело по мне! – захохотал Ланселот, выволок из ножен свой гигантский меч и шагнул вперед. – А ну подходи, гадюки подземельные!..
Иван быстро выхватил свой клинок: безоружный Фома был вынужден стать в сторонке. При виде Ланселотова меча орава страшилищ на секунду замерла, но потом, завывая пуще прежнего, всем скопом навалилась на сэра Озерного. Ланселот захохотал, как сумасшедший, и стал размахивать клинком. Махнул раз – на пол посыпались конечности, махнул другой – попадали головы. Кикиморы с карликами отпрянули.
– Что, взяли?! – издевательски хохотал Ланселот, вращая мечом. – Кому мало – подходи, не задерживайся!..
Иван тревожно огляделся. Что-то в этой атаке ему не понравилось. Без огонька нападали твари, без особого настроя… Он быстро глянул на Мерлина. Тот ничуть не был обескуражен временной неудачей своих приспешников. Казалось, он чего-то ждал. Иван поспешно обернулся, и очень вовремя.
Сзади к Рыцарям приближалась, неслышно перебирая многочисленными мощными лапами, приземистая зверюга, похожая на помесь хамелеона и пираньи размером с легковой автомобиль. Пасть у монстра была разинута: виднелось множество острейших зубов и подрагивающий, свитый, как канатная бухта, пупырчатый багровый язык.
– Берегись!.. – крикнул Иван, занося меч, но опоздал на мгновение: мерзкий язык взвился в воздух и схватил стоящего ближе всего к хамелеону Фому, с хлюпаньем обмотавшись вокруг него.
Зверь потянул Стихоплета к себе в пасть, однако на этот раз Иван успел. Первым ударом меча он перерубил хамелеонов язык – Фома со сдавленным криком упал и покатился по полу, – а когда монстр, пронзительно зашипев, стремительно бросился на него, то Иван успел отскочить и в падении с неудобной руки рассек чудовище наискось пополам. Чудесный клинок, как всегда, сработал выше всяких похвал: голова страшилища, продолжая угрожающе вращать огромными глазами, со стуком упала на пол, а остатки монстра, споро перебирая лапами, пробежали еще несколько шагов, прежде чем наткнулись на обеденный стол, с грохотом повалились сами и заодно повалили все вокруг: полетела в разные стороны посуда, накренился стол, с визгом бросились врассыпную Мерлиновы гости. Вопли безумной ярости сотрясли своды пещеры. Виктория была полной, однако Иван понимал, что задерживаться не стоило. В гостях хорошо, а не в гостях – еще лучше.
– Отступаем!.. – скомандовал он, подхватил под руку все еще валявшегося на полу потерявшего ориентацию в пространстве Фому и стремительно – то есть как мог стремительно – помчался к выходу.
Ему не хотелось ждать еще кого-нибудь из решивших заглянуть к Мерлину на огонек. Ланселот, как и подобает хорошему солдату, дважды команды дожидаться не стал, все прекрасно уяснив с первого раза. Он подхватил Фому под другую руку, и все втроем они стали поспешно уносить ноги.
– Вот тебе и Мерлин, – ворчал на ходу Ланселот, – вот тебе и друг королевского двора и всех рыцарей… Белены гаденыш этот объелся, что ли?..
– За ними, быстро! Схватите этого Иана и отберите У него меч, ублюдки!..
Иван на бегу обернулся. Мерлин вскочил на покосившийся стол и теперь оря и топая ногами, напрягая жилы на шее и сжимая в злобе кулаки. Щеки его покраснели, борода встопорщилась, брызгали слюны летели во все стороны: Мерлин напрочь потерял лицо и оскорблял окружающих своим поведением.
– Хватайте же их! – визжал он, дергая себя за бороду. – Хватайте, бездельники!.. Зовите Моргану, зовите змей!..
Иван прибавил ходу. Змей он не любил.
– Где гномы?! – верещал Мерлин. – Кто охраняет вход?! Всех задушу, утоплю, испепелю, за…
Что-то с большим шумом обрушилось, и Мерлиновы вопли на секунду смолкли. Иван еще раз обернулся и увидел торчащие из-под совсем перевернувшегося обеденного стола чьи-то отчаянно брыкающиеся ноги в синих фильдеперсовых чулках. Недавние бражники наперебой старались вытащить из завала придавленного владельца, который после паузы стал орать как безумный. Наверное, это был Мерлин. Но вот вдали завиднелся выход из пещеры.
Ланселот, Иван и Фома, который теперь бежал самостоятельно, развивая довольно приличную скорость, поспешно выбрались наружу. Карлика нигде не было видно – похоже, Мерлин плохо подбирал кадры привратников, – зато кони, к вящему облегчению рыцарей, оказались на месте. Лошади Ланселота и Фомы бурно волновались, а конь Ивана, как всегда, сохранял полное, слегка презрительное спокойствие.
– По коням! – зычно отдал приказ Иван, быстро отвязал своего жеребца и вскочил в седло. То же самое сделали и остальные.
Иван на мгновение замер, прислушиваясь. Из покинутой ими пещеры доносились нехорошие звуки: там что-то Дышало, тяжело ворочалось, лезло наружу, гоня перед собой волну горячего смрадного воздуха. Земля под ногами стала ритмично подрагивать.
– Вперед!.. – Иван прочно усвоил роль немногословного мудрого командира.
Они понеслись галопом прочь от убежища коварного колдуна. Иногда Иван тревожно оглядывался, но пока никакой погони не замечал, хотя и понимал, что она все равЗ но рано или поздно будет послана. Постепенно кони умерили бег. Иван посмотрел на своих спутников, Ланселот продолжал пребывать в состоянии легкого удивления: он то и дело дергал себя за усы, округлял глаза и тихонько покачивал головой, как бы приговаривая про себя: "Ну и ну!.." Фома был мрачен.
– Любезный сэр Фома, – обратился к нему Иван. – Может статься, ты прольешь свет на произошедшие в обиталище вашего колдуна-перерожденца странные события?
Фома некоторое время продолжал угрюмо молчать, потом посмотрел на Ивана и со вздохом сказал:
– Нехорошо вышло, сэр Иан, оченв нехорошо…
– Куда уж хуже, – согласился Иван. – Тебя же чуть не съели.
– Не в этом дело…
– А в чем? Расскажи поподробнее. Мне кажется, у тебя есть свое особое мнение по этому поводу.
Фома опять помолчал, потом все же заговорил снова.
– Понимаешь ли, сэр Иан, – сказал он с явной неохотой, – Мерлин поступил нехорошо и невежливо, а главное, очень неожиданно. Все здесь привыкли считать его болтливым шарлатаном, несколько нервным, недалеким, но вполне добродушным и безобидным. Он мог надоедать, он мог вызывать раздражение; иногда его хотелось послать подальше, но все-таки Мерлина не только терпели, но даже кое-кто и любил. Он считался милым стариком со своими странностями, у кого их нет, но – не более того. И вдруг – такие чудеса!..
***
Фома опять вздохнул и сокрушенно покачал головой.– Дело даже не в том, – продолжал он, – что он всех обманул, устроив подпольный, то есть подземный, притон. Это может вызвать удивление и насмешку, пусть злую, но насмешку – и все; самое неприятное – то, как он это сделал, зачем он это сделал, и то удовольствие от сделанного, которое он испытывает… Мне кажется, что наш старый полудурок Мерлин слишком сильно изменился с не очень давних пор. Манера вести себя, разговоры, содержание его речей – да если бы мне кто-нибудь об этом рассказал, я бы просто не поверил!.. Обычные люди, а тем более обычные колдуны так просто не меняются…
Фома умолк, горестно покачав головой. Иван терпеливо ждал продолжения: Мерлина он раньше не видал и не совсем понимал, что именно в поведении вздорного старика могла так поразить Стихоплета. Ну, пьет человек, ну, бабья понавел – что с того?..
– Все это было бы полбеды, – снова заговорил Фома, – я мог бы посчитать, что просто ошибся, что мне показалось, но его реакция на твое, сэр Иан, появление открыла мне глаза…
Иван насторожился.
– Какая такая реакция?
Фома посмотрел на него и тяжело вздохнул.
– Он был заранее предупрежден о твоем появлении. Понимаешь, он знал о том, что ты объявишься в наших краях, только вот не у него в гостях – иначе он подготовился бы получше. А это означает, во-первых, то, что он не только пьянствует в своем вертепе, но и выходит на поверхность – инкогнито, разумеется, иначе разговоры об этом разнеслись бы повсюду, – с кем-то общается и вообще что-то затевает…
– Ну и что? – пожал плечами Иван. – Подумаешь – вылез пару раз наружу, воздухом подышал…
– Ты не понимаешь, – терпеливо сказал Фома. – Никто не может здесь знать заранее, когда и кто именно тут может появиться – во всяком случае, никто ранга самого Мерлина или тех, с кем он мог бы теоретически общаться. По всему выходит, что задействованы серьезные посторонние силы, которым здесь быть не положено… и которые могут наворотить черт знает что, и от этого королевству никакой пользы явно не будет…
Фома опять умолк. Иван рассердился.
– Что ты все загадками говоришь, сэр Фома? – раздраженно сказал он. – Ты факты давай!
Фома почесал в затылке, покряхтел и, решившись, заговорил.
– Мерлин заключил сделку, – тихо начал он. – Это понятно хотя бы по атрибутике его застолья. В наших краях, конечно, принято, чтобы желания исполнялись, но у Мерлина – все не то… потому что напрягает окружающих. Одного он, дурак, не понимает: своим для тех, с кем он сговорился, он никогда не станет все равно: для той силы "своих" не бывает. В мире нет добра и нет зла, а есть созидание и есть разрушение. Они дополняют друг друга, это безусловно, но победить разрушение не может, потому что оно разрушительно само по себе, иначе в мире давным-давно воцарился бы хаос. Разрушение ведь гораздо активнее, для него нет этических или моральных норм и преград, оно вольно действовать, как ему захочется. Да, можно договориться с тем, кого называют… сам, впрочем, знаешь, как называют… но толку от этого договора не будет никакого, ибо исход для всех, кто ему близок, будет всегда один. Можно какое-то время пользоваться благами – как правило, материальными, – полученными в обмен на верную службу, но ведь по счетам, так или иначе придется платить, и расплата будет поистине страшной… Те, кто служит созиданию, вовсе не обязательно катаются как сыр в масле, они могут даже вовсе ничего не получить за свою paботу. Но что бы там ни говорили, но все-таки… все-таки это – созидание. Хотя, – он печально усмехнулся, – ради разрушения тоже ведь можно созидать – на каком-то этапе, просто ради подготовки.., или еще чего-нибудь…
– Совсем ты запутался, сэр Фома, – сердито сказ Иван, – и меня этой чепухой тоже запутал… И зло тебе нравится, и добро не годится… Загнул ты, любезный сэр.
Фома посмотрел на него искоса и вдруг рассмеялся:
– А ты не так прост, как кажешься, сэр Иан! Тебя нз мякине не проведешь, не зря так тобой заинтересовались. И откуда ты такой взялся?
– Ага, – произнес Иван. – Переходим к главному вопросу, не так ли?
– Почему твое происхождение – главный вопрос? – удивился Фома. – Не хочешь говорить – твое дело. Какая разница? Все равно понятно, что силы, которые поддерживают Мерлина в его дурацком желании оторваться, не есть твои друзья, сэр рыцарь. Хотя они в тебе очень заинтересованы.
– Очень, – буркнул Иван. – На что я им сдался?
– Не знаю, не знаю, – проговорил Фома. – Ты ли им нужен, или то, что у тебя есть, тебе лично не принадлежащее…
– А кому же тогда принадлежащее? – зло сказал Иван.
– Ага, – протянул Фома, пристально посмотрев на него. – Значит, я так понимаю, что-то такое у тебя все же при себе имеется?
Иван не ответил, сердито отвернувшись. Минуту они скакали, не говоря ни слова.
– Послушай, – мягко сказал Фома. – Я не буду спрашивать, что за предметы хотят отобрать у тебя начальники Мерлина… или кто они ему там. Знай только одно: я с тобой.
– Что значит – со мной?
– Я буду помогать тебе до тех пор, пока ты не сделаешь того, зачем попал сюда.
– И с какой же это стати? – несколько насмешливо спросил Иван. – Ты же знаешь – это опасно! Что за доброта?
– А с такой это стати, – в свою очередь начал сердиться Фома, – что я заинтересован в том, чтобы сохранить равновесие в этом мире, не допустить его разрушения, частичного или полного. Мне, с твоего позволения, это очень важно, р рыцарь, или кто ты есть на самом деле, слышишь!?.
– А ты знаешь, – пристально поглядев на него, после паузы сказал Иван, – ты ведь вовсе не тот, за кого себя выдаешь, любезный сэр Фома! Сбрасываешь постепенно личину… Из тебя такой же проводник или поэт, как из Мерлина раввин!
– Мерлин не похож на раввина! – вдруг подал голос Ланселот.
Иван с удивлением посмотрел на рыцаря – за последний час тот не проронил не слова, и о его существовании как-то позабылось.
– Вот я и говорю, – согласился Иван, – что не похож, Прикидываешься ты, дорогой сэр Фома!
– Ну и что? – небрежно сказал тот. – Здесь, видишь, ли, теперь это в моде. И потом, то, что я не тот, за кого себя выдаю, еще не доказано.
– А тогда поздно будет, – равнодушно бросил Ланселот, и Иван опять с удивлением на него посмотрел.
– Ладно, забудем об этом, – предложил он. – Главное я понял: ты, сэр Стихоплет, хочешь ехать со мной ко двору короля Артура, невзирая на слегка изменившиеся обстоятельства.., или же благодаря им. Так?
– Именно так, сэр Иан, – подтвердил тот.
– Ну что же, спасибо… Ладно, сэр Ланселот, – обратился Иван к рыцарю, – похоже, наше совместное путешествие на этом заканчивается. В бою не полагайся только на свою силу и не будь так нахален.., а засим – прощай.
– Как так? – удивленно повернул к нему голову Ланселот. – В чем дело?
– Видишь ли, – объяснил Иван, – дальнейшее наше путешествие в этой прерии действительно становится опасным, и я не хотел, чтобы…
– Ты хочешь меня оскорбить, сэр Иан? – надменно Прервал его Ланселот. Глаза его загорелись, усы встопорщились, но он сдерживал себя. – Понимаю, что я твой пленник, но кто дал тебе право думать, что я, великий Ланселот Озерный, могу чего-либо испугаться? Или, может статься, ты подумал, что случайная победа надо мною дает тебе возможность усомниться в моем умении сражаться, в моей отваге и в моей храбрости? Или…
Усмехнувшись про себя, Иван поднял руку.
– Прости, сэр Ланселот, – серьезно сказал он. – Я никоим образом не хотел тебя обидеть. Ни на минуту я не смею усомниться в твоих поистине выдающихся достижениях в ратоборстве… но какой смысл тебе сражаться непонятно из-за чего?
Ланселот, казалось, был сбит с толку.
– Как это – непонятно из-за чего? – пробормотал он, недоуменно тараща глаза. – Да хотя бы для того, чтобы просто подраться!..
Наступила очередь Ивана удивляться, но потом он вспомнил детскую литературу.
– Понятно, – скачал он. – Значит, ты дерешься потому, что дерешься… А скажи, тебе всегда все равно, на чьей стороне участвовать в битве?
– Да, – гордо ответил Ланселот, – именно так. Для рыцаря честь и отвага – первое дело! Я не привык отступать перед трудностями! Любая опасность – мой враг, а с врагами у меня разговор короткий!
– А что такое для тебя честь? – с любопытством спросил Иван.
Ланселот затруднился.
– Ну… – нерешительно сказал он, – не отступать там… В общем, вести себя отважно!
– Ладно, – сказал Иван и вздохнул. – Не знаю уж, что с тобой и поделать… Но ведь на пути нашем могут повстречаться неведомые чудовища, а еще феи, колдуны и прочие маньяки… Да ты и сам мог слышать, что Мерлин ваш звал на помощь какую-то Моргану…
Ланселот вздрогнул.
– Моргану?! – проговорил, а точнее, проскрежетал он. – Тогда это совершенно мое дело, сэр Иан!..
Иван в недоумении посмотрел на него. Вид Ланселота в Данную минуту мог испугать кого угодно.
– Видишь ли, сэр Иан, – усмехаясь, пояснил Фома, – с Морганой у доблестного рыцаря очень старые счеты. Любовь, понимаешь ли, это такая штука…
– Какая любовь?! – взревел Ланселот. – Отдавай себе отчет в своих словах, сэр Стихоплет!..
Фома засмеялся и комически зажал себе рот руками.
– Молчу, молчу, – сказал он.
– Вот и молчи, – огрызнулся Ланселот. – Знай, сэр Иан, если тут замешана эта старая ведьма, то я поеду с тобой хоть на край света, только чтобы досадить ей!..
– Не такая уж она и старая, – встрял Фома. – Многие даже считают ее молодой и симпатичной…
– Опять?! – заорал Ланселот.
– Все-все-все, – сказал Фома и на всякий случай отъехал от него подальше.
– Больше ни слова о ней… Я в общем-то не удивлен, сэр Иан, что эта кра.., что эта уродина замешана здесь. Хотя надо признаться, что скорее по традиции лезет она во всевозможные аферы. Не удивлюсь, что и за ней стоит кто-то другой: очень уж удобно прикрываться ее именем.
– Ладно, – сказал Иван. – Потом разберемся, кто там за чьей спиной прячется. Как я понял, вы оба едете со мной. Что ж, мне лестно, что такие известные личности, как вы, будут сопровождать меня.., и никто вас за язык не тянул, так ведь?
– Именно так, – в один голос подтвердили Фома и Ланселот.
– Хорошо, втроем как-то веселее. Сэр Фома, правильно ли мы едем? К замку ли Артура?
– Да, – кивнул Стихоплет.
– В таком случае – за мной! – приказал Иван, не всем по-рыцарски гикнул и дал шпоры своему коню.
Долго ли, коротко они ехали так по чистому полю, вот наконец послышался шум долгожданной многочисленной погони. На всем скаку Иван обернулся и увидел темную полос от края до края горизонта. Полоса эта с нарастающим гулом приближалась.
– Что это? – крикнул Иван. – Что это такое, сэр Фома?
Фома тоже обернулся.
– Это за нами! – крикнул он.
– Моргана?!
– Моргана или кто другой – какая разница?! Нас настигают, и их слишком много!..
Они прибавили ходу, насколько это было возможно. Но очень скоро им пришлось остановиться: они оказались перед глубоким каньоном, на дне которого текла быстрая река. Отвесные берега высотой метров двадцать, сама река стометровой ширины с голубой быстрой водой и выпрыгивающими из нее зубастыми зверюгами делали возможность переправы проблематичной. Правда, на самом краю берега стояло очень большое дерево. Иван даже поначалу не подумал, что это что-то растительное, поскольку дерево имело сумасшедшую высоту – метров, наверное, пятьсот – и в обхвате высоте своей соответствовало.