Сугралинов Данияр. Кирпичи

   Дома лениво разделся, вымыл руки и поплелся на кухню. Нажираться, так красиво. Водку поставил морозиться в холодильник, нарезал хрустящие огурчики, красиво разложил по тарелке. Рядом поставил графин с соком, пепельницу, сигареты, зажигалку, хрустальную рюмку, фужер для сока.
   Потом перенес на кухню музыкальный центр и включил Дельфина. Его слова резали по живому:

 
«Это больше, чем мое сердце.
Это страшнее прыжка с крыши
Это громче вопля бешенного
Но гораздо тише писка забитой мыши
Это то, что каждый всю жизнь ищет
Находит, теряет, находит вновь
Это то, что в белой фате со злобным оскалом
По белому свету рыщет
Я говорю тебе про любовь.
Она сама по себе невесома
Она легче, чем твои мысли
Но вспомни как душу рвало,
Когда она уходила
Как на глазах твоих слезы висли
Она руками своими нежными
Петлю на шею тебе набросит,
Не оставляя ничего от тебя прежнего,
Сама на цыпочки встать попросит
Ты даже не сможешь ее увидеть
Ты никогда не заглянешь в ее глаза,
А думаешь о том как бы ее не обидеть
Не веря в то, что она действительно зла
Ты можешь с ней расцвести и засохнуть
Она сожрет тебя как цветок тля,
Но все равно лучше уж так сдохнуть,
Чем никого никогда не любя.
С ней хорошо, без нее как?то странно
Мне не хватает ее слез радости
Если она пришла, то тут же уходит плавно
Бросая в лицо какие?то гадости
Я держу свою дверь закрытой
Чтобы стучалась она перед тем, как ко мне войти
Чтобы не оказалась она той, мною давно забытой,
Той, с которой мне не по пути.»
 

   Дослушав песню, вытащил из холодильника водку и сел за стол. Все, народ к разврату готов. Не хватает только женщин и собутыльника. Хотелось выговориться, а выговариваться в пустоту не хотелось.
   Начал набирать номер Риты, но остановился, сбросил. Негоже, получив от ворот поворот от одной девчонки, мчаться к другой. Лёху видеть не хотелось. Сосед Вася? Да нет, он вроде пить бросил. Девочка Ксюша, с которой сегодня познакомился? Конечно, нет. И, который там час уже? С ума сойти, пол?третьего ночи! Какая может быть пьянка? Утром вставать в пол?седьмого, бегать, отжиматься и все такое. Нет, спать!
   Быстро раскидал продукты в холодильник, почистил зубы и нырнул в кровать.
   На удивление, забылся сном быстро и легко.

***

   Проснулся так же легко, как и уснул. Вообще, разум словно включил какие?то защитные механизмы, и вся вчерашняя боль и страдание из?за Лиды начисто растворились в боевых планах на жизнь и, в частности, на сегодня.
   Немного побаливали мышцы, а потому успехов в подтягивании и отжиманиях не было. Зато в беге я одолел на круг больше, чем вчера.
   Далее по плану контрастный душ, завтрак и сборы на работу.
   До выхода оставалось еще минут пятнадцать, я вышел на балкон и закурил.
   Думаю, когда осилю двадцать подтягиваний и тридцать отжиманий, я могу смело идти в тренажерный зал без страха опозориться. Скорее бы. Жажда жизни охватила меня. Было очень горько за потерянное время. Пять лет убил ни на что! Обрюзг, обзавелся шикарным животом, так недалеко и до зеркальной болезни. Жены нет, девушки нет, детей – тоже нет. С ума сойти, если я прямо сейчас заведу ребенка, то когда он закончит школу, мне будет сорок пять лет! В квартире будто Мамай побывал, обшарпанные обои, затертый скрипучий паркет, заржавевшие краны.
   На что я убил пять лет своей жизни?
   – Су?ка! – заревел я белугой с балкона.
   Испуганное воронье слетело с крыши и каркая, осмеивало мое потерянное время.
   Все, баста! Больше ни одной потерянной минуты!

***

   У Лидки с Панченко началась большая любовь. На работу приходили вместе, обнявшись, невыспавшиеся, но полные энергии и счастья. Да, я завидовал Косте, особенно первое время. Лида, судя по всему, разорвала с Лёней «Ткачём» ради Панченко – тут бы любой позавидовал, не только я, любивший её долго и безответно.
   Но время шло, штормовые бури в душе поутихли, а потом и вовсе наступил штиль. Общаться с Лидой я стал сухо, официально и только по работе. Прошли ли мои чувства к Лиде навсегда? Я не знаю. Но произошедшее безусловно дало мне крепкий пинок, придав ускорение в моем саморазвитии. Уязвленное самолюбие, победно?злорадные взгляды Кости, одновременно поддержка и подначки Лёхи заставляли меня работать и работать над собой.
   Я давно хотел заняться своей речью. Как я уже рассказывал, голос у меня не самый громкий, можно сказать тихий, да и дикция отнюдь не дикторская. Как говорил Наполеон, «кто не умеет говорить, тому карьеры не видать». Помните, как запросто Лёха увел меня из магазина пить пиво? Внешний вид у него тогда был неважный, но я?то пошел за ним! Сейчас я понял почему: речь! Говорить?то мы все умеем, но говорить уверенно, четко, увлекательно и, в то же время, логично может не каждый. И я не умел.
   В интернете нашел несколько хорошо себя зарекомендовавших тренингов по риторике и ораторскому искусству и записался на один из них.
   При графике занятий три раза в неделю у меня оставались еще четыре свободных вечера. Что там у нас по плану? По плану у нас – вождение и получение водительских прав. Вот и отлично. Записался в автошколу около дома.
   Свободным осталось воскресенье. Лёха предложил по воскресеньям играть в футбол и ходить в сауну, на что я с радостью согласился. Как он сказал, и аэробная тренировка и отдых.
   И еще легкий штрих в моё идеальное расписание – купленный оксфордский англо?русский словарь. Учить по десять новых слов в день представлялось мне делом нехитрым. А после вождения можно и на курсы английского записаться.

***

   – Неплохо играешь, – заметил Лёха. – Занимался раньше?
   – Да нет, в детстве много играл, – ответил я.
   Мы сидели в сауне, неторопливо потягивая холодное пиво. В футбол я сегодня играл впервые после семилетнего перерыва, но ежедневный бег по утрам помог не выдохнуться на первой же минуте. Попал я в одну команду с Лёхой, он стоял на воротах, а меня поставили в защиту, где я и отыграл весь первый тайм. Потом переставили в нападение – видимо понравилась моя обводка и поставленный удар.
   Играли в мини?футбол, пять на пять, и позиция «нападающего» была номинальной – отрабатывать приходилось по всему полю небольшого спорт?зала.
   Мы уже попарились, отдохнули с девочками и вели размеренную беседу.
   – А гол ты классный забил, их вратарь даже не шелохнулся, – сказал Лёха. – Ты меня в последнее время вообще часто приятно удивляешь.
   – В смысле?
   – В прямом. Движешься семимильными шагами, как будто боишься куда?то опоздать. Молодец, в общем. Еще есть чем похвалиться?
   – Заканчиваю курсы ораторского искусства. Хожу после работы, три раза в неделю.
   – А это еще зачем?
   – Чтобы говорить красиво.
   – Цицерон, блин, – улыбнулся Лёха. – Меня бы попросил, я бы тебе эти месячные курсы в два занятия уложил. На «стрелке» был когда?нибудь?
   – Слава богу, не приходилось.
   – А зря, кстати. Вот там ораторское мастерство оттачивается ускоренными темпами, а излишняя риторика, что по сути – пустословие и болтовня, заменяется на логику и уверенность. Ты знаешь, есть такие мужики, в легкую докажут тебе, что черное – это красное. И ты согласишься.
   – Возможно, но для меня это пока не актуально. В автошколу записался, – продолжил я.
   – Давно пора! Железного коня еще не присмотрел?
   – Для начала возьму что?нибудь наше, не новое. А то новую тачку разбивать жалко.
   – Ты опять за прежнее? – воскликнул Лёха.
   – Не понял, – удивился я.
   – Новую разбивать жалко, – передразнил он меня. – Ты еще машину не купил, права даже не получил, а уже не сомневаешься, что попадешь в аварию!
   – А вдруг? Мало ли… – возразил я.
   – А страховка на что? А глаза, чтобы видеть и голова, чтобы не забывать пристегиваться? Разобьет он. Все аварии – это следствие лихачества и невнимательности. Ты лихач и разиня?
   – Нет.
   – А раз нет, бери сразу нормальную тачку. Чтобы перед девчонками не позориться.
   – Да какие там девчонки! – сказал я. – Мне на работу и с работы только!
   – А на работе девчонок нет, – прищурившись, ухмыльнулся Лёха. – Я тебя правильно понял?
   – А на работе больше нет. У Ритки новое увлечение, а Лида с Панченко сейчас.
   – Да ты что! – удивился Лёха. – Ну и ну! Стало быть – ты снова один?
   – Один, Лёха. Да и времени у меня на девчонок нет: работа, курсы всякие…
   – Серега! – торжественно перебил меня Лёха. – На девчонок время всегда есть!
   Лёха неисправим. Порассуждав о прелестях женского пола, он неожиданно перескочил на другую тему.
   – Слушай, ты мускулами обрасти не хочешь?
   – Хочу, – загорелся я. – А как?
   – Как… Я не золотая рыбка, так что ответ один – качаться. Подкачаешься, обрастешь мясом, потом не грех и на рукопашку записаться. У меня такой тренер знакомый есть… – Лёха мечтательно закатил глаза. – Брюса Ли он из тебя, конечно не сделает, но драться научит. Хочешь?
   – Конечно, – не сомневаясь, ответил я.
   – Вот и договорились. Закончишь свою школу риторики, получишь права и самое время заняться физическим развитием… Правда уж как?то резво ты начал. Теперь важно не утратить пыл, не терять интерес. Смотри, не загони себя. В таком?то темпе.
   Лёха задумался. Я понял, что он имел в виду. Но объяснять ему, что заставило меня войти в такой ритм мне не хотелось. Выкинутые из жизни пять лет – это моя личная трагедия. У кого?то может и есть время развиваться постепенно, не гоня лошадей, но только не у меня.
   Продуктивный разговор получился. Да что там лукавить, с Лёхой любая пьянка превращалась в продуктивную беседу. Он словно готовил кирпичи, а мне оставалось лишь найти им место.
   Дверь приоткрылась, оттуда высунулась лукавая девчачья мордашка:
   – Мальчики, повторить не хотите?
   – Хотим! – дружно заорали мы.
 

Кирпич двенадцатый

   В новом, ужесточенном ритме, время летело быстрее. Как я и предполагал, уже через месяц я смог отжаться тридцать раз, а подтягиваться стал, как и раньше, не меньше двадцати за подход. Так что в тренажерный зал пошел без особой боязни того, что меня засмеют.
   Тренер, невысокий коренастый мужичок в спортивке, показал, где переодеваться. Лёха, который порекомендовал мне этот зал, сказал, что его зовут дядя Миша. «Серега, ты не смотри на то, что зал находится в подвале, или что тренажеры там не новые. Дядя Миша свое дело знает, а железо – оно везде одинаковое», – спросил он.
   Результат, Лёха, результат. Дядя Миша так дядя Миша.
   Зал действительно непрезентабельный. Но цены божеские, а когда дядя Миша узнал, что я от Лёхи, то сразу как?то потеплел и повел к себе в каморку.
   – Лёшка? Верняк? Это же мой ученик, начал бы он не так поздно – больших успехов бы добился в культуризме, – рассказывал Михаил. – А пришел к нам такой щупленький, забитый, ну как ты примерно.
   – А Алексей давно у вас тренировался? – спросил я.
   – Лешка?то? Года полтора, как перестал ходить. Ну ладно, давай к делу. На что хочешь работать? На силу? На массу? Или на рельеф?
   Вот это новость. Я то думал эти атлеты просто бездумно железки тягают да стероиды жрут.
   – А разница?то в чем?
   – Система тренировок различная. Ну, на рельеф тебе пока рано работать, не из жира же рельеф будем складывать, – улыбнулся дядя Миша. – Поэтому предлагаю сначала набрать мышечную массу, поработать на силу. Заниматься будем раз в четыре дня.
   – А что так редко? Я слышал, некоторые занимаются чуть ли не каждый день, – спросил я.
   – Пойми простую истину – мышцы не растут сразу после тренировки. Двое?трое суток они восстанавливаются. Если тренироваться каждый день или через день, то времени для роста у них не будет совсем. Усвоил?
   – Усвоил.
   – Вот и отлично.
   Тренировка заняла около сорока минут. Дядя Миша сказал, что хватит одного подхода на каждое упражнение с максимальным отягощением. Кроме того, добавил он, лучше не перенапрягаться, лучше чуток не доработать, зато потом с большим желанием придешь на следующую тренировку.
   После тренировки он ушел к себе, а я остался разносить «блины» и гантели по своим местам. Закрыв шкафчик с «железом», оглядел напоследок зал и на выходе услышал за спиной:
   – Слышь, ты, покачался?
   Я обернулся. Невысокий лысый плотно накаченный парень, вытирая лоб полотенцем, открыто скалился.
   – Покачался, – ответил я.
   – Ну ты это… Качельки убери за собой, – заржал лысый, которого моментально поддержали хохотом другие «качки».
   – А вы что, качаться не будете что ли? – спросил я в тон ему, дождавшись затишья.
   Хохот затих. Лысый отложил полотенце, встал и подошел ко мне. Нелегко было не отводить глаз от налитых кровью глаз лысого, но у меня получилось. Я замер, просчитывая обстановку. Но все решилось проще:
   – Иван, – сказал лысый, разряжая обстановку, и протянул мне руку.
   – Сергей, – ответил я.
   Рукопожатие было коротким, но крепким. Иван оценивающе обвел меня взглядом и вернулся к тренажером. Остальные, утратив интерес, продолжили тренировку.
   После душа я зашел к дяде Мише попрощаться. Он что?то писал в тонкую, засаленную тетрадку, но увидев меня, закрыл тетрадь и сказал:
   – Сереж, чем?то ты мне напоминаешь того Лешку, пришедшего к нам в первый раз. Постарайся в отличие от него, не прекращать тренировок. А потом втянешься.
   Напоследок он порекомендовал хорошо питаться и налегать на пищу, богатую белками.

***

   На вечерний Большой проспект я вышел посвежевшим и воодушевленным. Шел мягкий, оседающий на ресницах, снег. Перекинув сумку через плечо, я направился к закусочной через дорогу, чтобы перекусить и выпить свежевыжатого сока.
   Внутри светло и уютно. Я сделал заказ и стал разглядывать окружающих. Справа сидят парень с девушкой, скорее всего у них первое свидание. Такой вывод я сделал на том простом основании, что парень напряженно, с деланным энтузиазмом (вот сейчас, сейчас будет смешно!) рассказывал анекдот. Девушка внимательно слушала, видно, что анекдот ей известен, но правила хорошего тона не позволяют перебить собеседника. Поймал себя на мысли, что я бы вел себя иначе. Это же первое свидание, а тут важнее заинтересовать собеседника, вести диалог, а не пытаться забить разговорные пустоты бородатыми анекдотами.
   При первом общении с девушкой лучше отказаться от роли шута, этакого веселого компанейского парня, травящего анекдоты и веселые истории одну за другой. Гораздо проще и продуктивнее общаться с ней, задавая вопросы и, в свою очередь, отвечая на них. Самое главное, как говорил Глеб Жеглов, интересоваться искренне. А если девушка тебе нравится, то искренне интересоваться её жизнью – не самая сложная задача.
   Но этот парень пошел явно не тем путем. Вот уже все анекдоты рассказаны, предпринята попытка рассказать о друге Мишке с параллельного потока, который – вот умора! – покрасил волосы в красный цвет. Девчонка явно скучает. Ей нафиг не нужен красноволосый Мишка, ей интересен этот перец, сидящий перед ней, но он совсем ничего не рассказывает о себе и совсем ничего не спрашивает. Эх…
   А вот слева сидит еще одна девушка, она лениво потягивает сок и читает книгу. Её волосы мешают мне разглядеть лицо. Почувствовав мой взгляд, она обернулась. Вскользь прошлась по мне и вернулась к чтению. Её лицо показалось мне знакомым. А потом я вспомнил, хотя это стоило немалых трудов. Ксения! Девушка, с которой я познакомился на остановке в тот вечер, когда встречался с Лидой. Интересно, узнала ли она меня? Вряд ли. Хотя, это же легко проверить! Недолго думая, я встал и подошел к ней.
   – Здравствуйте, Ксюша! – поздоровался я. – Помните меня?
   – Здравствуйте. Нет, если честно, – удивленно протянула она. – А мы знакомы?
   – Я вас тоже не сразу узнал, – признался я. – Помните, чуть более месяца назад, вечером на остановке…
   – Да?да?да! – улыбаясь, перебила она меня. – А я думаю, вроде бы видела вас раньше, а где именно, не помню. Садитесь, – сказала она, глазами показывая на стул.
   Я сел. Ксения отложила книгу, а я подумал, что кроме бородатых анекдотов мне на ум ничего не приходит. Черт. Как там говорила Миа Уоллес в исполнении Умы Турман? Неловкое молчание. Неловкое. Молчание. Я на миг задумался, а потом представил, что знаю Ксюшу лет десять, улыбнулся и спросил:
   – Как дела?
   Мне на самом деле было интересно, как её дела.

***

   Мы долго просидели в этой закусочной. Оказалось, что Ксюша живет недалеко от нее, и регулярно после института сюда захаживает. Да, что ни говори, а Питер все?таки маленький город. Мы беседовали по большей части, рассказывая друг другу о себе.
   Ксюша учится в институте культуры на последнем курсе. Она – среднего роста, кареглазая брюнетка с очень милым личиком. Мне как?то сразу понравилось быть в ее обществе, она была ненавязчива, с интересом меня слушала, рассказывала аналогичные примеры из своей жизни, давала очень дельные советы. Я не чувствовал в ней притворства, фальши, а только тепло и искренность.
   А потом я вызвался её проводить, и она согласилась.
   Я наслаждался ситуацией: чертовски упоительно идти с красивой интересной девушкой, наслаждаясь мягким декабрьским снегом. После хорошей тренировки получившие нагрузку мышцы приятно ноют, а в голове уже не сладкие мечты, а реальные планы того, как я наберу «мяса», и можно на рукопашку. Но это в будущем, а сейчас все внимание Ксюше.
   Возле ее подъезда мы остановились, и я закурил сигарету. Ксения не курила.
   – Спасибо за приятный вечер, Сережа, – сказала Ксения. – Мне пора.
   – Мне тоже было очень приятно, Ксюша. Мы еще увидимся?
   – Почему бы и нет? Мой телефон ты знаешь, звони…, – она запнулась, схватила меня за локоть и затащила меня в подъезд.
   – Что такое? – удивился я, и тут же получил ответ на свой вопрос.
   Мне в колено ударил снежок – плотный, тяжелый и твердый. Следом за ним влетело еще два. Что за черт? Сделал шаг на выход, но Ксюша остановила меня.
   – Сережа, не надо. Это Захар.
   – Парень твой?
   – Нет… Да… Бывший. Мы год как расстались, но все не успокоится.
   – А давай я поговорю с ним?
   – Что ты! – испугалась Ксюша. – Он сумасшедший, и один не ходит никогда…
   Не успела она договорить, как Захара я увидел воочию. Копия Кости Панченко: невысокий, худощавый. Щеки впалые, глаза близко посажены. Рядом два таких же
   – Я тебе говорил, шалава, чтобы ты ни с кем не гуляла? – зарычал он.
   Ну, пора включать все, чему я научился за последнее время.
   – Молодой человек, ведите себя прилично, – как можно спокойнее и увереннее сказал я. – Не на базаре находитесь.
   Вежливость, уверенность и спокойствие – ключевые моменты в конфликтных ситуациях. Жаль, но на Захара мои ключевые моменты абсолютно не подействовали. Он удивленно вылупился на меня, сплюнул и спросил у Ксении:
   – Чё за мудень? И почему он все еще тут?
   – Захар, прошу тебя, уйди…, – начала Ксюша, но я её перебил.
   – Слушай, Захар или как там тебя. Мне пофиг кто ты и что ты, но если эта девушка тебе не безразлична, сделай то, что она просит.
   Умом я понимал, что страх и стресс – плохие помощники, но организм не желал прислушиваться к разуму: сердце забилось быстрее, голос подсел, руки мелко затряслись. Да уж. Самоконтроль ни к черту. Что же, теперь важно не выдать эмоции. Я подумал, что хорошо бы избежать драки, ведь одному против троих мне не справиться, да и навыков нет абсолютно. Как же это не кстати.
   – А че ты за ее спину прячешься, а? – возмутился Захар. – Ты, бля, овца, а ну, пойдем побазарим!
   Он схватил меня за шиворот и потащил на улицу. Горло пересохло. Сердце выскакивало из груди, как у перепуганного кролика. Появилась мысль о том, что бить будут по?любому. А раз исход один, то теперь главное не опозориться в Ксюшиных глазах и повести себя как мужчина.
   И снова, как тогда у кинотеатра, рука автоматически сжалась в кулак, рука метнулась вверх, а костяшки состыковались с захаровским подбородком. Его голова мотнулась назад, а изо рта полилась кровь. Кажется он откусил кончик языка. Он взвыл, помотал головой, сплюнул сгусток крови, а его товарищи стали приближаться ко мне со спины.
   Мне повезло. Ксюха завопила погромче любой автомобильной сирены. Стали открываться окна, и Захар с корешами, пообещав, что «мы есё встйетимся», ретировался. В общем?то, я легко отделался.
   – Что, Ксюша, опять Захар? – высунувшись из окна, спросила какая?то старушка.
   – Он самый, – вздохнула Ксюша. – Не угомонится никак.
   – А что, часто такое? – поинтересовался я.
   Мною двигало не только любопытство, но и капельки зарождавшейся ревности. Часто ли её провожают парни, интересовало меня, а не то, как часто Захар устраивает подобные сцены.
   – Редко, но метко, – ответила Ксюха.
   На том спасибо. Попрощались в подъезде, я попытался её поцеловать, но она увернулась, сама чмокнула в щеку и исчезла в лифте.
   Еще один кирпич? Пожалуй. И как довесок к нему – твердое желание заняться рукопашной борьбой. Или самбо. Или боксом. Неважно. Ведь в следующий раз может так не повезти.

Кирпич тринадцатый

   До Нового года оставалось меньше месяца. Настроение у всех предпраздничное, все бегают, суетятся. Такое ощущение, что в декабре у всех включаются внутренние резервы, работа кипит, отношения доброжелательные. Все хотят решить накопившиеся задачи, раздать долги, словом, успеть сделать все, на что не хватало времени в течение года.
   У меня полная душевная гармония, этакое перманентное состояние счастья. Я добился практически всех целей, что ставил перед собой в начале октября.
   После работы позвонил Лёхе.
   – Здорово, студент! – заорал он в трубку. – Обмываем права?
   – А то! В девять в «Кирпичах», устроит? – спросил я. – Я не один приду, с девушкой.
   – Ого! Смотрины что ли? – заржал он. – Приводи, оценим. До связи!
   – До связи! – сказал я и отключился.
   В автошколе в своей группе я, наверное, был одним из самых старших. Группа состояла в основном из студентов, немного разбавленных парой?тройкой дам за тридцать и мною. Это наложило свой отпечаток на все занятия. Студенты халтурили, подкалывали преподавателя и клеились к взрослым дамам. Вместе с тем, схватывали они все на лету и не гнушались помочь или что?то объяснить «старикам». Нередко мы после курсов шли в близлежащий бар, чтобы пропустить по паре кружек темного.
   В такой атмосфере обучение пролетело быстро, а экзамены я сдал с первого раза.
   Так что в плане на этот год напротив пункта «Водительские права» я поставил галочку. Еще одна цель достигнута.
   Курсы ораторского искусства и риторики оказались не фикцией. Я научился не только доходчиво излагать свои мысли, но и грамотно управлять интонацией, расставляя акценты именно там, где надо. Дикцию мне поставили. Не Левитан, но прогресс очевиден.
   В строительстве тела добился определенных результатов. Прибавил пару килограммов, спокойно тягаю железки, которые были неподъемны для меня в первое занятие.
   Сдружился с Иваном. Он приехал из какой?то деревни под Саратовом, учился в институте, к сожалению не доучился. Парень он открытый и прямолинейный, и настолько ненавязчивый в общении, что мне сразу же захотелось с ним сдружиться.
   Потом мы не раз вместе пили пиво: я, Лёха и Иван. Они быстро нашли общую тему для разговора – оба качались под руководством дяди Миши.
   В общем, жизнь оказалась приятной штукой, я забыл ощущение депрессии и апатии, домой приходил уставший, но очень довольный собой. Тем более, в мой график вмешалась Ксения, с которой было просто приятно проводить время. Мы виделись каждый день, после моих курсов или тренировок. Потом я провожал ее домой, где мы еще с час болтали в подъезде, но за все это время она так ни разу и не дала себя поцеловать. Положительной стороной было то, что и Захара я больше не встречал.

***

   После обеда я внимательно изучил бумаги текущего проекта и понял, что чего?то не хватает.
   – Константин, можно вас на минутку? – обратился я к Панченко.
   Костя резко отодвинулся от стола, встал и подошел ко мне. Челюсти пытаются пережевать жвачку, руки в карманах, развязная поза, в общем – воплощенное презрение.
   – Чё?
   – Вы подготовили маркетинговое исследование?
   – А ты чё, придраться решил? Ну, подготовил. Лиде уже сдал.
   – Так. Скажите мне, кто ведет этот проект?
   – Ну, допустим, ты.
   – Не допустим, а так и есть. Сейчас же принесите мне отчет.
   Лида, внимательно нас слушавшая, встряла в разговор:
   – Резвей, чего ты к словам цепляешься? Он сдал мне отчет, но я его не могу найти.
   – Так в чем проблема, Константин? У вас же осталась электронная копия? Распечатайте еще раз и принесите мне.
   – Ладно, – ответил Костя и вернулся за свой компьютер.
   Прошло пятнадцать минут, а Костя, казалось, совсем забыл о моей просьбе. Конечно, я мог добиться своего гораздо более простым путем, например, пригрозив Косте тем, что пожалуюсь шефу. Но это была бы локальная победа. Да, возможно я даже добился бы увольнения Панченко. Но авторитета бы этим себе не прибавил.
   – Константин! Будьте добры, поторопитесь!
   – Ща, чё ты распереживался, – сказал Костя. – Усё будет!
   Кравцов, Бородаенко и Гараян тихо хихикали. Ну, черт, ты, Костя, сам напросился.
   – Иди сюда, Панченко, – вертя в руках ручку и разглядывая её, тихо попросил я.
   Немного подумав над моим предложением, Костя подошел.
   – Костя, даю тебе минуту на то, чтобы ты выплюнул жвачку, вытащил руки из карманов, распечатал отчет и сдал его мне. Уложишься?