Ткаченко Владимир Герасимович. Свежая кровь для олигархов

   Она снова рассмеялась и с просветленным лицом посмотрела на Наташу и ее ребенка.
   Та заметила изменение в ее настроении и сказала:
   - Так-то лучше! Давай не вешать нос!
   Саша кивнула головой и хотела что-то сказать, но в это время они услышали грубый голос женщины, обращавшейся к ним:
   - Эй, девки! Идите сюда!
   Посмотрели в сторону голоса и обнаружили, что в третьей клетке, не Диди, а кто-то другой.
   Подошли поближе. Увидели: перед ними стояла новая женщина.
   Наташа тихо произнесла:
   - Нашего полку прибыло.
   - Чего шепчетесь? Подойдите поближе! Я вместо Диди. Нам дали пообщаться и я все знаю и о ней, и о вас и, что меня здесь ждет. А все потому, что я здесь добровольно, за хорошие деньги... Давайте, я угадаю, кто из вас кто?.. Ты, с животиком, наверно, Кинди, а ты с ребенком Джессика... Так?
   Женщины кивнули.
   - А меня зовут Дуду. Что, здорово? На самом деле я Дарья, Дашка... Зовите как хотите. Мне все равно! Я уже пообщалась со своим Додо... Так хлюпик. Мне нужен экземпляр побольше... Посмотрите на меня: такой бабе нужно все большое!
   Женщины уставились на новенькую. Перед ними, как и они сами, стояла, в чем мать родила, крупная женщина. Все у нее поражало своей массивностью: ноги, бюст, похожий на хороший бочонок, руки, не обхватишь и двумя ладонями, крупная голова с гривой густых волос до плеч. На лице - круглые, почти немигающие глаза, и толстые вывернутые губы. Кожа на лице и теле белая, чистая с приятным матовым отливом и на ней нигде не замечалось ни опрелостей, ни пятен от пота или потертостей. А что самое замечательное необъятной ширины бедра на высоких ногах производили ошеломляющее впечатление о необычной женщине... А на самом деле, по ее словам, она рядовая проститутка.
   Разглядывание затягивалось и первой заговорила новенькая:
   - Чего молчите? - и кивнув головой в сторону Наташи, попросила: Покажи своего ребеночка. Он не спит - подними повыше!
   Наташа сказала:
   - У меня девочка! - и подняла ее высоко над головой, поворачивая из стороны в сторону, чтоб соседка могла получше разглядеть.
   Та вдохнула и улыбнулась:
   - А я думала, что похуже будет. Ребенок, как ребенок... Хорошенькая девочка!
   Наташе оценка постороннего человека понравилась. Она опустила девочку, поцеловала и прижала к себе.
   - Волосатенькая только... Знаете, что девки, - Дуду немного задумалась... - Первые люди, созданные Богом, тоже, скорее всего, были волосатыми... Потом это прошло... Цивилизация ведь... Слушай, мамаша, а назови свою доченьку Евой, как у Бога и прямо по библии... А кто родит первой мальчика, - Дуду кивнула головой Саше, - назовет Адамом, потому, что он тоже был волосатым... Идет?
   Саше идея понравилась.
   - Может быть...
   - Слушай, Дуду, расскажи ты о себе. Мы уже здесь обо всем переговорили и сказать нечего. - Как ты сюда попала? Откуда ты?
   - Вообще-то я из Москвы, а на самом деле из Иваново.
   - А ты о себе много чего можешь сказать?
   - И много и мало. Как вам покажется. Я сюда попала по своей охоте и могу им народить детишек сколько... - она остановилась, подыскивая слово, ну, кучу... много! Мне дали большие деньги за согласие быть здесь. Таких денег у меня никогда не было, а обещали еще больше за каждого ребенка... Вот так! Положила деньги на книжку, а обещанное станут туда переводить, на мой счет в Сбербанке.
   - Как я попала в Москву? Села в автобус и приехала, - Даша засмеялась, показывая своим видом, что не все так просто произошло.
   - Ну да, если коротко, то случилось все так... Тетка у меня в Москве умерла. Сначала сильно болела: у нее две грыжи оказались на позвоночнике, еле ходила и сильно растолстела, но доброту свою сохранила до конца своих дней. А вот муж ее в старости стал совсем непереносим - злой, драчливый, раздраженный и вечно пьяный.
   - И жену свою довел до болезни и смерти... Когда сильно напьется, все время пугал ее убийством и она, бедная, часами проводила на улице - в дождь, холод и жару. Тем и довела себя до болезни позвоночника. Несмотря на то, что муж был на два года моложе ее, умер от алкогольной интоксикации всего организма, а ведь войну прошел, медали и ордена имел, лечился в военных госпиталях, а пьяным валялся в подъезде своего дома... Тетка, в раскорячку, с подъезда затаскивала в их однокомнатную квартиру...
   Отсюда у нее и грыжи пошли... Потом сидела над ним и плакала. Когда он был пьяным и не слышал, говорила: "За что ты воевал? Чтобы пьяным валяться и позорить меня перед соседями?"
   - Когда он умер, тетка и заболела позвоночником. Стала ходить с палочкой, а потом и с двумя. Вызвала меня из Иваново, зарегистрировала, поселила у себя, чтобы я ухаживала за ней... Под конец еле передвигалась... В больницу ее клала во время обострений болезни... И стала водить к себе мужиков - жить было не на что: пенсия у тетки маленькая, сама я не работала - без меня тетка и есть не могла...
   Да вот беда: в больнице больше десяти дней не держат. Тетка дома - я без мужиков и без денег, она в больнице - я кое-что зарабатываю... Потом и вообще ее перестали брать в больницу - умом тронулась, лечили на дому. Почему тронулась - стала жалеть своего мужа, не смотря на все его издевательства. Оказывается она его любила и таким... Пока могла, ходила его искать... Откуда ее я только не приводила. А однажды утром сказала, что она пойдет искать свой дом, а там, где она живет - это не ее дом. "А где твой?" - спросила ее. Она ответила: "Не знаю, но искать его нужно" - "Где же? "- она махнула неопределенно рукой.
   - Умерла она хорошо, спокойно, - продолжала Дуду. - Когда я отлучилась в магазин за хлебом, выбралась из дому, но далеко не смогла уйти. За домом есть небольшая площадка, поросшая травой. Дело происходило летом... Мне рассказали ребятишки из нашего дома... Тетка постелила на траву свое пальто, которое она носила лет двадцать. Села на него, затем прилегла, охая от боли в спине. Долго смотрела в синее солнечное небо... К ней подошел один малец.
   - Ты чего бабуля? Тебе плохо? - догадался спросить он.
   Она слышала вопрос, но ничего не ответила. Возможно, уже была где-то там. Дуду показала пальцем на небо.
   Малец увидел, как тетка закрыла глаза и затихла.
   Дети помчались за взрослыми, а к этому времени подоспела и я...
   - Что же ты делала дальше?
   - Тетки не стало... Похоронила ее как положено. На это все деньги ухлопала и стала водить снова мужиков... Ну среди них такие скоты попадались! - рассказчица вздохнула. - Один даже предлагал мне сношение с его кобелем - хотел посмотреть... Сказал, что даст тысячу баксов... Я не согласилась... - Дуду посмотрела на Сашу и спросила:
   - А что, ты бы согласилась? Деньги немалые.
   Та не раздумывая ответила:
   - Нас здесь согласия не спрашивают. Нас заставляют!
   - Ну да, тебя да. Ты же не добровольно, как я и Наташа. Вот ты и переживаешь все.
   Саша не захотела продолжать разговор. Ей стало все ясно с новой соседкой. Про себя подумала: "Все, что произошло с Дашей - из-за нищеты. Если бы у ней была работа, разве она пошла бы на такое? Конечно, нет!"
   - "А сама ты? - спросила она себя, когда направилась ужинать к себе за занавеску. - "Попала сюда не из-за нищеты?" и ответила "Нет".
   Сидя за ужином, Саша задумалась о том, что творится за стенами помещения, в котором находились их клетки. И перед ней задача: как связать ее ближайшее будущее - рождение ребенка - с ее освобождением?
   И, чтобы решить эту задачу, у нее оставался только один путь...
   После ужина Саша отдыхала за занавеской. Теперь при беременности ей так делать не запрещалось. Она решила мысленно обратиться за советом к Георгию. У него имелся ключ от сашиного дома и он мог придти к ней в любую минуту, особенно, когда она сама того хотела. И он пришел, но она еще этого не знала, так как прибиралась на кухне и не слышала, как он вошел.
   В прихожей он заметил, что хозяйка дома - ее пальто висело на вешалке. Ни в одной из трех комнат никого не было. Оставалась кухня.
   Оттуда слышалась льющаяся из крана вода и звяканье посудой.
   Георгий осторожно постучал в дверь - занавеска на двери мешала ему видеть, что творится на кухне.
   Саша подняла голову, отставила недомытую чашку.
   - Кто там?
   - Это Георгий, Саша. Опасаюсь к тебе заходить, чтобы не увидеть тебя в грязном фартуке и спутанными волосами на голове!
   Саша засмеялась:
   - Я в порядке. Не бойся, заходи - я тебя не съем!
   Георгий радостно улыбнулся, открыл дверь и вошел.
   - Что за неожиданность, Георгий? Почему сейчас? Ты ведь ничего не говорил?
   - Разве ты забыла свои слова: всегда рада меня видеть... Неужели не помнишь?
   - Но сейчас-то это совершенно ни к чему!
   - На этот раз все-таки "к чему". Я хочу поговорить с тобой о твоих делах.
   Саше стало стыдно за себя - она и сама этого хотела. Отвернулась якобы за кухонным полотенцем, чтобы Георгий не видел выражения ее лица.
   Он все понял: Саша хочет обсудить свои дела, но в то же время опасается расставлять все точки над "и".
   - Если не возражаешь... Я всего только хочу прояснить к чему ты готова сама: действовать или ожидать? Не стоило бы тебе забывать - время идет и оно может пройти так быстро, что ты этого и не заметишь. Так что, пожалуйста, Саша...
   - Что за вопрос, Георгий! Ты у меня единственный, самый лучший друг, которого я когда-либо знала. Если б не ты, я бы давно наложила на себя руки.
   - Даже в твоем положении делать этого не следует. Ты не можешь сделать так, что...
   - Значит, ты догадываешься, что я задумала?
   Он помедлил какое-то время и посмотрел ей прямо в глаза.
   Саша выдержала его взгляд и ответила:
   - Я... я думаю, будет лучше, если я тебе ничего не скажу.
   - Конечно, я могу догадаться и сам на основе того, что ты мне рассказывала о себе. Своими действиями ты доставишь кое-кому действительно большие неприятности и неизвестно главное: достигнешь ли успеха.
   Некоторое время Саша молча накручивала на палец полотенце, которое держала в руке, и наконец, на что-то решилась.
   - Это все из-за того, что многое в моем плане неясно, - тихо сказала она. Но здесь находиться невыносимо!
   - Что за вопрос! Конечно, это так! Но действовать следует наверняка. Второй попытки у тебя не будет. Вот почему, начинать действовать можно будет тогда, когда попадешь в другое помещение. Тебе они хорошо известны и там ты сможешь реализовать свои задумки в два этапа.
   Собеседники в подробностях обсудили проведение двух этапов.
   - Да, - кивнула Саша. - Второй этап необходим. Без него я не смогу покинуть институт.
   Георгий посмотрел на нее внимательно и спросил:
   - А ты, откуда знаешь, как действовать на первом этапе?
   - От тех двоих... Антона и Гаденыша, которых убила своими руками...
   Картина для Георгия стала проясняться.
   - И теперь ты готова ради своей свободы использовать приобретенный опыт, так?
   - Да...
   - А что, страх у тебя есть?
   Саша кивнула. Помолчала и сказала только:
   - Но...
   - Что "но"?
   Саша посмотрела на Георгия, молча предлагая прекратить разговор - она устала.
   Тот не согласился:
   - Давай дальше, Саша.
   - Не хочу... не хочу...
   - Зачем ты так говоришь... - начал было Георгий, но замолчал. Саша тоже замолчала... Она решила прекратить разговор с Георгием.
   Ведь она его создала для любви с Настоящим мужчиной, а не для деловых разговоров... Для любви?.. Нет... нет. Разговоры с ним, его образ ей нужны, чтобы не сойти с ума... Сама не знаю... Устала и хочется от всего отдохнуть... И что делать?.. Лучше заняться "спортом" по мере сил и возможностей... Саша потрогала свой живот - растет и поэтому ее возможности - бегать и прыгать уменьшаются... Ну да, еще можно... Только вот, залезет она с таким животом на дерево?.. Надо попробовать... Если подтягиваться на руках - они у нее сильные, как никогда... Нет, живот не мешает, помогают и ноги. Не так быстро, как раньше... Долезет ли она до тех досок... когда в первый раз с Микки?
   Получается... А спускаться будет легче... Посидим здесь немного... Так... у нее остается только одно - быть в форме, то есть, готовой для родов...
   На дереве Саша ощутила себя маленькой и беспомощной... Хватит ли у нее сил, чтобы постоять за себя?.. Глаза ее наполнились слезами...
   Поплакав вволю, она вытянулась на досках, опустила руки вдоль тела и заснула... О себе она не беспокоилась - у нее выработался рефлекс самосохранения - даже во сне она не упадет с дерева.
   При неправильном положении тела, руки сами собой, как бы без ее участия, цеплялись за ствол, она просыпалась и осознано спасала себя. Так делали обезьяны спавшие на деревьях, правда, им в этом помогал еще и хвост, которого у Саши не было. Но пока все обходилась - она научилась спать и на высоте.
   Проснулась Саша от невероятного шума внизу. "Очередная драка" подумала она. Ссорились две самки - редкий случай. Драки и ссоры в стае обезьян скоротечны, но бывают весьма ожесточенны. Зато и мирятся они быстро, и зла долго не таят. Старых обид не помнят - не как люди, которые при ссорах, вспоминают обиды аж десятилетней давности. Зато при жестоких драках могут вырвать друг у друга по клокам шерсти, но затем, помирившись, начнут друг другу зализывать нанесенные ими же ранки и так старательно это делают, что, похоже, никогда уже больше ссориться не станут... Но нет - вот и новая ссора...
   Саша оглядела дерущихся... С раскрытыми пастями, откуда вылетала слюна, глазами на выкате, они, вцепившись друг друга, изо всех сил пинались ногами и чем больнее был удар, тем сильнее вопили... Детишки сидели в стороне: испуганными глазенками и с убранными под себя хвостами наблюдали за сражением. При каждом сильном вопле вздрагивали и жались друг к другу... Саша давно заметила, что большинство животных не любит и боится сильных криков, резких хлопков, неожиданных взрывов гнева в своей среде, поэтому ей была понятна реакция малышей. Она еще подумала: "Хорошо, что здесь нет радио, которое некоторые люди любят включать на всю катушку и слушать его весь день, что бы не передавали!"...
   Саша не уследила, откуда появился Микки.
   Мгновенно оценив ситуацию, он уставился на дерущихся и издал два резких звука, которые Саша перевела так:
   - Вы что, охринели, что ли?..
   Одна из самок опустила руку и перестала лягаться ногой. Другая, она, видимо, одерживала верх, что-то процокала языком в ответ на обращение Микки к ним. Саша перевела цоканье. Вроде: "Не вяжись!.. или "Не мешай! Дай мне ее добить!"
   Жесткая улыбка и бойцовский блеск глаз Микки не оставляли сомнений в его дальнейших действиях... Само собой разумеется, он сразу пошел на дерущихся, совершенно не скрывая своих намерений. Звуки, которые он издавал, по мнению Саши, означали:
   - Значит, вы меня не слушаетесь?
   Самки не стали отвечать и ждать, пока он начнет действовать. Их просто сдуло, как бы, ветром с места, где они находились. Одна из них молниеносно взлетела на дерево, другая отпрыгнула к детишкам и, схватив их в охапку, прикрылась ими, как щитом.
   Саша знала, почему те так сделали: Микки считает, что если он бьет, то бьет справедливо, за дело, и, поэтому бьет всегда сильно.
   Однажды она наблюдала, как он избивал самку. Сначала та сопротивлялась, затем перестала, и Саше показалась, что та в руках Микки превратилась в мягкую тряпку... На этот раз он не сделал ничего подобного, а его ворчание на уже тихой ноте могло означать:
   - Имейте в виду: в следующий раз я вас отделаю как следует!
   Да, сказала себе Саша, драке помешали... А когда она будет драться за свое освобождение, свидетелей не должно быть - они могут ей помешать, поэтому следует выбрать момент исключительный и быть готовой к нему - он может появиться неожиданно...
   Наблюдая за сценой внизу, Саша сидела не двигаясь. Когда там все успокоилась, она обратила внимание на свои руки и засмеялась: она так переживала... Теперь же она расслабилась и разжала руки. На какое-то мгновенье потеряла из вида, что происходит внизу... Она почувствовала, потом увидела, что к ней поднимается Микки. Очевидно он решил, что стоит пренебречь своими подругами, которые дерутся... А где же его та, третья? На какое-то мгновенье Саша растерялась: зачем ему сюда? Потом поняла...
   Весь вид поднимающегося наверх Микки говорил:
   - Я хочу тебя... прямо сейчас... здесь...
   - Но этого не будет..., - я не хочу... Буду от него отбиваться ногами... А бить меня он не посмеет, беременную... Пусть ему... хочется... нельзя...
   Саша отстранилась от окна и прислушалась: ей показалось, что кто-то ее зовет... Нет?.. Снова стала смотреть в окно. Похоже, что на дворе - весна. Солнышко и сильно капает с крыш... Вот опять! Да, ее зовут и со стороны Наташи. Смотрит туда и видит взмахи рукой.
   Наташа стоит, ожидая ее. Показывает своего ребенка.
   - Ты ее видела несколько дней назад, а сейчас, ничего не замечаешь?
   Рассматривание ребенка, которого вертит перед ее носом мать, ничего не говорит Саше. На вопрос, что она заметила, пожимает плечами и спрашивает:
   - А что собственно я могу увидеть?
   - Да похудела она, разве ты не видишь?
   Саша снова разглядывает ребенка...
   - Не нахожу! - решительно говорит она. - Она у тебя упитанная, здоровая. Видишь, даже смеется, когда ты ее вертишь... А что такое, в чем причина твоего беспокойства?
   - У меня на душе какой-то горький осадок, особенно в последнее время. На днях ей исполнилось шесть месяцев и я стала замечать, что один раз в неделю, по средам, когда я кормлю ее в двенадцать часов, мне ее приносят слабенькую. Такую, как выжатый лимон.
   - Уж совсем такую? Ручками, ножками не двигает?
   - Еще как двигает... и сразу тянется к груди... Есть хочет ужасно, но сама весьма слаба... А как покушает, то другой ребенок: порозовеет, улыбается, играет, но быстро засыпает... Что бы такое может быть?
   - Подожди, ты говоришь, что это происходит с ней один раз в неделю?.. Может быть с ней занимаются зарядкой и слишком большая нагрузка? - Саша продолжала рассуждать о возможных вариантах случившегося. - Ведь ты сама рассказывала, что с детьми занимаются воспитатели, разговаривают с ними, играют... Нет, постой... А может ты ее закармливаешь, а она потом отрыгивает и остается голодной до следующего кормления?
   Наташа возразила: но почему только один раз, и в среду? А не в другие дни? Значит, дело не в перекармливании...
   Подруги долго говорили об этом случае не только в тот день и в другие. Подобное происходит раз в неделю. Они терялись в догадках, но ничего не понимали.
   Саша собиралась рожать - была на сносях. Ходила осторожно и много. В ее меню появилось много овощей, фруктов, соков. Предлагали витамины в таблетках, но она от них отказалась. "Лучше все натуральное", - сказала она себе.
   За некоторое время до родов, Саша несколько раз общалась с Наташей, навестила Диди, тоже родившую девочку. Узнав об этом, она сказала себе: "Значит, если у меня появится мальчик, то назову его Адамом".
   Диди поместили вместе с Дуду, которая оповестила своих подруг, что беременна и довольна этим.
   Саша удивлялась ее жизнерадостности. Для Диди нынешнее ее положение было лучше некуда. Она говорила:
   - Поживу тут некоторое время, рожу, опять забеременею, рожу и снова,и смеялась своим словам.
   Саше тоже хотелось так себя чувствовать, но не могла.
   - У меня есть кое-какие соображения на этот счет, - решила она высказаться.
   - Да?
   - Дело вот в чем. Родишь ты, скажем, ну, десять детей...
   - Да хоть двадцать! - перебила ее, смеясь Дуду. - Я тогда миллионершей стану!
   - Ладно. А не подумала ли ты, что с ними будет? Кто с ними станет заниматься? Уж не Додо, как ты сама думаешь?
   - Ясно кто... Они, для кого я и рожать буду. А мне что? Они оплачивают, пусть ими и занимаются!
   - Ну да! Так это и будет, как ты считаешь... Ты ни одного ребенка еще не родила... А вот когда родишь, тогда заговоришь по другому!
   В ответ Дуду отрицательно повертела головой.
   В разговор вмешалась Диди, которая стояла рядом с ребенком на руках. Она решила высказать и свое мнение:
   - А я бы хотел до поры до времени обойтись без этого.
   - Без чего? - не поняла Саша.
   - Не думать о том, что будет потом с нами и детьми...
   - Ты хочешь сказать, что нам денег не заплатят? - вмешалась Дуду.
   - Для тебя главное - деньги...
   - А для вас, что? У каждой свое... Давайте лучше не будем... А то кто-либо из нас предложит выдвинуть свои требования и начать забастовку! засмеялась Дуду.
   - Но...
   - Нет, Саша. Не надо больше об этом. Других условий для нас, ау! Надо постараться выжить и в этих.
   Саше нечего было сказать. Она передернула плечами и сглотнула слюну.
   Все обеспокоено посмотрели на нее.
   - Тошнит? - спросила Диди.
   - Да, нет... Это вода. В последнее время много пью - до того, что кажется вода стоит в горле.
   - А ты знаешь, что тебе следует меньше пить и меньше есть - легче будет рожать.
   - Ладно! Думаю, что еще несколько дней останусь с вами. Попробую выполнить твой совет, Диди. - Она взглянула на часы.- Если все пойдет гладко... в любом случае вечером узнаю. В девять часов - я у врача.
   - Ну вот и хорошо. Встретимся попозже.
   "Почему врачи, которые нас обслуживают, - женщины, - задала себе вопрос Саша при вечернем осмотре. - Возможно, чтобы мы не общались с мужчинами. Для нас мужчины - самцы-обезьяны?"
   - Совсем скоро - сказала врач, не обращаясь к беременной женщине, а к самой себе.
   Саша знала от Наташи, что врачи с ними не разговаривают, поэтому ничего не ответила и не спросила.
   - Только не торопись, малыш! - продолжала говорить врач. "Значит у меня будет мальчик!" - обрадовалась Саша.
   - Великолепно! - Роды сегодня! - сообщила врач, завершив осмотр. Возможно ночью, ближе к утру.
   Такая перспектива Сашу устраивала. Ей не хотелось возвращаться назад и... лучше родить скорее и побыть в других, в человеческих условиях.
   Саша расслабилась и присмотрелась к врачу. Та выглядела довольно молодо, но, по всей видимости, имела опыт, и производила впечатление решительной и умной.
   "А через нее нельзя ли связаться с кем-то?" Подумав, Саша оставила все на потом, после родов...
   Когда Саша проснулась, в окно светило яркое солнце. Ее разбудил стук открываемой двери. Появилась сестра с ее новорожденным - предстояло первое кормление. Она потянулась к сыну, но сестра ее опередила:
   - Нужно лежать. Я вам помогу... Так... Подушку немного повыше и чуть на бочок.
   Сначала молока не было, но вот оно появилось и Адамчик, как назвала его Саша, когда узнала, что у нее сын, сделал первые глотки маминого молока.
   Новорожденный увлекся кормлением, мама - разглядыванием сына.
   ...Роды начались в четыре часа утра. Когда схватки усилились, Саша над своей головой увидела нечто вроде трапеции, спущенной сверху.
   Саша вспомнила, как рожали обезьяны.
   Она подняла руки и взялась ими за перекладину. Никто ее к этому не принуждал. Делала все сама. Несмотря на боль в пояснице, немного подтянулась на руках, а затем стала подбирать под себя ноги...
   Еще... Еще... Голос врача:
   - Плод пошел!
   Саша сделала большое усилие руками и ногами и замерла в таком положении... Начала понемногу тужиться. И вдруг ей показалось, что нужно напрячься как следует... Она так и сделала и услышала:
   - Есть!
   Поняла, что ребенок вышел. Расслабилась, закрыла глаза, и уловила крик новорожденного и снова голос:
   - Мальчик!
   Саша улыбнулась и сказала про себя: " Мой Адамчик! Я его очень люблю!"
   Мальчик, как и девочка Наташи, нес на себе волосяной покров. Он был нежен, как пух и еле-еле просматривался.
   Саша так увлеклась разглядыванием сына, что не услышала вопроса сестры:
   - Вам так удобно?
   Не отрывая глаз от Адамчика, кивнула. То, что увидела, ее не расстроило. Ребенок хорошо сложен, спокоен, все пальцы и все остальное - у него в норме, а то Наташа ее пугала, что ребенок может родиться с хвостом или шестипалый. Ничего подобного не наблюдалось. И ушки у него были в норме и глазки не косили. Только подбородок немного удлинен. Но ничего плохого в этом Саша не находила.
   Она снова не слышала, что сказала сестра... Кажется... придет после кормления и заберет ребенка... Но почему? ...После некоторого размышления, Саша пришла к выводу, что здесь свои порядки и противиться им не следует. "Ведь на любое сопротивление у них всегда припасена какая-либо кара... Именно кара, и она неотвратима..." Нечто подобное она испытала, когда намеревалась прервать свои отношения с Микки. Тогда бы на нее напустили Гаденыша.
   Саша подняла глаза на сестру и кивнула головой.
   Неизвестно почему, сестра, перед тем, как закрыть за собой дверь, одарила мать и ребенка каким-то странным взглядом, но, заметив, что в этот момент Саша подняла глаза, прищурилась, и по ее лицу расплылась широкая улыбка.
   - Все будет хорошо, - сказала она.
   Саша улыбнулась в ответ, махнул рукой, сестра вышла. Саша не верила ни одному слову медсестры.
   Через тридцать минут появилась опять и сказала, что забирает ребенка и будет приносить его на кормления.
   Ответа никакого не получила, только долгий взгляд матери вслед уносимого от нее ребенка.
   Все, как рассказывала Наташа. Возможно, та тоже лежала в этой же палате. Саша оглядела комнату. Окна зарешечены. Вторая дверь, по рассказам Наташи, вела в помещение, где были душ и туалет.
   На другой стороне комнаты над мягким диваном висели книжные полки и в стенной нише - телевизор с видеомагнитофоном.
   "Жить можно, - считает Саша. - Но, что будет с ребенком... Что они собираются с ним сделать?" - Долго думает, но ответа не находит и решает быть внимательной и все подмечать.
   Хорошо... Здесь она пробудет полтора месяца, как и Наташа, а потом снова Микки... или, может быть другая обезьяна?.. Или два молодых самца?.. Это, более чем ужасно и почти невозможно... Но если они захотят, сделают так, как считают нужным. Надо использовать все возможное, находясь здесь, чтобы выбраться отсюда... Но как?..