Страница:
Тогда Эрнандо молча подошел к ней, взял за руку и повел к мосту.
– Поговорите со мной, пожалуйста, – тихо попросила Джемма.
– Мы с вами уже переходили мост, и я уверен, что у вас хватит мужества сделать это еще раз. Не бойтесь. Со мной вы в безопасности. Я доведу вас до Сан-Хуана, а это самое главное.
Джемма немного успокоилась и, вытерев слезы, решила не думать ни о чем, кроме того что на другой стороне ущелья опасных мест уже не будет.
– Джемма, – ласково произнес Эрнандо через некоторое время. – Забудьте все, что произошло в горах.
– Как вы можете...
– Пожалуйста, разрешите мне договорить. Вы сами прекрасно знаете, что между нами происходит. Нам обоим было трудно удержаться от большего, чем просто поцелуи. Я хочу вас. Когда я обнимал вас, мне казалось, что весь мир у наших ног. Но вы не можете остаться здесь. А я не смогу жить в Америке. У нас нет и не может быть будущего.
Когда они благополучно перешли на другую сторону, Эрнандо отпустил руку Джеммы и посигналил следующей паре, что можно переходить. Он не смотрел в ее сторону, да и ей нечего было сказать ему. Поняв, что между ними все кончено, она молчала. Ожидая, пока мост перейдет вся группа, Джемма присела на камень, чувствуя себя совершенно разбитой и опустошенной...
На обратном пути вовсю обсуждалась вторая экспедиция и ее сроки. Саймон не сомневался, что он будет ее участником. Они с профессором подолгу беседовали. Отцу надо было передать кому-нибудь дела в университете и договориться об отпуске для обоих. Джеймсу тоже надо было составить график работы так, чтобы он смог вместе со всеми снова отправиться в горы.
Эрнандо оставался молчаливым и угрюмым, а Джемма чувствовала себя совсем покинутой. Еще совсем недавно она считала себя таким важным членом экспедиции, а сейчас была никому не нужна. Замкнутая и молчаливая, Джемма обычно сидела в стороне от группы, обдумывая последние слова Эрнандо, и понимала, что он прав.
Почему она позволила поддаться эмоциям? Ей должно быть стыдно. Что она скажет отцу? Ведь он все видит и понимает. Эти мысли так занимали Джемму, что она была очень рада, когда они наконец спустились на равнину.
Машины, целые и невредимые, стояли на том самом месте, где они их оставили, готовые отвезти всех обратно в Сан-Хуан. Ну вот и все, подумала Джемма, через несколько часов мы расстанемся. Чтобы подойти к машинам, надо было спуститься по крутой каменистой тропке, но то ли Джемма устала, то ли забыла об осторожности, но она споткнулась и земля ушла у нее из-под ног.
Падая, Джемма слышала чьи-то неясные голоса, звучало ее имя, но она не могла ни за что зацепиться и падала, чувствуя только страшную боль, когда ударялась о камни, а потом темнота поглотила ее.
Джемма не помнила ничего, кроме боли, когда чьи-то сильные руки подняли ее, осторожно поддерживая голову, и вновь пришла спасительная темнота. Потом были белые стены, запах лекарств, серьезное лицо незнакомого человека, склонившегося над ней, и снова боль и обволакивающая темнота.
Когда же Джемма пришла в себя окончательно, то первое, что она ощутила, – боль ушла. Белая комната показалась ей незнакомой. Осторожно повернув голову, она увидела отца. В его голубых глазах застыла тревога.
– Джемма, милая, наконец-то ты очнулась, – шепотом сказал он, беря ее за руку. – Как ты себя чувствуешь?
– Не знаю. Все очень странно. – Джемма попыталась улыбнуться. – Где я?
– В Сан-Хуане. В клинике. Ты долго была без сознания. – Отец слегка сжал ее руку. – Джемма, дорогая, если бы с тобой что-нибудь случилось, я бы никогда не простил себе этого. Что ты для меня значишь, не выразить словами.
– Успокойся, папа, я же жива. – С нежностью глядя на отца, Джемма попыталась улыбнуться. – Я немного странно себя чувствую. Что со мной случилось?
– Сильное растяжение связок левой ступни, трещины в двух ребрах и сотрясение мозга, не считая бесчисленного количества ушибов и порезов. Когда ты пролетела мимо меня и ударилась головой о камень, я подумал, что ты умерла. У меня был шок, я стоял, не будучи в состоянии сдвинуться с места, и только без конца повторял твое имя. Если бы не Эрнандо, не знаю, что было бы.
– Эрни? – удивленно спросила Джемма, и лицо профессора осветилось улыбкой.
– Не можешь выкинуть его из головы? – спросил он, продолжая улыбаться. – Я не знаю другого такого человека: собран, выдержан, хладнокровен. Он тогда пролетел по тропинке, лавируя между камнями, совершенно забыв об опасности. Мы и глазом не успели моргнуть, как он подхватил тебя на руки и отнес на открытую площадку. Потом прибежали Джеймс и Питер, расстелили спальники и положили тебя, а Эрни начал вызывать вертолет.
– Так это Эрни привез меня сюда? – спросила Джемма.
– Да. Через полчаса прибыл вертолет. Мы оставили всех у подножия Анд и улетели. Джеймс потом сам устраивал лагерь. А Эрнандо всю дорогу держал тебя на руках, оберегая от тряски.
– Он очень рассердился на меня за то, что я была неосторожна? – взволнованно спросила Джемма.
– Неосторожна? Конечно, это имело место. Но ты же новичок в горах, к тому же очень молодая. Джеймса же никто не ругал, когда он свалился в пропасть. Такое могло произойти с каждым. А Эрнандо сейчас сидит и корит себя, меня, Анды и даже инков за то, что они существовали когда-то.
– Папа, я знаю: меня наказал золотой божок инков! Я чувствовала, что последует кара.
– Глупости, девочка, говоришь. За что тебя карать?
– За то, что позволила себе смелость приехать в его страну, поднялась в горы и нарушила его покой. Папа, не смотри на меня так. Я шучу, и с головой у меня все в порядке. Скоро будет. – Одна мысль, что Эрнандо на нее не сердится, а, напротив, ужасно беспокоится, привела Джемму в хорошее настроение, и она почувствовала себя почти здоровой. – Папа, я постараюсь в будущем не так сильно опекать тебя, – пообещала Джемма, и к профессору вернулось его обычное веселое настроение.
– А я не хочу выходить из-под твоей опеки, мой любимый деспот, – рассмеялся он. – Было бы большой ошибкой сделать это. Мне нравится твое чрезмерное внимание, нравится увертываться, хитрить, это делает мою жизнь не такой уж однообразной. А сейчас я свободен как птица! – весело добавил он. – Тебе пока запрещены длительные перелеты, и ты не можешь вернуться домой.
– Это хорошо, что я остаюсь здесь. Мне нравится эта комната, – тихо проговорила Джемма. Да, комната, в которой она находилась, была просто роскошна. Скорее всего, это частная клиника, думала Джемма, но мы с отцом не сможем ее оплатить: он не относится к богачам, а я только недавно закончила университет.
– Это клиника горнопромышленной компании Мендоза, – объяснил Джемме отец, будто прочитав ее мысли. – Он сам принес тебя сюда с такой осторожностью, словно ты хрустальная статуэтка. Как только персонал клиники увидел, что ты под личной опекой Эрнандо, все сразу засуетились. Но даже, если бы клиника и не была его собственностью, он в состоянии оплатить твое лечение. Когда мы вошли в больницу, у него был такой вид, что он готов разнести всех в клочья, если они допустят хоть малейшую ошибку в лечении.
– Как божественный ягуар, – прошептала Джемма. Мысль о том, что Эрни так заботится о ней, встревожила ее. – А сколько мне придется пробыть здесь? – спросила она, но отец замялся и отвел глаза.
– Сказали, недели две-три. Снимут гипс, обследуют, – промямлил он. – Видишь ли, дорогая, проблема в том, что я должен уехать. Мы решили, что тебе будет лучше в доме Эрнандо. За тобой присмотрит его тетя.
7
– Поговорите со мной, пожалуйста, – тихо попросила Джемма.
– Мы с вами уже переходили мост, и я уверен, что у вас хватит мужества сделать это еще раз. Не бойтесь. Со мной вы в безопасности. Я доведу вас до Сан-Хуана, а это самое главное.
Джемма немного успокоилась и, вытерев слезы, решила не думать ни о чем, кроме того что на другой стороне ущелья опасных мест уже не будет.
– Джемма, – ласково произнес Эрнандо через некоторое время. – Забудьте все, что произошло в горах.
– Как вы можете...
– Пожалуйста, разрешите мне договорить. Вы сами прекрасно знаете, что между нами происходит. Нам обоим было трудно удержаться от большего, чем просто поцелуи. Я хочу вас. Когда я обнимал вас, мне казалось, что весь мир у наших ног. Но вы не можете остаться здесь. А я не смогу жить в Америке. У нас нет и не может быть будущего.
Когда они благополучно перешли на другую сторону, Эрнандо отпустил руку Джеммы и посигналил следующей паре, что можно переходить. Он не смотрел в ее сторону, да и ей нечего было сказать ему. Поняв, что между ними все кончено, она молчала. Ожидая, пока мост перейдет вся группа, Джемма присела на камень, чувствуя себя совершенно разбитой и опустошенной...
На обратном пути вовсю обсуждалась вторая экспедиция и ее сроки. Саймон не сомневался, что он будет ее участником. Они с профессором подолгу беседовали. Отцу надо было передать кому-нибудь дела в университете и договориться об отпуске для обоих. Джеймсу тоже надо было составить график работы так, чтобы он смог вместе со всеми снова отправиться в горы.
Эрнандо оставался молчаливым и угрюмым, а Джемма чувствовала себя совсем покинутой. Еще совсем недавно она считала себя таким важным членом экспедиции, а сейчас была никому не нужна. Замкнутая и молчаливая, Джемма обычно сидела в стороне от группы, обдумывая последние слова Эрнандо, и понимала, что он прав.
Почему она позволила поддаться эмоциям? Ей должно быть стыдно. Что она скажет отцу? Ведь он все видит и понимает. Эти мысли так занимали Джемму, что она была очень рада, когда они наконец спустились на равнину.
Машины, целые и невредимые, стояли на том самом месте, где они их оставили, готовые отвезти всех обратно в Сан-Хуан. Ну вот и все, подумала Джемма, через несколько часов мы расстанемся. Чтобы подойти к машинам, надо было спуститься по крутой каменистой тропке, но то ли Джемма устала, то ли забыла об осторожности, но она споткнулась и земля ушла у нее из-под ног.
Падая, Джемма слышала чьи-то неясные голоса, звучало ее имя, но она не могла ни за что зацепиться и падала, чувствуя только страшную боль, когда ударялась о камни, а потом темнота поглотила ее.
Джемма не помнила ничего, кроме боли, когда чьи-то сильные руки подняли ее, осторожно поддерживая голову, и вновь пришла спасительная темнота. Потом были белые стены, запах лекарств, серьезное лицо незнакомого человека, склонившегося над ней, и снова боль и обволакивающая темнота.
Когда же Джемма пришла в себя окончательно, то первое, что она ощутила, – боль ушла. Белая комната показалась ей незнакомой. Осторожно повернув голову, она увидела отца. В его голубых глазах застыла тревога.
– Джемма, милая, наконец-то ты очнулась, – шепотом сказал он, беря ее за руку. – Как ты себя чувствуешь?
– Не знаю. Все очень странно. – Джемма попыталась улыбнуться. – Где я?
– В Сан-Хуане. В клинике. Ты долго была без сознания. – Отец слегка сжал ее руку. – Джемма, дорогая, если бы с тобой что-нибудь случилось, я бы никогда не простил себе этого. Что ты для меня значишь, не выразить словами.
– Успокойся, папа, я же жива. – С нежностью глядя на отца, Джемма попыталась улыбнуться. – Я немного странно себя чувствую. Что со мной случилось?
– Сильное растяжение связок левой ступни, трещины в двух ребрах и сотрясение мозга, не считая бесчисленного количества ушибов и порезов. Когда ты пролетела мимо меня и ударилась головой о камень, я подумал, что ты умерла. У меня был шок, я стоял, не будучи в состоянии сдвинуться с места, и только без конца повторял твое имя. Если бы не Эрнандо, не знаю, что было бы.
– Эрни? – удивленно спросила Джемма, и лицо профессора осветилось улыбкой.
– Не можешь выкинуть его из головы? – спросил он, продолжая улыбаться. – Я не знаю другого такого человека: собран, выдержан, хладнокровен. Он тогда пролетел по тропинке, лавируя между камнями, совершенно забыв об опасности. Мы и глазом не успели моргнуть, как он подхватил тебя на руки и отнес на открытую площадку. Потом прибежали Джеймс и Питер, расстелили спальники и положили тебя, а Эрни начал вызывать вертолет.
– Так это Эрни привез меня сюда? – спросила Джемма.
– Да. Через полчаса прибыл вертолет. Мы оставили всех у подножия Анд и улетели. Джеймс потом сам устраивал лагерь. А Эрнандо всю дорогу держал тебя на руках, оберегая от тряски.
– Он очень рассердился на меня за то, что я была неосторожна? – взволнованно спросила Джемма.
– Неосторожна? Конечно, это имело место. Но ты же новичок в горах, к тому же очень молодая. Джеймса же никто не ругал, когда он свалился в пропасть. Такое могло произойти с каждым. А Эрнандо сейчас сидит и корит себя, меня, Анды и даже инков за то, что они существовали когда-то.
– Папа, я знаю: меня наказал золотой божок инков! Я чувствовала, что последует кара.
– Глупости, девочка, говоришь. За что тебя карать?
– За то, что позволила себе смелость приехать в его страну, поднялась в горы и нарушила его покой. Папа, не смотри на меня так. Я шучу, и с головой у меня все в порядке. Скоро будет. – Одна мысль, что Эрнандо на нее не сердится, а, напротив, ужасно беспокоится, привела Джемму в хорошее настроение, и она почувствовала себя почти здоровой. – Папа, я постараюсь в будущем не так сильно опекать тебя, – пообещала Джемма, и к профессору вернулось его обычное веселое настроение.
– А я не хочу выходить из-под твоей опеки, мой любимый деспот, – рассмеялся он. – Было бы большой ошибкой сделать это. Мне нравится твое чрезмерное внимание, нравится увертываться, хитрить, это делает мою жизнь не такой уж однообразной. А сейчас я свободен как птица! – весело добавил он. – Тебе пока запрещены длительные перелеты, и ты не можешь вернуться домой.
– Это хорошо, что я остаюсь здесь. Мне нравится эта комната, – тихо проговорила Джемма. Да, комната, в которой она находилась, была просто роскошна. Скорее всего, это частная клиника, думала Джемма, но мы с отцом не сможем ее оплатить: он не относится к богачам, а я только недавно закончила университет.
– Это клиника горнопромышленной компании Мендоза, – объяснил Джемме отец, будто прочитав ее мысли. – Он сам принес тебя сюда с такой осторожностью, словно ты хрустальная статуэтка. Как только персонал клиники увидел, что ты под личной опекой Эрнандо, все сразу засуетились. Но даже, если бы клиника и не была его собственностью, он в состоянии оплатить твое лечение. Когда мы вошли в больницу, у него был такой вид, что он готов разнести всех в клочья, если они допустят хоть малейшую ошибку в лечении.
– Как божественный ягуар, – прошептала Джемма. Мысль о том, что Эрни так заботится о ней, встревожила ее. – А сколько мне придется пробыть здесь? – спросила она, но отец замялся и отвел глаза.
– Сказали, недели две-три. Снимут гипс, обследуют, – промямлил он. – Видишь ли, дорогая, проблема в том, что я должен уехать. Мы решили, что тебе будет лучше в доме Эрнандо. За тобой присмотрит его тетя.
7
– Папа! Я не могу! – разволновалась Джемма. – Я плохо знаю Эрнандо. Мы с ним все время конфликтовали. И я совсем не знаю его тетю. Нет, я не могу принять это предложение.
– Джемма, дорогая, послушай меня, – начал уговаривать ее отец, поглаживая ее руки. – У меня нет другого выхода. Я не могу оставаться до твоего полного выздоровления. Сильное растяжение связок, трещины в ребрах – наложили гипс для лучшего заживления, опять же сотрясение мозга. Все это очень серьезно. Даже после лечения ты все еще будешь очень слабой. Да ты сама прекрасно знаешь, насколько серьезны твои повреждения, ты же врач.
– Не стоит преувеличивать! – возмутилась Джемма. – И как скажи, пожалуйста, я могу навязать свое общество семье Эрнандо, да и ему самому.
– Что ты говоришь, дорогая?! А если бы Эрни попал в подобное положение в нашей стране, разве мы не предложили бы ему пожить у нас до полного выздоровления?
– Естественно, предложили бы! – воскликнула Джемма.
Отец удовлетворенно кивнул.
– Вот то же самое сказал мне и Эрни, когда я отказался от его предложения. Он был чрезвычайно настойчив. Эрнандо Мендоза не переспоришь. Тетя его знает английский, ты с ней подружишься, – добавил отец с улыбкой, полной раскаяния. – Все будет хорошо. Тебе понравится дом Эрнандо.
– А ты у него бывал?
– О, и не раз. Я ведь знаю Эрни много лет – с тех самых пор, когда он учился в Кембридже, а я читал там по приглашению курс лекций по археологии. Помню до сих пор нашу первую встречу. Он подошел ко мне после одной из моих лекций, чтобы поговорить. Знания Эрнандо о цивилизациях Южной Америки были настолько впечатляющи, что мы договорились встретиться еще. Так мы и познакомились. Потом много раз он прилетал ко мне в Америку. Мы ходили с ним в экспедиции почти во всех латиноамериканских странах. А когда я прилетаю сюда, то всегда живу в его доме. Он построен в одном из самых красивейших мест, какие я когда-либо видел. А видел я много.
Джемма слушала отца и гадала: сможет ли она жить в одном доме с Эрни? Она понимала: что бы папа ни говорил и как бы Эрни ни старался проявить старомодное гостеприимство, им, как руководителем экспедиции, движет просто чувство ответственности. И не более того. Он еще там, на мосту, поставил точку в их отношениях. А пригласил пожить у себя в доме только из гуманных соображений. И еще потому, что она дочь профессора Линка Робертса.
Чуть позже к Джемме пришел Питер, выглядевший очень довольным. Сев к ней на кровать, он некоторое время оглядывал комнату, а затем весело выпалил:
– Ты сделала это конечно же специально, чтобы привлечь к себе внимание, да?
Джемма улыбнулась. Если быть честной, то она была довольна, что остается в Аргентине. Она чувствовала себя сейчас намного старше Питера, но это не из-за травмы. Просто она постоянно сравнивала его с Эрнандо. Тот притягивал ее, но в то же время и пугал, и она не могла разобраться в своих чувствах к нему. А Питер смешил ее, был хорошим другом, но не более того.
– Я хочу домой, – грустно сказала Джемма.
Питер с удивлением посмотрел на нее.
– Джем, но ты же не можешь улететь домой сейчас, – напомнил он ей. – Я бы хотел быть рядом с тобой, но у меня дела в университете, да и других забот хватает. Так что мы с профессором не можем остаться здесь. Когда тебе стало лучше, он повеселел и стал хоть есть, а то и крошки в рот не брал с тех пор, как ты упала. – Питер улыбнулся. – Знаешь, я всегда думал, что ты по натуре наседка и слишком опекаешь профессора, но теперь я понял, почему ты так заботишься о своем отце. Раньше я никогда о нем не думал как об отце – все профессор да профессор, но сейчас я понял, как сильно он тебя любит.
– Он же один воспитывал меня, – с нежностью ответила Джемма. – Я – это все, что есть у него, а он – вся моя семья.
– Да, это правда. Но, знаешь, не будь Эрнандо, ты вряд ли бы выжила тогда, поскольку ни я, ни Питер были на тот момент ни на что не способны. А профессор только повторял: моя девочка, моя любимая доченька, я потерял тебя, не уберег. И плакал. Мы все были в шоке, думали, что ты погибла. Только Эрнандо сразу вызвал вертолет и, не сказав никому ни слова, улетел с тобой и профессором. А мы еще долго не могли прийти в себя.
– Эрнандо? – переспросила Джемма. – Я думала, ты ненавидишь его.
– Стал ненавидеть, когда понял, что тебе слишком нравится его общество, – с горечью признался Питер. – Я же знал, что именно я твой лучший друг. Но когда я увидел тебя с ним возвращающуюся с озера, я понял, что ты обрела настоящее чувство. Твои глаза так сияли, что тут не требовалось профессионального психолога. Всякий раз, когда вы были вместе и даже когда ты просто говорила о нем, твое лицо буквально светилось от счастья.
Джемма была поражена.
– Как ты мог заметить? Ведь на самом деле я все время боролась с ним.
Питер покачал головой.
– На твоем лице было написано совсем другое. – Он вздохнул. – Конечно, мне было тяжело смириться, что ты никогда не будешь принадлежать мне, но для меня важнее всего, чтобы ты была счастлива.
– Ты мой единственный настоящий друг, – прошептала Джемма, опустив глаза. Ее бледные щеки покрыл румянец.
Прошло еще три дня. Эрнандо не появлялся, но Джемма стала чувствовать себя гораздо лучше. Хотя она еще не вставала с постели, но уже могла сидеть и понемногу начала есть. Головная боль не проходила, но силы постепенно возвращались. С ней обращались как с королевой, и это смущало ее. Она понимала, что с ней поступают так из-за влияния и богатства Эрнандо, которому принадлежала клиника. Отец и Питер приходили к ней каждый день, но все равно было грустно, когда они объявили, что завтра улетают. Джемма оставалась одна.
В тот же вечер пришел Эрнандо. Этот визит явился для Джеммы полной неожиданностью. Она была абсолютно уверена, что, даже когда придет время выписываться из клиники, он пришлет за ней шофера. Но даже в мыслях она не допускала такой возможности, что он сам придет к ней в больницу. Ведь Эрнандо заботится о ней как об одном из участников экспедиции.
Мысль, что она будет жить в его доме, смущала и пугала ее. Джемма совершенно запуталась и впервые в жизни чувствовала себя растерянной и сбитой с толку.
Джемма сидела в ночной рубашке, тщетно пытаясь привести себя в порядок. Она пришла к выводу, что выглядит просто ужасно. Но вдруг открылась дверь и вошел Эрнандо. У него в руках был огромный букет цветов необычайной красоты, вызвавший у Джеммы радостную улыбку. И отец, и Питер тоже приносили цветы, но ей еще ни разу не дарили такого огромного экзотического букета. Эрнандо перевел взгляд на остальные букеты и хмыкнул.
– Как вы думаете, я превзошел их? – спросил он в своей обычной язвительной манере, но глаза его смеялись. – Как вы себя чувствуете? – Эрни присел на постель Джеммы.
– Гораздо лучше. Спасибо. Надеюсь, что через несколько дней уже снимут гипс.
– Вы очень бледны, – внимательно посмотрев на Джемму, сказал Эрнандо. – Даже бледнее, чем в тот день, когда вы приехали в Аргентину. Голова все еще болит?
– Уже не так сильно. Немного побаливает нога и слабость – вот и все. Если учесть, с какой высоты я упала, можно считать, что я легко отделалась.
– Я думал, вы погибли. Когда я подбежал, то пульс у вас не прощупывался. – Эрнандо выглядел очень серьезным. – Когда вам позволят вставать, вы должны быть очень и очень осторожны.
– Может быть, мне скоро позволят улететь домой, – быстро заговорила Джемма. – Я знаю, что не могу улететь с папой, но если обменяю свой билет и...
– Нет! Об этом не может быть и речи. Должно пройти некоторое время, прежде чем вы отправитесь домой, не рискуя своим здоровьем. Но даже и тогда лететь одной, без сопровождения, я вам не позволю.
– Но я не могу остаться здесь! – возразила Джемма. – Я не могу жить в вашем доме, как настаивал папа.
– Почему? Моя тетя согласилась приехать и остаться у меня, пока вы будете выздоравливать. Я буду редко появляться там, у меня накопилось очень много работы за время экспедиции, так что не скомпрометирую вас.
– Меня не беспокоят глупые условности! – почти прокричала Джемма. – Но я буду чувствовать себя в вашем доме незваной гостьей.
– Так я вас приглашаю! И обещаю, мы сделаем все, чтобы вы чувствовали себя комфортно.
Взяв ее руку в свою, он посмотрел на нее внимательно.
– Я сожалею, что так грубо говорил с вами на мосту в конце нашего путешествия, но я не думал, что это причинит вам такую боль. Если вы согласитесь пожить в моем доме, я буду считать, что вы простили меня. Моя тетя обещала жить с вами столько, сколько потребуется до вашего полного выздоровления. Но если ей и придется уехать, вы же сами сказали, что глупые слухи вас не беспокоят. В доме очень много слуг. А я обещаю не приставать к вам.
– Хорошо... – смутилась Джемма.
Эрни ласково погладил ее руку.
– Так, значит, вы остаетесь в моем доме до полного выздоровления? – полувопросительно-полуутвердительно произнес он. – Я буду рад принять вас у себя.
– У меня ведь нет выбора, да? – вздохнула Джемма.
Эрнандо кивнул с удовлетворенным видом.
– Да, выбора у вас нет. Кроме того, я мог бы просто приказать вам жить в моем доме.
– Как в Средние века! – возмутилась Джемма.
– Как в Средние века, – тихо сказал Эрнандо. – Все меняется, а мои приказы остаются и выполняются всегда.
– Вы потратили на меня слишком много времени, – сказала Джемма небрежно, чувствуя, как ее лицо заливает румянец.
– Об этом не беспокойтесь. Я всегда найду время посетить больного участника экспедиции, которую я финансировал. Кроме того, я не мог позволить вам вернуться в Америку, не попрощавшись с вами должным образом. А теперь у меня есть время подумать.
– Я не понимаю, о чем вы говорите и о чем собираетесь думать, – пробормотала Джемма.
– Естественно, не понимаете, – согласился Эрнандо. – У вас будет достаточно времени, чтобы узнать меня. Вот тогда и поймете.
Джемма смотрела, как медленно за ним закрывается дверь, и пыталась разгадать его последние слова. Она была так рада, что он пришел навестить ее. Эти мгновения останутся в ее воспоминаниях об Аргентине: величественные Анды, волшебный полет кондора, золотой ягуар и Эрнандо Мендоз.
Потянулись бесконечные дни лечения и ожидания выписки.
Когда отец улетал домой, то выглядел очень расстроенным. А Питер был сердит. На прощание он похлопал Джемму по руке и поцеловал ее в щеку.
– Джем, остерегайся Мендоза, – прошептал он перед уходом. – Я знаю, он очаровательный дьявол, но он не такой, как мы все. Он очень...
– Чужой? – закончила Джемма, нахмурившись. – Я остаюсь здесь всего лишь выздоравливать. Вернусь домой целая и невредимая. И не морочь мне голову.
Устав от его нотаций, Джемма с облегчением вздохнула, когда он ушел. Она надеялась, что ее чувства к Эрнандо не так заметны окружающим, как Питеру. Ведь они дружат уже много лет, и, естественно, он первый заметил произошедшие в ней перемены.
Джемма чувствовала себя одинокой и очень скучала. Гипс с ее ноги сняли и назначили физиотерапию; кроме того, она интенсивно занималась лечебной гимнастикой, зная, что эти упражнения помогут ей быстро обрести былую форму. Чувствовала она себя превосходно.
Эрнандо приехал за Джеммой утром. Уже одетая, она ожидала его прихода. На ней был тот самый брючный костюм, в котором она приехала. Одежда представляла для Джеммы определенную проблему – она взяла с собой на всякий случай два платья, брючный костюм и кое-какие мелочи и теперь не знала, что будет носить в доме Эрнандо.
– Вас что-то беспокоит? – спросил Эрнандо, как всегда проницательный, когда они уже садились в машину. – Я думал, что уже развеял ваши страхи по поводу пребывания в моем доме. Или это не так?
– Меня беспокоит не это, – поспешно заверила его Джемма. – Меня волнуют разные глупые мелочи.
Он повернулся к ней, всем своим видом демонстрируя, что не тронется с места, пока не получит вразумительного ответа.
– Что за глупые мелочи? Поделитесь со мной, – ласково проговорил он. – Может, я смогу вам чем-нибудь помочь?
– Нет. Не сможете, – упрямо ответила Джемма, но, видя, что он приготовился ждать хоть целую вечность, решительно выпалила: – Я привезла с собой только два платья, а так как я не знаю, сколько мне придется прожить у вас, то...
– Вам надо купить одежду, только и всего, – разрешил проблему Эрнандо и включил зажигание. – Если вам надо немедленно, то я могу отвезти вас прямо сейчас в Сан-Хуан.
– Это не так просто, – сердито ответила Джемма. – Я не так богата, чтобы позволить себе купить новую одежду. Я недавно закончила университет. Практически еще не начала работать.
– Зато я богат, – ответил он высокомерно. – Вы можете купить все, что пожелаете. Я оплачу ваши покупки.
– Я ни за что не соглашусь, чтобы вы платили за меня, вы это прекрасно знаете! – гневно сказала Джемма, и краска залила ее лицо.
– А почему бы и нет? Вы думаете, что этим скомпрометируете себя? Мой бог. Тогда я сделаю это тайно.
– Вы смущаете меня, – пробормотала Джемма, крепко сцепив пальцы рук и не поднимая глаз. – Чувствовать себя обязанной – это нелегко...
– А я и не считаю вас обязанной, – не дал договорить ей Эрнандо. – Просто вы не сможете здесь жить без необходимых вам мелочей. А мелочей этих много. Будьте же благоразумны, Джемма. Позвольте мне заплатить за вас. Этим я хоть как-то искуплю свою вину. Я ведь не привел вас в целости и сохранности в Сан-Хуан, как обещал.
– Практически вся экспедиция прошла без происшествий, если не считать случай с Джеймсом Мэлфордом, – напомнила ему Джемма.
– Вот именно. А в конце концов едва не погибли вы. Это чудо, что вы живы после такого падения, – раздраженно проворчал Эрнандо, внимательно следя за дорогой. – Если бы вы были ребенком, то я купил бы вам много-много игрушек и принес бы их в больницу. Но вы не ребенок, поэтому я куплю вам одежду, в которой вы нуждаетесь. И больше не желаю разговаривать на эту тему.
– Вы слишком высокомерны, – вздохнула Джемма.
– Ничем не могу помочь, – сухо заметил Эрнандо. – Высокомерие – наследственная черта, перешедшая ко мне от предков. – Он немного помолчал. – Вы не видели моего отца. Я по сравнению с ним сама кротость и смирение. – Видя, что Джемма напряглась, добавил: – Если вы не хотите, то можете не встречаться с ним, пока будете жить у меня. Но если он захочет увидеть вас, сеньорита, то вы нигде не сможете спрятаться от него.
– Я могу улететь домой, – улыбаясь проговорила Джемма.
– Посмотрим, – спокойно ответил Эрнандо. – Моя тетя сказала, что с удовольствием поживет у меня до полного вашего выздоровления. Не думаю, что она позволит вам так просто уйти.
– Я ведь вполне могу сидеть и выздоравливать дома. Хоть все еще хромаю, но перелет я выдержу, так что никаких проблем.
– Зато проблема есть у меня, – сказал Эрнандо. – Я беспокоюсь, а это ново для меня. Несчастный случай произошел в экспедиции, которой я руководил, и именно здесь, под моим присмотром, вы и будете выздоравливать.
– Вы ничего мне не должны. И вы не можете считать себя ответственным за все несчастные случаи, которые происходят в вашей стране и даже в экспедиции.
– Я и не собираюсь взваливать на себя такую ношу, – согласился Эрнандо. – Но вы не все. И я обязан позаботиться о вас.
– Джеймс тоже пострадал, – напомнила ему Джемма. – Но вы о нем не собираетесь заботиться.
– Вы уже вылечили его. В любом случае он пострадал не так сильно, всего лишь кожу немного ободрал. Вот так, моя красавица. – Внезапно он улыбнулся. – Ладно, хватит бунтовать. Сейчас вы со мной, а это главное. И не пугайтесь так, я вас не собираюсь похищать, – ласково добавил он.
Джемма молчала. Слова Эрнандо не успокоили ее. С тех пор как вышла из клиники, она чувствовала себя в этой чужой стране очень неуютно. Ее пугал Эрнандо, а мысли о его отце теперь не выходили у нее из головы. Если вдруг он приедет, то ей придется попридержать свой язык, она все же гостья и должна быть вежливой.
Из Сан-Хуана Джемма и Эрнандо отправились в долину Рио-Вьехо, расположенную на плоскогорье. Климат здесь резко отличался от климата Сан-Хуана.
Когда машина спустилась с гор, Джемма ахнула в восхищении, увидев плодородную долину, расстилавшуюся перед ней. Они проехали мимо банановых и кофейных плантаций, потом Джемма увидела древние террасы инков и небольшую индейскую деревушку, окруженную пышной растительностью.
– Скоро мы приедем? – тихо спросила Джемма.
– Да. Уже скоро. Вы будете выздоравливать в Эль-Дотадо, сеньорита. Это одно из самых красивых мест в Южной Америке. Скоро вы увидите мой дом. Он стоит на склоне горы Исабель. Я вас свожу туда как-нибудь. С террасы вы сможете полюбоваться горами, покрытыми белоснежными шапками. Оттуда открывается красивая панорама города. Я часто там бываю. Это очень уютное мирное местечко, помогающее мне расслабиться.
Разговаривая, Эрнандо свернул с главной магистрали на дорогу, петлявшую между холмов. Когда они подъехали к высоким витым воротам, закрепленным на огромных каменных столбах, Джемма поняла: они ехали по частной территории.
Высокие витые ворота бесшумно открылись, а когда машина проехала, закрылись снова. Джемма почувствовала себя запертой и поежилась на сиденье. Неужели Эрнандо так богат?
– Вот мы и приехали, – тихо сказал он ей, но она лишь кивнула, не в состоянии говорить. – Вы испуганы? Чем? – спросил он, видя выражение ее лица. – Вас здесь никто не обидит. Или вы боитесь меня? Я настолько отличаюсь от вас? – резко спросил он.
– Нет. Вы слишком богаты, – шепотом ответила Джемма, стараясь избежать его взгляда.
Эрнандо резко затормозил и обернулся к ней. Железными пальцами взял ее за подбородок, заставив посмотреть ему в глаза.
– Значит, богатство делает меня изгоем, так, по-вашему? Вы бы чувствовали себя уютней, если бы я был беден? – Он продолжал смотреть Джемме прямо в глаза, нежно скользя рукой по ее щеке. – Это мой дом, Джем. И всегда был моим, – ласково проговорил Эрнандо. – Мой отец был рожден уже богатым, а я его единственный наследник. Родители живут в Сан-Хуане. Так они захотели. А я живу здесь. Вот и все. А в остальном я такой же человек, как и другие. Я позабочусь о вас. Так что не беспокойтесь. – Эрнандо провел взглядом по ее губам, а затем по всему алеющему лицу, которое выражало восхищение. – Не смотрите на меня так! – хриплым голосом приказал он. – Вы слишком соблазнительны, и я могу забыть, что вы моя гостья.
– Джемма, дорогая, послушай меня, – начал уговаривать ее отец, поглаживая ее руки. – У меня нет другого выхода. Я не могу оставаться до твоего полного выздоровления. Сильное растяжение связок, трещины в ребрах – наложили гипс для лучшего заживления, опять же сотрясение мозга. Все это очень серьезно. Даже после лечения ты все еще будешь очень слабой. Да ты сама прекрасно знаешь, насколько серьезны твои повреждения, ты же врач.
– Не стоит преувеличивать! – возмутилась Джемма. – И как скажи, пожалуйста, я могу навязать свое общество семье Эрнандо, да и ему самому.
– Что ты говоришь, дорогая?! А если бы Эрни попал в подобное положение в нашей стране, разве мы не предложили бы ему пожить у нас до полного выздоровления?
– Естественно, предложили бы! – воскликнула Джемма.
Отец удовлетворенно кивнул.
– Вот то же самое сказал мне и Эрни, когда я отказался от его предложения. Он был чрезвычайно настойчив. Эрнандо Мендоза не переспоришь. Тетя его знает английский, ты с ней подружишься, – добавил отец с улыбкой, полной раскаяния. – Все будет хорошо. Тебе понравится дом Эрнандо.
– А ты у него бывал?
– О, и не раз. Я ведь знаю Эрни много лет – с тех самых пор, когда он учился в Кембридже, а я читал там по приглашению курс лекций по археологии. Помню до сих пор нашу первую встречу. Он подошел ко мне после одной из моих лекций, чтобы поговорить. Знания Эрнандо о цивилизациях Южной Америки были настолько впечатляющи, что мы договорились встретиться еще. Так мы и познакомились. Потом много раз он прилетал ко мне в Америку. Мы ходили с ним в экспедиции почти во всех латиноамериканских странах. А когда я прилетаю сюда, то всегда живу в его доме. Он построен в одном из самых красивейших мест, какие я когда-либо видел. А видел я много.
Джемма слушала отца и гадала: сможет ли она жить в одном доме с Эрни? Она понимала: что бы папа ни говорил и как бы Эрни ни старался проявить старомодное гостеприимство, им, как руководителем экспедиции, движет просто чувство ответственности. И не более того. Он еще там, на мосту, поставил точку в их отношениях. А пригласил пожить у себя в доме только из гуманных соображений. И еще потому, что она дочь профессора Линка Робертса.
Чуть позже к Джемме пришел Питер, выглядевший очень довольным. Сев к ней на кровать, он некоторое время оглядывал комнату, а затем весело выпалил:
– Ты сделала это конечно же специально, чтобы привлечь к себе внимание, да?
Джемма улыбнулась. Если быть честной, то она была довольна, что остается в Аргентине. Она чувствовала себя сейчас намного старше Питера, но это не из-за травмы. Просто она постоянно сравнивала его с Эрнандо. Тот притягивал ее, но в то же время и пугал, и она не могла разобраться в своих чувствах к нему. А Питер смешил ее, был хорошим другом, но не более того.
– Я хочу домой, – грустно сказала Джемма.
Питер с удивлением посмотрел на нее.
– Джем, но ты же не можешь улететь домой сейчас, – напомнил он ей. – Я бы хотел быть рядом с тобой, но у меня дела в университете, да и других забот хватает. Так что мы с профессором не можем остаться здесь. Когда тебе стало лучше, он повеселел и стал хоть есть, а то и крошки в рот не брал с тех пор, как ты упала. – Питер улыбнулся. – Знаешь, я всегда думал, что ты по натуре наседка и слишком опекаешь профессора, но теперь я понял, почему ты так заботишься о своем отце. Раньше я никогда о нем не думал как об отце – все профессор да профессор, но сейчас я понял, как сильно он тебя любит.
– Он же один воспитывал меня, – с нежностью ответила Джемма. – Я – это все, что есть у него, а он – вся моя семья.
– Да, это правда. Но, знаешь, не будь Эрнандо, ты вряд ли бы выжила тогда, поскольку ни я, ни Питер были на тот момент ни на что не способны. А профессор только повторял: моя девочка, моя любимая доченька, я потерял тебя, не уберег. И плакал. Мы все были в шоке, думали, что ты погибла. Только Эрнандо сразу вызвал вертолет и, не сказав никому ни слова, улетел с тобой и профессором. А мы еще долго не могли прийти в себя.
– Эрнандо? – переспросила Джемма. – Я думала, ты ненавидишь его.
– Стал ненавидеть, когда понял, что тебе слишком нравится его общество, – с горечью признался Питер. – Я же знал, что именно я твой лучший друг. Но когда я увидел тебя с ним возвращающуюся с озера, я понял, что ты обрела настоящее чувство. Твои глаза так сияли, что тут не требовалось профессионального психолога. Всякий раз, когда вы были вместе и даже когда ты просто говорила о нем, твое лицо буквально светилось от счастья.
Джемма была поражена.
– Как ты мог заметить? Ведь на самом деле я все время боролась с ним.
Питер покачал головой.
– На твоем лице было написано совсем другое. – Он вздохнул. – Конечно, мне было тяжело смириться, что ты никогда не будешь принадлежать мне, но для меня важнее всего, чтобы ты была счастлива.
– Ты мой единственный настоящий друг, – прошептала Джемма, опустив глаза. Ее бледные щеки покрыл румянец.
Прошло еще три дня. Эрнандо не появлялся, но Джемма стала чувствовать себя гораздо лучше. Хотя она еще не вставала с постели, но уже могла сидеть и понемногу начала есть. Головная боль не проходила, но силы постепенно возвращались. С ней обращались как с королевой, и это смущало ее. Она понимала, что с ней поступают так из-за влияния и богатства Эрнандо, которому принадлежала клиника. Отец и Питер приходили к ней каждый день, но все равно было грустно, когда они объявили, что завтра улетают. Джемма оставалась одна.
В тот же вечер пришел Эрнандо. Этот визит явился для Джеммы полной неожиданностью. Она была абсолютно уверена, что, даже когда придет время выписываться из клиники, он пришлет за ней шофера. Но даже в мыслях она не допускала такой возможности, что он сам придет к ней в больницу. Ведь Эрнандо заботится о ней как об одном из участников экспедиции.
Мысль, что она будет жить в его доме, смущала и пугала ее. Джемма совершенно запуталась и впервые в жизни чувствовала себя растерянной и сбитой с толку.
Джемма сидела в ночной рубашке, тщетно пытаясь привести себя в порядок. Она пришла к выводу, что выглядит просто ужасно. Но вдруг открылась дверь и вошел Эрнандо. У него в руках был огромный букет цветов необычайной красоты, вызвавший у Джеммы радостную улыбку. И отец, и Питер тоже приносили цветы, но ей еще ни разу не дарили такого огромного экзотического букета. Эрнандо перевел взгляд на остальные букеты и хмыкнул.
– Как вы думаете, я превзошел их? – спросил он в своей обычной язвительной манере, но глаза его смеялись. – Как вы себя чувствуете? – Эрни присел на постель Джеммы.
– Гораздо лучше. Спасибо. Надеюсь, что через несколько дней уже снимут гипс.
– Вы очень бледны, – внимательно посмотрев на Джемму, сказал Эрнандо. – Даже бледнее, чем в тот день, когда вы приехали в Аргентину. Голова все еще болит?
– Уже не так сильно. Немного побаливает нога и слабость – вот и все. Если учесть, с какой высоты я упала, можно считать, что я легко отделалась.
– Я думал, вы погибли. Когда я подбежал, то пульс у вас не прощупывался. – Эрнандо выглядел очень серьезным. – Когда вам позволят вставать, вы должны быть очень и очень осторожны.
– Может быть, мне скоро позволят улететь домой, – быстро заговорила Джемма. – Я знаю, что не могу улететь с папой, но если обменяю свой билет и...
– Нет! Об этом не может быть и речи. Должно пройти некоторое время, прежде чем вы отправитесь домой, не рискуя своим здоровьем. Но даже и тогда лететь одной, без сопровождения, я вам не позволю.
– Но я не могу остаться здесь! – возразила Джемма. – Я не могу жить в вашем доме, как настаивал папа.
– Почему? Моя тетя согласилась приехать и остаться у меня, пока вы будете выздоравливать. Я буду редко появляться там, у меня накопилось очень много работы за время экспедиции, так что не скомпрометирую вас.
– Меня не беспокоят глупые условности! – почти прокричала Джемма. – Но я буду чувствовать себя в вашем доме незваной гостьей.
– Так я вас приглашаю! И обещаю, мы сделаем все, чтобы вы чувствовали себя комфортно.
Взяв ее руку в свою, он посмотрел на нее внимательно.
– Я сожалею, что так грубо говорил с вами на мосту в конце нашего путешествия, но я не думал, что это причинит вам такую боль. Если вы согласитесь пожить в моем доме, я буду считать, что вы простили меня. Моя тетя обещала жить с вами столько, сколько потребуется до вашего полного выздоровления. Но если ей и придется уехать, вы же сами сказали, что глупые слухи вас не беспокоят. В доме очень много слуг. А я обещаю не приставать к вам.
– Хорошо... – смутилась Джемма.
Эрни ласково погладил ее руку.
– Так, значит, вы остаетесь в моем доме до полного выздоровления? – полувопросительно-полуутвердительно произнес он. – Я буду рад принять вас у себя.
– У меня ведь нет выбора, да? – вздохнула Джемма.
Эрнандо кивнул с удовлетворенным видом.
– Да, выбора у вас нет. Кроме того, я мог бы просто приказать вам жить в моем доме.
– Как в Средние века! – возмутилась Джемма.
– Как в Средние века, – тихо сказал Эрнандо. – Все меняется, а мои приказы остаются и выполняются всегда.
– Вы потратили на меня слишком много времени, – сказала Джемма небрежно, чувствуя, как ее лицо заливает румянец.
– Об этом не беспокойтесь. Я всегда найду время посетить больного участника экспедиции, которую я финансировал. Кроме того, я не мог позволить вам вернуться в Америку, не попрощавшись с вами должным образом. А теперь у меня есть время подумать.
– Я не понимаю, о чем вы говорите и о чем собираетесь думать, – пробормотала Джемма.
– Естественно, не понимаете, – согласился Эрнандо. – У вас будет достаточно времени, чтобы узнать меня. Вот тогда и поймете.
Джемма смотрела, как медленно за ним закрывается дверь, и пыталась разгадать его последние слова. Она была так рада, что он пришел навестить ее. Эти мгновения останутся в ее воспоминаниях об Аргентине: величественные Анды, волшебный полет кондора, золотой ягуар и Эрнандо Мендоз.
Потянулись бесконечные дни лечения и ожидания выписки.
Когда отец улетал домой, то выглядел очень расстроенным. А Питер был сердит. На прощание он похлопал Джемму по руке и поцеловал ее в щеку.
– Джем, остерегайся Мендоза, – прошептал он перед уходом. – Я знаю, он очаровательный дьявол, но он не такой, как мы все. Он очень...
– Чужой? – закончила Джемма, нахмурившись. – Я остаюсь здесь всего лишь выздоравливать. Вернусь домой целая и невредимая. И не морочь мне голову.
Устав от его нотаций, Джемма с облегчением вздохнула, когда он ушел. Она надеялась, что ее чувства к Эрнандо не так заметны окружающим, как Питеру. Ведь они дружат уже много лет, и, естественно, он первый заметил произошедшие в ней перемены.
Джемма чувствовала себя одинокой и очень скучала. Гипс с ее ноги сняли и назначили физиотерапию; кроме того, она интенсивно занималась лечебной гимнастикой, зная, что эти упражнения помогут ей быстро обрести былую форму. Чувствовала она себя превосходно.
Эрнандо приехал за Джеммой утром. Уже одетая, она ожидала его прихода. На ней был тот самый брючный костюм, в котором она приехала. Одежда представляла для Джеммы определенную проблему – она взяла с собой на всякий случай два платья, брючный костюм и кое-какие мелочи и теперь не знала, что будет носить в доме Эрнандо.
– Вас что-то беспокоит? – спросил Эрнандо, как всегда проницательный, когда они уже садились в машину. – Я думал, что уже развеял ваши страхи по поводу пребывания в моем доме. Или это не так?
– Меня беспокоит не это, – поспешно заверила его Джемма. – Меня волнуют разные глупые мелочи.
Он повернулся к ней, всем своим видом демонстрируя, что не тронется с места, пока не получит вразумительного ответа.
– Что за глупые мелочи? Поделитесь со мной, – ласково проговорил он. – Может, я смогу вам чем-нибудь помочь?
– Нет. Не сможете, – упрямо ответила Джемма, но, видя, что он приготовился ждать хоть целую вечность, решительно выпалила: – Я привезла с собой только два платья, а так как я не знаю, сколько мне придется прожить у вас, то...
– Вам надо купить одежду, только и всего, – разрешил проблему Эрнандо и включил зажигание. – Если вам надо немедленно, то я могу отвезти вас прямо сейчас в Сан-Хуан.
– Это не так просто, – сердито ответила Джемма. – Я не так богата, чтобы позволить себе купить новую одежду. Я недавно закончила университет. Практически еще не начала работать.
– Зато я богат, – ответил он высокомерно. – Вы можете купить все, что пожелаете. Я оплачу ваши покупки.
– Я ни за что не соглашусь, чтобы вы платили за меня, вы это прекрасно знаете! – гневно сказала Джемма, и краска залила ее лицо.
– А почему бы и нет? Вы думаете, что этим скомпрометируете себя? Мой бог. Тогда я сделаю это тайно.
– Вы смущаете меня, – пробормотала Джемма, крепко сцепив пальцы рук и не поднимая глаз. – Чувствовать себя обязанной – это нелегко...
– А я и не считаю вас обязанной, – не дал договорить ей Эрнандо. – Просто вы не сможете здесь жить без необходимых вам мелочей. А мелочей этих много. Будьте же благоразумны, Джемма. Позвольте мне заплатить за вас. Этим я хоть как-то искуплю свою вину. Я ведь не привел вас в целости и сохранности в Сан-Хуан, как обещал.
– Практически вся экспедиция прошла без происшествий, если не считать случай с Джеймсом Мэлфордом, – напомнила ему Джемма.
– Вот именно. А в конце концов едва не погибли вы. Это чудо, что вы живы после такого падения, – раздраженно проворчал Эрнандо, внимательно следя за дорогой. – Если бы вы были ребенком, то я купил бы вам много-много игрушек и принес бы их в больницу. Но вы не ребенок, поэтому я куплю вам одежду, в которой вы нуждаетесь. И больше не желаю разговаривать на эту тему.
– Вы слишком высокомерны, – вздохнула Джемма.
– Ничем не могу помочь, – сухо заметил Эрнандо. – Высокомерие – наследственная черта, перешедшая ко мне от предков. – Он немного помолчал. – Вы не видели моего отца. Я по сравнению с ним сама кротость и смирение. – Видя, что Джемма напряглась, добавил: – Если вы не хотите, то можете не встречаться с ним, пока будете жить у меня. Но если он захочет увидеть вас, сеньорита, то вы нигде не сможете спрятаться от него.
– Я могу улететь домой, – улыбаясь проговорила Джемма.
– Посмотрим, – спокойно ответил Эрнандо. – Моя тетя сказала, что с удовольствием поживет у меня до полного вашего выздоровления. Не думаю, что она позволит вам так просто уйти.
– Я ведь вполне могу сидеть и выздоравливать дома. Хоть все еще хромаю, но перелет я выдержу, так что никаких проблем.
– Зато проблема есть у меня, – сказал Эрнандо. – Я беспокоюсь, а это ново для меня. Несчастный случай произошел в экспедиции, которой я руководил, и именно здесь, под моим присмотром, вы и будете выздоравливать.
– Вы ничего мне не должны. И вы не можете считать себя ответственным за все несчастные случаи, которые происходят в вашей стране и даже в экспедиции.
– Я и не собираюсь взваливать на себя такую ношу, – согласился Эрнандо. – Но вы не все. И я обязан позаботиться о вас.
– Джеймс тоже пострадал, – напомнила ему Джемма. – Но вы о нем не собираетесь заботиться.
– Вы уже вылечили его. В любом случае он пострадал не так сильно, всего лишь кожу немного ободрал. Вот так, моя красавица. – Внезапно он улыбнулся. – Ладно, хватит бунтовать. Сейчас вы со мной, а это главное. И не пугайтесь так, я вас не собираюсь похищать, – ласково добавил он.
Джемма молчала. Слова Эрнандо не успокоили ее. С тех пор как вышла из клиники, она чувствовала себя в этой чужой стране очень неуютно. Ее пугал Эрнандо, а мысли о его отце теперь не выходили у нее из головы. Если вдруг он приедет, то ей придется попридержать свой язык, она все же гостья и должна быть вежливой.
Из Сан-Хуана Джемма и Эрнандо отправились в долину Рио-Вьехо, расположенную на плоскогорье. Климат здесь резко отличался от климата Сан-Хуана.
Когда машина спустилась с гор, Джемма ахнула в восхищении, увидев плодородную долину, расстилавшуюся перед ней. Они проехали мимо банановых и кофейных плантаций, потом Джемма увидела древние террасы инков и небольшую индейскую деревушку, окруженную пышной растительностью.
– Скоро мы приедем? – тихо спросила Джемма.
– Да. Уже скоро. Вы будете выздоравливать в Эль-Дотадо, сеньорита. Это одно из самых красивых мест в Южной Америке. Скоро вы увидите мой дом. Он стоит на склоне горы Исабель. Я вас свожу туда как-нибудь. С террасы вы сможете полюбоваться горами, покрытыми белоснежными шапками. Оттуда открывается красивая панорама города. Я часто там бываю. Это очень уютное мирное местечко, помогающее мне расслабиться.
Разговаривая, Эрнандо свернул с главной магистрали на дорогу, петлявшую между холмов. Когда они подъехали к высоким витым воротам, закрепленным на огромных каменных столбах, Джемма поняла: они ехали по частной территории.
Высокие витые ворота бесшумно открылись, а когда машина проехала, закрылись снова. Джемма почувствовала себя запертой и поежилась на сиденье. Неужели Эрнандо так богат?
– Вот мы и приехали, – тихо сказал он ей, но она лишь кивнула, не в состоянии говорить. – Вы испуганы? Чем? – спросил он, видя выражение ее лица. – Вас здесь никто не обидит. Или вы боитесь меня? Я настолько отличаюсь от вас? – резко спросил он.
– Нет. Вы слишком богаты, – шепотом ответила Джемма, стараясь избежать его взгляда.
Эрнандо резко затормозил и обернулся к ней. Железными пальцами взял ее за подбородок, заставив посмотреть ему в глаза.
– Значит, богатство делает меня изгоем, так, по-вашему? Вы бы чувствовали себя уютней, если бы я был беден? – Он продолжал смотреть Джемме прямо в глаза, нежно скользя рукой по ее щеке. – Это мой дом, Джем. И всегда был моим, – ласково проговорил Эрнандо. – Мой отец был рожден уже богатым, а я его единственный наследник. Родители живут в Сан-Хуане. Так они захотели. А я живу здесь. Вот и все. А в остальном я такой же человек, как и другие. Я позабочусь о вас. Так что не беспокойтесь. – Эрнандо провел взглядом по ее губам, а затем по всему алеющему лицу, которое выражало восхищение. – Не смотрите на меня так! – хриплым голосом приказал он. – Вы слишком соблазнительны, и я могу забыть, что вы моя гостья.