Впереди Алексей Палыч остановился, поджидая соучастника.
Борис протянул ему тюбик.
- Веник нашел на стоянке.
- Это еще ни о чем не говорит, - сказал Алексей Палыч. - Могли случайно выронить.
- Все пять?
- Могли случайно не положить.
- Один положили, а четыре нет? - спросил Борис. - Это она... зуб даю, это она, Алексей Палыч!
- Я у нее спрошу.
- Ха! - сказал Борис. - Так она вам и ответит.
Группа уходила. Алексей Палыч молча потянул к себе сверток с палатками. После короткой борьбы он остался у Бориса, и оба бросились в погоню.
Ребята шли так же целеустремленно, как и вчера. Утром Алексей Палыч думал, что свалится на первом километре, но сейчас было заметно легче, чем вчера. Боль в мышцах постепенно исчезла, в них ощущалась приятная теплота и упругость. Жить было можно. В других обстоятельствах Алексей Палыч, человек в общем-то сдержанный и дисциплинированный, может быть, и порадовался бы, что так вот сорвался с места и нарушил привычный порядок жизни. Впервые за последние двадцать лет он встретил рассвет в лесу, впервые переплыл реку и спал на земле, впервые видел таких ребят. Обыкновенных, пожалуй, ребят, но в школе они не такие. В общем, шагая вперед, он возвращался назад, в свою молодость. И это было прекрасно.
Непрекрасным было то, что на завтра назначен экзамен по физике в десятом классе. Конечно, его заменят... Но выдумка с министром уже не казалась удачной. Директор школы в нее не поверит. Да и никто не поверит, пожалуй! Двадцать лет жил министр без Алексея Палыча и еще пятьдесят перебьется. Разве что оглушит слегка телеграмма и пройдет какое-то время, пока очухаются.
Но главное - Борис. Его отца Алексей Палыч знал. Человек широкой души, он был сторонником спартанского воспитания. Принцип воспитания: столкнуть свое дитя со скалы в море и смотреть - выплывет или нет; выплывет - молодец, нет - туда ему и дорога. Все это в переносном, конечно, смысле. В прямом - паники поднимать он не будет. Пока. Но мать поставит на ноги всех.
Почта нужна была позарез.
Между тем со вчерашнего дня никто пока им не встретился.
Туристы на то и туристы, чтобы избегать людных мест. Но все же и не пустыня раскинулась вокруг. Лес был не такой уж глухоманью, да и места эти не так далеко от Города. Начало июня - время, подходящее для первых грибов. Странно, что не было грибников. В эту пору обалдевшие за зиму горожане забирались на колесах в такие места, куда и на танке не проберешься. Но дороги тоже не встречались.
Мест этих Алексей Палыч не знал, но полагал, что населенные пункты должны попадаться. Правда, маршрут мог быть проложен в обход. Хорошо бы посмотреть карту.
Ребята шли не быстрей, чем вчера. Но и не медленней. Борис все чаще перекладывал тючок с одного плеча на другое. Наконец Алексей Палыч догадался: он сломал небольшую ольшину, очистил ее от веток получился шест. Тючок подвесили на шест и понесли вдвоем. Но и здесь оказались свои хитрости: если шли в ногу, тючок начинал раскачиваться все сильнее и сильнее, уводил носильщиков в стороны. Алексею Палычу, идущему сзади, все время приходилось менять шаг. Он то семенил, то шагал широко, и Веник, прибежавший подгонять отстающих, никак не мог к этому приноровиться и раза два уже получил по зубам пяткой.
Пес не обиделся. Наверное, он соскучился по людям. Он делал вид, что понимает, будто это игра, и игра ему нравится. Притворно сердясь, он норовил цапнуть Алексея Палыча за штанину, так сладко пахнувшую человеком.
- Веник, отстань, - попросил Алексей Палыч.
Веник понял и умчался вперед. При таком количестве хозяев ему всегда было с кем поиграть.
- Интересно, как он здесь оказался? - спросил Алексей Палыч.
- Дачники... Возьмут собаку, поиграют, а потом выбросят.
- Собака-то не городская, - заметил Алексей Палыч. - К нам все породистых привозят. А у Веника какая порода?
- Подзаборная, - отозвался Борис. - Эти еще умнее бывают. У нас к соседям сейчас на дачу дог приехал. Семьдесят килограммов, а дурак. Все грядки истоптал - за скворцами гоняется. А одна сорока специально прилетает его дразнить. Сядет рядом, он - на нее, она отлетит. Он снова. Пока язык не вывалится. Другая бы давно сообразила...
Веник впереди залаял. Подойдя поближе, заговорщики увидели, что ребята собрались в кружок. В центре кружка, довольный всеобщим вниманием, сидел Веник. Возле него лежал серый игольчатый клубок. Пес потянулся к нему носом, клубок подпрыгнул и зафукал. Веник припал на передние лапы и заворчал, предупреждая, что шутить не намерен. Впрочем, злился он не всерьез. Возможно, у этого пса была душа артиста. Встретив ежа в одиночку, он не обратил бы на него внимания. Но сейчас, при публике, он продолжал выступать.
Пока Веник, к удовольствию ребят, разыгрывал сцену смертельного поединка, Алексей Палыч отозвал Лжедмитриевну в сторону.
- Я хотел бы знать наш маршрут, - сказал Алексей Палыч.
- Я сама его точно не знаю, - беззаботно отозвалась "мадам".
- То есть как? Должна быть карта или схема...
- Карты нет.
- Забыли взять? - с подозрением спросил Алексей Палыч.
- Рюкзак укладывала не я.
- Куда же вы ведете группу?
- На север.
- Мне не понятно. Почему на север, а не на восток или на запад?
- Так было намечено.
- Кем? Вами или вместе с ребятами?
- Еленой Дмитриевной.
- Той Еленой, которая в отпуске?
- Да. Ребята об этом знают.
- Что она в отпуске?
- Что девиз похода - "север".
- А если встретится непроходимое болото или лесной пожар?
- Это интересно, - сказала Лжедмитриевна. - Критическая ситуация.
- Слушайте, передайте _туда_, - заявил Алексей Палыч и ткнул пальцем в небо, - что это безобразие! Губить ребят я не позволю!
- Они и так слышат.
- Если слышат, пускай хотя бы пошлют телеграмму родителям Бориса. Текст я напишу.
- Они не могут этого сделать. Вступать в контакт им нельзя.
- А вам можно?
- До известных пределов.
- Почему же вам такое доверие?
- Я выполняю задание.
- Существуют наемные убийцы! - запальчиво сказал Алексей Палыч. Они обычно тоже выполняют задание.
Произнеся эту тираду, Алексей Палыч почувствовал, что перегнул.
Оскорблять Лжедмитриевну не следовало хотя бы потому, что это никак не могло помочь делу. Но наверное, "мадам" все же была скроена из особого материала. Она не обиделась.
- Напрасно вы сердитесь. Бориса искать не будут.
- Если я пошлю телеграмму.
- Я не против. Но я не уверена, что нам встретится какой-нибудь поселок.
Семь раз ненавистная Лжедмитриевна была трижды права: в лес уходят не для того, чтобы искать почту. Ребята не поймут и не согласятся.
- Но вдруг мы увидим... Я забегу...
- Хорошо, - согласилась Лжедмитриевна.
- И вы меня обождете! - с нажимом сказал Алексей Палыч.
- Конечно. Теперь мы не можем вас бросить. Ни живого, ни мертвого.
- Что?! - Алексей Палыч мысленно взвился вверх метра на три. - Еще намечаются и мертвые?!
- Вряд ли, - сказала "мадам" спокойно. - Не думаю...
Представление на поляне закончилось. Кольцо разомкнулось. Веника отозвали, но еж не торопился подняться. До сих пор он не встречался ни с собаками, ни с людьми и думал, что мир населен только улитками и ежами.
От ребят не укрылся тайный разговор Алексея Палыча и Елены. На их глазах такое происходило уже в третий раз.
- Боря, - спросила Мартышка, - почему твой отец все время шепчется с Еленой?
Еще утром выяснилось, что Мартышку зовут Мариной, но для Бориса она по-прежнему оставалась Мартышкой.
- Он мне не отец.
- А кто?
- Никто.
- Боря, почему ты все время грубишь? Я тебе не нравлюсь? спросила Мартышка, и голос ее был чист и невинен, как чириканье лесной птахи.
На такие вопросы Бориса отвечать не учили. Да и не задавали их в кулеминской школе. Наверное, в Городе все было иначе.
- Отстань ты от меня, - сказал Борис скорее с тоской, чем со злостью.
Мартышка засмеялась, мотнула головой. Светлые волосы хлестнули ее по щекам, улеглись на спину. Серые глаза весело смотрели на Бориса. Нет, против такой девочки невозможно было устоять.
Невозможно?
Возможно, что невозможно...
Но не для Бориса.
- По тебе клещ ползет, - сказал Борис.
И сразу потухли Мартышкины глаза, исчезла улыбка; она повернулась и зашагала прочь от Бориса.
Борис стоял в недоумении. Но не в полном. Наполовину. Атака Мартышки была отбита, но удовольствия это не доставляло. А что он такого сказал? Ничего. Клещей тут полно - на всех садятся, не на одну Мартышку. Правду сказал человек, на что обижаться? Говорят, что у девчонок загадочные натуры... Вот пусть их разгадывают любители кроссвордов. А нам и так хорошо, верно, Борис? Нам их кроссворды - до лампочки.
Если бы еще на плечах Бориса не лежал свитер Мартышки, то было бы совсем ничего. А так Борис чувствовал себя слегка виноватым, хотя и не знал, в чем. Но конец жерди уже опирался на его плечо. Алексей Палыч, которому краткая передышка вовсе не пошла на пользу, сопел сзади.
Группа по-прежнему шла строго на север.
ВРАТЬ НАДО
УМЕЮЧИ
Близился к концу второй день похода.
Если в безостановочном движении имелся какой-то смысл, то Алексей Палыч его не улавливал. Ну - вперед, а дальше что? Вот у однодневных туристов, заполнявших окрестности Кулеминска по воскресеньям, была цель - посидеть у костра, подкрепиться на природе...
Ребята казались туристами настоящими. Север севером, но Алексей Палыч не понимал, как они могут идти без карты. А если что случится? Надо же знать, куда выйти за помощью. Или Лжедмитриевна что-то скрывает?
Алексей Палыч и Борис шли в прежней связке.
Ребятам, хоть и нагруженным тяжело, идти было легче - они шли по одному. Заговорщикам, скрепленным шестом, приходилось действовать согласованно.
Ветви кустарника, пропустив Бориса, распрямлялись за его спиной, цеплялись за тючок; распрямившись во второй раз, они норовили хлестнуть Алексея Палыча по лицу, и это им удавалось.
В общем, группа, несшаяся к своей погибели, чувствовала себя неплохо, а вот спасателям приходилось туго.
Да и от чего нужно спасать, было совершенно неясно. У постороннего наблюдателя мог бы даже возникнуть вопрос: кого нужно спасать, не самих ли спасателей?
- Боря, - сказал Алексей Палыч, - кажется, я вел себя совершенно неправильно.
- А как правильно, если тут все неправильно? А что?
- Я пытался доказать правду, а нужно было придумать какую-то ложь, но реальную.
- Вы же думали, что отзовут ее...
- Ну, в милиции я уже этого не думал.
- Я говорил Стасику, что она вроде преступницы, а мы за ней следим.
- Да?! - оживился Алексей Палыч. - Ну и что?
- Ноль, - сказал Борис. - Идиотом обозвал. Она у них в школе училась.
- Но ведь не она, а другая!
- А вы им докажите.
- Да, - согласился Алексей Палыч, - я не вижу никакой возможности объяснить ребятам. С ней, по-моему, разговаривать бесполезно: она на задании.
- А почему вы думаете, что их нужно спасать? Прут как лошади. Они и сами куда-нибудь выйдут.
- Я не то чтобы... - Алексей Палыч пожал плечом. На правом лежал конец шеста. - Просто надеюсь, что при мне она не осмелится... сам не знаю на что. Ведь у нас есть кое-какие заслуги перед _ними_.
- Плевали они на нас!
- Боря, - сказал Алексей Палыч, - ты не забывай, что нас слышат...
При этом Алексей Палыч забыл, что недавно сам критиковал братьев по разуму.
- Пускай слышат, - отозвался Борис. - Я и сам бы на них плюнул, да не знаю, в какую сторону.
Небеса молчали. Видно, очкарики той планеты были не слишком самолюбивы. Может быть, они сейчас тихо наслаждались, извлекая какую-то свою пользу от земных трудностей, неприятностей и нервотрепки. А может быть, шумно радовались своей удаче, которая складывалась из неудач Алексея Палыча и Бориса; радовались и чокались бокалами со змеиным ядом, придумывая новую экспедицию...
Разговор на ходу несколько утомил Алексея Палыча. Некоторое время он шел молча, пока не восстановилось дыхание. Но мыслям - в основном беспокойным - было тесно в его голове. Они просились на свежий воздух, требовали собеседника.
- Боря, - начал снова Алексей Палыч. - Вот ты говоришь, что ребята в помощи не нуждаются... Пока - да. Но я подумал - что-то много набирается странного. Мы, конечно, кое к чему с тобой привыкли, но все-таки... Почему мы с тобой вернуться не могли? Что это значит?
- Врет.
- Зачем? Почему нужно выдумывать такую невероятную и сложную ложь?
- Откуда я знаю.
- Думай. Ведь только мы с тобой можем что-то понять.
- Почем я знаю, что у нее в голове?
- А я полагаю, что она сказала правду. И все это имеет прямое отношение к нам.
- А верно! - Борис даже приостановился. Шест проехался по плечу Алексея Палыча и вырвал небольшой клин из пиджака. - Остальные пассажиры ей - до лампы.
Алексей Палыч скосил голову набок, оглядел дыру и вздохнул. Мысленно он простился с костюмом еще вчера, но все же надеялся дотянуть до конца похода.
- Затем она сказала, что тебя не будут искать. Как это понять?
- Успокаивает, чтобы ей нервы не трепали.
- То есть - опять лжет?
- Вроде этого.
- А у меня ощущение, что она говорит правду. Хотя я ей и не верю. Я чувствую - что-то происходит... что-то необычное... непонятное нам.
- Вы же сами говорили: другой метод.
- Вот я и боюсь этого метода. Не думаю, чтобы нам хотели причинить вред. Просто могут чего-нибудь не учесть. Да и надоело мне: не агенты же мы с тобой какие-то.
Борис засмеялся.
- Алексей Палыч, они все слышат.
- Пускай слышат. Я бы тоже на них плюнул, если бы не ребята. Ребят мне жалко.
- Это нас надо жалеть. С ними все в порядке.
- Не совсем. Если собрать все вместе, то кое-что уже сейчас мне не нравится. Тебе не кажется странным, что руководитель похода забыл спички? Ведь спички здесь не просто спички - это горячая еда и сухая одежда.
- Так вообще не делают, - сказал Борис. - Спички всегда распределяют - у одного подмокнут, у другого сухие.
- Вот видишь. И репеллент потерялся.
- Кто?
- Виноват, - сказал Алексей Палыч. - Мазь от комаров. Или жидкость. Все это репелленты. От латинского слова "репеллентис" отгоняющий. Я когда-то метеорологию изучал, там много латыни. Ты извини...
- Ничего, я понимаю, - сказал Борис. - Мазь от комаров - кому она нужна? А вот репелленты можно и свистнуть. А Веник нашел. Там, наверное, все пять лежали. Нужно нам было вернуться. Точно, Алексей Палыч, это она.
- Я не уверен, - сказал Алексей Палыч, - но всё вместе... И карты у нее нет, я спрашивал. Ты этих мест не знаешь?
- Откуда? Я еще с ума не сошел - с рюкзаками бегать.
- Ну, они бы тебе сказали, что с ума не сошли схемы паять, как мы с тобой. Каждый по-своему с ума сходит. Важно, чтобы сходили, а не сидели по углам, как тараканы. Впрочем, сейчас и это неважно. Ребят надо выводить из леса. Ты согласен?
- Мне это дело с самого начала не нравится. Но ведь ребятам нравится - бегут как ошалелые. Они бегут, а она молчит... Как будто и ни при чем...
- Ага, ты заметил! На руководителя она непохожа. В чем тут дело: не может, не умеет, не знает, не хочет?
- Дура! - сказал Борис.
- Не считай противника глупей себя.
Эту книжную мудрость Алексей Палыч изрек просто так, чтобы ответить. Если не считать жены, дочери и учеников, в жизни его противников почти не встречалось. Но в кругу семьи побеждать ему не удавалось.
Теперь уже второй день он находился в состоянии конфликта с Космосом. Алексей Палыч возмущался и пытался действовать. Космос молчал и продолжал гнуть свое. Не было ничего реального, осязаемого, во что можно было бы вонзить шпагу. Разве что в Лжедмитриевну. Но она была живая и теплая. Земное воспитание не позволило Алексею Палычу лишить ее жизни.
- Если бы кто-нибудь из них заболел... - сказал Борис. - Или ногу сломал... Должны же они его вынести.
- Куда? - спросил Алексей Палыч.
- Назад! На станцию.
- А это идея! - и оживился Алексей Палыч. - Только зачем из них? Можно из нас. Специально мы, конечно, ломать ничего не будем. Это все-таки больно. Но можно притвориться.
- Кто будет притворяться? - по-деловому спросил Борис.
- Могу я... попробую...
- Не пойдет, - уверенно сказал Борис. - Вы обманывать не умеете.
- Еще как умею, - заявил Алексей Палыч с некоторой даже гордостью, - последнее время только этим и занимаюсь.
- Не умеете. Я бы вас сразу разоблачил. Тут не просто обманывать, а нахально врать надо. Нахальства у вас совсем нет, Алексей Палыч.
- Да есть же, уверяю тебя! Я в детстве даже на скрипке играл.
Борис не согласился, и Алексей Палыч сдался, посопротивлявшись, для видимости.
Неизвестно, как будут выглядеть грядущие контакты с иными планетами... Может быть, следующая встреча пройдет под аккомпанемент рок-группы или ансамбля скрипачей. Может случиться и так, что гостей будет развлекать хор юных пионеров или мюзик-холл на мотороллерах. Гости и хозяева станут обмениваться поцелуями через фильтры, чтобы не оставить друг на друге дружественных микробов. Все будет празднично, открыто и честно.
Но пока для Алексея Палыча и Бориса контакты шли по кривым дорожкам. Раньше приходилось врать во имя гуманности, чтобы защитить инопланетного мальчика. Теперь приходилось спасать своих, земных ребятишек, и опять же путем нечестным.
Итак, шест сейчас несли два симулянта - симулянт-консультант и симулянт-исполнитель.
Обмануть семь человек - это вам не градусник нащелкать. Приходилось шевелить извилинами. Переломы сразу отпали. Почему - ясно, а кому неясно, пускай попробует сам. Сильные ушибы и вывихи проявляют себя опухолями и синяками, если они настоящие. А ненастоящих вывихов не бывает.
Оставалось поискать в том, что скрыто внутри человека. Те восемь-десять болезней, которые временами открывала у себя жена Алексея Палыча, не вполне подходили. Те пятьдесят-шестьдесят, которыми болели знакомые и знакомые знакомых, чаще всего нельзя было не только понять, но и выговорить. Нужно что-то серьезное, но простое, известное ребятам.
- Аппендицит! - обрадовался Алексей Палыч.
- А где он? - спросил Борис.
- В животе. Воспаление аппендикса. Срочная операция... В общем, то, что нужно.
- А что говорить?
- Говори, что сильные боли в животе. Пульсирующие. Впрочем, они не поймут, хотя наверняка слышали.
Симулянты сбросили шест. Алексей Палыч устремился догонять ребят. Борис улегся на спину. Делать это ему было противно. Но он жалел Алексея Палыча. Уж очень ему не хотелось, чтобы тот извивался и гримасничал, изображая страдания. Да и не уверен был Борис, что учитель выдержит до конца. Когда учителю приходилось выкручиваться во время похождения с мальчишкой, Борису временами было за него стыдно... Казалось, все должны видеть, что он говорит неправду. Но Алексея Палыча спасала многолетняя репутация честного человека. А вот Бориса совесть не грызла, вранье для дела он считал враньем честным.
Первым примчался Веник. Изнемогая от дружелюбия, он с ходу облизал Борису лицо, поелозил бородой по шее и тявкнул: "Вставай!"
Затем подошли ребята и Лжедмитриевна - без рюкзаков: наверное, Алексей Палыч кое-что объяснил им в дороге. Стасик сразу спросил:
- Сильно болит?
- Прилично.
Борис ответил довольно спокойно. Кривляться он не считал нужным.
- Зачем же ты пошел, больной?
- Он не знал, - вмешался Алексей Палыч. - Такие приступы всегда начинаются внезапно.
Валентина присела возле Бориса на корточки. Она была хранительницей аптечки и, значит, находилась ближе всех к медицине. Платком она вытерла с лица "больного" слюни Веника. Борис покраснел.
- У него жар, - отметила Валентина.
- Так и должно быть, - сказал Алексей Палыч.
- Валентина, дай ему какого-нибудь лекарства от живота, посоветовал Гена.
- Или кусок колбасы, - сказал Шурик. - Самое лучшее лекарство. Я, когда долго не ем, у меня всегда болит.
- От аппендицита лекарства нет. Единственное средство - срочная операция, - заявил Алексей Палыч довольно уверенно, ибо на сей раз в его словах не было ни буквы неправды.
- Что будем делать, Елена Дмитриевна? - спросил Стасик.
- Решайте.
- Ну уж нет, сейчас я решать ничего не буду!
- Что делать, что делать!.. - вмешалась Мартышка. - В больницу его надо!
Впервые на лице Лжедмитриевны появилась озабоченность. Она взглянула на Алексея Палыча. Но тот помогать ей не собирался.
- Хоть в ближайший населенный пункт, - твердо заявил Алексей Палыч.
- А где ближайший?
- Елена Дмитна, карта у вас?
- Карты нет.
- Я сам клал ее в карман вашего рюкзака, - сказал Гена.
- Я смотрела еще вчера.
Наступило молчание. Ребята переваривали новость, пока еще не связывая ее со спичками и комариной мазью.
В этот момент Борис шевельнулся. На лице его появилось напряженное выражение, будто он вслушивался в то, что происходило внутри его.
- Очень больно? - спросила Мартышка.
- Терпимо, - ответил Борис.
- Сам идти можешь?
- Подумаю.
Алексей Палыч с тревогой взглянул на Бориса. Уговора думать не было. По сценарию Борису полагалось быть совершенно беспомощным.
И тут в разговор вступил Чижик, не произнесший за два дня ни одного слова. Едва он заговорил, Алексей Палыч понял, что заставляло его молчать: с такими ребятами он встречался. Как правило, это были надежные ребята - говорили они мало, но дело делали.
- У м-меня б-был а-ап-пендицит, - сказал Чижик.
Все головы повернулись в сторону Чижика. Видно, ребята тоже знали, что понапрасну рта раскрывать он не станет.
- Н-нужно н-нести.
- Куда?
- Я п-помню к-к-а-арту. Впереди ж-ж-ж-е-елезка.
- Будем делать носилки, - решил Стасик. - Да, Елена Дмитна?
- Боря, тебе на самом деле так больно? - спросила Лжедмитриевна. - Придется прервать поход, а ребята готовились к нему целую зиму.
"Придется, придется, - не без ехидства подумал Алексей Палыч. Хоть вы там и развитые, но и мы кое-что соображаем. Молодец, Боря, давай добивай ее, действуй."
- Мне уже лучше, - сказал Борис, как бы даже со стоном.
Тон его голоса находился в полном противоречии со словами, поведение тоже. Он морщился, пальцы рук его, вытянутые вдоль тела, сжимались и разжимались. Алексею Палычу казалось, что Борис только вошел в роль и играет страдание совершенно естественно. Но как это совместить со словами? И зачем тогда притворяться?
Но все объяснилось просто. Борис не актерствовал, он на самом деле страдал.
Из ста пятидесяти миллионов квадратных километров, составляющих сушу нашей планеты, начинающий симулянт умудрился выбрать именно тот клочок, по которому проходила тропа муравьев. Прикрытая вереском, невидимая сверху дорога пролегала примерно под поясницей Бориса.
Рыжие шустрые солдатики быстро отыскали ходы под рубашку, под пояс, в штанины и рукава. Они разбрелись под одеждой, и ползание их уже само по себе было невыносимо. Но возможно, они собирались проникнуть и внутрь Бориса, ибо местами пробовали кожу на зуб.
Некоторое время Борис продержался на самолюбии. Начав играть роль обезноженного страдальца, он не мог вскочить сразу. Нужно было хоть немного потянуть, чтобы "боль" в животе успокоилась. Конечно, можно попросить, и его передвинут, и снимут одежду, вытрясут ее. Борис представил себе эту картину, покосился на Мартышку и понял, что это исключено.
Муравьи продолжали вгрызаться в кожу. Уже не хотелось спасать ни группу, ни себя, ни даже планету. Единственным желанием было убежать в лес, раздеться догола и вытрясти одежду.
- Прошло, - сдавленным голосом произнес Борис и медленно поднялся на ноги.
Сначала, чувствуя на своей спине взгляды ребят, он шел не спеша, но потом не выдержал и побежал.
Алексей Палыч стоял в растерянности и изумлении. Из всех он один не понимал, что случилось. Остальные поняли, по-своему.
- Значит, не аппендицит? - спросил Стасик, обращаясь к Чижику.
Чижик молча кивнул, развернулся и направился в глубь леса, туда, где были оставлены рюкзаки.
- Жрать надо меньше, - заметил Шурик, ни к кому не обращаясь персонально.
- Дурак! - сказала Мартышка.
- А что, пошутить нельзя?
- Заткнись, - посоветовал Славик. - Валька, у тебя есть что-нибудь от живота?
- От живота, от живота... - пропела повеселевшая Валентина, раскрывая аптечку. - Ты думаешь, я наизусть помню? Тут у меня список. Вот. От живота - фталазол.
Валентина протянула Алексею Палычу две таблетки.
- Потом еще дам.
- Большое спасибо, - растерянно сказал Алексей Палыч.
Лжедмитриевна решительно - и это надо непременно отметить приказала:
- Идемте, ребята.
Во взгляде, который она напоследок бросила на Алексея Палыча, был такой нехороший прищур: не то презрение, не то подозрение.
"Иди, иди, не щурься, - мысленно сказал ей Алексей Палыч, - Я еще не то выдумаю". Однако это было пустой похвальбой. Алексей Палыч прекрасно понимал, что второй раз ребят в эти игры играть не заставишь. Разве что - ломать ногу по-настоящему...
Борис протянул ему тюбик.
- Веник нашел на стоянке.
- Это еще ни о чем не говорит, - сказал Алексей Палыч. - Могли случайно выронить.
- Все пять?
- Могли случайно не положить.
- Один положили, а четыре нет? - спросил Борис. - Это она... зуб даю, это она, Алексей Палыч!
- Я у нее спрошу.
- Ха! - сказал Борис. - Так она вам и ответит.
Группа уходила. Алексей Палыч молча потянул к себе сверток с палатками. После короткой борьбы он остался у Бориса, и оба бросились в погоню.
Ребята шли так же целеустремленно, как и вчера. Утром Алексей Палыч думал, что свалится на первом километре, но сейчас было заметно легче, чем вчера. Боль в мышцах постепенно исчезла, в них ощущалась приятная теплота и упругость. Жить было можно. В других обстоятельствах Алексей Палыч, человек в общем-то сдержанный и дисциплинированный, может быть, и порадовался бы, что так вот сорвался с места и нарушил привычный порядок жизни. Впервые за последние двадцать лет он встретил рассвет в лесу, впервые переплыл реку и спал на земле, впервые видел таких ребят. Обыкновенных, пожалуй, ребят, но в школе они не такие. В общем, шагая вперед, он возвращался назад, в свою молодость. И это было прекрасно.
Непрекрасным было то, что на завтра назначен экзамен по физике в десятом классе. Конечно, его заменят... Но выдумка с министром уже не казалась удачной. Директор школы в нее не поверит. Да и никто не поверит, пожалуй! Двадцать лет жил министр без Алексея Палыча и еще пятьдесят перебьется. Разве что оглушит слегка телеграмма и пройдет какое-то время, пока очухаются.
Но главное - Борис. Его отца Алексей Палыч знал. Человек широкой души, он был сторонником спартанского воспитания. Принцип воспитания: столкнуть свое дитя со скалы в море и смотреть - выплывет или нет; выплывет - молодец, нет - туда ему и дорога. Все это в переносном, конечно, смысле. В прямом - паники поднимать он не будет. Пока. Но мать поставит на ноги всех.
Почта нужна была позарез.
Между тем со вчерашнего дня никто пока им не встретился.
Туристы на то и туристы, чтобы избегать людных мест. Но все же и не пустыня раскинулась вокруг. Лес был не такой уж глухоманью, да и места эти не так далеко от Города. Начало июня - время, подходящее для первых грибов. Странно, что не было грибников. В эту пору обалдевшие за зиму горожане забирались на колесах в такие места, куда и на танке не проберешься. Но дороги тоже не встречались.
Мест этих Алексей Палыч не знал, но полагал, что населенные пункты должны попадаться. Правда, маршрут мог быть проложен в обход. Хорошо бы посмотреть карту.
Ребята шли не быстрей, чем вчера. Но и не медленней. Борис все чаще перекладывал тючок с одного плеча на другое. Наконец Алексей Палыч догадался: он сломал небольшую ольшину, очистил ее от веток получился шест. Тючок подвесили на шест и понесли вдвоем. Но и здесь оказались свои хитрости: если шли в ногу, тючок начинал раскачиваться все сильнее и сильнее, уводил носильщиков в стороны. Алексею Палычу, идущему сзади, все время приходилось менять шаг. Он то семенил, то шагал широко, и Веник, прибежавший подгонять отстающих, никак не мог к этому приноровиться и раза два уже получил по зубам пяткой.
Пес не обиделся. Наверное, он соскучился по людям. Он делал вид, что понимает, будто это игра, и игра ему нравится. Притворно сердясь, он норовил цапнуть Алексея Палыча за штанину, так сладко пахнувшую человеком.
- Веник, отстань, - попросил Алексей Палыч.
Веник понял и умчался вперед. При таком количестве хозяев ему всегда было с кем поиграть.
- Интересно, как он здесь оказался? - спросил Алексей Палыч.
- Дачники... Возьмут собаку, поиграют, а потом выбросят.
- Собака-то не городская, - заметил Алексей Палыч. - К нам все породистых привозят. А у Веника какая порода?
- Подзаборная, - отозвался Борис. - Эти еще умнее бывают. У нас к соседям сейчас на дачу дог приехал. Семьдесят килограммов, а дурак. Все грядки истоптал - за скворцами гоняется. А одна сорока специально прилетает его дразнить. Сядет рядом, он - на нее, она отлетит. Он снова. Пока язык не вывалится. Другая бы давно сообразила...
Веник впереди залаял. Подойдя поближе, заговорщики увидели, что ребята собрались в кружок. В центре кружка, довольный всеобщим вниманием, сидел Веник. Возле него лежал серый игольчатый клубок. Пес потянулся к нему носом, клубок подпрыгнул и зафукал. Веник припал на передние лапы и заворчал, предупреждая, что шутить не намерен. Впрочем, злился он не всерьез. Возможно, у этого пса была душа артиста. Встретив ежа в одиночку, он не обратил бы на него внимания. Но сейчас, при публике, он продолжал выступать.
Пока Веник, к удовольствию ребят, разыгрывал сцену смертельного поединка, Алексей Палыч отозвал Лжедмитриевну в сторону.
- Я хотел бы знать наш маршрут, - сказал Алексей Палыч.
- Я сама его точно не знаю, - беззаботно отозвалась "мадам".
- То есть как? Должна быть карта или схема...
- Карты нет.
- Забыли взять? - с подозрением спросил Алексей Палыч.
- Рюкзак укладывала не я.
- Куда же вы ведете группу?
- На север.
- Мне не понятно. Почему на север, а не на восток или на запад?
- Так было намечено.
- Кем? Вами или вместе с ребятами?
- Еленой Дмитриевной.
- Той Еленой, которая в отпуске?
- Да. Ребята об этом знают.
- Что она в отпуске?
- Что девиз похода - "север".
- А если встретится непроходимое болото или лесной пожар?
- Это интересно, - сказала Лжедмитриевна. - Критическая ситуация.
- Слушайте, передайте _туда_, - заявил Алексей Палыч и ткнул пальцем в небо, - что это безобразие! Губить ребят я не позволю!
- Они и так слышат.
- Если слышат, пускай хотя бы пошлют телеграмму родителям Бориса. Текст я напишу.
- Они не могут этого сделать. Вступать в контакт им нельзя.
- А вам можно?
- До известных пределов.
- Почему же вам такое доверие?
- Я выполняю задание.
- Существуют наемные убийцы! - запальчиво сказал Алексей Палыч. Они обычно тоже выполняют задание.
Произнеся эту тираду, Алексей Палыч почувствовал, что перегнул.
Оскорблять Лжедмитриевну не следовало хотя бы потому, что это никак не могло помочь делу. Но наверное, "мадам" все же была скроена из особого материала. Она не обиделась.
- Напрасно вы сердитесь. Бориса искать не будут.
- Если я пошлю телеграмму.
- Я не против. Но я не уверена, что нам встретится какой-нибудь поселок.
Семь раз ненавистная Лжедмитриевна была трижды права: в лес уходят не для того, чтобы искать почту. Ребята не поймут и не согласятся.
- Но вдруг мы увидим... Я забегу...
- Хорошо, - согласилась Лжедмитриевна.
- И вы меня обождете! - с нажимом сказал Алексей Палыч.
- Конечно. Теперь мы не можем вас бросить. Ни живого, ни мертвого.
- Что?! - Алексей Палыч мысленно взвился вверх метра на три. - Еще намечаются и мертвые?!
- Вряд ли, - сказала "мадам" спокойно. - Не думаю...
Представление на поляне закончилось. Кольцо разомкнулось. Веника отозвали, но еж не торопился подняться. До сих пор он не встречался ни с собаками, ни с людьми и думал, что мир населен только улитками и ежами.
От ребят не укрылся тайный разговор Алексея Палыча и Елены. На их глазах такое происходило уже в третий раз.
- Боря, - спросила Мартышка, - почему твой отец все время шепчется с Еленой?
Еще утром выяснилось, что Мартышку зовут Мариной, но для Бориса она по-прежнему оставалась Мартышкой.
- Он мне не отец.
- А кто?
- Никто.
- Боря, почему ты все время грубишь? Я тебе не нравлюсь? спросила Мартышка, и голос ее был чист и невинен, как чириканье лесной птахи.
На такие вопросы Бориса отвечать не учили. Да и не задавали их в кулеминской школе. Наверное, в Городе все было иначе.
- Отстань ты от меня, - сказал Борис скорее с тоской, чем со злостью.
Мартышка засмеялась, мотнула головой. Светлые волосы хлестнули ее по щекам, улеглись на спину. Серые глаза весело смотрели на Бориса. Нет, против такой девочки невозможно было устоять.
Невозможно?
Возможно, что невозможно...
Но не для Бориса.
- По тебе клещ ползет, - сказал Борис.
И сразу потухли Мартышкины глаза, исчезла улыбка; она повернулась и зашагала прочь от Бориса.
Борис стоял в недоумении. Но не в полном. Наполовину. Атака Мартышки была отбита, но удовольствия это не доставляло. А что он такого сказал? Ничего. Клещей тут полно - на всех садятся, не на одну Мартышку. Правду сказал человек, на что обижаться? Говорят, что у девчонок загадочные натуры... Вот пусть их разгадывают любители кроссвордов. А нам и так хорошо, верно, Борис? Нам их кроссворды - до лампочки.
Если бы еще на плечах Бориса не лежал свитер Мартышки, то было бы совсем ничего. А так Борис чувствовал себя слегка виноватым, хотя и не знал, в чем. Но конец жерди уже опирался на его плечо. Алексей Палыч, которому краткая передышка вовсе не пошла на пользу, сопел сзади.
Группа по-прежнему шла строго на север.
ВРАТЬ НАДО
УМЕЮЧИ
Близился к концу второй день похода.
Если в безостановочном движении имелся какой-то смысл, то Алексей Палыч его не улавливал. Ну - вперед, а дальше что? Вот у однодневных туристов, заполнявших окрестности Кулеминска по воскресеньям, была цель - посидеть у костра, подкрепиться на природе...
Ребята казались туристами настоящими. Север севером, но Алексей Палыч не понимал, как они могут идти без карты. А если что случится? Надо же знать, куда выйти за помощью. Или Лжедмитриевна что-то скрывает?
Алексей Палыч и Борис шли в прежней связке.
Ребятам, хоть и нагруженным тяжело, идти было легче - они шли по одному. Заговорщикам, скрепленным шестом, приходилось действовать согласованно.
Ветви кустарника, пропустив Бориса, распрямлялись за его спиной, цеплялись за тючок; распрямившись во второй раз, они норовили хлестнуть Алексея Палыча по лицу, и это им удавалось.
В общем, группа, несшаяся к своей погибели, чувствовала себя неплохо, а вот спасателям приходилось туго.
Да и от чего нужно спасать, было совершенно неясно. У постороннего наблюдателя мог бы даже возникнуть вопрос: кого нужно спасать, не самих ли спасателей?
- Боря, - сказал Алексей Палыч, - кажется, я вел себя совершенно неправильно.
- А как правильно, если тут все неправильно? А что?
- Я пытался доказать правду, а нужно было придумать какую-то ложь, но реальную.
- Вы же думали, что отзовут ее...
- Ну, в милиции я уже этого не думал.
- Я говорил Стасику, что она вроде преступницы, а мы за ней следим.
- Да?! - оживился Алексей Палыч. - Ну и что?
- Ноль, - сказал Борис. - Идиотом обозвал. Она у них в школе училась.
- Но ведь не она, а другая!
- А вы им докажите.
- Да, - согласился Алексей Палыч, - я не вижу никакой возможности объяснить ребятам. С ней, по-моему, разговаривать бесполезно: она на задании.
- А почему вы думаете, что их нужно спасать? Прут как лошади. Они и сами куда-нибудь выйдут.
- Я не то чтобы... - Алексей Палыч пожал плечом. На правом лежал конец шеста. - Просто надеюсь, что при мне она не осмелится... сам не знаю на что. Ведь у нас есть кое-какие заслуги перед _ними_.
- Плевали они на нас!
- Боря, - сказал Алексей Палыч, - ты не забывай, что нас слышат...
При этом Алексей Палыч забыл, что недавно сам критиковал братьев по разуму.
- Пускай слышат, - отозвался Борис. - Я и сам бы на них плюнул, да не знаю, в какую сторону.
Небеса молчали. Видно, очкарики той планеты были не слишком самолюбивы. Может быть, они сейчас тихо наслаждались, извлекая какую-то свою пользу от земных трудностей, неприятностей и нервотрепки. А может быть, шумно радовались своей удаче, которая складывалась из неудач Алексея Палыча и Бориса; радовались и чокались бокалами со змеиным ядом, придумывая новую экспедицию...
Разговор на ходу несколько утомил Алексея Палыча. Некоторое время он шел молча, пока не восстановилось дыхание. Но мыслям - в основном беспокойным - было тесно в его голове. Они просились на свежий воздух, требовали собеседника.
- Боря, - начал снова Алексей Палыч. - Вот ты говоришь, что ребята в помощи не нуждаются... Пока - да. Но я подумал - что-то много набирается странного. Мы, конечно, кое к чему с тобой привыкли, но все-таки... Почему мы с тобой вернуться не могли? Что это значит?
- Врет.
- Зачем? Почему нужно выдумывать такую невероятную и сложную ложь?
- Откуда я знаю.
- Думай. Ведь только мы с тобой можем что-то понять.
- Почем я знаю, что у нее в голове?
- А я полагаю, что она сказала правду. И все это имеет прямое отношение к нам.
- А верно! - Борис даже приостановился. Шест проехался по плечу Алексея Палыча и вырвал небольшой клин из пиджака. - Остальные пассажиры ей - до лампы.
Алексей Палыч скосил голову набок, оглядел дыру и вздохнул. Мысленно он простился с костюмом еще вчера, но все же надеялся дотянуть до конца похода.
- Затем она сказала, что тебя не будут искать. Как это понять?
- Успокаивает, чтобы ей нервы не трепали.
- То есть - опять лжет?
- Вроде этого.
- А у меня ощущение, что она говорит правду. Хотя я ей и не верю. Я чувствую - что-то происходит... что-то необычное... непонятное нам.
- Вы же сами говорили: другой метод.
- Вот я и боюсь этого метода. Не думаю, чтобы нам хотели причинить вред. Просто могут чего-нибудь не учесть. Да и надоело мне: не агенты же мы с тобой какие-то.
Борис засмеялся.
- Алексей Палыч, они все слышат.
- Пускай слышат. Я бы тоже на них плюнул, если бы не ребята. Ребят мне жалко.
- Это нас надо жалеть. С ними все в порядке.
- Не совсем. Если собрать все вместе, то кое-что уже сейчас мне не нравится. Тебе не кажется странным, что руководитель похода забыл спички? Ведь спички здесь не просто спички - это горячая еда и сухая одежда.
- Так вообще не делают, - сказал Борис. - Спички всегда распределяют - у одного подмокнут, у другого сухие.
- Вот видишь. И репеллент потерялся.
- Кто?
- Виноват, - сказал Алексей Палыч. - Мазь от комаров. Или жидкость. Все это репелленты. От латинского слова "репеллентис" отгоняющий. Я когда-то метеорологию изучал, там много латыни. Ты извини...
- Ничего, я понимаю, - сказал Борис. - Мазь от комаров - кому она нужна? А вот репелленты можно и свистнуть. А Веник нашел. Там, наверное, все пять лежали. Нужно нам было вернуться. Точно, Алексей Палыч, это она.
- Я не уверен, - сказал Алексей Палыч, - но всё вместе... И карты у нее нет, я спрашивал. Ты этих мест не знаешь?
- Откуда? Я еще с ума не сошел - с рюкзаками бегать.
- Ну, они бы тебе сказали, что с ума не сошли схемы паять, как мы с тобой. Каждый по-своему с ума сходит. Важно, чтобы сходили, а не сидели по углам, как тараканы. Впрочем, сейчас и это неважно. Ребят надо выводить из леса. Ты согласен?
- Мне это дело с самого начала не нравится. Но ведь ребятам нравится - бегут как ошалелые. Они бегут, а она молчит... Как будто и ни при чем...
- Ага, ты заметил! На руководителя она непохожа. В чем тут дело: не может, не умеет, не знает, не хочет?
- Дура! - сказал Борис.
- Не считай противника глупей себя.
Эту книжную мудрость Алексей Палыч изрек просто так, чтобы ответить. Если не считать жены, дочери и учеников, в жизни его противников почти не встречалось. Но в кругу семьи побеждать ему не удавалось.
Теперь уже второй день он находился в состоянии конфликта с Космосом. Алексей Палыч возмущался и пытался действовать. Космос молчал и продолжал гнуть свое. Не было ничего реального, осязаемого, во что можно было бы вонзить шпагу. Разве что в Лжедмитриевну. Но она была живая и теплая. Земное воспитание не позволило Алексею Палычу лишить ее жизни.
- Если бы кто-нибудь из них заболел... - сказал Борис. - Или ногу сломал... Должны же они его вынести.
- Куда? - спросил Алексей Палыч.
- Назад! На станцию.
- А это идея! - и оживился Алексей Палыч. - Только зачем из них? Можно из нас. Специально мы, конечно, ломать ничего не будем. Это все-таки больно. Но можно притвориться.
- Кто будет притворяться? - по-деловому спросил Борис.
- Могу я... попробую...
- Не пойдет, - уверенно сказал Борис. - Вы обманывать не умеете.
- Еще как умею, - заявил Алексей Палыч с некоторой даже гордостью, - последнее время только этим и занимаюсь.
- Не умеете. Я бы вас сразу разоблачил. Тут не просто обманывать, а нахально врать надо. Нахальства у вас совсем нет, Алексей Палыч.
- Да есть же, уверяю тебя! Я в детстве даже на скрипке играл.
Борис не согласился, и Алексей Палыч сдался, посопротивлявшись, для видимости.
Неизвестно, как будут выглядеть грядущие контакты с иными планетами... Может быть, следующая встреча пройдет под аккомпанемент рок-группы или ансамбля скрипачей. Может случиться и так, что гостей будет развлекать хор юных пионеров или мюзик-холл на мотороллерах. Гости и хозяева станут обмениваться поцелуями через фильтры, чтобы не оставить друг на друге дружественных микробов. Все будет празднично, открыто и честно.
Но пока для Алексея Палыча и Бориса контакты шли по кривым дорожкам. Раньше приходилось врать во имя гуманности, чтобы защитить инопланетного мальчика. Теперь приходилось спасать своих, земных ребятишек, и опять же путем нечестным.
Итак, шест сейчас несли два симулянта - симулянт-консультант и симулянт-исполнитель.
Обмануть семь человек - это вам не градусник нащелкать. Приходилось шевелить извилинами. Переломы сразу отпали. Почему - ясно, а кому неясно, пускай попробует сам. Сильные ушибы и вывихи проявляют себя опухолями и синяками, если они настоящие. А ненастоящих вывихов не бывает.
Оставалось поискать в том, что скрыто внутри человека. Те восемь-десять болезней, которые временами открывала у себя жена Алексея Палыча, не вполне подходили. Те пятьдесят-шестьдесят, которыми болели знакомые и знакомые знакомых, чаще всего нельзя было не только понять, но и выговорить. Нужно что-то серьезное, но простое, известное ребятам.
- Аппендицит! - обрадовался Алексей Палыч.
- А где он? - спросил Борис.
- В животе. Воспаление аппендикса. Срочная операция... В общем, то, что нужно.
- А что говорить?
- Говори, что сильные боли в животе. Пульсирующие. Впрочем, они не поймут, хотя наверняка слышали.
Симулянты сбросили шест. Алексей Палыч устремился догонять ребят. Борис улегся на спину. Делать это ему было противно. Но он жалел Алексея Палыча. Уж очень ему не хотелось, чтобы тот извивался и гримасничал, изображая страдания. Да и не уверен был Борис, что учитель выдержит до конца. Когда учителю приходилось выкручиваться во время похождения с мальчишкой, Борису временами было за него стыдно... Казалось, все должны видеть, что он говорит неправду. Но Алексея Палыча спасала многолетняя репутация честного человека. А вот Бориса совесть не грызла, вранье для дела он считал враньем честным.
Первым примчался Веник. Изнемогая от дружелюбия, он с ходу облизал Борису лицо, поелозил бородой по шее и тявкнул: "Вставай!"
Затем подошли ребята и Лжедмитриевна - без рюкзаков: наверное, Алексей Палыч кое-что объяснил им в дороге. Стасик сразу спросил:
- Сильно болит?
- Прилично.
Борис ответил довольно спокойно. Кривляться он не считал нужным.
- Зачем же ты пошел, больной?
- Он не знал, - вмешался Алексей Палыч. - Такие приступы всегда начинаются внезапно.
Валентина присела возле Бориса на корточки. Она была хранительницей аптечки и, значит, находилась ближе всех к медицине. Платком она вытерла с лица "больного" слюни Веника. Борис покраснел.
- У него жар, - отметила Валентина.
- Так и должно быть, - сказал Алексей Палыч.
- Валентина, дай ему какого-нибудь лекарства от живота, посоветовал Гена.
- Или кусок колбасы, - сказал Шурик. - Самое лучшее лекарство. Я, когда долго не ем, у меня всегда болит.
- От аппендицита лекарства нет. Единственное средство - срочная операция, - заявил Алексей Палыч довольно уверенно, ибо на сей раз в его словах не было ни буквы неправды.
- Что будем делать, Елена Дмитриевна? - спросил Стасик.
- Решайте.
- Ну уж нет, сейчас я решать ничего не буду!
- Что делать, что делать!.. - вмешалась Мартышка. - В больницу его надо!
Впервые на лице Лжедмитриевны появилась озабоченность. Она взглянула на Алексея Палыча. Но тот помогать ей не собирался.
- Хоть в ближайший населенный пункт, - твердо заявил Алексей Палыч.
- А где ближайший?
- Елена Дмитна, карта у вас?
- Карты нет.
- Я сам клал ее в карман вашего рюкзака, - сказал Гена.
- Я смотрела еще вчера.
Наступило молчание. Ребята переваривали новость, пока еще не связывая ее со спичками и комариной мазью.
В этот момент Борис шевельнулся. На лице его появилось напряженное выражение, будто он вслушивался в то, что происходило внутри его.
- Очень больно? - спросила Мартышка.
- Терпимо, - ответил Борис.
- Сам идти можешь?
- Подумаю.
Алексей Палыч с тревогой взглянул на Бориса. Уговора думать не было. По сценарию Борису полагалось быть совершенно беспомощным.
И тут в разговор вступил Чижик, не произнесший за два дня ни одного слова. Едва он заговорил, Алексей Палыч понял, что заставляло его молчать: с такими ребятами он встречался. Как правило, это были надежные ребята - говорили они мало, но дело делали.
- У м-меня б-был а-ап-пендицит, - сказал Чижик.
Все головы повернулись в сторону Чижика. Видно, ребята тоже знали, что понапрасну рта раскрывать он не станет.
- Н-нужно н-нести.
- Куда?
- Я п-помню к-к-а-арту. Впереди ж-ж-ж-е-елезка.
- Будем делать носилки, - решил Стасик. - Да, Елена Дмитна?
- Боря, тебе на самом деле так больно? - спросила Лжедмитриевна. - Придется прервать поход, а ребята готовились к нему целую зиму.
"Придется, придется, - не без ехидства подумал Алексей Палыч. Хоть вы там и развитые, но и мы кое-что соображаем. Молодец, Боря, давай добивай ее, действуй."
- Мне уже лучше, - сказал Борис, как бы даже со стоном.
Тон его голоса находился в полном противоречии со словами, поведение тоже. Он морщился, пальцы рук его, вытянутые вдоль тела, сжимались и разжимались. Алексею Палычу казалось, что Борис только вошел в роль и играет страдание совершенно естественно. Но как это совместить со словами? И зачем тогда притворяться?
Но все объяснилось просто. Борис не актерствовал, он на самом деле страдал.
Из ста пятидесяти миллионов квадратных километров, составляющих сушу нашей планеты, начинающий симулянт умудрился выбрать именно тот клочок, по которому проходила тропа муравьев. Прикрытая вереском, невидимая сверху дорога пролегала примерно под поясницей Бориса.
Рыжие шустрые солдатики быстро отыскали ходы под рубашку, под пояс, в штанины и рукава. Они разбрелись под одеждой, и ползание их уже само по себе было невыносимо. Но возможно, они собирались проникнуть и внутрь Бориса, ибо местами пробовали кожу на зуб.
Некоторое время Борис продержался на самолюбии. Начав играть роль обезноженного страдальца, он не мог вскочить сразу. Нужно было хоть немного потянуть, чтобы "боль" в животе успокоилась. Конечно, можно попросить, и его передвинут, и снимут одежду, вытрясут ее. Борис представил себе эту картину, покосился на Мартышку и понял, что это исключено.
Муравьи продолжали вгрызаться в кожу. Уже не хотелось спасать ни группу, ни себя, ни даже планету. Единственным желанием было убежать в лес, раздеться догола и вытрясти одежду.
- Прошло, - сдавленным голосом произнес Борис и медленно поднялся на ноги.
Сначала, чувствуя на своей спине взгляды ребят, он шел не спеша, но потом не выдержал и побежал.
Алексей Палыч стоял в растерянности и изумлении. Из всех он один не понимал, что случилось. Остальные поняли, по-своему.
- Значит, не аппендицит? - спросил Стасик, обращаясь к Чижику.
Чижик молча кивнул, развернулся и направился в глубь леса, туда, где были оставлены рюкзаки.
- Жрать надо меньше, - заметил Шурик, ни к кому не обращаясь персонально.
- Дурак! - сказала Мартышка.
- А что, пошутить нельзя?
- Заткнись, - посоветовал Славик. - Валька, у тебя есть что-нибудь от живота?
- От живота, от живота... - пропела повеселевшая Валентина, раскрывая аптечку. - Ты думаешь, я наизусть помню? Тут у меня список. Вот. От живота - фталазол.
Валентина протянула Алексею Палычу две таблетки.
- Потом еще дам.
- Большое спасибо, - растерянно сказал Алексей Палыч.
Лжедмитриевна решительно - и это надо непременно отметить приказала:
- Идемте, ребята.
Во взгляде, который она напоследок бросила на Алексея Палыча, был такой нехороший прищур: не то презрение, не то подозрение.
"Иди, иди, не щурься, - мысленно сказал ей Алексей Палыч, - Я еще не то выдумаю". Однако это было пустой похвальбой. Алексей Палыч прекрасно понимал, что второй раз ребят в эти игры играть не заставишь. Разве что - ломать ногу по-настоящему...