Страница:
— Ей не легче, Ланна?
— Немного легче. Она уже не одинока. И, может быть, удастся ей помочь. Синхронизировать её нельзя, но можно попытаться хотя бы немного смягчить хроноразрыв.
— Смягчить хроноразрыв? Без перевоплощения?
— Перевоплощение Саланы невозможно. Можно меняться отдельными органами, но не половинами тел. Старость с юностью в одно хроноединство не слить. Но есть предание, что один дилон смягчал страдания другого, перенося его хроноразрыв в себя.
— Ты хочешь создать у себя в половине тела старость, чтобы смягчить быстрое старение Саланы? Жертвуешь собой?
— Облегчить страдания своей подруги — разве это жертва? Радость, а не жертва!
В мыслях дилонов, перетранслированных в человеческие слова, передавалась информация, а не эмоции — слова прозвучали в мозгу бесстрастно. В страсть и муку, в радость и облегчение их невольно облекал сам Аркадий. И сейчас в передаваемых Ланной мыслях ему чудилась такая человеческая печаль, такая горькая решимость, такая любовь, что у него стеснило сердце. Он смотрел на Ланну, прильнувшего к больной Салане в, наверно, безнадёжной попытке отдать свою молодость, чтобы остановить неотвратимое дряхление подруги, и думал, смог ли бы он сам поступить так же, если бы и ему выпала судьба бороться за жизнь своей любимой. Аркадий ещё никого не любил и не мог ответить на такой вопрос. Он вдруг почувствовал, что хочет любить — и именно так любить, чтобы жертва собой ради подруги была и легче и радостней трусливого самосбережения.
8
— Немного легче. Она уже не одинока. И, может быть, удастся ей помочь. Синхронизировать её нельзя, но можно попытаться хотя бы немного смягчить хроноразрыв.
— Смягчить хроноразрыв? Без перевоплощения?
— Перевоплощение Саланы невозможно. Можно меняться отдельными органами, но не половинами тел. Старость с юностью в одно хроноединство не слить. Но есть предание, что один дилон смягчал страдания другого, перенося его хроноразрыв в себя.
— Ты хочешь создать у себя в половине тела старость, чтобы смягчить быстрое старение Саланы? Жертвуешь собой?
— Облегчить страдания своей подруги — разве это жертва? Радость, а не жертва!
В мыслях дилонов, перетранслированных в человеческие слова, передавалась информация, а не эмоции — слова прозвучали в мозгу бесстрастно. В страсть и муку, в радость и облегчение их невольно облекал сам Аркадий. И сейчас в передаваемых Ланной мыслях ему чудилась такая человеческая печаль, такая горькая решимость, такая любовь, что у него стеснило сердце. Он смотрел на Ланну, прильнувшего к больной Салане в, наверно, безнадёжной попытке отдать свою молодость, чтобы остановить неотвратимое дряхление подруги, и думал, смог ли бы он сам поступить так же, если бы и ему выпала судьба бороться за жизнь своей любимой. Аркадий ещё никого не любил и не мог ответить на такой вопрос. Он вдруг почувствовал, что хочет любить — и именно так любить, чтобы жертва собой ради подруги была и легче и радостней трусливого самосбережения.
8
К предводителю хавронов подходили его солдаты, он что-то говорил им, они убегали, снова возвращались. Аркадий догадывался, что среди воинов возникла какая-то тревога. Надо было оторвать Ланну от больной подруги, чтобы он разузнал, что произошло. Но Ланна спасал её — спасению нельзя было мешать.
Вскоре Клаппа подошёл к Аркадию.
— Приближается новый хроноворот — и такой силы, что пещера не защитит. Из Рангунии приказано: срочно уходить. Готовьтесь к выходу, можете взять с собой свои вещи.
— Дорога в Рангунию безопасна? — только и догадался спросить Аркадий.
— Безопасных дорог нет, человек. Был бы безопасный выход домой, мы все давно уже были бы дома. При возвращении мы можем погибнуть, но не наверняка. Здесь погибнем все. Пойдут одни здоровые, пострадавшим дорогу не осилить. Обход обезумевшего леса далёкий и тяжкий, а другого пути нет. Через лес идти нельзя.
— С нами Салана, подруга Ланны. Мы возьмём её с собой?
— Я сказал: пострадавшие остаются в пещере.
— Ты осуждаешь её на смерть, Клаппа!
— И всех, кто остаётся!
Клаппа отошёл к своим солдатам. Аркадий заговорил с Ланной. Новость дошла до него не сразу.
— Хавроны чтут в тебе воплотителя Высшего Разума, — напомнил Аркадий.
— Ты уже отдавал им приказы. Потребуй, чтобы Клаппа разрешил нам взять Салану.
Ланна с трудом поднялся, с трудом направился к предводителю отряда. Он шёл согнувшись; совсем не таким он недавно расхаживал перед хавронами. Не воплотитель Высшего Разума, высокомерно взирающий на неразумных солдат-служак, а смирный и робкий юноша, недавно лишь достигший первого чина в иерархии, — таким он выглядел среди своих собратьев выше рангом и значением. В такого он вдруг снова превратился.
— Что с ним? — встревожился Асмодей. — Идёт как на казнь.
— Боюсь, что именно на казнь, — ответил Аркадий. — Он ведь может требовать от хавронов только того, чего прямо не запрещают рангуны. И он знает, что приказ оставить в пещере пострадавших отдали рангуны.
Достаточно было одного взгляда на воротившегося Ланну, чтобы понять, как принял Клаппа его просьбу. Ланна улёгся возле Саланы, Аркадий спросил:
— Что будешь делать, Ланна?
— Останусь с Саланой.
— Клаппа разрешил тебе остаться?
— Он запретил мне оставаться. Но я не могу покинуть Салану. Она со мной проживёт столько, сколько проживу я. Я уже задержал старение правой половины. Как же я могу её оставить?
— Ланна! Хавроны силой уведут тебя из пещеры.
— Клаппа так и пригрозил. Меня требует в Рангунию сам Ватута. Но живым я не уйду от Саланы.
В разговор вмешался киборг.
— Аркадий, у нас два хрономоторчика. Если Ланна останется, я дам им свой. Защиту от несильных хронотолчков он обеспечит. Уверен, что они переживут новый хроноворот.
Ланна улыбался человечески благодарной и грустной улыбкой.
— Клаппа меня не оставит, а я не оставлю Салану, — повторил он.
Аркадий с киборгом отошли. Аркадий сказал:
— Надо нам четверым бежать из пещеры. Пробраться в Дилонию не сможем, но почему бы не уйти в Рангунию? Если большой отряд хавронов решается на такой путь, то мы с двумя хроногенераторами, проделаем его быстрей.
— Понял. Готовлю побег!
Асмодей отошёл к остаткам аппаратуры и стал рыться в них. Аркадий опустился на слабо светящийся камень. Вокруг стонали, покряхтывали, рычали, наполняя воздух тяжкими запахами, и искалеченные, и раненые. Сколько жизни им отпущено? До близящегося хроноворота? Многие и до него не дотянут. Какая огромная могила! Тех, кого навсегда покидает жизнь, пока выбрасывают наружу здоровые солдаты — там, у входа, уже горка тел. А когда здоровые уйдут? Мёртвым хоронить своих мертвецов, как странно посоветовал древний мыслитель. Не будут мёртвые хоронить своих мертвецов! Мёртвые будут здесь убивать живых — убивать своим запахом, своим тлением, самим обликом неотвратимой смерти.
— Побег будет первого класса! — сказал вернувшийся Асмодей.
И он с воодушевлением объявил, что главный элемент побега — перевоплощение его самого в личину No 3. Действует и личина No 11, но это обыкновенный бык, правда, со стреляющими рогами. Огонь из пасти, молнии из глаз — оснащение почти всех личин, ничего особенного. Так что бык большого страха не вызовет, а на солдат нужно нагнать страху. Личина No 3 тоже не из самых жутких, но все же поужасней. Дракон со всем воинским снаряжением: огнём и молниями, грохотом, маскировочным и боевым дымом и даже гравитационными ударами — и рослому хаврону не поздоровится, если сфокусировать на него.
Аркадий прервал разглагольствования Асмодея:
— Личина! Личина! Речь о побеге, а не о личинах.
Киборг иногда обижался. Именно о побеге речь, он никуда не отклоняется, Итак, они трое — Аркадий, Ланна и Салана — перемещаются поближе к выходу, чтобы, убегая, не запутаться среди лежащих. А он обряжается в огнедышащего ящера и нападает на солдат. Солдаты в панике разбегаются от выхода, Аркадий с дилонами спешит наружу. Асмодей прикрывает их, чтобы ушли подальше, потом догоняет. В общем, отводит себе роль достойного арьергарда их небольшой армии. Но куда направиться после бегства из пещеры?
— Думаю, путь у нас один, — сказал Аркадий. — Клаппа говорил, что идти надо в обход какого-то обезумевшего леса, они его побаиваются. Значит, нам в этот лес, хоть, возможно, он опасен и для нас.
— Знаю его. Мы обходили тот лес по кривой, когда двигались в пещеру. Мертвечина, как и другие погибшие леса. Вряд ли опасен. Ты не сказал — нравится ли мой план побега?
— Нравится уже тем, что другого плана не придумать. Пойду уговаривать Ланну на побег.
— Ради Саланы он согласится на любые муки, а тут все же возможность вызволения, — уверенно сказал киборг.
Предводитель отряда остановил Ланну, когда тот, обвив здоровой рукой Салану, направился к выходу. Уж не намерен ли дилон бежать? Пусть и не старается — у выхода охрана. Аркадию, шедшему вместе с дилонами, Ланна протелепатировал свой ответ Клаппе. Нет, он не собирается бежать, он не безумец. Но Салане нужен воздух посвежей, она задыхается. У входа струя свежего воздуха. Если нет прямого приказа Верховного Злодея Ватуты держать пленников подальше от чистой струи, то он настаивает, чтобы их пустили поближе к ней.
— Запрета дышать воздухом посвежей нет, — сказал Клаппа. — Ложитесь, где нравится, но охрану не беспокойте.
Ланна с подругой разместились у выхода. Рядом опустился Аркадий, положив возле себя коробку с едой. В коробке Асмодей спрятал и переносной хроногенератор. Запрета носить его Клаппа не объявил, но Асмодей позаботился, чтобы приборчик не бросался в глаза. Сам киборг остался на прежнем месте, там было потемней — это облегчало превращение в дракона.
Киборг возвестил о своём новом появлении взрывом, потрясшим всю пещеру. В углу вознеслось огненно-дымное облако, сияние озарило сумрачные стены. А из пылающего облака вырвался диковинный зверь и с рёвом кинулся к выходу, рассеивая вокруг себя короткие молнии и светящиеся облачка дыма.
Киборг в несколько огромных прыжков достиг выхода. Солдаты, охранявшие лаз, в ужасе разбежались. Аркадий первым выскочил в туннель. Какой-то из ещё не убежавших стражей преградил дорогу, Аркадий повалил его. Ланна с подругой на руках бежал за человеком. В первую минуту в туннеле показалось темно, Аркадий два раза больно толкнулся о стену. Потом туннель осветился наружным светом, стало видно, куда бежать. Асмодей продвигался за тремя беглецами и сражался — пришедшие в себя после паники солдаты наседали на него.
Выскочив наружу, Аркадий пошатнулся, ослеплённый — так засверкала в глаза Гаруна Белая. Ланна с подругой пробежал мимо, его глаза были привычней к сиянию обоих солнц.
Асмодей выдвинулся спиной из туннеля. Отбиваясь от хавронов, он закричал:
— Аркадий, торопись! Бестии тащат резонансные аппараты, долго я их не задержу.
Аркадий припустил во всю мочь. Слева от пещеры простирался тёмный лес мёртвых деревьев, справа лежало мёртвое озеро. Аркадий помнил, что в пещеру отряд хавронов шёл вдоль берега озера, сторонясь леса. Ланна уже пропал среди деревьев. Аркадий добежал до леса и обернулся. У пещеры шло сражение. Несколько хавронов с резонансными орудиями наподобие того, что Асмодей разрезал на четыре части пламенем из шпаги, вырвались наружу. Одного Асмодей сразил вместе с аппаратом, другой успел нанести удар. Асмодей выбросил из пасти длинный язык огня — второй хаврон закрутился на каменистой почве, сбивая охватившее его пламя. Из лаза выскакивали солдаты.
Аркадию надо было бежать: любая минута промедления могла стать роковой. Он все стоял, наблюдая картину боя. Асмодей в своей новой личине на открытом месте уже не казался таким ужасным, как предстал в пещере, — и пламя не ослепляло в сиянии двух Гарун, и молнии не так сверкали, и рёв, вырывавшийся из пасти, не оглушал, а клубы дыма быстро рассеивались в воздухе. Да и туловище его не выглядело устрашающим, он был лишь немногим крупней рослого хаврона, а их навалилось с десяток.
Асмодей сражался так яростно, с таким боевым изяществом, что Аркадия охватило восхищение. На него нападали, и он нападал. В него целились резонаторы — от одного он ловко уворачивался, другой уничтожал до того, как попадал ему в фокус. И он не забывал, что за ним человек и двое дилонов. Кто-то из хавронов, оставив Асмодея, припустил за беглецами, киборг приобернулся — длинный луч прошил преследователя. Ещё один солдат, выскочив из лаза, бросился за беглецами, но не добежал и до сражённого собрата. Асмодей обещал стать боевым арьергардом их небольшой армии, а стал несокрушимым заслоном.
Клаппа, выскочивший из пещеры, понял, что, пока не сражён киборг, преследовать беглецов опасно. Солдаты больше не нападали на Асмодея, а разбегались, замыкая его в неширокое кольцо: ни молнии, ни струи огня уже не доставали до них. Картина боя переменилась. Один резонансный выстрел угодил в цель: Асмодей закричал, подпрыгнул, завертелся, но устоял. Второе попадание опрокинуло киборга. Асмодей завалился, забил в воздухе лапами, мощный гребень, увенчивающий спину, разорвался и улетел, жиденькое пламя струилось из ноздрей…
Аркадий побежал в лес.
Это было такое же скопище омертвелых деревьев, как и те леса, что встречались раньше. Аркадий смутно удивился: почему хавроны так страшились этого унылого, но вовсе не грозного леса? В чаще, лишённой кустов, травы и листьев, виделось далеко, но Ланны и следа не было. Аркадий закричал, ни один звук не донёсся ответно, только где-то хрустнула упавшая ветка — даже треск падения слышался мёртвым. Аркадий снова закричал — отклика не было. Аркадий растерянно оглядывался. Неужели Ланна взял другое направление? Нет, он не мог ошибиться. Обе Гаруны стояли у полюса, они должны были оставаться за спиной, чтобы идти точно на юг, Ланна бы не повернулся на них лицом или боком.
— Иновременник, я здесь! — донёсся слабый зов.
Аркадий остановился. Откуда позвал его Ланна? Если бы слова прозвучали, он побежал бы на звук. Зов был телепатирован в сознание, он не имел направления и был очень слаб. Аркадий снова громко закричал. В этом странном лесу, прозрачном для глаза, так легко потеряться, если сам безгласен. Хоть бы научился кричать «Ау!», подумалось Аркадию.
— Иди, как шёл, — донёсся тихий ответ дилона.
Аркадий повернулся спиной к обеим Гарунам — единственно верный ориентир — и побежал на голос.
Ланна с Саланой лежали за большим камнем, прикрывавшем их с севера. Салана прижималась к другу обезображенной правой стороной. Аркадий раньше не слышал, как дилоны дышат, одного вдоха воздуха, много более плотного, чем земной, хватало им надолго. Сейчас, на отдалении, он услышал шум втягиваемого и выдыхаемого воздуха. Ланна, измученный, не повернул к Аркадию головы, только скосил глаза. Аркадий с восхищением сказал, прикидывая пройденный дилоном с Саланой на руках немалый путь:
— Ты молодец, Ланна, бежал так, что еле догнал вас. И хорошо, что присел отдохнуть. Но надо двигаться, хавроны, уверен, уже преследуют нас.
— Где Асмодей?
— Последнее, что видел: Асмодей упал. Его расстреливали из резонаторов.
— Значит, погиб. Надо идти. Я понесу Салану.
— Будем нести Салану поочерёдно. Сейчас моя очередь. Но, может быть, Салана хоть немного пройдёт сама?
Ланна покачал головой.
— Иновременник! Её правая нога так одряхлела, что Салана и ступить на неё не сможет.
Аркадий поднял девушку, прижал к себе обезображенной правой половиной. Салана была не тяжелее пакета с едой и хроногенератора, которые он носил на себе. Она прижалась правой щекой к груди человека, молодой глаз глядел умоляюще и благодарно. Она что-то тихонько провизжала, нежный визг наверняка сопровождал мысли и чувства, но ни мыслей, ни чувств она не умела передать на человеческом языке.
— Она благодарит тебя за доброту, — перевёл Ланна, но Аркадий и без перевода понял, что хотела сказать девушка.
Он шёл быстро, не заботясь о Ланне. Одно было важно: поскорей положить между собой и преследователями расстояние побольше. Хавроны боялись леса, но нужда поймать беглецов могла пересилить страх. Ланна старался держаться рядом с подругой — вытягивал здоровую руку, дотрагивался до Саланы, гладил её плечо, что-то мысленно говорил, тихонько повизгивая. Но шаг Аркадия постепенно становился ему непосилен. Он не просил отдыха, но Аркадий чувствовал, что силы Ланны на исходе.
На крохотной полянке, закрытой мёртвыми кустиками — хоть какое-то укрытие, — Аркадий скомандовал:
— Привал! Набираемся сил на новый переход.
Ланна поспешно сел. Аркадий передал ему Салану, девушка все тем же движением — поскорей спрятать обезображенную половину — прильнула правой щекой к дилону. Аркадий долго всматривался в северную часть леса. Оттуда не доносилось ни звука, лес там был недвижим и прозрачен. Неужто хавроны примирились с потерей пленников? Тут была странность, каких-то фактов не хватало, чтобы уяснить истину. Аркадий обратился к Ланне:
— Почему хавроны не преследуют нас, Ланна?
— Они страшатся безумного леса.
— Но я не вижу безумия. Лес как лес. Мёртвый, как и все здесь. Но и только.
— Мне надо подумать. Поразмышляю и раскрою тайну.
Ланна отдался размышлению. Аркадий подкрепился едой, выбросил пустую коробку, потом, подумав, прикрепил её снова к поясу — не следовало оставлять хавронам, если они сюда явятся, следов своего пребывания. Вынутый из коробки хрономоторчик занял своё обычное место на поясе. Теперь можно было двигаться дальше. Посмотрев на задумавшегося Ланну и его подругу, Аркадий решил дать им ещё несколько минут отдыха. Салана внешне не изменилась с момента, как Аркадий её увидел. Правая нога походила скорей на палку, чем на ногу, правая рука висела плетью, а голова не поворачивалась: шея, такая гибкая у всех дилонов, справа окаменела — больше не удлинялась и не изгибалась. Зато левая, здоровая половина тела даже посвежела, в ней возродилась жизнь. Ожила оттого, что уже не чувствует себя такой безысходно одинокой, думал Аркадий.
А Ланна сдал. Повреждённая рука выглядела лишь немногим лучше, чем одряхлевшая рука Саланы. Дилон иногда пытался удлинить её, повернуть, но даже крохотное движение давалось трудно — Ланна страдальчески разевал зубастый рот. И правая рука, которой он прижимал к себе подругу, уже не так свободно вытягивалась и сгибалась, и гибкая шея потеряла какую-то долю подвижности. Поднимать голову вверх Ланна ещё мог, но поворачивать назад уже не был способен. Аркадий подумал, что если дилоны и вправду живут тысячу земных лет, то юный Сын Конструкторов Различий за считанные земные часы постарел на добрых четыреста лет. И если бы ему пришлось сейчас снова докладывать совету Старейшин, то даже глаза самого острого Различника не нашли бы значительных различий в возрасте между ним и величественными старцами в фиолетовых и красных мантиях.
— Додумал, Ланна? — спросил Аркадий.
— Додумал. Безумие впереди. Мы до него не дошли.
— Не густо. Но все же ориентир. Итак, торопимся к безумию, ибо, сколько понимаю, только область неведомого нам безумия может стать надёжным барьером между нами и преследователями. Нет, Салану понесу я.
Теперь Ланне было уже не по силам держаться вровень с человеком. Он так отставал, что Аркадий несколько раз останавливался и поджидал его. Дилон не просил отдыха, но Аркадий сделал новый привал раньше, чем хотел вначале. Местом отдыха стала ложбинка, её пологие стены надёжно укрывали беглецов.
— Мне кажется, лес оживает, — поделился наблюдениями Аркадий. — Он меняет свой вид. Ты не находишь?
Ланна еле протелепатировал, что изменений не замечает. Но Аркадий видел изменения, которых дилон не обнаруживал. Изменения были несущественные, мёртвый лес оставался мёртвым, даже лёгкое движение не шевелило окаменевшие ветви, в лесу по-прежнему не слышалось шорохов зверья, голосов птиц. Но деревья уже не высились недвижимыми хлыстами, как в том лесу, какой они прошли, на них оставались ветви и сучья, такие же окаменевшие, но не обрушенные. В том лесу ни одно дерево не имело кроны. Здесь кроны попадались — безлистные, неширокие, голые ветви и сучья. «Не оживает, конечно, я, пожалуй, преувеличил, — думал Аркадий, всматриваясь в деревья, — но и не добит до полного распада».
— Вставай, дружище! — сказал он дилону. — Знаю, что не отдохнул, но времени на добрый отдых пока нет. Ты сказал, что безумие ожидает нас впереди. Мне кажется, мы приближаемся к безумию.
Чем дальше они шли, тем гуще на деревьях раскидывались костяшки сухих крон. А под деревьями виднелось все больше кустов — наборы безлиственных палок, цеплявшихся за одежду. Лес перестал быть прозрачным, в таком лесу уже можно было укрыться. Аркадий сбавил шаг. Было чудом, что преследователи их до сих пор не настигли. Но теперь утаиться от врагов уже не составляло труда. «Пройдём вон до той кучки деревьев, на которых даже сухие листья сохранились, — думал Аркадий, повеселев, — и там расположимся на длинный отдых, там даже треклятые Гаруны не будут припекать спину — сучья с сухими листьями сойдут за навес».
Что-то схватило Аркадия и дёрнуло назад. Он вскрикнул и едва не уронил Салану. За одежду, за шею, за руки цеплялись ветви дерева, под мёртвой кроной которого он пробирался. Аркадий издали прикинул на глаз, что костлявая шапка ветвей гораздо выше головы, веток он не заденет. Но крона вдруг оказалась много ниже, Аркадий очутился в гущине омертвелых, искривлённых палок и сучьев, они перекрыли путь. Аркадий окликнул дилона:
— Иди сюда. Да наклонись, а то сам запутаешься в палках. Бери Салану, а я расчищу дорогу.
Ланна склонился так низко, что не коснулся ни одной ветки, пробираясь к Салане. Аркадий отодрал сучья, вцепившиеся колючками в девушку, и положил Салану на правую руку дилона. Ланна, обняв Салану, опустился на почву. Аркадий начал расчищать путь. Каменно-омертвелые, усыпанные крупными колючками, ветки не отпускали одежды. Он стал ломать их. Скоро вокруг высился большой ворох сломанных сучьев и веток.
— Если бы дерево было живым, я бы зачислил его в отряд хищных растений, — сказал он дилону. — В нашем космосе на некоторых планетах попадаются растения-разбойники. Одно так и названо — «вампир-дерево». Не дай бог животному пробежать под его кроной, ветви вдруг падают, обхватывают жертву присосками и не оставляют, пока не высосут. Я сам попал под такое дерево и спасся лишь благодаря бластеру-огнемёту. Огня вампиры не переносят. Теперь надо набраться побольше сил. Новый переход будет длинным.
Приближаясь к следующему дереву с распатланной сухой кроной, Аркадий увидел, что ветви отчётливо опускаются. Аркадий остановился. Дерево было каменно-сухим, но не мёртвым. Оно как бы готовилось к нападению — как истинный хищник. И крона, приготовившаяся схватить беглецов, была и гуще, и массивней, чем у прежнего дерева.
— Безумия пока не вижу, но разбой несомненен, — констатировал Аркадий. — Остался бы у меня мой походный бластер, я бы поборолся с этим сухим бандитом. Но переносной хроногенератор, да ещё не вполне исправный, для таких операций не годен. Поищем обхода.
Обойти опасное дерево удалось просто, но впереди были другие деревья, они стояли гуще, проход между ними приходилось заранее выглядывать, чтобы не попасть в рискованную близость сразу к двум хищникам. Стали досаждать и кусты. Их становилось все больше, они хватали за ноги, впивались колючками в одежду. Салана раза три тоненько взвизгивала и стонала. Постаревшая половина тела, плотно прижатая к Аркадию, была защищена, но в наружную, юную, колючки впивались часто. Аркадий осмотрел одну колючую ветку. Ни присосков, способных пить кровь, ни даже длинных шипов, пронзающих одежду и кожу, на ветке не было. Аркадий отломил одну колючку и кольнул свою руку, но не испытал ни жжения, ни боли. Колючка была как колючка: цеплялась и кололась — и только. Ни яд, ни высасывание крови не грозили.
— Странные растения: мертвы и живы одновременно, — сказал Аркадий. — Нападают, чтобы мешать идти. Вроде бы хищники, но ран не наносят. Если бы я не знал, что хавроны сами их побаиваются, я бы решил, что они верно служат хавронам: задерживают, чтобы преследователи сумели догнать. Ты слышишь шум, Ланна? Нет, определённо — лес оживает!
Ланна ничего не слышал. Ланна стоял рядом с Аркадием, прислонив свою голову к голове Саланы, лежавшей на руках хрононавигатора. Они безмолвно переговаривались, разговор был печален, — в левом, юном глазу девушки светилась жалоба и покорность судьбе, в глазах Ланны было отчаяние, — он плакал, крупные слезы катились по щекам. Аркадий не понимал их мысленного разговора, но догадывался, о чем они могут говорить.
— Положение плохое, но не отчаянное. Ты преждевременно оплакиваешь Салану. Если дойдём до рангунов, её удастся спасти: они враги, но ведь не палачи. — Аркадий говорил так откровенно, зная, что смысл слов до неё не дойдёт, а Ланна не переведёт его на свой язык.
Аркадий теперь выбирал такой путь, чтобы не только клонящиеся сухие кроны не могли схватить их, но чтобы и кустарник не опутывал ноги. А Ланна спотыкался на ровных местах, два раза вдруг беспричинно падал. Во второе его падение Аркадий воротился назад, чтобы подать руку. Поставив Ланну перед собой — Салану он держал одной рукой, — Аркадий сильно встряхнул дилона:
— Ланна! Ты двигаешься как во сне. Вот уж не думал, что на дилона способна напасть сонная одурь!
— Дилоны не спят, — невнятно протелепатировал Ланна. — Мы не знаем одури. Я очень устал, иновременник.
Обе Гаруны освещали Ланну. Недавно юный Различник показался Аркадию почти равным по возрасту Отцам Старейшинам. Но он не просто казался старцем, он реально стал стариком. На Аркадия глядело незнакомое существо
— морщинистое собаковидное лицо с глубоко запавшими щеками, тусклые глаза, одеревеневшая шея, одеревеневшие руки, ноги, не гнущиеся от бессилия…
— Хорошо, — сказал Аркадий. — Значит, долгий отдых! Отдых на всю ночь. Хоть в этих местах, где два солнца не сходят с неба, ночи и не бывает.
Он выбрал удобное место — прогалину среди рослых стволов с мощными кронами. Прежде чем положить Салану на почву, Аркадий прикинул, не смогут ли опустившиеся ветви накрыть его и дилонов. Кроны, как бы низко ни падали, достать беглецов не могли Аркадий помог дилону улечься рядом с Саланой, потом улёгся и сам.
— Теперь бы поспать, — сказал он вслух. — В палатах «Гермеса» можно принять радиационный душ, чтобы отделаться от сонливости. Здесь радиационные души не смонтированы. Ох, и лихо же я посплю!
Вскоре Клаппа подошёл к Аркадию.
— Приближается новый хроноворот — и такой силы, что пещера не защитит. Из Рангунии приказано: срочно уходить. Готовьтесь к выходу, можете взять с собой свои вещи.
— Дорога в Рангунию безопасна? — только и догадался спросить Аркадий.
— Безопасных дорог нет, человек. Был бы безопасный выход домой, мы все давно уже были бы дома. При возвращении мы можем погибнуть, но не наверняка. Здесь погибнем все. Пойдут одни здоровые, пострадавшим дорогу не осилить. Обход обезумевшего леса далёкий и тяжкий, а другого пути нет. Через лес идти нельзя.
— С нами Салана, подруга Ланны. Мы возьмём её с собой?
— Я сказал: пострадавшие остаются в пещере.
— Ты осуждаешь её на смерть, Клаппа!
— И всех, кто остаётся!
Клаппа отошёл к своим солдатам. Аркадий заговорил с Ланной. Новость дошла до него не сразу.
— Хавроны чтут в тебе воплотителя Высшего Разума, — напомнил Аркадий.
— Ты уже отдавал им приказы. Потребуй, чтобы Клаппа разрешил нам взять Салану.
Ланна с трудом поднялся, с трудом направился к предводителю отряда. Он шёл согнувшись; совсем не таким он недавно расхаживал перед хавронами. Не воплотитель Высшего Разума, высокомерно взирающий на неразумных солдат-служак, а смирный и робкий юноша, недавно лишь достигший первого чина в иерархии, — таким он выглядел среди своих собратьев выше рангом и значением. В такого он вдруг снова превратился.
— Что с ним? — встревожился Асмодей. — Идёт как на казнь.
— Боюсь, что именно на казнь, — ответил Аркадий. — Он ведь может требовать от хавронов только того, чего прямо не запрещают рангуны. И он знает, что приказ оставить в пещере пострадавших отдали рангуны.
Достаточно было одного взгляда на воротившегося Ланну, чтобы понять, как принял Клаппа его просьбу. Ланна улёгся возле Саланы, Аркадий спросил:
— Что будешь делать, Ланна?
— Останусь с Саланой.
— Клаппа разрешил тебе остаться?
— Он запретил мне оставаться. Но я не могу покинуть Салану. Она со мной проживёт столько, сколько проживу я. Я уже задержал старение правой половины. Как же я могу её оставить?
— Ланна! Хавроны силой уведут тебя из пещеры.
— Клаппа так и пригрозил. Меня требует в Рангунию сам Ватута. Но живым я не уйду от Саланы.
В разговор вмешался киборг.
— Аркадий, у нас два хрономоторчика. Если Ланна останется, я дам им свой. Защиту от несильных хронотолчков он обеспечит. Уверен, что они переживут новый хроноворот.
Ланна улыбался человечески благодарной и грустной улыбкой.
— Клаппа меня не оставит, а я не оставлю Салану, — повторил он.
Аркадий с киборгом отошли. Аркадий сказал:
— Надо нам четверым бежать из пещеры. Пробраться в Дилонию не сможем, но почему бы не уйти в Рангунию? Если большой отряд хавронов решается на такой путь, то мы с двумя хроногенераторами, проделаем его быстрей.
— Понял. Готовлю побег!
Асмодей отошёл к остаткам аппаратуры и стал рыться в них. Аркадий опустился на слабо светящийся камень. Вокруг стонали, покряхтывали, рычали, наполняя воздух тяжкими запахами, и искалеченные, и раненые. Сколько жизни им отпущено? До близящегося хроноворота? Многие и до него не дотянут. Какая огромная могила! Тех, кого навсегда покидает жизнь, пока выбрасывают наружу здоровые солдаты — там, у входа, уже горка тел. А когда здоровые уйдут? Мёртвым хоронить своих мертвецов, как странно посоветовал древний мыслитель. Не будут мёртвые хоронить своих мертвецов! Мёртвые будут здесь убивать живых — убивать своим запахом, своим тлением, самим обликом неотвратимой смерти.
— Побег будет первого класса! — сказал вернувшийся Асмодей.
И он с воодушевлением объявил, что главный элемент побега — перевоплощение его самого в личину No 3. Действует и личина No 11, но это обыкновенный бык, правда, со стреляющими рогами. Огонь из пасти, молнии из глаз — оснащение почти всех личин, ничего особенного. Так что бык большого страха не вызовет, а на солдат нужно нагнать страху. Личина No 3 тоже не из самых жутких, но все же поужасней. Дракон со всем воинским снаряжением: огнём и молниями, грохотом, маскировочным и боевым дымом и даже гравитационными ударами — и рослому хаврону не поздоровится, если сфокусировать на него.
Аркадий прервал разглагольствования Асмодея:
— Личина! Личина! Речь о побеге, а не о личинах.
Киборг иногда обижался. Именно о побеге речь, он никуда не отклоняется, Итак, они трое — Аркадий, Ланна и Салана — перемещаются поближе к выходу, чтобы, убегая, не запутаться среди лежащих. А он обряжается в огнедышащего ящера и нападает на солдат. Солдаты в панике разбегаются от выхода, Аркадий с дилонами спешит наружу. Асмодей прикрывает их, чтобы ушли подальше, потом догоняет. В общем, отводит себе роль достойного арьергарда их небольшой армии. Но куда направиться после бегства из пещеры?
— Думаю, путь у нас один, — сказал Аркадий. — Клаппа говорил, что идти надо в обход какого-то обезумевшего леса, они его побаиваются. Значит, нам в этот лес, хоть, возможно, он опасен и для нас.
— Знаю его. Мы обходили тот лес по кривой, когда двигались в пещеру. Мертвечина, как и другие погибшие леса. Вряд ли опасен. Ты не сказал — нравится ли мой план побега?
— Нравится уже тем, что другого плана не придумать. Пойду уговаривать Ланну на побег.
— Ради Саланы он согласится на любые муки, а тут все же возможность вызволения, — уверенно сказал киборг.
Предводитель отряда остановил Ланну, когда тот, обвив здоровой рукой Салану, направился к выходу. Уж не намерен ли дилон бежать? Пусть и не старается — у выхода охрана. Аркадию, шедшему вместе с дилонами, Ланна протелепатировал свой ответ Клаппе. Нет, он не собирается бежать, он не безумец. Но Салане нужен воздух посвежей, она задыхается. У входа струя свежего воздуха. Если нет прямого приказа Верховного Злодея Ватуты держать пленников подальше от чистой струи, то он настаивает, чтобы их пустили поближе к ней.
— Запрета дышать воздухом посвежей нет, — сказал Клаппа. — Ложитесь, где нравится, но охрану не беспокойте.
Ланна с подругой разместились у выхода. Рядом опустился Аркадий, положив возле себя коробку с едой. В коробке Асмодей спрятал и переносной хроногенератор. Запрета носить его Клаппа не объявил, но Асмодей позаботился, чтобы приборчик не бросался в глаза. Сам киборг остался на прежнем месте, там было потемней — это облегчало превращение в дракона.
Киборг возвестил о своём новом появлении взрывом, потрясшим всю пещеру. В углу вознеслось огненно-дымное облако, сияние озарило сумрачные стены. А из пылающего облака вырвался диковинный зверь и с рёвом кинулся к выходу, рассеивая вокруг себя короткие молнии и светящиеся облачка дыма.
Киборг в несколько огромных прыжков достиг выхода. Солдаты, охранявшие лаз, в ужасе разбежались. Аркадий первым выскочил в туннель. Какой-то из ещё не убежавших стражей преградил дорогу, Аркадий повалил его. Ланна с подругой на руках бежал за человеком. В первую минуту в туннеле показалось темно, Аркадий два раза больно толкнулся о стену. Потом туннель осветился наружным светом, стало видно, куда бежать. Асмодей продвигался за тремя беглецами и сражался — пришедшие в себя после паники солдаты наседали на него.
Выскочив наружу, Аркадий пошатнулся, ослеплённый — так засверкала в глаза Гаруна Белая. Ланна с подругой пробежал мимо, его глаза были привычней к сиянию обоих солнц.
Асмодей выдвинулся спиной из туннеля. Отбиваясь от хавронов, он закричал:
— Аркадий, торопись! Бестии тащат резонансные аппараты, долго я их не задержу.
Аркадий припустил во всю мочь. Слева от пещеры простирался тёмный лес мёртвых деревьев, справа лежало мёртвое озеро. Аркадий помнил, что в пещеру отряд хавронов шёл вдоль берега озера, сторонясь леса. Ланна уже пропал среди деревьев. Аркадий добежал до леса и обернулся. У пещеры шло сражение. Несколько хавронов с резонансными орудиями наподобие того, что Асмодей разрезал на четыре части пламенем из шпаги, вырвались наружу. Одного Асмодей сразил вместе с аппаратом, другой успел нанести удар. Асмодей выбросил из пасти длинный язык огня — второй хаврон закрутился на каменистой почве, сбивая охватившее его пламя. Из лаза выскакивали солдаты.
Аркадию надо было бежать: любая минута промедления могла стать роковой. Он все стоял, наблюдая картину боя. Асмодей в своей новой личине на открытом месте уже не казался таким ужасным, как предстал в пещере, — и пламя не ослепляло в сиянии двух Гарун, и молнии не так сверкали, и рёв, вырывавшийся из пасти, не оглушал, а клубы дыма быстро рассеивались в воздухе. Да и туловище его не выглядело устрашающим, он был лишь немногим крупней рослого хаврона, а их навалилось с десяток.
Асмодей сражался так яростно, с таким боевым изяществом, что Аркадия охватило восхищение. На него нападали, и он нападал. В него целились резонаторы — от одного он ловко уворачивался, другой уничтожал до того, как попадал ему в фокус. И он не забывал, что за ним человек и двое дилонов. Кто-то из хавронов, оставив Асмодея, припустил за беглецами, киборг приобернулся — длинный луч прошил преследователя. Ещё один солдат, выскочив из лаза, бросился за беглецами, но не добежал и до сражённого собрата. Асмодей обещал стать боевым арьергардом их небольшой армии, а стал несокрушимым заслоном.
Клаппа, выскочивший из пещеры, понял, что, пока не сражён киборг, преследовать беглецов опасно. Солдаты больше не нападали на Асмодея, а разбегались, замыкая его в неширокое кольцо: ни молнии, ни струи огня уже не доставали до них. Картина боя переменилась. Один резонансный выстрел угодил в цель: Асмодей закричал, подпрыгнул, завертелся, но устоял. Второе попадание опрокинуло киборга. Асмодей завалился, забил в воздухе лапами, мощный гребень, увенчивающий спину, разорвался и улетел, жиденькое пламя струилось из ноздрей…
Аркадий побежал в лес.
Это было такое же скопище омертвелых деревьев, как и те леса, что встречались раньше. Аркадий смутно удивился: почему хавроны так страшились этого унылого, но вовсе не грозного леса? В чаще, лишённой кустов, травы и листьев, виделось далеко, но Ланны и следа не было. Аркадий закричал, ни один звук не донёсся ответно, только где-то хрустнула упавшая ветка — даже треск падения слышался мёртвым. Аркадий снова закричал — отклика не было. Аркадий растерянно оглядывался. Неужели Ланна взял другое направление? Нет, он не мог ошибиться. Обе Гаруны стояли у полюса, они должны были оставаться за спиной, чтобы идти точно на юг, Ланна бы не повернулся на них лицом или боком.
— Иновременник, я здесь! — донёсся слабый зов.
Аркадий остановился. Откуда позвал его Ланна? Если бы слова прозвучали, он побежал бы на звук. Зов был телепатирован в сознание, он не имел направления и был очень слаб. Аркадий снова громко закричал. В этом странном лесу, прозрачном для глаза, так легко потеряться, если сам безгласен. Хоть бы научился кричать «Ау!», подумалось Аркадию.
— Иди, как шёл, — донёсся тихий ответ дилона.
Аркадий повернулся спиной к обеим Гарунам — единственно верный ориентир — и побежал на голос.
Ланна с Саланой лежали за большим камнем, прикрывавшем их с севера. Салана прижималась к другу обезображенной правой стороной. Аркадий раньше не слышал, как дилоны дышат, одного вдоха воздуха, много более плотного, чем земной, хватало им надолго. Сейчас, на отдалении, он услышал шум втягиваемого и выдыхаемого воздуха. Ланна, измученный, не повернул к Аркадию головы, только скосил глаза. Аркадий с восхищением сказал, прикидывая пройденный дилоном с Саланой на руках немалый путь:
— Ты молодец, Ланна, бежал так, что еле догнал вас. И хорошо, что присел отдохнуть. Но надо двигаться, хавроны, уверен, уже преследуют нас.
— Где Асмодей?
— Последнее, что видел: Асмодей упал. Его расстреливали из резонаторов.
— Значит, погиб. Надо идти. Я понесу Салану.
— Будем нести Салану поочерёдно. Сейчас моя очередь. Но, может быть, Салана хоть немного пройдёт сама?
Ланна покачал головой.
— Иновременник! Её правая нога так одряхлела, что Салана и ступить на неё не сможет.
Аркадий поднял девушку, прижал к себе обезображенной правой половиной. Салана была не тяжелее пакета с едой и хроногенератора, которые он носил на себе. Она прижалась правой щекой к груди человека, молодой глаз глядел умоляюще и благодарно. Она что-то тихонько провизжала, нежный визг наверняка сопровождал мысли и чувства, но ни мыслей, ни чувств она не умела передать на человеческом языке.
— Она благодарит тебя за доброту, — перевёл Ланна, но Аркадий и без перевода понял, что хотела сказать девушка.
Он шёл быстро, не заботясь о Ланне. Одно было важно: поскорей положить между собой и преследователями расстояние побольше. Хавроны боялись леса, но нужда поймать беглецов могла пересилить страх. Ланна старался держаться рядом с подругой — вытягивал здоровую руку, дотрагивался до Саланы, гладил её плечо, что-то мысленно говорил, тихонько повизгивая. Но шаг Аркадия постепенно становился ему непосилен. Он не просил отдыха, но Аркадий чувствовал, что силы Ланны на исходе.
На крохотной полянке, закрытой мёртвыми кустиками — хоть какое-то укрытие, — Аркадий скомандовал:
— Привал! Набираемся сил на новый переход.
Ланна поспешно сел. Аркадий передал ему Салану, девушка все тем же движением — поскорей спрятать обезображенную половину — прильнула правой щекой к дилону. Аркадий долго всматривался в северную часть леса. Оттуда не доносилось ни звука, лес там был недвижим и прозрачен. Неужто хавроны примирились с потерей пленников? Тут была странность, каких-то фактов не хватало, чтобы уяснить истину. Аркадий обратился к Ланне:
— Почему хавроны не преследуют нас, Ланна?
— Они страшатся безумного леса.
— Но я не вижу безумия. Лес как лес. Мёртвый, как и все здесь. Но и только.
— Мне надо подумать. Поразмышляю и раскрою тайну.
Ланна отдался размышлению. Аркадий подкрепился едой, выбросил пустую коробку, потом, подумав, прикрепил её снова к поясу — не следовало оставлять хавронам, если они сюда явятся, следов своего пребывания. Вынутый из коробки хрономоторчик занял своё обычное место на поясе. Теперь можно было двигаться дальше. Посмотрев на задумавшегося Ланну и его подругу, Аркадий решил дать им ещё несколько минут отдыха. Салана внешне не изменилась с момента, как Аркадий её увидел. Правая нога походила скорей на палку, чем на ногу, правая рука висела плетью, а голова не поворачивалась: шея, такая гибкая у всех дилонов, справа окаменела — больше не удлинялась и не изгибалась. Зато левая, здоровая половина тела даже посвежела, в ней возродилась жизнь. Ожила оттого, что уже не чувствует себя такой безысходно одинокой, думал Аркадий.
А Ланна сдал. Повреждённая рука выглядела лишь немногим лучше, чем одряхлевшая рука Саланы. Дилон иногда пытался удлинить её, повернуть, но даже крохотное движение давалось трудно — Ланна страдальчески разевал зубастый рот. И правая рука, которой он прижимал к себе подругу, уже не так свободно вытягивалась и сгибалась, и гибкая шея потеряла какую-то долю подвижности. Поднимать голову вверх Ланна ещё мог, но поворачивать назад уже не был способен. Аркадий подумал, что если дилоны и вправду живут тысячу земных лет, то юный Сын Конструкторов Различий за считанные земные часы постарел на добрых четыреста лет. И если бы ему пришлось сейчас снова докладывать совету Старейшин, то даже глаза самого острого Различника не нашли бы значительных различий в возрасте между ним и величественными старцами в фиолетовых и красных мантиях.
— Додумал, Ланна? — спросил Аркадий.
— Додумал. Безумие впереди. Мы до него не дошли.
— Не густо. Но все же ориентир. Итак, торопимся к безумию, ибо, сколько понимаю, только область неведомого нам безумия может стать надёжным барьером между нами и преследователями. Нет, Салану понесу я.
Теперь Ланне было уже не по силам держаться вровень с человеком. Он так отставал, что Аркадий несколько раз останавливался и поджидал его. Дилон не просил отдыха, но Аркадий сделал новый привал раньше, чем хотел вначале. Местом отдыха стала ложбинка, её пологие стены надёжно укрывали беглецов.
— Мне кажется, лес оживает, — поделился наблюдениями Аркадий. — Он меняет свой вид. Ты не находишь?
Ланна еле протелепатировал, что изменений не замечает. Но Аркадий видел изменения, которых дилон не обнаруживал. Изменения были несущественные, мёртвый лес оставался мёртвым, даже лёгкое движение не шевелило окаменевшие ветви, в лесу по-прежнему не слышалось шорохов зверья, голосов птиц. Но деревья уже не высились недвижимыми хлыстами, как в том лесу, какой они прошли, на них оставались ветви и сучья, такие же окаменевшие, но не обрушенные. В том лесу ни одно дерево не имело кроны. Здесь кроны попадались — безлистные, неширокие, голые ветви и сучья. «Не оживает, конечно, я, пожалуй, преувеличил, — думал Аркадий, всматриваясь в деревья, — но и не добит до полного распада».
— Вставай, дружище! — сказал он дилону. — Знаю, что не отдохнул, но времени на добрый отдых пока нет. Ты сказал, что безумие ожидает нас впереди. Мне кажется, мы приближаемся к безумию.
Чем дальше они шли, тем гуще на деревьях раскидывались костяшки сухих крон. А под деревьями виднелось все больше кустов — наборы безлиственных палок, цеплявшихся за одежду. Лес перестал быть прозрачным, в таком лесу уже можно было укрыться. Аркадий сбавил шаг. Было чудом, что преследователи их до сих пор не настигли. Но теперь утаиться от врагов уже не составляло труда. «Пройдём вон до той кучки деревьев, на которых даже сухие листья сохранились, — думал Аркадий, повеселев, — и там расположимся на длинный отдых, там даже треклятые Гаруны не будут припекать спину — сучья с сухими листьями сойдут за навес».
Что-то схватило Аркадия и дёрнуло назад. Он вскрикнул и едва не уронил Салану. За одежду, за шею, за руки цеплялись ветви дерева, под мёртвой кроной которого он пробирался. Аркадий издали прикинул на глаз, что костлявая шапка ветвей гораздо выше головы, веток он не заденет. Но крона вдруг оказалась много ниже, Аркадий очутился в гущине омертвелых, искривлённых палок и сучьев, они перекрыли путь. Аркадий окликнул дилона:
— Иди сюда. Да наклонись, а то сам запутаешься в палках. Бери Салану, а я расчищу дорогу.
Ланна склонился так низко, что не коснулся ни одной ветки, пробираясь к Салане. Аркадий отодрал сучья, вцепившиеся колючками в девушку, и положил Салану на правую руку дилона. Ланна, обняв Салану, опустился на почву. Аркадий начал расчищать путь. Каменно-омертвелые, усыпанные крупными колючками, ветки не отпускали одежды. Он стал ломать их. Скоро вокруг высился большой ворох сломанных сучьев и веток.
— Если бы дерево было живым, я бы зачислил его в отряд хищных растений, — сказал он дилону. — В нашем космосе на некоторых планетах попадаются растения-разбойники. Одно так и названо — «вампир-дерево». Не дай бог животному пробежать под его кроной, ветви вдруг падают, обхватывают жертву присосками и не оставляют, пока не высосут. Я сам попал под такое дерево и спасся лишь благодаря бластеру-огнемёту. Огня вампиры не переносят. Теперь надо набраться побольше сил. Новый переход будет длинным.
Приближаясь к следующему дереву с распатланной сухой кроной, Аркадий увидел, что ветви отчётливо опускаются. Аркадий остановился. Дерево было каменно-сухим, но не мёртвым. Оно как бы готовилось к нападению — как истинный хищник. И крона, приготовившаяся схватить беглецов, была и гуще, и массивней, чем у прежнего дерева.
— Безумия пока не вижу, но разбой несомненен, — констатировал Аркадий. — Остался бы у меня мой походный бластер, я бы поборолся с этим сухим бандитом. Но переносной хроногенератор, да ещё не вполне исправный, для таких операций не годен. Поищем обхода.
Обойти опасное дерево удалось просто, но впереди были другие деревья, они стояли гуще, проход между ними приходилось заранее выглядывать, чтобы не попасть в рискованную близость сразу к двум хищникам. Стали досаждать и кусты. Их становилось все больше, они хватали за ноги, впивались колючками в одежду. Салана раза три тоненько взвизгивала и стонала. Постаревшая половина тела, плотно прижатая к Аркадию, была защищена, но в наружную, юную, колючки впивались часто. Аркадий осмотрел одну колючую ветку. Ни присосков, способных пить кровь, ни даже длинных шипов, пронзающих одежду и кожу, на ветке не было. Аркадий отломил одну колючку и кольнул свою руку, но не испытал ни жжения, ни боли. Колючка была как колючка: цеплялась и кололась — и только. Ни яд, ни высасывание крови не грозили.
— Странные растения: мертвы и живы одновременно, — сказал Аркадий. — Нападают, чтобы мешать идти. Вроде бы хищники, но ран не наносят. Если бы я не знал, что хавроны сами их побаиваются, я бы решил, что они верно служат хавронам: задерживают, чтобы преследователи сумели догнать. Ты слышишь шум, Ланна? Нет, определённо — лес оживает!
Ланна ничего не слышал. Ланна стоял рядом с Аркадием, прислонив свою голову к голове Саланы, лежавшей на руках хрононавигатора. Они безмолвно переговаривались, разговор был печален, — в левом, юном глазу девушки светилась жалоба и покорность судьбе, в глазах Ланны было отчаяние, — он плакал, крупные слезы катились по щекам. Аркадий не понимал их мысленного разговора, но догадывался, о чем они могут говорить.
— Положение плохое, но не отчаянное. Ты преждевременно оплакиваешь Салану. Если дойдём до рангунов, её удастся спасти: они враги, но ведь не палачи. — Аркадий говорил так откровенно, зная, что смысл слов до неё не дойдёт, а Ланна не переведёт его на свой язык.
Аркадий теперь выбирал такой путь, чтобы не только клонящиеся сухие кроны не могли схватить их, но чтобы и кустарник не опутывал ноги. А Ланна спотыкался на ровных местах, два раза вдруг беспричинно падал. Во второе его падение Аркадий воротился назад, чтобы подать руку. Поставив Ланну перед собой — Салану он держал одной рукой, — Аркадий сильно встряхнул дилона:
— Ланна! Ты двигаешься как во сне. Вот уж не думал, что на дилона способна напасть сонная одурь!
— Дилоны не спят, — невнятно протелепатировал Ланна. — Мы не знаем одури. Я очень устал, иновременник.
Обе Гаруны освещали Ланну. Недавно юный Различник показался Аркадию почти равным по возрасту Отцам Старейшинам. Но он не просто казался старцем, он реально стал стариком. На Аркадия глядело незнакомое существо
— морщинистое собаковидное лицо с глубоко запавшими щеками, тусклые глаза, одеревеневшая шея, одеревеневшие руки, ноги, не гнущиеся от бессилия…
— Хорошо, — сказал Аркадий. — Значит, долгий отдых! Отдых на всю ночь. Хоть в этих местах, где два солнца не сходят с неба, ночи и не бывает.
Он выбрал удобное место — прогалину среди рослых стволов с мощными кронами. Прежде чем положить Салану на почву, Аркадий прикинул, не смогут ли опустившиеся ветви накрыть его и дилонов. Кроны, как бы низко ни падали, достать беглецов не могли Аркадий помог дилону улечься рядом с Саланой, потом улёгся и сам.
— Теперь бы поспать, — сказал он вслух. — В палатах «Гермеса» можно принять радиационный душ, чтобы отделаться от сонливости. Здесь радиационные души не смонтированы. Ох, и лихо же я посплю!