Страница:
Мне до сих пор интересно; а если бы я сказал им, что я джедай, кем бы тогда меня счел мальчик?
От ответа меня спасло полное пренебрежения замечание Террела: «Он не Дженго Фетт, тупица. Дженго Фетт мертв. Все это знают!
– Дженго Фетт не мертв! Не мертв! - слезы потекли из глаз мальчика, и он вновь обратился ко мне. - Ведь Дженго Фетт не мертв, правда? Скажите им. Скажите им, что он не мертв.
Сначала я не мог придумать ничего лучше, чем ответить: «Мне жаль». И мне действительно было жаль, И сейчас жаль. Но правда есть правда;
– Мне жаль, но он умер, - ответил я им, - Дженго Фетт мертв.
– Видишь? - сказал Террел с ужасной высокомерностью тринадцатилетнего подростка. - Канешна, он мертв, тупица. Какой-то вонючий джедай подкрался к нему и ударил его в спину лазерным мечом.
Эти слова почему-то задели меня еще сильнее:
– Это случилось иначе. Фетт был… убит в бою,
– Брехня, - изрек Террел. - Ни один вонючий джедай не способен сразить Фетта лицом к лицу! Он был лучшим\
Этого я не мог оспорить. Я мог оспорить лишь то, что Фетт был убит в спину.
– Да что ты знаешь об этом? Ты участвовал в битве?
Я не смог и до сих пор не могу заставить себя сказать им, насколько я в ней участвовал.
И я не могу описать рану, что нанесли мне слова Терре-ла: то, как он произнес «вонючий джедай», сказало мне больше, чем я бы хотел знать, о том, во что превратила Депа имя нашего Ордена на этой планете. Не так давно ищущие приключений мальчики и девочки мечтали о том, чтобы стать джедаями.
Теперь их герои - охотники за головами.
Вереница паровых краулеров остановилась на полкилометра ниже нас, там, где лавовый поток смыл дорогу - Это ненадолго их задержит; обвалившийся утес стал естественной дамбой. Через несколько часов после окончания извержения, я думаю, лава, пробившая грязь и камни, затвердела и зафиксировала оползень. Из разумной осторожности они проверяют его целостность перед тем, как попытаться пересечь.
Но я знаю, что им это удастся.
Что я буду тогда делать?
Кажется, у меня не осталось выбора. Сдаваться - это не выбор. Чтобы спасти Веша, Шрам, не говоря уж обо мне, мне придется удерживать детей в заложниках.
Как низко я пал. Я, мастер-джедай. Вот, к чему меня привели несколько дней войны: угрожать жизням детей, за которых я был готов отдать собственную.
А если эти балаваи разгадают мой блеф?..
То в лучшем случае этим детям придется увидеть,, как джедай убивает их родителей или друзей их родителей.
В лучшем случае… Эта фраза - сама по себе уже насмешка. На Харуун-Кэле, похоже, лучших случаев просто не бывает.
«Вилка».
И все же, в дежарике никто не попадает в «вилку» случайно. Подобная вещь является результатом ошибки в игре. Но в чем было моя ошибка, приведшая нас сюда?
Световые стержни внизу. Они вышли из паровых краулеров и идут пешком. Никого не окликают. Попытавшись вызвать этот аванпост по коммуникатору, они не получили ответа и теперь будут приближаться максимально аккуратно. Не удивлюсь, если эти световые стержни привязаны к длинным палкам для того, чтобы выяснить, не привлекут ли они огонь снайперов.
Их там много.
Теперь, отчаявшись, мне остается сделать то, что я всегда делаю, сталкиваясь с необоримыми ситуациями: обратиться к урокам Йоды за советом и вдохновением. Я могу вызвать в своем разуме его мудрые зеленые глаза и могу представить поклон его морщинистой головы. Я могу услышать его голос: «Если ошибки ты не допустил, но все же проигрываешь ты… по другим правилам тебе следует начать играть».
Конечно. Другие правила. Мне нужны другие правила. Новые. Новые цели. И они мне нужны через тридцать секунд.
Террел? Террел, подойди сюда. Все вы. Пелл, разбуди мальчишек. Мы будем играть.
[Еле слышный голос мальчика]: «Что за игра?»
Новая игра. Я ее только что придумал. Называется: «Сегодня Больше Никто не Умрет».
[Еле слышный голос другого мальчика]: «Я все проспал. А это будет интересная игра?»
Только если мы выиграем.
ГЛАВА 7
От ответа меня спасло полное пренебрежения замечание Террела: «Он не Дженго Фетт, тупица. Дженго Фетт мертв. Все это знают!
– Дженго Фетт не мертв! Не мертв! - слезы потекли из глаз мальчика, и он вновь обратился ко мне. - Ведь Дженго Фетт не мертв, правда? Скажите им. Скажите им, что он не мертв.
Сначала я не мог придумать ничего лучше, чем ответить: «Мне жаль». И мне действительно было жаль, И сейчас жаль. Но правда есть правда;
– Мне жаль, но он умер, - ответил я им, - Дженго Фетт мертв.
– Видишь? - сказал Террел с ужасной высокомерностью тринадцатилетнего подростка. - Канешна, он мертв, тупица. Какой-то вонючий джедай подкрался к нему и ударил его в спину лазерным мечом.
Эти слова почему-то задели меня еще сильнее:
– Это случилось иначе. Фетт был… убит в бою,
– Брехня, - изрек Террел. - Ни один вонючий джедай не способен сразить Фетта лицом к лицу! Он был лучшим\
Этого я не мог оспорить. Я мог оспорить лишь то, что Фетт был убит в спину.
– Да что ты знаешь об этом? Ты участвовал в битве?
Я не смог и до сих пор не могу заставить себя сказать им, насколько я в ней участвовал.
И я не могу описать рану, что нанесли мне слова Терре-ла: то, как он произнес «вонючий джедай», сказало мне больше, чем я бы хотел знать, о том, во что превратила Депа имя нашего Ордена на этой планете. Не так давно ищущие приключений мальчики и девочки мечтали о том, чтобы стать джедаями.
Теперь их герои - охотники за головами.
Вереница паровых краулеров остановилась на полкилометра ниже нас, там, где лавовый поток смыл дорогу - Это ненадолго их задержит; обвалившийся утес стал естественной дамбой. Через несколько часов после окончания извержения, я думаю, лава, пробившая грязь и камни, затвердела и зафиксировала оползень. Из разумной осторожности они проверяют его целостность перед тем, как попытаться пересечь.
Но я знаю, что им это удастся.
Что я буду тогда делать?
Кажется, у меня не осталось выбора. Сдаваться - это не выбор. Чтобы спасти Веша, Шрам, не говоря уж обо мне, мне придется удерживать детей в заложниках.
Как низко я пал. Я, мастер-джедай. Вот, к чему меня привели несколько дней войны: угрожать жизням детей, за которых я был готов отдать собственную.
А если эти балаваи разгадают мой блеф?..
То в лучшем случае этим детям придется увидеть,, как джедай убивает их родителей или друзей их родителей.
В лучшем случае… Эта фраза - сама по себе уже насмешка. На Харуун-Кэле, похоже, лучших случаев просто не бывает.
«Вилка».
И все же, в дежарике никто не попадает в «вилку» случайно. Подобная вещь является результатом ошибки в игре. Но в чем было моя ошибка, приведшая нас сюда?
Световые стержни внизу. Они вышли из паровых краулеров и идут пешком. Никого не окликают. Попытавшись вызвать этот аванпост по коммуникатору, они не получили ответа и теперь будут приближаться максимально аккуратно. Не удивлюсь, если эти световые стержни привязаны к длинным палкам для того, чтобы выяснить, не привлекут ли они огонь снайперов.
Их там много.
Теперь, отчаявшись, мне остается сделать то, что я всегда делаю, сталкиваясь с необоримыми ситуациями: обратиться к урокам Йоды за советом и вдохновением. Я могу вызвать в своем разуме его мудрые зеленые глаза и могу представить поклон его морщинистой головы. Я могу услышать его голос: «Если ошибки ты не допустил, но все же проигрываешь ты… по другим правилам тебе следует начать играть».
Конечно. Другие правила. Мне нужны другие правила. Новые. Новые цели. И они мне нужны через тридцать секунд.
Террел? Террел, подойди сюда. Все вы. Пелл, разбуди мальчишек. Мы будем играть.
[Еле слышный голос мальчика]: «Что за игра?»
Новая игра. Я ее только что придумал. Называется: «Сегодня Больше Никто не Умрет».
[Еле слышный голос другого мальчика]: «Я все проспал. А это будет интересная игра?»
Только если мы выиграем.
ГЛАВА 7
ИГРЫ В ТЕМНОТЕ
Может быть, эти балаваи и не были регулярными войсками, но действовали они со знанием дела и дисциплинированно. Их разведывательный отряд вошел в разрушенное поселение тремя группами по двое, передвигаясь аркой в сто двадцать градусов с прекрасной возможностью для перекрестного огня. Световые стержни попрежнему маячили где-то на середине склона, а эти шестеро уже бесшумно продвигались по деревне в абсолютной темноте. Видимо, у них было какое-то снаряжение для ночного видения. Если бы Сила не дала Мейсу почувствовать угрозу, исходящую от прицелов группы, он бы просто не заметил этот отряд.
Он стоял в непроницаемой тени и смотрел сквозь изогнутые полосы дюрастила, остатки бункерной двери. Он чувствовал тьму, что глубже самой ночи, собирающуюся над поселением, словно туман, встающий над влажной землей. Тьма просачивалась в него сквозь поры и пульсировала в голове, словно черная мигрень.
И не было во всем мире света, способного оттолкнуть подобную тьму. Мейсу оставалось лишь надеяться, что он сможет стать светом достаточно ярким, чтобы прорваться сквозь этот мрак.
«Я лезвие, - безмолвно сказал он себе. - Я должен им быть. Я единственный здесь, кто может им стать».
– Террел, - мягко сказал он, - они здесь. Давай, парень.
– Вы уверены? Я ничего не вижу, - произнес Террел за его спиной. Он вытер нос и сжал кулаки, словно пытаясь удержать свою смелость обеими руками. - Я вообще ничего не вижу.
– Они увидят тебя, - ответил Мейс, - Окликни их.
– Ладно, - не выходя из темноты, Террел повторил, - ладно, - но на этот раз не шепотом. - Ну ладно, эй, слышите? Не стреляйте! Не стреляйте! Это я!
Ночь осталась безмолвной. Мейс почувствовал, как шесть стволов уставились в дверь бункера Он прошептал:
– Скажи им, кто ты.
– Да, ээ-э, слышите? Это Террел, вот. Террел Нэкей. Мой отец с вами?
Из темноты слева донесся женский голос, буквально разрываемый надеждой:
– Террел? О Террел\ Кила с тобой?..
Девушка с раной на голове удерживала Пелл и двух мальчиков подальше от дверного проема, но, услышав голос женщины, неуверенно начала подниматься с пола.
– Не выходи, - сказал Мейс - И держи младших. Мы не хотим, чтобы когонибудь случайно подстрелили.
Она покачала головой, снова опустилась на колени и громко сказала:
– Мама, я здесь! Я в порядке!
– Кила! Кила, Кила, Пелл с тобой?
Из темноты по центру донесся мужской голос:
– Тихо].
– Рэнкин, это Террел и Кила! Ты что, не слышал? Кила, что с Пелл?.,
– Не двигайся, ты, тупой нерф! И заткнись! - прорычал мужчина. Его голос подрагивал: мужчина был разозлен, измотан и его одолевало отчаяние. - Мы не знаем, кто там есть еще! Нас может ждать все, что угодно.
– Рэнкин…
– Они могут быть приманкой! Так что заткнись, иначе я тебя сам пристрелю.
Мейс покачал головой. Он тоже ждал бы чего-то подобного.
– Террел? - мужчина позвал мальчика значительно более мягко, наигранно спокойно. - Террел, это Пек Рэнкин. Выйди наружу, чтобы мы тебя видели.
Террел посмотрел на Мейса. Мейс спросил;
– Ты знаешь, кто это? Мальчик кивнул:
– Он вроде как друг моего отца. Вроде как.
– Тогда иди, - мягко сказал Мейс - Двигайся медленно. Держи руки на виду, перед собой.
Террел так и поступил. Он вышел из двери бункера и побрел вниз по склону в сторону разломанных хижин на ощупь:
– Может кто-нибудь свет включить? Я ничего не вижу..
– Сейчас, - ответил Рэнкин из темноты. - Продолжай идти, Террел. Все будет хорошо. Что случилось с вашим краулером? Почему вы не отвечали на вызовы? Где остальные дети?
– У нас случилась авария. Но с нами все хорошо. С нами всеми все хорошо. Хорошо? - Террел споткнулся о камень. - Ой! Эй, свет можно, а? У меня уже и так одна рука сломана.
– Продолжай идти на мой голос. Ты один? Где остальные дети?
– В бункере. Но они не могут выйти, - сказал Террел. - И вы не можете войти.
– Это еще почему?
За мальчика ответил Мейс:
– Потому что я здесь.
Сквозь Силу он почувствовал, как сильно они напряглись. Через секунду из темноты донесся голос Рэнкина:
– И кто же ты такой?
– Вам незачем это знать.
– Неужели? Почему бы тебе не выйти, чтобы мы могли взглянуть на тебя?
– Потому что желание выстрелить по мне может оказаться для вас нестерпимым, - ответил Мейс. - Любой пролетевший мимо меня луч начнет скакать внутри бункера, отражаясь от стен. А здесь еше пока находится четыре невинных ребенка.
Голос еще одного мужчины, наполненный страхом. и злобой, разорвал темноту справа:
– Двое из этих детей мои сыновья… Если ты что-то им сделал…
– Я, - прервал его Мейс, - лишь лечил их раны и оберегал их. Что случится с ними теперь, зависит от вас.
– Он говорит правду! - выкрикнул Террел. - Он ничего нам не сделал, он нас спас. Он хороший. Правда. Он просто боится, что вы пристрелите его, потому что он корно!
Справа раздалась серия приглушенной, сдавленной ругани.
Террел быстро поправился:
– Но он не настоящий корно! Он просто выглядит, как они. Он говорит почти как нормальный человек, и он похож на… на охотника за головами или типа того.. .
Его голос умолк, оставив после себя пустую и угрожающую тишину. Мейс чувствовал изменяющиеся и кружащиеся в Силе потоки намерений. Видимо, бала-ваи шепотом обсуждали ситуацию по рациям.
Наконец, Рэнкин вновь подал голос:
– Ну и? Чего ты хочешь?
– Я хочу, чтобы вы взяли этих детей и уехали отсюда
– Вот как? Что еще?
– Все. Просто берите детей и уезжайте.
– О! Какой щедрый… - произнес Рэнкин сухо. С горечью. - Послушай, я зажгу свет. Никто не будет дергаться. Я не хочу оказаться разорванным на куски, ладно?
– Свет всегда приветствуется, - ответил Мейс.
За останками разрушенной стены загорелось ярко-желтое сияние светового стержня на батарейках. Кто-то швырнул его, и он, пролетев по широкой дуге, упал неподалеку от ног мальчика, подпрыгнул и немного прокатился по земле. Его полусфера направленного вверх света давила на окружающие тени, сгушая их еще сильнее.
Террел поставил ладонь возле подбородка, чтобы закрыть глаза от света:
– Эй, не заставляйте меня стоять здесь одного, а?
– Иди сюда, мальчик, - в круг света медленно вошел мужчина. В одной руке он держал бластерную винтовку, ее дуло было направлено вниз и назад. Другую он протягивал парню ладонью вверх. Одежды его была опалена и окровавлена, половину головы украшала скомканная спрей-повязка, которая частично закрывала своей пеной глаз. По голосу стало понятно, что это и есть Рэнкин. - Иди в укрытие.
Террел оглянулся на бункер. Мейс сказал:
– Давай, парень.
Голос мужчины, назвавшегося отцом мальчиков, разорвал темноту:
– Не смей относиться к нему, как - к своему сыну, корно! Ты ему не отец! Твои вонючие собратья убили его отца…
– Заткни пастъ\ - рявкнул Рэнкин, но было уже слишком поздно: лицо Террела скривилось в гримасе болезненного неверия.
– Папа? - пробормотал он, оглушенный и потерянный. - Мой папа?
Если бы глаза могли запускать бластерные лучи, Рэнкин бы убил мужчину в темноте:
– Заберите его отсюда, - приказал он. Еще один мужчина, тоже раненый, вошел в круг света достаточно далеко, чтобы схватить Террела за руку и втащить его в кольцо тьмы.
– Слушай, - произнес Рэнкин, смотря прямо на темное зияющее входное отверстие бункера, - Мне кажется, ты не хочешь, чтобы дети пострадали. Мы тоже не хотим. Но у нас тут серьезные проблемы, понимаешь? По нам сегодня офигенно постреляли. Наши дома разрушены. Половина всех людей, что я знаю на этой планете, мертва. Эти краулеры набиты ранеными, и корносы буквально висят у нас на хвосте. Мы не можем просто уйти, понимаешь? Мы не можем. Нам нужно место, где мы могли бы окопаться до рассвета, и все.
– Вам нельзя здесь оставаться, - ответил Мейс. - Сюда направляются партизаны ОФВ. Оглянитесь. Это место не смогло выстоять против них, даже когда не было разрушенным.
– Ему не надо выдерживать осаду. На рассвете прилетят ТВК. Мы сможем сдержать противника до тех пор.
– Вы не понимаете…
– Может, и нет. И что? Это же не твоя проблема, так?
– Я сделал это своей проблемой, - глухо произнес Мейс. - Вы не понимаете, что это за место. Чем оно стало.
– Ты знаешь, что здесь случилось? - Рэнкин махнул винтовкой в сторону разрушенных хижин. - Где все?
– Мертвы, - ответил Мейс. - Убиты ОФВ. Все.
– Это вряд ли. Где тела? Думаешь, я никогда не видел, как действует ОФВ? Я не понаслышке знаю, что они делают с трупами наших.
– Забудь о телах, - Мейс помассировал ладонью виски, пытаясь вывести боль из головы. Как могло простое соблюдение обычаев в виде похорон мертвых обернуться против него? - Если вы будете здесь, когда явят-. ся партизаны, они убьют и вас всех. Вы заботитесь о жизнях своих детей? Так уведите их отсюда.
– Эй! Он не сказал «нас», - донесся голос отца из темноты. - Ты заметил, Пек? «Убьют и вас всех», он сказал. Ты заметил?
– Заткнись, - Рэнкин даже не взглянул в сторону отца малышей. - Тогда почему ты до сих пор не отпустил остальных детей?
– Потому что я не знал и не знаю, когда ОФВ доберется сюда, - нетерпеливо ответил Мейс - Это единственное место, где я смог бы их защитить. И если бы я их уже отпустил, у вас бы не было причин слушать меня, не так ли? Я стал бы просто еще одним корно. Один из вас уже начал бы стрелять, и к этому моменту уже погибли бы люди. Этого я и пытаюсь избежать. Неужели вы не понимаете? У нас нет времени на споры. На тра-водавах они могут передвигаться так же быстро, как вы на паровых краулерах. Быстрее. Они могут быть здесь уже сейчас, наблюдая за вами из джунглей… Рэнкин покачал головой:
– Поэтому нам и нужен этот бункер, улавливаешь? Нам надо разместить в нем раненых, чтобы мы могли защитить их…
– Вы не сможете защитить их! - Мейс сжал кулаки так, что ногти вонзились в ладони до крови. Почему они не хотят понять? Он чувствовал, как тьма сгущается вокруг них, стягивается, словно петля душителя. - Послушайте меня. Этот бункер не спас тех, кто жил здесь и не поможет вам. Ваша единственная надежда - взять детей и раненых и бежать. Всем. Бежать.
– Какой офигенно забавный корно, - произнес голос отца малышей из темноты. - Что это он так о нас волнуется?
– Это не должно вас беспокоить, - сказал Мейс. - Вас должна беспокоить задача спасения вас самих, ваших людей и этих пятерых детей.
– Может быть, он просто пытается удержать нас там, где эти вонючие корносы смогут до нас дотянуться.,.
– Я, кажется, велел тебе заткнуться, - рявкнул Рэнкин, после чего взгляд его здорового глаза вновь вернулся к бункеру. - Ты просишь нас поверить словам человека, которого мы даже не видим.
– Вам незачем меня видеть. Вам достаточно увидеть вот это, - с помощью Силы Мейс нажал на курок «Молнии».
Заряд энергии взмыл в небо и расцвел красной сферичной вспышкой, долетев до низких облаков. - Он мог столь же легко полететь и вам в голову. Я точно знаю, где стоит каждый из вас. Каждый из вас шестерых, - он замолк на секунду, давая им время осознать его слова. - Если бы я хотел, чтобы вы пострадали, мы бы не разговаривай. Вы бы уже были мертвы.
Уверенность в словах Винду стерла с лица Рэнкина какое бы то ни было выражение. Мейс видел, что его слова достигли цели, и даже успел подумать, что все может получиться…
И полосы бластерного огня озарили склон внизу.
Джунгли покрылись алыми взрывами: огромное количество лучей рвалось из-под прикрытия паровых кра-улеров, чтобы сломать очередную ветку и взорвать очередной камень. В ответ бластерным очередям эхом родились маленькие белые вспышки из-под деревьев, щелкающие словно костер, наполненный зелеными ветками: вспышки из дул.
Пулевое оружие.
Вопли и крики, вырывающиеся из людских глоток, перекрыли вой бластеров и щелчки пуль, рикошетящих от брони краулеров.
– Что я вам говорил? - прохрипел отец мальчиков из темноты. - Что я вам говорил? Он уболтал нас, и теперь мы все здесь сдохнем…
– Не сделай какую-нибудь глупость! - прокричал Рэнкин. Он пригнулся, попрежнему оставаясь в круге света от стержня, лицо его выражало страх и отчаяние. - Слушайте, давайте не будем делать глупостей…
– Рэнкин! - Сила сделал голос Мейса громоподобным, как у сигнальной пушки. - Отводи своих людей!
Боевое отступление. Пусть они отступают внутрь поселения!
Внизу турель краулера поливала струей огня джунгли. Потолок бункера осветился цветом крови.
– Ты говорил, что эти стены не помогут нам…
– Они не помогут. Я помогу. Делай, как я говорю. Это ваш единственный шанс
Позади Мейса начал плакать один из мальчиков, и к нему сразу же присоединился второй. Пелл подала голос:
– Мистер? Там моя мама, - ее нижняя губа дрожала, а глаза постепенно наполнялись слезами. - Не позвольте им навредить ей, хорошо? Не позвольте никому ей навредить.
Кила обняла Пелл:
– С ней все будет в порядке. Не беспокойся. С ней все будет хорошо, - ее глаза умоляли Мейса сделать ее слова правдивыми.
Мейс посмотрел на них, размышляя над тем, что, если бы это зависело от него, никто бы не пострадал. Нигде. Никогда. Но сказал он лишь:
– Держитесь. Будьте смелыми.
Пелл шмыгнула носом и грустно качнула головой. Снаружи Рэнкин кричал в переговорное устройство:
– .. нет, акк вас загрызи! Наверх! Осветите их и задержите, и заводите, наконец, эти треклятые краулеры\
– Рэнкин, не надо\ - прокричал отец детей. - Ты что, не понял? Как только мы окажемся в поселении, они начнут обстреливать нас с двух сторон\
– Не глупи…
– Хватит меня учитъ! Ты знаешь, что по-настоящему глупо? Беседовать с этим корно так, словно он человек! Верить хоть единому его слову, вот, что глупо! Хочешь общаться с корносами? Общайся посредством своего оружия\
Ниже по склону родилась и взмыла высоко в небо звезда: освещающая ракета. Она зависла под облаками, освещая паровые краулеры, джунгли и аванпост холодным белым сиянием. Мейсу пришлось прикрыть глаза от неожиданного света, и в этот момент он услышал радостный, полный триумфа крик отца детей и почувствовал, как Сила бросила ему в руку световой меч, включил лезвие точно в тот момент, когда бластерная винтовка заговорила настолько быстро, насколько вообще могли сжиматься пальцы.
Отец детей не был снайпером: ни один луч не прошел бы и на расстоянии вытянутой руки от Мейса, но они бы начали отражаться от стен внутри бункера. Фиолетовый свет встретил красный, и все лучи ушли в небо.
Мейс замер в дверном проеме, смотря на ошарашенное лицо Рэнкина поверх лезвия светового меча, наклоненного под защитным углом. Губы Рэнкина беззвучно проговорили: «Джедай…»
Мейс подумал: «Похоже, мы проигрываем».
– Кила, - сказал Мейс, не оборачиваясь: его голос был жестким и безэмоциональным. - Уведи детей вглубь. Ложитесь за телами корунаев: они ваше лучщес прикрытие.
– Что? - Кила смотрела на него, словно не узнавая. - Что? Кто ты?
Снаружи донесся рык отца детей:
– Это джедай!
Секунду спустя к нему присоединился другой голос: высокий, надломленный, наполненный болью и дикой яростью, голос преданного человека.
– Вонючий джедай! Он вонючий джедай! Убейте его! Убейте его\
Это был голос Террела.
Сила двигала руки Мейса быстрее мысли. Световой меч Депы влетел в левую руку, повторяя его собственный меч в правой, и вместе они сплели непроницаемую стену света у входа в бункер, ловя и рассеивая поток бластерного огня.
Лучи разлетались во все стороны: неумелая последовательность плохо наведенных выстрелов требовала всей концентрации и умения для перехвата. Мейс погружался все глубже и глубже в Силу, отдавая все больше и больше сознания инстинктивному урагану ваапа-да. Но даже несмотря на это, некоторые лучи проскользнули мимо него и заметались внутри бункера.
Он слишком сильно погрузился в ваапад, чтобы придумать план. Слишком погрузился даже для того, чтобы думать, но он был мастером-джедаем: ему не нужно было думать.
Он знал.
Если он останется в дверном проеме, дети погибнут.
Сдвигаясь шаг за шагом, давая стрелкам нормально прицелиться, Мейс начал погружаться в бурю бластерного огня, осторожно спускаясь по освещенному склону. Его лезвия мелькали в ослепительном вихре зеленого цвета джунглей и фиолетового цвета заката, отправляя лучи широким веером в сторону закрытых дымом звезд. Он уводил их огонь вниз, подальше от дверей бункера. Подальше от их собственных детей.
Шаг. Еще один.
Он осознавал, как-то абстрактно, отстраненно, ноющую боль в руках и соленые струйки пота, заливающие глаза Он знал об ожогах по бокам, о том, что касательным выстрелом ему оторвало небольшой кусок мяса от бедра Но всё это значило для него меньше, чем векторы выстрелов, меняющиеся наряду с его неостановимым продвижением вперед. Он двигался, пока иджи не вышли из-за укрытия. Он знал и о том, что стреляют не все иджи: он слышал отчаянные приказы Рэнкина прекратить огонь и чувствовал в Силе ту иррациональную жажду крови, что заставляла остальных продолжать жать на курки до тех пор, пока их оружие не начало дымиться.
Жажду крови, питаемую тьмой.
Нет. Не жажду крови.
Кровавую лихорадку.
Он чувствовал, как вокруг него появились люди, новые люди, стреляющие, кричащие, прячущиеся за разрушенными хижинами. Он чувствовал их панику, несдерживаемую ничем ярость и безвыходное отчаяние их отступления. Огромные тени проявились в Силе, громадные чудища, ревущие голосами огня: паровые краулеры въезжали в разрушенное поселение, давя гусеницами обвалившиеся' стены хижин, перемалывая землю на могилах, что Мейс вырыл всего несколько часов назад.
Поселение наполнилось дымом и пламенем, вспышками бластерных лучей и свистом сверхзвуковых пуль. Мейс шел сквозь все это с бесконечным спокойствием, с еле заметными признаками концентрации на лице, плетя вокруг себя непроницаемую паутину свечения. Он все больше и больше отдавал себя Силе, позволяя ей передвигать его руки, позволяя вести сквозь битву.
Темная мощь, что, как он чувствовал, собиралась в Силе, выросла вокруг, поглотив звезды: она разлилась над ним волной, что сначала придавила его, а затем подняла на недостижимые вершины. Почувствовав враждебное существо позади, он с невероятной скоростью развернулся на месте: фиолетовый клинок разрубил длинное дюра-стильное лезвие ножа, зажатого в маленькой ладони. Отрезанный кусок покатился по земле, а зеленый водопад энергии упал вниз, словно топор, добивающий жертву…
И, дрожа, замер…
В одном сантиметре над темноволосой головой.
Волосы начали закручиваться, тлеть и чернеть из-за близости зеленого огня. Рукоять ножа со все еще светящейся раскалено-красной гранью выпала из нервных рук. Ошарашенные карие глаза, наполненные слезами, блестели зелеными вспышками и смотрели на него с другой стороны лезвия Депы.
– Вонючий джсдай, - просипел Террел. - Давай, убей меня. Давай, убей всех!. .
– Здесь опасно, - проговорил Мейс. Он отбросил себя назад, и с помощью Силы оттолкнул Террела в сторону дверей бункера. Струя пламени окатила то место, где они только что стояли.
Мейс, перекатившись, вскочил на ноги, наклонив в защитное положение лезвия перед собой, и посмотрел на рыщущий ствол турели парового краулера, пытающейся повернуться следом за ним. Кто-то внутри решил, что убийство Мейса уравновесит отнятую жизнь Террела. Мейсу не слишком нравилась такая математика. У него в голове было другое уравнение.
Четыре паровых краулера делить на одного джедая равняется одной громадной дымящейся куче обломков.
Уязвимые точки краулеров были очевидны: ни соединенные гусеницы, ни траверсные движки, поворачивающие турели, не выдержали бы и одного удара световым мечом Меньше чем за секунду он мог превратить этих бронированных чудовищ в дымящиеся металлические камни… Но не превратил.
Потому что это не причинило бы им всем достаточно боли.
Он хотел причинить им боли больше, чем эта черная мигрень причиняет ему.
Эти люди атаковали его, когда он лишь хотел помочь им. Когда он пытался спасти их. Они атаковали его, забыв про собственные жизни и жизни своих детей. Они чуть не вынудили его собственноручно убить одного из их детей.
Они были глупы. Они были злом. Они заслуживали наказания.
Они заслуживали смерти.
Единой вспышкой он увидел все грядущее, воспоминания о том, чего еще не случилось. Он увидел себя, ныряющего головой вперед под паровой краулер и переворачивающегося на спину, чтобы прорезать слабо бронированное дно двумя лезвиями. Увидел себя забирающегося в отделение для пассажиров, где раненых охраняют один-два вооруженных человека. Он бы использовал их собственные выстрелы из бластеров против них. Затем прорезал бы себе путь в кабину, избавился бы от водителя и умыл поселение огнем из турели краулера. Иджи, которые остались вне краулеров, бежали бы и вопили, постепенно сгорая. Затем он, удерживая световые мечи в воздухе с помощью Силы, прорезал бы ими дыры в броне других краулеров и наполнил бы их огнем, поджаривая водителей, пассажиров и раненых… Плотный, пахнущий мясом дым вырывался бы из люков…
Они бы все умерли. Все до единого.
Меньше, чем за минуту.
И ему бы понравилось это.
Он уже бежал в сторону парового краулера, собираясь поднырнуть под него, когда его, наконец, настигла мысль: «Что же я делаю?!»
Он стоял в непроницаемой тени и смотрел сквозь изогнутые полосы дюрастила, остатки бункерной двери. Он чувствовал тьму, что глубже самой ночи, собирающуюся над поселением, словно туман, встающий над влажной землей. Тьма просачивалась в него сквозь поры и пульсировала в голове, словно черная мигрень.
И не было во всем мире света, способного оттолкнуть подобную тьму. Мейсу оставалось лишь надеяться, что он сможет стать светом достаточно ярким, чтобы прорваться сквозь этот мрак.
«Я лезвие, - безмолвно сказал он себе. - Я должен им быть. Я единственный здесь, кто может им стать».
– Террел, - мягко сказал он, - они здесь. Давай, парень.
– Вы уверены? Я ничего не вижу, - произнес Террел за его спиной. Он вытер нос и сжал кулаки, словно пытаясь удержать свою смелость обеими руками. - Я вообще ничего не вижу.
– Они увидят тебя, - ответил Мейс, - Окликни их.
– Ладно, - не выходя из темноты, Террел повторил, - ладно, - но на этот раз не шепотом. - Ну ладно, эй, слышите? Не стреляйте! Не стреляйте! Это я!
Ночь осталась безмолвной. Мейс почувствовал, как шесть стволов уставились в дверь бункера Он прошептал:
– Скажи им, кто ты.
– Да, ээ-э, слышите? Это Террел, вот. Террел Нэкей. Мой отец с вами?
Из темноты слева донесся женский голос, буквально разрываемый надеждой:
– Террел? О Террел\ Кила с тобой?..
Девушка с раной на голове удерживала Пелл и двух мальчиков подальше от дверного проема, но, услышав голос женщины, неуверенно начала подниматься с пола.
– Не выходи, - сказал Мейс - И держи младших. Мы не хотим, чтобы когонибудь случайно подстрелили.
Она покачала головой, снова опустилась на колени и громко сказала:
– Мама, я здесь! Я в порядке!
– Кила! Кила, Кила, Пелл с тобой?
Из темноты по центру донесся мужской голос:
– Тихо].
– Рэнкин, это Террел и Кила! Ты что, не слышал? Кила, что с Пелл?.,
– Не двигайся, ты, тупой нерф! И заткнись! - прорычал мужчина. Его голос подрагивал: мужчина был разозлен, измотан и его одолевало отчаяние. - Мы не знаем, кто там есть еще! Нас может ждать все, что угодно.
– Рэнкин…
– Они могут быть приманкой! Так что заткнись, иначе я тебя сам пристрелю.
Мейс покачал головой. Он тоже ждал бы чего-то подобного.
– Террел? - мужчина позвал мальчика значительно более мягко, наигранно спокойно. - Террел, это Пек Рэнкин. Выйди наружу, чтобы мы тебя видели.
Террел посмотрел на Мейса. Мейс спросил;
– Ты знаешь, кто это? Мальчик кивнул:
– Он вроде как друг моего отца. Вроде как.
– Тогда иди, - мягко сказал Мейс - Двигайся медленно. Держи руки на виду, перед собой.
Террел так и поступил. Он вышел из двери бункера и побрел вниз по склону в сторону разломанных хижин на ощупь:
– Может кто-нибудь свет включить? Я ничего не вижу..
– Сейчас, - ответил Рэнкин из темноты. - Продолжай идти, Террел. Все будет хорошо. Что случилось с вашим краулером? Почему вы не отвечали на вызовы? Где остальные дети?
– У нас случилась авария. Но с нами все хорошо. С нами всеми все хорошо. Хорошо? - Террел споткнулся о камень. - Ой! Эй, свет можно, а? У меня уже и так одна рука сломана.
– Продолжай идти на мой голос. Ты один? Где остальные дети?
– В бункере. Но они не могут выйти, - сказал Террел. - И вы не можете войти.
– Это еще почему?
За мальчика ответил Мейс:
– Потому что я здесь.
Сквозь Силу он почувствовал, как сильно они напряглись. Через секунду из темноты донесся голос Рэнкина:
– И кто же ты такой?
– Вам незачем это знать.
– Неужели? Почему бы тебе не выйти, чтобы мы могли взглянуть на тебя?
– Потому что желание выстрелить по мне может оказаться для вас нестерпимым, - ответил Мейс. - Любой пролетевший мимо меня луч начнет скакать внутри бункера, отражаясь от стен. А здесь еше пока находится четыре невинных ребенка.
Голос еще одного мужчины, наполненный страхом. и злобой, разорвал темноту справа:
– Двое из этих детей мои сыновья… Если ты что-то им сделал…
– Я, - прервал его Мейс, - лишь лечил их раны и оберегал их. Что случится с ними теперь, зависит от вас.
– Он говорит правду! - выкрикнул Террел. - Он ничего нам не сделал, он нас спас. Он хороший. Правда. Он просто боится, что вы пристрелите его, потому что он корно!
Справа раздалась серия приглушенной, сдавленной ругани.
Террел быстро поправился:
– Но он не настоящий корно! Он просто выглядит, как они. Он говорит почти как нормальный человек, и он похож на… на охотника за головами или типа того.. .
Его голос умолк, оставив после себя пустую и угрожающую тишину. Мейс чувствовал изменяющиеся и кружащиеся в Силе потоки намерений. Видимо, бала-ваи шепотом обсуждали ситуацию по рациям.
Наконец, Рэнкин вновь подал голос:
– Ну и? Чего ты хочешь?
– Я хочу, чтобы вы взяли этих детей и уехали отсюда
– Вот как? Что еще?
– Все. Просто берите детей и уезжайте.
– О! Какой щедрый… - произнес Рэнкин сухо. С горечью. - Послушай, я зажгу свет. Никто не будет дергаться. Я не хочу оказаться разорванным на куски, ладно?
– Свет всегда приветствуется, - ответил Мейс.
За останками разрушенной стены загорелось ярко-желтое сияние светового стержня на батарейках. Кто-то швырнул его, и он, пролетев по широкой дуге, упал неподалеку от ног мальчика, подпрыгнул и немного прокатился по земле. Его полусфера направленного вверх света давила на окружающие тени, сгушая их еще сильнее.
Террел поставил ладонь возле подбородка, чтобы закрыть глаза от света:
– Эй, не заставляйте меня стоять здесь одного, а?
– Иди сюда, мальчик, - в круг света медленно вошел мужчина. В одной руке он держал бластерную винтовку, ее дуло было направлено вниз и назад. Другую он протягивал парню ладонью вверх. Одежды его была опалена и окровавлена, половину головы украшала скомканная спрей-повязка, которая частично закрывала своей пеной глаз. По голосу стало понятно, что это и есть Рэнкин. - Иди в укрытие.
Террел оглянулся на бункер. Мейс сказал:
– Давай, парень.
Голос мужчины, назвавшегося отцом мальчиков, разорвал темноту:
– Не смей относиться к нему, как - к своему сыну, корно! Ты ему не отец! Твои вонючие собратья убили его отца…
– Заткни пастъ\ - рявкнул Рэнкин, но было уже слишком поздно: лицо Террела скривилось в гримасе болезненного неверия.
– Папа? - пробормотал он, оглушенный и потерянный. - Мой папа?
Если бы глаза могли запускать бластерные лучи, Рэнкин бы убил мужчину в темноте:
– Заберите его отсюда, - приказал он. Еще один мужчина, тоже раненый, вошел в круг света достаточно далеко, чтобы схватить Террела за руку и втащить его в кольцо тьмы.
– Слушай, - произнес Рэнкин, смотря прямо на темное зияющее входное отверстие бункера, - Мне кажется, ты не хочешь, чтобы дети пострадали. Мы тоже не хотим. Но у нас тут серьезные проблемы, понимаешь? По нам сегодня офигенно постреляли. Наши дома разрушены. Половина всех людей, что я знаю на этой планете, мертва. Эти краулеры набиты ранеными, и корносы буквально висят у нас на хвосте. Мы не можем просто уйти, понимаешь? Мы не можем. Нам нужно место, где мы могли бы окопаться до рассвета, и все.
– Вам нельзя здесь оставаться, - ответил Мейс. - Сюда направляются партизаны ОФВ. Оглянитесь. Это место не смогло выстоять против них, даже когда не было разрушенным.
– Ему не надо выдерживать осаду. На рассвете прилетят ТВК. Мы сможем сдержать противника до тех пор.
– Вы не понимаете…
– Может, и нет. И что? Это же не твоя проблема, так?
– Я сделал это своей проблемой, - глухо произнес Мейс. - Вы не понимаете, что это за место. Чем оно стало.
– Ты знаешь, что здесь случилось? - Рэнкин махнул винтовкой в сторону разрушенных хижин. - Где все?
– Мертвы, - ответил Мейс. - Убиты ОФВ. Все.
– Это вряд ли. Где тела? Думаешь, я никогда не видел, как действует ОФВ? Я не понаслышке знаю, что они делают с трупами наших.
– Забудь о телах, - Мейс помассировал ладонью виски, пытаясь вывести боль из головы. Как могло простое соблюдение обычаев в виде похорон мертвых обернуться против него? - Если вы будете здесь, когда явят-. ся партизаны, они убьют и вас всех. Вы заботитесь о жизнях своих детей? Так уведите их отсюда.
– Эй! Он не сказал «нас», - донесся голос отца из темноты. - Ты заметил, Пек? «Убьют и вас всех», он сказал. Ты заметил?
– Заткнись, - Рэнкин даже не взглянул в сторону отца малышей. - Тогда почему ты до сих пор не отпустил остальных детей?
– Потому что я не знал и не знаю, когда ОФВ доберется сюда, - нетерпеливо ответил Мейс - Это единственное место, где я смог бы их защитить. И если бы я их уже отпустил, у вас бы не было причин слушать меня, не так ли? Я стал бы просто еще одним корно. Один из вас уже начал бы стрелять, и к этому моменту уже погибли бы люди. Этого я и пытаюсь избежать. Неужели вы не понимаете? У нас нет времени на споры. На тра-водавах они могут передвигаться так же быстро, как вы на паровых краулерах. Быстрее. Они могут быть здесь уже сейчас, наблюдая за вами из джунглей… Рэнкин покачал головой:
– Поэтому нам и нужен этот бункер, улавливаешь? Нам надо разместить в нем раненых, чтобы мы могли защитить их…
– Вы не сможете защитить их! - Мейс сжал кулаки так, что ногти вонзились в ладони до крови. Почему они не хотят понять? Он чувствовал, как тьма сгущается вокруг них, стягивается, словно петля душителя. - Послушайте меня. Этот бункер не спас тех, кто жил здесь и не поможет вам. Ваша единственная надежда - взять детей и раненых и бежать. Всем. Бежать.
– Какой офигенно забавный корно, - произнес голос отца малышей из темноты. - Что это он так о нас волнуется?
– Это не должно вас беспокоить, - сказал Мейс. - Вас должна беспокоить задача спасения вас самих, ваших людей и этих пятерых детей.
– Может быть, он просто пытается удержать нас там, где эти вонючие корносы смогут до нас дотянуться.,.
– Я, кажется, велел тебе заткнуться, - рявкнул Рэнкин, после чего взгляд его здорового глаза вновь вернулся к бункеру. - Ты просишь нас поверить словам человека, которого мы даже не видим.
– Вам незачем меня видеть. Вам достаточно увидеть вот это, - с помощью Силы Мейс нажал на курок «Молнии».
Заряд энергии взмыл в небо и расцвел красной сферичной вспышкой, долетев до низких облаков. - Он мог столь же легко полететь и вам в голову. Я точно знаю, где стоит каждый из вас. Каждый из вас шестерых, - он замолк на секунду, давая им время осознать его слова. - Если бы я хотел, чтобы вы пострадали, мы бы не разговаривай. Вы бы уже были мертвы.
Уверенность в словах Винду стерла с лица Рэнкина какое бы то ни было выражение. Мейс видел, что его слова достигли цели, и даже успел подумать, что все может получиться…
И полосы бластерного огня озарили склон внизу.
Джунгли покрылись алыми взрывами: огромное количество лучей рвалось из-под прикрытия паровых кра-улеров, чтобы сломать очередную ветку и взорвать очередной камень. В ответ бластерным очередям эхом родились маленькие белые вспышки из-под деревьев, щелкающие словно костер, наполненный зелеными ветками: вспышки из дул.
Пулевое оружие.
Вопли и крики, вырывающиеся из людских глоток, перекрыли вой бластеров и щелчки пуль, рикошетящих от брони краулеров.
– Что я вам говорил? - прохрипел отец мальчиков из темноты. - Что я вам говорил? Он уболтал нас, и теперь мы все здесь сдохнем…
– Не сделай какую-нибудь глупость! - прокричал Рэнкин. Он пригнулся, попрежнему оставаясь в круге света от стержня, лицо его выражало страх и отчаяние. - Слушайте, давайте не будем делать глупостей…
– Рэнкин! - Сила сделал голос Мейса громоподобным, как у сигнальной пушки. - Отводи своих людей!
Боевое отступление. Пусть они отступают внутрь поселения!
Внизу турель краулера поливала струей огня джунгли. Потолок бункера осветился цветом крови.
– Ты говорил, что эти стены не помогут нам…
– Они не помогут. Я помогу. Делай, как я говорю. Это ваш единственный шанс
Позади Мейса начал плакать один из мальчиков, и к нему сразу же присоединился второй. Пелл подала голос:
– Мистер? Там моя мама, - ее нижняя губа дрожала, а глаза постепенно наполнялись слезами. - Не позвольте им навредить ей, хорошо? Не позвольте никому ей навредить.
Кила обняла Пелл:
– С ней все будет в порядке. Не беспокойся. С ней все будет хорошо, - ее глаза умоляли Мейса сделать ее слова правдивыми.
Мейс посмотрел на них, размышляя над тем, что, если бы это зависело от него, никто бы не пострадал. Нигде. Никогда. Но сказал он лишь:
– Держитесь. Будьте смелыми.
Пелл шмыгнула носом и грустно качнула головой. Снаружи Рэнкин кричал в переговорное устройство:
– .. нет, акк вас загрызи! Наверх! Осветите их и задержите, и заводите, наконец, эти треклятые краулеры\
– Рэнкин, не надо\ - прокричал отец детей. - Ты что, не понял? Как только мы окажемся в поселении, они начнут обстреливать нас с двух сторон\
– Не глупи…
– Хватит меня учитъ! Ты знаешь, что по-настоящему глупо? Беседовать с этим корно так, словно он человек! Верить хоть единому его слову, вот, что глупо! Хочешь общаться с корносами? Общайся посредством своего оружия\
Ниже по склону родилась и взмыла высоко в небо звезда: освещающая ракета. Она зависла под облаками, освещая паровые краулеры, джунгли и аванпост холодным белым сиянием. Мейсу пришлось прикрыть глаза от неожиданного света, и в этот момент он услышал радостный, полный триумфа крик отца детей и почувствовал, как Сила бросила ему в руку световой меч, включил лезвие точно в тот момент, когда бластерная винтовка заговорила настолько быстро, насколько вообще могли сжиматься пальцы.
Отец детей не был снайпером: ни один луч не прошел бы и на расстоянии вытянутой руки от Мейса, но они бы начали отражаться от стен внутри бункера. Фиолетовый свет встретил красный, и все лучи ушли в небо.
Мейс замер в дверном проеме, смотря на ошарашенное лицо Рэнкина поверх лезвия светового меча, наклоненного под защитным углом. Губы Рэнкина беззвучно проговорили: «Джедай…»
Мейс подумал: «Похоже, мы проигрываем».
– Кила, - сказал Мейс, не оборачиваясь: его голос был жестким и безэмоциональным. - Уведи детей вглубь. Ложитесь за телами корунаев: они ваше лучщес прикрытие.
– Что? - Кила смотрела на него, словно не узнавая. - Что? Кто ты?
Снаружи донесся рык отца детей:
– Это джедай!
Секунду спустя к нему присоединился другой голос: высокий, надломленный, наполненный болью и дикой яростью, голос преданного человека.
– Вонючий джедай! Он вонючий джедай! Убейте его! Убейте его\
Это был голос Террела.
Сила двигала руки Мейса быстрее мысли. Световой меч Депы влетел в левую руку, повторяя его собственный меч в правой, и вместе они сплели непроницаемую стену света у входа в бункер, ловя и рассеивая поток бластерного огня.
Лучи разлетались во все стороны: неумелая последовательность плохо наведенных выстрелов требовала всей концентрации и умения для перехвата. Мейс погружался все глубже и глубже в Силу, отдавая все больше и больше сознания инстинктивному урагану ваапа-да. Но даже несмотря на это, некоторые лучи проскользнули мимо него и заметались внутри бункера.
Он слишком сильно погрузился в ваапад, чтобы придумать план. Слишком погрузился даже для того, чтобы думать, но он был мастером-джедаем: ему не нужно было думать.
Он знал.
Если он останется в дверном проеме, дети погибнут.
Сдвигаясь шаг за шагом, давая стрелкам нормально прицелиться, Мейс начал погружаться в бурю бластерного огня, осторожно спускаясь по освещенному склону. Его лезвия мелькали в ослепительном вихре зеленого цвета джунглей и фиолетового цвета заката, отправляя лучи широким веером в сторону закрытых дымом звезд. Он уводил их огонь вниз, подальше от дверей бункера. Подальше от их собственных детей.
Шаг. Еще один.
Он осознавал, как-то абстрактно, отстраненно, ноющую боль в руках и соленые струйки пота, заливающие глаза Он знал об ожогах по бокам, о том, что касательным выстрелом ему оторвало небольшой кусок мяса от бедра Но всё это значило для него меньше, чем векторы выстрелов, меняющиеся наряду с его неостановимым продвижением вперед. Он двигался, пока иджи не вышли из-за укрытия. Он знал и о том, что стреляют не все иджи: он слышал отчаянные приказы Рэнкина прекратить огонь и чувствовал в Силе ту иррациональную жажду крови, что заставляла остальных продолжать жать на курки до тех пор, пока их оружие не начало дымиться.
Жажду крови, питаемую тьмой.
Нет. Не жажду крови.
Кровавую лихорадку.
Он чувствовал, как вокруг него появились люди, новые люди, стреляющие, кричащие, прячущиеся за разрушенными хижинами. Он чувствовал их панику, несдерживаемую ничем ярость и безвыходное отчаяние их отступления. Огромные тени проявились в Силе, громадные чудища, ревущие голосами огня: паровые краулеры въезжали в разрушенное поселение, давя гусеницами обвалившиеся' стены хижин, перемалывая землю на могилах, что Мейс вырыл всего несколько часов назад.
Поселение наполнилось дымом и пламенем, вспышками бластерных лучей и свистом сверхзвуковых пуль. Мейс шел сквозь все это с бесконечным спокойствием, с еле заметными признаками концентрации на лице, плетя вокруг себя непроницаемую паутину свечения. Он все больше и больше отдавал себя Силе, позволяя ей передвигать его руки, позволяя вести сквозь битву.
Темная мощь, что, как он чувствовал, собиралась в Силе, выросла вокруг, поглотив звезды: она разлилась над ним волной, что сначала придавила его, а затем подняла на недостижимые вершины. Почувствовав враждебное существо позади, он с невероятной скоростью развернулся на месте: фиолетовый клинок разрубил длинное дюра-стильное лезвие ножа, зажатого в маленькой ладони. Отрезанный кусок покатился по земле, а зеленый водопад энергии упал вниз, словно топор, добивающий жертву…
И, дрожа, замер…
В одном сантиметре над темноволосой головой.
Волосы начали закручиваться, тлеть и чернеть из-за близости зеленого огня. Рукоять ножа со все еще светящейся раскалено-красной гранью выпала из нервных рук. Ошарашенные карие глаза, наполненные слезами, блестели зелеными вспышками и смотрели на него с другой стороны лезвия Депы.
– Вонючий джсдай, - просипел Террел. - Давай, убей меня. Давай, убей всех!. .
– Здесь опасно, - проговорил Мейс. Он отбросил себя назад, и с помощью Силы оттолкнул Террела в сторону дверей бункера. Струя пламени окатила то место, где они только что стояли.
Мейс, перекатившись, вскочил на ноги, наклонив в защитное положение лезвия перед собой, и посмотрел на рыщущий ствол турели парового краулера, пытающейся повернуться следом за ним. Кто-то внутри решил, что убийство Мейса уравновесит отнятую жизнь Террела. Мейсу не слишком нравилась такая математика. У него в голове было другое уравнение.
Четыре паровых краулера делить на одного джедая равняется одной громадной дымящейся куче обломков.
Уязвимые точки краулеров были очевидны: ни соединенные гусеницы, ни траверсные движки, поворачивающие турели, не выдержали бы и одного удара световым мечом Меньше чем за секунду он мог превратить этих бронированных чудовищ в дымящиеся металлические камни… Но не превратил.
Потому что это не причинило бы им всем достаточно боли.
Он хотел причинить им боли больше, чем эта черная мигрень причиняет ему.
Эти люди атаковали его, когда он лишь хотел помочь им. Когда он пытался спасти их. Они атаковали его, забыв про собственные жизни и жизни своих детей. Они чуть не вынудили его собственноручно убить одного из их детей.
Они были глупы. Они были злом. Они заслуживали наказания.
Они заслуживали смерти.
Единой вспышкой он увидел все грядущее, воспоминания о том, чего еще не случилось. Он увидел себя, ныряющего головой вперед под паровой краулер и переворачивающегося на спину, чтобы прорезать слабо бронированное дно двумя лезвиями. Увидел себя забирающегося в отделение для пассажиров, где раненых охраняют один-два вооруженных человека. Он бы использовал их собственные выстрелы из бластеров против них. Затем прорезал бы себе путь в кабину, избавился бы от водителя и умыл поселение огнем из турели краулера. Иджи, которые остались вне краулеров, бежали бы и вопили, постепенно сгорая. Затем он, удерживая световые мечи в воздухе с помощью Силы, прорезал бы ими дыры в броне других краулеров и наполнил бы их огнем, поджаривая водителей, пассажиров и раненых… Плотный, пахнущий мясом дым вырывался бы из люков…
Они бы все умерли. Все до единого.
Меньше, чем за минуту.
И ему бы понравилось это.
Он уже бежал в сторону парового краулера, собираясь поднырнуть под него, когда его, наконец, настигла мысль: «Что же я делаю?!»