Страница:
* * *
— Спокойной ночи, Эл. — Джейк просунул голову в дверь ее комнаты. — Мы идем домой. До завтра. С Днем благодарения.Она сидела у окна на низком стульчике, на столе горела неяркая лампа. Ее глаза были печальны; поняв, что брат это заметил, она отвела взгляд и провела рукой по лицу. В другой руке у нее, как маятник, раскачивалась тонкая серебряная цепочка с узким кожаным мешочком на ней. Джейк вошел в комнату.
— Эта штука делает тебя несчастной. Я рад, что ты ее сняла. Убери ее подальше.
— Да. — Она положила цепочку на подоконник. — Он такой древний. Я где-то читала о людях, которые, как мы с тобой, могли чувствовать историю, прикасаясь к старым вещам.
— Я тоже об этом читал — сильные чувства никуда не уходят, они остаются, как картины, не теряющие яркости красок. Но я не слишком это чувствую.
— Да, знаю. Тебя больше интересует то, что происходит здесь и сейчас.
— Не всегда. Просто я сосредоточен на том, что важно для меня. Находить людей. Искать камни. Стараться понять, что думают люди. То, что умерло, что уже прошло, мне не нужно.
Она развязала мешочек и вынула из него рубин.
— Все, кто владел им, умерли — кроме меня и Александры.
— Она не владела им. Она его украла. — Он с грустью посмотрел на сестру. Хорошо бы развеять ее мрачное настроение. — И потом, Эл, может быть, вы в медицинском колледже этого и не проходили, но все рано или поздно умирают. Это факт — ей-богу, рубин тут ни при чем.
Элли двумя пальцами подняла рубин, и в нем заиграл свет. Кровавая капля памяти.
— Помнишь, бабушка рассказывала нам легенды про Уктену?
— Хм-м. Я годами от страха прятался под кровать.
— Ужасный дракон с кристаллом горного хрусталя во лбу. Человек убил Уктену и вынул кристалл. Потом его нужно было защищать, почитать и прятать в особом месте. И если делать все это недостаточно хорошо, то он вылетит на волю и начнет искать Уктену, убивая из мести всех попавшихся на пути. — Она положила рубин на подоконник и вытерла руку о джинсы.
— Ни разу не видел ни летающих кристаллов, ни Уктены, — с улыбкой сказал Джейк.
— Может быть, мы их просто не узнаем?
— Убери его подальше, Эл, — снова сказал он. — Когда-нибудь у тебя будет дочь, храни рубин для нее.
— У меня не будет детей.
Он удивился, и немного рассердился, и хотел уже сказать ей об этом, как раздался телефонный звонок, и папа снял трубку.
— Завтра поговорим об этом, — сказал ей Джейк. — Этот чертов камень совсем сбил тебя с толку.
— Сын, — сказал папа. — Это тебя. Из отдела шерифа в Клаудлэнд-Фоллс.
Джейк, нахмурившись, подошел к телефону. Из кухни вышла Саманта, неся в руках аккуратную коробку с остатками пиршества. Он помахал ей рукой и заглянул в коробку, прижимая плечом телефонную трубку. Наклонив голову, она обеспокоенно смотрела на него.
— Хорошо, — наконец сказал он. — Встретимся там примерно через час.
Он положил трубку.
— Неужели они думают, что ты поедешь прямо ночью, в День благодарения? — мрачно глядя на него, сказала Сэмми.
— Я должен ехать. Один старик сегодня днем ушел от дома своей внучки и до сих пор еще не вернулся. Он немножко не в своем уме, — Джейк покрутил пальцем у виска. — Предполагают, что он пошел погулять и забыл дорогу домой.
— Я поеду с тобой, — сказала Саманта. Он покачал головой.
— Если ты поедешь со мной, то Бо ни за что не станет работать. Он подумает, что это пикник.
Джейк почувствовал, что она хочет возразить, но она только закусила губу.
— Когда-нибудь возьми меня с собой. Я хочу увидеть, как ты это делаешь.
«Этого я тебе не скажу, — подумал он. — А то ты сочтешь меня сумасшедшим».
— Охолони, Сэмми, — вмешалась Шарлотта. — Хочешь, я переночую у тебя? Я как раз хочу опробовать новый рецепт шоколадного печенья. Будем грызть печенье и смотреть телевизор.
— Эта девочка готовит без передышки, — сказал папа. — Невероятно.
Саманта вздохнула. Джейк погладил ее по голове и нежно коснулся маленького пятнышка у основания шеи. Она хотела совсем другого десерта, по рецепту, который они не уставали проверять и перепроверять с непреходящим энтузиазмом.
— Может быть, к утру я уже вернусь, — тихо сказал он. — Оставь мне немножко сладенького.
Она испуганно оглянулась — остальные изо всех сил старались не улыбаться. Они надели паньто. Джейк поцеловал маму в щеку и обнял отца, потом посмотрел на Элли. Она вернулась к окну; рубин лежал на подоконнике.
— Убери его, — хрипло сказал он. Она тихо кивнула.
* * *
Сэмми проснулась и села на кровати. Было темно и холодно. Она подтянула одеяло к самому воротнику просторной фланелевой рубашки Джейка, в которой спала, протерла глаза и посмотрела на будильник. Три часа ночи.После свадьбы это была первая ночь без него — и ей было холодно и одиноко. Она думала о том, как Джейк и Бо в эту морозную ноябрьскую ночь идут по заиндевелому лесу под высокой белой луной, о старике, который потерялся. Она надеялась — нет, знала, — что Джейк и Бо найдут его на радость шерифу этого отдаленного городка. Может быть, скоро и шериф Пандоры перестанет бояться Александры и попросит Джейка вновь работать с ним.
Сэмми встала, закуталась в махровый халат, который сшила для Джейка, и на цыпочках прокралась в переднюю комнату. Еще летом они купили в магазине подержанных вещей старинный хромоногий диван и два кресла из того же гарнитура; Джейк починил деревянные части, она заново обтянула диван и кресла красивой голубой тканью. К этому прибавился ковер, сотканный Сэмми, и несколько старомодных ламп. Комната стала удивительно уютной.
Шарлотта спала на диване под кучей одеял, на полу перед диваном стояла наполовину опустошенная сковородка шоколадного печенья; в камине догорали последние угольки. Сэмми потеплее укрыла сестру и прошлась по комнате, касаясь пальцем мебели, — она так гордилась своим домом.
Потом прошла по коридору в свою рабочую комнату, к станку. Хорошо бы сейчас немного поткать — размеренный и точный ритм станка всегда ее успокаивал. Но стук может разбудить Шарлотту. Они снова начнут болтать и есть печенье, а есть Сэмми больше не могла.
Она вернулась в переднюю комнату, сунула ноги в мокасины, осторожно открыла дверь и вышла на террасу. Листья, устилавшие двор, и маленькие кусты остролиста, которые они посадили вдоль террасы, покрылись инеем. Лес спал, освещенный луной. У подножия холма лунный свет отражался в гладкой, как зеркало, воде бабушкиного источника.
Сэмми счастливо вздохнула, потом еще раз, поглубже. И почувствовала запах дыма.
Глава 21
Она выбежала во двор взглянуть на трубы. Но остывающие угли в камине не могли дать такого запаха, а в спальне она совсем не разводила огня. Нет, на крыше все было в порядке.
Она внимательно вглядывалась в лес, но ничего не замечала. Запах дыма не исчезал, наоборот, становился сильнее. Она сказала себе, что гореть может за многие мили отсюда, ветер далеко разносит дым по узким ущельям гор.
Но все же Сэмми пошла к стене леса, которая отделяла их дом от дома Сары и Хью. Пусть лучше они посмеются над нервозностью городской жительницы, если она зря разбудит их среди ночи. Все же она позвонит, это лучше, чем стоять вот так и волноваться, думая бог знает что.
Приняв решение, она уже направилась в дом, к телефону, в последний раз оглянувшись в том направлении. И вдруг над вершинами деревьев поднялось огромное облако дыма, такого густого, что сквозь него не мог пробиться лунный свет.
Сэмми вбежала в дом, громко зовя Шарлотту. Шарлотта лениво повернулась на другой бок, не просыпаясь. Сэмми схватила ее за плечи и стала трясти изо всех сил.
— У Хью и Сары горит! Позвони им, а потом в пожарную охрану! А я побегу туда.
Шарлотта кубарем скатилась с дивана, Сэмми подтолкнула ее к телефону и выскочила из дома. Над деревьями взметнулся язык оранжевого пламени. Не помня себя, мчалась она по тропе между стволами, спотыкаясь о корни, потеряв где-то одну туфлю и сбросив другую, чтобы не мешала. Ветки хлестали ее по лицу. Навстречу ей полз едкий дым.
Сплошная стена дыма с рассыпающимися горячими искрами скрывала дом. Жар опалил ей лицо. Закрыв нос, она вбежала во двор — вокруг ровно гудело пламя и время от времени с громким треском ломалось то одно, то другое прогоревшее бревно. Весь дом был охвачен огнем, из окон верхнего этажа вырывались клубы дыма. Сэмми закричала от ужаса, боясь поверить тому, что происходило у нее на глазах.
Они, должно быть, выбрались оттуда! Сэмми отказывалась думать, что Сара, Хью и Элли там, внутри этого ада. Закрывая лицо руками, она ринулась вперед, но волна удушающего жара отбросила ее. Она отскочила, судорожно хватая воздух ртом. Выкрикивая их имена, она побежала вокруг дома, спотыкаясь о каменные каемки Сариных клумб, падая, вновь поднимаясь и зовя, зовя, зовя…
Они должны быть где-то здесь! Они наверняка выбрались! О Джейк, этого не может быть! Я не хочу их потерять! Не может быть, чтобы они умерли! Она продралась сквозь колючую живую изгородь заднего двора к крану насоса, упав на колени, нащупала свернутый кольцами шланг, открутила кран и, обдирая руки, добралась до свободного конца шланга. Поднялась на ноги и направила шланг на заднее крыльцо. Пламя вырывалось уже из-под крыши. Крыша рухнула со страшным металлическим скрежетом, оторвавшись от перекрытий, вниз полетели раскаленные листы жести.
Ничего уже не сознавая, Сэмми кричала что-то несуразное. В шланге не было ни капли воды. Она ожесточенно трясла его, проклиная на чем свет стоит, пока не сообразила, что насос работает от электричества в доме.
Прямо ей на голову полетели куски горящего дерева от рухнувшей крыши. Прикрыв голову рукой, задыхаясь, ослепнув от дыма, она подалась назад, упала и отползала, пока воздух не стал прохладнее, так, что можно было дышать. И не поднимаясь с колен, стала в бессильном отчаянии колотить кулаком о землю.
— Сэмми! — Шарлотта трясла ее за плечи. — Телефон не отвечает! Где они?
— Там. О Джейк, Джейк! Я не хочу их терять!
Шарлотта, зарыдав, прижалась к ней. Сэмми поднялась на ноги, одной рукой обнимая Шарлотту, другую прижав к горлу. Издалека донесся пронзительный вой сирен.
Они с Бо только что выбежали из леса. Громко разговаривая, к ним спешили люди. На плечо Джейка легла чья-то рука.
— Что с тобой, сынок? — Над ним склонилось обеспокоенное лицо помощника шерифа.
— Я его нашел, — пожал плечами Джейк. — С ним все в порядке. Оставил его отдыхать у ручья, примерно в миле отсюда. — Он глубоко вздохнул. Совершенно необъяснимый ужас попрежнему сдавливал ему грудь. Он чувствовал, что случилось что-то непоправимое. Это чувство безысходности охватило его в тот момент, когда он остановился, чтобы дать отдохнуть безумному усталому старику. Он знал, что ему надо быть дома. Сейчас. Немедленно. И все равно это будет поздно.
— Дайте мне телефон, — громко крикнул он, отрываясь от багажника. — Черт возьми, мне нужен телефон.
— Конечно, сынок, в чем проблема, у нас есгь мобильный.
Джейк не помнил, как, расталкивая удивленных людей, шел за помощником к фургону, как схватил протянутый кем-то телефон. Сначала он позвонил Саманте. Никто не брал трубку. Слушая бесконечные длинные гудки, он встряхнул телефон, словно тот лгал ему. Не может такого быть, чтобы ни Саманта, ни Шарлотта не проснулись. Он проглотил комок в горле и набрал номер родительского дома. Линия молчала.
Джейку захотелось разбить телефон об пол фургона.
— Что такое, сынок? — участливо спросил помощник шерифа. Джейк не ответил. Номер телефона отдела шерифа в Пандоре он помнил еще с тех времен, когда только начинал работать поисковиком. Дрожащими пальцами набрал он нужные цифры. И как только услышал знакомый голос диспетчера, сказал:
— Немедленно пошлите кого-нибудь к Рейнкроу. Немедленно.
— Джейк? Это ты? — в женском голосе, по-матерински заботливом, слышались слезы.
— Да. Пошлите туда кого-нибудь. Я ничего не могу объяснить. Нужно…
— Все уже там, Джейк. Приезжай быстрее. Я не знаю, как там и что, но у вас пожар.
Уронив трубку, Джейк выскочил из фургона и побежал к своей машине. Бо запрыгнул на сиденье, и они помчались
С Самантой все в порядке, это он знал. А вот все остальные… Их он не чувствовал вовсе. Пустота страшила его.
Крыша провалилась, разрушив верхние спальни; широкий навес террасы съехал на одну сторону, из окон нижнего этажа валит дым. Входная дверь полностью цела и закрыта, ее по периметру окаймляет выбивающийся изнутри дымок. Уцелевшая дверь словно приглашает открыть ее и заглянуть внутрь.
Сэмми больше не могла об этом думать. Не потому, что боялась сойти с ума. Она понимала, что покрыта грязью и копотью, что ее халат во многих местах прожжен искрами, что ее босые ноги разбиты и исцарапаны. Но потрясения этой ночи привели ее в состояние ступора — нереальное состояние полной потери чувствительности. Она с совершенно сухими глазами, прямая и страшная, стояла на краю хаоса. Люди из «Скорой помощи» накинули им с Шарлоттой на плечи одеяла. Шарлотта сидела у ее ног, пустыми, широко раскрытыми глазами глядя в пространство. Из этого оцепенения Саманту мог вывести только один страх — страх за Джейка, который приедет домой и увидит все это.
Пожарные в противогазах, с топориками, подошли к террасе. Одеяло соскользнуло с ее плеч.
Хоть бы все это оказалось страшным сном. Хоть бы в доме было пусто. Хоть бы Джейк этого не видел. О господи, я так хочу проснуться.
— Они куда-нибудь уехали, — донесся до нее слабый тусклый голос Шарлотты. — Поехали в Овесу, на ужин, что длится всю ночь. Мы трижды так делали — уезжали в Овесу поесть вафель. Сара говорила, что это замечательное приключение — есть, когда все остальные спят.
Сэмми хотелось кричать. Она уже проверяла — все машины стояли в конюшне.
— Да-да, спорим, что они там. Поехали поесть вафель. — Сэмми шагнула вперед. Шарлотта вцепилась в подол ее халата. — Они уехали — не ходи туда. Говорю тебе, они едят вафли. — Голос ее дрогнул. — Не ходи туда, Сэмми.
Пожарный нырнул под покосившуюся крышу террасы. Тяжелая дверь не сразу поддалась топору. Наконец пожарный скрылся в доме.
Сэмми отрешенно высвободила край халата из рук Шарлотты и равнодушно погладила сестру по голове. Их окружили какие-то женщины, хватали за руки, умоляли оставаться на месте. Сэмми вырвалась от них, вяло, как почти уснувшая рыба.
— Я сейчас вернусь, — сказала она тусклым голосом. — Побудьте, пожалуйста, с моей сестрой.
— О, Сэмми, — Шарлотта надрывала ей душу.
Не сводя глаз с открытой двери, Сэмми медленно пошла к дому, лавируя между тесно стоящими машинами. Она прошла мимо группы людей во дворе, которые ждали чего-то с таким напряженным вниманием, что не заметили ее, и остановилась рядом с пожарным, управлявшим насосами. Отсюда было все хорошо видно.
Она — ловец снов. Нити ее паутины прочны. Она поймает этот кошмар, пока он не настиг Джейка, а когда Джейк приедет, солнышко разгонит последние тени.
Из дверей вышел первый пожарный. Сэмми уронила руки безжизненными плетями вдоль тела. Она уже поняла, что за тяжелую ношу он несет.
Обхватив себя руками, Сэмми снова сгорбилась и окаменела, заставляя себя смотреть и в то же время желая ослепнуть. Но она должна видеть то, что увидит Джейк. Словно она может облегчить его муку, увидев это первой.
Каждая секунда несла с собой новую боль.
«Я узнаю их.
Они в ночных рубашках.
Они не сгорели.
Они задохнулись от дыма.
Они умерли от удушья в дыму и пламени».
Саманта мирно раскачивалась, повторяя про себя эти слова, будто это могло повернуть время вспять.
— Ради бога, закройте их простыней, — раздался чей-то голос. К ее уху склонился шериф: — Вашу сестру уже увели в дом. Теперь я боюсь за вас. Вставайте.
— Нет.
— Джейк идет! — громко сказал кто-то.
Сэмми вскочила на ноги и бросилась в толпу, ища его в неразберихе людей и машин. Он показался из-за машины «Скорой помощи» — с тяжелой грацией атлета он раздвигал толпу, и лицо его было полно такой боли и муки, что сердце Сэмми едва не разорвалось.
Сэмми ринулась к нему, бормоча какие-то слова и сама же их не понимая. Она хотела удержать его; он подхватил ее за талию, прижал к себе, она изо всех сил обхватила его руками; они так и шли вместе, и все расступались перед ними.
Увидев тела, он отчаянно, страшно вскрикнул. Вместе с Сэмми он опустился на траву, и она обняла его, стараясь быть как можно ближе, чтобы его боль могла хоть немного перелиться в нее.
Он дрожал, судорожно комкая ткань ее халата. Лишь ей позволял он разделить свою скорбь. Сэмми, тихо плача, прижалась щекой к его волосам. Какими словами утешить его? Нет таких слов на Земле.
«Мы как-нибудь пройдем через это. Мы как-нибудь это переживем. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Вместе мы переживем это. Как-нибудь переживем».
Вдруг у нее в памяти всплыли пророчества Клары Большая Ветвь, и она беспомощно уронила голову на плечо Джейку. Что, если вот оно — Кларино пророчество?
«Нет, я не хочу, я никогда всерьез не верила…»
Неужели это они с Джейком направили руку судьбы, нанесшую безжалостный удар?
Услужливая и говорливая, она провела Александру в зал скорби. Толстый бежевый ковер делал их шаги бесшумными. Они были одни — не считая мертвых, а мертвые не слышат.
— Миссис Ломакс, я в жизни не видела ничего трогательнее, — говорила распорядительница. — Перед тем как закрыли гробы, сюда приходили этот молодой человек и ваша племянница. Они так долго оставались здесь; наши приемные часы уже кончились, а они все стояли, и я вынуждена была намекнуть им, что пора запирать помещение на ночь. Ваша бедная племянница с трудом его увела. Он говорил странные вещи — что-то о ведьмах, которые крадут у мертвых, и она была очень подавлена.
— Ведьмы — это персонажи древних легенд чероки, — объяснила ей Александра, и во взгляде ее читалось: мы-то с вами белые и понимаем, что это просто суеверие.
Распорядительница печально кивнула.
— Когда они ушли, я проверила гробы. Он в каждый положил какие-то их любимые вещи. Так трогательно!
— Я благодарна вам за то, что сегодня вы открьли зал раньше и я могу проститься с моей золовкой в одиночестве, — сказала Александра. Распорядительница расцвела от похвалы и подвела ее к полуоткрытой двери. — Я недолго, — печально улыбнулась Александра, вошла в зал и закрыла за собой дверь.
Темные занавеси не пропускали дневного света. Вдоль стен стояли три гроба. Пространство между ними было заполнено цветами — невероятным количеством цветов. Люстра с притушенными лампами мягко освещала простое и элегантное убранство зала.
Александра с минуту постояла в центре, наслаждаясь своим триумфом. Ей даже не пришлось ничего делать — она просто дождалась благоприятных обстоятельств. У нее не было никаких сомнений, что дом поджег Малькольм Друри. Джейк заплатил за вмешательство в ее жизнь. И что самое замечательное — она абсолютно ни в чем не виновата. Малькольм Друри все сделал сам.
Она стала изучать карточки на букетах и корзинах цветов, мысленно составляя список приславших соболезнования. Ей не терпелось выяснить, кто в городе хорошо относился к Рейнкроу. Это были удивительно разные люди. Корзина от совета племен в главной резервации в Квалле. Букет от служащего Бюро по делам индейцев. Абрахам Дрейфус, весьма уважаемый адвокат из Дарема, который много работал для племени и которого они с Оррином между собой величали наглым евреем. Все врачи Пандоры, которые годами уверяли ее, что Хью Рейнкроу — не более чем смешной деревенский лекарь. Шериф. Руководительница Лиги искусств, которую основала и до сих пор щедро поддерживала Александра. Декан медицинского колледжа, в котором училась Элли. Шерифы всего запада Северной Каролины и пограничных штатов.
И что самое отвратительное — цветы прислали несколько ближайших подруг Александры, женщины из лучших домов этого города, которые по глупости своей решили, что она не узнает, как они купили у Саманты гобелены и заказали еще.
Неблагодарные дуры. Рейнкроу не заслуживают такой чести. Это ведь она, Александра, превратила Пандору из сонного пустого места в прекрасный, интересный город, который они любят. Она страдала от зловредности Сары, она лишилась сокровища из наследства Вандервееров.
И она не успокоится, пока не вернет его себе. Александра подошла к первому гробу, оглянулась посмотреть, закрыта ли дверь, и откинула крышку. Морщась, смотрела она на Хью. На сложенных руках у него — стетоскоп и обугленная старая книга — «Том Сойер». Между лацканами пиджака, покрывая галстук, лежали орлиные перья — прямо на сердце. Александра протянула руку, еще раз поморщилась от перспективы коснуться его холодного тела, но все-таки залезла ему под воротничок в поисках ожерелья. Не обнаружив никакой цепочки, она быстро закрыла крышку и перешла к следующему гробу.
— Ну, Сара, — мстительно прошептала она, — теперь тебе понятно, кто победил? Видишь, чем обернулась твоя вечная ненависть ко мне? Я отняла у тебя больше, чем ты у меня.
Забыв о предосторожностях, Александра быстро ощупала шею Сары под кружевным воротничком зеленого платья. Цепочки не было. Разочарованная, она презрительно ткнула пальцем в кисти, положенные поверх сложенных рук Сары, и нахмурилась, глядя на квадрат великолепной атласной красно-серебристой ткани, которой была украшена белая подушка под рыжей головой ее старого врага.
Александра тронула его пальцами. Казалось, серебряные нити плавают на более темном фоне основы; выткано было с удивительным искусством.
Это могла сделать для нее только Саманта. Саманта любит ее, как никогда не любила меня.
Александра разозлилась, быстро закрыла крышку и приступила к последнему гробу. Элли интересовала ее меньше, чем Сара и Хью; не теряя времени, она сразу полезла в узкий вырез ее золотистого платья. Ничего. Рубина нет. Конечно, его могли спрятать в любое другое место на любом из трех тел, но Александра решила, что его здесь нет.
Рубин теперь у Джейка. А это значит, что он к ней вернется — это только вопрос времени и терпения.
Она закрыла последний гроб, отряхнула пальто и повернулась к дверям.
Навстречу ей сверкнули ненавистью глаза Клары Большая Ветвь.
Александра невольно вскрикнула. Как ухитрилась эта толстая неуклюжая старуха прокрасться сюда и закрыть за собой дверь столь бесшумно? На плече у нее висела большая матерчатая сумка. Одной рукой она сжимала ремень сумки, другую же толстую коричневую руку протянула к Александре и стала медленно надвигаться на нее.
— В холодной стране, где живешь ты, о красный дух, мы двое направили твои стрелы, охотясь за душой Идущей-Ночными-Путями, — забормотала она. — Они направлены на тропу. Мы двое быстро возьмем ее душу.
Александра попятилась, ошеломленная непонятными словами и зловещим голосом старой карги. Клара надвигалась на нее.
— Слушай, о багровый дух, в холодной стране, где ты живешь. Быстро мы двое направим твои стрелы, охотясь за душой Идущей-Ночными-Путями. Стрелы твои направлены на тропу.
— Отойди, — сказала Александра, отступая еще на шаг и упираясь в мягкую стену цветов. Старуха остановилась, направив указательный палец прямо в лицо Александре.
— Быстро! — сказала она. — Мы двое разорвем ее душу надвое!
— Прекрати, дура старая.
Клара опустила руку и удовлетворенно кивнула.
— Готово. Когда стрелы упадут на твою голову, ты умрешь. Большой камень найдет тебя, и ты умрешь.
Александра хотела презрительно фыркнуть, но даже и сама поняла, что получилось скорее испуганно. Клара захохотала. Ничего более страшного Александра не слышала никогда в жизни. Собрав остатки достоинства, она бочком обошла старуху и почти бегом устремилась к выходу.
Она внимательно вглядывалась в лес, но ничего не замечала. Запах дыма не исчезал, наоборот, становился сильнее. Она сказала себе, что гореть может за многие мили отсюда, ветер далеко разносит дым по узким ущельям гор.
Но все же Сэмми пошла к стене леса, которая отделяла их дом от дома Сары и Хью. Пусть лучше они посмеются над нервозностью городской жительницы, если она зря разбудит их среди ночи. Все же она позвонит, это лучше, чем стоять вот так и волноваться, думая бог знает что.
Приняв решение, она уже направилась в дом, к телефону, в последний раз оглянувшись в том направлении. И вдруг над вершинами деревьев поднялось огромное облако дыма, такого густого, что сквозь него не мог пробиться лунный свет.
Сэмми вбежала в дом, громко зовя Шарлотту. Шарлотта лениво повернулась на другой бок, не просыпаясь. Сэмми схватила ее за плечи и стала трясти изо всех сил.
— У Хью и Сары горит! Позвони им, а потом в пожарную охрану! А я побегу туда.
Шарлотта кубарем скатилась с дивана, Сэмми подтолкнула ее к телефону и выскочила из дома. Над деревьями взметнулся язык оранжевого пламени. Не помня себя, мчалась она по тропе между стволами, спотыкаясь о корни, потеряв где-то одну туфлю и сбросив другую, чтобы не мешала. Ветки хлестали ее по лицу. Навстречу ей полз едкий дым.
Сплошная стена дыма с рассыпающимися горячими искрами скрывала дом. Жар опалил ей лицо. Закрыв нос, она вбежала во двор — вокруг ровно гудело пламя и время от времени с громким треском ломалось то одно, то другое прогоревшее бревно. Весь дом был охвачен огнем, из окон верхнего этажа вырывались клубы дыма. Сэмми закричала от ужаса, боясь поверить тому, что происходило у нее на глазах.
Они, должно быть, выбрались оттуда! Сэмми отказывалась думать, что Сара, Хью и Элли там, внутри этого ада. Закрывая лицо руками, она ринулась вперед, но волна удушающего жара отбросила ее. Она отскочила, судорожно хватая воздух ртом. Выкрикивая их имена, она побежала вокруг дома, спотыкаясь о каменные каемки Сариных клумб, падая, вновь поднимаясь и зовя, зовя, зовя…
Они должны быть где-то здесь! Они наверняка выбрались! О Джейк, этого не может быть! Я не хочу их потерять! Не может быть, чтобы они умерли! Она продралась сквозь колючую живую изгородь заднего двора к крану насоса, упав на колени, нащупала свернутый кольцами шланг, открутила кран и, обдирая руки, добралась до свободного конца шланга. Поднялась на ноги и направила шланг на заднее крыльцо. Пламя вырывалось уже из-под крыши. Крыша рухнула со страшным металлическим скрежетом, оторвавшись от перекрытий, вниз полетели раскаленные листы жести.
Ничего уже не сознавая, Сэмми кричала что-то несуразное. В шланге не было ни капли воды. Она ожесточенно трясла его, проклиная на чем свет стоит, пока не сообразила, что насос работает от электричества в доме.
Прямо ей на голову полетели куски горящего дерева от рухнувшей крыши. Прикрыв голову рукой, задыхаясь, ослепнув от дыма, она подалась назад, упала и отползала, пока воздух не стал прохладнее, так, что можно было дышать. И не поднимаясь с колен, стала в бессильном отчаянии колотить кулаком о землю.
— Сэмми! — Шарлотта трясла ее за плечи. — Телефон не отвечает! Где они?
— Там. О Джейк, Джейк! Я не хочу их терять!
Шарлотта, зарыдав, прижалась к ней. Сэмми поднялась на ноги, одной рукой обнимая Шарлотту, другую прижав к горлу. Издалека донесся пронзительный вой сирен.
* * *
Добежав до машины шерифа, Джейк буквально упал на багажник. Ноги не держали его. Раздавленный необъяснимым ужасом, он покрылся липким холодным потом; перед глазами, как сквозь туман, расплывались огни переносных фонарей и мощные лучи фар десятка полицейских машин.Они с Бо только что выбежали из леса. Громко разговаривая, к ним спешили люди. На плечо Джейка легла чья-то рука.
— Что с тобой, сынок? — Над ним склонилось обеспокоенное лицо помощника шерифа.
— Я его нашел, — пожал плечами Джейк. — С ним все в порядке. Оставил его отдыхать у ручья, примерно в миле отсюда. — Он глубоко вздохнул. Совершенно необъяснимый ужас попрежнему сдавливал ему грудь. Он чувствовал, что случилось что-то непоправимое. Это чувство безысходности охватило его в тот момент, когда он остановился, чтобы дать отдохнуть безумному усталому старику. Он знал, что ему надо быть дома. Сейчас. Немедленно. И все равно это будет поздно.
— Дайте мне телефон, — громко крикнул он, отрываясь от багажника. — Черт возьми, мне нужен телефон.
— Конечно, сынок, в чем проблема, у нас есгь мобильный.
Джейк не помнил, как, расталкивая удивленных людей, шел за помощником к фургону, как схватил протянутый кем-то телефон. Сначала он позвонил Саманте. Никто не брал трубку. Слушая бесконечные длинные гудки, он встряхнул телефон, словно тот лгал ему. Не может такого быть, чтобы ни Саманта, ни Шарлотта не проснулись. Он проглотил комок в горле и набрал номер родительского дома. Линия молчала.
Джейку захотелось разбить телефон об пол фургона.
— Что такое, сынок? — участливо спросил помощник шерифа. Джейк не ответил. Номер телефона отдела шерифа в Пандоре он помнил еще с тех времен, когда только начинал работать поисковиком. Дрожащими пальцами набрал он нужные цифры. И как только услышал знакомый голос диспетчера, сказал:
— Немедленно пошлите кого-нибудь к Рейнкроу. Немедленно.
— Джейк? Это ты? — в женском голосе, по-матерински заботливом, слышались слезы.
— Да. Пошлите туда кого-нибудь. Я ничего не могу объяснить. Нужно…
— Все уже там, Джейк. Приезжай быстрее. Я не знаю, как там и что, но у вас пожар.
Уронив трубку, Джейк выскочил из фургона и побежал к своей машине. Бо запрыгнул на сиденье, и они помчались
С Самантой все в порядке, это он знал. А вот все остальные… Их он не чувствовал вовсе. Пустота страшила его.
* * *
Это был ад. Адская вонь, адский вкус на губах, адский шум. Пожарные машины и машины «Скорой помощи». Полицейские фургоны. Грузовики и легковушки. Струи воды, с шипением бьющие из брандспойтов в горящие развалины дома. Свет фар и мощных переносных фонарей. Всюду беспорядочно бегают люди, толкаясь, крича. Всюду чужие — нет, кое-кого она знает, это друзья семьи; но, когда они подходили ее обнять или заговаривали с ней, Сэмми молча отворачивалась, не в силах оторвать глаз от дома.Крыша провалилась, разрушив верхние спальни; широкий навес террасы съехал на одну сторону, из окон нижнего этажа валит дым. Входная дверь полностью цела и закрыта, ее по периметру окаймляет выбивающийся изнутри дымок. Уцелевшая дверь словно приглашает открыть ее и заглянуть внутрь.
Сэмми больше не могла об этом думать. Не потому, что боялась сойти с ума. Она понимала, что покрыта грязью и копотью, что ее халат во многих местах прожжен искрами, что ее босые ноги разбиты и исцарапаны. Но потрясения этой ночи привели ее в состояние ступора — нереальное состояние полной потери чувствительности. Она с совершенно сухими глазами, прямая и страшная, стояла на краю хаоса. Люди из «Скорой помощи» накинули им с Шарлоттой на плечи одеяла. Шарлотта сидела у ее ног, пустыми, широко раскрытыми глазами глядя в пространство. Из этого оцепенения Саманту мог вывести только один страх — страх за Джейка, который приедет домой и увидит все это.
Пожарные в противогазах, с топориками, подошли к террасе. Одеяло соскользнуло с ее плеч.
Хоть бы все это оказалось страшным сном. Хоть бы в доме было пусто. Хоть бы Джейк этого не видел. О господи, я так хочу проснуться.
— Они куда-нибудь уехали, — донесся до нее слабый тусклый голос Шарлотты. — Поехали в Овесу, на ужин, что длится всю ночь. Мы трижды так делали — уезжали в Овесу поесть вафель. Сара говорила, что это замечательное приключение — есть, когда все остальные спят.
Сэмми хотелось кричать. Она уже проверяла — все машины стояли в конюшне.
— Да-да, спорим, что они там. Поехали поесть вафель. — Сэмми шагнула вперед. Шарлотта вцепилась в подол ее халата. — Они уехали — не ходи туда. Говорю тебе, они едят вафли. — Голос ее дрогнул. — Не ходи туда, Сэмми.
Пожарный нырнул под покосившуюся крышу террасы. Тяжелая дверь не сразу поддалась топору. Наконец пожарный скрылся в доме.
Сэмми отрешенно высвободила край халата из рук Шарлотты и равнодушно погладила сестру по голове. Их окружили какие-то женщины, хватали за руки, умоляли оставаться на месте. Сэмми вырвалась от них, вяло, как почти уснувшая рыба.
— Я сейчас вернусь, — сказала она тусклым голосом. — Побудьте, пожалуйста, с моей сестрой.
— О, Сэмми, — Шарлотта надрывала ей душу.
Не сводя глаз с открытой двери, Сэмми медленно пошла к дому, лавируя между тесно стоящими машинами. Она прошла мимо группы людей во дворе, которые ждали чего-то с таким напряженным вниманием, что не заметили ее, и остановилась рядом с пожарным, управлявшим насосами. Отсюда было все хорошо видно.
Она — ловец снов. Нити ее паутины прочны. Она поймает этот кошмар, пока он не настиг Джейка, а когда Джейк приедет, солнышко разгонит последние тени.
Из дверей вышел первый пожарный. Сэмми уронила руки безжизненными плетями вдоль тела. Она уже поняла, что за тяжелую ношу он несет.
* * *
— Не пускайте ее, — хрипло простонала Сэмми. Она сидела на земле подле трех тел, сгорбившись и ломая руки. Ее уже перестали пытаться поднять и увести. — Не подпускайте к ним мою сестру! Я не хочу, чтобы она их видела такими!Обхватив себя руками, Сэмми снова сгорбилась и окаменела, заставляя себя смотреть и в то же время желая ослепнуть. Но она должна видеть то, что увидит Джейк. Словно она может облегчить его муку, увидев это первой.
Каждая секунда несла с собой новую боль.
«Я узнаю их.
Они в ночных рубашках.
Они не сгорели.
Они задохнулись от дыма.
Они умерли от удушья в дыму и пламени».
Саманта мирно раскачивалась, повторяя про себя эти слова, будто это могло повернуть время вспять.
— Ради бога, закройте их простыней, — раздался чей-то голос. К ее уху склонился шериф: — Вашу сестру уже увели в дом. Теперь я боюсь за вас. Вставайте.
— Нет.
— Джейк идет! — громко сказал кто-то.
Сэмми вскочила на ноги и бросилась в толпу, ища его в неразберихе людей и машин. Он показался из-за машины «Скорой помощи» — с тяжелой грацией атлета он раздвигал толпу, и лицо его было полно такой боли и муки, что сердце Сэмми едва не разорвалось.
Сэмми ринулась к нему, бормоча какие-то слова и сама же их не понимая. Она хотела удержать его; он подхватил ее за талию, прижал к себе, она изо всех сил обхватила его руками; они так и шли вместе, и все расступались перед ними.
Увидев тела, он отчаянно, страшно вскрикнул. Вместе с Сэмми он опустился на траву, и она обняла его, стараясь быть как можно ближе, чтобы его боль могла хоть немного перелиться в нее.
Он дрожал, судорожно комкая ткань ее халата. Лишь ей позволял он разделить свою скорбь. Сэмми, тихо плача, прижалась щекой к его волосам. Какими словами утешить его? Нет таких слов на Земле.
«Мы как-нибудь пройдем через это. Мы как-нибудь это переживем. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Вместе мы переживем это. Как-нибудь переживем».
Вдруг у нее в памяти всплыли пророчества Клары Большая Ветвь, и она беспомощно уронила голову на плечо Джейку. Что, если вот оно — Кларино пророчество?
«Нет, я не хочу, я никогда всерьез не верила…»
Неужели это они с Джейком направили руку судьбы, нанесшую безжалостный удар?
* * *
Распорядительницей дома ритуальных услуг была низенькая толстенькая женщина с таким густым макияжем, словно она училась делать его, гримируя трупы.Услужливая и говорливая, она провела Александру в зал скорби. Толстый бежевый ковер делал их шаги бесшумными. Они были одни — не считая мертвых, а мертвые не слышат.
— Миссис Ломакс, я в жизни не видела ничего трогательнее, — говорила распорядительница. — Перед тем как закрыли гробы, сюда приходили этот молодой человек и ваша племянница. Они так долго оставались здесь; наши приемные часы уже кончились, а они все стояли, и я вынуждена была намекнуть им, что пора запирать помещение на ночь. Ваша бедная племянница с трудом его увела. Он говорил странные вещи — что-то о ведьмах, которые крадут у мертвых, и она была очень подавлена.
— Ведьмы — это персонажи древних легенд чероки, — объяснила ей Александра, и во взгляде ее читалось: мы-то с вами белые и понимаем, что это просто суеверие.
Распорядительница печально кивнула.
— Когда они ушли, я проверила гробы. Он в каждый положил какие-то их любимые вещи. Так трогательно!
— Я благодарна вам за то, что сегодня вы открьли зал раньше и я могу проститься с моей золовкой в одиночестве, — сказала Александра. Распорядительница расцвела от похвалы и подвела ее к полуоткрытой двери. — Я недолго, — печально улыбнулась Александра, вошла в зал и закрыла за собой дверь.
Темные занавеси не пропускали дневного света. Вдоль стен стояли три гроба. Пространство между ними было заполнено цветами — невероятным количеством цветов. Люстра с притушенными лампами мягко освещала простое и элегантное убранство зала.
Александра с минуту постояла в центре, наслаждаясь своим триумфом. Ей даже не пришлось ничего делать — она просто дождалась благоприятных обстоятельств. У нее не было никаких сомнений, что дом поджег Малькольм Друри. Джейк заплатил за вмешательство в ее жизнь. И что самое замечательное — она абсолютно ни в чем не виновата. Малькольм Друри все сделал сам.
Она стала изучать карточки на букетах и корзинах цветов, мысленно составляя список приславших соболезнования. Ей не терпелось выяснить, кто в городе хорошо относился к Рейнкроу. Это были удивительно разные люди. Корзина от совета племен в главной резервации в Квалле. Букет от служащего Бюро по делам индейцев. Абрахам Дрейфус, весьма уважаемый адвокат из Дарема, который много работал для племени и которого они с Оррином между собой величали наглым евреем. Все врачи Пандоры, которые годами уверяли ее, что Хью Рейнкроу — не более чем смешной деревенский лекарь. Шериф. Руководительница Лиги искусств, которую основала и до сих пор щедро поддерживала Александра. Декан медицинского колледжа, в котором училась Элли. Шерифы всего запада Северной Каролины и пограничных штатов.
И что самое отвратительное — цветы прислали несколько ближайших подруг Александры, женщины из лучших домов этого города, которые по глупости своей решили, что она не узнает, как они купили у Саманты гобелены и заказали еще.
Неблагодарные дуры. Рейнкроу не заслуживают такой чести. Это ведь она, Александра, превратила Пандору из сонного пустого места в прекрасный, интересный город, который они любят. Она страдала от зловредности Сары, она лишилась сокровища из наследства Вандервееров.
И она не успокоится, пока не вернет его себе. Александра подошла к первому гробу, оглянулась посмотреть, закрыта ли дверь, и откинула крышку. Морщась, смотрела она на Хью. На сложенных руках у него — стетоскоп и обугленная старая книга — «Том Сойер». Между лацканами пиджака, покрывая галстук, лежали орлиные перья — прямо на сердце. Александра протянула руку, еще раз поморщилась от перспективы коснуться его холодного тела, но все-таки залезла ему под воротничок в поисках ожерелья. Не обнаружив никакой цепочки, она быстро закрыла крышку и перешла к следующему гробу.
— Ну, Сара, — мстительно прошептала она, — теперь тебе понятно, кто победил? Видишь, чем обернулась твоя вечная ненависть ко мне? Я отняла у тебя больше, чем ты у меня.
Забыв о предосторожностях, Александра быстро ощупала шею Сары под кружевным воротничком зеленого платья. Цепочки не было. Разочарованная, она презрительно ткнула пальцем в кисти, положенные поверх сложенных рук Сары, и нахмурилась, глядя на квадрат великолепной атласной красно-серебристой ткани, которой была украшена белая подушка под рыжей головой ее старого врага.
Александра тронула его пальцами. Казалось, серебряные нити плавают на более темном фоне основы; выткано было с удивительным искусством.
Это могла сделать для нее только Саманта. Саманта любит ее, как никогда не любила меня.
Александра разозлилась, быстро закрыла крышку и приступила к последнему гробу. Элли интересовала ее меньше, чем Сара и Хью; не теряя времени, она сразу полезла в узкий вырез ее золотистого платья. Ничего. Рубина нет. Конечно, его могли спрятать в любое другое место на любом из трех тел, но Александра решила, что его здесь нет.
Рубин теперь у Джейка. А это значит, что он к ней вернется — это только вопрос времени и терпения.
Она закрыла последний гроб, отряхнула пальто и повернулась к дверям.
Навстречу ей сверкнули ненавистью глаза Клары Большая Ветвь.
Александра невольно вскрикнула. Как ухитрилась эта толстая неуклюжая старуха прокрасться сюда и закрыть за собой дверь столь бесшумно? На плече у нее висела большая матерчатая сумка. Одной рукой она сжимала ремень сумки, другую же толстую коричневую руку протянула к Александре и стала медленно надвигаться на нее.
— В холодной стране, где живешь ты, о красный дух, мы двое направили твои стрелы, охотясь за душой Идущей-Ночными-Путями, — забормотала она. — Они направлены на тропу. Мы двое быстро возьмем ее душу.
Александра попятилась, ошеломленная непонятными словами и зловещим голосом старой карги. Клара надвигалась на нее.
— Слушай, о багровый дух, в холодной стране, где ты живешь. Быстро мы двое направим твои стрелы, охотясь за душой Идущей-Ночными-Путями. Стрелы твои направлены на тропу.
— Отойди, — сказала Александра, отступая еще на шаг и упираясь в мягкую стену цветов. Старуха остановилась, направив указательный палец прямо в лицо Александре.
— Быстро! — сказала она. — Мы двое разорвем ее душу надвое!
— Прекрати, дура старая.
Клара опустила руку и удовлетворенно кивнула.
— Готово. Когда стрелы упадут на твою голову, ты умрешь. Большой камень найдет тебя, и ты умрешь.
Александра хотела презрительно фыркнуть, но даже и сама поняла, что получилось скорее испуганно. Клара захохотала. Ничего более страшного Александра не слышала никогда в жизни. Собрав остатки достоинства, она бочком обошла старуху и почти бегом устремилась к выходу.
Глава 22
Джейк перетрогал все вещи на пожарище, но ни одна не приблизила его к разгадке. А он хотел найти разгадку. Он бродил по тому, что осталось от его дома, — первый этаж с обгоревшей мебелью, испорченной водою, обломками, осколками. Под ногами хрустело стекло, у стены валялся обгорелый холст — мамина картина сгорела, так и не дописанная.