Толкиен Джон Рональд Руэл. Две твердыни

нарушать его никому не позволено - наши с тобой головы первые полетят.
Всякого пойманного нарушителя заточить в башню. Раздеть донага. Составить
полную опись одежды, оружия и всего, что при нем найдено, - письма, кольца,
любые безделушки, опись немедля переправить в Лугбурз, и только в Лугбурз.
Пленника под страхом смертной казни для всех и каждого пальцем не трогать и
беречь пуще глаза, покамест Сам за ним не пришлет или не явится. Инструкции
ясные, мое дело их выполнять от точки до точки.
- А донага раздеть - это как? - спросил Горбаг. - Уж заодно-то, может,
зубки повыдергать, ноготки, волосики, а?
- Ни-ни, и не мечтай. В Лугбурз без никаких, целого и невредимого.
- Ну, это дудки, - расхохотался Горбаг. - Чего дохлятину-то беречь?
Жмуриков у них, что ли, в Лугбурзе не хватает? Сварить бы его на ужин, и
дело с концом.
- Болван! - рявкнул Шаграт. - Язык у тебя без костей, а ты бы лучше
послушал тех, кто смыслит побольше твоего. Смотри, вот сам попадешь на ужин
к Шелоб. Дохлятина! Много ты понимаешь про ее милость! Если она пеленает -
значит, мясцо заготавливает, а дохлятины она не жрет и тухлой кровянки не
пьет. Не мертвый он вовсе!
Сэма шатнуло; он вцепился в камень. Ему показалось, будто черное Логово
переворачивается вверх дном. От потрясения он чуть не лишился чувств, но
превозмог дурноту, ясно услышав свой внутренний голос: "Дуралей ты, он же не
мертвый, и в сердце своем ты это знал. Голова твоя, Сэммиум, садовая, ты ее
лучше в карман спрячь. Беда с тобой та, что ты потерял надежду, а лучше
сказать, с самого начала ни на что не надеялся. Теперь-то как быть?" Пока
никак, пока всем телом вжаться в холодный камень и слушать, слушать, слушать
гнусные голоса орков.
- Эх ты, тютя! - сказал Шаграт. - У нее же разные яды на разные случаи.
Когда она охотится, то ужалит в шею, упакует мягонькое мясцо в кокон, а уж
потом лакомится помаленьку. Помнишь старину Уфтхака? Он вдруг запропал: день
его нет, два нет, на третий идем - а он висит в уголочке живехонек и пялит
зенки. Ну, мы и хохотали! Может, она его подвесила и забыла, но мы его так
висеть и оставили - охота была с нею связываться! Нет, этот вшиваречек через
часик-другой очухается. Ну, потошнит его, а так хоть бы что, это уж в
Лугбурзе его на части разберут. Память у него, конечно, малость отшибет:
невдомек ему будет, где он да что такое с ним приключилось.
- И чего дальше будет! - захохотал Горбаг. - Ладно, это мы ему
порасскажем, раз больше ничего нельзя. В лугбурзских хоромах он вряд ли
бывал, надо его подготовить, а то испугается с непривычки. А что, забава не
хуже другой. Пошли!
- А я тебе говорю, забавляться не будем, - пробурчал Шаграт. - Если он
в уме повредится, то все мы, считай, мертвецы.
- Ладно, ладно, не пукай! Я бы на твоем месте обложил другого,
здоровяка, а пока чего даже и в Лугбурз не докладывал бы. Там ведь косо
посмотрят на то, что ты изловил котенка и упустил кота.

Голоса стихли, и шаги удалились. Сэм оправился от потрясения и пришел в
бешеную ярость.
- Ну и сглупил же я! - кричал он. - Так я и знал! Теперь он у них, у
гадов, у мерзавцев! Одно тебе надо было помнить: никогда, ни под каким видом
не оставляй хозяина, и все тут! И не мудрить! Ох, хоть бы мне это
простилось! А теперь надо пробраться к нему - как хочешь, хоть из кожи вон!
Он снова обнажил меч и рукоятью выстукивал камень: тот отзывался глухим
гулом, но клинок запылал ярко-ярко, и при свете его Сэм с изумлением увидел,
что перед ним не просто камень, а каменная дверь в полтора его роста. Между
дверью и аркой оставался узкий лаз; дверь небось была от Шелоб и запиралась
с той стороны хитрым засовом или крюком, для нее недосягаемым. Сэм
подпрыгнул, схватился за верх двери, подтянулся, просунулся в лаз,
перевалился, тут же вскочил и побежал со всех ног со сверкающим клинком в
руке по извилистому проходу. Узнав, что хозяин жив, он и думать забыл о
своей усталости. Впереди ничего не было видно: уж больно петлял проход, но
орков он, должно быть, догонял - два голоса послышались совсем рядом.

- Как сказал, так и сделаю, - сердито отрезал Шаграт. - Запру его в
потайной каморке на самом верху.
- Зачем это? - буркнул Горбаг. - У тебя что, внизу нет надежных
застенков?
- Сказал же - подальше от вашего брата, - отвечал Шаграт. - Понял? Его
нельзя трогать, а я не всем своим парням доверяю, твоим-то и подавно, да и
тебе не очень - мало ли, приспичит тебе позабавиться. Я за него в ответе и
тебя к нему близко не подпущу, разве что под моим присмотром. Говорю: на
самый верх, там до него никто не доберется.
- Никто? - крикнул Сэм. - А про эльфийского-то богатыря у вас под боком
забыли!
И он выпрыгнул из-за последнего поворота, но Кольцо, что ли, обмануло
его - уж очень их было хорошо слышно - или проход такой опять же хитрый,
только они оказались довольно далеко: два черных приземистых урода на фоне
багрового неба. Они поднимались по каменному скату к широко распахнутым
двустворчатым воротам в нижние, а то и подвальные помещения башни - ее
могучего рога даже и видно не было. Орки со своей ношей уже давно зашли в
ворота. Горбаг и Шаграт были от них за два шага.
Хриплый хор грянул песню, затрубили рога, ударили в гонги, заорали на
все голоса. Горбат и Шаграт переступили порог.
Сэм кричал и махал сверкающим Терном, но его голосок тонул в
несусветном гаме. Никто его не заметил.
Гулко захлопнулись огромные ворота. С лязгом задвинулись тяжелые
железные засовы. Сэм с разгону ударился о шиповатую бронзовую обшивку и без
чувств упал наземь. Он остался один снаружи, в темноте. Фродо был жив и
живым попал в руки Врага.