Феликс взглянул на Тому. Она отрицательно покачала головой.
- Сегодня слишком прохладно...
- Слишком прохладно, - повторил Феликс.
- Феликс не хочет купаться, - сказала Тома голосом влюбленной змеи. - Верно, Феликс?
- Не хочу, - подтвердил Феликс.
Борис начал злиться. Ведь столько сил он потратил на воспитание Феликса, но стоило девчонке шевельнуть пальцем - и все полетело к чертям.
- Ты можешь оставаться, а я пойду, - сказал Борис.
- Видишь, Феликс, тебе разрешили оставаться, - иронически заметила Тома. - Но, может быть, ты не хочешь оставаться?
- Я хочу остаться.
Тома вздохнула.
- Нет, уж лучше иди. Мне, конечно, будет скучно, но я привыкла, сказала Тома таким голосом, будто ее собирались оставить одну в пустыне Сахара.
Однако тут Тома слегка промахнулась. Она понимала, что власть ее над этим мальчишкой велика. Но она не знала, что каждое ее слово равносильно приказу.
- Хорошо, я уйду, - покорно и грустно сказал Феликс.
Борис злорадно улыбнулся. Он взял Феликса за руку и повел прочь. За спиной Бориса Тома увидела известную фигуру, сложенную из трех пальцев. Вот это уже было ошибкой Бориса.
- Феликс, вернись, пожалуйста, - сказала Тома. - Я не хочу, чтобы ты уходил.
Феликс вырвался из рук Бориса и подбежал к Томе.
Тома показала Борису то же самое, только на двух руках.
Борис сплюнул, удалился за ближайший куст и улегся там. Как ни злился он на Феликса, оставлять его одного он не решился.
Тома опять победила. Теперь она не знала, что делать дальше.
- Ну, садись, - сказала она. - Ты читал эту книгу?
- Не читал, - ответил Феликс, даже не взглянув на обложку.
- Откуда ты знаешь?
- Я никаких книг не читал. Это интересно - читать книги?
Тома с подозрением взглянула на Феликса. Может быть, этот мальчишка не так уж и прост, как кажется.
- Ты откуда приехал?
- Я не приехал, а пришел. Из лаборатории.
- Ага, понятно, - сказала Тома. - Ты - из инкубатора. Ты вылупился из яйца. Вас там было много, таких цыпляточек. И никого не учили читать.
- Цыпляточек не было. А читать я умею.
Тома никак не могла понять, шутит Феликс или говорит серьезно. Если шутит - то не смешно. Если серьезно - то странно.
- Как же ты умеешь читать, если не читал ни одной книги. Или ты читал только учебники?
- Учебников я тоже не читал.
Если бы Феликс не выглядел таким честным, Томе давно бы надоел этот разговор. Глупо было врать так неумно. Но совсем другое дело, если Феликс не врет. Да и вообще, он очень-очень отличался от остальных. Тома это чувствовала. А девочки, когда чувствуют, ошибаются редко.
- Читай, - приказала Тома, подавая Феликсу раскрытую книгу.
Феликс послушно взял книгу и прочел небольшой кусок.
- Ира! - крикнула Тома. - Иди скорей сюда!
- У меня окунь [1] сорвался, - отозвались с берега. ------[1] _Окунь_ - такая свежезамороженная рыба; иногда встречается в живом виде, но до сих пор не установлено, как она размораживается. ------
- Иди, говорю, не пожалеешь.
Из прибрежных кустов выбралась Ира.
- А-а-а, - сказала она, - кого я вижу?
- Меня и Тому, - объяснил Феликс.
Ира засмеялась.
- Тебя и Тому, - сказала она. - Тому и тебя. Тебя с Томой, а Тому с тобой. Колоссально! Тома, я тебя поздравляю...
- Читай, - снова приказали Феликсу.
Феликс не заставил себя упрашивать.
- Колоссально! - сказала Ира. - Мы не знали, что рядом с нами живет гений.
- Он не просто гений, - сказала Тома. - Он - Маугли. Его вскормили волчьим молоком. Он в детстве рос вместе с волчатами и не прочел ни одной книги. А теперь он встретил прекрасную девушку.
Книга, которую Феликс держал вверх ногами, и была "Маугли".
- А эта девушка - ты! - воскликнула Ира, пока еще в шутку.
- Он сказал, что я ему нравлюсь.
- Правда? - спросила Феликса Ира.
- Правда, - ответил Феликс. - Я всегда говорю правду.
- А я тебе нравлюсь?
- Нравишься.
- А кто больше - я или Тома?
Феликс задумался, переводя взгляд с одной девочки на другую. Борис за кустом прекрасно слышал весь разговор. Он не торопился на выручку Феликсу. Он ждал той минуты, когда выручка потребуется девочкам.
- Вы мне нравитесь одинаково, - сказал Феликс.
Ни Иру, ни Тому это почему-то не устроило. Конечно, они были подругами, но всякой дружбе наступает предел, когда друзей начинают сравнивать.
- Так не бывает, - сказала Ира. - Одна обязательно должна нравиться больше.
- И эта "одна" - ты, - сказала Тома.
- Не обязательно. Но и не обязательно ты, хотя я уверена, что ты, - сказала Ира все еще в шутку.
- Феликс, - сказала Тома, - посмотри на нас внимательно. Мы ведь не одинаковые?
- Не одинаковые.
- Значит, кто-то из нас лучше, а кто-то хуже. Если ты не можешь сказать, кто лучше, то скажи, кто хуже. Мне кажется, что я.
Напрасно Тома была так в себе уверена. Она получила вовсе не такой ответ, какого ждала.
- Правильно.
- Вот как! Это почему же?
- Ты говоришь не то, что думаешь. Ты не думаешь, что ты хуже.
Тома слегка покраснела. Но при ярком солнце этого не было заметно. Ира засмеялась. Она была красивей Томы и знала об этом. Но Феликса, как видно, мало интересовала внешняя человеческая красота. Людей он оценивал по другим качествам.
- А ты тоже хуже, - сказал Феликс Ире.
Феликс и не думал грубить. Просто ему хотелось, чтобы девочки, которые ему нравились, не имели никаких недостатков. У нас, обитателей Земли, это называется дружеской критикой.
Ира перестала смеяться.
- Интересно... - сказала она. - Что значит - тоже?
- Ты думаешь, что нравишься мне больше, а говоришь, что мне больше нравится Тома.
- Да откуда ты взял, что тебе кто-то хочет понравиться?
- Я думал, - сказал Феликс, - и догадался. Ведь я красивый мальчишка.
Это было правдой. Тут все было правдой: девочки видели, что они нравятся Феликсу, и хотели нравиться еще больше, хотя сами не знали, для чего это им нужно. А Феликс был красивым мальчиком. Это его совершенно не волновало. О своей красоте он сообщил спокойно и просто. Для него красота была нечто вроде мыльных пузырей - привлекательное свойство человеческое, которое должно нравиться девочкам. Так, во всяком случае, объяснил ему Борис слова "красивый мальчишка". А слова эти были произнесены вчера докторшей за спиной Феликса.
Девочки временно онемели. Парень, выглядевший таким скромным и послушным, оказался нахалом. Правда, нахальство, как и все в этом парнишке, было каким-то странным.
Его можно было бы назвать правдивым нахальством.
- Тома, - сказала Ира, - что же нам теперь делать?
- Думай сама, - ответила Тома. - Я уже подумала. Если честно, то он не сказал ни одного слова неправды.
- Что касается меня... - начала было Ира.
- Это касается и тебя.
- Нет, уж я-то такого не думала.
- Думала.
- Не суди по себе.
- Я не по себе, а по тебе.
- А ты?..
- А я тоже, - сказала Тома. - Только я честно признаюсь.
- Значит, я нечестно?
Тома пожала плечами. Иногда ей начинала надоедать красота Иры. А Ире иногда надоедала разумность Томы.
В этом девичьем разговоре, полном скрытых намеков, Феликс не понимал ничего. Зато почти все понимал Борис. Ему было приятно, что слишком спортивные девочки на этот раз споткнулись о Феликса.
- Я тебе его дарю, - сказала Ира.
- Спасибо, - сказала Тома.
- И вообще, у меня уже давно, наверное, клюет, - сказала Ира.
- Не здесь, так там, - сказала Тома. - У тебя всегда где-нибудь клюет.
До Феликса наконец дошло, что девочки в эту минуту не слишком любят друг друга. Этого ему не хотелось. Он хотел мира. Он хотел сидеть с девочками, смотреть на них, слушать их и говорить им, как они ему нравятся.
- Ира и Тома, - сказал он, - не нужно так разговаривать.
- А как мы разговариваем? - спросила Ира.
- Плохо и громко.
- Да ты что! - удивилась Ира. - Тома - моя лучшая подруга! Верно, Тома?
Ира подошла к Томе и поцеловала ее в щеку.
- Самая лучшая! - сказала Тома и проделала обратную операцию.
Феликс смотрел на них с удивлением. Рукопожатие было ему прекрасно известно, но вот чтобы люди облизывали друг друга, он видел впервые. Однако он быстро сообразил, что присутствует при обмене самыми дружескими чувствами. Он обрадовался, что девочки больше не ссорятся. Ему тоже хотелось стать лучшей подругой.
Феликс подвинулся к Томе и лизнул ее в щеку. Тома, ожидавшая от Феликса чего угодно, кроме этого, завизжала и вскочила на ноги.
Феликс прицелился было к Ире, но та отпрыгнула и убежала, заливаясь хохотом.
Борис за кустом чуть не плакал от смеха и наслаждения. О таком повороте дела он не мог даже мечтать.
Тома - красная, гневная, решительная - смотрела на Феликса сверху вниз.
- Ты с ума сошел?!
- Разве я сделал плохо? - спросил Феликс, не понимая, за что на него сердятся.
- А ты сам не понимаешь?!
- Не понимаю. Почему Ире можно, а мне нельзя?
- Ты - дурак? - спросила Тома.
- Нет, - сказал Феликс. - Я тоже хочу быть твоей лучшей подругой. За что ты на меня сердишься? Если тебе не нравится, я больше не буду.
Как ни была Тома рассержена, она видела, что Феликс искренне огорчился.
- Почему мне это должно нравиться? - строго спросила Тома. - Ты со всеми девочками так себя ведешь?
- Нет. Только с тобой, - откровенно признался Феликс.
Тома лучше дала бы разрубить себя на куски, чем призналась, что в последних словах Феликса была некоторая приятность. Но, как девочка умная, отношений сама с собой выяснять не стала. Ей захотелось выяснить кое-что другое.
- Ты лучше иди к Ире, - посоветовала она. - Вот с ней можешь целоваться хоть до обеда.
- А она не будет сердиться? - спросил Феликс.
- Нет, не будет. Это ее любимое занятие. Что же ты стоишь, беги к ней.
Тома была уверена, что Феликс никуда не уйдет. Худо ли, бедно ли, но Феликс дал ей понять, что она для него - единственная на этой планете. За это она даже готова была простить ему безобразную выходку.
Феликс встал и пошел. Тома не знала, что он уходит без особого желания. Что-то сместилось в инопланетной душе за эти минуты. Девочки уже не были для Феликса одинаково хороши. Они обе были прекрасны, но Тома стала чуть-чуть прекрасней. Именно потому и не решился Феликс ее ослушаться.
Тома в растерянности смотрела на уходящего Феликса. Поведение этого парнишки было явно нестандартным.
Борис, увидев, что Феликс направился к воде, вылез из своего укрытия.
Он был очень доволен, но всему есть пределы.
- Не вздумай к ней приставать, - предупредил Борис Феликса. Можешь получить по мор... Я хочу сказать: ей это не понравится.
- А Тома сказала...
- Тома - змея, - пояснил Борис. - Они, девочки, все змеи.
- Ничего ты в девочках не понимаешь, - заявил Феликс.
- Ого! - сказал Борис. - Быстро ты разобрался... Кто же тебе больше нравится?
- Теперь Тома.
- Зачем же ты идешь к Ире?
- Потому что Тома сказала...
- Идем лучше в лагерь, хватит тебе девочек на сегодня. Ты их еще в столовой увидишь.
- Нет, не хватит, - твердо сказал Феликс. - В столовой они совсем не такие. Там они сердитые.
- Они и здесь не сахар, - заметил Борис.
- Конечно, не сахар, - согласился Феликс. - Это я и сам понимаю. Не сахар, не масло, не хлеб, не компот. Ты, Боря, не смешно шутишь.
- Какие уж тут шутки, - вздохнул Борис.
Ира сидела на берегу с удочкой. Заслышав шаги ребят, она обернулась. Взглянув на Феликса, она засмеялась. Феликс тоже заулыбался.
- Ира, я пришел с тобой целоваться, - объявил он.
Ира стала сразу серьезной. Она положила удочку и показала кулак.
- А вот это ты видел?
- Он шутит, - сказал Борис.
- Нет, не шучу, - возразил Феликс. - Тома сказала, что это твое любимое занятие.
- Ах, Тома? - Ира сразу успокоилась. - Тогда все понятно. Феликс, давай отложим мое любимое занятие на завтра. До завтра ты можешь обождать?
- Могу, - сказал Феликс. - А завтра когда?
На этот раз засмеялся Борис.
- Два дурачка, - сказала Ира. - Я-то думала, что вы умнее. А тебе, Борька, я это припомню.
- А почему мне? - спросил Борис. - У него своя голова есть.
- Что-то незаметно. Лучше помогите мне отцепить удочку.
Ира подняла удилище, оно согнулось, леска натянулась: крючок за что-то зацепился на дне.
- Ныряй, - посоветовал Борис.
- Да? - сказала Ира. - Этого еще не хватало! Феликс...
- Я здесь, - отозвался Феликс.
- Отцепи, пожалуйста.
Феликс, как был в одежде, шагнул к берегу. Борис вцепился руками в его куртку.
- Стой! - крикнул он. - Она тебя научит... Ты же плавать не умеешь!
- Разве я не умею плавать? - спросил Феликс. - Все умеют, а я нет?
Ира давно уже отметила, что из двоих главным был Борис. Он распоряжался, советовал, командовал - руководил. Но в то же время Борис был не похож на человека, любящего командовать. По какой-то непонятной Ире причине Феликс нуждался в постоянных советах. Странный парнишка...
- Разве ты сам не знаешь, что не умеешь плавать? - спросила Ира.
- Не знаю. Я никогда не плавал.
- Почему ты тогда хотел прыгать?
- Ты просила.
- Из-за моей просьбы ты согласен утонуть?
- Конечно, согласен, - сказал Феликс. Он не знал, что такое "утонуть", но подозревал, что это какое-то приятное для Иры событие.
И тут Ира подумала, что Феликс вовсе не дурачок: человек, согласный утонуть ради нее, дурачком быть не может. Не имеет права.
- Ладно, - сказала Ира, - можешь не тонуть. Придумай что-нибудь другое.
- Оборви крючок, - вмешался Борис.
- Он последний. И удочка чужая.
- Боря, - сказал Феликс, - если Ира просит, надо помочь. Ты же мне всегда помогаешь.
Борис молча отошел в сторону. Он сломал тонкое ольховое деревце, очистил его от ветвей.
- Ни за что не отвечаю, - сказал Борис.
Вершинкой деревца удалось поддеть нижний конец лески. Крючок отцепился.
- Спасибо, - сказала Ира. - За это я вас прощаю. Теперь насадите мне червяка.
- Может быть, ты хочешь, чтобы я еще и клюнул? - спросил Борис. Попроси лучше Феликса.
- Я могу клюнуть, только не знаю - как. Ты покажи, - сказал Феликс Ире.
Феликс говорил совершенно серьезно. Но Ира восприняла все иначе.
- Не могу понять: кто из вас остроумнее? - сказала она. Наверное, все-таки Феликс: таких я еще не видела.
- Не видела, - согласился Борис. - И никогда не увидишь. Никогда в жизни.
- Боря, - сказал Феликс, - ты опять не смешно шутишь. Она увидит меня сегодня, и завтра, и послезавтра...
Вот тут-то Феликс здорово ошибался. Он знал, что срок их кончается почти через месяц. Но он не мог знать, когда кончается его срок.
Из-за кустов вышла Тома, уже в костюме. На раскрытой книге она несла стебелек с двумя красными ягодами.
- Земляника уже поспела, - сказала она. - Мальчики, пойдемте искать землянику. Ира, ты пойдешь?
- Что-то не хочется.
- Я так и думала, - заметила Тома.
- Ира, - сказал Феликс, - мне непонятно. Если вы лучшие подруги, то должны идти вместе. А если вы не хотите идти вместе, то вы не лучшие подруги. Зачем ты обманываешь Тому?
- Чем я ее обманула?
- Ты сказала, что она твоя лучшая подруга.
- Это правда. Ты же видишь, что мы всегда ходим вместе.
- Но не сегодня. Я догадался: сегодня день отдыха, вы отдыхаете от дружбы.
Феликс был прав. Девочки и сами чувствовали, что слегка друг от друга устали. Они дружили давно, но на стадионе были соперницами.
Тома имела скверную привычку - приходить к финишу чуть раньше Иры.
Если бы она поступала так через раз, то все было бы в порядке. Но вредность характера Томы в том и заключалась, что она на каждой тренировке оказывалась на несколько сантиметров впереди Иры. Из-за этого между девочками пробежала уже, как говорят, черная кошка. Ну, не большой жирный кот, а маленький, почти симпатичный котенок. Но черного цвета. Он всегда караулил их возле финиша. Однако девочки делали вид, что никакого котенка не существует.
- Глупости, - сказала Ира. - Просто я хотела еще поудить. Но вы тут всю рыбу распугали. Можно и за земляникой.
Борис не стал спорить. Он понимал, что до обеда Феликса от девочек за уши не оттянешь. Впредь он решил быть поосторожнее, а сейчас смирился.
Ира надела свой спортивный костюм, и все четверо побрели вдоль опушки.
Как-то так получилось, что Тома и Феликс пошли чуть в стороне, а из этого уже само собой вышло, что Борис и Ира остались вдвоем.
Борису совершенно не о чем было говорить с Ирой. Он даже немного побаивался ее; вместе с прекрасным спортивным костюмом Ира как будто надела на себя маску неприступной спортивной девочки. В компании, за столом Борис ее не боялся. Наедине все выглядело по-другому.
Они шли молча. Оба ощущали, что в молчании этом есть какая-то неловкость. От молчания они молчали еще молчаливее, а от неловкости без нужды окликали Тому и Феликса. При этом Борис, разумеется, обращался к Феликсу, а Ира - к Томе.
Земляники попадалось очень мало. Видно, кто-то шустрый уже прешел здесь до них: некоторые кустики были вырваны с корнем, с других сняли ягоды.
Тома и Феликс отвечать перестали. Иру это не особенно взволновало, но Борис забеспокоился по вполне понятной причине.
- Надо их найти. - Это была первая фраза, обращенная к Ире.
Ира охотно согласилась. Это все-таки лучше, чем ходить без толку и молчать.
Оки покричали, но никто не отозвался.
- Тома заблудиться не может, - сказала Ира. - Мы с ней много раз ходили в лес. Она хорошо ориентируется.
- Она-то, может быть, и хорошо... - ответил Борис. - Ты давай беги на опушку и покричи оттуда. Я зайду подальше.
Борис сказал это таким решительным тоном, что Ира послушалась беспрекословно.
Она видела, что Борис взволнован. Больше, чем нужно, как ей казалось, взволнован.
Вскоре Борис услышал голос Иры с опушки. Затем издалека, еле слышно отозвалась Тома. Голос ее стал приближаться. Ира звала Тому к себе. Вскоре все трое сошлись на опушке.
- Феликс с вами? - спросила Тома.
- Он же с тобой был!
- Он ушел. Я его искала и не нашла.
- Куда он ушел? - спросил Борис.
- В лес.
- Почему ушел? - строго спросил Борис.
- Я не знаю...
- Знаешь, - сказал Борис. - И не ври! О чем вы разговаривали? Что ты ему сказала?
- Ничего такого я не сказала.
- Не ври, - снова повторил Борис. - Он от тебя сам бы не ушел. Я его знаю.
Такого Бориса девочки еще не видели. Решительный и серьезный, Борис выглядел сейчас так, как будто имел право распоряжаться.
- Что ты ему сказала?
- Ну... я показала ему, как растет земляника... он не знал, как ее искать...
- Дальше.
- Он сказал, что теперь каждый день будет для меня собирать...
- Я тебя спрашиваю, не что он сказал, а что ты сказала.
- Я села переобуться: мне в туфлю камешек попал.
- Пока ты болтаешь, он уходит все дальше! Что ты ему сказала?
- Сказала... - ответила Тома, уже чувствуя себя виноватой. Сказала, чтобы он собрал пятьдесят ягод, а я подожду его на полянке. Но ведь я его ждала... И я ничего не соврала - все так и было.
Пятьдесят ягод!
Да, может быть, их столько и во всем лесу не было. Так и будет бродить Феликс по лесу, пока не наберет эти ягоды. А куда он может уйти, ему и самому неизвестно. Никто не объяснил Феликсу, как найти дорогу обратно. Это было нетрудно. Слева - железная дорога, справа шоссе, впереди - река Кулемка. Заблудиться не мог бы никто, кроме Феликса.
Никто не запретит ему перейти шоссе.
Никто не помешает перебраться через железную дорогу.
Никто не помешает утонуть в речке Кулемке ради прекрасных глаз девочки Томы.
- Ты даже не понимаешь, что ты наделала! - сказал Борис.
Девочки притихли. Девочки сразу стали послушными.
- Мы его найдем. Разойдемся и будем искать.
- Никуда вы не пойдете, - распорядился Борис. - Будете ходить здесь, возле опушки. Он может сам выйти.
Девочки даже не пискнули, те самые девочки, которым даже тренер старался не слишком часто приказывать, послушно остались. Они чувствовали, что Борис сейчас имеет право командовать.
День 10-й
Середина конца
Боря побежал в лес.
Первые две ягоды Феликс нашел сразу. Он сообщил об этом Томе.
- Еще сорок восемь! - откликнулась Тома.
Следующие три ягоды попались шагов через пятьдесят. Феликс опять сообщил.
- Молодец! - крикнула Тома.
А потом земляника перестала попадаться вовсе. Феликс углубился в лес. Он не знал, что земляника тени не любит, а Тома об этом ему не сказала. Феликс шел быстро. Он хотел поскорее набрать ягоды и вернуться к Томе.
День стоял солнечный - запомнить дорогу ничего не стоило, нужно только заметить, с какой стороны находится солнце. Но Феликса никто этому не учил. Когда он сообразил, что на прежних местах ягод попадалось больше, и захотел вернуться, то это ему не удалось.
Сначала он, как и большинство ходящих по лесу, загибал вправо. Продолжая идти в этом направлении, он вышел бы к лагерю, хотя и не на прежнее место. Когда же он повернул в обратную сторону, то опять начал загибать вправо и стал удаляться от лагеря.
Прозрачный смешанный лес сменился густым ельником. Молодые ели стояли так часто, что местами приходилось пролезать под ними на четвереньках.
Миновав еловую полосу, Феликс вышел в редкий березовый лес и нашел еще три ягоды. Он крикнул Томе, но в ответ не услышал ничего. Феликс немного удивился: по его расчетам, он давно уже должен был вернуться.
Затем снова пошел ельник - сырой, темный и мрачный. Под ногами похлюпывала вода, скелеты высохших елей преграждали дорогу. Феликсу приходилось то пролезать под упавшими деревьями, то перелезать через них. Он и сам не заметил, как и когда ягоды в его кулаке превратились в бело-розовую кашицу.
Любой человек, если он, конечно, не лишен элементарной смекалки, сумел бы на месте Феликса вернуться назад. Справа проходило шоссе, откуда иногда доносились приглушенные гудки автомобилей; развернись так, чтобы гудки слышались слева, и выйдешь на прежнее место. Слева пролегала железная дорога; если идти так, чтобы шум электричек слышался справа, то опять же придешь куда надо.
Но Феликс не обращал внимания на все эти звуки: они ничего не говорили ему.
Феликс шел прямо, туда, где, затаившись в извилистых берегах, текла речка Кулемка.
Лес неожиданно расступился. Вниз побежал песчаный откос. А под откосом тихо, мирно и ядовито синели воды небольшой речки. Впрочем, не так уж они и синели. Кусты, деревья, небо и облака отражались в них так же чисто, как и в обычной воде.
На вид это была вполне невинная речка. Еще не так давно в ней водились окуни и плотва и даже раки, которые, как известно, любят чистую воду. Но несколько лет назад фабрика игрушек начисто перевела в ней всякую живность. Дольше всех, говорят, продержалась старая щука. Но и она, не выдержав, сплыла вниз по течению и ушла в другую реку, где погибла от тоски и одиночества: у этой щуки была красная голова, зеленое брюхо, синий хвост, и другие щуки не хотели с ней разговаривать.
Всего этого Феликс не знал. Но на той стороне реки он увидел множество белых цветов. Тома объяснила ему, что так цветет земляника.
Феликс спустился с обрыва на берег. Речка была неширокой, и отсюда цветы показались совсем близкими. Феликс разделся и сложил одежду на берегу.
Он решил, что сплавает на ту сторону и вернется с ягодами. Он не верил, что не умеет плавать: ведь все ребята умели, он сам это видел.
Феликс ступил одной ногой в воду и похлопал себя по груди, как это делали сегодня ребята, прежде чем окунуться.
С обрыва послышался крик:
- Феликс, стой! Не ходи туда!
Феликс обернулся, нога его оскользнулась на глине, и он бухнулся в речку...
Тут следует на время остановиться и объяснить, почему героев всегда спасают в последнюю минуту.
Ну, во-первых, пока еще никого не спасли...
Во-вторых, ни один автор не имеет права топить своих героев без крайней необходимости, а эта необходимость еще не настала...
В-третьих, давайте разберемся: а в какую же минуту вообще-то спасают тонущих людей? Ведь не за час до их гибели и не за два. И конечно, спасают их не после смерти, а хотя бы незадолго до нее. В общем, спасают как раз в ту самую минуту, когда они тонут...
Но автор уже чувствует, что слишком много оправдывается. Когда человек приводит множество оправданий, то это означает, что у него нет ни одного серьезного.
Поэтому автор мысленно зачеркивает все предыдущие оправдания и оставляет одно, но серьезное: все было так, как написано.
И не случайно.
Не случайно Борис встретил Феликса, хотя вышел на его розыск не сразу и двигался другим путем. Вот Феликс попал к речке случайно. А Борис понимал, что самую большую опасность для Феликса представляет не шоссе и не железная дорога, а речка Кулемка, потому что машинист и шофер могут посигналить или затормозить, а речка проглотит человека без всяких сигналов. Борис кратчайшим путем добежал до Кулемки и побежал вдоль нее по тропе.
Итак, Феликс бухнулся в речку...
Здесь так и хочется написать, что Феликс ударился о камень или его вынесло на стремнину, а впереди шумел водопад, а Борис, рискуя жизнью, вытащил его на берег.
Но речка Кулемка мелка; стремнины и водопады не снились ей даже в ее лучшие годы.
Когда Борис скатился вслед за Феликсом в речку, то воды в ней оказалось всего по грудь.
Феликс в трусах, а Борис в рубашке и брюках стояли прямо друг против друга, и синие ручьи прямо текли по их шеям.
- Допрыгался... - сказал Борис.
Феликс молчал. Он чувствовал, что провинился.
Борис на четвереньках выбрался на скользкий берег и протянул руку Феликсу.
- Все, - сказал Борис. - Привет... Прощайся с лагерем.
- Я хотел набрать земляники. Смотри, сколько ее на том берегу.
Борис взглянул через реку и сплюнул синей слюной.
- Сегодня слишком прохладно...
- Слишком прохладно, - повторил Феликс.
- Феликс не хочет купаться, - сказала Тома голосом влюбленной змеи. - Верно, Феликс?
- Не хочу, - подтвердил Феликс.
Борис начал злиться. Ведь столько сил он потратил на воспитание Феликса, но стоило девчонке шевельнуть пальцем - и все полетело к чертям.
- Ты можешь оставаться, а я пойду, - сказал Борис.
- Видишь, Феликс, тебе разрешили оставаться, - иронически заметила Тома. - Но, может быть, ты не хочешь оставаться?
- Я хочу остаться.
Тома вздохнула.
- Нет, уж лучше иди. Мне, конечно, будет скучно, но я привыкла, сказала Тома таким голосом, будто ее собирались оставить одну в пустыне Сахара.
Однако тут Тома слегка промахнулась. Она понимала, что власть ее над этим мальчишкой велика. Но она не знала, что каждое ее слово равносильно приказу.
- Хорошо, я уйду, - покорно и грустно сказал Феликс.
Борис злорадно улыбнулся. Он взял Феликса за руку и повел прочь. За спиной Бориса Тома увидела известную фигуру, сложенную из трех пальцев. Вот это уже было ошибкой Бориса.
- Феликс, вернись, пожалуйста, - сказала Тома. - Я не хочу, чтобы ты уходил.
Феликс вырвался из рук Бориса и подбежал к Томе.
Тома показала Борису то же самое, только на двух руках.
Борис сплюнул, удалился за ближайший куст и улегся там. Как ни злился он на Феликса, оставлять его одного он не решился.
Тома опять победила. Теперь она не знала, что делать дальше.
- Ну, садись, - сказала она. - Ты читал эту книгу?
- Не читал, - ответил Феликс, даже не взглянув на обложку.
- Откуда ты знаешь?
- Я никаких книг не читал. Это интересно - читать книги?
Тома с подозрением взглянула на Феликса. Может быть, этот мальчишка не так уж и прост, как кажется.
- Ты откуда приехал?
- Я не приехал, а пришел. Из лаборатории.
- Ага, понятно, - сказала Тома. - Ты - из инкубатора. Ты вылупился из яйца. Вас там было много, таких цыпляточек. И никого не учили читать.
- Цыпляточек не было. А читать я умею.
Тома никак не могла понять, шутит Феликс или говорит серьезно. Если шутит - то не смешно. Если серьезно - то странно.
- Как же ты умеешь читать, если не читал ни одной книги. Или ты читал только учебники?
- Учебников я тоже не читал.
Если бы Феликс не выглядел таким честным, Томе давно бы надоел этот разговор. Глупо было врать так неумно. Но совсем другое дело, если Феликс не врет. Да и вообще, он очень-очень отличался от остальных. Тома это чувствовала. А девочки, когда чувствуют, ошибаются редко.
- Читай, - приказала Тома, подавая Феликсу раскрытую книгу.
Феликс послушно взял книгу и прочел небольшой кусок.
- Ира! - крикнула Тома. - Иди скорей сюда!
- У меня окунь [1] сорвался, - отозвались с берега. ------[1] _Окунь_ - такая свежезамороженная рыба; иногда встречается в живом виде, но до сих пор не установлено, как она размораживается. ------
- Иди, говорю, не пожалеешь.
Из прибрежных кустов выбралась Ира.
- А-а-а, - сказала она, - кого я вижу?
- Меня и Тому, - объяснил Феликс.
Ира засмеялась.
- Тебя и Тому, - сказала она. - Тому и тебя. Тебя с Томой, а Тому с тобой. Колоссально! Тома, я тебя поздравляю...
- Читай, - снова приказали Феликсу.
Феликс не заставил себя упрашивать.
- Колоссально! - сказала Ира. - Мы не знали, что рядом с нами живет гений.
- Он не просто гений, - сказала Тома. - Он - Маугли. Его вскормили волчьим молоком. Он в детстве рос вместе с волчатами и не прочел ни одной книги. А теперь он встретил прекрасную девушку.
Книга, которую Феликс держал вверх ногами, и была "Маугли".
- А эта девушка - ты! - воскликнула Ира, пока еще в шутку.
- Он сказал, что я ему нравлюсь.
- Правда? - спросила Феликса Ира.
- Правда, - ответил Феликс. - Я всегда говорю правду.
- А я тебе нравлюсь?
- Нравишься.
- А кто больше - я или Тома?
Феликс задумался, переводя взгляд с одной девочки на другую. Борис за кустом прекрасно слышал весь разговор. Он не торопился на выручку Феликсу. Он ждал той минуты, когда выручка потребуется девочкам.
- Вы мне нравитесь одинаково, - сказал Феликс.
Ни Иру, ни Тому это почему-то не устроило. Конечно, они были подругами, но всякой дружбе наступает предел, когда друзей начинают сравнивать.
- Так не бывает, - сказала Ира. - Одна обязательно должна нравиться больше.
- И эта "одна" - ты, - сказала Тома.
- Не обязательно. Но и не обязательно ты, хотя я уверена, что ты, - сказала Ира все еще в шутку.
- Феликс, - сказала Тома, - посмотри на нас внимательно. Мы ведь не одинаковые?
- Не одинаковые.
- Значит, кто-то из нас лучше, а кто-то хуже. Если ты не можешь сказать, кто лучше, то скажи, кто хуже. Мне кажется, что я.
Напрасно Тома была так в себе уверена. Она получила вовсе не такой ответ, какого ждала.
- Правильно.
- Вот как! Это почему же?
- Ты говоришь не то, что думаешь. Ты не думаешь, что ты хуже.
Тома слегка покраснела. Но при ярком солнце этого не было заметно. Ира засмеялась. Она была красивей Томы и знала об этом. Но Феликса, как видно, мало интересовала внешняя человеческая красота. Людей он оценивал по другим качествам.
- А ты тоже хуже, - сказал Феликс Ире.
Феликс и не думал грубить. Просто ему хотелось, чтобы девочки, которые ему нравились, не имели никаких недостатков. У нас, обитателей Земли, это называется дружеской критикой.
Ира перестала смеяться.
- Интересно... - сказала она. - Что значит - тоже?
- Ты думаешь, что нравишься мне больше, а говоришь, что мне больше нравится Тома.
- Да откуда ты взял, что тебе кто-то хочет понравиться?
- Я думал, - сказал Феликс, - и догадался. Ведь я красивый мальчишка.
Это было правдой. Тут все было правдой: девочки видели, что они нравятся Феликсу, и хотели нравиться еще больше, хотя сами не знали, для чего это им нужно. А Феликс был красивым мальчиком. Это его совершенно не волновало. О своей красоте он сообщил спокойно и просто. Для него красота была нечто вроде мыльных пузырей - привлекательное свойство человеческое, которое должно нравиться девочкам. Так, во всяком случае, объяснил ему Борис слова "красивый мальчишка". А слова эти были произнесены вчера докторшей за спиной Феликса.
Девочки временно онемели. Парень, выглядевший таким скромным и послушным, оказался нахалом. Правда, нахальство, как и все в этом парнишке, было каким-то странным.
Его можно было бы назвать правдивым нахальством.
- Тома, - сказала Ира, - что же нам теперь делать?
- Думай сама, - ответила Тома. - Я уже подумала. Если честно, то он не сказал ни одного слова неправды.
- Что касается меня... - начала было Ира.
- Это касается и тебя.
- Нет, уж я-то такого не думала.
- Думала.
- Не суди по себе.
- Я не по себе, а по тебе.
- А ты?..
- А я тоже, - сказала Тома. - Только я честно признаюсь.
- Значит, я нечестно?
Тома пожала плечами. Иногда ей начинала надоедать красота Иры. А Ире иногда надоедала разумность Томы.
В этом девичьем разговоре, полном скрытых намеков, Феликс не понимал ничего. Зато почти все понимал Борис. Ему было приятно, что слишком спортивные девочки на этот раз споткнулись о Феликса.
- Я тебе его дарю, - сказала Ира.
- Спасибо, - сказала Тома.
- И вообще, у меня уже давно, наверное, клюет, - сказала Ира.
- Не здесь, так там, - сказала Тома. - У тебя всегда где-нибудь клюет.
До Феликса наконец дошло, что девочки в эту минуту не слишком любят друг друга. Этого ему не хотелось. Он хотел мира. Он хотел сидеть с девочками, смотреть на них, слушать их и говорить им, как они ему нравятся.
- Ира и Тома, - сказал он, - не нужно так разговаривать.
- А как мы разговариваем? - спросила Ира.
- Плохо и громко.
- Да ты что! - удивилась Ира. - Тома - моя лучшая подруга! Верно, Тома?
Ира подошла к Томе и поцеловала ее в щеку.
- Самая лучшая! - сказала Тома и проделала обратную операцию.
Феликс смотрел на них с удивлением. Рукопожатие было ему прекрасно известно, но вот чтобы люди облизывали друг друга, он видел впервые. Однако он быстро сообразил, что присутствует при обмене самыми дружескими чувствами. Он обрадовался, что девочки больше не ссорятся. Ему тоже хотелось стать лучшей подругой.
Феликс подвинулся к Томе и лизнул ее в щеку. Тома, ожидавшая от Феликса чего угодно, кроме этого, завизжала и вскочила на ноги.
Феликс прицелился было к Ире, но та отпрыгнула и убежала, заливаясь хохотом.
Борис за кустом чуть не плакал от смеха и наслаждения. О таком повороте дела он не мог даже мечтать.
Тома - красная, гневная, решительная - смотрела на Феликса сверху вниз.
- Ты с ума сошел?!
- Разве я сделал плохо? - спросил Феликс, не понимая, за что на него сердятся.
- А ты сам не понимаешь?!
- Не понимаю. Почему Ире можно, а мне нельзя?
- Ты - дурак? - спросила Тома.
- Нет, - сказал Феликс. - Я тоже хочу быть твоей лучшей подругой. За что ты на меня сердишься? Если тебе не нравится, я больше не буду.
Как ни была Тома рассержена, она видела, что Феликс искренне огорчился.
- Почему мне это должно нравиться? - строго спросила Тома. - Ты со всеми девочками так себя ведешь?
- Нет. Только с тобой, - откровенно признался Феликс.
Тома лучше дала бы разрубить себя на куски, чем призналась, что в последних словах Феликса была некоторая приятность. Но, как девочка умная, отношений сама с собой выяснять не стала. Ей захотелось выяснить кое-что другое.
- Ты лучше иди к Ире, - посоветовала она. - Вот с ней можешь целоваться хоть до обеда.
- А она не будет сердиться? - спросил Феликс.
- Нет, не будет. Это ее любимое занятие. Что же ты стоишь, беги к ней.
Тома была уверена, что Феликс никуда не уйдет. Худо ли, бедно ли, но Феликс дал ей понять, что она для него - единственная на этой планете. За это она даже готова была простить ему безобразную выходку.
Феликс встал и пошел. Тома не знала, что он уходит без особого желания. Что-то сместилось в инопланетной душе за эти минуты. Девочки уже не были для Феликса одинаково хороши. Они обе были прекрасны, но Тома стала чуть-чуть прекрасней. Именно потому и не решился Феликс ее ослушаться.
Тома в растерянности смотрела на уходящего Феликса. Поведение этого парнишки было явно нестандартным.
Борис, увидев, что Феликс направился к воде, вылез из своего укрытия.
Он был очень доволен, но всему есть пределы.
- Не вздумай к ней приставать, - предупредил Борис Феликса. Можешь получить по мор... Я хочу сказать: ей это не понравится.
- А Тома сказала...
- Тома - змея, - пояснил Борис. - Они, девочки, все змеи.
- Ничего ты в девочках не понимаешь, - заявил Феликс.
- Ого! - сказал Борис. - Быстро ты разобрался... Кто же тебе больше нравится?
- Теперь Тома.
- Зачем же ты идешь к Ире?
- Потому что Тома сказала...
- Идем лучше в лагерь, хватит тебе девочек на сегодня. Ты их еще в столовой увидишь.
- Нет, не хватит, - твердо сказал Феликс. - В столовой они совсем не такие. Там они сердитые.
- Они и здесь не сахар, - заметил Борис.
- Конечно, не сахар, - согласился Феликс. - Это я и сам понимаю. Не сахар, не масло, не хлеб, не компот. Ты, Боря, не смешно шутишь.
- Какие уж тут шутки, - вздохнул Борис.
Ира сидела на берегу с удочкой. Заслышав шаги ребят, она обернулась. Взглянув на Феликса, она засмеялась. Феликс тоже заулыбался.
- Ира, я пришел с тобой целоваться, - объявил он.
Ира стала сразу серьезной. Она положила удочку и показала кулак.
- А вот это ты видел?
- Он шутит, - сказал Борис.
- Нет, не шучу, - возразил Феликс. - Тома сказала, что это твое любимое занятие.
- Ах, Тома? - Ира сразу успокоилась. - Тогда все понятно. Феликс, давай отложим мое любимое занятие на завтра. До завтра ты можешь обождать?
- Могу, - сказал Феликс. - А завтра когда?
На этот раз засмеялся Борис.
- Два дурачка, - сказала Ира. - Я-то думала, что вы умнее. А тебе, Борька, я это припомню.
- А почему мне? - спросил Борис. - У него своя голова есть.
- Что-то незаметно. Лучше помогите мне отцепить удочку.
Ира подняла удилище, оно согнулось, леска натянулась: крючок за что-то зацепился на дне.
- Ныряй, - посоветовал Борис.
- Да? - сказала Ира. - Этого еще не хватало! Феликс...
- Я здесь, - отозвался Феликс.
- Отцепи, пожалуйста.
Феликс, как был в одежде, шагнул к берегу. Борис вцепился руками в его куртку.
- Стой! - крикнул он. - Она тебя научит... Ты же плавать не умеешь!
- Разве я не умею плавать? - спросил Феликс. - Все умеют, а я нет?
Ира давно уже отметила, что из двоих главным был Борис. Он распоряжался, советовал, командовал - руководил. Но в то же время Борис был не похож на человека, любящего командовать. По какой-то непонятной Ире причине Феликс нуждался в постоянных советах. Странный парнишка...
- Разве ты сам не знаешь, что не умеешь плавать? - спросила Ира.
- Не знаю. Я никогда не плавал.
- Почему ты тогда хотел прыгать?
- Ты просила.
- Из-за моей просьбы ты согласен утонуть?
- Конечно, согласен, - сказал Феликс. Он не знал, что такое "утонуть", но подозревал, что это какое-то приятное для Иры событие.
И тут Ира подумала, что Феликс вовсе не дурачок: человек, согласный утонуть ради нее, дурачком быть не может. Не имеет права.
- Ладно, - сказала Ира, - можешь не тонуть. Придумай что-нибудь другое.
- Оборви крючок, - вмешался Борис.
- Он последний. И удочка чужая.
- Боря, - сказал Феликс, - если Ира просит, надо помочь. Ты же мне всегда помогаешь.
Борис молча отошел в сторону. Он сломал тонкое ольховое деревце, очистил его от ветвей.
- Ни за что не отвечаю, - сказал Борис.
Вершинкой деревца удалось поддеть нижний конец лески. Крючок отцепился.
- Спасибо, - сказала Ира. - За это я вас прощаю. Теперь насадите мне червяка.
- Может быть, ты хочешь, чтобы я еще и клюнул? - спросил Борис. Попроси лучше Феликса.
- Я могу клюнуть, только не знаю - как. Ты покажи, - сказал Феликс Ире.
Феликс говорил совершенно серьезно. Но Ира восприняла все иначе.
- Не могу понять: кто из вас остроумнее? - сказала она. Наверное, все-таки Феликс: таких я еще не видела.
- Не видела, - согласился Борис. - И никогда не увидишь. Никогда в жизни.
- Боря, - сказал Феликс, - ты опять не смешно шутишь. Она увидит меня сегодня, и завтра, и послезавтра...
Вот тут-то Феликс здорово ошибался. Он знал, что срок их кончается почти через месяц. Но он не мог знать, когда кончается его срок.
Из-за кустов вышла Тома, уже в костюме. На раскрытой книге она несла стебелек с двумя красными ягодами.
- Земляника уже поспела, - сказала она. - Мальчики, пойдемте искать землянику. Ира, ты пойдешь?
- Что-то не хочется.
- Я так и думала, - заметила Тома.
- Ира, - сказал Феликс, - мне непонятно. Если вы лучшие подруги, то должны идти вместе. А если вы не хотите идти вместе, то вы не лучшие подруги. Зачем ты обманываешь Тому?
- Чем я ее обманула?
- Ты сказала, что она твоя лучшая подруга.
- Это правда. Ты же видишь, что мы всегда ходим вместе.
- Но не сегодня. Я догадался: сегодня день отдыха, вы отдыхаете от дружбы.
Феликс был прав. Девочки и сами чувствовали, что слегка друг от друга устали. Они дружили давно, но на стадионе были соперницами.
Тома имела скверную привычку - приходить к финишу чуть раньше Иры.
Если бы она поступала так через раз, то все было бы в порядке. Но вредность характера Томы в том и заключалась, что она на каждой тренировке оказывалась на несколько сантиметров впереди Иры. Из-за этого между девочками пробежала уже, как говорят, черная кошка. Ну, не большой жирный кот, а маленький, почти симпатичный котенок. Но черного цвета. Он всегда караулил их возле финиша. Однако девочки делали вид, что никакого котенка не существует.
- Глупости, - сказала Ира. - Просто я хотела еще поудить. Но вы тут всю рыбу распугали. Можно и за земляникой.
Борис не стал спорить. Он понимал, что до обеда Феликса от девочек за уши не оттянешь. Впредь он решил быть поосторожнее, а сейчас смирился.
Ира надела свой спортивный костюм, и все четверо побрели вдоль опушки.
Как-то так получилось, что Тома и Феликс пошли чуть в стороне, а из этого уже само собой вышло, что Борис и Ира остались вдвоем.
Борису совершенно не о чем было говорить с Ирой. Он даже немного побаивался ее; вместе с прекрасным спортивным костюмом Ира как будто надела на себя маску неприступной спортивной девочки. В компании, за столом Борис ее не боялся. Наедине все выглядело по-другому.
Они шли молча. Оба ощущали, что в молчании этом есть какая-то неловкость. От молчания они молчали еще молчаливее, а от неловкости без нужды окликали Тому и Феликса. При этом Борис, разумеется, обращался к Феликсу, а Ира - к Томе.
Земляники попадалось очень мало. Видно, кто-то шустрый уже прешел здесь до них: некоторые кустики были вырваны с корнем, с других сняли ягоды.
Тома и Феликс отвечать перестали. Иру это не особенно взволновало, но Борис забеспокоился по вполне понятной причине.
- Надо их найти. - Это была первая фраза, обращенная к Ире.
Ира охотно согласилась. Это все-таки лучше, чем ходить без толку и молчать.
Оки покричали, но никто не отозвался.
- Тома заблудиться не может, - сказала Ира. - Мы с ней много раз ходили в лес. Она хорошо ориентируется.
- Она-то, может быть, и хорошо... - ответил Борис. - Ты давай беги на опушку и покричи оттуда. Я зайду подальше.
Борис сказал это таким решительным тоном, что Ира послушалась беспрекословно.
Она видела, что Борис взволнован. Больше, чем нужно, как ей казалось, взволнован.
Вскоре Борис услышал голос Иры с опушки. Затем издалека, еле слышно отозвалась Тома. Голос ее стал приближаться. Ира звала Тому к себе. Вскоре все трое сошлись на опушке.
- Феликс с вами? - спросила Тома.
- Он же с тобой был!
- Он ушел. Я его искала и не нашла.
- Куда он ушел? - спросил Борис.
- В лес.
- Почему ушел? - строго спросил Борис.
- Я не знаю...
- Знаешь, - сказал Борис. - И не ври! О чем вы разговаривали? Что ты ему сказала?
- Ничего такого я не сказала.
- Не ври, - снова повторил Борис. - Он от тебя сам бы не ушел. Я его знаю.
Такого Бориса девочки еще не видели. Решительный и серьезный, Борис выглядел сейчас так, как будто имел право распоряжаться.
- Что ты ему сказала?
- Ну... я показала ему, как растет земляника... он не знал, как ее искать...
- Дальше.
- Он сказал, что теперь каждый день будет для меня собирать...
- Я тебя спрашиваю, не что он сказал, а что ты сказала.
- Я села переобуться: мне в туфлю камешек попал.
- Пока ты болтаешь, он уходит все дальше! Что ты ему сказала?
- Сказала... - ответила Тома, уже чувствуя себя виноватой. Сказала, чтобы он собрал пятьдесят ягод, а я подожду его на полянке. Но ведь я его ждала... И я ничего не соврала - все так и было.
Пятьдесят ягод!
Да, может быть, их столько и во всем лесу не было. Так и будет бродить Феликс по лесу, пока не наберет эти ягоды. А куда он может уйти, ему и самому неизвестно. Никто не объяснил Феликсу, как найти дорогу обратно. Это было нетрудно. Слева - железная дорога, справа шоссе, впереди - река Кулемка. Заблудиться не мог бы никто, кроме Феликса.
Никто не запретит ему перейти шоссе.
Никто не помешает перебраться через железную дорогу.
Никто не помешает утонуть в речке Кулемке ради прекрасных глаз девочки Томы.
- Ты даже не понимаешь, что ты наделала! - сказал Борис.
Девочки притихли. Девочки сразу стали послушными.
- Мы его найдем. Разойдемся и будем искать.
- Никуда вы не пойдете, - распорядился Борис. - Будете ходить здесь, возле опушки. Он может сам выйти.
Девочки даже не пискнули, те самые девочки, которым даже тренер старался не слишком часто приказывать, послушно остались. Они чувствовали, что Борис сейчас имеет право командовать.
День 10-й
Середина конца
Боря побежал в лес.
Первые две ягоды Феликс нашел сразу. Он сообщил об этом Томе.
- Еще сорок восемь! - откликнулась Тома.
Следующие три ягоды попались шагов через пятьдесят. Феликс опять сообщил.
- Молодец! - крикнула Тома.
А потом земляника перестала попадаться вовсе. Феликс углубился в лес. Он не знал, что земляника тени не любит, а Тома об этом ему не сказала. Феликс шел быстро. Он хотел поскорее набрать ягоды и вернуться к Томе.
День стоял солнечный - запомнить дорогу ничего не стоило, нужно только заметить, с какой стороны находится солнце. Но Феликса никто этому не учил. Когда он сообразил, что на прежних местах ягод попадалось больше, и захотел вернуться, то это ему не удалось.
Сначала он, как и большинство ходящих по лесу, загибал вправо. Продолжая идти в этом направлении, он вышел бы к лагерю, хотя и не на прежнее место. Когда же он повернул в обратную сторону, то опять начал загибать вправо и стал удаляться от лагеря.
Прозрачный смешанный лес сменился густым ельником. Молодые ели стояли так часто, что местами приходилось пролезать под ними на четвереньках.
Миновав еловую полосу, Феликс вышел в редкий березовый лес и нашел еще три ягоды. Он крикнул Томе, но в ответ не услышал ничего. Феликс немного удивился: по его расчетам, он давно уже должен был вернуться.
Затем снова пошел ельник - сырой, темный и мрачный. Под ногами похлюпывала вода, скелеты высохших елей преграждали дорогу. Феликсу приходилось то пролезать под упавшими деревьями, то перелезать через них. Он и сам не заметил, как и когда ягоды в его кулаке превратились в бело-розовую кашицу.
Любой человек, если он, конечно, не лишен элементарной смекалки, сумел бы на месте Феликса вернуться назад. Справа проходило шоссе, откуда иногда доносились приглушенные гудки автомобилей; развернись так, чтобы гудки слышались слева, и выйдешь на прежнее место. Слева пролегала железная дорога; если идти так, чтобы шум электричек слышался справа, то опять же придешь куда надо.
Но Феликс не обращал внимания на все эти звуки: они ничего не говорили ему.
Феликс шел прямо, туда, где, затаившись в извилистых берегах, текла речка Кулемка.
Лес неожиданно расступился. Вниз побежал песчаный откос. А под откосом тихо, мирно и ядовито синели воды небольшой речки. Впрочем, не так уж они и синели. Кусты, деревья, небо и облака отражались в них так же чисто, как и в обычной воде.
На вид это была вполне невинная речка. Еще не так давно в ней водились окуни и плотва и даже раки, которые, как известно, любят чистую воду. Но несколько лет назад фабрика игрушек начисто перевела в ней всякую живность. Дольше всех, говорят, продержалась старая щука. Но и она, не выдержав, сплыла вниз по течению и ушла в другую реку, где погибла от тоски и одиночества: у этой щуки была красная голова, зеленое брюхо, синий хвост, и другие щуки не хотели с ней разговаривать.
Всего этого Феликс не знал. Но на той стороне реки он увидел множество белых цветов. Тома объяснила ему, что так цветет земляника.
Феликс спустился с обрыва на берег. Речка была неширокой, и отсюда цветы показались совсем близкими. Феликс разделся и сложил одежду на берегу.
Он решил, что сплавает на ту сторону и вернется с ягодами. Он не верил, что не умеет плавать: ведь все ребята умели, он сам это видел.
Феликс ступил одной ногой в воду и похлопал себя по груди, как это делали сегодня ребята, прежде чем окунуться.
С обрыва послышался крик:
- Феликс, стой! Не ходи туда!
Феликс обернулся, нога его оскользнулась на глине, и он бухнулся в речку...
Тут следует на время остановиться и объяснить, почему героев всегда спасают в последнюю минуту.
Ну, во-первых, пока еще никого не спасли...
Во-вторых, ни один автор не имеет права топить своих героев без крайней необходимости, а эта необходимость еще не настала...
В-третьих, давайте разберемся: а в какую же минуту вообще-то спасают тонущих людей? Ведь не за час до их гибели и не за два. И конечно, спасают их не после смерти, а хотя бы незадолго до нее. В общем, спасают как раз в ту самую минуту, когда они тонут...
Но автор уже чувствует, что слишком много оправдывается. Когда человек приводит множество оправданий, то это означает, что у него нет ни одного серьезного.
Поэтому автор мысленно зачеркивает все предыдущие оправдания и оставляет одно, но серьезное: все было так, как написано.
И не случайно.
Не случайно Борис встретил Феликса, хотя вышел на его розыск не сразу и двигался другим путем. Вот Феликс попал к речке случайно. А Борис понимал, что самую большую опасность для Феликса представляет не шоссе и не железная дорога, а речка Кулемка, потому что машинист и шофер могут посигналить или затормозить, а речка проглотит человека без всяких сигналов. Борис кратчайшим путем добежал до Кулемки и побежал вдоль нее по тропе.
Итак, Феликс бухнулся в речку...
Здесь так и хочется написать, что Феликс ударился о камень или его вынесло на стремнину, а впереди шумел водопад, а Борис, рискуя жизнью, вытащил его на берег.
Но речка Кулемка мелка; стремнины и водопады не снились ей даже в ее лучшие годы.
Когда Борис скатился вслед за Феликсом в речку, то воды в ней оказалось всего по грудь.
Феликс в трусах, а Борис в рубашке и брюках стояли прямо друг против друга, и синие ручьи прямо текли по их шеям.
- Допрыгался... - сказал Борис.
Феликс молчал. Он чувствовал, что провинился.
Борис на четвереньках выбрался на скользкий берег и протянул руку Феликсу.
- Все, - сказал Борис. - Привет... Прощайся с лагерем.
- Я хотел набрать земляники. Смотри, сколько ее на том берегу.
Борис взглянул через реку и сплюнул синей слюной.