В свою очередь немцы пытались привлечь на свою сторону белорусов, обещая им свободу, землю и в перспективе – равноправие с населением рейха. 22 июня 1943 года генеральный комиссар Белоруссии Вильгельм Кубе утвердил устав «Союза белорусской молодежи», в котором белорусы признавались наконец арийской нацией. В речи по этому поводу он призывал молодежь «стать солдатами новой Европы… против бандитизма и тем заслужить права на родную землю». Партизанская газета «Смерть фашизму» 9 июля писала: «Чтобы завлечь белорусскую молодежь в Союз и поставить ее на службу гитлеровской Германии, палач Кубе, как льстивая собака, начал вилять хвостом перед белорусским народом и заявил, что «в белорусском народе сравнительно много «нордической крови», а в уставе «Союза белорусской молодежи» говорит: «Белорусский народ имеет чисто нордическое происхождение». Но льстить белорусскому народу Кубе оставалось недолго, несколько месяцев спустя, 27 сентября 1943 года, генеральный комиссар Белоруссии погиб. Он стал самым высокопоставленным чиновником оккупационной администрации, убитым советскими партизанами.
   Белорусов, украинцев, русских и прочих жителей оккупированных территорий после возвращения Красной Армии ждала нелегкая судьба. В январе 1944 года к немцам перебежал командир 1346-й разведроты 253-й стрелковой дивизии капитан Игорь Капор. До этого, в декабре 1943-го, он находился на переподготовке при разведотделе штаба Белорусского фронта, где познакомился с тайным приказом НКВД о том, какая судьба ждет население Белоруссии, когда ее вновь займут советские войска. Мужчин предполагалось отправить в так называемые штрафные батальоны и бросить в бой, даже непереодетыми, невооруженными и необученными, остальных – выселить за Урал.
   По утверждению капитана Капора, детей-сирот, равно как и детей арестованных и направленных в штрафные батальоны, ожидали специальные детские дома НКВД, где их предстояло перевоспитать в большевистском духе. Все население оккупированных территорий заведомо находилось под подозрением, так как долгое время испытывало влияние нацистской пропаганды.
   Тайный приказ, о котором рассказывал Капор, до сих пор не обнаружен. Но действия советских войск на освобождаемых территориях ему полностью соответствовали. Советское командование нередко смотрело даже на партизан, соединившихся с регулярными частями Красной Армии, как на пушечное мясо. Осенью 1943 года при форсировании Днепра три партизанские бригады во время безуспешных атак за несколько дней потеряли половину личного состава, а шесть других – даже 70 процентов.
   Вот как командир взвода связи лейтенант Валентин Дятлов описывает один бой в Белоруссии в декабре 1943 года: «Мимо, по ходу сообщения прошла цепочка людей в гражданской одежде с огромными «сидорами» за спиной. «Славяне, кто вы, откуда? – спросил я. – Мы с Орловщины, пополнение. – Что за пополнение, когда в гражданском и без винтовок? – Да сказали, что получите в бою…»
   Удар артиллерии по противнику длился минут пять. 36 орудий артиллерийского полка «долбили» передний край немцев. От разрядов снарядов видимость стала еще хуже…
   И вот атака. Поднялась цепь, извиваясь черной кривой змейкой. За ней вторая. И эти черные извивающиеся и двигающиеся змейки были так нелепы, так неестественны на серо-белой земле! Черное на снегу – прекрасная мишень. И немец «поливал» эти цепи плотным свинцом. Ожили многие огневые точки, Со второй линии траншеи вели огонь крупнокалиберные пулеметы. Цепи залегли. Командир батальона орал: «Вперед… твою мать! Вперед!.. В бой! Вперед! Застрелю!» Но подняться было невозможно. Попробуй оторвать себя от земли под артиллерийским, пулеметным и автоматным огнем…
   Командирам все же удавалось несколько раз поднимать «черную» деревенскую пехоту. Но все напрасно. Огонь противника был настолько плотным, что, пробежав пару шагов, люди падали как подкошенные. Мы, артиллеристы, тоже не могли надежно помочь – видимости нет, огневые точки немцы здорово замаскировали, и, вероятней всего, основной пулеметный огонь велся из дзотов, а потому стрельба наших орудий не давала нужных результатов».
   Вот отрывок из письма домой одного немецкого солдата летом 1943-го: «На вновь занимаемой территории Красная Армия призывала все население, мужчин и женщин. Сформированные из них трудовые батальоны используются для увеличения массы атакующих. Не имело значения, что эти призывники необучены, большинство из них без оружия, а многие – без сапог. Взятые нами пленные говорили, что безоружные рассчитывают взять оружие у павших. Эти невооруженные люди, вынужденные идти в атаку, подозревались в сотрудничестве с нами и платили буквально своими жизнями за это подозрение».
   Американские историки-эмигранты Иосиф Дугас и Федор Черон, сами из бывших пленных, свидетельствуют: «Как правило, освободив от немцев определенную территорию, советское командование собирало все воекнообязанное население и, часто без оружия и военной формы, гнало его в бой. Так, например, было в харьковском наступлении мая 1942 года. Солдаты называли наспех мобилизованных «воронами» (по темной гражданской одежде), В наступлении «ворона» могла быть вооружена лопатой, штыком, в редких случаях винтовкой, из которой она не умела стрелять. Вопрос: кем считать этих «ворон», попавших в плен, – солдатами, гражданскими лицами или партизанами? Немцы поступали так: если у «вороны» была наголо под машинку острижена голова или же она имела винтовку – «ворона» считалась пленным. Иногда немцы «ворон» просто выгоняли, даже не рассматривая прическу. Со стороны советского командования было преступлением посылать этих людей». Нет сомнений, что их все же надо считать красноармейцами. Ведь на отражение атак и несчастных «ворон», и красноармейцев в форме немцы точно так же тратили боеприпасы. Со временем уцелевшие «вороны» получали и винтовки, и обмундирование, но шансов довоевать до конца войны у них имелось немного.
   Большинство «оккупированных» не были коллаборационистами. Но по сути своего положения они ничем не отличались от штрафников. Последним выдавали поношенное и дырявое обмундирование, нередко снятое с трупов, им не полагались ордена и звездочки на пилотки. Первые же, «лапотная пехота», вообще шли в бой в пальто и пиджаках, реализуя на практике знакомый еще с Первой мировой войны лозунг: «Оружие добудете в бою!» Шансов выжить у штрафников, особенно в батальонах из бывших офицеров, было все же больше, чем у призывников с оккупированных территорий. Штрафники худо-бедно воевать все-таки учились и хоть как-то примерялись к складкам местности, довольно грамотно совершали короткие перебежки, умели стрелять, в конце концов. «Оккупированные» же, не имея в большинстве своем никакой боевой подготовки, а порой и оружия, при атаках на неподавленную систему обороны противника становились всего лишь хорошими мишенями для немецких орудий, минометов и пулеметов.

Польский вопрос

   После евреев и цыган хуже всего немцы относились к полякам. По трагическому совпадению столь же плохо относилась к ним и советская власть. Хотя до апреля 1943 года сохранялись дипломатические отношения Москвы с польским правительством в изгнании в Лондоне, а советские партизаны в Белоруссии и на Украине еще не нападали на отряды Армии Крайовой и даже иногда сотрудничали с ними в борьбе против немцев. Бывший помощник начальника штаба по оперативной части 804-го стрелкового полка 229-й стрелковой дивизии С. И. Козлов, бежавший из лагеря военнопленных на территории Польши, свидетельствовал о настроении польского населения Полесья: «После того как германские власти применили к полякам более жестокие меры, чем даже к русским, украинцам, белорусам и литовцам, настроение польского населения резко изменилось в пользу советской власти. Особенно горячо был встречен приезд Сикорского в Москву. В связи с этим среди польского населения оживленно комментировалось: Сикорский в Москве заключил договор с Советами, получил деньги и оружие, и теперь Польша будет восстановлена.
   В феврале месяце 1942 года на Гайновском лесокомбинате (Брестская область) вспыхнула всеобщая забастовка, продолжавшаяся целую неделю. Основные требования рабочих были: «Хлеба, продуктов».
   Во всем рабочем поселке, на каждом доме, на каждом столбе были расклеены лозунги: «Долой Гитлера!» и «Помогать Сикорскому и Красной Армии громить Гитлера!», «Да здравствует Сикорский!», «Да здравствует Польша!» и целый ряд других лозунгов, призывающих польское население к борьбе с оккупантами».
   Здесь советский офицер заблуждался только в одном: поляки стали терпимее относиться не к советской власти, а к Советскому Союзу как к государству, раз правительство Сикорского заключило с ним договор. Жить же под господством большевиков поляки западных областей Белоруссии и Украины и Южной Литвы по-прежнему не испытывали ни малейшего желания. Из донесения Козлова хорошо видно, что поляки Полесья выступали за независимую Польшу.
   В декабре 1942 года Тимчук, заместитель командира одного из партизанских отрядов, действовавшего в Вилейской области, сообщал в Москву: «Считаю, что в данный период немалую роль сыграли бы специальные польские группы, заброшенные в Западные области. Здесь надо учесть одно: наличие большого национального польского движения, недовольство против немцев и отсутствие среди местного населения боевых вожаков (во многом благодаря тому, что 22 тысячи польских офицеров и представителей имущих классов были в 1940 году расстреляны по приказу Сталина. – Б.С.). Польские националисты ведут агитацию, но только агитацию. Это не наши друзья, они не прочь от того, чтобы мы их избавили от немецкого ига, но они за помещичью Польшу.
   Надо дать для Западных областей наряду с белорусским движением и большевистское по содержанию, польское по форме движение. Мне приходилось немало встречать этих польских патриотов, но когда с ними заговоришь по-польски, да еще скажешь, что идешь из Варшавы, да передашь им сведения о Сикорском, тут они тебя расцелуют, покормят, приютят, – словом, лучший гость. Ждать не надо».
   То, что до 1943 года поляки не предпринимали никаких враждебных действий по отношению к советским партизанам, подтверждает и донесение командира партизанского отряда, воевавшего в Браславском районе Вилейской области, Н. И. Петрова:
   «В районе Августовских лесов расположено большое количество отрядов польской обороны численностью до 3000 человек и действующих в ряде районов Западных областей. Этими отрядами был организован налет на г. Поставы Вилейской области, где ими было уничтожено до 400 немцев и полицейских, а также ряд складов.
   В июле 1942 года немцы силой до 3000 человек предприняли наступательные действия против отрядов польской обороны. Немцы, потеряв около 1500 человек, отступили.
   Польское население Вилейской области в абсолютной массе хорошо относится к партизанам и ждет прихода Красной Армии. Но одновременно интересуется Сикорским и о политическом строе после прихода Красной Армии. Население деревень, населенных поляками, активно поддерживает партизан, дает сведения отрядам о предателях, сообщает о прибытии отрядов полицейских и т.д. Связники, прибывшие… из отрядов польской обороны, заявили: «Отряды польской обороны ведут борьбу против немцев и полиции за независимую Польшу. В свои отряды они принимают поляков и русских (главным образом военнопленных). Отношение участников польской обороны к партизанам самое дружественное. У каждого состоящего в отрядах польской обороны на левом рукаве имеется повязка «ПО».
   Эти донесения свидетельствуют, что отряды Армии Крайовой в Западных областях Украины и Белоруссии, вопреки утверждениям советской пропаганды, отнюдь не отсиживались в лесах, а вели активную и успешную борьбу с немцами и полицейскими.
   Заместитель командира партизанской группы из отряда Петрова Карпов также сообщал, что поляки симпатизируют и помогают советским партизанским отрядам: «В Западных областях Белоруссии, особенно среди поляков, за последнее время (речь идет о завершающих месяцах 1942 года. – Б.С.) происходит процесс объединения сил национальных и социальных прослоек населения, включая даже бывших военнослужащих, осадников, попов, купцов и помещиков. Объединение сил происходит на почве борьбы с гитлеризмом. В г. Вильно существует националистический центр, состоящий из пилсудчиков и народовцев (сторонников уже скончавшегося к тому времени маршала Пил суде кого и Народной партии. – Б.С.), который связан с Лондоном…
   Некоторые помещики, имеющие связь с этими организациями, даже передали хлеб и скот партизанским отрядам «Мститель» и «Борьба». Однако сами они занимаются только агитацией, намерены выжидать, организовываться и вооружаться, заявляя, что время для выступления еще не пришло, фронт далек и что они не желают бесполезно проливать кровь польского населения. Такую свою позицию высказал представитель Виленского центра – один из руководителей вилейских националистов помещик Юзеф Козельклевский при переговорах с командиром партизанского отряда Марковым Ф. Г. Такие же мысли высказывают рядовые члены организации (объездчик Мацкевич)».
   Радиограмма А. Н. Сабурова от 24 декабря 1942 года гласила: «Антигерманское движение Польши возглавляется центрами, находящимися в Варшаве,
   Кракове и Остроге, 130 км западнее Славуты, территория Ровенской области, УССР. В Остроге существует организация польского офицерства численностью 40 человек. Эта группа держит связь с Краковом и Варшавой через поляка-бухгалтера, работающего в г. Остроге. Последний почти еженедельно ездит под видом служебных командировок в Варшаву и Краков. Этот же бухгалтер связан с двумя агентами – бывшими офицерами польского генштаба и адвокатом. Фамилии их не установлены. В городе их агентуры очень большое количество, и все нити идут в Краков и Варшаву. С ними связан член подпольной организации Славуты Попов. Он также ездит в Варшаву для оперативного руководства. Я выслал в Славуту оперативную группу. В местечке Милятин (29 км севернее Острог) есть группа польских националистов. Руководит ею местный помещик Лошкевич.
   В селах население разбито на сотни, имеет много оружия и ожидает сигнала к восстанию против немцев. Невзирая на указания Сикорского, удерживающего польский народ от активного участия в массовом вооруженном восстании против немцев, польские патриоты все же создают партизанские группы и с оружием в руках борются против немцев. В Брестских лесах польские партизанские отряды часто устраивают крушения поездов, обстреливают их и нападают на склады. Польские организации имеют склады с вооружением, боеприпасами и артиллерией. Вооружения и боеприпасов много хранится у населения. Есть специальные люди, которые совершают поездки по районам и закупают вооружение, боеприпасы и взрывчатые вещества, обменивая все это за хлеб. Вооруженные отряды и подпольные организации связи с нашими партизанскими отрядами избегают.
   Польское население относится к нашим партизанам хорошо. Лесничий Ракитянского района Сазонский обратился к нашим партизанам: «Дайте нам руководителей, у нас есть оружие и подготовленный народ, и мы создадим партизанские отряды».
   Зажиточное население склонно больше бороться за самостоятельную Польшу. Население оказывает большое сопротивление немецким властям. В некоторых районах налог на хлеб выполнен на 25—50 процентов. Скот… прячут, гонят в леса и другие села. Население СССР знает о существовании в СССР польской армии. Между поляками и украинскими националистами существуют большие противоречия по вопросу Западной Украины.
   Данные получены 5—9 декабря от наших оперативных работников и подпольных организаций Славутского и Ракитянского районов. Считаю эти сведения в основном вероятными. Движение антинемецкого большинства населения произвольное. Существующие подпольные организации и вооружение партизанских отрядов безусловно возглавляется центром не без участия какого-то государства (тонкий намек на Англию, где находилось польское правительство в изгнании. – Б.С.).
   Считал бы необходимым выбросить людей, преданных, пользующихся авторитетом у польского населения, которые должны связаться и с населением, и с существующими организациями, могли бы освещать и направлять движение, увязывая с общими нашими задачами».
   Проще говоря, Александр Николаевич предлагал забросить в польские организации своих агентов, способных подчинить польские отряды советскому влиянию.
   Поворот к политике постепенного уничтожения польского подполья и партизан Армии Крайовой произошел сразу после Сталинградской победы. Сталин уже не сомневался, что Красной Армии удастся захватить Польшу и установить там угодный ему режим.
   Поэтому еще в феврале 1943 года ЦК Компартии Белоруссии направил командирам партизанских соединений и руководителям подпольных парторганизаций закрытое письмо «О военно-политических задачах работы в Западных областях Белоруссии». Там утверждалось: представители польских националистических организаций и групп настаивают на том, что сформированные ими отряды
   «должны быть независимы, что районы, где они намереваются начать действовать, должны рассматриваться как польская территория и что при совместном действии таких отрядов с советскими партизанскими отрядами последние должны подчиняться польскому партизанскому штабу «Восток»…
   Они стремятся избежать пока открытых столкновений с нами, имея в виду сложившуюся известную общность интересов у народа в борьбе против немцев. Но ведут всю работу в том направлении, чтобы накопить силы и быть готовыми выступить открыто против нас.
   Уже сейчас имеют место случаи убийства польскими националистами наших людей из числа командного состава и партизан и засылка ими своей агентуры в партизанские отряды для подрывной работы».
   ЦК Компартии Белоруссии требовал:
   «При проведении политической работы среди населения, особенно поляков, учитывать, что польские националисты внедряют в сознание поляков страх перед репрессиями, которые как будто советская власть собирается осуществить по отношению к полякам за их якобы неверное поведение.
   Наша задача состоит в том, чтобы выбить это оружие из рук польских националистов, убедить поляков, что ни о каких репрессиях речи быть не может и что ни один волос с головы честных поляков не упадет…
   В районах, где имеются уже… польские националистические отряды, их надо, во-первых, настойчиво вытеснять созданием наших партизанских отрядов и групп и, во-вторых, принимать меры по внедрению в них своей агентуры, изучению связей, задач, организации, способов работы, выявлять действительных представителей польских националистов или немецкой разведки.
   Засылкой надежных поляков, со своей стороны, такие отряды и группы разлагать, а трудящихся поляков перетягивать на свою сторону.
   В этой работе важнейшее значение будет иметь то, насколько нашим товарищам удастся привлечь для работы в нашу пользу более или менее известных поляков из числа интеллигенции, пользующихся влиянием на польское население…
   В известных случаях… можно организовать партизанские отряды, которые в большинстве будут состоять из поляков. Такие отряды, как и все советские партизанские отряды в тылу противника, должны вести борьбу в интересах Советского Союза.
   В районах, где имеется уже влияние наших партизанских отрядов и подпольных центров, действия групп националистических польских реакционных кругов не допускать. Руководителей незаметным образом устранять. Отряды или распускать и базы оружия забирать, или, если представляется возможным, отряд брать под свое надежное влияние, использовать, направляя на активную борьбу с немцами, соответствующим образом передислоцируя и разукрупняя, лишать их значения как самостоятельных боевых единиц, придавать другим крупным отрядам и производить соответствующую и негласную чистку от враждебных элементов.
   Иметь в виду, что польские националисты – хорошие конспираторы, мастера вероломства и провокации. Необходимо иметь особую осторожность и изощряться в методах работы с ними, чтобы не пасть жертвой провокации.
   Польские националисты будут засылать и засылают уже в наши отряды своих представителей, маскирующихся под лояльно настроенных людей, для выведывания обстановки, замыслов, выявления актива и разложения наших отрядов. Таких надо выявлять, уничтожать».
   В данном случае Пантелеймон Кондратьевич бездоказательно приписал полякам все те грехи, в которых были повинны порой советские партизанские отряды в Белоруссии. Не стали бы представители Армии Крайовой убивать советских партизан и одновременно пытаться взаимодействовать с ними. Ведь силы лондонских поляков были несопоставимы с силами Красной Армии, и им не было никакой нужды множить число своих врагов. К убийствам партизан могли быть причастны польские коллаборационисты из тех, кто помогал немцам в «окончательном решении еврейского вопроса» на восточных польских землях. Вымыслы же о будто бы совершаемых поляками из Армии Крайовой убийствах советских партизан понадобились Пономаренко для того, чтобы оправдать засылку в польские отряды «надежных поляков», а также уничтожение польских руководителей и партизан.
   18 апреля 1943 года советское правительство прервало дипломатические отношения с польским правительством, настаивавшим на международном расследовании катынской трагедии. В официальном сообщении об этом, перепечатанном во всех партизанских газетах, утверждалось:
   «Гитлеровцы начали клеветническую кампанию по поводу ими же убитых польских офицеров в районе Смоленска. Польское правительство не только не дало отпора подлой фальшивке на СССР, но подхватило ее и раздуло. Польское правительство стало на вероломный путь сговора с Гитлером – врагом польского и русского народов, врагом всех свободолюбивых народов – и стало на позиции враждебных отношений с СССР. На основании этого Советское правительство решило прервать отношения с Польским правительством».
   Рядом – заметка об оккупированной Польше, где говорилось:
   «Гитлеровцы истребляют польский народ… Близ Лодзи расстреляно более 3000 человек, в Млаве – 300, под Варшавой – 170 человек… В столовых и ресторанах польских городов висят надписи: «Собакам и полякам вход воспрещен».
   Весной 1943 года, уже после страшных находок в Катыни, Центральный штаб партизанского движения выпустил обращение к полякам, служащим в немецкой армии. В нем говорилось о том, что
   «Красная Армия продвинулась на Запад на некоторых участках на 600-700 км…
   Немцы уничтожают поляков. Четыреста тысяч убитых и замученных в концлагерях, 1,5 миллиона невольников увезено в Германию; триста тысяч воинов, более трех лет изнывающих в немецкой неволе, свыше двух с половиной миллионов мужчин, женщин и детей умерли от голода и эпидемий. Пять миллионов. Это страшная цифра потерь польского народа за годы немецкой оккупации… Бросайте службу в немецкой армии. Переходите с оружием к партизанам».
   По всей вероятности, в Москве думали, что поляки порадуются: как быстро Красная Армия движется на запад, скоро дойдет до Польши. А впечатляющие цифры польских потерь, понесенных в результате немецкой оккупации, наверное, должны были подсластить полякам горькую пилюлю Катыни: немцы-то ваших истребили в десятки раз больше, чем советские.
   21 мая 1943 года А. Е. Клещев сообщал, что в Ленинском районе Пинской области партизаны захватили шесть польских националистов во главе с помещиком Венецким, бывшим офицером польской армии. Помимо оружия, у них будто бы отобрали «отравляющее вещество, списки местного партизанского отряда, значок польского пограничника, полученный за террористические акты против советских работников». Навсегда останется загадкой, почему уполномоченный ЦК по Пинской области решил, что значком польского пограничника награждают за убийство советских работников. Очевидно, захват группы Венецкого следовало как-то оправдать, вот Алексей Ефимович и придумал насчет ядов для советских партизан и терактов, будто бы совершенных Венецким против советских активистов.
   10 июня 1943 года Пономаренко докладывал Сталину:
   «Секретарь Барановичского подпольного областного комитета КП(б)Б т. Чернышев радиограммой сообщает: «В последнее время оживилась деятельность польских организаций. В ряде мест продолжается мобилизация поляков. В Столбцовском районе появился отряд поручика Милашевского численностью свыше 300 человек, базируется в Кульском лесу. Цель – борьба за Польшу. Милашевский заявил: против партизан сейчас воевать не будем. Пополнение польских организаций идет быстро… Их позиция – не активная борьба с партизанами, а только путем провокаций.
   Прошу дать указание, какое должно быть наше отношение к этим формированиям».
   Указания были даны: польские формирования разлагать изнутри с помощью агентуры из «надежных» поляков, командный состав уничтожать.
   А «надежные» поляки во главе с Зигмундом Берлингом 17 июня 1943 года направили унизительное приветствие Сталину от лица дивизии имени Тадеуша Костюшко:
   «Мы твердо уверены в том, что только при помощи Советского Союза наши надежды на восстановление сильной и независимой Польши воплотятся в жизнь.