Страница:
Сюзанна вновь прокрутила в памяти все сделанное за эти дни, свои первичные впечатления и уточнила для себя самой планы на ближайшее время. Конечно, она выполнила минимальную туристическую программу. Побывала у памятника великому китайскому революционеру Сунь Ятсену в парке Хункоугунюань, посетила храм и пагоду Лунхуа, полюбовалась на огромную нефритовую статую лежащего Будды в храме Юйфосы, отстраненно-ласково улыбающегося посетителям. А главное, ознакомилась бегло с современной жизнью народа, пройдя пешком вдоль всей улицы Наньцзинлу с ее бесчисленными магазинами, в любое время дня плотно забитую однообразно и бедно одетым людом. В одежде горожан преобладал строгий и единый революционно-трудовой стиль и зеленый или синий "военный" цвет. Причем в стандартную униформу были одеты как мужчины, так и женщины. И никакой косметики на женских лицах, никаких ювелирных украшений, никаких ухищрений в прическах. Большим разнообразием товаров магазины для простых людей не баловали, к тому же на многие товары и продукты требовались специальные талоны. В общем, не жизнь, а сплошное серое одноцветье.
Зато в магазинах для иностранцев было все, чем мог порадовать и удивить Китай. Здесь теперь часто толпились радостные родственники тех же ранее гонимых хуацяо, ныне обладателей столь желанной валюты, обеспечивающей свободный доступ к социальным и материальным благам. Те люди, которые еще недавно подвергались репрессиям за наличие родственников за рубежом. А теперь имущие и счастливые, имеющие возможность не только удовлетворить свои насущные потребности, но и даже пороскошествовать, например купить целый мешок риса и рулон ткани без всяких талонов.
Для отсева посторонних от избытка материальных благ в сфере обслуживания иностранцев использовались инвалютные сертификаты, странные заменители денег, которые давались в обмен на валюту. Уже в первый день своего пребывания она столкнулась с представителями местного подпольного бизнеса, прожженными дельцами с черного рынка, предлагавшими обменять эти квазиденьги на обычные "народные" юани по курсу в два раза выше официального.
Однако Сюзанна приехала в Шанхай вовсе не для того, чтобы удовлетворить свое любопытство. Отец дал ей два поручения. Главной деловой частью ее поездки было выявление возможностей местного производства и поставок в США. Шанхай издавна славился своей текстильной промышленностью, особенно ситценабивными тканями, атласом и шерстью. Местные шерстяные ткани не уступают всемирно известным английским, а шанхайский шелк вполне сравним с шелком Италии. Отец покупал эту продукцию через Гонконг, по линии реэкспорта, и хотел бы наладить прямые связи, минуя посредников, и тем самым значительно сократить собственные расходы. Во исполнение этого поручения она уже посетила Шанхайскую промышленную выставку, установила там кое-какие полезные контакты. Удалось также выйти на довольно крупного чиновника в городской администрации, который занимался вопросами легкой промышленности. Встреча с ним назначена на завтра, в экзотичном ресторане на улице Наньцзинлу, специализирующемся на блюдах из змеиного мяса.
Второй важнейшей задачей ее визита было выяснение судьбы и местонахождения брата отца. По слухам, он, как и многие другие чиновники, имевшие родственников за рубежом, был репрессирован в годы "культурной революции". Но власти заявляют, что сейчас все они реабилитированы и возвращены на прежнее место жительства. Так что есть надежда на лучшее, на то, что он сумел выжить в ссылке или в трудовых лагерях в период "перевоспитания". И поиски надо начинать с Шанхая, с его родины. Но при этом следовало соблюдать определенную осторожность, чтобы опять не навредить ему потенциально опасными для него родственными связями. Нынешний политический курс опять может поменяться. Лучше всего действовать через посредников. Надо будет во время завтрашней встречи заодно прозондировать возможности приглашенного чиновника в этом плане и выяснить сам механизм решения такого вопроса в Китае.
После Шанхая можно будет также съездить в другие районы страны, славящиеся своими тканями и текстильными изделиями, например в город Ханчжоу, известный своим шелком, или сразу направить свои стопы в Пекин и здесь, в центре, попытаться решить все деловые и личные вопросы на более высоком уровне.
Всего за несколько дней пребывания на исторической родине у нее накопилась масса впечатлений, которые очень хотелось изложить на бумаге. Но она побоялась делать это. Дома, в США, все ее знакомые предостерегали от неосторожных поступков, рассказывали всякие ужасы о преследовании иностранцев. Говорили, что ее записи могут быть восприняты чуть ли не как подрывная пропаганда, которая может повлечь за собой тюрьму или ссылку в какую-нибудь глухую деревню.
После возвращения из Сингапура она всерьез решила заняться писательской деятельностью. Обработала все свои дневниковые записи, придумала фабулу и сюжет, основные персонажи и их характерные черты, некоторые занимательные сюжеты и интригующие детали. Главное, что уже четко выкристаллизовался общий грандиозный замысел, рассчитанный на несколько книг с продолжением. У нее зародилась идея написать многотомный роман о жизни китайских эмигрантов, бежавших из Красного Китая, членов одного большого семейного клана, которых извилистые эмигрантские тропы и превратности жизни разбросали по разным странам. Описать сложившиеся по-разному нелегкие судьбы первого поколения эмигрантов в негостеприимном и чужом поначалу мире, потребовавшем от них приложения всех сил в борьбе за собственное выживание, за будущее их детей и внуков. А потом, в последующих томах, можно будет показать жизнь уже второго и третьего поколений хуацяо. Тем более что свой личный вклад в формирование третьего поколения она уже внесла, так что в этом вопросе можно будет опереться на свой непосредственный опыт.
В связи с этими планами пребывание в Китае оказалось весьма полезным. Оно поможет собрать на месте исходный материал, насытить роман подлинными деталями из китайской жизни, придать большую достоверность ее литературному творению. А ей самой лучше понять психологические мотивы и чувства человека, вынужденного покинуть свою родину и отправиться куда-то в опасную неизвестность.
Можно будет ввести в роман и кое-какие автобиографические моменты из жизни своей семьи, по крайней мере шанхайские эпизоды. А книгу она посвятит своим родителям, несмотря на довольно напряженные отношения с отцом после ее сингапурской истории. Помимо бесконечных нотаций, обрушившихся на ее голову, последовало более серьезное испытание на прочность и психологическую устойчивость.
Как и ожидалось, задолго до ее возвращения родители заранее подобрали ей нескольких кандидатов, претендующих на семейный союз с кланом Лунов. Но надежды родителей не сбылись и потребовали быстрой корректировки.
Естественно, сразу по приезде о ее сингапурских приключениях местную общественность не стали информировать. Девушка успешно завершила курс заморского обучения и стала истинной китаянкой по языку и культуре, гордостью своих родителей и всей китайской колонии Лос-Анджелеса. С учетом благосостояния родителей очень завидная пара для многих потенциальных женихов в чайна-тауне из столь же достойных семейств.
Но с этой версией событий пришлось быстро расстаться. Визит к врачу подтвердил естественный результат ее шанхайской истории, а через несколько месяцев и красноречиво отразился на ее фигуре.
Мысль о прерывании беременности у нее даже не возникла. Как можно погубить зародившееся в тебе живое существо, связанное с тобой тысячами биологических и психологических нитей, в котором воплотилась частица тебя самой, с которым связано твое прошлое и твое будущее. К тому же переключение на заботу о новой, растущей в ней жизни оказало на Сузи целительное воздействие, помогло ей отрешиться от собственных проблем, способствовало быстрому преодолению серьезного психологического надлома в жизни.
А сколько сразу появилось новых и приятных забот! Например, выбор коляски и кроватки, покупка шапочек, пеленок и распашонок. Почему-то маленький ребенок у нее всегда ассоциировался прежде всего с нарядной коляской, в которой лежит этакий аккуратный сверточек с пухлой мордашкой, крохотным носиком и беззубой улыбкой. А выбор имени для ребенка? А гадания о том, на кого он будет похож? И чего в нем будет больше - азиатского или европейского? И как изменится фигура после родов? Не придется ли тогда менять весь гардероб?
К ее несказанному удивлению, родители как-то относительно спокойно отнеслись к отсутствию виновника всей этой суеты и поддержали ее решение сохранить ребенка. Причем больше всех радовался предстоящему появлению у него первого внука отец. Ибо, как гласит восточная мудрость, мужчина, у которого появился сын, попадает в райские чертоги, а у которого родился внук, становится бессмертным. Другой вариант будущий дедушка совершенно исключал с самого начала, и в положенный срок его уверенность подтвердилась практически. То ли сила внушения повлияла на генетику уже на зародышевой стадии, то ли ранее не дававшие себя знать провидческие способности внезапно проявились? Но эффект налицо, ничего не скажешь. И весьма похож на своего деда, во всяком случае по его утверждениям. Азиатская генетика обычно очень сильная и доминирует над западной. Хотя сочетание двух рас дало красивый и редкий эффект небесно-голубые скандинавские глаза младенца на фоне иссиня-черных китайских волос, пока, правда, еще редких и мягких.
Мальчик родился очень крепким и энергичным, в благодатном, теплом калифорнийской климате рос быстро, не по дням, а по часам, и все хватал на лету. Не зря говорят, что от смешанных браков рождаются умные и жизнестойкие дети. Тем более что учителей, наставников и нянек для выращивания и воспитания нового главного сокровища в доме хватало. Нередко даже доходило чуть ли не до ссор за право доступа к любимому племяннику, внучонку и воспитаннику. Естественно, наняли опытную китайскую няню с хорошими рекомендациями.
Так что через полгода Сюзанна постепенно стала высвобождаться от домашних забот, а уже через год стала активно участвовать в предпринимательской деятельности отца. Дел действительно было невпроворот, поскольку отец решил расширить сеть магазинов, выйдя за границы Калифорнии. В этой связи ей немало пришлось поколесить по Штатам. Вначале она выезжала вместе с отцом, а потом, получив необходимый опыт и убедив его в своей способности самостоятельно работать, уже автономно, без его прямого контроля и с широкими полномочиями. Несколько раз довелось побывать и за рубежом, на переговорах с контрагентами на Тайване и в Гонконге.
Параллельно, набираясь новых впечатлений и знаний, нового жизненного опыта, она продолжала работу над книгой, замысел которой все более расширялся и углублялся и постепенно превращался в идею о написании чего-то, многотомного.
После возвращения из Сингапура прошло почти два года, и вот она впервые в жизни в Китае, на своей исторической родине, как когда-то и планировалось отцом, по-прежнему не замужем, зато полная надежд и стремлений, готовая начать новую деловую и самостоятельную жизнь бизнес-леди и литератора.
Она вышла из поезда на центральном пекинском вокзале. Можно было, конечно, добраться из Шанхая самолетом, но хотелось, хотя бы из окна купе, побольше увидеть страну. С вокзала она направилась на такси сразу в гостиницу "Минцзу" ("Национальная"), где абонировала номер через специальное бюро по обслуживанию иностранцев. Она уже начала привыкать к строгой регламентированности всего и вся в этом казарменно-полицейском государстве со слабыми, тщедушными ростками демократии. И к своему особому статусу, надежно изолирующему ее от местного общества, столь отличному от положения иностранца в свободном мире.
Гостиница была расположена очень удачно, прямо в центре города, на проспекте Чанань-цзе, самой длинной улице столицы, рассекающей город пополам. Неподалеку от нее располагался политический истеблишмент Китая - комплекс Чжуннаньхай, где за высоким, глухим забором жило и правило нынешнее высшее руководство страны. Далее раскинулся большой квадрат исторического центра Пекина - так называемый Запретный императорский город, где в течение сотен лет проживали властители Китая и куда был закрыт доступ их подданным-простолюдинам. Огромный комплекс традиционных по архитектуре старинных зданий из красного кирпича, покрытых красными, изогнутыми по углам черепичными крышами. Здесь, в убогих комнатенках, жили, старели и умирали затворницами сотни жен и наложниц каждого императора, многим из которых так никогда и не довелось побывать с ним в одной постели.
Главные ворота Запретного города, украшенные портретом Мао Цзэдуна, выходили на обширную площадь Тяньаньмэнь, окаймленную по бокам зданиями парламента и исторического музея. На этой площади в период "культурной революции" собиралось на митинг по миллиону хунвэйбинов - малолетних "красных охранников", славящих своего великого и гениального кормчего и обещавших ему "вдребезги разбить собачьи головы" бесчисленных внутренних и внешних врагов Китая. Теперь на этой площади будет стоять мавзолей бывшего вождя китайского народа, создателя Китайской Народной Республики.
А вокруг Императорского города раскинулся старый Пекин - огромное скопище безликих одноэтажных серо-кирпичных домов под серыми крышами, окруженных столь же серыми глухими стенами. Этот тусклый городской агломерат рассекался на квадраты ровными широкими улицами, идущими точно с севера на юг и с востока на запад, и произвольно пронизывался вдоль и поперек бесчисленными узкими кривыми переулками. И над всей этой серой массой доминировала белая буддийская ступа на высоком искусственном холме в парке Бэйхай.
За пределами старого города быстро рос новый, многоэтажный, в котором преобладали стандартные блочные и кирпичные коробки домов социалистической архитектуры, строго утилитарной и без надстроечных излишеств.
Номер в гостинице "Миньцзу" оказался довольно комфортабельным и даже более современным, чем старые английские номера в шанхайском отеле "Хэпин", где холодная и горячая вода в ванной текла не смешиваясь, из отдельных кранов. Она вытащила вещи из двух больших дорожных чемоданов и развесила их в шкафу. Как изменился ее багаж за последние годы! Насколько меньше и проще был необходимый минимум вещей у студентки по сравнению с аналогичным минимумом деловой женщины.
Окно ее номера выходило на проспект Чананьцзе. Из него открывался вид на довольно приземистые окрестности и кишевшую внизу людскую жизнь. Больше всего Сюзанну поразило редкое автомобильное движение и чрезмерное обилие велосипедистов. В машинах горделиво восседала в основном чиновная знать, новые коммунистические мандарины. Марки машины варьировались в зависимости от ранга чиновника. На престижных иномарках - "мерседесах", "вольво" и "ситроенах", естественно, крупные иерархи, а те бюрократы, что попроще и пониже чином, - на скромных отечественных "шанхаях". Самые великие, чванливо напыжившись, следовали по высоким государственным делам на отечественных бронированных лимузинах "хунци" - "красное знамя". По бокам этот автомобильный ручеек окаймляло многомиллионное половодье велосипедистов, в часы пик захлестывающее все магистрали и улочки города. И тогда отдельные автомашины, как слоны, медленно и величественно брели среди этого понуро-усталого велосипедного стада.
А над всем этим архитектурным и сословно-иерархическим великолепием как огромное облако, накрывавшее всю столицу, висело густое зловоние от бесчисленных общественных туалетов, от множества открытых выгребных ям, от миллионов редко моющихся тел и их заношенной, потной и грязной одежды, в которой они и работали, и спали.
Несчастная страна ее соплеменников, которым отчаянно не повезло в прошлом с социальным выбором, с тем выбором, который сделали за них ее более удачливые и жестокие правители. Страна, которая наконец осознала, что ее завели в тупик, откуда надо выбираться, и которая теперь нащупывает свой новый путь в будущее. И на этом пути найдется место и Сюзанне с отцом. Они постараются хоть чем-то помочь своей исторической родине, своему многострадальному, талантливому и трудолюбивому народу, который, может быть, наконец выберет правильную дорогу и пойдет по ней ускоренными, семимильными шагами.
После Шанхая у нее уже накопился определенный личный опыт общения с коммунистической бюрократией, который вполне может сработать и в Пекине. Да и встреча в "змеином" ресторане с местным шанхайским чиновником оказалась весьма полезной. Правда, пришлось вытерпеть, преодолевая отвращение и брезгливость, его потные, липкие руки на своих коленях, его похотливые, гнусные взгляды и ухмылки, его откровенные намеки и похабные речи. Ей удалось внушить этому сердцееду, что она просто тает от счастья и сгорает от желания провести с ним незабываемые полчаса где-нибудь на потертом кожаном диване в служебном кабинете. Но, к величайшему сожалению, не сейчас, но как-нибудь потом, при следующей встрече, из-за извечных женских, чисто технических проблем. Весьма некстати, но что поделаешь. Ничего страшного, всего лишь очередные месячные неприятности. Прости, дорогой, и жди меня! Надейся и жди!
Как говорится, чего не сделаешь ради успеха в делах, если нет других способов. Неизбежная дополнительная нагрузка деловой женщины, с чем ей не раз приходилось сталкиваться и в самой Америке. Самцы всегда предпочитают смешивать бизнес и секс. Но этот самец дал ей координаты своего высокопоставленного родственника в Пекине и рекомендательное письмо к нему. Видимо, благодаря этому родственнику и сам получил теплое место в Шанхае. И пообещал навести справки о ее пропавшем дяде. Так что на первое время план действий намечен. А попутно надо использовать имеющиеся возможности для осмотра древней столицы Поднебесной. Ну хотя бы посетить сам Императорский город, храм Неба - "Тяньтань", загородную летнюю резиденцию императоров Ихэюань, съездить за город, чтобы пройтись по кусочку Великой китайской стены. И, естественно, изучить как специалист основные торговые центры - улицы Ванфуцзин и Люличан, а также сеть универсамов для простонародья.
Она вдруг почувствовала сильный голод. Ресторанная, чисто китайская еда в поезде была неплохой, порции даже слишком обильные, сервис безукоризненным, но прошло уже много времени с тех пор, когда она положила в изнеможении куайцзы палочки для еды - рядом с тарелкой. Пора бы и подкрепиться. Гостиничный справочник предлагал на выбор два ресторана, с китайской и западной кухней, оба на первом этаже. Причем даже говорилось о возможности организации танцевальных вечеров. Конечно, это не американские дискотеки, но уже прогресс, так сказать, будущий прообраз культурных преобразований. Вот уж действительно начало духовного разложения в "коммунистическом раю", проникновение пагубного и тлетворного влияния Запада.
После недолгих размышлений она все же выбрала западную кухню, для большей гармонии и баланса в организме и в пику местным леворадикалам. Быстро сняла дорожный костюм, приняла душ и переоделась для "выхода в свет" в хлопковый ворсистый блузон, подпоясанный кожаным ремнем, длинную шерстяную юбку и туфли.
Зал ресторана был полупустым. Среди публики явно преобладали заезжие западные коммерсанты и какие-то функционеры из стран коммунистического блока. Сюзанна выбрала себе столик у окна, спиной к входу, и заказала фруктовый салат, бифштекс с гарниром, мороженое со взбитыми сливками, а также - в виде великодушной уступки Китаю - бокал шаосиньского вина.
В разгар трапезы она услышала, как в зал ввалилась шумная компания. Судя по говору, явно соотечественники. Она повернула голову, и... О Боже!.. Кто бы мог подумать!
Среди группы громкоголосых и жизнерадостных мужчин, похоже уже хлебнувших немало "огненной воды", и сопровождавших их не менее оживленных и раскованных дам выделялись сразу два знакомых лица. От неожиданности она оцепенела, не зная', как реагировать. Просто привстала с кресла и молча уставилась на них. Первой нашлась Лорелея Гофмайер. На ее лице вначале появились признаки узнавания, потом сомнения и недоумения, быстро перешедшие в искреннюю, бурную радость.
Она толкнула локтем своего спутника и закричала:
- Это же Сузи, из Наньда, помнишь? С этими словами Лора устремилась к ней и заключила в объятия, тут же, на ходу, забросав градом вопросов. Сзади нее мялся, дожидаясь своей очереди, мистер Дэниел О'Брайен, как всегда в обтягивающих брюках, вызывающе подчеркивающих чрезмерно выпирающие гениталии, при виде которых не знаешь, куда и глаза спрятать. При этом он слегка придерживал свою спутницу под локоть пальцами левой руки, один из которых был украшен обручальным кольцом. Такое же кольцо поблескивало и на руке Лоры.
- Сузи, ты не представляешь, как я рада тебя видеть. Ты тогда исчезла, прервав учебу, и столь неожиданно. Я поняла, что произошло что-то серьезное. Подумала, что что-нибудь нехорошее случилось у тебя дома, с родственниками. Пыталась узнать у Стива в чем дело, но он как-то уклонился от разъяснений. Поэтому я решила, что в твоем отъезде есть и его вина. Кстати, он тоже сейчас здесь, в Пекине. Работает в нашем посольстве, как и мой муж. И позволь тебе официально представить моего супруга, уже знакомого тебе по Сингапуру, но уже в новом качестве.
Она повернулась к своему застоявшемуся "кентавру" и милостиво кивнула, дозволяя вступить в контакт с подругой, но в то же время со строгой предупредительностью в голосе добавила:
- Только не помни даму в своих объятиях и без активного флирта, пожалуйста. Вполне достаточно пары поцелуев и простого комплимента. А то ты слишком возбуждаешься при виде красивых девушек. Тебе это вредно. - И, повернувшись опять лицом к Сузи, обвела рукой всю компанию, застывшую в ожидании разъяснений. - Дэнни работает в консульском отделе, и мы тут всей конторой решили прогуляться в ресторан. Это его сослуживцы, он их сам представит. У нашего босса сегодня день рождения, так что мы уже начали отмечать это событие у него на квартире. А сейчас продолжение. Присоединяйся к нам. Я думаю, американская дипломатия будет не против.
Гул уже изрядно пьяных голосов охотно подтвердил высказанное предложение, и после быстрого перечня мужских и женских имен вся компания с шумом расселась за ее столом, к которому тут же подлетела пара истомившихся без работы официантов.
Сюзанна тоже опустилась на свой стул, чисто механически отвечая на вопросы окружающих. Она чувствовала себя как оглушенная. Внезапно все вокруг переменилось, произошло какое-то смещение цветов и звуков, которые доносились как будто издалека, сквозь вату, и почти не воспринимались. В мозгу рефреном звенела одна и та же фраза Лоры: "Он тоже сейчас здесь, в Пекине".
Сразу все опять всколыхнулось, как тогда, после их расставания в Таиланде. Горечь утраты и обида на бессмысленность и несправедливость жизни. Чувство одиночества, заброшенности и ненужности. Ощущение своего бессилия. Тогда, после расставания, у нее было поначалу острое, нестерпимое желание встретиться лицом к лицу, посмотреть ему в глаза, выплеснуть весь свой гнев и накопившиеся злые слова и эмоции. Но потом постепенно все это как-то прошло, погрузилось на самое дно памяти, шрамы на сердце зарубцевались, лишь иногда саднило в душе.
И вот опять все возвращается на круги своя. Вмешалось провидение, но вот только зачем? Чтобы дать ей новый шанс или чтобы окончательно подвести черту под прошлым?
В этот момент в ее размышления опять вмешалась Лора, устроившаяся на правах старой подруги рядом.
- Так все-таки утоли мое женское любопытство. Что же тогда у вас произошло, в Сингапуре? Поделись жгучей тайной. И, кстати, если хочешь, я могу организовать вашу встречу со Стивеном здесь, на пекинской земле. Это несложно. Во-первых, он еще не женат. А во-вторых, живет с нами в одном доме, только в другом подъезде. Здесь у китайцев целых два "гетто" для иностранцев. Одно под названием "Дружба", недалеко отсюда, по этому же проспекту Чанань-цзе, за площадью Тяньаньмэнь, всего в пяти минутах езды. А второе - Саньлитунь. Оно подальше, в районе третьей кольцевой дороги. Если пожелаешь, мы можем нагрянуть к нему домой прямо сегодня, еще не поздно. Можно ему позвонить и предупредить, а то давай сразу без подготовки, экспромтом. В Пекине рестораны и магазины рано закрываются, так что мы тут все равно долго не засидимся.
- Спасибо за поддержку. Но, я думаю, встреча со Стивом нецелесообразна и нежелательна. Ты правильно догадалась. Мой отъезд из Сингапура был связан с ним, но мне не хотелось бы ворошить прошлое. Что ушло, то ушло. Сейчас у меня другая жизнь, другие проблемы и интересы. Кстати, как у тебя самой семейная жизнь? Кто-нибудь уже родился? Мальчик или девочка?
Зато в магазинах для иностранцев было все, чем мог порадовать и удивить Китай. Здесь теперь часто толпились радостные родственники тех же ранее гонимых хуацяо, ныне обладателей столь желанной валюты, обеспечивающей свободный доступ к социальным и материальным благам. Те люди, которые еще недавно подвергались репрессиям за наличие родственников за рубежом. А теперь имущие и счастливые, имеющие возможность не только удовлетворить свои насущные потребности, но и даже пороскошествовать, например купить целый мешок риса и рулон ткани без всяких талонов.
Для отсева посторонних от избытка материальных благ в сфере обслуживания иностранцев использовались инвалютные сертификаты, странные заменители денег, которые давались в обмен на валюту. Уже в первый день своего пребывания она столкнулась с представителями местного подпольного бизнеса, прожженными дельцами с черного рынка, предлагавшими обменять эти квазиденьги на обычные "народные" юани по курсу в два раза выше официального.
Однако Сюзанна приехала в Шанхай вовсе не для того, чтобы удовлетворить свое любопытство. Отец дал ей два поручения. Главной деловой частью ее поездки было выявление возможностей местного производства и поставок в США. Шанхай издавна славился своей текстильной промышленностью, особенно ситценабивными тканями, атласом и шерстью. Местные шерстяные ткани не уступают всемирно известным английским, а шанхайский шелк вполне сравним с шелком Италии. Отец покупал эту продукцию через Гонконг, по линии реэкспорта, и хотел бы наладить прямые связи, минуя посредников, и тем самым значительно сократить собственные расходы. Во исполнение этого поручения она уже посетила Шанхайскую промышленную выставку, установила там кое-какие полезные контакты. Удалось также выйти на довольно крупного чиновника в городской администрации, который занимался вопросами легкой промышленности. Встреча с ним назначена на завтра, в экзотичном ресторане на улице Наньцзинлу, специализирующемся на блюдах из змеиного мяса.
Второй важнейшей задачей ее визита было выяснение судьбы и местонахождения брата отца. По слухам, он, как и многие другие чиновники, имевшие родственников за рубежом, был репрессирован в годы "культурной революции". Но власти заявляют, что сейчас все они реабилитированы и возвращены на прежнее место жительства. Так что есть надежда на лучшее, на то, что он сумел выжить в ссылке или в трудовых лагерях в период "перевоспитания". И поиски надо начинать с Шанхая, с его родины. Но при этом следовало соблюдать определенную осторожность, чтобы опять не навредить ему потенциально опасными для него родственными связями. Нынешний политический курс опять может поменяться. Лучше всего действовать через посредников. Надо будет во время завтрашней встречи заодно прозондировать возможности приглашенного чиновника в этом плане и выяснить сам механизм решения такого вопроса в Китае.
После Шанхая можно будет также съездить в другие районы страны, славящиеся своими тканями и текстильными изделиями, например в город Ханчжоу, известный своим шелком, или сразу направить свои стопы в Пекин и здесь, в центре, попытаться решить все деловые и личные вопросы на более высоком уровне.
Всего за несколько дней пребывания на исторической родине у нее накопилась масса впечатлений, которые очень хотелось изложить на бумаге. Но она побоялась делать это. Дома, в США, все ее знакомые предостерегали от неосторожных поступков, рассказывали всякие ужасы о преследовании иностранцев. Говорили, что ее записи могут быть восприняты чуть ли не как подрывная пропаганда, которая может повлечь за собой тюрьму или ссылку в какую-нибудь глухую деревню.
После возвращения из Сингапура она всерьез решила заняться писательской деятельностью. Обработала все свои дневниковые записи, придумала фабулу и сюжет, основные персонажи и их характерные черты, некоторые занимательные сюжеты и интригующие детали. Главное, что уже четко выкристаллизовался общий грандиозный замысел, рассчитанный на несколько книг с продолжением. У нее зародилась идея написать многотомный роман о жизни китайских эмигрантов, бежавших из Красного Китая, членов одного большого семейного клана, которых извилистые эмигрантские тропы и превратности жизни разбросали по разным странам. Описать сложившиеся по-разному нелегкие судьбы первого поколения эмигрантов в негостеприимном и чужом поначалу мире, потребовавшем от них приложения всех сил в борьбе за собственное выживание, за будущее их детей и внуков. А потом, в последующих томах, можно будет показать жизнь уже второго и третьего поколений хуацяо. Тем более что свой личный вклад в формирование третьего поколения она уже внесла, так что в этом вопросе можно будет опереться на свой непосредственный опыт.
В связи с этими планами пребывание в Китае оказалось весьма полезным. Оно поможет собрать на месте исходный материал, насытить роман подлинными деталями из китайской жизни, придать большую достоверность ее литературному творению. А ей самой лучше понять психологические мотивы и чувства человека, вынужденного покинуть свою родину и отправиться куда-то в опасную неизвестность.
Можно будет ввести в роман и кое-какие автобиографические моменты из жизни своей семьи, по крайней мере шанхайские эпизоды. А книгу она посвятит своим родителям, несмотря на довольно напряженные отношения с отцом после ее сингапурской истории. Помимо бесконечных нотаций, обрушившихся на ее голову, последовало более серьезное испытание на прочность и психологическую устойчивость.
Как и ожидалось, задолго до ее возвращения родители заранее подобрали ей нескольких кандидатов, претендующих на семейный союз с кланом Лунов. Но надежды родителей не сбылись и потребовали быстрой корректировки.
Естественно, сразу по приезде о ее сингапурских приключениях местную общественность не стали информировать. Девушка успешно завершила курс заморского обучения и стала истинной китаянкой по языку и культуре, гордостью своих родителей и всей китайской колонии Лос-Анджелеса. С учетом благосостояния родителей очень завидная пара для многих потенциальных женихов в чайна-тауне из столь же достойных семейств.
Но с этой версией событий пришлось быстро расстаться. Визит к врачу подтвердил естественный результат ее шанхайской истории, а через несколько месяцев и красноречиво отразился на ее фигуре.
Мысль о прерывании беременности у нее даже не возникла. Как можно погубить зародившееся в тебе живое существо, связанное с тобой тысячами биологических и психологических нитей, в котором воплотилась частица тебя самой, с которым связано твое прошлое и твое будущее. К тому же переключение на заботу о новой, растущей в ней жизни оказало на Сузи целительное воздействие, помогло ей отрешиться от собственных проблем, способствовало быстрому преодолению серьезного психологического надлома в жизни.
А сколько сразу появилось новых и приятных забот! Например, выбор коляски и кроватки, покупка шапочек, пеленок и распашонок. Почему-то маленький ребенок у нее всегда ассоциировался прежде всего с нарядной коляской, в которой лежит этакий аккуратный сверточек с пухлой мордашкой, крохотным носиком и беззубой улыбкой. А выбор имени для ребенка? А гадания о том, на кого он будет похож? И чего в нем будет больше - азиатского или европейского? И как изменится фигура после родов? Не придется ли тогда менять весь гардероб?
К ее несказанному удивлению, родители как-то относительно спокойно отнеслись к отсутствию виновника всей этой суеты и поддержали ее решение сохранить ребенка. Причем больше всех радовался предстоящему появлению у него первого внука отец. Ибо, как гласит восточная мудрость, мужчина, у которого появился сын, попадает в райские чертоги, а у которого родился внук, становится бессмертным. Другой вариант будущий дедушка совершенно исключал с самого начала, и в положенный срок его уверенность подтвердилась практически. То ли сила внушения повлияла на генетику уже на зародышевой стадии, то ли ранее не дававшие себя знать провидческие способности внезапно проявились? Но эффект налицо, ничего не скажешь. И весьма похож на своего деда, во всяком случае по его утверждениям. Азиатская генетика обычно очень сильная и доминирует над западной. Хотя сочетание двух рас дало красивый и редкий эффект небесно-голубые скандинавские глаза младенца на фоне иссиня-черных китайских волос, пока, правда, еще редких и мягких.
Мальчик родился очень крепким и энергичным, в благодатном, теплом калифорнийской климате рос быстро, не по дням, а по часам, и все хватал на лету. Не зря говорят, что от смешанных браков рождаются умные и жизнестойкие дети. Тем более что учителей, наставников и нянек для выращивания и воспитания нового главного сокровища в доме хватало. Нередко даже доходило чуть ли не до ссор за право доступа к любимому племяннику, внучонку и воспитаннику. Естественно, наняли опытную китайскую няню с хорошими рекомендациями.
Так что через полгода Сюзанна постепенно стала высвобождаться от домашних забот, а уже через год стала активно участвовать в предпринимательской деятельности отца. Дел действительно было невпроворот, поскольку отец решил расширить сеть магазинов, выйдя за границы Калифорнии. В этой связи ей немало пришлось поколесить по Штатам. Вначале она выезжала вместе с отцом, а потом, получив необходимый опыт и убедив его в своей способности самостоятельно работать, уже автономно, без его прямого контроля и с широкими полномочиями. Несколько раз довелось побывать и за рубежом, на переговорах с контрагентами на Тайване и в Гонконге.
Параллельно, набираясь новых впечатлений и знаний, нового жизненного опыта, она продолжала работу над книгой, замысел которой все более расширялся и углублялся и постепенно превращался в идею о написании чего-то, многотомного.
После возвращения из Сингапура прошло почти два года, и вот она впервые в жизни в Китае, на своей исторической родине, как когда-то и планировалось отцом, по-прежнему не замужем, зато полная надежд и стремлений, готовая начать новую деловую и самостоятельную жизнь бизнес-леди и литератора.
Она вышла из поезда на центральном пекинском вокзале. Можно было, конечно, добраться из Шанхая самолетом, но хотелось, хотя бы из окна купе, побольше увидеть страну. С вокзала она направилась на такси сразу в гостиницу "Минцзу" ("Национальная"), где абонировала номер через специальное бюро по обслуживанию иностранцев. Она уже начала привыкать к строгой регламентированности всего и вся в этом казарменно-полицейском государстве со слабыми, тщедушными ростками демократии. И к своему особому статусу, надежно изолирующему ее от местного общества, столь отличному от положения иностранца в свободном мире.
Гостиница была расположена очень удачно, прямо в центре города, на проспекте Чанань-цзе, самой длинной улице столицы, рассекающей город пополам. Неподалеку от нее располагался политический истеблишмент Китая - комплекс Чжуннаньхай, где за высоким, глухим забором жило и правило нынешнее высшее руководство страны. Далее раскинулся большой квадрат исторического центра Пекина - так называемый Запретный императорский город, где в течение сотен лет проживали властители Китая и куда был закрыт доступ их подданным-простолюдинам. Огромный комплекс традиционных по архитектуре старинных зданий из красного кирпича, покрытых красными, изогнутыми по углам черепичными крышами. Здесь, в убогих комнатенках, жили, старели и умирали затворницами сотни жен и наложниц каждого императора, многим из которых так никогда и не довелось побывать с ним в одной постели.
Главные ворота Запретного города, украшенные портретом Мао Цзэдуна, выходили на обширную площадь Тяньаньмэнь, окаймленную по бокам зданиями парламента и исторического музея. На этой площади в период "культурной революции" собиралось на митинг по миллиону хунвэйбинов - малолетних "красных охранников", славящих своего великого и гениального кормчего и обещавших ему "вдребезги разбить собачьи головы" бесчисленных внутренних и внешних врагов Китая. Теперь на этой площади будет стоять мавзолей бывшего вождя китайского народа, создателя Китайской Народной Республики.
А вокруг Императорского города раскинулся старый Пекин - огромное скопище безликих одноэтажных серо-кирпичных домов под серыми крышами, окруженных столь же серыми глухими стенами. Этот тусклый городской агломерат рассекался на квадраты ровными широкими улицами, идущими точно с севера на юг и с востока на запад, и произвольно пронизывался вдоль и поперек бесчисленными узкими кривыми переулками. И над всей этой серой массой доминировала белая буддийская ступа на высоком искусственном холме в парке Бэйхай.
За пределами старого города быстро рос новый, многоэтажный, в котором преобладали стандартные блочные и кирпичные коробки домов социалистической архитектуры, строго утилитарной и без надстроечных излишеств.
Номер в гостинице "Миньцзу" оказался довольно комфортабельным и даже более современным, чем старые английские номера в шанхайском отеле "Хэпин", где холодная и горячая вода в ванной текла не смешиваясь, из отдельных кранов. Она вытащила вещи из двух больших дорожных чемоданов и развесила их в шкафу. Как изменился ее багаж за последние годы! Насколько меньше и проще был необходимый минимум вещей у студентки по сравнению с аналогичным минимумом деловой женщины.
Окно ее номера выходило на проспект Чананьцзе. Из него открывался вид на довольно приземистые окрестности и кишевшую внизу людскую жизнь. Больше всего Сюзанну поразило редкое автомобильное движение и чрезмерное обилие велосипедистов. В машинах горделиво восседала в основном чиновная знать, новые коммунистические мандарины. Марки машины варьировались в зависимости от ранга чиновника. На престижных иномарках - "мерседесах", "вольво" и "ситроенах", естественно, крупные иерархи, а те бюрократы, что попроще и пониже чином, - на скромных отечественных "шанхаях". Самые великие, чванливо напыжившись, следовали по высоким государственным делам на отечественных бронированных лимузинах "хунци" - "красное знамя". По бокам этот автомобильный ручеек окаймляло многомиллионное половодье велосипедистов, в часы пик захлестывающее все магистрали и улочки города. И тогда отдельные автомашины, как слоны, медленно и величественно брели среди этого понуро-усталого велосипедного стада.
А над всем этим архитектурным и сословно-иерархическим великолепием как огромное облако, накрывавшее всю столицу, висело густое зловоние от бесчисленных общественных туалетов, от множества открытых выгребных ям, от миллионов редко моющихся тел и их заношенной, потной и грязной одежды, в которой они и работали, и спали.
Несчастная страна ее соплеменников, которым отчаянно не повезло в прошлом с социальным выбором, с тем выбором, который сделали за них ее более удачливые и жестокие правители. Страна, которая наконец осознала, что ее завели в тупик, откуда надо выбираться, и которая теперь нащупывает свой новый путь в будущее. И на этом пути найдется место и Сюзанне с отцом. Они постараются хоть чем-то помочь своей исторической родине, своему многострадальному, талантливому и трудолюбивому народу, который, может быть, наконец выберет правильную дорогу и пойдет по ней ускоренными, семимильными шагами.
После Шанхая у нее уже накопился определенный личный опыт общения с коммунистической бюрократией, который вполне может сработать и в Пекине. Да и встреча в "змеином" ресторане с местным шанхайским чиновником оказалась весьма полезной. Правда, пришлось вытерпеть, преодолевая отвращение и брезгливость, его потные, липкие руки на своих коленях, его похотливые, гнусные взгляды и ухмылки, его откровенные намеки и похабные речи. Ей удалось внушить этому сердцееду, что она просто тает от счастья и сгорает от желания провести с ним незабываемые полчаса где-нибудь на потертом кожаном диване в служебном кабинете. Но, к величайшему сожалению, не сейчас, но как-нибудь потом, при следующей встрече, из-за извечных женских, чисто технических проблем. Весьма некстати, но что поделаешь. Ничего страшного, всего лишь очередные месячные неприятности. Прости, дорогой, и жди меня! Надейся и жди!
Как говорится, чего не сделаешь ради успеха в делах, если нет других способов. Неизбежная дополнительная нагрузка деловой женщины, с чем ей не раз приходилось сталкиваться и в самой Америке. Самцы всегда предпочитают смешивать бизнес и секс. Но этот самец дал ей координаты своего высокопоставленного родственника в Пекине и рекомендательное письмо к нему. Видимо, благодаря этому родственнику и сам получил теплое место в Шанхае. И пообещал навести справки о ее пропавшем дяде. Так что на первое время план действий намечен. А попутно надо использовать имеющиеся возможности для осмотра древней столицы Поднебесной. Ну хотя бы посетить сам Императорский город, храм Неба - "Тяньтань", загородную летнюю резиденцию императоров Ихэюань, съездить за город, чтобы пройтись по кусочку Великой китайской стены. И, естественно, изучить как специалист основные торговые центры - улицы Ванфуцзин и Люличан, а также сеть универсамов для простонародья.
Она вдруг почувствовала сильный голод. Ресторанная, чисто китайская еда в поезде была неплохой, порции даже слишком обильные, сервис безукоризненным, но прошло уже много времени с тех пор, когда она положила в изнеможении куайцзы палочки для еды - рядом с тарелкой. Пора бы и подкрепиться. Гостиничный справочник предлагал на выбор два ресторана, с китайской и западной кухней, оба на первом этаже. Причем даже говорилось о возможности организации танцевальных вечеров. Конечно, это не американские дискотеки, но уже прогресс, так сказать, будущий прообраз культурных преобразований. Вот уж действительно начало духовного разложения в "коммунистическом раю", проникновение пагубного и тлетворного влияния Запада.
После недолгих размышлений она все же выбрала западную кухню, для большей гармонии и баланса в организме и в пику местным леворадикалам. Быстро сняла дорожный костюм, приняла душ и переоделась для "выхода в свет" в хлопковый ворсистый блузон, подпоясанный кожаным ремнем, длинную шерстяную юбку и туфли.
Зал ресторана был полупустым. Среди публики явно преобладали заезжие западные коммерсанты и какие-то функционеры из стран коммунистического блока. Сюзанна выбрала себе столик у окна, спиной к входу, и заказала фруктовый салат, бифштекс с гарниром, мороженое со взбитыми сливками, а также - в виде великодушной уступки Китаю - бокал шаосиньского вина.
В разгар трапезы она услышала, как в зал ввалилась шумная компания. Судя по говору, явно соотечественники. Она повернула голову, и... О Боже!.. Кто бы мог подумать!
Среди группы громкоголосых и жизнерадостных мужчин, похоже уже хлебнувших немало "огненной воды", и сопровождавших их не менее оживленных и раскованных дам выделялись сразу два знакомых лица. От неожиданности она оцепенела, не зная', как реагировать. Просто привстала с кресла и молча уставилась на них. Первой нашлась Лорелея Гофмайер. На ее лице вначале появились признаки узнавания, потом сомнения и недоумения, быстро перешедшие в искреннюю, бурную радость.
Она толкнула локтем своего спутника и закричала:
- Это же Сузи, из Наньда, помнишь? С этими словами Лора устремилась к ней и заключила в объятия, тут же, на ходу, забросав градом вопросов. Сзади нее мялся, дожидаясь своей очереди, мистер Дэниел О'Брайен, как всегда в обтягивающих брюках, вызывающе подчеркивающих чрезмерно выпирающие гениталии, при виде которых не знаешь, куда и глаза спрятать. При этом он слегка придерживал свою спутницу под локоть пальцами левой руки, один из которых был украшен обручальным кольцом. Такое же кольцо поблескивало и на руке Лоры.
- Сузи, ты не представляешь, как я рада тебя видеть. Ты тогда исчезла, прервав учебу, и столь неожиданно. Я поняла, что произошло что-то серьезное. Подумала, что что-нибудь нехорошее случилось у тебя дома, с родственниками. Пыталась узнать у Стива в чем дело, но он как-то уклонился от разъяснений. Поэтому я решила, что в твоем отъезде есть и его вина. Кстати, он тоже сейчас здесь, в Пекине. Работает в нашем посольстве, как и мой муж. И позволь тебе официально представить моего супруга, уже знакомого тебе по Сингапуру, но уже в новом качестве.
Она повернулась к своему застоявшемуся "кентавру" и милостиво кивнула, дозволяя вступить в контакт с подругой, но в то же время со строгой предупредительностью в голосе добавила:
- Только не помни даму в своих объятиях и без активного флирта, пожалуйста. Вполне достаточно пары поцелуев и простого комплимента. А то ты слишком возбуждаешься при виде красивых девушек. Тебе это вредно. - И, повернувшись опять лицом к Сузи, обвела рукой всю компанию, застывшую в ожидании разъяснений. - Дэнни работает в консульском отделе, и мы тут всей конторой решили прогуляться в ресторан. Это его сослуживцы, он их сам представит. У нашего босса сегодня день рождения, так что мы уже начали отмечать это событие у него на квартире. А сейчас продолжение. Присоединяйся к нам. Я думаю, американская дипломатия будет не против.
Гул уже изрядно пьяных голосов охотно подтвердил высказанное предложение, и после быстрого перечня мужских и женских имен вся компания с шумом расселась за ее столом, к которому тут же подлетела пара истомившихся без работы официантов.
Сюзанна тоже опустилась на свой стул, чисто механически отвечая на вопросы окружающих. Она чувствовала себя как оглушенная. Внезапно все вокруг переменилось, произошло какое-то смещение цветов и звуков, которые доносились как будто издалека, сквозь вату, и почти не воспринимались. В мозгу рефреном звенела одна и та же фраза Лоры: "Он тоже сейчас здесь, в Пекине".
Сразу все опять всколыхнулось, как тогда, после их расставания в Таиланде. Горечь утраты и обида на бессмысленность и несправедливость жизни. Чувство одиночества, заброшенности и ненужности. Ощущение своего бессилия. Тогда, после расставания, у нее было поначалу острое, нестерпимое желание встретиться лицом к лицу, посмотреть ему в глаза, выплеснуть весь свой гнев и накопившиеся злые слова и эмоции. Но потом постепенно все это как-то прошло, погрузилось на самое дно памяти, шрамы на сердце зарубцевались, лишь иногда саднило в душе.
И вот опять все возвращается на круги своя. Вмешалось провидение, но вот только зачем? Чтобы дать ей новый шанс или чтобы окончательно подвести черту под прошлым?
В этот момент в ее размышления опять вмешалась Лора, устроившаяся на правах старой подруги рядом.
- Так все-таки утоли мое женское любопытство. Что же тогда у вас произошло, в Сингапуре? Поделись жгучей тайной. И, кстати, если хочешь, я могу организовать вашу встречу со Стивеном здесь, на пекинской земле. Это несложно. Во-первых, он еще не женат. А во-вторых, живет с нами в одном доме, только в другом подъезде. Здесь у китайцев целых два "гетто" для иностранцев. Одно под названием "Дружба", недалеко отсюда, по этому же проспекту Чанань-цзе, за площадью Тяньаньмэнь, всего в пяти минутах езды. А второе - Саньлитунь. Оно подальше, в районе третьей кольцевой дороги. Если пожелаешь, мы можем нагрянуть к нему домой прямо сегодня, еще не поздно. Можно ему позвонить и предупредить, а то давай сразу без подготовки, экспромтом. В Пекине рестораны и магазины рано закрываются, так что мы тут все равно долго не засидимся.
- Спасибо за поддержку. Но, я думаю, встреча со Стивом нецелесообразна и нежелательна. Ты правильно догадалась. Мой отъезд из Сингапура был связан с ним, но мне не хотелось бы ворошить прошлое. Что ушло, то ушло. Сейчас у меня другая жизнь, другие проблемы и интересы. Кстати, как у тебя самой семейная жизнь? Кто-нибудь уже родился? Мальчик или девочка?