— Ты поможешь мне? — спросила Мариетта.
— Конечно, — ответила Элизабет и сжала ее пальцы, стараясь подбодрить Мариетту.
Глава 17
Глава 18
— Конечно, — ответила Элизабет и сжала ее пальцы, стараясь подбодрить Мариетту.
Глава 17
Мэтью бесшумно подкрадывался к своей жертве. Проскользнув в темную конюшню, он стал медленно приближаться к деннику, в котором какой-то мужчина расседлывал лошадь.
Почуяв чужой запах, кони подняли головы и заржали, но мужчина не обратил на них внимания. Он тихонько нашептывал что-то своей лошади. Фермеры часто разговаривают со своей лошадью после длинного рабочего дня.
Мэтью мелкими шажками перебирался от одного денника к другому, пригибаясь, когда мужчина поворачивался в его сторону. Лошадь, которую мужчина расседлывал, тоже вдруг насторожилась и фыркнула.
— На что жалуешься? — спросил хозяин, потрепав ее по гриве. — Сейчас мы тебя почистим, и все будет хорошо. Знаю-знаю. Если бы Стэн не взял отгул, ты бы не имел дела со мной, но…
Присев на корточки у стены, разделявшей денники, Мэтью бросил камешек на деревянный пол. Мужчина замер. Услышав еще один глухой стук, он отложил в сторону скребок и насторожился.
— Что за?..
— А-а-а! — грозно закричал Мэтью.
Он вынырнул из темноты, обхватил мужчину за талию и повалил на пол. Ужас, исказивший лицо Джеймса, уступил место страшной ярости.
— Ах ты, пес проклятый! — закричал Джеймс Кейган, отталкивая от себя здоровяка-брата. — Что же ты делаешь? Седых волос у меня и без тебя хватает!
Очень довольный собой, Мэтью рассмеялся и взъерошил волосы брата.
— Нет у тебя седых волос, Джимми. Ты до сих пор выглядишь, как мальчишка! — Он протянул руку и помог ему встать. — Посмотри лучше на мою голову.
— Пес ты, — повторил Джеймс, потирая голову, которой стукнулся об пол. — Когда ты повзрослеешь? Господи, я от страха чуть из собственной шкуры не выпрыгнул! — Прижав руку к груди, он глубоко вздохнул: — Что ты здесь делаешь? Когда приехал?
— О, я прискакал еще днем! — ответил Мэтью. — Думал, что вы меня ждете, но потом вспомнил, что забыл сообщить о приезде в письме, которое отправил на прошлой неделе. И это неудивительно, потому что последнее время мозги у меня работают очень плохо.
— Ты действительно не написал, что возвращаешься домой. Но сам знаешь, мы всегда тебе рады. Если только ты не пугаешь кого-нибудь из нас до смерти, — добавил Джеймс со смехом. — Ладно, старший брат, добро пожаловать домой! — Он крепко пожал ему руку.
— Спасибо, Джимми. — Мэтью потрепал его по плечу. — Возвращаться сюда всегда приятно.
— На этот раз ты останешься подольше? В прошлом месяце ты заскочил всего на один день, разругался со всеми и умчался.
— Да, было такое дело, — ответил Мэтью, напустив на себя кроткий вид. — Мне жаль. Тогда я был немного не в себе, но здесь, надеюсь, все быстро образуется.
Джеймс посмотрел на него с интересом:
— Да? Так ты останешься или уедешь?
— Ну, понимаешь, Джимми… Ах, черт, я много чего не написал в своем письме. — Мэтью колебался, не зная, с чего начать.
Он и не предполагал, что ему будет так трудно объясняться с младшим братом, который сейчас стоял рядом и усмехался:
— Неужели все так плохо? Что случилось, Мэт? Ты останешься или уедешь? Или еще пока не решил?
— Остаюсь. Джимми… — Мэтью вздохнул глубоко и смущенно сказал: — Я подал в отставку. Я больше не федеральный маршал.
— Что?!
— Поживу в «Лос Роблес», отдохну. Какое-то время, — торопливо добавил он, — до тех пор, пока не улажу свои дела и не подыщу себе жилье.
— Ты уволился! Ушам своим не верю! — Джеймс недоверчиво смотрел на брата.
— Придется поверить, потому что это правда. Конечно, я все равно буду служить закону. Займу место Хэнка Броудмена до следующих выборов. Ты ведь знаешь, он мечтает уйти на пенсию.
— Да, знаю… но… Мэт! Ты написал, что маршал Браун не хочет тебя отпускать. Что же произошло?
Мэтью искоса взглянул на дверь.
— Я расскажу тебе, Джим, но поклянись, поклянись могилой мамы, что никому не расскажешь. Никому! Ни Элизабет, ни Киркленду, ни даже самому Господу Богу во время ночной молитвы.
— Ладно. Мне можно доверять, сам знаешь.
— Ну хорошо. — Мэтью понизил голос. — Дело в том, Джимми, что ты сейчас лопнешь от смеха — такая дурацкая история со мной произошла. Я бы тебе ничего не сказал, но мне нужна твоя помощь. Выхода у меня нет. Поэтому давай клянись маминой могилой.
Джеймс поднял руку:
— Могилой матери клянусь, что не выдам твою тайну ни одной живой душе.
— Хорошо. — Мэтью удовлетворенно кивнул и заговорил так тихо, что Джеймсу пришлось подвинуться ближе. — Помнишь, я давным-давно решил, что никогда не женюсь.
— Конечно. Вот поэтому я и женился на Бет.
— Правильно. Ты понимал, что надо продолжить род Кейганов. Я заслужил хорошей трепки, но, с другой стороны, вы ведь с Элизабет счастливы. В общем, дело в том, Джимми, что я передумал.
— Передумал что? — мгновенно встрепенулся Джеймс.
— Теперь я хочу жениться. Не на ком попало, конечно, а на Этти, потому что я ее люблю.
— Этти?.. — повторил Джеймс и посмотрел на брата, как на слабоумного.
— Это все равно что упасть с горы. Сейчас ты в полном порядке, а через минуту… — он громко хлопнул в ладоши, — тебе конец. До сих пор не понимаю, как это произошло! Наверное, у вас с Элизабет было так же?
— Э-э… не совсем.
— Никогда не думал, что такое бывает, — задумчиво сказал Мэтью, потирая шею. — Но, наверное, я был не прав, раз это случилось со мной. Я превратился в развалину, особенно с тех пор, как расстался с Этти. Думаю только о ней, не ем, не сплю. Ужас! Господи, был бы я лошадью, тебе следовало бы меня пристрелить, чтобы положить конец этим страданиям, но я не лошадь… Вот я и решил встретить трудности лицом к лицу. — Младший брат ошарашенно смотрел на него. — Я не могу жить без нее, Джимми, — продолжал Мэтью. — Не могу и не хочу. Остается одно — жениться на ней. Знаю-знаю, о чем ты думаешь! — Мэтью воздел руки, словно колдун, читающий мысли. — Куда мне, старому дураку, мечтать о такой женщине — умной и воспитанной, тем более что ее прежний муж был не мне чета, да?
— Ну…
— Да, я высоко замахнулся. Но, понимаешь, Джимми, нет у меня другого выхода. Надо попробовать, а иначе я не смогу смотреть себе в лицо.
— Смотреть на себя в зеркало, — поправил его Джеймс.
— Что? — не понял Мэтью.
— Ты не сможешь посмотреться в зеркало.
— Черт, Джимми! Ты хоть меня слушаешь? Я ведь именно так и сказал.
— Прости, — улыбнулся Джимми.
— Да ладно. — Мэтью пренебрежительно отмахнулся. — Наверное, у тебя от всех этих новостей ум за разум зашел.
— Можно и так сказать, — согласился Джеймс.
— В общем, было нелегко, но все-таки я уволился. А то Этти решит, что я женюсь, а потом буду все время оставлять ее одну. Она должна знать, что у меня серьезные намерения. — Мэтью взглянул на Джеймса, ища поддержки.
Тот до сих пор еще не оправился от шока, но, увидев встревоженное лицо брата, взял себя в руки.
— Ну, да. Конечно! Я бы и сам так поступил.
— Решить-то я решил, а вот приехал сюда и не знаю, что делать дальше. Ведь надо, чтоб все было как положено. Не могу я просто прийти к Этти и сказать с порога: «Выходи за меня замуж». Правильно? — Он опять вопросительно взглянул на Джеймса.
Джеймс немного растерялся. Ему трудно было поверить, что они действительно обсуждают такую тему. С Мэтью!
— Нет. Я не… — пробормотал он, а потом уже более уверенно добавил: — Нет, я думаю, так нельзя.
Мэтью был явно разочарован.
— Мне тоже показалось… но ты в этих делах дока. — Он устало вздохнул, закрыл глаза и попытался представить Мариетту. — С Этти надо чтоб все было по высшему разряду. Цветы, музыка, стихи. Красивые слова. Она идеал. В ней все совершенно. Как она говорит! Как пишет! И ее запах… Только так и должно пахнуть от женщины…
— Боже милостивый, — изумленно пробормотал Джеймс, — да ты и впрямь влюблен! Не думал я, что доживу до такого дня.
— Я тоже. — Мэтью широко раскрыл глаза, как будто удивлялся сам себе.
Джеймс торжественно пожал ему руку:
— Мои поздравления, Мэт! Я рад за тебя.
— Ты научишь меня, как ухаживать за Этти? — спросил Мэтью, стиснув руку брата.
— Еще бы! Сделаю все, что смогу. Положись на меня.
— Спасибо, Джимми. А я здесь никому не помешаю.
— «Лос Роблес» — твой дом, Мэт, — досадливо отмахнулся Джеймс. — Ты никому не помешаешь. Бет будет ужасно рада, узнав, что ты остаешься. Готов поспорить, что она сейчас на части разрывается, только бы тебе угодить.
— Знаешь, Джимми, интересно… Элизабет всегда была мне рада. А сегодня посмотрела так, будто решила меня убить. Нет, я говорю серьезно, — настаивал Мэтью, заметив недоверчивый взгляд брата. — Таким холодом обдала, что полярный медведь мог бы замерзнуть. Как будто я мусор, случайно попавший в ее чистый дом. Хорошо еще, что дети прибежали со мной поздороваться!
— Если Бет был не слишком доброжелательна, — возразил Джеймс, — значит, ты сказал какую-нибудь глупость. Я лучше, чем кто-либо, знаю, как ей жаль, когда ты уезжаешь из «Лос Роблес», и как ей хочется, чтобы ты бросил свою работу и осел здесь.
— Когда я сказал, что останусь здесь надолго, мне кажется, что она повеселела, — согласился Мэтью. — И стала готовить на ужин теннессийский пирог с джемом.
— Вот видишь? Сам знаешь, какая Бет. Она не любит говорить о своих чувствах, она их показывает на деле. Потому и взялась за пирог.
— Наверное.
— Не наверное, а точно. Так уж у нее принято. Ну, сейчас мы закончим чистить Эндрю и пойдем домой, а то сюда нагрянет Бет и отругает нас за опоздание.
— Хорошо. Я помогу тебе.
— С лошадью я и сам управлюсь. Почему же ты никогда не говорил мне об этой девушке?
— А что рассказывать-то?
Джеймс, который продолжал чистить лошадь, на минуту остановился.
— Ну, хотя бы кто она, для начала.
— Как это кто? Я думал, вы с Бет приглядываете за Этти. Бет сказала, что вы вместе обедаете каждое воскресенье.
Джеймс остолбенел от внезапной догадки:
— О Боже! Неужели ты говоришь о миссис Мариетте Колл? Ты влюбился в Мариетту Колл?!
В открытую дверь черного входа залетал вечерний бриз, принося прохладу в кухню, где от раскаленной печки шел невыносимый жар. Элизабет вытащила из духовки две сковороды с пирогами, взглянула на них с удовлетворением и понесла их на заднее крыльцо, чтобы немного остудить. Дети следовали за ней хвостом. На улице до них донесся громкий смех.
Старший сын Элизабет, Джордж Роберт, двухлетний мальчик, потянул мать за подол, ткнул пальчиком в сторону конюшни и сказал:
— Папа!
— Да, — медленно проговорила Элизабет, удивляясь такому безудержному веселью. Она знала, что Мэтью пошел поздороваться с братом, но что их так рассмешило? — Да, дорогой, — сказала она, улыбнувшись сыну. — Это папочка. Мне кажется, он очень рад, что вернулся домой.
Элизабет увела детей в дом, но смех Джеймса был слышен даже на кухне.
Почуяв чужой запах, кони подняли головы и заржали, но мужчина не обратил на них внимания. Он тихонько нашептывал что-то своей лошади. Фермеры часто разговаривают со своей лошадью после длинного рабочего дня.
Мэтью мелкими шажками перебирался от одного денника к другому, пригибаясь, когда мужчина поворачивался в его сторону. Лошадь, которую мужчина расседлывал, тоже вдруг насторожилась и фыркнула.
— На что жалуешься? — спросил хозяин, потрепав ее по гриве. — Сейчас мы тебя почистим, и все будет хорошо. Знаю-знаю. Если бы Стэн не взял отгул, ты бы не имел дела со мной, но…
Присев на корточки у стены, разделявшей денники, Мэтью бросил камешек на деревянный пол. Мужчина замер. Услышав еще один глухой стук, он отложил в сторону скребок и насторожился.
— Что за?..
— А-а-а! — грозно закричал Мэтью.
Он вынырнул из темноты, обхватил мужчину за талию и повалил на пол. Ужас, исказивший лицо Джеймса, уступил место страшной ярости.
— Ах ты, пес проклятый! — закричал Джеймс Кейган, отталкивая от себя здоровяка-брата. — Что же ты делаешь? Седых волос у меня и без тебя хватает!
Очень довольный собой, Мэтью рассмеялся и взъерошил волосы брата.
— Нет у тебя седых волос, Джимми. Ты до сих пор выглядишь, как мальчишка! — Он протянул руку и помог ему встать. — Посмотри лучше на мою голову.
— Пес ты, — повторил Джеймс, потирая голову, которой стукнулся об пол. — Когда ты повзрослеешь? Господи, я от страха чуть из собственной шкуры не выпрыгнул! — Прижав руку к груди, он глубоко вздохнул: — Что ты здесь делаешь? Когда приехал?
— О, я прискакал еще днем! — ответил Мэтью. — Думал, что вы меня ждете, но потом вспомнил, что забыл сообщить о приезде в письме, которое отправил на прошлой неделе. И это неудивительно, потому что последнее время мозги у меня работают очень плохо.
— Ты действительно не написал, что возвращаешься домой. Но сам знаешь, мы всегда тебе рады. Если только ты не пугаешь кого-нибудь из нас до смерти, — добавил Джеймс со смехом. — Ладно, старший брат, добро пожаловать домой! — Он крепко пожал ему руку.
— Спасибо, Джимми. — Мэтью потрепал его по плечу. — Возвращаться сюда всегда приятно.
— На этот раз ты останешься подольше? В прошлом месяце ты заскочил всего на один день, разругался со всеми и умчался.
— Да, было такое дело, — ответил Мэтью, напустив на себя кроткий вид. — Мне жаль. Тогда я был немного не в себе, но здесь, надеюсь, все быстро образуется.
Джеймс посмотрел на него с интересом:
— Да? Так ты останешься или уедешь?
— Ну, понимаешь, Джимми… Ах, черт, я много чего не написал в своем письме. — Мэтью колебался, не зная, с чего начать.
Он и не предполагал, что ему будет так трудно объясняться с младшим братом, который сейчас стоял рядом и усмехался:
— Неужели все так плохо? Что случилось, Мэт? Ты останешься или уедешь? Или еще пока не решил?
— Остаюсь. Джимми… — Мэтью вздохнул глубоко и смущенно сказал: — Я подал в отставку. Я больше не федеральный маршал.
— Что?!
— Поживу в «Лос Роблес», отдохну. Какое-то время, — торопливо добавил он, — до тех пор, пока не улажу свои дела и не подыщу себе жилье.
— Ты уволился! Ушам своим не верю! — Джеймс недоверчиво смотрел на брата.
— Придется поверить, потому что это правда. Конечно, я все равно буду служить закону. Займу место Хэнка Броудмена до следующих выборов. Ты ведь знаешь, он мечтает уйти на пенсию.
— Да, знаю… но… Мэт! Ты написал, что маршал Браун не хочет тебя отпускать. Что же произошло?
Мэтью искоса взглянул на дверь.
— Я расскажу тебе, Джим, но поклянись, поклянись могилой мамы, что никому не расскажешь. Никому! Ни Элизабет, ни Киркленду, ни даже самому Господу Богу во время ночной молитвы.
— Ладно. Мне можно доверять, сам знаешь.
— Ну хорошо. — Мэтью понизил голос. — Дело в том, Джимми, что ты сейчас лопнешь от смеха — такая дурацкая история со мной произошла. Я бы тебе ничего не сказал, но мне нужна твоя помощь. Выхода у меня нет. Поэтому давай клянись маминой могилой.
Джеймс поднял руку:
— Могилой матери клянусь, что не выдам твою тайну ни одной живой душе.
— Хорошо. — Мэтью удовлетворенно кивнул и заговорил так тихо, что Джеймсу пришлось подвинуться ближе. — Помнишь, я давным-давно решил, что никогда не женюсь.
— Конечно. Вот поэтому я и женился на Бет.
— Правильно. Ты понимал, что надо продолжить род Кейганов. Я заслужил хорошей трепки, но, с другой стороны, вы ведь с Элизабет счастливы. В общем, дело в том, Джимми, что я передумал.
— Передумал что? — мгновенно встрепенулся Джеймс.
— Теперь я хочу жениться. Не на ком попало, конечно, а на Этти, потому что я ее люблю.
— Этти?.. — повторил Джеймс и посмотрел на брата, как на слабоумного.
— Это все равно что упасть с горы. Сейчас ты в полном порядке, а через минуту… — он громко хлопнул в ладоши, — тебе конец. До сих пор не понимаю, как это произошло! Наверное, у вас с Элизабет было так же?
— Э-э… не совсем.
— Никогда не думал, что такое бывает, — задумчиво сказал Мэтью, потирая шею. — Но, наверное, я был не прав, раз это случилось со мной. Я превратился в развалину, особенно с тех пор, как расстался с Этти. Думаю только о ней, не ем, не сплю. Ужас! Господи, был бы я лошадью, тебе следовало бы меня пристрелить, чтобы положить конец этим страданиям, но я не лошадь… Вот я и решил встретить трудности лицом к лицу. — Младший брат ошарашенно смотрел на него. — Я не могу жить без нее, Джимми, — продолжал Мэтью. — Не могу и не хочу. Остается одно — жениться на ней. Знаю-знаю, о чем ты думаешь! — Мэтью воздел руки, словно колдун, читающий мысли. — Куда мне, старому дураку, мечтать о такой женщине — умной и воспитанной, тем более что ее прежний муж был не мне чета, да?
— Ну…
— Да, я высоко замахнулся. Но, понимаешь, Джимми, нет у меня другого выхода. Надо попробовать, а иначе я не смогу смотреть себе в лицо.
— Смотреть на себя в зеркало, — поправил его Джеймс.
— Что? — не понял Мэтью.
— Ты не сможешь посмотреться в зеркало.
— Черт, Джимми! Ты хоть меня слушаешь? Я ведь именно так и сказал.
— Прости, — улыбнулся Джимми.
— Да ладно. — Мэтью пренебрежительно отмахнулся. — Наверное, у тебя от всех этих новостей ум за разум зашел.
— Можно и так сказать, — согласился Джеймс.
— В общем, было нелегко, но все-таки я уволился. А то Этти решит, что я женюсь, а потом буду все время оставлять ее одну. Она должна знать, что у меня серьезные намерения. — Мэтью взглянул на Джеймса, ища поддержки.
Тот до сих пор еще не оправился от шока, но, увидев встревоженное лицо брата, взял себя в руки.
— Ну, да. Конечно! Я бы и сам так поступил.
— Решить-то я решил, а вот приехал сюда и не знаю, что делать дальше. Ведь надо, чтоб все было как положено. Не могу я просто прийти к Этти и сказать с порога: «Выходи за меня замуж». Правильно? — Он опять вопросительно взглянул на Джеймса.
Джеймс немного растерялся. Ему трудно было поверить, что они действительно обсуждают такую тему. С Мэтью!
— Нет. Я не… — пробормотал он, а потом уже более уверенно добавил: — Нет, я думаю, так нельзя.
Мэтью был явно разочарован.
— Мне тоже показалось… но ты в этих делах дока. — Он устало вздохнул, закрыл глаза и попытался представить Мариетту. — С Этти надо чтоб все было по высшему разряду. Цветы, музыка, стихи. Красивые слова. Она идеал. В ней все совершенно. Как она говорит! Как пишет! И ее запах… Только так и должно пахнуть от женщины…
— Боже милостивый, — изумленно пробормотал Джеймс, — да ты и впрямь влюблен! Не думал я, что доживу до такого дня.
— Я тоже. — Мэтью широко раскрыл глаза, как будто удивлялся сам себе.
Джеймс торжественно пожал ему руку:
— Мои поздравления, Мэт! Я рад за тебя.
— Ты научишь меня, как ухаживать за Этти? — спросил Мэтью, стиснув руку брата.
— Еще бы! Сделаю все, что смогу. Положись на меня.
— Спасибо, Джимми. А я здесь никому не помешаю.
— «Лос Роблес» — твой дом, Мэт, — досадливо отмахнулся Джеймс. — Ты никому не помешаешь. Бет будет ужасно рада, узнав, что ты остаешься. Готов поспорить, что она сейчас на части разрывается, только бы тебе угодить.
— Знаешь, Джимми, интересно… Элизабет всегда была мне рада. А сегодня посмотрела так, будто решила меня убить. Нет, я говорю серьезно, — настаивал Мэтью, заметив недоверчивый взгляд брата. — Таким холодом обдала, что полярный медведь мог бы замерзнуть. Как будто я мусор, случайно попавший в ее чистый дом. Хорошо еще, что дети прибежали со мной поздороваться!
— Если Бет был не слишком доброжелательна, — возразил Джеймс, — значит, ты сказал какую-нибудь глупость. Я лучше, чем кто-либо, знаю, как ей жаль, когда ты уезжаешь из «Лос Роблес», и как ей хочется, чтобы ты бросил свою работу и осел здесь.
— Когда я сказал, что останусь здесь надолго, мне кажется, что она повеселела, — согласился Мэтью. — И стала готовить на ужин теннессийский пирог с джемом.
— Вот видишь? Сам знаешь, какая Бет. Она не любит говорить о своих чувствах, она их показывает на деле. Потому и взялась за пирог.
— Наверное.
— Не наверное, а точно. Так уж у нее принято. Ну, сейчас мы закончим чистить Эндрю и пойдем домой, а то сюда нагрянет Бет и отругает нас за опоздание.
— Хорошо. Я помогу тебе.
— С лошадью я и сам управлюсь. Почему же ты никогда не говорил мне об этой девушке?
— А что рассказывать-то?
Джеймс, который продолжал чистить лошадь, на минуту остановился.
— Ну, хотя бы кто она, для начала.
— Как это кто? Я думал, вы с Бет приглядываете за Этти. Бет сказала, что вы вместе обедаете каждое воскресенье.
Джеймс остолбенел от внезапной догадки:
— О Боже! Неужели ты говоришь о миссис Мариетте Колл? Ты влюбился в Мариетту Колл?!
В открытую дверь черного входа залетал вечерний бриз, принося прохладу в кухню, где от раскаленной печки шел невыносимый жар. Элизабет вытащила из духовки две сковороды с пирогами, взглянула на них с удовлетворением и понесла их на заднее крыльцо, чтобы немного остудить. Дети следовали за ней хвостом. На улице до них донесся громкий смех.
Старший сын Элизабет, Джордж Роберт, двухлетний мальчик, потянул мать за подол, ткнул пальчиком в сторону конюшни и сказал:
— Папа!
— Да, — медленно проговорила Элизабет, удивляясь такому безудержному веселью. Она знала, что Мэтью пошел поздороваться с братом, но что их так рассмешило? — Да, дорогой, — сказала она, улыбнувшись сыну. — Это папочка. Мне кажется, он очень рад, что вернулся домой.
Элизабет увела детей в дом, но смех Джеймса был слышен даже на кухне.
Глава 18
Увидев Мэтью, идущего по дорожке к дому Мариетты, Джастис присвистнул.
— Боже мой, кого я вижу? — пропел он. — Мэтти Кейган, малыш. Ты похож на новенькую серебряную монету. Весь так и сверкаешь. Да хранит нас Господь и его святые угодники.
— Потише, Джас, — предостерег его Мэтью, поднявшись на крыльцо. — Сегодня я не в том настроении. — Он протянул руку Джастису, который сидел, привалившись к стене и положив длинные ноги на перила. — Как дела? — Мэтью кивнул на парадную дверь. — Все в порядке?
Джастис, скорчив гримасу, отдернул руку и вытер ее о брюки.
— У тебя ладонь мокрая, как собачий язык, — сказал он с отвращением. — Если ты пришел подлизаться к миссис Колл после всего, что ты натворил в Марипозе, я этого тебе не советую. В потных руках нет ничего романтичного, если ты понимаешь, о чем я говорю.
— Я не собираюсь подлизываться к Этти, — солгал Мэтью, потом нахмурился и вытер руки о новый шерстяной пиджак, который надел утром. — Она дома? — спросил он, взглянув на дверь.
— Дома, — успокоил его Джастис, внимательно изучая модный костюм своего друга. — Только вот не знаю, принимает ли миссис Колл. Не думал я, что увижу тебя в такой одежде. Ты словно на похороны собрался. И правильно сделал, — добавил он, поймав свирепый взгляд Мэтью, — потому что миссис Колл наверняка убьет тебя. Ты ведь бросил ее там, в Марипозе. Ничего умнее ты придумать не мог!
— Держи свое мнение при себе, — посоветовал ему Мэтью. — Ты же не знаешь, что там произошло.
— Знаю! — Джастис хихикнул. — Я видел сломанную кровать.
— Ну… да. — Мэтью покраснел. — Дело не в кровати.
— Могу себе представить.
— Грязный у тебя умишко! — процедил сквозь зубы Мэтью. — Значит… у нее все в порядке? Она хорошо устроилась?
— Неплохо. Никаких неприятностей пока не было. Неторопливый Медведь рассказал мне о том, как обстоят дела с Куинном и Чемберсом. Вы ведь вчера вечером с ним встречались? Наверное, ты хочешь, чтобы мы пока остались здесь?
— Если можно, еще немного, Джас. Мне неудобно просить, но я спокойнее себя чувствую, когда знаю, что вы с Берти будете рядом, пока не найдут Чемберса.
— Разумеется, мы останемся. Это самое меньшее, что мы можем сделать для тебя. Кроме того, я хочу посмотреть, как ты будешь ухаживать за миссис Колл. Мне не хотелось бы пропустить такое зрелище.
— Я не буду ухаживать за Этти! — сказал Мэтью.
— И Неторопливый Медведь жаждет поцеловать твою невесту.
— Я не собираюсь ухаживать за Этти!
— Да ну тебя! Постучи же наконец в дверь, — отмахнулся от него Джастис. — Ты напоминаешь мне Фридома в те времена, когда он ухаживал за Поющей Птицей.
— Не буду я за ней ухаживать! — повторил Мэтью и подошел к двери. — А Берти скажи, чтоб держал рот на замке. — Его кулак обрушился на дверь. — Козел он похотливый, и больше ничего. Я не желаю, чтоб Этти слушала эту чушь. А если ему так нужна женщина, пусть отправляется к мисс Беверли и возьмет себе шлюху!
Дверь распахнулась именно в тот момент, когда Мэтью произнес последнюю фразу. На пороге стояла дородная женщина средних лет. Мэтью сорвал с себя черную пуховую шляпу и откашлялся. Никогда он не носил такого нелепого головного убора и утром, поглядев на себя в зеркало и решив, что вид у него совершенно дурацкий, поклялся, что никогда больше не станет так унижаться. Надо только надеть на пальчик Мариетты золотое кольцо, купленное в Лос-Анджелесе, и с этим шутовским нарядом будет навсегда покончено.
— Здравствуйте, миссис Килир. Рад вас видеть, — смущенно сказал Мэтью.
— Здравствуйте, маршал Кейган, — сухо ответила она.
— Вы теперь работаете у Этти… то есть у миссис Колл? — вежливо спросил Мэтью. — Если она дома, я хотел бы с ней поговорить.
— Простите, маршал Кейган, но миссис Колл не очень хорошо себя чувствует. Она не принимает.
— Не очень хорошо себя чувствует? Что это значит? — В голосе Мэтью слышалась тревога.
— Именно то, что сказала, маршал. Ей сейчас не до гостей.
— Да что с ней такое? Что-то серьезное? Она больна, была ли у доктора Хедлоу? — Мэтью повернулся к Джастису: — Этти больна?
Тот пожал плечами:
— У нее сонливость, но миссис Кейган утверждает, что это организм приспосабливается.
— Приспосабливается?! К чему?
— Не знаю. Наверное, речь идет о каких-то женских делах.
— О… — Мэтью задумчиво кивнул. — Конечно. Все правильно. — Он снова переключился на миссис Килир. — Передайте ей, что я заходил и вернусь позже. Пожалуйста, мэм. Нам нужно кое-что обсудить и… вот, — Мэтью вытащил из внутреннего кармана маленький конверт. — Письмо от Элизабет. Она сказала, что в нем что-то важное, поэтому надо как можно скорее передать его Этти… то есть миссис Колл.
— Я все сделаю, маршал, — заверила его миссис Килир, взяв письмо.
— Премного благодарен, мэм. — Мэтью надел шляпу и спустился с крыльца. — А ты, Джас, гляди в оба и не разрешай Этти выходить из дома. Я вернусь через пару часов.
Через два часа Либерти сменил Джастиса на посту, но миссис Колл, как сообщила экономка, по-прежнему не принимала посетителей. Сначала она спала, потом сидела в ванне. Устав от бесконечных издевок братьев Дроганов, Мэтью навестил шерифа Броудмена и поиграл в покер в одном из городских салунов. День был на исходе, а Мариетта по-прежнему не желала его принять. Хорошее расположение духа таяло, сменяясь мрачностью. «Ведь я только хотел поговорить», — думал он, в очередной раз направляясь к дому сестер Ханлан. Мариетте совершенно незачем наряжаться. Черт, он вообще предпочел бы видеть ее голой, как в ту ночь. Но об этом лучше и не думать, по крайней мере до тех пор, пока на ее пальце не будет обручального кольца. А когда они поженятся, то смогут делать все, что им заблагорассудится, ни на кого не оглядываясь. Именно этим Мэтью и жаждал заняться, как только Мариетта примет его предложение.
Наверное, она сердится. Черт подери, сердится — слишком мягко сказано! И с этим надо смириться. Сам виноват: нельзя было уезжать не попрощавшись. И все же Мариетта не имеет права его игнорировать, ведь он страдает уже полтора месяца, да еще как! Ну, хорошо. Она заставила его торчать на крыльце и целый день слоняться по городу в дурацком костюме. Она выместила свою обиду. Ну и достаточно. Если миссис Килир откроет дверь и скажет, что Этти стоит в коридоре на голове, — пусть, он все равно войдет и поговорит с ней.
Через пять минут Мэтью орал на Джастиса:
— Как это ее нет? Куда она ушла? Я же велел тебе не выпускать ее из дома!
— Послушай, Мэтью, — воскликнул Джастис, воздев руки. — Успокойся.
Мэтью озирался по сторонам, словно ожидая появления Мариетты.
— Я сказал миссис Килир, что зайду! — вопил он. — Я сказал, что вернусь через час.
— Миссис Килир скоро потом ушла домой, и я не уверен, что она передала твои слова миссис Колл. А если и передала, какая разница? Сюда явился Наг, и миссис Колл была совершенно готова к прогулке. Стоило ему постучать в дверь, как она выпрыгнула на крыльцо и потащила его к экипажу. Я пытался внушить ей, что тебе это не понравится, но миссис Колл не под арестом. Что я мог сделать? Схватить ее и силой заставить вернуться?
Мэтью хранил зловещее молчание.
— Надеюсь, ты говоришь не о Нате Киркленде, Джас? — глухо прорычал он. — Я очень надеюсь, что речь идет не о Нате.
— Нет именно о нем. Я думаю, что они договорились заранее. Мы с тобой не имеем права держать миссис Колл взаперти, но за ними будет следить Неторопливый Медведь, это все, что я мог сделать. Ты слушаешь меня? Мэт? Черт побери, подожди, я должен кое-что тебе объяснить. — Джастис пошел следом за Мэтью. — Куда же ты?
Мэтью молча шагал по дорожке. Калитку он распахнул с такой силой, что сорвал дверную петлю.
— Не дури! — крикнул Джастис. — Мэтью, остановись… ты только… ну хоть не беги так!
— Если хотите знать мое мнение, Мэтью — дурак. Мы знакомы с детства, но я никогда не видел, чтобы он когда-либо докучал женщине. Не могу представить вас обоих в такой ситуации.
Мариетта провела пальцем по ободку бокала с ледяным шампанским.
— Мне не следовало говорить вам об этом. Вы очень добры ко мне… Простите, что я пользуюсь вашим расположением и рассказываю такие вещи. Наверное, вы очень удивились тому, что Мэтью целый день провел на моем крыльце.
— На прошлой неделе вы слушали исповедь о моих горестях. Теперь моя очередь. Вы имеете на это полное право. И, откровенно говоря, мне приятно посидеть за столом с хорошенькой женщиной и немного поболтать. Давно со мной такого не бывало. С тех пор как…
— С тех пор как вы ухаживали за Элизабет, — мягко закончила Мариетта. — Вы, наверное, ужасно переживали, когда она отказалась выйти за вас замуж.
— Я справился со своей бедой. Мне было больно, но если бы мы с Джеймсом рассорились, было бы еще хуже. Кроме того, меня отвлекала работа на ранчо. — Заметив, что Мариетта помрачнела, Натан дружески сжал ее руку и спросил: — А вы уже придумали, как отвлечься от грустных мыслей?
— Нет. — Она покачала головой. — Я вообще не знаю, что мне делать. Я не хочу видеть его, но как этого избежать? Мэтью очень настойчив. Нельзя же вечно держать его на расстоянии. Ситуация может накалиться еще больше. Жаль, что сегодня мне не хватило храбрости встретиться с ним и объясниться. Тогда по крайней мере я могла бы спокойно спать по ночам. — Мариетта сжала руку Натана. — Если б знать, чего он от меня хочет!
— А вдруг это как-то связано с расследованием? Может, Чемберс объявился? — спросил Натан.
— Вряд ли. Мэтью был в костюме. Не стал бы он так изысканно одеваться для того, чтобы рассказать мне о судебном процессе.
— Значит, он просто одумался. Точно. Элизабет считает, что Мэтью влюблен в вас, а в этих делах она разбирается.
Мариетта вспомнила о письме, которое ей передала миссис Килир. Это было письмо от Элизабет.
«Я ничего ему не сказала, — писала Элизабет своими детскими каракулями. — Он не знает о ребенке. Повидайся с ним».
Слово «повидайся» было подчеркнуто дважды.
— Возможно, Элизабет и разбирается в этих вещах, — тихо сказала Мариетта. — Но в данном случае она ошибается. Мэтью не влюблен в меня, да он и не давал мне никаких обещаний. Он просто… хотел меня. Ничего большего я и не ожидала. — Она пристально посмотрела на Натана. — Наверное, вы считаете меня ужасной женщиной, но я полюбила его.
Он сжал ее пальцы обеими руками.
— Знаю, Мариетта. Я так и подумал — В его голосе звучало искреннее сочувствие. — Вы прекрасная добрая женщина. Поверьте, что бы ни случилось, я на вашей стороне.
— О, Натан, вы самый лучший…
— Давайте! Зовите шерифа! — вдруг прогремел знакомый голос. Все посетители сразу повернулись к двери. — Вызывайте хоть целый полк, черт возьми, только дайте пройти! — орал Мэтью.
— О Боже! — прошептала Мариетта.
Он ворвался в зал, словно ураган, отшвырнув на ходу метрдотеля. За ним по пятам следовал Джастис Двенадцать Лун.
— Не волнуйтесь, — сказал Натан, ласково потрепав Мариетту по руке. — Я не дам вас в обиду.
Джастис бросился поднимать метрдотеля, а Мэтью летел по залу, с яростью вглядываясь в лица посетителей. Наконец он заметил Мариетту. Она ахнула, пораженная стальным блеском его глаз. Мэтью медленно направился к ней, потом остановился, увидев, что Натан сжимает ее руку. Его грозное рычание было слышно во всех углах ресторана.
— Господи, помилуй! — Мариетта попыталась высвободиться, но Натан держал ее крепко, да еще и улыбался при этом.
Он выпустил руку своей спутницы не раньше, чем Мэтью подошел к их столику.
— Здравствуй, Мэт, — дружелюбно сказал Натан, приподнимаясь со стула и протягивая руку. — Джим сообщил, что ты вернулся насовсем.
Мэтью тяжело и прерывисто дышал. Металл в его голосе поверг Мариетту в трепет.
— Возьми свои вещи! — прорычал он, обращаясь к Мариетте.
Натан опустил руку, которую Мэтью так и не пожал.
— Мы с миссис Колл еще только начали ужинать. Не хочешь присоединиться к нам и выпить чего-нибудь?
Мэтью дышал ртом, словно ему не хватало воздуха. Мускулы вздулись так, что, казалось, еще минута — и костюм лопнет по швам.
— Собери… свои… вещи, — процедил он сквозь зубы.
Мариетта потянулась за шалью.
— Миссис Колл никуда не пойдет с тобой, Мэт. Она ужинает со мной и останется здесь.
Джастис схватил Мэтью за руку, которая была сжата в кулак.
— Мэт, — попытался остановить он друга. — Подумай. Подумай! Нат — лучший друг Джима. Не надо, ты потом пожалеешь об этом.
Мэтью в упор смотрел на Мариетту.
— Или ты сию же минуту возьмешь свои вещи и уйдешь отсюда сама, или я выведу тебя силой, — сказал он медленно и четко.
— Миссис Колл никуда не пойдет, — повторил Натан.
Мариетта взяла сумочку и перчатки.
— Все в порядке, Натан, — быстро проговорила Мариетта. — Я не хочу провоцировать скандал.
Либерти, стоявший в дверях с шерифом Броудменом, хрипло рассмеялся.
— Поздно, — сказал он, глядя на публику, жадно ожидавшую скандала. — В следующем же номере газеты об этом происшествии появится сообщение на первой полосе. Поэтому вполне можно устроить здесь хорошую драку по всем правилам. Ты, Двенадцать Лун, примешь сторону Ната, я встану с Мэтью, а Хэнк сыграет роль судьи.
— Не уходите, — сказал Натан, когда Мариетта отодвинула стул и встала. — Я обо всем позабочусь.
— Знаю, — громко ответила она, натягивая перчатки и не обращая внимания на Мэтью, который дышал, словно загнанная лошадь, и смотрел на нее так, будто собирался перекинуть через плечо и унести с собой, — Я уверена, что вы легко одолеете маршала Кейгана, потому что моложе, умнее и явно лучше воспитаны.
Она нарочито тщательно расправила шаль, наброшенную на плечи, и продолжала:
— Но я не желаю усугублять эту неприличную сцену, вызванную его грубостью и дурными манерами. Мне жаль лишаться вашего приятного общества, сэр. — Мариетта церемонно протянула руку Натану. — Благодарю вас за этот очаровательный, хотя и короткий вечер. Надеюсь, вы простите меня за столь внезапный уход. Может быть, мистер Двенадцать Лун окажет мне любезность и разделит с вами компанию. Спокойной ночи.
Закончив свою торжественную речь, Мариетта, гордо вскинув голову, пошла прочь, игнорируя Мэтью и остолбеневших посетителей. Все было сделано очень изящно и тонко. Она оказалась достойной полученного ею воспитания. «Ситуацию спасти не удалось, — думала Мариетта, — но по крайней мере я не позволила поставить себя в глупое положение». Она кивнула Либерти, который восхищенно присвистнул в ответ.
— Боже мой, кого я вижу? — пропел он. — Мэтти Кейган, малыш. Ты похож на новенькую серебряную монету. Весь так и сверкаешь. Да хранит нас Господь и его святые угодники.
— Потише, Джас, — предостерег его Мэтью, поднявшись на крыльцо. — Сегодня я не в том настроении. — Он протянул руку Джастису, который сидел, привалившись к стене и положив длинные ноги на перила. — Как дела? — Мэтью кивнул на парадную дверь. — Все в порядке?
Джастис, скорчив гримасу, отдернул руку и вытер ее о брюки.
— У тебя ладонь мокрая, как собачий язык, — сказал он с отвращением. — Если ты пришел подлизаться к миссис Колл после всего, что ты натворил в Марипозе, я этого тебе не советую. В потных руках нет ничего романтичного, если ты понимаешь, о чем я говорю.
— Я не собираюсь подлизываться к Этти, — солгал Мэтью, потом нахмурился и вытер руки о новый шерстяной пиджак, который надел утром. — Она дома? — спросил он, взглянув на дверь.
— Дома, — успокоил его Джастис, внимательно изучая модный костюм своего друга. — Только вот не знаю, принимает ли миссис Колл. Не думал я, что увижу тебя в такой одежде. Ты словно на похороны собрался. И правильно сделал, — добавил он, поймав свирепый взгляд Мэтью, — потому что миссис Колл наверняка убьет тебя. Ты ведь бросил ее там, в Марипозе. Ничего умнее ты придумать не мог!
— Держи свое мнение при себе, — посоветовал ему Мэтью. — Ты же не знаешь, что там произошло.
— Знаю! — Джастис хихикнул. — Я видел сломанную кровать.
— Ну… да. — Мэтью покраснел. — Дело не в кровати.
— Могу себе представить.
— Грязный у тебя умишко! — процедил сквозь зубы Мэтью. — Значит… у нее все в порядке? Она хорошо устроилась?
— Неплохо. Никаких неприятностей пока не было. Неторопливый Медведь рассказал мне о том, как обстоят дела с Куинном и Чемберсом. Вы ведь вчера вечером с ним встречались? Наверное, ты хочешь, чтобы мы пока остались здесь?
— Если можно, еще немного, Джас. Мне неудобно просить, но я спокойнее себя чувствую, когда знаю, что вы с Берти будете рядом, пока не найдут Чемберса.
— Разумеется, мы останемся. Это самое меньшее, что мы можем сделать для тебя. Кроме того, я хочу посмотреть, как ты будешь ухаживать за миссис Колл. Мне не хотелось бы пропустить такое зрелище.
— Я не буду ухаживать за Этти! — сказал Мэтью.
— И Неторопливый Медведь жаждет поцеловать твою невесту.
— Я не собираюсь ухаживать за Этти!
— Да ну тебя! Постучи же наконец в дверь, — отмахнулся от него Джастис. — Ты напоминаешь мне Фридома в те времена, когда он ухаживал за Поющей Птицей.
— Не буду я за ней ухаживать! — повторил Мэтью и подошел к двери. — А Берти скажи, чтоб держал рот на замке. — Его кулак обрушился на дверь. — Козел он похотливый, и больше ничего. Я не желаю, чтоб Этти слушала эту чушь. А если ему так нужна женщина, пусть отправляется к мисс Беверли и возьмет себе шлюху!
Дверь распахнулась именно в тот момент, когда Мэтью произнес последнюю фразу. На пороге стояла дородная женщина средних лет. Мэтью сорвал с себя черную пуховую шляпу и откашлялся. Никогда он не носил такого нелепого головного убора и утром, поглядев на себя в зеркало и решив, что вид у него совершенно дурацкий, поклялся, что никогда больше не станет так унижаться. Надо только надеть на пальчик Мариетты золотое кольцо, купленное в Лос-Анджелесе, и с этим шутовским нарядом будет навсегда покончено.
— Здравствуйте, миссис Килир. Рад вас видеть, — смущенно сказал Мэтью.
— Здравствуйте, маршал Кейган, — сухо ответила она.
— Вы теперь работаете у Этти… то есть у миссис Колл? — вежливо спросил Мэтью. — Если она дома, я хотел бы с ней поговорить.
— Простите, маршал Кейган, но миссис Колл не очень хорошо себя чувствует. Она не принимает.
— Не очень хорошо себя чувствует? Что это значит? — В голосе Мэтью слышалась тревога.
— Именно то, что сказала, маршал. Ей сейчас не до гостей.
— Да что с ней такое? Что-то серьезное? Она больна, была ли у доктора Хедлоу? — Мэтью повернулся к Джастису: — Этти больна?
Тот пожал плечами:
— У нее сонливость, но миссис Кейган утверждает, что это организм приспосабливается.
— Приспосабливается?! К чему?
— Не знаю. Наверное, речь идет о каких-то женских делах.
— О… — Мэтью задумчиво кивнул. — Конечно. Все правильно. — Он снова переключился на миссис Килир. — Передайте ей, что я заходил и вернусь позже. Пожалуйста, мэм. Нам нужно кое-что обсудить и… вот, — Мэтью вытащил из внутреннего кармана маленький конверт. — Письмо от Элизабет. Она сказала, что в нем что-то важное, поэтому надо как можно скорее передать его Этти… то есть миссис Колл.
— Я все сделаю, маршал, — заверила его миссис Килир, взяв письмо.
— Премного благодарен, мэм. — Мэтью надел шляпу и спустился с крыльца. — А ты, Джас, гляди в оба и не разрешай Этти выходить из дома. Я вернусь через пару часов.
Через два часа Либерти сменил Джастиса на посту, но миссис Колл, как сообщила экономка, по-прежнему не принимала посетителей. Сначала она спала, потом сидела в ванне. Устав от бесконечных издевок братьев Дроганов, Мэтью навестил шерифа Броудмена и поиграл в покер в одном из городских салунов. День был на исходе, а Мариетта по-прежнему не желала его принять. Хорошее расположение духа таяло, сменяясь мрачностью. «Ведь я только хотел поговорить», — думал он, в очередной раз направляясь к дому сестер Ханлан. Мариетте совершенно незачем наряжаться. Черт, он вообще предпочел бы видеть ее голой, как в ту ночь. Но об этом лучше и не думать, по крайней мере до тех пор, пока на ее пальце не будет обручального кольца. А когда они поженятся, то смогут делать все, что им заблагорассудится, ни на кого не оглядываясь. Именно этим Мэтью и жаждал заняться, как только Мариетта примет его предложение.
Наверное, она сердится. Черт подери, сердится — слишком мягко сказано! И с этим надо смириться. Сам виноват: нельзя было уезжать не попрощавшись. И все же Мариетта не имеет права его игнорировать, ведь он страдает уже полтора месяца, да еще как! Ну, хорошо. Она заставила его торчать на крыльце и целый день слоняться по городу в дурацком костюме. Она выместила свою обиду. Ну и достаточно. Если миссис Килир откроет дверь и скажет, что Этти стоит в коридоре на голове, — пусть, он все равно войдет и поговорит с ней.
Через пять минут Мэтью орал на Джастиса:
— Как это ее нет? Куда она ушла? Я же велел тебе не выпускать ее из дома!
— Послушай, Мэтью, — воскликнул Джастис, воздев руки. — Успокойся.
Мэтью озирался по сторонам, словно ожидая появления Мариетты.
— Я сказал миссис Килир, что зайду! — вопил он. — Я сказал, что вернусь через час.
— Миссис Килир скоро потом ушла домой, и я не уверен, что она передала твои слова миссис Колл. А если и передала, какая разница? Сюда явился Наг, и миссис Колл была совершенно готова к прогулке. Стоило ему постучать в дверь, как она выпрыгнула на крыльцо и потащила его к экипажу. Я пытался внушить ей, что тебе это не понравится, но миссис Колл не под арестом. Что я мог сделать? Схватить ее и силой заставить вернуться?
Мэтью хранил зловещее молчание.
— Надеюсь, ты говоришь не о Нате Киркленде, Джас? — глухо прорычал он. — Я очень надеюсь, что речь идет не о Нате.
— Нет именно о нем. Я думаю, что они договорились заранее. Мы с тобой не имеем права держать миссис Колл взаперти, но за ними будет следить Неторопливый Медведь, это все, что я мог сделать. Ты слушаешь меня? Мэт? Черт побери, подожди, я должен кое-что тебе объяснить. — Джастис пошел следом за Мэтью. — Куда же ты?
Мэтью молча шагал по дорожке. Калитку он распахнул с такой силой, что сорвал дверную петлю.
— Не дури! — крикнул Джастис. — Мэтью, остановись… ты только… ну хоть не беги так!
— Если хотите знать мое мнение, Мэтью — дурак. Мы знакомы с детства, но я никогда не видел, чтобы он когда-либо докучал женщине. Не могу представить вас обоих в такой ситуации.
Мариетта провела пальцем по ободку бокала с ледяным шампанским.
— Мне не следовало говорить вам об этом. Вы очень добры ко мне… Простите, что я пользуюсь вашим расположением и рассказываю такие вещи. Наверное, вы очень удивились тому, что Мэтью целый день провел на моем крыльце.
— На прошлой неделе вы слушали исповедь о моих горестях. Теперь моя очередь. Вы имеете на это полное право. И, откровенно говоря, мне приятно посидеть за столом с хорошенькой женщиной и немного поболтать. Давно со мной такого не бывало. С тех пор как…
— С тех пор как вы ухаживали за Элизабет, — мягко закончила Мариетта. — Вы, наверное, ужасно переживали, когда она отказалась выйти за вас замуж.
— Я справился со своей бедой. Мне было больно, но если бы мы с Джеймсом рассорились, было бы еще хуже. Кроме того, меня отвлекала работа на ранчо. — Заметив, что Мариетта помрачнела, Натан дружески сжал ее руку и спросил: — А вы уже придумали, как отвлечься от грустных мыслей?
— Нет. — Она покачала головой. — Я вообще не знаю, что мне делать. Я не хочу видеть его, но как этого избежать? Мэтью очень настойчив. Нельзя же вечно держать его на расстоянии. Ситуация может накалиться еще больше. Жаль, что сегодня мне не хватило храбрости встретиться с ним и объясниться. Тогда по крайней мере я могла бы спокойно спать по ночам. — Мариетта сжала руку Натана. — Если б знать, чего он от меня хочет!
— А вдруг это как-то связано с расследованием? Может, Чемберс объявился? — спросил Натан.
— Вряд ли. Мэтью был в костюме. Не стал бы он так изысканно одеваться для того, чтобы рассказать мне о судебном процессе.
— Значит, он просто одумался. Точно. Элизабет считает, что Мэтью влюблен в вас, а в этих делах она разбирается.
Мариетта вспомнила о письме, которое ей передала миссис Килир. Это было письмо от Элизабет.
«Я ничего ему не сказала, — писала Элизабет своими детскими каракулями. — Он не знает о ребенке. Повидайся с ним».
Слово «повидайся» было подчеркнуто дважды.
— Возможно, Элизабет и разбирается в этих вещах, — тихо сказала Мариетта. — Но в данном случае она ошибается. Мэтью не влюблен в меня, да он и не давал мне никаких обещаний. Он просто… хотел меня. Ничего большего я и не ожидала. — Она пристально посмотрела на Натана. — Наверное, вы считаете меня ужасной женщиной, но я полюбила его.
Он сжал ее пальцы обеими руками.
— Знаю, Мариетта. Я так и подумал — В его голосе звучало искреннее сочувствие. — Вы прекрасная добрая женщина. Поверьте, что бы ни случилось, я на вашей стороне.
— О, Натан, вы самый лучший…
— Давайте! Зовите шерифа! — вдруг прогремел знакомый голос. Все посетители сразу повернулись к двери. — Вызывайте хоть целый полк, черт возьми, только дайте пройти! — орал Мэтью.
— О Боже! — прошептала Мариетта.
Он ворвался в зал, словно ураган, отшвырнув на ходу метрдотеля. За ним по пятам следовал Джастис Двенадцать Лун.
— Не волнуйтесь, — сказал Натан, ласково потрепав Мариетту по руке. — Я не дам вас в обиду.
Джастис бросился поднимать метрдотеля, а Мэтью летел по залу, с яростью вглядываясь в лица посетителей. Наконец он заметил Мариетту. Она ахнула, пораженная стальным блеском его глаз. Мэтью медленно направился к ней, потом остановился, увидев, что Натан сжимает ее руку. Его грозное рычание было слышно во всех углах ресторана.
— Господи, помилуй! — Мариетта попыталась высвободиться, но Натан держал ее крепко, да еще и улыбался при этом.
Он выпустил руку своей спутницы не раньше, чем Мэтью подошел к их столику.
— Здравствуй, Мэт, — дружелюбно сказал Натан, приподнимаясь со стула и протягивая руку. — Джим сообщил, что ты вернулся насовсем.
Мэтью тяжело и прерывисто дышал. Металл в его голосе поверг Мариетту в трепет.
— Возьми свои вещи! — прорычал он, обращаясь к Мариетте.
Натан опустил руку, которую Мэтью так и не пожал.
— Мы с миссис Колл еще только начали ужинать. Не хочешь присоединиться к нам и выпить чего-нибудь?
Мэтью дышал ртом, словно ему не хватало воздуха. Мускулы вздулись так, что, казалось, еще минута — и костюм лопнет по швам.
— Собери… свои… вещи, — процедил он сквозь зубы.
Мариетта потянулась за шалью.
— Миссис Колл никуда не пойдет с тобой, Мэт. Она ужинает со мной и останется здесь.
Джастис схватил Мэтью за руку, которая была сжата в кулак.
— Мэт, — попытался остановить он друга. — Подумай. Подумай! Нат — лучший друг Джима. Не надо, ты потом пожалеешь об этом.
Мэтью в упор смотрел на Мариетту.
— Или ты сию же минуту возьмешь свои вещи и уйдешь отсюда сама, или я выведу тебя силой, — сказал он медленно и четко.
— Миссис Колл никуда не пойдет, — повторил Натан.
Мариетта взяла сумочку и перчатки.
— Все в порядке, Натан, — быстро проговорила Мариетта. — Я не хочу провоцировать скандал.
Либерти, стоявший в дверях с шерифом Броудменом, хрипло рассмеялся.
— Поздно, — сказал он, глядя на публику, жадно ожидавшую скандала. — В следующем же номере газеты об этом происшествии появится сообщение на первой полосе. Поэтому вполне можно устроить здесь хорошую драку по всем правилам. Ты, Двенадцать Лун, примешь сторону Ната, я встану с Мэтью, а Хэнк сыграет роль судьи.
— Не уходите, — сказал Натан, когда Мариетта отодвинула стул и встала. — Я обо всем позабочусь.
— Знаю, — громко ответила она, натягивая перчатки и не обращая внимания на Мэтью, который дышал, словно загнанная лошадь, и смотрел на нее так, будто собирался перекинуть через плечо и унести с собой, — Я уверена, что вы легко одолеете маршала Кейгана, потому что моложе, умнее и явно лучше воспитаны.
Она нарочито тщательно расправила шаль, наброшенную на плечи, и продолжала:
— Но я не желаю усугублять эту неприличную сцену, вызванную его грубостью и дурными манерами. Мне жаль лишаться вашего приятного общества, сэр. — Мариетта церемонно протянула руку Натану. — Благодарю вас за этот очаровательный, хотя и короткий вечер. Надеюсь, вы простите меня за столь внезапный уход. Может быть, мистер Двенадцать Лун окажет мне любезность и разделит с вами компанию. Спокойной ночи.
Закончив свою торжественную речь, Мариетта, гордо вскинув голову, пошла прочь, игнорируя Мэтью и остолбеневших посетителей. Все было сделано очень изящно и тонко. Она оказалась достойной полученного ею воспитания. «Ситуацию спасти не удалось, — думала Мариетта, — но по крайней мере я не позволила поставить себя в глупое положение». Она кивнула Либерти, который восхищенно присвистнул в ответ.