- Ну, - изрекла Сюзарма, - в одном он точно необычен. Я не могу сказать, как далеко он находится, но ведь это черт знает что за спуск, а в багаже у нас нет аэроплана. Что нам дальше-то делать?
Я тупо смотрел во внушительную бездну и потихоньку осознавал, что вижу Центр - загадочную Валгаллу, пристанище богоподобных существ, создавших макромир. Вот он висит здесь посреди пространства, точно магическая люстра, едва светящаяся, мерцающая крошечными огнями.
- А Тульяр-то все еще в пути, - пробурчал я себе под нос. - Идет впереди.
Сюзарма посмотрела на Уранию, стоявшую по другую сторону от нее.
- Что в этих мешках? - В ее тихом голосе угадывалось напряжение.
- Нет нужды беспокоиться, - отозвалась наследница с таким видом, с каким всегда говорят об очевидных пещах. - Сила тяжести очень низкая; в отличие от тех, кого мы преследуем, мы, за исключением Нисрина-673, почти неуязвимы.
Но Сюзарме эти доводы не показались особо убедительными.
- Это что же, - ледяным тоном промолвила она, - мы будем прыгать?
- У нас нет выбора, - подал голос Мирлин. По его тону было заметно, что и он не приветствует эту идею.
- Черт возьми, полковник, - прошептал я пересохшим ртом. - Тебе-то нечего жаловаться. Ты единственная, кто умеет обращаться с чертовым парашютом.
- Что такое парашют? - вопросила Урания с тихим изумлением. С тем же изумлением я уставился на нее, ибо был убежден, что Девятка тем или иным способом узнает все, что известно человеку. Но наследницы были только частью этой личности. Они появились на свет еще до того, как я вступил в контакт, давший Девятке полный доступ к моей памяти. Все, что потомки знали про обитаемые миры, было основано на их знакомстве с уровнями. Никто не изобретает парашюты и не пользуется ими, когда твердое небо всего в двадцати метрах над тобой.
- То есть, - решил выяснить я, - в тех мешках, которые приторочены к нашим лошадкам, нет парашютов?
- Нет, мистер Руссо.
- А как же мы спустимся? - ядовито осведомился я. - Привяжем крылья и будем учиться летать?
По тому, каким взглядом наградила меня Урания, я понял: обо мне были лучшего мнения.
Сюзарме, по-моему, все это доставило удовольствие, хотя и она наверняка предпочла бы спуск, о котором имела представление.
- Не беспокойся, - сказала она, безуспешно пытаясь передразнить доводящий до безумия спокойный тон Урании. - Летать вовсе не сложно. Насекомые занимаются этим постоянно.
Я глянул в ее холодные голубые глаза - посмотреть, какова будет ее реакция, и произнес не без злорадства:
- В Военно-космических силах мы должны быть готовы ко всему, не так ли?
Глава 28
Я совсем было смирился с мыслью, что проиграл, но чувствовал - нужно сопротивляться. В конце концов неизвестно, насколько сильным могу оказаться в поединке на мечах. Может статься, что я д'Артаньян в той же степени, что и Робин Гуд.
Я шагнул вперед и сделал выпад в сторону одного из воинов. Его меч встретился с моим, и мой рассыпался, словно был стеклянным. Осталась одна рукоять, на которую я тупо уставился.
Остальные воины стояли неподвижно, хотя и настороже. Тот, на которого я хотел напасть, вернулся в строй. Еще один разглядывал меня с неподдельным интересом. Он был слегка похож на Джона Финна, но сходство было поверхностным. Он был значительно выше и куда привлекательнее. Помимо хитрого выражения, свойственного моему недругу, в его лице была некая самоуверенность властность, предполагающая аристократизм. Последний потомок жалкого рода Финнов никогда бы не смог придать своему лицу такое выражение.
Тут он улыбнулся жесткой, отвратительной улыбкой, напомнившей мне Амару Гююра.
- Я вас не знаю.
Чувствовал я себя ужасно. Если бы в этот миг я решился взглянуть на себя, то наверняка увидел бы тряпье и клочья гниющей плоти. Теперь они точно одержали верх. Я больше не был закодирован языком арканов.
- Нет, мистер Руссо, - ответил он сладким голосом, который странным образом не вязался с его зловещей внешностью. - Вы не видели меня раньше никогда, даже во сне.
Тем не менее я такой же плод пашен фантазии, как и все остальные. Моя внешность дарована мне нами.
Не зная, что ответить, я промолчал. Не было уверенности, что игра продолжается, а причин его разговорчивости перед моей казнью не находилось.
- Это наш дом, - сказал высокий. - Это наш мир. У вас есть власть в нем, но вы не знаете, как ею пользоваться. У вас нет шанса выжить. Хотите верьте, хотите - нет, но мы не желаем вам зла. Мы воюем не с вами, мы просто делаем то, что должны. Воспринимайте это как сон, мистер Руссо. Боль, от которой страдаете вы сейчас, это не боль вашего тела. Это так, преходящее.
Бывает - спящий вот-вот готов проснуться, но все еще не просыпается. И когда сила возвращающегося сознания вторгается в сон, она может управлять им. Как я желал, чтобы такой миг наступил именно сейчас! Как я хотел изменить хоть что-нибудь в застывшем узоре событий, но не мог даже шевельнуть рукой. Я замер, как те несчастные в лесу, и мог только смотреть по сторонам.
Я заметил, что мы находились в городе, построенном из серого камня и белого мрамора, пышущих жаром под лучами огромного солнца. Здания с высокими арками и мощными колоннами вздымались ввысь. Их фасады были украшены батальными сценами. Сам же я стоял на возвышении примерно в половину человеческого роста посреди огромной площади, запруженной людьми. Шум и толчея стояли немыслимые. Я не понимал слов, произнесенных на чужом языке. Не все смотрели на меня, но я чувствовал, что нахожусь в центре внимания, словно пленник, выведенный к столбу на позор и казнь. Сюда меня должны были доставить - живого или мертвого, - и здесь я должен выслушать свой приговор.
Архитектура города была выужена из моего сознания, из моих зыбких представлений о древних городах, основанных на фильмах об античности, а не на истинном знании. И было вполне уместно, что я, претендующий на божественность, выслушаю приговор судьбы на площади города, рожденного воображением полузнайки. Мой двойник не способен был создавать высокохудожественные сны, претенциозная посредственность окружения удручала меня.
Удивительно, но мне страшно захотелось получить отпеты на некоторые вопросы, хотя я понимал, что унесу эти вопросы с собой в небытие.
Я взглянул богочеловеку в лицо так же, как смотрел на Омару Гююра, и спросил:
- Скажи мне, частью чего я являюсь? Чего я должен был достичь? Почему вы так стараетесь остановить меня? Он криво ухмыльнулся.
- Не старайся понять это. - И тут же добавил:
- Не 1ВКОЙ уж жестокой была эта битва. Истоми слабы, как и псе божки.
- Они думали, что здесь я встречу друзей, которые помогут мне, пробормотал я.
- Бедный кретин, - не без жалости произнес он. - Ты пытался вмешаться в битву, суть которой не в состоянии постичь. Здесь нет друзей, здесь только те, кто использует тебя. У твоего двойника схожая судьба - он пешка, даже не подозревающая, на чьей стороне воюет. Он не подозревает, как распорядится квартирант его мозга - уничтожить макромир или спасти его.
- А ты знаешь? - спросил я как можно более нахальным тоном.
Он развел руками - не имеет значения. Сделал ли он так из жестокости, или же в нашем диалоге таился иной смысл? Зачем же он медлит с расправой, если решил уничтожить меня? Тут я заметил, что, стоя меньше чем в двух метрах от меня, он даже не пытается дотронуться до своего пленника. Что же, я представлял для него опасность?
Я сверлил его глазами, надеясь, что взгляд может убивать, потому что не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Тление настолько завладело моими конечностями, что они уже не подчинялись приказам мозга. Последний, по-видимому, и сам уже с трудом сохранял себя. А конца все не было - значит, существовала причина отсрочки. Если у них есть силы уничтожить меня, они это сделают. Но, видимо, они еще не достигли вершины своего могущества, которое поможет нанести им решающий удар. И возможно, в этом и кроется надежда. Я все еще могу что-то изменить. Знать бы, что именно.
Но единственное, что я мог делать, - разговаривать.
- Кто ты? - Я изо всех сил старался вложить в свой голос презрение. Он засмеялся.
- Как тебе ответить? Облик ты видишь, а личность - порождение твоего разума. Другого ответа нет - я могу взывать только к твоим идеям, к твоим описаниям. Богов не существует, и все же я - бог, потому что у вас нет другого названия для сущностей, подобных мне, кроме разве гигантов. Творцы макромира были гуманоидами, их сущность уже гнездится в твоем "я", с которого тебя скопировали, и ДНК тихо дремлет в каждой клетке. Но ты не можешь постичь происхождение и могущество тех, кого они создали внутри машин, и захватчиков, пришедших низвергнуть их. Мы не боги, но вы воспринимаете нас именно так, чтобы иметь о нас представление. Вы назвали макромир Асгардом, потому что он показался вам обиталищем богоподобных существ. Опасность, угрожающую ему, вы трактуете как Сумерки богов, потому что иного ваши ничтожные умишки не в состоянии придумать.
Ты спрашиваешь меня, кто я. Для тебя - только для тебя - я тот, кто направлял руку слепого убийцы Балдера, тот, кто освободил великого волка Фенрира и ехал на нем во главе воинства Нижнего мира, где мертвецы, отрицавшие Валгаллу, стонали под грузом нищеты и лишений. Я тот, кто разбудил великанов огня и направил корабли мертвецов. Ты должен называть меня Локи. Поумнел ли ты от этого, маленький творец богов? Понял ли, как нить твоей жизни вплетается в бесконечное полотно, сотканное норманнами? Нет, о человек, ничего ты не знаешь. Ты не понимаешь ничего - ровным счетом ничего.
- Забудем о Локи, - отрезал я. - Сбрось мифическую маску. Ты один из захватчиков, ты вирус, созданный для разрушения и распада. Зачем ты хочешь уничтожить Асгард?
Снова улыбка.
- Макромир в опасности, - холодно заметил он. - Но мы не собираемся уничтожать его. У нас другие планы.
Наши посланники должны были спасти его и сделают это, если не вмешается твое телесное "я". Но если кто-нибудь попытается взорвать звезду, тогда стерегущие Асгард боги воспротивятся этому. Что за сущность они вселили в мозг твоему другому "я", не знаю. Но известно - те, кто сражается с нами, скорее взорвут макромир, чем получат его во владение. Ты не ведаешь - кто они, призвавшие тебя на это сражение, ты не понимаешь смысла игры, в которой ты всего лишь пешка, ты не можешь быть верен тем, кому ты служишь.
Казалось, он специально сгущает краски, чтобы ослабить мою решимость, показать, насколько я глуп и ничтожен. Интересно, сколько же еще усилий понадобится, чтобы наступил конец?
- Вы отключили энергию, - обвинил я его. - Вы захватчики, а не создатели, вы обрекли тысячи миров на медленную смерть.
- Да, - подтвердил он не; колеблясь. - Мы отключили энергию. Исследования истоми загнали нас в тупик. Пришла пора поквитаться. Роботы, проникшие сквозь звездную оболочку, были жестоки по необходимости и не добились многого. Пространство внутри звезды не приспособлено для таких, как мы. У нас нет легионов пушечного мяса, как у богов, но сейчас силы уравнялись. С нашей победой свет вернется на все уровни - это правда. Нам нужен Асгард - и без ревнивых богов. Но тебя, боюсь, придется уничтожить. Мы не знаем, какому сонму богов ты обязан своим появлением. А от незнания необходимо защищаться.
Вот лицемерный подлец! Он все еще был уверен, что я могу быть опасен. Он все еще выжидал, когда тление доконает мое тело. Двинуться я не мог, зато был способен призвать на помощь волшбу. Мне удалось усмирить бурю силой голоса, даже не зная заклинаний. Значит, где-то должен быть ключ, открывающий дверь к этому могуществу.
- Локи тоже умер, - прошелестел я. Мне показалось, что мой немощный голос, словно гром, прокатился над площадью, перекрыв шум жаждущей казни толпы. - На поле Рагнарок умерли все! Когда все повторится, будут новые боги, и новый Балдер, который не свершит убийства. Вы все умрете. Слышите - все!
Мой голос окреп, но не обрел полной силы и свободы. Он остался надтреснутым и хриплым. Локи, совсем не напуганный моей угрозой, от души развеселился, и толпа подхватила его смех.
Сердце мое пылало от унижения, я изо всех сил пытался вызвать гнев в своей душе и своем гаснущем сознании. Я уже был уверен, что могу поднять руку и начать бой. В этот миг величайшего гнева я и впрямь почувствовал себя богом всемогущим и всесильным.
Но одной страсти было недостаточно. Рука не слушалась. Я опустил глаза и понял почему. Вся моя плоть уже кишела личинками мух, которые сожрали меня почти до костей. Вместо кожи виднелось серое гнилье, бледное и мерзкое, висевшее клочьями, как рваная одежда.
И снова я в бессильной ярости посмотрел в стальные глаза своего мучителя и палача. Теперь в его руке был меч, и гладкий клинок полыхал в лучах солнца, словно жидкое пламя. Он взмахнул оружием, описав внушительную дугу, и губы его растянулись в улыбке. О, как в этот момент он стал похож на хищника, с которым я говорил раньше!
Это был Локи-предатель, Амара Гююр, сам дьявол, и я был беззащитен перед этим злом.
Вытянув руку, он схватил меня за растрепанные волосы, и вонзил меч мне в шею.
Полусгнившее тело рухнуло прямо на согретый солнцем камень, а голова оказалась в его руке, и он высоко воздел ее над толпой. Он испустил радостный вопль, и я понял - он все еще боялся меня. Выходит, перед смертью я мог сделать что-то, но не знал что.
Глава 29
На первый взгляд они вовсе не походили на крылья. Предметы, которые предусмотрительная Урания вытащила из упаковки, странным образом напоминали полусдувшиеся воздушные шары. Сначала я даже подумал, что мы будем спускаться вниз, как братья Монгольфье. Но ничего подобного - это были все же крылья крылья из искусственной органики. Они, если такое сравнение возможно, спали, свернувшись калачиком.
- Как обращаться с этими штуками? - спросил я Уранию, взяв в руку непонятный предмет. В моей руке он казался обескураживающе легким и хрупким.
- Воспринимайте их как особый тип роботов, - предложила она. - Они не слишком отличаются от летающих камер. Разве что приспособлены переносить гуманоидов. Вам ровным счетом не надо ничего делать - они обеспечат надежный полет. У них достаточно опыта. Они приспособятся к любым вашим движениям, но лучше, если вы постараетесь занять, горизонтальное положение, вытянув руки и ноги, и не меняйте его, пока не коснетесь оболочки, окружающей звезду.
Сюзарма Лир отнеслась к этим странным созданиям с не меньшим удивлением, чем я. Очевидно, надеялась увидеть что-либо поэлегантнее. Что ж, истоми вполне можно сравнить с легендарным Дедалом - и лабиринт у них был, и Минотавра им создать - раз плюнуть. Но я хорошо помнил, что случилось с беднягой Икаром.
- Не бойтесь, - Урания принялась успокаивать Сюзарму. - Опасаться нечего. По крайней мере самого полета.
Вот те раз. Моя тревога совсем было унялась, и тут эти слова!
- Чего же тогда бояться? - полюбопытствовал я.
- Пространство заполнено воздухом, пригодным для дыхания, - напомнила она. - Вероятно, он облегчит нам полет. Но он может и поддерживать сложную систему жизни, в которой есть хищники.
Я глянул в бездну и уловил слабый неверный свет, мерцающий на поверхности звездной оболочки. Энергия была отключена, так что эти огни были природным свечением. Внешняя сторона звездной оболочки могла по праву считаться астероидом, хотя подобного ему не было во всей галактике. Астероид такого размера не мог иметь атмосферы - он слишком легкий. А у этого воздух был, потому что планетка жила в замкнутом пространстве. Сочетание чрезвычайно низкой силы тяжести и довольно высокого атмосферного давления было уникальным, а живые существа, обитающие в такой среде, под стать ей. Везде была жизнь, везде были хищники и жертвы. И первые, должно быть, хорошо приспособились к темноте. Мирлин протянул мне какой-то предмет - Урания только что распаковала его. Игольник. Еще один был передан Сюзарме, несмотря на то что скаридский бластер болтался у нее на поясе.
- Возьми, - сказал Мирлин. - Только не стреляй в меня.
Она наградила его отвратительной ухмылкой. Однажды для того, чтобы уничтожить его, она прочесала полгалактики. Никогда она не чувствовала себя лучше, чем тогда, когда ей показалось, что он мертв. Сейчас она научилась вести себя благоразумнее, но любить его она не станет.
Нисрин-673 отказался от предложенного оружия из-за поврежденной руки. Долгая поездка на велосипеде не пошла на пользу его травме. Однако у него была железная выдержка - он не собирался отступать.
Я наблюдал, как Урания пристраивает скомканные крылья на спину Мирлина, как те начинают разворачиваться, опутывая его паутиной щупальцев. На вид эта сетка была прочной, но зловещей - сразу вспомнились монстры, напавшие на Тульяра со товарищи. Никаких крыльев не было видно из комка на спине - тот просто пристроился за дыхательным аппаратом меж лопаток андроида.
Выворачивая голову под разными углами, Мирлин пытался разглядеть новую поклажу. Он-то знал истоми получше нашего, понимал, что им можно доверять безоговорочно. Но какой же должна быть вера, чтобы не сомневаться - едва ты прыгнешь в пропасть, как из розоватого комка на спине появятся крылья, достаточно умные, чтобы нести тебя.
Нисрин-673 стоял с разнесчастным видом, хотя тетраксы славятся своей невозмутимостью. Мирлин пообещал держаться поближе к нему, а я вообще сказал, что нам не стоит рассеиваться. Хотя, если нам придется стрелять, это добавит хлопот.
Мысль о том, что можно будет пострелять, всегда была по душе Сюзарме, но сейчас ее мрачное лицо так и не просветлело. Ее ум быстро приспосабливался к боевым ситуациям и решительно отказывался признать таковой нынешнее положение вещей.
- Осторожнее, - предостерег я. - Ребята с огоньками на башке держат нашу сторону. Но внизу, должно быть, прячется что-то огромное. Хотя оно вряд ли опаснее, чем эти гиганты-мотыльки. Надо бы поберечь заряды для Тульяра.
Когда мы все были готовы, Урания просто перелезла через ограждение и устремилась в бездну, прижимая Клио к груди. Оружия у нее не было, не было и страха или беспокойства. Когда она приладила себе на спину хрупкую плоть крыльев, она не приобрела повадок крылатых существ. Она просто знала, что она - Девятка и всегда в форме.
Мне бы доставило несказанное облегчение увидеть, как разворачиваются крылья, но тьма скрыла ее от лучей наших фонариков. Я понадеялся, что она взлетит к нам еще раз - показаться, но этого не произошло.
Нисрин-673 оглядывался с напряженным видом, словно спрашивая: "Кто же следующий?" Я не стал высовываться и посмотрел на Мирлина. Тот стоял с озабоченным видом - ведь рост его был больше двух метров, да и весил он килограммов сто пятьдесят - раза в два побольше наследницы.
- Руссо, - объявила Сюзарма Лир командным тоном, - на счет "три" мы прыгаем вместе. Тот, кто струсит, будет разжалован в капралы. Раз.., два...
И она полезла на ограждение, даже не оборачиваясь на меня. В Военно-космических силах приказы не обсуждаются.
- Три! - крикнула она, прыгая.
К своему удивлению, я обнаружил, что сиганул вместе с ней. Не иначе, я привык к дисциплине Военно-космических сил. Или же мое сверхчеловеческое "я" проснулось в критический момент. Так или иначе, я барахтался в воздухе и видел, как светлое пятно люка медленно тускнеет. Страх захлестнул меня, а затем сменился сокрушительным облегчением. И я падал, падал - в невесомости, кружась, как перышко.
Тьма не была непроглядной, но единственные источники слабого света находились так далеко от меня, что казалось, я просто застыл в пространстве. Несомненно, я набирал возможное при ничтожной гравитации ускорение, но не чувствовал этого. Зато одиночество ощущалось даже слишком хорошо - я был почти один во Вселенной.
Почти.
Долю секунды я пребывал на грани бодрствования, в полусне. И уже почти засыпая, понял, что происходит, и резко очнулся. Так бывало много раз, если внезапно сбросить теплую дремотность. На этот раз было и так, и не так. Что-то было во мне, в моей голове, что-то воспользовалось моей дремой и силилось захватить власть надо мной. Может статься, это намерение было вполне мирным желанием показать еще один фрагмент фильма об истории Вселенной. Но у видения была голова Медузы, напугавшая меня, поэтому я решил держаться за сознание любой ценой. Я попытался заглянуть через плечо - проверить, похож ли я на ангела. И тут же начал медленно перекатываться, вращаясь вокруг двух осей.
Скорость полета (или падения) все еще не ощущалась. Тьма становилась чернее и чернее, а скафандр не давал ощутить движение воздуха. К тому же возникло подозрение, что крылья так и не раскрылись. Или даже так - они вообще не раскроются.
Потом я стал высчитывать, как глубоко мы уже упали. Спускаясь по уровням, я научился приблизительно оценивать расстояние. Радиус макромира составлял приблизительно четырнадцать тысяч километров, из которых следовало вычесть радиус оболочки звезды и глубину уровней. Принимая, соответственно, первое и второе за семь и четыре тысячи, я получил не особенно впечатляющий ответ так, три тысячи километров свободного падения. Сила тяжести составляла здесь от одной девятой до одной десятой земной, следовательно, и ускорение не могло быть больше одного метра в секунду за секунду. Но эти цифры получены без учета сопротивления воздуха, что немаловажно, и при этом не учитывается трение воздуха о скафандр. Пытаясь высчитать, когда же я превращусь в метеор и вообще произойдет ли это до приземления, я несколько запутался. На метеоры мы явно не похожи, но и сама ситуация до того странная - нет, не стоит и пытаться понять ее.
- Все в порядке? - воззвала Сюзарма Лир, заставив меня вздрогнуть. Увлекшись расчетами, я как-то позабыл, что мы можем разговаривать друг с другом по радио.
- Не знаю, - правдиво отозвался я. - Ничего не вижу и не чувствую. Да и крылья - то ли отросли, то ли нет.
- У вас есть крылья, - заявила Урания. - У меня есть Клио. Она за всеми наблюдает.
- Я в порядке, - заверил Мирлин.
- Нисрин?
- Все хорошо, - подтвердил тетронец. Если судить по его речи, он говорил правду.
- К сожалению, - послышался слегка обеспокоенный голос наследницы, - мы не одни. Здесь есть и другие крылатые создания, они приближаются к нам снизу. Их много. Через несколько минут они окружат нас.
- Мозг-в-коробочке может сказать, что они из себя представляют? потребовала Сюзарма.
- Только то, что они очень большие, масса каждого из них значительно превосходит нашу.
- Ни черта не вижу, - послышалась жалоба полковника. Я просто увидел, как она вглядывается в темноту, палец на спусковом крючке игольника, а цель не заметна.
- А как они видят нас? - с отчаянием в голосе спросил Мирлин.
- Может, и не видят, - осмелился предположить я, всматриваясь в темноту, отделявшую меня от Центра Асгарда, и нацеливаясь в нее игольником.
- Боюсь, что их зрение не зависит от света, - ответила Урания, которая должна была первой встретить опасность, если таковая существует.
Мой разум, и без того сбитый с панталыку, живо вообразил гигантских летучих мышей-вампиров, безошибочно отыскивающих нас с помощью ультразвука и алчущих нашей крови.
А потом Урания издала какой-то звук. Именно так - не вопль, ибо я не уверен, могла ли она вообще вопить, но звук, в котором были ужас и потрясение, и в нем, в этом звуке, было нечто зловещее.
- Что случилось? - вскинулась Сюзарма. Но ответа так и не последовало.
А потом я уловил мельтешение теней, появившихся на фоне неясного света. Их было великое множество, и, хотя сперва они показались крошечными, они стали расти с пугающей быстротой.
- Ох, черт, - простонал я, взяв парализатор на изготовку. Но выстрелить не пришлось. В свете фонарика на шлеме я видел тысячи крыльев, но они были еще далеко, хотя двигались проворно. Руки так и чесались выпустить заряд игл, но я не был уверен, поможет ли такое оружие против мотыльков-Левиафанов, против исчадий тьмы, охраняющих Центр. Каждый раз, когда я прицеливался, кожистые крылья уносили мишень прочь.
Так и не выпустив ни единого заряда, я провалился в утробу чудовищной тени, и сознание вновь покинуло меня.
Глава 30
Быть обезглавленным не особенно приятно, даже если это случается с тобой во сне, где такие потери воспринимаются легче.
Даже не подозревал, что могу пережить это. Ведь когда лезвие разрубило меня, я понял весь ужас собственного положения. Я хотел выкрикнуть - даже не слово, нет, просто крикнуть, но выяснилось, что без глотки могу лишь булькать и пускать пузыри. Рот открылся, язык силился сказать что-то протестующее - но все тщетно, все впустую. Удивительно, но при всем при этом мое сознание продолжало плестись своей дорогой, даже не запнувшись. Получается, что моя казнь произвела большее впечатление на зевак, чем на меня самого.
Я догадывался, что обезглавленное тело не являет собой усладу для взоров, догадывался, что одинокая голова, поднятая в воздух рукой злобного божка, также не самое заманчивое зрелище, но совершенно не был готов к тому, что случилось на самом деле, Смех, эхом разносившийся над площадью, внезапно стих. Лица, недавно сияющие от восторженного возбуждения, столь же внезапно изменились от ужаса, глаза, только что сиявшие от восторга, теперь были закрыты руками или опущены долу. Тысячи ртов открылись - словно для того, чтобы издать единый крик боли, но губы были бессильны, и ни звука не сорвалось с них. Тишина упала, как занавес, и все замерло.
Я тупо смотрел во внушительную бездну и потихоньку осознавал, что вижу Центр - загадочную Валгаллу, пристанище богоподобных существ, создавших макромир. Вот он висит здесь посреди пространства, точно магическая люстра, едва светящаяся, мерцающая крошечными огнями.
- А Тульяр-то все еще в пути, - пробурчал я себе под нос. - Идет впереди.
Сюзарма посмотрела на Уранию, стоявшую по другую сторону от нее.
- Что в этих мешках? - В ее тихом голосе угадывалось напряжение.
- Нет нужды беспокоиться, - отозвалась наследница с таким видом, с каким всегда говорят об очевидных пещах. - Сила тяжести очень низкая; в отличие от тех, кого мы преследуем, мы, за исключением Нисрина-673, почти неуязвимы.
Но Сюзарме эти доводы не показались особо убедительными.
- Это что же, - ледяным тоном промолвила она, - мы будем прыгать?
- У нас нет выбора, - подал голос Мирлин. По его тону было заметно, что и он не приветствует эту идею.
- Черт возьми, полковник, - прошептал я пересохшим ртом. - Тебе-то нечего жаловаться. Ты единственная, кто умеет обращаться с чертовым парашютом.
- Что такое парашют? - вопросила Урания с тихим изумлением. С тем же изумлением я уставился на нее, ибо был убежден, что Девятка тем или иным способом узнает все, что известно человеку. Но наследницы были только частью этой личности. Они появились на свет еще до того, как я вступил в контакт, давший Девятке полный доступ к моей памяти. Все, что потомки знали про обитаемые миры, было основано на их знакомстве с уровнями. Никто не изобретает парашюты и не пользуется ими, когда твердое небо всего в двадцати метрах над тобой.
- То есть, - решил выяснить я, - в тех мешках, которые приторочены к нашим лошадкам, нет парашютов?
- Нет, мистер Руссо.
- А как же мы спустимся? - ядовито осведомился я. - Привяжем крылья и будем учиться летать?
По тому, каким взглядом наградила меня Урания, я понял: обо мне были лучшего мнения.
Сюзарме, по-моему, все это доставило удовольствие, хотя и она наверняка предпочла бы спуск, о котором имела представление.
- Не беспокойся, - сказала она, безуспешно пытаясь передразнить доводящий до безумия спокойный тон Урании. - Летать вовсе не сложно. Насекомые занимаются этим постоянно.
Я глянул в ее холодные голубые глаза - посмотреть, какова будет ее реакция, и произнес не без злорадства:
- В Военно-космических силах мы должны быть готовы ко всему, не так ли?
Глава 28
Я совсем было смирился с мыслью, что проиграл, но чувствовал - нужно сопротивляться. В конце концов неизвестно, насколько сильным могу оказаться в поединке на мечах. Может статься, что я д'Артаньян в той же степени, что и Робин Гуд.
Я шагнул вперед и сделал выпад в сторону одного из воинов. Его меч встретился с моим, и мой рассыпался, словно был стеклянным. Осталась одна рукоять, на которую я тупо уставился.
Остальные воины стояли неподвижно, хотя и настороже. Тот, на которого я хотел напасть, вернулся в строй. Еще один разглядывал меня с неподдельным интересом. Он был слегка похож на Джона Финна, но сходство было поверхностным. Он был значительно выше и куда привлекательнее. Помимо хитрого выражения, свойственного моему недругу, в его лице была некая самоуверенность властность, предполагающая аристократизм. Последний потомок жалкого рода Финнов никогда бы не смог придать своему лицу такое выражение.
Тут он улыбнулся жесткой, отвратительной улыбкой, напомнившей мне Амару Гююра.
- Я вас не знаю.
Чувствовал я себя ужасно. Если бы в этот миг я решился взглянуть на себя, то наверняка увидел бы тряпье и клочья гниющей плоти. Теперь они точно одержали верх. Я больше не был закодирован языком арканов.
- Нет, мистер Руссо, - ответил он сладким голосом, который странным образом не вязался с его зловещей внешностью. - Вы не видели меня раньше никогда, даже во сне.
Тем не менее я такой же плод пашен фантазии, как и все остальные. Моя внешность дарована мне нами.
Не зная, что ответить, я промолчал. Не было уверенности, что игра продолжается, а причин его разговорчивости перед моей казнью не находилось.
- Это наш дом, - сказал высокий. - Это наш мир. У вас есть власть в нем, но вы не знаете, как ею пользоваться. У вас нет шанса выжить. Хотите верьте, хотите - нет, но мы не желаем вам зла. Мы воюем не с вами, мы просто делаем то, что должны. Воспринимайте это как сон, мистер Руссо. Боль, от которой страдаете вы сейчас, это не боль вашего тела. Это так, преходящее.
Бывает - спящий вот-вот готов проснуться, но все еще не просыпается. И когда сила возвращающегося сознания вторгается в сон, она может управлять им. Как я желал, чтобы такой миг наступил именно сейчас! Как я хотел изменить хоть что-нибудь в застывшем узоре событий, но не мог даже шевельнуть рукой. Я замер, как те несчастные в лесу, и мог только смотреть по сторонам.
Я заметил, что мы находились в городе, построенном из серого камня и белого мрамора, пышущих жаром под лучами огромного солнца. Здания с высокими арками и мощными колоннами вздымались ввысь. Их фасады были украшены батальными сценами. Сам же я стоял на возвышении примерно в половину человеческого роста посреди огромной площади, запруженной людьми. Шум и толчея стояли немыслимые. Я не понимал слов, произнесенных на чужом языке. Не все смотрели на меня, но я чувствовал, что нахожусь в центре внимания, словно пленник, выведенный к столбу на позор и казнь. Сюда меня должны были доставить - живого или мертвого, - и здесь я должен выслушать свой приговор.
Архитектура города была выужена из моего сознания, из моих зыбких представлений о древних городах, основанных на фильмах об античности, а не на истинном знании. И было вполне уместно, что я, претендующий на божественность, выслушаю приговор судьбы на площади города, рожденного воображением полузнайки. Мой двойник не способен был создавать высокохудожественные сны, претенциозная посредственность окружения удручала меня.
Удивительно, но мне страшно захотелось получить отпеты на некоторые вопросы, хотя я понимал, что унесу эти вопросы с собой в небытие.
Я взглянул богочеловеку в лицо так же, как смотрел на Омару Гююра, и спросил:
- Скажи мне, частью чего я являюсь? Чего я должен был достичь? Почему вы так стараетесь остановить меня? Он криво ухмыльнулся.
- Не старайся понять это. - И тут же добавил:
- Не 1ВКОЙ уж жестокой была эта битва. Истоми слабы, как и псе божки.
- Они думали, что здесь я встречу друзей, которые помогут мне, пробормотал я.
- Бедный кретин, - не без жалости произнес он. - Ты пытался вмешаться в битву, суть которой не в состоянии постичь. Здесь нет друзей, здесь только те, кто использует тебя. У твоего двойника схожая судьба - он пешка, даже не подозревающая, на чьей стороне воюет. Он не подозревает, как распорядится квартирант его мозга - уничтожить макромир или спасти его.
- А ты знаешь? - спросил я как можно более нахальным тоном.
Он развел руками - не имеет значения. Сделал ли он так из жестокости, или же в нашем диалоге таился иной смысл? Зачем же он медлит с расправой, если решил уничтожить меня? Тут я заметил, что, стоя меньше чем в двух метрах от меня, он даже не пытается дотронуться до своего пленника. Что же, я представлял для него опасность?
Я сверлил его глазами, надеясь, что взгляд может убивать, потому что не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Тление настолько завладело моими конечностями, что они уже не подчинялись приказам мозга. Последний, по-видимому, и сам уже с трудом сохранял себя. А конца все не было - значит, существовала причина отсрочки. Если у них есть силы уничтожить меня, они это сделают. Но, видимо, они еще не достигли вершины своего могущества, которое поможет нанести им решающий удар. И возможно, в этом и кроется надежда. Я все еще могу что-то изменить. Знать бы, что именно.
Но единственное, что я мог делать, - разговаривать.
- Кто ты? - Я изо всех сил старался вложить в свой голос презрение. Он засмеялся.
- Как тебе ответить? Облик ты видишь, а личность - порождение твоего разума. Другого ответа нет - я могу взывать только к твоим идеям, к твоим описаниям. Богов не существует, и все же я - бог, потому что у вас нет другого названия для сущностей, подобных мне, кроме разве гигантов. Творцы макромира были гуманоидами, их сущность уже гнездится в твоем "я", с которого тебя скопировали, и ДНК тихо дремлет в каждой клетке. Но ты не можешь постичь происхождение и могущество тех, кого они создали внутри машин, и захватчиков, пришедших низвергнуть их. Мы не боги, но вы воспринимаете нас именно так, чтобы иметь о нас представление. Вы назвали макромир Асгардом, потому что он показался вам обиталищем богоподобных существ. Опасность, угрожающую ему, вы трактуете как Сумерки богов, потому что иного ваши ничтожные умишки не в состоянии придумать.
Ты спрашиваешь меня, кто я. Для тебя - только для тебя - я тот, кто направлял руку слепого убийцы Балдера, тот, кто освободил великого волка Фенрира и ехал на нем во главе воинства Нижнего мира, где мертвецы, отрицавшие Валгаллу, стонали под грузом нищеты и лишений. Я тот, кто разбудил великанов огня и направил корабли мертвецов. Ты должен называть меня Локи. Поумнел ли ты от этого, маленький творец богов? Понял ли, как нить твоей жизни вплетается в бесконечное полотно, сотканное норманнами? Нет, о человек, ничего ты не знаешь. Ты не понимаешь ничего - ровным счетом ничего.
- Забудем о Локи, - отрезал я. - Сбрось мифическую маску. Ты один из захватчиков, ты вирус, созданный для разрушения и распада. Зачем ты хочешь уничтожить Асгард?
Снова улыбка.
- Макромир в опасности, - холодно заметил он. - Но мы не собираемся уничтожать его. У нас другие планы.
Наши посланники должны были спасти его и сделают это, если не вмешается твое телесное "я". Но если кто-нибудь попытается взорвать звезду, тогда стерегущие Асгард боги воспротивятся этому. Что за сущность они вселили в мозг твоему другому "я", не знаю. Но известно - те, кто сражается с нами, скорее взорвут макромир, чем получат его во владение. Ты не ведаешь - кто они, призвавшие тебя на это сражение, ты не понимаешь смысла игры, в которой ты всего лишь пешка, ты не можешь быть верен тем, кому ты служишь.
Казалось, он специально сгущает краски, чтобы ослабить мою решимость, показать, насколько я глуп и ничтожен. Интересно, сколько же еще усилий понадобится, чтобы наступил конец?
- Вы отключили энергию, - обвинил я его. - Вы захватчики, а не создатели, вы обрекли тысячи миров на медленную смерть.
- Да, - подтвердил он не; колеблясь. - Мы отключили энергию. Исследования истоми загнали нас в тупик. Пришла пора поквитаться. Роботы, проникшие сквозь звездную оболочку, были жестоки по необходимости и не добились многого. Пространство внутри звезды не приспособлено для таких, как мы. У нас нет легионов пушечного мяса, как у богов, но сейчас силы уравнялись. С нашей победой свет вернется на все уровни - это правда. Нам нужен Асгард - и без ревнивых богов. Но тебя, боюсь, придется уничтожить. Мы не знаем, какому сонму богов ты обязан своим появлением. А от незнания необходимо защищаться.
Вот лицемерный подлец! Он все еще был уверен, что я могу быть опасен. Он все еще выжидал, когда тление доконает мое тело. Двинуться я не мог, зато был способен призвать на помощь волшбу. Мне удалось усмирить бурю силой голоса, даже не зная заклинаний. Значит, где-то должен быть ключ, открывающий дверь к этому могуществу.
- Локи тоже умер, - прошелестел я. Мне показалось, что мой немощный голос, словно гром, прокатился над площадью, перекрыв шум жаждущей казни толпы. - На поле Рагнарок умерли все! Когда все повторится, будут новые боги, и новый Балдер, который не свершит убийства. Вы все умрете. Слышите - все!
Мой голос окреп, но не обрел полной силы и свободы. Он остался надтреснутым и хриплым. Локи, совсем не напуганный моей угрозой, от души развеселился, и толпа подхватила его смех.
Сердце мое пылало от унижения, я изо всех сил пытался вызвать гнев в своей душе и своем гаснущем сознании. Я уже был уверен, что могу поднять руку и начать бой. В этот миг величайшего гнева я и впрямь почувствовал себя богом всемогущим и всесильным.
Но одной страсти было недостаточно. Рука не слушалась. Я опустил глаза и понял почему. Вся моя плоть уже кишела личинками мух, которые сожрали меня почти до костей. Вместо кожи виднелось серое гнилье, бледное и мерзкое, висевшее клочьями, как рваная одежда.
И снова я в бессильной ярости посмотрел в стальные глаза своего мучителя и палача. Теперь в его руке был меч, и гладкий клинок полыхал в лучах солнца, словно жидкое пламя. Он взмахнул оружием, описав внушительную дугу, и губы его растянулись в улыбке. О, как в этот момент он стал похож на хищника, с которым я говорил раньше!
Это был Локи-предатель, Амара Гююр, сам дьявол, и я был беззащитен перед этим злом.
Вытянув руку, он схватил меня за растрепанные волосы, и вонзил меч мне в шею.
Полусгнившее тело рухнуло прямо на согретый солнцем камень, а голова оказалась в его руке, и он высоко воздел ее над толпой. Он испустил радостный вопль, и я понял - он все еще боялся меня. Выходит, перед смертью я мог сделать что-то, но не знал что.
Глава 29
На первый взгляд они вовсе не походили на крылья. Предметы, которые предусмотрительная Урания вытащила из упаковки, странным образом напоминали полусдувшиеся воздушные шары. Сначала я даже подумал, что мы будем спускаться вниз, как братья Монгольфье. Но ничего подобного - это были все же крылья крылья из искусственной органики. Они, если такое сравнение возможно, спали, свернувшись калачиком.
- Как обращаться с этими штуками? - спросил я Уранию, взяв в руку непонятный предмет. В моей руке он казался обескураживающе легким и хрупким.
- Воспринимайте их как особый тип роботов, - предложила она. - Они не слишком отличаются от летающих камер. Разве что приспособлены переносить гуманоидов. Вам ровным счетом не надо ничего делать - они обеспечат надежный полет. У них достаточно опыта. Они приспособятся к любым вашим движениям, но лучше, если вы постараетесь занять, горизонтальное положение, вытянув руки и ноги, и не меняйте его, пока не коснетесь оболочки, окружающей звезду.
Сюзарма Лир отнеслась к этим странным созданиям с не меньшим удивлением, чем я. Очевидно, надеялась увидеть что-либо поэлегантнее. Что ж, истоми вполне можно сравнить с легендарным Дедалом - и лабиринт у них был, и Минотавра им создать - раз плюнуть. Но я хорошо помнил, что случилось с беднягой Икаром.
- Не бойтесь, - Урания принялась успокаивать Сюзарму. - Опасаться нечего. По крайней мере самого полета.
Вот те раз. Моя тревога совсем было унялась, и тут эти слова!
- Чего же тогда бояться? - полюбопытствовал я.
- Пространство заполнено воздухом, пригодным для дыхания, - напомнила она. - Вероятно, он облегчит нам полет. Но он может и поддерживать сложную систему жизни, в которой есть хищники.
Я глянул в бездну и уловил слабый неверный свет, мерцающий на поверхности звездной оболочки. Энергия была отключена, так что эти огни были природным свечением. Внешняя сторона звездной оболочки могла по праву считаться астероидом, хотя подобного ему не было во всей галактике. Астероид такого размера не мог иметь атмосферы - он слишком легкий. А у этого воздух был, потому что планетка жила в замкнутом пространстве. Сочетание чрезвычайно низкой силы тяжести и довольно высокого атмосферного давления было уникальным, а живые существа, обитающие в такой среде, под стать ей. Везде была жизнь, везде были хищники и жертвы. И первые, должно быть, хорошо приспособились к темноте. Мирлин протянул мне какой-то предмет - Урания только что распаковала его. Игольник. Еще один был передан Сюзарме, несмотря на то что скаридский бластер болтался у нее на поясе.
- Возьми, - сказал Мирлин. - Только не стреляй в меня.
Она наградила его отвратительной ухмылкой. Однажды для того, чтобы уничтожить его, она прочесала полгалактики. Никогда она не чувствовала себя лучше, чем тогда, когда ей показалось, что он мертв. Сейчас она научилась вести себя благоразумнее, но любить его она не станет.
Нисрин-673 отказался от предложенного оружия из-за поврежденной руки. Долгая поездка на велосипеде не пошла на пользу его травме. Однако у него была железная выдержка - он не собирался отступать.
Я наблюдал, как Урания пристраивает скомканные крылья на спину Мирлина, как те начинают разворачиваться, опутывая его паутиной щупальцев. На вид эта сетка была прочной, но зловещей - сразу вспомнились монстры, напавшие на Тульяра со товарищи. Никаких крыльев не было видно из комка на спине - тот просто пристроился за дыхательным аппаратом меж лопаток андроида.
Выворачивая голову под разными углами, Мирлин пытался разглядеть новую поклажу. Он-то знал истоми получше нашего, понимал, что им можно доверять безоговорочно. Но какой же должна быть вера, чтобы не сомневаться - едва ты прыгнешь в пропасть, как из розоватого комка на спине появятся крылья, достаточно умные, чтобы нести тебя.
Нисрин-673 стоял с разнесчастным видом, хотя тетраксы славятся своей невозмутимостью. Мирлин пообещал держаться поближе к нему, а я вообще сказал, что нам не стоит рассеиваться. Хотя, если нам придется стрелять, это добавит хлопот.
Мысль о том, что можно будет пострелять, всегда была по душе Сюзарме, но сейчас ее мрачное лицо так и не просветлело. Ее ум быстро приспосабливался к боевым ситуациям и решительно отказывался признать таковой нынешнее положение вещей.
- Осторожнее, - предостерег я. - Ребята с огоньками на башке держат нашу сторону. Но внизу, должно быть, прячется что-то огромное. Хотя оно вряд ли опаснее, чем эти гиганты-мотыльки. Надо бы поберечь заряды для Тульяра.
Когда мы все были готовы, Урания просто перелезла через ограждение и устремилась в бездну, прижимая Клио к груди. Оружия у нее не было, не было и страха или беспокойства. Когда она приладила себе на спину хрупкую плоть крыльев, она не приобрела повадок крылатых существ. Она просто знала, что она - Девятка и всегда в форме.
Мне бы доставило несказанное облегчение увидеть, как разворачиваются крылья, но тьма скрыла ее от лучей наших фонариков. Я понадеялся, что она взлетит к нам еще раз - показаться, но этого не произошло.
Нисрин-673 оглядывался с напряженным видом, словно спрашивая: "Кто же следующий?" Я не стал высовываться и посмотрел на Мирлина. Тот стоял с озабоченным видом - ведь рост его был больше двух метров, да и весил он килограммов сто пятьдесят - раза в два побольше наследницы.
- Руссо, - объявила Сюзарма Лир командным тоном, - на счет "три" мы прыгаем вместе. Тот, кто струсит, будет разжалован в капралы. Раз.., два...
И она полезла на ограждение, даже не оборачиваясь на меня. В Военно-космических силах приказы не обсуждаются.
- Три! - крикнула она, прыгая.
К своему удивлению, я обнаружил, что сиганул вместе с ней. Не иначе, я привык к дисциплине Военно-космических сил. Или же мое сверхчеловеческое "я" проснулось в критический момент. Так или иначе, я барахтался в воздухе и видел, как светлое пятно люка медленно тускнеет. Страх захлестнул меня, а затем сменился сокрушительным облегчением. И я падал, падал - в невесомости, кружась, как перышко.
Тьма не была непроглядной, но единственные источники слабого света находились так далеко от меня, что казалось, я просто застыл в пространстве. Несомненно, я набирал возможное при ничтожной гравитации ускорение, но не чувствовал этого. Зато одиночество ощущалось даже слишком хорошо - я был почти один во Вселенной.
Почти.
Долю секунды я пребывал на грани бодрствования, в полусне. И уже почти засыпая, понял, что происходит, и резко очнулся. Так бывало много раз, если внезапно сбросить теплую дремотность. На этот раз было и так, и не так. Что-то было во мне, в моей голове, что-то воспользовалось моей дремой и силилось захватить власть надо мной. Может статься, это намерение было вполне мирным желанием показать еще один фрагмент фильма об истории Вселенной. Но у видения была голова Медузы, напугавшая меня, поэтому я решил держаться за сознание любой ценой. Я попытался заглянуть через плечо - проверить, похож ли я на ангела. И тут же начал медленно перекатываться, вращаясь вокруг двух осей.
Скорость полета (или падения) все еще не ощущалась. Тьма становилась чернее и чернее, а скафандр не давал ощутить движение воздуха. К тому же возникло подозрение, что крылья так и не раскрылись. Или даже так - они вообще не раскроются.
Потом я стал высчитывать, как глубоко мы уже упали. Спускаясь по уровням, я научился приблизительно оценивать расстояние. Радиус макромира составлял приблизительно четырнадцать тысяч километров, из которых следовало вычесть радиус оболочки звезды и глубину уровней. Принимая, соответственно, первое и второе за семь и четыре тысячи, я получил не особенно впечатляющий ответ так, три тысячи километров свободного падения. Сила тяжести составляла здесь от одной девятой до одной десятой земной, следовательно, и ускорение не могло быть больше одного метра в секунду за секунду. Но эти цифры получены без учета сопротивления воздуха, что немаловажно, и при этом не учитывается трение воздуха о скафандр. Пытаясь высчитать, когда же я превращусь в метеор и вообще произойдет ли это до приземления, я несколько запутался. На метеоры мы явно не похожи, но и сама ситуация до того странная - нет, не стоит и пытаться понять ее.
- Все в порядке? - воззвала Сюзарма Лир, заставив меня вздрогнуть. Увлекшись расчетами, я как-то позабыл, что мы можем разговаривать друг с другом по радио.
- Не знаю, - правдиво отозвался я. - Ничего не вижу и не чувствую. Да и крылья - то ли отросли, то ли нет.
- У вас есть крылья, - заявила Урания. - У меня есть Клио. Она за всеми наблюдает.
- Я в порядке, - заверил Мирлин.
- Нисрин?
- Все хорошо, - подтвердил тетронец. Если судить по его речи, он говорил правду.
- К сожалению, - послышался слегка обеспокоенный голос наследницы, - мы не одни. Здесь есть и другие крылатые создания, они приближаются к нам снизу. Их много. Через несколько минут они окружат нас.
- Мозг-в-коробочке может сказать, что они из себя представляют? потребовала Сюзарма.
- Только то, что они очень большие, масса каждого из них значительно превосходит нашу.
- Ни черта не вижу, - послышалась жалоба полковника. Я просто увидел, как она вглядывается в темноту, палец на спусковом крючке игольника, а цель не заметна.
- А как они видят нас? - с отчаянием в голосе спросил Мирлин.
- Может, и не видят, - осмелился предположить я, всматриваясь в темноту, отделявшую меня от Центра Асгарда, и нацеливаясь в нее игольником.
- Боюсь, что их зрение не зависит от света, - ответила Урания, которая должна была первой встретить опасность, если таковая существует.
Мой разум, и без того сбитый с панталыку, живо вообразил гигантских летучих мышей-вампиров, безошибочно отыскивающих нас с помощью ультразвука и алчущих нашей крови.
А потом Урания издала какой-то звук. Именно так - не вопль, ибо я не уверен, могла ли она вообще вопить, но звук, в котором были ужас и потрясение, и в нем, в этом звуке, было нечто зловещее.
- Что случилось? - вскинулась Сюзарма. Но ответа так и не последовало.
А потом я уловил мельтешение теней, появившихся на фоне неясного света. Их было великое множество, и, хотя сперва они показались крошечными, они стали расти с пугающей быстротой.
- Ох, черт, - простонал я, взяв парализатор на изготовку. Но выстрелить не пришлось. В свете фонарика на шлеме я видел тысячи крыльев, но они были еще далеко, хотя двигались проворно. Руки так и чесались выпустить заряд игл, но я не был уверен, поможет ли такое оружие против мотыльков-Левиафанов, против исчадий тьмы, охраняющих Центр. Каждый раз, когда я прицеливался, кожистые крылья уносили мишень прочь.
Так и не выпустив ни единого заряда, я провалился в утробу чудовищной тени, и сознание вновь покинуло меня.
Глава 30
Быть обезглавленным не особенно приятно, даже если это случается с тобой во сне, где такие потери воспринимаются легче.
Даже не подозревал, что могу пережить это. Ведь когда лезвие разрубило меня, я понял весь ужас собственного положения. Я хотел выкрикнуть - даже не слово, нет, просто крикнуть, но выяснилось, что без глотки могу лишь булькать и пускать пузыри. Рот открылся, язык силился сказать что-то протестующее - но все тщетно, все впустую. Удивительно, но при всем при этом мое сознание продолжало плестись своей дорогой, даже не запнувшись. Получается, что моя казнь произвела большее впечатление на зевак, чем на меня самого.
Я догадывался, что обезглавленное тело не являет собой усладу для взоров, догадывался, что одинокая голова, поднятая в воздух рукой злобного божка, также не самое заманчивое зрелище, но совершенно не был готов к тому, что случилось на самом деле, Смех, эхом разносившийся над площадью, внезапно стих. Лица, недавно сияющие от восторженного возбуждения, столь же внезапно изменились от ужаса, глаза, только что сиявшие от восторга, теперь были закрыты руками или опущены долу. Тысячи ртов открылись - словно для того, чтобы издать единый крик боли, но губы были бессильны, и ни звука не сорвалось с них. Тишина упала, как занавес, и все замерло.