Страница:
— Я не выйду за тебя замуж, — твердо повторила Констанс. — И когда ты сам хорошо подумаешь, то поймешь, что я права.
— Констанс, я знал, кто ты, еще до того, как мы расстались месяц назад.
Она не смогла скрыть удивления, такого поворота она никак не ожидала.
— Что? — выдавила она из себя.
Сидней прищурившись посмотрел на нее, его лицо было полно решимости и сострадания к Констанс.
— Тебя узнал один человек из нашей делегации.
— Это тот, из службы безопасности? — глухо спросила она. — Он подходил ко мне в спортивном зале.
— Да, Хоуптон. Он сказал, что ты очень похожа на мать и цветом волос, и чертами лица. Ты так же поворачиваешь голову, как она это делала, да и мимика та же. Хоуптон почти не сомневался, что узнал тебя, хотя ты сменила фамилию. Он посмотрел твое досье здесь, в отеле, но не удовлетворился им и связался со спецслужбой Австралии. И перед нашим ужином он сказал мне, что ты дочь Кармайклов.
— И поэтому Хоуптон тогда отозвал тебя? вдруг вспомнила Констанс. — А Тим Карсон знал об этом?
— Нет, конечно, — сказал Сидней. Это почему-то ее успокоило.
— Да, Хоуптон сказал мне об этом тогда, на лестнице, — продолжал он. — Но в этом нет ничего такого, Констанс, Обычная проверка. Ты ведь жила под чужим именем, никому не говорила о своем прошлом и по службе имела доступ к секретной информации.
— Вот как? Я не знала, что склонность к шпионажу передается генетически. Интересно, тебе Маккуин предложил позвать меня на ужин и использовать свое мужское обаяние, чтобы я с тобой пооткровенничала, не так ли?
Он замялся всего на сотую долю секунды, но Констанс все же заметила это, так как хорошо изучила его.
— Да.
А она-то еще принимала мистера Маккуина за порядочного человека. Еще одна разбитая иллюзия.
— Надо было напоить меня, пару раз поцеловать, чтобы я потеряла голову, а затем задать несколько вопросов, глядя мне в лицо? Так ведь? Такое задание тебе было дано?
Сидней пожал плечами.
— Может быть, он и имел в виду нечто подобное. Теперь ты понимаешь, почему я тогда был так зол, почему задавал тебе те бестактные вопросы. Я чувствовал сильное влечение к тебе, я боролся с собой. К тому же я должен был использовать свои чувства для того, чтобы собрать о тебе информацию. Это было омерзительно.
— Но ты все же сделал это, — глядя ему прямо в глаза, сказала Констанс.
— Да, сделал. Частично потому, что хотел с тобой поужинать, поцеловать тебя. Но еще и в надежде, что ты окажешься шпионкой, а это сразу же убило бы все мои чувства к тебе. И все было бы намного проще. А потом… я захотел узнать, как много значил для тебя этот чертов Кларк.
Констанс молча обдумывала его слова. Она старалась не поддаваться проблеску надежды в своем сердце. Она понимала, что здесь ничего не поделаешь. Ничто не может изменить ситуацию. Сидней хочет, чтобы весь мир плясал под его дудку. К сожалению, так не бывает, Она грустно сказала:
— Но дело даже не в этом. Это просто невозможно. — Ее глаза опять наполнились слезами. Быстро, чтобы он не успел перебить ее, она произнесла; — Фрэнк, он… был… такой же честолюбивый, как и ты, и он действительно любил меня, Сидней. И он не сразу сдался. Но реальность разбила его мечты о нашем будущем. Мы живем в реальном мире, а не в раю, который ты создал для нас на неделю.
Сидней подошел к ней, положил руки ей на плечи и повернул лицом к себе.
— Он был трус, — сказал он. — Поверь мне, дорогая.
Констанс охватило отчаяние. Окружающий мир словно повернулся к ней обратной стороной, утратив теплоту и радость.
— Дело не в том, верю я тебе или нет. — Она наклонила голову и поцеловала сильное запястье, лежавшее у нее на плече.
— Тогда почему?.. — Его голос зазвучал возмущенно.
— Пожалуйста, не делай так, чтобы мне стало еще хуже, — прервала его Констанс. — Я дочь предателей. Я знаю, что информация, которую они продали Советам, привела к гибели шести агентов — американцев и британцев. У правительств хорошая память, к тому же они с большим вниманием изучают жен своих дипломатов. Если мы поженимся, тебе станет гораздо труднее делать карьеру. Ты это знаешь лучше меня, Разве я не права?
Сидней помолчал, взвешивая ее слова. Затем коротко сказал:
— Возможно…
Да, он действительно не такой, как Фрэнк, Ни протестов, ни сладких заверений, ни пустых обещаний. Все честно и откровенно.
— Неужели ты думаешь, что я смогла бы спокойно жить, зная, что сделала с тобой?
— Ты сильно преувеличиваешь.
— Не надо, — прошептала она. — Я знаю, как тебе важна твоя карьера. Мистер Маккуин сказал, что у тебя блестящее будущее. Я не могу перечеркнуть все это.
— Понимаю. — Его лицо было серьезным и непроницаемым.
Констанс еле сдерживалась из последних сил, Еще чуть-чуть, и она разрыдается, но она не должна демонстрировать, как ей больно. Он хороший человек, но позже он все равно понял бы, что у их отношений нет будущего.
— Я сейчас же уеду, — сказал он. — Но тебе, разумеется, незачем уезжать. Этот коттедж — твой до конца недели.
Она не знала, как ей реагировать на его слова, поэтому только и смогла проговорить:
— Сидней, нет. Не надо так.
— А что ты предлагаешь? — вежливо осведомился он.
Констанс закусила губу.
— Я… мы… могли бы…
Он не сводил с нее ледяного взгляда.
Констанс с трудом сглотнула.
— Незачем прерывать наш отдых, — сказала она, изо всех сил стараясь говорить спокойно, хотя ей казалось, что она сейчас умрет от горя. Боясь ранить его, она прибавила:
— Мы могли бы изредка встречаться.
— Ты хочешь предложить роман на расстоянии? — не без иронии спросил он. — Мы встречались бы каждые три месяца или что-то в этом роде? Ты этого хочешь, Констанс? Хочешь милого, удобного любовника, который не вмешивается в твою жизнь? Знаешь, я не придерживаюсь взглядов моей матери. Мне это не кажется привлекательным.
Констанс из последних сил старалась сохранять внешнее спокойствие.
— Ты прав, — помолчав, произнесла она. — Мое предложение было глупым.
— Очень, — подтвердил Сидней. Гордость заставила ее поднять голову и заговорить спокойным и чуть насмешливым тоном:
— Значит, будем действовать по закону Старлинга: все или ничего.
— Я предпочел бы быструю смерть медленному угасанию. — Сидней отвернулся и пошел от нее прочь. Солнце играло в его каштановых волосах, освещало его сильное смуглое тело В то мгновение, когда Дрейк уходил из ее жизни, Констанс поняла, что сама себя обманывала. Она все же попала в старую как миг ловушку. Она не просто желала Сиднея, она любила его. И теперь судьба распорядилась так что она никогда не будет с ним рядом. Она вынуждена расплачиваться своим счастьем за поступки родителей.
Дрейк уехал, не оставив даже записки. Две недели спустя Констанс была уже в своем агентстве.
Хьюги сказала ей:
— Да, кстати, по почте мы получили письме и чек — комиссионные за твою работу в отеле «Гранд Каскаде».
Констанс помрачнела. Она была поставлена в достаточно унизительное положение, но, ( другой стороны, теперь ей не придется объяснять, почему ей не заплатили за неделю работы в отеле.
— А что в письме? — Интересно, где теперь Сидней и что он делает?
Хьюги весело посмотрела на нее.
— Письмо для тебя, с пометкой «лично». В письме оказался чек на сумму, какую она получила бы, отработав неделю, но в двойном размере, и короткая записка.
«Дорогая Констанс, пожалуйста, примите это. Желаю вам счастья. Искренне ваш С.Д.».
Она порвала записку, а деньги отдала в благотворительный фонд.
Раньше Констанс считала, что уже много пережила на своем веку. Но оказалось, что предательство Фрэнка просто безобидная царапина по сравнению с тем, каково ей приходится теперь. Перед этим страданием тускнело даже тяжелое воспоминание о трагической смерти родителей. Она теперь все делала механически, по инерции, а мысли ее были далеко от действительности. Она думала о Сиднее, вспоминала его лицо, голос, запах. В памяти всплывали их разговоры. Она перестала есть и спать, похудела на три килограмма и обнаружила две новые морщинки на лице. Только настояниями подруги она стала с трудом запихивать в себя еду и впервые в жизни принимать снотворное. Ей потребовалось несколько недель, чтобы потом от него отказаться. Во сне она часто видела Сиднея, а когда просыпалась, у нее от тоски болело сердце. Она не знала, как ей жить дальше и что делать со своими переживаниями. Жизнь утратила всякий смысл.
Прошло два месяца, с тех пор как Констанс покинула гавайский коттедж. Как-то она выходила из музея Метрополитен. И здесь увидела его. Да, это был он. Среди толпы она всегда узнала бы эти широкие плечи и гордо посаженную голову.
У нее пересохло во рту, в висках застучало. Мозг лихорадочно заработал, появилась нелепая надежда. Она осталась стоять на верхней ступеньке, а Сидней спускался по лестнице впереди нее. И тут она увидела, что он не один: вместе с ним спускалась женщина. Она неожиданно споткнулась и, засмеявшись, взяла Дрейка, под руку.
Женщина была высокая, рыжеволосая: стильно одетая. Констанс вспомнила ее. Джастин Мюллет.
От ревности Констанс почти затошнило. Она замерла на верхней ступеньке, не в состоянии двинуться. Ее как будто парализовало. Парочка ступила на тротуар и двинулась по направлению к Центральному парку.
— С вами все в порядке? — раздался рядом: голос с типично нью-йоркской интонацией.
— Да. — Констанс обернулась и встретилась глазами с встревоженной девушкой несколькими годами моложе ее самой. — Просто немного затошнило, — солгала она. — Ничего, все будет в порядке.
— Может, поймать вам такси?
— Нет, я просто постою несколько минут, Спасибо.
— Пожалуйста, — автоматически отозвалась девушка и пошла вниз по лестнице. На нижней ступеньке она остановилась и еще раз посмотрела на Констанс.
Тронутая заботой, Констанс помахала ей рукой и стала смотреть вслед Сиднею и Джастин. Она так и простояла, пока они не скрылись из виду.
Такую боль просто невозможно терпеть, И все же Констанс нашла в себе силы спуститься по лестнице и поймать такси.
Дома она долго не двигаясь сидела на диване, обхватив колени руками. Ей хотелось стереть из памяти ту картинку, которая произвела на нее такое сильное впечатление, — веселые Сидней и Джастин под ручку спускаются по лестнице… Они держались так естественно, в отчаянии думала Констанс, прикасались друг к другу уверенно и привычно.
Она старалась подавить ревность. Ведь если она по-настоящему любит Сиднея, то должна желать ему счастья, она и желает ему этого. Но как тяжело видеть его с другой женщиной!
— Конечно, — неестественно громко произнесла она, как будто обращалась конкретно к кому-то, — конечно, я хочу, чтобы он был счастлив.
На самом деле смириться с тем, что он женится на другой, она все равно не могла. Это было выше ее сил.
Должно быть, Сидней и Джастин приехали в Нью-Йорк на конференцию, проходившую под эгидой ООН. Констанс старательно избегала читать материалы об этой конференции в газетах, выключала телевизор, когда в новостях давали какую-нибудь информацию, даже запрещала себе думать о том, что Сидней, возможно, присутствует на ней. Ну почему случилось гак, что в огромном Нью-Йорке они все же встретились? Ну почему она не вышла из музея минутой позже?
На следующее утро телефонный звонок разбудил Констанс. Она заснула только под утро, и ;он был тяжелым. Она жалобно застонала, ус-1ышав в трубке голос Хьюги.
— Конечно, я понимаю, что сейчас выходные, — сказала та, — но у нас безвыходная ситуация. Их переводчик подхватил какую-то инфекцию, и нас просили прислать кого-нибудь с японским и французским.
— А почему меня, а не Джи Линг?
— Она занята до конца недели. Констанс сдалась.
— Ну ладно. — Работа поможет ей не думать о Сиднее и Джастин.
Переговоры проходили в отеле неподалеку от здания ООН. Они начались в обед и закончились только в восемь вечера. И, разумеется, у Констанс не было возможности размышлять над собственными проблемами.
После рабочего дня, когда швейцар подозвал для нее такси, она подумала, что сегодня точно сможет уснуть. Больше не будет кошмаров, где Джастин и Сидней сплетаются в страстных объятиях. Не будет полусонных воспоминаний о тяжести его тела, о запахе его кожи, о том, как быстро отзывался он на одно прикосновение ее руки.
— Всего хорошего, мэм, — сказал швейцар, когда к подъезду подрулило желтое такси.
Констанс собиралась было сесть в него, как вдруг сзади послышался вкрадчивый голос:
— Здравствуйте, мисс Маккинон. Или я должен называть вас мисс Кармайкл?
Констанс едва не споткнулась. Она почувствовала, что побледнела, а сердце замерло.
Рядом с ней стоял Тим Карсон; его широкое, грубоватое лицо светилось таким удовлетворением, что она задрожала.
— Дамочка, вы садитесь или нет? — раздраженно окликнул ее таксист.
Впервые в жизни ее обрадовала грубость нью-йоркских таксистов. Констанс почти рухнула в машину. Но человек, которому все-таки посчастливилось раскопать свой кусочек грязи, тоже сел в такси рядом с ней. Констанс отодвинулась и не стала спорить, когда Карсон назвал шоферу адрес известного фешенебельного ресторана.
— А почему… — начала она, но он ее тут же перебил.
— Думаю, нам есть о чем поговорить, — вежливо сказал Карсон, пристально всматриваясь в ее лицо. — Там нас никто не услышит.
Он тоже опасен, как и Сидней, но по-другому. В Тиме Карсоне чувствовалось что-то не вполне нормальное. Констанс поежилась, у нее защемило сердце.
— Не ожидала встретить вас здесь, — сказала она, стараясь говорить слегка удивленно, но не в коем случае не испуганно.
— Вот как? — улыбнулся он.
— Вы, наверное, приехали на конференцию? — сказала она, крепко сжимая пальцами ремешок своей сумки.
— Отчасти.
Такси подъехало к ресторану. Расплатившись с водителем, он вышел из машины и помог выйти Констанс, сжав ее локоть так, что ей захотелось вырваться и убежать.
— Я не одета для такого места, — осмотревшись, сказала она.
Карсон покровительственно улыбнулся.
— Моя дорогая Констанс, вы затмите здесь всех присутствующих дам, не сомневаюсь в этом.
— Вы мне льстите, — насмешливо ответила она.
— Да ладно, будто вы не знаете, что все в «Гранд Каскаде» считали вас первой красавицей. Вы даже заставили Джастин ревновать. Она не могла смириться с тем, что Сидней уделял вам внимания ничуть не меньше, чем ей. Но, что бы там ни было, они опять вместе.
Тут Констанс поняла, что ему все равно, кому причинять боль, лишь бы это сработало и хоть как-то задело Сиднея.
Констанс сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Интересно, что еще известно Карсону? Когда первый приступ паники прошел, ей стало ясно, что у него вряд ли есть информация, что она и Сидней провели вместе неделю на острове. В противном случае он так бы себя не вел.
Скорее, Карсон просто подозревает, что у нее с Сиднеем был роман, и пытается вызвать у нее ревность.
Констанс охватило негодование.
Мы еще посмотрим кто кого, сказала она себе. Я сама обведу тебя вокруг пальца.
Они вошли в ресторан и сели за столик, откуда хорошо просматривался вход. После излишне долгого выбора вина, которое затеял Карсон, Констанс заказала себе закуску и салат.
— Не слишком много, — заметил он, и его глаза странно блеснули. — Вы плохо себя чувствуете? Кажется, вы немного похудели со времени нашей последней встречи.
Он решил, что она чахнет из-за разбитого сердца?
— Со мной так всегда бывает летом. А ем я вообще немного, — ответила она. — А здесь очень большие порции.
— Вы бывали в этом ресторане раньше? — Он не смог скрыть досаду.
Нет, все-таки он со странностями.
— Нет, не была. Я имею в виду американские рестораны вообще.
Но Карсон уже смотрел куда-то поверх ее головы тем же непонятным взглядом.
— Смотрите, кто пришел! — воскликнул он.
И тут Констанс догадалась, что он задумал. Она спиной почувствовала присутствие в зале Сиднея.
Карсон просто подставил ее. Разумеется, он привел ее сюда не просто так. Он оказался хитрее, чем ей казалось. Решил устроить неожиданную встречу с Сиднеем и понаблюдать, как они выйдут из щекотливой ситуации.
Господи! — молилась про себя Констанс. Только бы с ним не было Джастин!
Глава 8
— Констанс, я знал, кто ты, еще до того, как мы расстались месяц назад.
Она не смогла скрыть удивления, такого поворота она никак не ожидала.
— Что? — выдавила она из себя.
Сидней прищурившись посмотрел на нее, его лицо было полно решимости и сострадания к Констанс.
— Тебя узнал один человек из нашей делегации.
— Это тот, из службы безопасности? — глухо спросила она. — Он подходил ко мне в спортивном зале.
— Да, Хоуптон. Он сказал, что ты очень похожа на мать и цветом волос, и чертами лица. Ты так же поворачиваешь голову, как она это делала, да и мимика та же. Хоуптон почти не сомневался, что узнал тебя, хотя ты сменила фамилию. Он посмотрел твое досье здесь, в отеле, но не удовлетворился им и связался со спецслужбой Австралии. И перед нашим ужином он сказал мне, что ты дочь Кармайклов.
— И поэтому Хоуптон тогда отозвал тебя? вдруг вспомнила Констанс. — А Тим Карсон знал об этом?
— Нет, конечно, — сказал Сидней. Это почему-то ее успокоило.
— Да, Хоуптон сказал мне об этом тогда, на лестнице, — продолжал он. — Но в этом нет ничего такого, Констанс, Обычная проверка. Ты ведь жила под чужим именем, никому не говорила о своем прошлом и по службе имела доступ к секретной информации.
— Вот как? Я не знала, что склонность к шпионажу передается генетически. Интересно, тебе Маккуин предложил позвать меня на ужин и использовать свое мужское обаяние, чтобы я с тобой пооткровенничала, не так ли?
Он замялся всего на сотую долю секунды, но Констанс все же заметила это, так как хорошо изучила его.
— Да.
А она-то еще принимала мистера Маккуина за порядочного человека. Еще одна разбитая иллюзия.
— Надо было напоить меня, пару раз поцеловать, чтобы я потеряла голову, а затем задать несколько вопросов, глядя мне в лицо? Так ведь? Такое задание тебе было дано?
Сидней пожал плечами.
— Может быть, он и имел в виду нечто подобное. Теперь ты понимаешь, почему я тогда был так зол, почему задавал тебе те бестактные вопросы. Я чувствовал сильное влечение к тебе, я боролся с собой. К тому же я должен был использовать свои чувства для того, чтобы собрать о тебе информацию. Это было омерзительно.
— Но ты все же сделал это, — глядя ему прямо в глаза, сказала Констанс.
— Да, сделал. Частично потому, что хотел с тобой поужинать, поцеловать тебя. Но еще и в надежде, что ты окажешься шпионкой, а это сразу же убило бы все мои чувства к тебе. И все было бы намного проще. А потом… я захотел узнать, как много значил для тебя этот чертов Кларк.
Констанс молча обдумывала его слова. Она старалась не поддаваться проблеску надежды в своем сердце. Она понимала, что здесь ничего не поделаешь. Ничто не может изменить ситуацию. Сидней хочет, чтобы весь мир плясал под его дудку. К сожалению, так не бывает, Она грустно сказала:
— Но дело даже не в этом. Это просто невозможно. — Ее глаза опять наполнились слезами. Быстро, чтобы он не успел перебить ее, она произнесла; — Фрэнк, он… был… такой же честолюбивый, как и ты, и он действительно любил меня, Сидней. И он не сразу сдался. Но реальность разбила его мечты о нашем будущем. Мы живем в реальном мире, а не в раю, который ты создал для нас на неделю.
Сидней подошел к ней, положил руки ей на плечи и повернул лицом к себе.
— Он был трус, — сказал он. — Поверь мне, дорогая.
Констанс охватило отчаяние. Окружающий мир словно повернулся к ней обратной стороной, утратив теплоту и радость.
— Дело не в том, верю я тебе или нет. — Она наклонила голову и поцеловала сильное запястье, лежавшее у нее на плече.
— Тогда почему?.. — Его голос зазвучал возмущенно.
— Пожалуйста, не делай так, чтобы мне стало еще хуже, — прервала его Констанс. — Я дочь предателей. Я знаю, что информация, которую они продали Советам, привела к гибели шести агентов — американцев и британцев. У правительств хорошая память, к тому же они с большим вниманием изучают жен своих дипломатов. Если мы поженимся, тебе станет гораздо труднее делать карьеру. Ты это знаешь лучше меня, Разве я не права?
Сидней помолчал, взвешивая ее слова. Затем коротко сказал:
— Возможно…
Да, он действительно не такой, как Фрэнк, Ни протестов, ни сладких заверений, ни пустых обещаний. Все честно и откровенно.
— Неужели ты думаешь, что я смогла бы спокойно жить, зная, что сделала с тобой?
— Ты сильно преувеличиваешь.
— Не надо, — прошептала она. — Я знаю, как тебе важна твоя карьера. Мистер Маккуин сказал, что у тебя блестящее будущее. Я не могу перечеркнуть все это.
— Понимаю. — Его лицо было серьезным и непроницаемым.
Констанс еле сдерживалась из последних сил, Еще чуть-чуть, и она разрыдается, но она не должна демонстрировать, как ей больно. Он хороший человек, но позже он все равно понял бы, что у их отношений нет будущего.
— Я сейчас же уеду, — сказал он. — Но тебе, разумеется, незачем уезжать. Этот коттедж — твой до конца недели.
Она не знала, как ей реагировать на его слова, поэтому только и смогла проговорить:
— Сидней, нет. Не надо так.
— А что ты предлагаешь? — вежливо осведомился он.
Констанс закусила губу.
— Я… мы… могли бы…
Он не сводил с нее ледяного взгляда.
Констанс с трудом сглотнула.
— Незачем прерывать наш отдых, — сказала она, изо всех сил стараясь говорить спокойно, хотя ей казалось, что она сейчас умрет от горя. Боясь ранить его, она прибавила:
— Мы могли бы изредка встречаться.
— Ты хочешь предложить роман на расстоянии? — не без иронии спросил он. — Мы встречались бы каждые три месяца или что-то в этом роде? Ты этого хочешь, Констанс? Хочешь милого, удобного любовника, который не вмешивается в твою жизнь? Знаешь, я не придерживаюсь взглядов моей матери. Мне это не кажется привлекательным.
Констанс из последних сил старалась сохранять внешнее спокойствие.
— Ты прав, — помолчав, произнесла она. — Мое предложение было глупым.
— Очень, — подтвердил Сидней. Гордость заставила ее поднять голову и заговорить спокойным и чуть насмешливым тоном:
— Значит, будем действовать по закону Старлинга: все или ничего.
— Я предпочел бы быструю смерть медленному угасанию. — Сидней отвернулся и пошел от нее прочь. Солнце играло в его каштановых волосах, освещало его сильное смуглое тело В то мгновение, когда Дрейк уходил из ее жизни, Констанс поняла, что сама себя обманывала. Она все же попала в старую как миг ловушку. Она не просто желала Сиднея, она любила его. И теперь судьба распорядилась так что она никогда не будет с ним рядом. Она вынуждена расплачиваться своим счастьем за поступки родителей.
Дрейк уехал, не оставив даже записки. Две недели спустя Констанс была уже в своем агентстве.
Хьюги сказала ей:
— Да, кстати, по почте мы получили письме и чек — комиссионные за твою работу в отеле «Гранд Каскаде».
Констанс помрачнела. Она была поставлена в достаточно унизительное положение, но, ( другой стороны, теперь ей не придется объяснять, почему ей не заплатили за неделю работы в отеле.
— А что в письме? — Интересно, где теперь Сидней и что он делает?
Хьюги весело посмотрела на нее.
— Письмо для тебя, с пометкой «лично». В письме оказался чек на сумму, какую она получила бы, отработав неделю, но в двойном размере, и короткая записка.
«Дорогая Констанс, пожалуйста, примите это. Желаю вам счастья. Искренне ваш С.Д.».
Она порвала записку, а деньги отдала в благотворительный фонд.
Раньше Констанс считала, что уже много пережила на своем веку. Но оказалось, что предательство Фрэнка просто безобидная царапина по сравнению с тем, каково ей приходится теперь. Перед этим страданием тускнело даже тяжелое воспоминание о трагической смерти родителей. Она теперь все делала механически, по инерции, а мысли ее были далеко от действительности. Она думала о Сиднее, вспоминала его лицо, голос, запах. В памяти всплывали их разговоры. Она перестала есть и спать, похудела на три килограмма и обнаружила две новые морщинки на лице. Только настояниями подруги она стала с трудом запихивать в себя еду и впервые в жизни принимать снотворное. Ей потребовалось несколько недель, чтобы потом от него отказаться. Во сне она часто видела Сиднея, а когда просыпалась, у нее от тоски болело сердце. Она не знала, как ей жить дальше и что делать со своими переживаниями. Жизнь утратила всякий смысл.
Прошло два месяца, с тех пор как Констанс покинула гавайский коттедж. Как-то она выходила из музея Метрополитен. И здесь увидела его. Да, это был он. Среди толпы она всегда узнала бы эти широкие плечи и гордо посаженную голову.
У нее пересохло во рту, в висках застучало. Мозг лихорадочно заработал, появилась нелепая надежда. Она осталась стоять на верхней ступеньке, а Сидней спускался по лестнице впереди нее. И тут она увидела, что он не один: вместе с ним спускалась женщина. Она неожиданно споткнулась и, засмеявшись, взяла Дрейка, под руку.
Женщина была высокая, рыжеволосая: стильно одетая. Констанс вспомнила ее. Джастин Мюллет.
От ревности Констанс почти затошнило. Она замерла на верхней ступеньке, не в состоянии двинуться. Ее как будто парализовало. Парочка ступила на тротуар и двинулась по направлению к Центральному парку.
— С вами все в порядке? — раздался рядом: голос с типично нью-йоркской интонацией.
— Да. — Констанс обернулась и встретилась глазами с встревоженной девушкой несколькими годами моложе ее самой. — Просто немного затошнило, — солгала она. — Ничего, все будет в порядке.
— Может, поймать вам такси?
— Нет, я просто постою несколько минут, Спасибо.
— Пожалуйста, — автоматически отозвалась девушка и пошла вниз по лестнице. На нижней ступеньке она остановилась и еще раз посмотрела на Констанс.
Тронутая заботой, Констанс помахала ей рукой и стала смотреть вслед Сиднею и Джастин. Она так и простояла, пока они не скрылись из виду.
Такую боль просто невозможно терпеть, И все же Констанс нашла в себе силы спуститься по лестнице и поймать такси.
Дома она долго не двигаясь сидела на диване, обхватив колени руками. Ей хотелось стереть из памяти ту картинку, которая произвела на нее такое сильное впечатление, — веселые Сидней и Джастин под ручку спускаются по лестнице… Они держались так естественно, в отчаянии думала Констанс, прикасались друг к другу уверенно и привычно.
Она старалась подавить ревность. Ведь если она по-настоящему любит Сиднея, то должна желать ему счастья, она и желает ему этого. Но как тяжело видеть его с другой женщиной!
— Конечно, — неестественно громко произнесла она, как будто обращалась конкретно к кому-то, — конечно, я хочу, чтобы он был счастлив.
На самом деле смириться с тем, что он женится на другой, она все равно не могла. Это было выше ее сил.
Должно быть, Сидней и Джастин приехали в Нью-Йорк на конференцию, проходившую под эгидой ООН. Констанс старательно избегала читать материалы об этой конференции в газетах, выключала телевизор, когда в новостях давали какую-нибудь информацию, даже запрещала себе думать о том, что Сидней, возможно, присутствует на ней. Ну почему случилось гак, что в огромном Нью-Йорке они все же встретились? Ну почему она не вышла из музея минутой позже?
На следующее утро телефонный звонок разбудил Констанс. Она заснула только под утро, и ;он был тяжелым. Она жалобно застонала, ус-1ышав в трубке голос Хьюги.
— Конечно, я понимаю, что сейчас выходные, — сказала та, — но у нас безвыходная ситуация. Их переводчик подхватил какую-то инфекцию, и нас просили прислать кого-нибудь с японским и французским.
— А почему меня, а не Джи Линг?
— Она занята до конца недели. Констанс сдалась.
— Ну ладно. — Работа поможет ей не думать о Сиднее и Джастин.
Переговоры проходили в отеле неподалеку от здания ООН. Они начались в обед и закончились только в восемь вечера. И, разумеется, у Констанс не было возможности размышлять над собственными проблемами.
После рабочего дня, когда швейцар подозвал для нее такси, она подумала, что сегодня точно сможет уснуть. Больше не будет кошмаров, где Джастин и Сидней сплетаются в страстных объятиях. Не будет полусонных воспоминаний о тяжести его тела, о запахе его кожи, о том, как быстро отзывался он на одно прикосновение ее руки.
— Всего хорошего, мэм, — сказал швейцар, когда к подъезду подрулило желтое такси.
Констанс собиралась было сесть в него, как вдруг сзади послышался вкрадчивый голос:
— Здравствуйте, мисс Маккинон. Или я должен называть вас мисс Кармайкл?
Констанс едва не споткнулась. Она почувствовала, что побледнела, а сердце замерло.
Рядом с ней стоял Тим Карсон; его широкое, грубоватое лицо светилось таким удовлетворением, что она задрожала.
— Дамочка, вы садитесь или нет? — раздраженно окликнул ее таксист.
Впервые в жизни ее обрадовала грубость нью-йоркских таксистов. Констанс почти рухнула в машину. Но человек, которому все-таки посчастливилось раскопать свой кусочек грязи, тоже сел в такси рядом с ней. Констанс отодвинулась и не стала спорить, когда Карсон назвал шоферу адрес известного фешенебельного ресторана.
— А почему… — начала она, но он ее тут же перебил.
— Думаю, нам есть о чем поговорить, — вежливо сказал Карсон, пристально всматриваясь в ее лицо. — Там нас никто не услышит.
Он тоже опасен, как и Сидней, но по-другому. В Тиме Карсоне чувствовалось что-то не вполне нормальное. Констанс поежилась, у нее защемило сердце.
— Не ожидала встретить вас здесь, — сказала она, стараясь говорить слегка удивленно, но не в коем случае не испуганно.
— Вот как? — улыбнулся он.
— Вы, наверное, приехали на конференцию? — сказала она, крепко сжимая пальцами ремешок своей сумки.
— Отчасти.
Такси подъехало к ресторану. Расплатившись с водителем, он вышел из машины и помог выйти Констанс, сжав ее локоть так, что ей захотелось вырваться и убежать.
— Я не одета для такого места, — осмотревшись, сказала она.
Карсон покровительственно улыбнулся.
— Моя дорогая Констанс, вы затмите здесь всех присутствующих дам, не сомневаюсь в этом.
— Вы мне льстите, — насмешливо ответила она.
— Да ладно, будто вы не знаете, что все в «Гранд Каскаде» считали вас первой красавицей. Вы даже заставили Джастин ревновать. Она не могла смириться с тем, что Сидней уделял вам внимания ничуть не меньше, чем ей. Но, что бы там ни было, они опять вместе.
Тут Констанс поняла, что ему все равно, кому причинять боль, лишь бы это сработало и хоть как-то задело Сиднея.
Констанс сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Интересно, что еще известно Карсону? Когда первый приступ паники прошел, ей стало ясно, что у него вряд ли есть информация, что она и Сидней провели вместе неделю на острове. В противном случае он так бы себя не вел.
Скорее, Карсон просто подозревает, что у нее с Сиднеем был роман, и пытается вызвать у нее ревность.
Констанс охватило негодование.
Мы еще посмотрим кто кого, сказала она себе. Я сама обведу тебя вокруг пальца.
Они вошли в ресторан и сели за столик, откуда хорошо просматривался вход. После излишне долгого выбора вина, которое затеял Карсон, Констанс заказала себе закуску и салат.
— Не слишком много, — заметил он, и его глаза странно блеснули. — Вы плохо себя чувствуете? Кажется, вы немного похудели со времени нашей последней встречи.
Он решил, что она чахнет из-за разбитого сердца?
— Со мной так всегда бывает летом. А ем я вообще немного, — ответила она. — А здесь очень большие порции.
— Вы бывали в этом ресторане раньше? — Он не смог скрыть досаду.
Нет, все-таки он со странностями.
— Нет, не была. Я имею в виду американские рестораны вообще.
Но Карсон уже смотрел куда-то поверх ее головы тем же непонятным взглядом.
— Смотрите, кто пришел! — воскликнул он.
И тут Констанс догадалась, что он задумал. Она спиной почувствовала присутствие в зале Сиднея.
Карсон просто подставил ее. Разумеется, он привел ее сюда не просто так. Он оказался хитрее, чем ей казалось. Решил устроить неожиданную встречу с Сиднеем и понаблюдать, как они выйдут из щекотливой ситуации.
Господи! — молилась про себя Констанс. Только бы с ним не было Джастин!
Глава 8
Ей повезло, что она сидела спиной к входу. Это дало ей несколько драгоценных секунд, чтобы взять себя в руки и не быть застигнутой врасплох, пока Карсон приветствовал Дрейка.
Констанс поняла, что должна держаться изо всех сил, так как сзади послышался высокий, нежный голос Джастин.
В атаку! — приказала себе Констанс. Иначе ты не сможешь защищаться. Смотри на эту гнусную ситуацию как на игру, уговаривала она себя.
Все внутри у нее дрожало от страха, ей хотелось только одного — выбежать из ресторана и трусливо спрятаться в своей квартире, пока все эти люди не покинут Нью-Йорк.
— Кажется, у всех австралийцев одинаковые вкусы в еде, — сухо сказала она своему мучителю, с облегчением почувствовав, что голос ее слушается. Она позволила себе полуобернуться и улыбнуться одновременно Сиднею и Джастин.
Разумеется, на лице Сиднея нельзя было прочесть его истинных чувств. Он был спокоен, учтив и вежлив, как и подобает держаться джентльмену и дипломату.
— Здравствуйте, Констанс, — кивнул он. Его глаза напоминали холодные льдинки. Джастин сдержанно улыбнулась.
— Здравствуйте. Как интересно, что все мы здесь встретились, — сказала она.
— Должна признаться, я тут в первый раз, — пояснила Констанс. — Меня почти похитил Тим. Если бы не он, я бы здесь не оказалась. Рестораны, подобные этому, для гостей города. А мы, жители Нью-Йорка, кажется, уже питаемся одними выхлопными газами и адреналином. — Она хотела таким образом объяснить Сиднею, как оказалась здесь.
— Я встретил мисс Маккинон у отеля «Космополитен» и уговорил поужинать со мной, — пояснил Тим Карсон.
Джастин положила ладонь на локоть Сиднея.
— Должно быть, вы оба рады этой встрече, — сказала она, глядя попеременно то на Констанс, то на Тима. — Как у вас дела, Констанс?
— Присаживайтесь к нам, вот обо всем и поговорим, — предложил Тим, не очень убедительно разыгрывая гостеприимного хозяина. — Нет, в самом деле. У нас получится чудесный вечер встречи старых друзей!
Он жестом подозвал официанта, но, прежде чем тот приблизился, Сидней решительно сказал:
— Простите, но у нас с Джастин деловой ужин. Мы должны кое-что обсудить.
И они пошли за официантом к другому столику.
Собрав в кулак всю волю, Констанс спокойно сказала:
— А теперь, Тим, скажите, зачем вы пригласили меня сюда? Кажется, вы хотели о чем-то поговорить со мной? Я слушаю вас. У меня сложилось впечатление, что вы зачем-то копаетесь в моем грязном белье. Я считаю такое поведение бестактным, но, надеюсь, на это вас толкнули самые серьезные причины.
Его лицо налилось кровью. Осипшим голосом он ответил:
— Я считаю это вопросом безопасности.
— Неужели? — Констанс даже не пыталась скрыть иронии. — И какую именно угрозу для национальной безопасности Австралии представляю лично я?
Или, может быть, для вас лично? — подумала она. Он молчал, пока официант расставлял перед ними блюда с закуской. Стараясь не смотреть в сторону Сиднея, Констанс заставила себя приступить к салату с устрицами.
— Меня не удовлетворили результаты обычной проверки, — твердо проговорил Карсон. — И я провел свою. У меня есть связи. Полученные факты показались мне весьма интересными. — Он словно выплевывал слова, в то время как Констанс просто вопросительно смотрела на него. — Меня чрезвычайно удивило, что дочь двух самых знаменитых в Австралии предателей работает теперь в такой деликатной области.
— Вы подозреваете меня в том, что я продаю ваши секреты русским? — с некоторым сарказмом спросила она.
— Нет. Но ведь существует еще и такая вещь, как промышленный шпионаж, — бросил он.
— Значит, вы считаете, что если у меня родители занимались шпионской деятельностью, то и я опасный для общества человек, не так ли? — Констанс сделала маленький глоток вина и с милой улыбкой спросила:
— А в моем досье вы нашли какие-либо намеки на этот самый промышленный шпионаж?
— Нет, — бросил он.
— Тогда, может быть, вы соизволите сказать мне, зачем вам все это? Тим пожал плечами.
— Да просто так. Я решил, что должен сказать вам о том, что проверял ваше досье, — ответил он. И, если бы Констанс не слышала тогда, на острове, его обвинений в адрес Сиднея, она поверила бы ему.
— Что ж, спасибо за ответ, надеюсь откровенный, — отозвалась она.
Тим кивнул и, переведя взгляд в сторону, с ехидной улыбкой сказал:
— Что-то не похоже на деловой ужин, верно?
Констанс подняла взгляд. Джастин смеялась, ее взгляд не отрывался от загорелого лица Сиднея.
— Верно, — сказала Констанс, поражаясь собственной способности говорить уверенно и небрежно, в то время как ее душа разрывалась от отчаяния и горя. Единственное, что ее утешало, это то, что Тим напрасно потратился на ресторан. Он ничего не добился. — Но какое это имеет отношение к тому, что вы вмешиваетесь в мою жизнь и угрожаете мне? — продолжила она.
— Я вам не угрожаю, — повысил голос Карсон.
— Тогда зачем вам обращаться ко мне по фамилии, от которой я давно отказалась? Как вы думаете, мистер Карсон, зачем я пришла сюда с вами? Вы сказали, что хотите со мной поговорить. Поверьте, на моем месте вы тоже расценили бы подобные слова как угрозу.
Он неприязненно посмотрел на Констанс.
— Что ж, значит, вы ошиблись. — Его взгляд снова ушел в сторону. — Неотесанный мерзавец, — пробормотал он. — Думается мне, скоро будет объявлена помолвка.
Призвав на помощь все оставшиеся силы, Констанс ровно произнесла:
— Я очень рада за них. Тим язвительно заметил:
— Они стоят друг друга. Она тоже выскочка и стерва.
Его взгляд остановился на лице Джастин, которая в ту секунду рассмеялась, дотронувшись пальцем до губ Сиднея. И тут в глазах Карсона Констанс прочитала точно такую же боль, какую испытывала сейчас сама.
Значит, я не одинока, поняла она. Теперь она знала, почему неприязнь Тима к Сиднею превратилась в навязчивую идею. Тим любит Джастин.
Вслух Констанс сказала:
— Думаю, вы должны передо мной извиниться.
Карсон пристально посмотрел на нее, пытаясь понять, насколько серьезно она говорит.
— Как я понимаю, ваше начальство не всегда в курсе, что вы работаете сверхурочно, — сказала она.
— Всегда, — быстро ответил он. Констанс кивнула.
— Тем не менее я хочу со своей стороны сообщить об этом вашему начальству, к тому же меня интересует, что гласят о подобных случаях австралийские законы. Ведь я все еще гражданка этой страны.
Констанс с удовольствием отметила в свирепом взгляде Карсона злость и скрытую тревогу.
— Разумеется, — тихо продолжила она, — если бы у меня была уверенность, что добытая вами информация не будет распространяться, то я сумела бы забыть о вашем чрезмерном любопытстве. Если узнают о том, что мои родители были предателями, то это вряд ли повредит мне и моей работе, но мне не хотелось бы, чтобы об этом пошли разговоры.
Тим Карсон все понял. Он с большим достоинством сказал:
— Заверяю вас, что сохраню все в тайне, — Хорошо, — отозвалась Констанс, не веря ни единому его слову. Да, до поры до времени он будет молчать, но если у него появится хоть малейшая возможность использовать эти сведения во благо своей карьеры, он тут же не задумываясь сделает это с большим удовольствием. Что ж, тогда и посмотрим, что делать.
— Тогда и у меня нет нужды обращаться в соответствующие инстанции, — спокойно сказала она и заговорила на отвлеченную тему.
К ее счастью, Тим согласился сменить тему. Констанс не вполне помнила, о чем они тогда говорили. Присутствие рядом Сиднея с Джастин причиняло ей отчаянную боль.
Когда они с Тимом Карсоном выходили из ресторана, он предложил:
— Я отвезу вас домой.
— Спасибо, но в этом нет необходимости. Его лицо потемнело.
— Что это вы такая неприступная? — ехидно осведомился он. — Вы же позволяли Дрейку целовать себя почти сразу после знакомства.
Так вот почему он так уверен, что между ними что-то есть.
Хотя при мысли о том, что этот человек следил за ними, у нее внутри все сжалось:
— Как я понимаю, ваша шпионская деятельность не ограничивается перетряхиванием старых документов. Что ж, чтобы убедить вас, что я не шлюха, скажу вам следующее. Вы, без сомнения, уже выяснили, что несколько лет назад я любила английского дипломата.
— Да, — пробормотал Карсон. — И вы его бросили.
Ни за что она не станет поправлять его.
— Сидней немного напоминает его внешне, — четким голосом продолжила она. — Но я уже давно поняла, что тени прошлого не должны ложиться на будущее и незачем ворошить старое. И я, и Сидней быстро поняли, что все это только следствие моих воспоминаний. А теперь, если позволите, я поеду домой.
Кажется, Карсон поверил ей. Он сказал:
— Что ж, все понятно. Извините.
— Я принимаю ваши извинения, — натянуто ответила Констанс.
Вернувшись домой, она какое-то время просидела в своей маленькой гостиной в полной темноте.
Она радовалась, что скоро уезжает. Ей была невыносима даже мысль о том, что она снова где-нибудь столкнется с Сиднеем. Констанс свернула волосы узлом на затылке и стала слушать беспрестанный шум уличного движения под окном.
Констанс поняла, что должна держаться изо всех сил, так как сзади послышался высокий, нежный голос Джастин.
В атаку! — приказала себе Констанс. Иначе ты не сможешь защищаться. Смотри на эту гнусную ситуацию как на игру, уговаривала она себя.
Все внутри у нее дрожало от страха, ей хотелось только одного — выбежать из ресторана и трусливо спрятаться в своей квартире, пока все эти люди не покинут Нью-Йорк.
— Кажется, у всех австралийцев одинаковые вкусы в еде, — сухо сказала она своему мучителю, с облегчением почувствовав, что голос ее слушается. Она позволила себе полуобернуться и улыбнуться одновременно Сиднею и Джастин.
Разумеется, на лице Сиднея нельзя было прочесть его истинных чувств. Он был спокоен, учтив и вежлив, как и подобает держаться джентльмену и дипломату.
— Здравствуйте, Констанс, — кивнул он. Его глаза напоминали холодные льдинки. Джастин сдержанно улыбнулась.
— Здравствуйте. Как интересно, что все мы здесь встретились, — сказала она.
— Должна признаться, я тут в первый раз, — пояснила Констанс. — Меня почти похитил Тим. Если бы не он, я бы здесь не оказалась. Рестораны, подобные этому, для гостей города. А мы, жители Нью-Йорка, кажется, уже питаемся одними выхлопными газами и адреналином. — Она хотела таким образом объяснить Сиднею, как оказалась здесь.
— Я встретил мисс Маккинон у отеля «Космополитен» и уговорил поужинать со мной, — пояснил Тим Карсон.
Джастин положила ладонь на локоть Сиднея.
— Должно быть, вы оба рады этой встрече, — сказала она, глядя попеременно то на Констанс, то на Тима. — Как у вас дела, Констанс?
— Присаживайтесь к нам, вот обо всем и поговорим, — предложил Тим, не очень убедительно разыгрывая гостеприимного хозяина. — Нет, в самом деле. У нас получится чудесный вечер встречи старых друзей!
Он жестом подозвал официанта, но, прежде чем тот приблизился, Сидней решительно сказал:
— Простите, но у нас с Джастин деловой ужин. Мы должны кое-что обсудить.
И они пошли за официантом к другому столику.
Собрав в кулак всю волю, Констанс спокойно сказала:
— А теперь, Тим, скажите, зачем вы пригласили меня сюда? Кажется, вы хотели о чем-то поговорить со мной? Я слушаю вас. У меня сложилось впечатление, что вы зачем-то копаетесь в моем грязном белье. Я считаю такое поведение бестактным, но, надеюсь, на это вас толкнули самые серьезные причины.
Его лицо налилось кровью. Осипшим голосом он ответил:
— Я считаю это вопросом безопасности.
— Неужели? — Констанс даже не пыталась скрыть иронии. — И какую именно угрозу для национальной безопасности Австралии представляю лично я?
Или, может быть, для вас лично? — подумала она. Он молчал, пока официант расставлял перед ними блюда с закуской. Стараясь не смотреть в сторону Сиднея, Констанс заставила себя приступить к салату с устрицами.
— Меня не удовлетворили результаты обычной проверки, — твердо проговорил Карсон. — И я провел свою. У меня есть связи. Полученные факты показались мне весьма интересными. — Он словно выплевывал слова, в то время как Констанс просто вопросительно смотрела на него. — Меня чрезвычайно удивило, что дочь двух самых знаменитых в Австралии предателей работает теперь в такой деликатной области.
— Вы подозреваете меня в том, что я продаю ваши секреты русским? — с некоторым сарказмом спросила она.
— Нет. Но ведь существует еще и такая вещь, как промышленный шпионаж, — бросил он.
— Значит, вы считаете, что если у меня родители занимались шпионской деятельностью, то и я опасный для общества человек, не так ли? — Констанс сделала маленький глоток вина и с милой улыбкой спросила:
— А в моем досье вы нашли какие-либо намеки на этот самый промышленный шпионаж?
— Нет, — бросил он.
— Тогда, может быть, вы соизволите сказать мне, зачем вам все это? Тим пожал плечами.
— Да просто так. Я решил, что должен сказать вам о том, что проверял ваше досье, — ответил он. И, если бы Констанс не слышала тогда, на острове, его обвинений в адрес Сиднея, она поверила бы ему.
— Что ж, спасибо за ответ, надеюсь откровенный, — отозвалась она.
Тим кивнул и, переведя взгляд в сторону, с ехидной улыбкой сказал:
— Что-то не похоже на деловой ужин, верно?
Констанс подняла взгляд. Джастин смеялась, ее взгляд не отрывался от загорелого лица Сиднея.
— Верно, — сказала Констанс, поражаясь собственной способности говорить уверенно и небрежно, в то время как ее душа разрывалась от отчаяния и горя. Единственное, что ее утешало, это то, что Тим напрасно потратился на ресторан. Он ничего не добился. — Но какое это имеет отношение к тому, что вы вмешиваетесь в мою жизнь и угрожаете мне? — продолжила она.
— Я вам не угрожаю, — повысил голос Карсон.
— Тогда зачем вам обращаться ко мне по фамилии, от которой я давно отказалась? Как вы думаете, мистер Карсон, зачем я пришла сюда с вами? Вы сказали, что хотите со мной поговорить. Поверьте, на моем месте вы тоже расценили бы подобные слова как угрозу.
Он неприязненно посмотрел на Констанс.
— Что ж, значит, вы ошиблись. — Его взгляд снова ушел в сторону. — Неотесанный мерзавец, — пробормотал он. — Думается мне, скоро будет объявлена помолвка.
Призвав на помощь все оставшиеся силы, Констанс ровно произнесла:
— Я очень рада за них. Тим язвительно заметил:
— Они стоят друг друга. Она тоже выскочка и стерва.
Его взгляд остановился на лице Джастин, которая в ту секунду рассмеялась, дотронувшись пальцем до губ Сиднея. И тут в глазах Карсона Констанс прочитала точно такую же боль, какую испытывала сейчас сама.
Значит, я не одинока, поняла она. Теперь она знала, почему неприязнь Тима к Сиднею превратилась в навязчивую идею. Тим любит Джастин.
Вслух Констанс сказала:
— Думаю, вы должны передо мной извиниться.
Карсон пристально посмотрел на нее, пытаясь понять, насколько серьезно она говорит.
— Как я понимаю, ваше начальство не всегда в курсе, что вы работаете сверхурочно, — сказала она.
— Всегда, — быстро ответил он. Констанс кивнула.
— Тем не менее я хочу со своей стороны сообщить об этом вашему начальству, к тому же меня интересует, что гласят о подобных случаях австралийские законы. Ведь я все еще гражданка этой страны.
Констанс с удовольствием отметила в свирепом взгляде Карсона злость и скрытую тревогу.
— Разумеется, — тихо продолжила она, — если бы у меня была уверенность, что добытая вами информация не будет распространяться, то я сумела бы забыть о вашем чрезмерном любопытстве. Если узнают о том, что мои родители были предателями, то это вряд ли повредит мне и моей работе, но мне не хотелось бы, чтобы об этом пошли разговоры.
Тим Карсон все понял. Он с большим достоинством сказал:
— Заверяю вас, что сохраню все в тайне, — Хорошо, — отозвалась Констанс, не веря ни единому его слову. Да, до поры до времени он будет молчать, но если у него появится хоть малейшая возможность использовать эти сведения во благо своей карьеры, он тут же не задумываясь сделает это с большим удовольствием. Что ж, тогда и посмотрим, что делать.
— Тогда и у меня нет нужды обращаться в соответствующие инстанции, — спокойно сказала она и заговорила на отвлеченную тему.
К ее счастью, Тим согласился сменить тему. Констанс не вполне помнила, о чем они тогда говорили. Присутствие рядом Сиднея с Джастин причиняло ей отчаянную боль.
Когда они с Тимом Карсоном выходили из ресторана, он предложил:
— Я отвезу вас домой.
— Спасибо, но в этом нет необходимости. Его лицо потемнело.
— Что это вы такая неприступная? — ехидно осведомился он. — Вы же позволяли Дрейку целовать себя почти сразу после знакомства.
Так вот почему он так уверен, что между ними что-то есть.
Хотя при мысли о том, что этот человек следил за ними, у нее внутри все сжалось:
— Как я понимаю, ваша шпионская деятельность не ограничивается перетряхиванием старых документов. Что ж, чтобы убедить вас, что я не шлюха, скажу вам следующее. Вы, без сомнения, уже выяснили, что несколько лет назад я любила английского дипломата.
— Да, — пробормотал Карсон. — И вы его бросили.
Ни за что она не станет поправлять его.
— Сидней немного напоминает его внешне, — четким голосом продолжила она. — Но я уже давно поняла, что тени прошлого не должны ложиться на будущее и незачем ворошить старое. И я, и Сидней быстро поняли, что все это только следствие моих воспоминаний. А теперь, если позволите, я поеду домой.
Кажется, Карсон поверил ей. Он сказал:
— Что ж, все понятно. Извините.
— Я принимаю ваши извинения, — натянуто ответила Констанс.
Вернувшись домой, она какое-то время просидела в своей маленькой гостиной в полной темноте.
Она радовалась, что скоро уезжает. Ей была невыносима даже мысль о том, что она снова где-нибудь столкнется с Сиднеем. Констанс свернула волосы узлом на затылке и стала слушать беспрестанный шум уличного движения под окном.