Степанов Александр Николаевич. Порт-Артур. Том 2

   Из-за гор глухо доносилась отдаленная стрельба. Рива сидела как зачарованная рядом с Жуковским.
   — Часто у вас бывают такие прекрасные концерты? — спросила она.
   — Почти каждый день. Борис Дмитриевич большой мастак по этой части.
   Спокойно текла жизнь на Утесе, и только доносившийся издалека глухой рокот стрельбы да рассказы о бомбардировках города напоминали о войне,
   Семнадцатого июля японцы подошли к крепости и, освоившись с позициями, двадцать седьмого июля атаковали русских.
   Им удалось занять передовые позиции крепости на восточном участке обороны — хребты Дагушань и Сяогушань. В течение первого и второго августа захватили они на Западном фронте горы Трехголовую и Передовую. Таким образом, к трегьему августа на восточном участке они подошли к главной линии обороны и продвинулись по направлению к основным опорным пунктам Западното фронта-горам Высокой, Плоской, Дивизионной и Водопроводному редуту. Все это делало возможным общий штурм крепости.
   Утром третьего августа прошел довольно сильный дождь, очистивший и освеживший воздух. На всем фронте было совершенно тихо. Артиллерия молчала, и лишь изредка раздавались одиночные ружейные выстрелы. Н русские и японцы усиленно окапывались на своих позициях
   Около десяти часов утра со стороны Волчьих гор появилась группа японских всадников с большим белым флагом и направилась к передовым позициям крепости. Выехавшему навстречу офицеру они объяснили, что майор японского генерального штаба Ямаоки желает передать генералу Стесселю письмо своего командующего.
   — Я прошу вас, господии поручик, немедленно сообщить об этом вашему генералу, — любезно улыбаясь, проговорил майор.
   — Сейчас же дам знать о вашем предложении по телефону в штаб крепости. Пока же не откажите в любезности подождать здесь. Я прикажу подать сюда чай и кофе.
   Японцы низко кланялись. Вскоре подошли еще офицеры и стрелки, и между недавними врагами завязалась дружеская беседа. В наскоро разбитой палатке сервировали стол.
   — Должен огорчить доблестных защитников Артура сообщением о гибели русского крейсера «Рюрик»в морском бою у Корейского пролива первого августа. Русская эскадра, как и в бою под Шантунгом, сражалась с таким исключительным мужеством, что адмирал Того счел нужным довести об этом до сведения нашего имлератора, — сообщил по-русски Ямаоки.
   — А где наши суда, не вернувшиеся в Артур? — задали вопрос русские.
   Майор так же обстоятельно рассказал о судьбе каждого корабля.
   — Как велики ваши потери в этих морских боях?
   — У нас их нет, — ответил японец.
   Ему не поверили.
   Вскоре прибыл начальник штаба Стесселя полковник Рейс. При его появлении все офицеры вскочили. Ямаоки представился полковнику и передал ему пакеты. Выпив затем по бокалу вина, русские и японцы разъехались по своим местам. Через четверть часа перестрелка возобновилась.
   Стессель сам вскрыл пакет и начал рассматривать присланные бумаги. Они были на японском языке, и генерал мог разобрать лишь подписи.
   — Генерал барон Ноги и адмирал Того. Интересно, что могут они писать мне?
   — Я сейчас переведу, ваше превосходительство, — заторопился Рейс. — Тут имеется еще пакет морякам и небольшое письмо вашей супруге.
   Весть о присылке японского парламентера быстро облетела весь Артур. В штаб один за другим прибыли Фок, Кондратенко, Смирнов, Белый и адмиралы князь Ухтомский и Григорович.
   — Вот и отлично, — приветствовал их Стессель. — Не надо никого и созывать. Сейчас же, как только будет сделан перевод, устроим военный совет.
   В это время за мужем прислала Вера Алексеевна, которая была весьма обижена тем, что ее супруг даже не зашел к ней посоветоваться перед заседанием.
   — В чем дело, Анатоль? Зачем ты так спешишь с обсуждением японских предложений? Сначала мы должны обсудить их в своем кругу, а то этот полоумный Смирнов начудит вместе с моряками.
   Их разговор был прерван приходом Рейса. Полковник почтительно приложился к ручке генеральши.
   — Я хотел передать вам перевод письма барона Ноги.
   — О чем же он мне может сообщать? — заинтересовалась Вера Алексеевна. Она развернула письмо и прочла:
   «Миледи! Пользуюсь случаем засвидетельствовать вам мое глубочайшее почтение и осмеливаюсь приложить к сему чек в десять тысяч долларов на» Чосен Спеши банк «. Означенные деньги прошу вас обратить на дела благотворительности по вашему усмотрению.
   С совершенным почтением ваш пркорный слуга барон Ноги».
   — Как же я смогу реализовать это в осажденном Артуре? — проговорила она, рассматривая чек.
   — Осада не может продолжаться вечно. К тому же японцы предлагают сдать крепость, не ожидая общего штурма.
   — Кукиш с маслом увидят они, а не Артур! — вскипел Стессель. — Прочтите все их послания.
   Рейс прочитал:
   — «Господину высшему начальнику Российской армии в Порт-Артуре.
   Имеем честь представигь следующее: блестящая оборона Порт-Артура заслужила восхищение всего мира. Однако, будучи окружен с суши и моря превосходящими силами и без надежды на выручку, он в конце концов не может не пасть, как бы ни были талантливы военачальники и доблестны русские солдаты. Наша армия готова к штурму, и, когда эго случится, судьба крепости будет решена. Поэтому, во избежание лишнего кровопролития, во имя человечности, мы предлагаем вам начать переговоры о сдаче. В случае вашего согласия благоволите о том сообщить до десяти часов завтрашнего дня, то есть семнадцатого августа тридцать седьмого года Мейдзи.
   С совершенным почтением.
   Генерал барон Ноги, командующий осадной армией, адмирал Того Хейхациро, командующий блокирующим Порт-Артур флотом».
   — Какая наглость! Предлагать сдать крепость за десять тысяч долларов, — возмутилась генеральша.
   — Я им пошлю кукиш. Прикажу срисовать со своей руки и отправлю, — решительно заявил Стессель. — Что они еще нам пишут?
   — Предлагают выпустить из крепости женщин, детей, иностранцев и священников до двух часов завтрашнего дня.
   — Женщины нам нужны в госпиталях, так же как и священники, без матерей детвору не отправишь, иностранцы же могут разболтать наши секреты. Следовательно, и это предложение неприемлемо, — решила за мужа Вера Алексеевна.
   — Но зато мы избавимся от лишних ртов, — заикнулся было генерал.
   — Подумаешь, много осталось здесь: женщин — чтото около трехсот, детей полсотни, священников человек двадцать да десяток-другой иностранцев. Лучше бы ты отправил из Артура Смирнова и его прихвостней вместе с адмиралами.
   — Вы как смотрите, Виктор Александрович? — обернулся Стессель к своему начальнику штаба.
   — Как всегда, преклоняюсь перед умом глубокоуважаемой Веры Алексеевны и присоединяюсь к ее мнению, — расшаркался полковник.
   На этом семейный совет окончился.
   Через четверть часа Стессель громко зачитал на заседании полученные от японцев бумаги, благоразумно умолчав о письме к своей супруге.
   — Я пошлю в ответ японцам фигу, срисованную с моей руки, — закончил он свою речь.
   — Как? Что? — удивленно спросило несколько человек.
   — Пошлю вот эту самую дулю. — И генерал протянул вперед кукиш.
   — Вы это серьезно? — спросил Ухтомский.
   — Если ваше сиятельство привыкли у себя заниматься шутками на броненосцах, то здесь, в штабе, я это делать никому не разрешаю.
   — В таком случае, как старший в Артуре морской начальник, протестую против ответа подобного рода.
   — Советую вам оставить протесты при себе, а то я не постесняюсь вас отправить к японцам.
   — Ответ, предложенный начальником района, я считаю недостойным русского генерала, — проговорил Смирнов.
   — Что же, по-вашему, я должен начать переговоры о сдаче? Предупреждаю, что каждый, кто только посмеет об этом заикнуться, будет мною немедленно повешен, невзирая на чины и занимаемое положение! — стукнул генерал кулаком по столу.
   — Едва ли япснцы поймут жест вашего превосходительства, — заметил Кондратенко. — Кукиш обозначает у японцев совсем не то, что у русских.
   — А что именно?
   — Так у них продажные женщины приглашают к себе мужчин.
   Присутствующие постарались скрыть улыбки.
   — В таком случае мы поясним, что это обозначает по-русски, — продолжал настаивать несколько смущенный Стессель.
   — Не поймут и над тобой же будут смеяться, — ответил Фок. — Лучше, по-моему, ответить кратко: «Честь и достоинство России не могут допустить мысли о сдаче крепости, пока не исчерпаны все возможности обороны».
   — Конец надо выбросить, — посоветовал Кондратенко. — В та-ком виде наш ответ как бы подает японцам надежду, что все же впоследствии Артур может быть сдан.
   Стессель согласился с этим, и текст ответа был принят с поправкой Кондратенко.
   — Теперь второй вопрос-выпускать ли из крепости женщин и детей? — спросил начальник укрепленного района.
   Голоса разделились. Одни были за удаление женщин, другие против.
   — Я тоже против, — заявил Стессель и повторил доводы своей жены.
   Его неожиданно поддержал Смирнов.
   — Дух защитников крепости будет подорван разлукой со своими семьями, — сказал он.
   Фок многозначительно покрутил пальцем около своего лба, но не возражал.
   Второе предложение японцев тоже было отклонено.
   — Поручим полковнику Рейсу составить ответ и затем, переведя его на английский язык, завтра с ординарцем отправим к японцам, — закрыл собрание Стессель.
   Вечером того же дня в будуаре Веры Алексеевны собрались Рейс, Фок и Сахаров. Обсуждался вопрос, как поступить с полученным чеком.
   — Слишком малая сумма, чтобы ее принимать. Мы, слава богу, сейчас стараниями полицмейстера вполне обеспечены деньгами.
   — Зато ко мне каждый день поступают жалобы на его незаконные действия, — сообщил Рейс.
   — И что вы с ними делаете? — поинтересовался Фок.
   — Отправляю ему же для расследования. Обычно после этого повторных жалоб не бывает.
   — Остроумно, — одобрила генеральша.
   — Какую бы вы сумму считали достаточной для нужд благотворительного общества? — осведомился Сахаров.
   — Ровно в тысячу раз больше, — вместо Веры Алексеевны ответил Фок.
   — Боюсь, что таких денег у японцев не найдется.
   — Тогда мы как-нибудь обойдемся своими средствами, — произнесла генеральша.
   — Так и прикажете ответить? — переспросил Рейс.
   — Конечно. И верните им чек, — распорядилась Вера Алексеевна.
   Гости стали прощаться.
   На следующий день в положенное время японцам был вручен ответ на все их предложения.
   Меркли звезды. Восток с каждой минутой светлел. Вскоре из-за горизонта показалось солнце.
   Где-то вдали глухо прогремел выстрел, и в недвижном прозрачном воздухе послышался свист летящего снаряда. На окраине города взвился черный султан дыма. За первым выстрелом раздался второй, третий. Город еще спал. Звуки канонады будили жителей, которые в тревоге высыпали на улицу и, пугливо озирались по сторонам. Несколько повозок, дотоле медленно плетущихся по улице, с страшным грохотом понеслись в карьер, будоража всех на своем пути.
   Женщины, крестясь, торопливо уводили в погреба и подвалы детей.
   На позициях при первом же выстреле все пришло в движение: на батареях закопошились артиллеристы, поворачивая орудия в нужном направлении, в фортах быстро изготовились к отражению штурма дежурные части. На валах увеличили число часовых. Резервы подтянулись к передовой линии. Артур приготовился к встрече врага.
   Канонада усиливалась с каждой минутой. Снаряды, попадая в брустверы фортов и батарей, поднимали столбы песку и земли.
   Скоро все слилось в один сплошной рев. Первый штурм крепости начался.
   В тыл потянулись вереницы носилок.
   Стессель спал крепким сном, когда к нему явился С докладом Рейс. Вышла Вера Алексеевна и, узнав в чем дело, направилась будить мужа.
   — Японцы пошли на штурм, — насилу растолкала она разоспавшегося генерала.
   — Ворвались в город, началась резня? — задыхаясь от ужаса, пробормотал он. — Сейчас же подтянуть к штабу сотню казаков с пулеметами и орудиями, — бестолково выкрикивал Стессель, покрывшись холодным потом.
   — Да успокойся ты, ради бога, Анатоль! Никто еще никуда не прорывался. Началась лишь общая бомбардировка. Рейс говорит, что после нее можно ожидать штурма. Смирнов, Горбатовский и Кондратенко выехали на атакованные участки, — сообщила Вера Алексеевна.
   Наспех одевшись, от волнения не попадая в рукава, генерал, сразу осунувшийся и постаревший, вышел к своему начальнику штаба. Выслушав доклад, Стессель приказал подать себе верховую лошадь.
   — Я еду на форт номер два, откуда виден хорошо весь обстреливаемый фронт, — громко проговорил он.
   — Я тебя туда не пущу, — решительно заявила генеральша. — Тебе нечего соваться на передовую линию. Выбери себе безопасный пункт в тылу, откуда все было бы видно, и сиди на нем.
   — Форт номер один почти не обстреливается, с него виден форт номер два и частично промежуток между ним и третьим фортом, — подсказал Рейс.
   — А там имеются хорошие блиндажи? — осведомилась Вера Алексеевна.
   — Так точно. Почти полуторааршинные бетонные своды, — ДОЛОЖИЛ ПОЛКО. ВНИК.
   — Что ж, поезжай, — вздохнула генеральша. — Только вы, Виктор Александрович, не позволяйте Анатолию рисковать собой, он такой неблагоразумный.
   — Приложу все старания, чтобы уберечь его превосходительство.
   Позавтракав, Стессель и Рейс отправились на форт номер один, далеко объезжая обстреливаемые участки. Отсюда из-за дыма и пыли они почти ничего не видели, но зато здесь было совершенно спокойно, а любезный комендант форта не замедлил угостить начальство душистым чаем с коньяком. Здесь до самого вечера Стессель и провел время в полной безопасности. Правда, мирная беседа временами нарушалась получением тревожных донесений, но генерал тотчас отправлял их Смирнову или Коядратен, ко с надписью: «Предлагаю действовать по вашему усмотрению, сообразуясь с наличными обстоятельствами». Этим и ограничивалось все его руководство происходившим боем.
   При первом же выстреле генерал Кондратенко поспешил выехать на позиции. Уже в дороге он убедился, что наиболее интенсивно обстреливается промежуток между фортами номер два и три, а также и расположенное за ним Большое Орлиное Гнездо. С последнего открывался прекрасный вид на весь Восточный и Северный фронт крепости. Туда генерал и направился. Вскоре его догнал Белый.
   — Вы куда держите путь, Роман Исидорович? — спросил он.
   — На Большое Орлиное.
   — Значит, нам по дороге. Я решил там устроить свой наблюдательный пункт.
   Спешившись в глубокой лощине, непосредственно в тылу Орлиного Гнезда, генералы стали взбираться на гору. По пути они встретили раненого матроса.
   — Ты откуда, молодец? — приветливо спросил его Кондратенко.
   — С этого самого, с Гнезда, — махнул назад рукой матрос.
   — Что там делается?
   — Шибко японец бьет, дыхнуть не дает даже. Нашего командира мичмана Вильгельса сразу же убило, одну орудию испортило, так что всего одна пушка действует. Вот перевяжусь и обратно, — показал он на руку, — а то там наших осталось совсем мало.
   — Спасибо за службу, ступай с богом!
   — Рад стараться, ваше превосходительство! Только вы ховайтесь, а то, не ровен час, и зачепить может.
   — Прекрасный народ эти моряки, смелый, понятливый, инициативный, — восхищался Кондратенко. — Вот что значит образование-то. Другой гальванер или минер заткнет за пояс нашего стрелкового офицера.
   Подниматься по крутой тропинке, ведущей на вершину Гнезда, было довольно трудно. На полдороге генералы остановились передохнуть. Перед ними развернулась широкая панорама обстреливаемого участка: справа, окутанный облаком пыли, чуть проступал форт номер два. Прямо, верстах в двух, виднелись старые китайские редуты номер один и два, обнесенные двумя рядами проволочных заграждений. В бинокль были видны полуразрушенные брустверы и укрывшиеся в тыловом рву солдаты. Слева отчетливо виднелся форт номер три.
   — Наши батареи отвечают одним выстрелом на десять японских, — с беспокойством заметил Кондратенко.
   — Многие из них и вовсе приведены к молчанию, — сказал Белый. — Опыт Цзинджоу нами использован недостаточно. Орудия видны как на ладони. Батареи, орудия которых замаскированы, как Залитерная, Заредутная и Волчья-Мортирная, и сейчас ведут интенсивный огонь. Надо будет сегодня же ночью замаскировать остальные батареи.
   Генералы двинулись дальше. Появление их очень удивило коменданта форта капитана Кремнева.
   — Ваше превосходительство, как вы сюда попали? Здесь вас могут ранить, — с тревогой сказал он.
   — Мы привыкли делить груды и опасности со своими подчиненными. Что у вас делается? — отозвался Кондратенко.
   — Отсиживаемся, ждем, пока стихнет стрельба, чтобы исправить повреждения и вынести тяжелораненых.
   Кондратенко начал обходить укрепление. Снаружи на брустверах находились лишь часовые, остальные укрылись в блиндажах. Заглядывая в каждый блиндаж, генерал громко здоровался с солдатами и весело шутил. Вдруг вблизи разорвался снаряд, и мгновенно все заволоклось густой пеленой дыма.
   Из ближайшего блиндажа выскочили два солдата и, схватив своего начальника дивизии за рукав, попросту втолкнули его внутрь блиндажа.
   — Да разве ж можно, ваше превосходительство. Роман Исидорович! — с укоризной проговорил один из стрелков.
   В тесном блиндаже присев на скатанной шинели, Кондратенко вступил в беседу со стрелками.
   — Как вы здесь харчитесь? — спросил он.
   — Вечером с темнотой подвозят кухни, а вот с водой у нас плохо: жара, пить хочется, а воды мало, да она и протухает скоро, — сетовали солдаты.
   — Японца-то ке боитесь?
   — Никак нет. Нам бы еще пару пулеметов, тогда ему в наше Гнездо вовек не забраться, — убежденно ответили стрелки.
   Генерал быстро делал заметки у себя в книжке.
   Воспользовавшись прекращением бомбардировки, он двинулся дальше, а солдаты принялись за исправление разрушенных брустверов и очистку окопов. Матросы хлопотали у поврежденных орудий. Тут же давал указания Белый.
   К нему подошел Кондратенко, и оба генерала направились в тыл.
   — Теперь куда, Роман Исидорович? — спросил Белый, садясь верхом.
   — Поищем Смирнова, он где-то на Скалистом кряже. Быть может, там и Стессель.
   — Едва ли. Они вместе никогда не бывают.
   — Да, странное у нас положение в Артуре. Фактически два коменданта, а кроме того, еще особый командующий фронтом, и все они между собой воюют. Изволь-ка тут маневрировать между тремя превосходительствами, — задумчиво проговорил Кондратенко.
   — Я давно уже решил выслушивать приказания всех, а действовать по-своему или по согласованию с вами, — отозвался Белый.
   — Какой, по-вашему, участок будет атакован?
   — Самое слабое место в Артуре-это левый фланг. Если японцы прорвутся от Голубиной бухты к Ляотешаню, то Артуру будет мат в два хода. Но они, по-видимому, хотят открытой силой ворваться в город, форсировав линию между фортами номер два и номер три. Тут у них расположены осадные батареи и дороги к ним из Дальнего. Тут промежуток прикрывают всего два старые полевого типа редута — номер один и номер два.
   Генералы доехали до соседнего хребта, носившего название Скалистого кряжа За чим были расположены резервы и полевые батареи в запряжках.
   Увидя генералов, к ним подошел командир Седьмого стрелкового артиллерийского дивизиона полковник Мехмандаров, широкоплечий человек с густой черной бородой.
   — Мы, ваше превосходительство, с самого утра торчим здесь неизвестно зачем. Воды нет Жара, пыль. Оводы беспокоят лошадей, — доложил полковник.
   — Кто вас сюда направил?
   — Гэнэрал Смирнов вызвал по тревоге, — с кавказским акцентом ответил полковник.
   — Вы не знаете, где он сам?
   — Дальше, на хребте. Сидит за большим камнем, все что-то пишет, ни на что не обращает внимания, — досадливо проговорил Мехмандаров.
   — Я сейчас переговорю с ним, — обещал Кондратенко.
   После получасовых розысков Белый и Кондратенко нашли Смирнова вместе с его начальником штаба, тучным, высоким полковником Хвостовым. Генерал диктовал ему длиннейший приказ.
   — Как хорошо, что вы приехали, — радостно встретил он прибывших. — Я разработал десять возможных вариантов штурма крепости и мероприятия против него. Вот послушайте! — И Смирнов, достав пачку исписанных листов, начал читать:
   — «Вариант номер один. Штурмуются форты номер два и номер три. Частям Двадцать пятого стрелкового полка занять… — Дальше шло подробнейшее перечисление вплоть до взводов, кому и куда двигаться в точно указанное до минут время. — Теперь об артиллерии послушайте, Василий Федорович! — И Смирнов начал перечислять, какие батареи и куда должны были стрелять, какими снарядами, на каком прицеле. — Теперь вариант номер два, — с увлечением продолжал комендант.
   Белый сердито сопел.
   Кондратенко нервно пощипывал бородку, посматривал то на Белого, то на Хвостова. Прошло не меньше часа, пока чтение кончилось.
   — Ну как, Роман Исидорович, я, кажется, ничего не упустил? — обратился к генералу Смирнов.
   — Едва ли возможно предусмотреть все, ваше превосходительство. А затем это распоряжение надо согласовать с генералом Стесселем.
   — Он, наверно, отклонит мое предложение… — грустно заявил Смирнов.
   » И хорошо сделает «, — не мог не подумать Кондратенко.
   Смирнов продолжал:
   — Отклонит… Не потому, что оно плохо, а как исходящее от меня. Не могли бы вы, Роман Исидорович, от своего имени доложить ему мои наметки?
   — Стессель сразу же догадается, что оно исходит не от меня, — сказал Кондратенко вслух, а про себя подумал:» Так как я такой галиматьи никогда не предложил бы «.
   Генералы помолчали.
   — Ваше превосходительство, большинство батарей сильно повреждены и не смогут поддержать стрелков при штурме, — проговорил Белый. — Необходимо просить помощи у флота.
   — Помимо Стесселя к морякам обращаться неудобно. Он же наверняка запротестует.
   — Я беру на себя доложить ему об этом, — поддержал Белого Кондратенко.
   Подъехал Мехмандаров и вновь попросил разрешения отвести батареи на водопой.
   — А то уже две лошади пали от жары, — добавил он.
   — Нет, нет. Этим вы нарушаете мой вариант номер три отбития японской атаки. Подождите до вечера, — приказал Смирнов.
   — К этому времени у меня не останется лошадей в запряжках.
   — Полевая артиллерия сейчас нам не нужна. Приготовлений к атаке нигде не видно. Дивизион, по-моему, можно отпустить, — заметил Кондратенко.
   — Прошу не возражать, когда я приказываю! — вскинулся Смирнов.
   — Слушаюсь! — вытянулся Роман Исидорович. — Василий Федорович, едемте дальше!
   — Генерал Белый должен остаться при мне.
   Белому оставалось только подчиниться. Кондратенко, ни с кем не прощаясь, вышел.
   — Оставьте одну батарею на месте, а две отведите в ближний тыл на водопой, — приказал он Мехмандарову.
   — Спасибо, Роман Исидорович! — горячо воскликнул полковник. — С этим упрямцем все равно ни до чего не договоришься. — И обрадованный командир дивизиона ускакал вперед.
   Вечером на квартире у Стесселя собрались на военный совет Кондратенко, Белый, Фок, Рейс и адмирал Ухтомский. Не хватало только Смирнова, но он вместо себя прислал Хвостова. Выслушав доклады подчиненных» Стессель предложил высказаться о мерах усиления обороны крепости.
   — Комендант представил свои соображения по этому вопросу, — доложил Рейс и протянул смирновские варианты.
   Стессель стал читать их вслух. Среди присутствующих раздались отдельные смешки.
   — Ерунда, галиматья, чушь! — бросил Стессель записки на стол. — Полковник Хвостов, предлагаю вам посоветовать вашему начальнику воздержаться в дальнейшем от литературы подобного рода, иначе я до конца осады посажу его в сумасшедший дом.
   — Давно пора! — с места отозвался генерал Никитин. — Ты еще, Анатолий Михайлович, не знаешь, что по его вине в Седьмом дивизионе сегодня пало от жары и отсутствия воды несколько лошадей.
   — Назначаю комиссию для расследования этого дела под твоим председательством. Предлагаю за ночь принять все меры к устраяению причиненных укреплениям повреждений, — приказал Стессель,
   На Электрическом Утесе продолжалась прежняя размеренная жизнь. С утра все были заняты своими делами. Несколько раз батарея открывала огонь по сухопутным целям. Перед обедом ходили купаться. На море до самого горизонта все было спокойно, только непрерывный грохот, доносившийся из-за Золотой горы, свидетельствовал о продолжавшейся бомбардировке. После полудня над городом поднялось огромное облако черного дыма. Борейко приказал телефонистам узнать, в чем дело. Оказалось, что в порту горят склады с маслом, огонь перекинулся на соседние здания, и запылала почти вся территория порта.
   — Дюжа горит, вашескородие. Японец по пожару бить стал еще сильнее. Не дает тушить, — окающей скороговоркой доложил старший телефонист Юркин.
   — А на фронте что делается?
   — Слыхать, японец штурм готовит. Гедерал наш находится целый день на позициях.
   Во время обеда поручик предложил Жуковскому сходить в город узнать, что там делается.
   Капитан согласился и разрешил ему со Звонаревым отправиться на разведку.