Страница:
Популяр" служит личным видам Ломбардо Толедано, который в свою очередь
служит сталинской бюрократии. Ее методы: ложь, клевета, травля, подлог, -
являются вместе с тем и методами Толедано. Ни программы, ни идей у него нет.
Совершенно естественно, если газета такого типа не может захватить за живое
рабочие массы и вытеснить из рабочих кварталов буржуазную печать.
Мы приходим таким образом к непреложному выводу, что борьба против
буржуазной печати должна начаться с очищения рабочей печати от недостойных
вождей, в частности - с освобождения рабочей печати из-под опеки Ломбардо
Толедано и прочих буржуазных карьеристов. Мексиканским пролетариям нужна
честная печать, которая выражала бы их нужды, защищала бы их интересы,
расширяла бы их кругозор и готовила бы социалистическую революцию в Мексике.
Такова позиция "Ключа". Недостойным бонапартистским претензиям Толедано мы
объявляем непримиримую войну. На этом пути мы ждем поддержки всех передовых
рабочих, всех марксистов и всех подлинных демократов.
Редакция "Ключа"
[Л.Д.Троцкий]
21 августа 1938 г.
Дорогие друзья!
Мы получили только что из Соединенных Штатов, из абсолютно надежного
источника, следующие сведения, которые просим вас опубликовать как можно
более широко. Наш источник не решался по соображениям осторожности
обратиться непосредственно к вам и предпочел обратиться сюда. Но вы можете
смело заявить, что получили сведения на месте, в Нью-Йорке.
*
Несколько месяцев тому назад Лаборде, лидер мексиканской сталинской
партии, "уехал в Москву". Так сообщала, по крайней мере, вся мексиканская
печать. На самом деле Лаборде нелегально оставался все это время в
Соединенных Штатах. Его задача, как видно будет из дальнейшего, состояла в
том, чтобы использовать подготовку сентябрьских конгрессов в Мексике191 для
решительного удара против Троцкого, Диего Ривера и их друзей. В связи с
работой сенатской комиссии полиция напала, видимо, на след Лаборде. Таково,
по крайней мере, было впечатление вождей компартии, которые смертельно
испугались международного скандала и компрометации нью-йоркской агентуры
ГПУ. Лаборде получил приказ немедленно покинуть Соединенные Штаты. Нет
основания думать, что он отправился в СССР. Наоборот, есть данные, что он
тайно вернулся в Мексику, где сохраняет инкогнито, чтобы поддерживать версию
о своем пребывании в СССР.
Мексиканская компартия подчинена ныне полностью вождям компартии
Соединенных Штатов и через этих последних получает все приказы из Москвы.
Объясняется этот странный порядок очень просто. В Мексике нет советских
учреждений, и агенты ГПУ в Мексике, не имея дипломатического прикрытия,
вынуждены к строжайшей конспирации; они совершенно воздерживаются поэтому от
прямого общения с местной компартией, опасаясь, что в ней есть немало
агентов полиции. В Соединенных Штатах важнейшие агенты ГПУ пользуются
неприкосновенностью и имеют возможность передавать наиболее секретные
инструкции тем немногим вождям компартии, которые пользуются безусловным
доверием ГПУ. Эти доверенные лица передают, в свою очередь, инструкции в
Мексику.
Последняя инструкция, которую получил Лаборде в середине августа,
состояла в том, чтобы усилить в Мексике кампанию преследований против
Троцкого и его друзей, не ограничиваясь политическими и бюрократическими
мерами, а переходя к "прямому действию" (подлинное выражение). Что значит
"прямое действие", нетрудно догадаться в связи с рядом убийств троцкистов во
Франции, Швейцарии и особенно Испании.
Центральный Комитет мексиканской компартии успел уже сообщить в
Нью-Йорк, что он приступил к выполнению полученных инструкций. Было созвано
строго конспиративное собрание, в котором участвовали лишь некоторые из
членов ЦК и организаторы "боевых действий", в том числе два или три
иностранца, прибывшие в Мексику в связи с подготовкой конгресса "против
войны и фашизма". На этом заседании докладчик (по-видимому, сам Лаборде)
требовал не только удесятерить политическую кампанию против троцкистов, но и
подготовить необходимую атмосферу для "физической ликвидации Троцкого и
некоторых его друзей" (подлинное выражение). В отношении "политической"
кампании докладчик обещал полное материальное содействие со стороны министра
просвещения г-на Васкес Вела192 и его ближайших помощников. Параллельную
кампанию, по словам докладчика, ведет секретарь профессиональных союзов
Ломбардо Толедано, который во время недавнего путешествия в Европу получил
все необходимые материальные средства (в частности, клеветнический фильм
против Троцкого). Среди депутатов конгресса имеется значительное количество
иностранных агентов ГПУ, главная задача которых в том, чтобы создать в
Мексике "благоприятную атмосферу" для выполнения последних московских
инструкций.
*
Повторяем еще раз: мы, безусловно, ручаемся за достоверность нашего
источника. Вы можете смело начать кампанию, притом со всей необходимой
энергией, привлекши к этому делу всех наших друзей. Очень важно не терять ни
минуты. Необходимо, в частности, пригласить представителей мексиканской
печати в Нью-Йорке и передать им изложенные выше факты.
Хансен193
4 сентября 1938 г.
11.10 утра
Княгиня Радзивилл (См. "Liberty"194 от 3 сентября 1938 г.) считает
Сталина "самым осведомленным человеком в Европе". С этим никак нельзя
согласиться. Сталин, который не читает ни на одном иностранном языке, знает
о внешнем мире только то, что ему в русском переводе сообщают его агенты.
Каждый из этих агентов больше всего боится показаться в Кремле пессимистом,
или - боже упаси - пораженцем. Вследствие этого агенты собирают только те
материалы, которые подтверждают последние слова самого Сталина. Таким
образом, больше, чем кто-либо из правителей Европы, Сталин живет в мире,
который он сам для себя строит. Только по этой причине оказались возможны, в
частности, те фантастические и чудовищные московские процессы, которые
должны были, по замыслу, показать миру мощь Сталина, а на самом деле
раскрыли его слабость.
Начиная с 1933 г., международное значение СССР стало быстро
подниматься. Не раз приходилось тогда слышать от европейских журналистов те
суждения, которые княгиня Радзивилл повторяет с запозданием на несколько
лет. "Кремль держит в своих руках судьбы Европы". "Сталин стал международным
арбитром" и проч. Как ни преувеличена была эта оценка и в те дни, но она
исходила из двух несомненных факторов: обострения мировых антагонизмов и
возрастающей мощи Красной армии. Относительный успех первой пятилетки,
вытекавшая отсюда оптимистическая оценка второй пятилетки, осязательные для
всех успехи индустриализации, создавшие для армии и флота промышленную базу,
преодоление прогрессивного паралича железнодорожного транспорта, первые
благоприятные урожаи на колхозной основе, рост количества скота, смягчение
голода и нужды - таковы были внутренние предпосылки успехов советской
дипломатии. К этому периоду относятся слова Сталина "жить стало лучше, жить
стало веселее"195. Трудящимся массам жить стало действительно немножко
легче. Бюрократии жить стало значительно веселее. Крупная доля национального
дохода уходила тем временем на оборону. Численность армии мирного времени с
800 тысяч была доведена до полутора миллионов. Возрождался флот. За годы
советского режима успел сложиться новый командный состав, от лейтенантов до
маршалов. К этому надо прибавить политический фактор: оппозиция, левая, как
и правая, была разгромлена. Победа над оппозицией как бы находила свое
объективное оправдание в экономических успехах. Власть Сталина казалась
незыблемой. Все вместе превращало советское правительство если не в арбитра
Европы, то, во всяком случае, в крупный международный фактор.
Два последние года не оставили от этой ситуации камня на камне.
Удельный вес советской дипломатии сейчас ниже, чем в самые критические
месяцы первой пятилетки. Лондон не только повернулся лицом к Риму и Берлину,
но и требует, чтобы Париж повернулся спиной к Москве. Свою политику изоляции
СССР Гитлер имеет таким образом возможность проводить ныне через посредство
Чемберлена. Если Франция не отказывается от договора с СССР, то она свела
его к роли второстепенного резерва. Потеряв веру в московскую опору, третья
республика неотступно следует по пятам Англии. Консервативные французские
патриоты не без горечи жалуются, что Франция стала "последним доминионом"
Великобритании. Италия и Германия, с согласия того же Чемберлена, собираются
прочно утвердиться в Испании, где совсем еще недавно Сталин казался - и не
только самому себе - вершителем судеб. На Дальнем Востоке, где Япония
встретила неожиданные для себя затруднения грандиозного масштаба, Москва
оказалась бессильна на что-нибудь большее, чем пограничные стычки, притом
всегда по инициативе Японии.
Искать причину упадка международной роли советов за последние годы в
примирении или смягчении международных противоречий никак не приходится:
каковы бы ни были эпизодические и конъюнктурные колебания,
империалистические страны фатально идут к мировой войне. Вывод ясен:
банкротство Сталина на мировой арене есть прежде всего результат внутреннего
развития СССР. Что же, собственно, случилось в самом Советском Союзе в
течение двух последних лет, что превратило могущество в бессилие? Хозяйство
как будто продолжает расти, промышленность, несмотря на так называемый
"саботаж", продолжает хвалиться успехами, урожай повышается, военные запасы
накапливаются, Сталин успешно справляется с внутренними врагами. В чем же
дело?
Не так давно мир судил о Советском Союзе почти исключительно по цифрам
советской статистики. Эти цифры, правда, с тенденциозными преувеличениями,
свидетельствовали о несомненных успехах. Предполагалось, что за бумажной
завесой цифр скрывается возрастающее благополучие народа и власти. Оказалось
совсем не так. Процессы хозяйства, политики и культуры являются в последнем
счете отношениями между живыми людьми, группами, классами. Московские
судебные трагедии обнаружили, что эти отношения из рук вон плохи, вернее
сказать, невыносимы.
Армия есть квинтэссенция режима; не в том смысле, что она выражает
только "лучшие" его качества, а в том, что положительным, как и
отрицательным тенденциям общества она придает наиболее концентрированное
выражение. Когда противоречия и антагонизмы режима достигают известной
остроты, они начинают подрывать армию изнутри. Обратное заключение: если
армия, наиболее дисциплинированный орган господствующего класса, начинает
раздираться внутренними противоречиями, то это - безошибочный признак
нестерпимого кризиса в самом обществе.
Экономические успехи Советского Союза, укрепившие в известный момент
его армию и его дипломатию, больше всего подняли и укрепили правящий
бюрократический слой. Никакой класс и никогда в истории не сосредоточивал в
своих руках в столь короткий срок такого богатства и могущества, какие
сосредоточила бюрократия за годы двух пятилеток. Но именно этим она
поставила себя в возрастающее противоречие с народом, который прошел через
три революции и опрокинул царскую монархию, дворянство и буржуазию.
Советская бюрократия сосредоточивает в себе ныне, в известном смысле, черты
всех этих низвергнутых классов, не имея ни их социальных корней, ни их
традиций. Она может отстаивать свои чудовищные привилегии только
организованным террором, как она может обосновывать свой террор только
ложными обвинениями и судебными подлогами. Выросши из хозяйственных успехов,
самодержавие бюрократии стало главным препятствием на пути этих успехов в
дальнейшем. Рост страны немыслим дальше без общего роста культуры, т. е. без
самостоятельности каждого и всех, без свободной критики и свободного
исследования. Эти элементарные условия прогресса необходимы армии еще в
большей мере, чем хозяйству, ибо в армии реальность или фиктивность
статистических данных проверяется кровью. Между тем политический режим СССР
окончательно приблизился к режиму штрафного батальона. Все передовые и
творческие элементы, которые действительно преданы интересам хозяйства,
народного просвещения или народной обороны, неизменно попадают в
противоречие с правящей олигархией. Так было в свое время при царизме; так
происходит, но несравненно более быстрым темпом, сейчас при режиме Сталина.
Хозяйству, культуре, армии нужны инициаторы, строители, творцы. Кремлю нужны
верные исполнители, надежные и беспощадные агенты. Эти человеческие типы -
агента и творца - непримиримо враждебны друг другу.
В течение последних 15-ти месяцев Красная армия лишилась почти всего
своего командного состава, который рекрутировался первоначально в годы
гражданской войны (1918-1920), затем обучался, квалифицировался, пополнялся
в течение следующих 15-ти лет. Радикально обновленный и непрерывно
обновляемый офицерский корпус Сталин поставил под гласный полицейский
надзор, осуществляемый новыми комиссарами. Тухачевский, и с ним цвет
командного состава, погибли в борьбе против полицейской диктатуры над
офицерством Красной армии.
Во флоте, где сильные и слабые стороны армии принимают особенно
концентрированный характер, истребление высшего офицерства имело еще более
повальный характер, чем в сухопутной армии. Нельзя не повторить еще раз:
вооруженные силы СССР обезглавлены. Аресты и расстрелы продолжаются. Между
Кремлем и офицерским корпусом идет затяжная дуэль, в которой право стрелять
принадлежит только Кремлю. Причины трагической дуэли имеют не временный и не
случайный характер, а органический характер. Тоталитарная бюрократия
сосредоточивает в своих руках две функции: власти и администрирования. Эти
две функции пришли ныне в острое противоречие. Чтобы обеспечить хорошее
администрирование, нужно ликвидировать тоталитарную власть. Чтобы сохранить
власть Сталина, нужно громить самостоятельных и способных администраторов,
военных, как и штатских.
Институт комиссаров, введенный впервые в период строительства Красной
армии из ничего, означал по необходимости режим двойного командования.
Неудобства и опасности такого порядка были совершенно очевидны и тогда, но
они рассматривались, как меньшее и притом временное зло. Сама необходимость
двоеначалия в армии выросла из крушения царской армии и из условий
гражданской войны. Что же означает новое двоеначалие196: первый этап
крушения Красной армии и начало новой гражданской войны в стране?
Комиссары первого призыва означали контроль рабочего класса над чуждыми
и в большинстве своем враждебными военными специалистами. Комиссары новой
формации означают контроль бонапартистской клики над военной и гражданской
администрацией и через нее над народом. Комиссары первой эпохи вербовались
из серьезных и честных революционеров, действительно преданных делу
социализма. Командиры, выходившие в большинстве своем из рядов старого
офицерства или унтерофицерства, плохо разбирались в новых условиях и в лице
лучших своих представителей сами искали совета и поддержки комиссаров. Не
без трений и конфликтов двоеначалие привело в тот период к дружному
сотрудничеству.
Совсем иначе обстоит дело теперь. Нынешние командиры выросли из Красной
армии, неразрывно связаны с ней и имеют завоеванный годами авторитет.
Наоборот, комиссары вербуются из бюрократических сынков, которые не имеют ни
революционного опыта, ни военных знаний, ни нравственного капитала. Это
чистый тип карьеристов новой школы. Они призваны командовать только потому,
что они олицетворяют "бдительность", т. е. полицейский надзор Сталина над
армией. Командиры относятся к ним с заслуженной ненавистью. Режим
двоеначалия превращается в борьбу политической полиции с армией, причем на
стороне полиции стоит центральная власть.
Исторический фильм разворачивается в обратном порядке, и то, что было
прогрессивной мерой революции, возрождается в качестве отвратительной
реакционной карикатуры. Новое двоеначалие проходит через государственный
аппарат сверху донизу. Во главе армии номинально стоит Ворошилов, народный
комиссар, маршал, кавалер орденов и прочая, и прочая. Но фактическая власть
сосредоточена в руках ничтожного Мехлиса197, который по непосредственным
инструкциям Сталина переворачивает армию вверх дном. То же происходит в
каждом военном округе, в любой дивизии, в каждом полку. То же в морском и
воздушном флотах. Везде сидит свой Мехлис, агент Сталина и Ежова, и
насаждает "бдительность" вместо знания, порядка и дисциплины. Все отношения
в армии получили зыбкий, шаткий, плавучий характер. Никто не знает, где
кончается патриотизм, где начинается измена. Никто не уверен, что можно,
чего нельзя. В случае противоречия в распоряжениях командира и комиссара
всякий вынужден гадать, какой из двух путей ведет к награде, какой - к
тюрьме. Все выжидают и тревожно озираются по сторонам. У честных работников
опускаются руки. Плуты, воры и карьеристы обделывают свои делишки,
прикрываясь патриотическими доносами. Устои армии расшатываются. В большом и
малом воцаряется запустение. Оружие не числится и не проверяется. Казармы
принимают грязный и нежилой вид. Протекают крыши, не хватает бань, на
красноармейцах грязное белье. Пища становится все хуже по качеству и не
подается в положенные часы. В ответ на жалобы командир отсылает к комиссару,
комиссар обвиняет командира. Действительные виновники прикрываются доносами
на вредителей. Среди командиров усиливается пьянство; комиссары соперничают
с ними в этом отношении. Прикрытый полицейским деспотизмом режим анархии
подрывает ныне все стороны советской жизни; но особенно гибелен он в армии,
которая может жить только при условии правильности режима и полной
прозрачности всех отношений. Такова, в частности, причина, почему в этом
году отменены большие маневры.
Диагноз ясен. Рост страны и особенно рост ее новых потребностей
несовместим с тоталитарной мерзостью и потому обнаруживает тенденцию
вытеснять, выталкивать, выпирать бюрократию из всех областей. Процесс этот
не нашел еще открытого политического выражения, но тем более он глубок и
неотвратим. В области техники, хозяйства, науки, культуры, обороны люди
опыта, знания, авторитета автоматически оттесняют назад агентов сталинской
диктатуры, в большинстве своем невежественных и циничных, типа Мехлиса и
Ежова. Когда Сталин обвиняет ту или другую часть аппарата в утрате
"бдительности", он этим говорит: вы заботитесь об интересах хозяйства, науки
или армии, но вы не заботитесь о моих интересах! В таком же положении
находится каждый из агентов Сталина во всех областях страны и на всех ярусах
бюрократической башни. Бюрократия может поддерживать дальше свою власть не
иначе, как подрывая все основы хозяйственного и культурного прогресса.
Борьба за тоталитарную власть превратилась в истребление лучших людей страны
ее наиболее развращенными отбросами.
К счастью для СССР, внутреннее положение его потенциальных врагов,
крайне напряженное уже сейчас, будет становиться в ближайший период все
более и более критическим. Но это не меняет анализа внутреннего положения
СССР: тоталитарная система Сталина стала подлинным очагом культурного
саботажа и военного пораженчества.
Сказать это вслух есть элементарный долг по отношению к народам СССР и
мировому общественному мнению. Политика, тем более военная, не мирится с
фикциями. Есть категория "друзей", которые предпочитают верить на словах
агентам Кремля. Мы пишем не для них, а для тех, которые в надвигающуюся
грозную эпоху предпочитают глядеть действительности прямо в глаза.
Л.Троцкий
12 сентября 1938 г.
8 сентября известный чикагский адвокат Альберт Голдман сообщил печати о
заговоре ГПУ в связи с конгрессом в Мексике. Главным очагом заговора был, по
словам Голдмана, Нью-Йорк, куда под чрезвычайным секретом вызван был лидер
мексиканской сталинской партии Хернан Лаборде. Чтобы лучше скрыть свое
участие в заговоре против Троцкого и его друзей, Лаборде пустил слух, будто
он уезжает на несколько месяцев в СССР. На самом деле он находился все время
в Нью-Йорке, в тесной связи с наиболее ответственными представителями ГПУ в
Соединенных Штатах. Под их руководством Лаборде разрабатывал кампанию травли
и клеветы против Троцкого и его друзей. Практической целью кампании являлось
либо добиться высылки Троцкого из Мексики, т. е. фактической выдачи его в
руки палачей ГПУ, либо создать благоприятную атмосферу для расправы над ним
в самой Мексике. Таков был московский заказ. Голдман - очень опытный и
серьезный юрист; если он сообщил печати эти сведения, значит, они исходят из
безупречного источника. Во всяком случае, в момент, когда Голдман сделал
свои разоблачения, Лаборде неожиданно обнаружился в Мексике. Я говорю
"неожиданно", потому что в печати о его возвращении не появилось ни слова.
Откуда же приехал Лаборде? Действительно ли он был в СССР? Это нетрудно
проверить по визам в его паспорте. Или же Лаборде, как гласит источник
Голдмана, находился тайно в Соединенных Штатах? С какой целью? Никто не
заподозрит Лаборде в том, что он готовил переворот против режима Соединенных
Штатов. Что же он делал там? И почему он вернулся под строжайшим секретом к
моменту открытия съездов в Мексике?
Г-н Лаборде имеет полную возможность опровергнуть сообщение Алберта
Голдмана. Для этого ему нужно только ясно ответить: где именно он находился
в последние месяцы? В Москве или в Нью-Йорке?
Никакие увертки не помогут. Столь же мало поможет молчание.
Общественное мнение заставит заговорщиков ясно и точно ответить на вопрос:
скрывался ли Лаборде в Соединенных Штатах, да или нет? И если да, то с какой
целью?
14 сентября 1938 г.
Фактические замечания [Л.Эстрин] к письму Л.Д.[Троцкого] следователю
(от 25.8.[19]38 г.)198
П. 3. Доктор Симков, насколько известно, никогда не был владельцем
клиники199. Клиника принадлежит доктору Жирмунскому, а Симков лишь изредка
помещает туда своих пациентов, которые в состоянии платить так много.
Клиника эта (Мирабо) частная, занимает большой дом, имеет разные отделения,
начиная с хирургического и кончая родильным. Всякие французские врачи -
хирурги, гинекологи и акушеры - помещают туда своих больных.
Л.Д.[Троцкий] спрашивает, знал ли Симков, кто такой его пациент. Но
ведь Л.Д.[Троцкий] имеет ясный ответ на это в моих показаниях. Там сказано,
что Симков знал, кто его пациент и дал слово никому об этом не говорить.
Почему Симков обращался к Леве по-русски? Но Лева все время только и
говорил по-русски с кем только было можно.
П. 4. Доктор Жирмунский, директор клиники, считался, по сведениям
полиции, "сочувствующим большевикам". Не знаю, каковы сведения полиции, но
они, по всей видимости, неправильны. Жирмунский в настоящее время человек
аполитичный. В дни своей ранней молодости он был эсером - так, по крайней
мере, мне о нем сказал кто-то из его знакомых. Выехал он из России не то в
1926, не то в 1927 г., когда выезд из России не был затруднен - это он мне
лично сказал. Знаю, что он человек деловой, вывез все свои деньги из России
и здесь открыл клинику.
Почему Симков ему не сказал имени больного, совершенно ясно - он был
связан словом, и тут нет вопроса ни доверия, ни недоверия к Жирмунскому.
Жирмунский, как и Тальгеймер200, узнали о том, кто их пациент, лишь во
вторник, 15.2, утром, когда им об этом сказала Ж[анна Молинье], чтобы еще
больше убедить их в том, что должны быть сделаны сверхчеловеческие усилия
для спасения Л[ьва Седова], созваны консилиумы и пр. Помню, что после
операции мы с Левой еще говорили о том, что фамилия Мартен201 удачно
выбрана, это может быть и француз, живущий в России и говорящий по-русски,
фамилия не слишком ярко выраженная французская. Поэтому Жирмунскому могло и
не показаться странным, что Мартен говорит по-русски.
П. 6. Симков - совершенно аполитичный человек, решительно ничего не
смыслящий в политике (см. п. 8). Он натурализован во Франции, но считает
себя русским. Состоит членом общества врачей имени Мечникова202. Общество
это аполитичное, создано оно для защиты профессиональных интересов русских
эмигрантов - врачей и для связи с французской профессиональной организацией
врачей. В него входят все русские врачи в Париже без различия взглядов, от
правых до социалистов включительно. В этом обществе никогда никакие
политические вопросы не обсуждались. На редких заседаниях бывают доклады на
научные темы и рассматриваются текущие профессиональные дела. Недавно крайне
правые врачи - черносотенцы и антисемиты - вышли из этого общества, считая,
что оно слишком "ожидовело". Симков выступал всегда против антисемитов (он,
между прочим, еврей) - вот все, что о нем известно. Все русские врачи должны
записываться в это общество, так как членство дает им неофициальное право
практики среди эмигрантов - русских и немецких.
служит сталинской бюрократии. Ее методы: ложь, клевета, травля, подлог, -
являются вместе с тем и методами Толедано. Ни программы, ни идей у него нет.
Совершенно естественно, если газета такого типа не может захватить за живое
рабочие массы и вытеснить из рабочих кварталов буржуазную печать.
Мы приходим таким образом к непреложному выводу, что борьба против
буржуазной печати должна начаться с очищения рабочей печати от недостойных
вождей, в частности - с освобождения рабочей печати из-под опеки Ломбардо
Толедано и прочих буржуазных карьеристов. Мексиканским пролетариям нужна
честная печать, которая выражала бы их нужды, защищала бы их интересы,
расширяла бы их кругозор и готовила бы социалистическую революцию в Мексике.
Такова позиция "Ключа". Недостойным бонапартистским претензиям Толедано мы
объявляем непримиримую войну. На этом пути мы ждем поддержки всех передовых
рабочих, всех марксистов и всех подлинных демократов.
Редакция "Ключа"
[Л.Д.Троцкий]
21 августа 1938 г.
Дорогие друзья!
Мы получили только что из Соединенных Штатов, из абсолютно надежного
источника, следующие сведения, которые просим вас опубликовать как можно
более широко. Наш источник не решался по соображениям осторожности
обратиться непосредственно к вам и предпочел обратиться сюда. Но вы можете
смело заявить, что получили сведения на месте, в Нью-Йорке.
*
Несколько месяцев тому назад Лаборде, лидер мексиканской сталинской
партии, "уехал в Москву". Так сообщала, по крайней мере, вся мексиканская
печать. На самом деле Лаборде нелегально оставался все это время в
Соединенных Штатах. Его задача, как видно будет из дальнейшего, состояла в
том, чтобы использовать подготовку сентябрьских конгрессов в Мексике191 для
решительного удара против Троцкого, Диего Ривера и их друзей. В связи с
работой сенатской комиссии полиция напала, видимо, на след Лаборде. Таково,
по крайней мере, было впечатление вождей компартии, которые смертельно
испугались международного скандала и компрометации нью-йоркской агентуры
ГПУ. Лаборде получил приказ немедленно покинуть Соединенные Штаты. Нет
основания думать, что он отправился в СССР. Наоборот, есть данные, что он
тайно вернулся в Мексику, где сохраняет инкогнито, чтобы поддерживать версию
о своем пребывании в СССР.
Мексиканская компартия подчинена ныне полностью вождям компартии
Соединенных Штатов и через этих последних получает все приказы из Москвы.
Объясняется этот странный порядок очень просто. В Мексике нет советских
учреждений, и агенты ГПУ в Мексике, не имея дипломатического прикрытия,
вынуждены к строжайшей конспирации; они совершенно воздерживаются поэтому от
прямого общения с местной компартией, опасаясь, что в ней есть немало
агентов полиции. В Соединенных Штатах важнейшие агенты ГПУ пользуются
неприкосновенностью и имеют возможность передавать наиболее секретные
инструкции тем немногим вождям компартии, которые пользуются безусловным
доверием ГПУ. Эти доверенные лица передают, в свою очередь, инструкции в
Мексику.
Последняя инструкция, которую получил Лаборде в середине августа,
состояла в том, чтобы усилить в Мексике кампанию преследований против
Троцкого и его друзей, не ограничиваясь политическими и бюрократическими
мерами, а переходя к "прямому действию" (подлинное выражение). Что значит
"прямое действие", нетрудно догадаться в связи с рядом убийств троцкистов во
Франции, Швейцарии и особенно Испании.
Центральный Комитет мексиканской компартии успел уже сообщить в
Нью-Йорк, что он приступил к выполнению полученных инструкций. Было созвано
строго конспиративное собрание, в котором участвовали лишь некоторые из
членов ЦК и организаторы "боевых действий", в том числе два или три
иностранца, прибывшие в Мексику в связи с подготовкой конгресса "против
войны и фашизма". На этом заседании докладчик (по-видимому, сам Лаборде)
требовал не только удесятерить политическую кампанию против троцкистов, но и
подготовить необходимую атмосферу для "физической ликвидации Троцкого и
некоторых его друзей" (подлинное выражение). В отношении "политической"
кампании докладчик обещал полное материальное содействие со стороны министра
просвещения г-на Васкес Вела192 и его ближайших помощников. Параллельную
кампанию, по словам докладчика, ведет секретарь профессиональных союзов
Ломбардо Толедано, который во время недавнего путешествия в Европу получил
все необходимые материальные средства (в частности, клеветнический фильм
против Троцкого). Среди депутатов конгресса имеется значительное количество
иностранных агентов ГПУ, главная задача которых в том, чтобы создать в
Мексике "благоприятную атмосферу" для выполнения последних московских
инструкций.
*
Повторяем еще раз: мы, безусловно, ручаемся за достоверность нашего
источника. Вы можете смело начать кампанию, притом со всей необходимой
энергией, привлекши к этому делу всех наших друзей. Очень важно не терять ни
минуты. Необходимо, в частности, пригласить представителей мексиканской
печати в Нью-Йорке и передать им изложенные выше факты.
Хансен193
4 сентября 1938 г.
11.10 утра
Княгиня Радзивилл (См. "Liberty"194 от 3 сентября 1938 г.) считает
Сталина "самым осведомленным человеком в Европе". С этим никак нельзя
согласиться. Сталин, который не читает ни на одном иностранном языке, знает
о внешнем мире только то, что ему в русском переводе сообщают его агенты.
Каждый из этих агентов больше всего боится показаться в Кремле пессимистом,
или - боже упаси - пораженцем. Вследствие этого агенты собирают только те
материалы, которые подтверждают последние слова самого Сталина. Таким
образом, больше, чем кто-либо из правителей Европы, Сталин живет в мире,
который он сам для себя строит. Только по этой причине оказались возможны, в
частности, те фантастические и чудовищные московские процессы, которые
должны были, по замыслу, показать миру мощь Сталина, а на самом деле
раскрыли его слабость.
Начиная с 1933 г., международное значение СССР стало быстро
подниматься. Не раз приходилось тогда слышать от европейских журналистов те
суждения, которые княгиня Радзивилл повторяет с запозданием на несколько
лет. "Кремль держит в своих руках судьбы Европы". "Сталин стал международным
арбитром" и проч. Как ни преувеличена была эта оценка и в те дни, но она
исходила из двух несомненных факторов: обострения мировых антагонизмов и
возрастающей мощи Красной армии. Относительный успех первой пятилетки,
вытекавшая отсюда оптимистическая оценка второй пятилетки, осязательные для
всех успехи индустриализации, создавшие для армии и флота промышленную базу,
преодоление прогрессивного паралича железнодорожного транспорта, первые
благоприятные урожаи на колхозной основе, рост количества скота, смягчение
голода и нужды - таковы были внутренние предпосылки успехов советской
дипломатии. К этому периоду относятся слова Сталина "жить стало лучше, жить
стало веселее"195. Трудящимся массам жить стало действительно немножко
легче. Бюрократии жить стало значительно веселее. Крупная доля национального
дохода уходила тем временем на оборону. Численность армии мирного времени с
800 тысяч была доведена до полутора миллионов. Возрождался флот. За годы
советского режима успел сложиться новый командный состав, от лейтенантов до
маршалов. К этому надо прибавить политический фактор: оппозиция, левая, как
и правая, была разгромлена. Победа над оппозицией как бы находила свое
объективное оправдание в экономических успехах. Власть Сталина казалась
незыблемой. Все вместе превращало советское правительство если не в арбитра
Европы, то, во всяком случае, в крупный международный фактор.
Два последние года не оставили от этой ситуации камня на камне.
Удельный вес советской дипломатии сейчас ниже, чем в самые критические
месяцы первой пятилетки. Лондон не только повернулся лицом к Риму и Берлину,
но и требует, чтобы Париж повернулся спиной к Москве. Свою политику изоляции
СССР Гитлер имеет таким образом возможность проводить ныне через посредство
Чемберлена. Если Франция не отказывается от договора с СССР, то она свела
его к роли второстепенного резерва. Потеряв веру в московскую опору, третья
республика неотступно следует по пятам Англии. Консервативные французские
патриоты не без горечи жалуются, что Франция стала "последним доминионом"
Великобритании. Италия и Германия, с согласия того же Чемберлена, собираются
прочно утвердиться в Испании, где совсем еще недавно Сталин казался - и не
только самому себе - вершителем судеб. На Дальнем Востоке, где Япония
встретила неожиданные для себя затруднения грандиозного масштаба, Москва
оказалась бессильна на что-нибудь большее, чем пограничные стычки, притом
всегда по инициативе Японии.
Искать причину упадка международной роли советов за последние годы в
примирении или смягчении международных противоречий никак не приходится:
каковы бы ни были эпизодические и конъюнктурные колебания,
империалистические страны фатально идут к мировой войне. Вывод ясен:
банкротство Сталина на мировой арене есть прежде всего результат внутреннего
развития СССР. Что же, собственно, случилось в самом Советском Союзе в
течение двух последних лет, что превратило могущество в бессилие? Хозяйство
как будто продолжает расти, промышленность, несмотря на так называемый
"саботаж", продолжает хвалиться успехами, урожай повышается, военные запасы
накапливаются, Сталин успешно справляется с внутренними врагами. В чем же
дело?
Не так давно мир судил о Советском Союзе почти исключительно по цифрам
советской статистики. Эти цифры, правда, с тенденциозными преувеличениями,
свидетельствовали о несомненных успехах. Предполагалось, что за бумажной
завесой цифр скрывается возрастающее благополучие народа и власти. Оказалось
совсем не так. Процессы хозяйства, политики и культуры являются в последнем
счете отношениями между живыми людьми, группами, классами. Московские
судебные трагедии обнаружили, что эти отношения из рук вон плохи, вернее
сказать, невыносимы.
Армия есть квинтэссенция режима; не в том смысле, что она выражает
только "лучшие" его качества, а в том, что положительным, как и
отрицательным тенденциям общества она придает наиболее концентрированное
выражение. Когда противоречия и антагонизмы режима достигают известной
остроты, они начинают подрывать армию изнутри. Обратное заключение: если
армия, наиболее дисциплинированный орган господствующего класса, начинает
раздираться внутренними противоречиями, то это - безошибочный признак
нестерпимого кризиса в самом обществе.
Экономические успехи Советского Союза, укрепившие в известный момент
его армию и его дипломатию, больше всего подняли и укрепили правящий
бюрократический слой. Никакой класс и никогда в истории не сосредоточивал в
своих руках в столь короткий срок такого богатства и могущества, какие
сосредоточила бюрократия за годы двух пятилеток. Но именно этим она
поставила себя в возрастающее противоречие с народом, который прошел через
три революции и опрокинул царскую монархию, дворянство и буржуазию.
Советская бюрократия сосредоточивает в себе ныне, в известном смысле, черты
всех этих низвергнутых классов, не имея ни их социальных корней, ни их
традиций. Она может отстаивать свои чудовищные привилегии только
организованным террором, как она может обосновывать свой террор только
ложными обвинениями и судебными подлогами. Выросши из хозяйственных успехов,
самодержавие бюрократии стало главным препятствием на пути этих успехов в
дальнейшем. Рост страны немыслим дальше без общего роста культуры, т. е. без
самостоятельности каждого и всех, без свободной критики и свободного
исследования. Эти элементарные условия прогресса необходимы армии еще в
большей мере, чем хозяйству, ибо в армии реальность или фиктивность
статистических данных проверяется кровью. Между тем политический режим СССР
окончательно приблизился к режиму штрафного батальона. Все передовые и
творческие элементы, которые действительно преданы интересам хозяйства,
народного просвещения или народной обороны, неизменно попадают в
противоречие с правящей олигархией. Так было в свое время при царизме; так
происходит, но несравненно более быстрым темпом, сейчас при режиме Сталина.
Хозяйству, культуре, армии нужны инициаторы, строители, творцы. Кремлю нужны
верные исполнители, надежные и беспощадные агенты. Эти человеческие типы -
агента и творца - непримиримо враждебны друг другу.
В течение последних 15-ти месяцев Красная армия лишилась почти всего
своего командного состава, который рекрутировался первоначально в годы
гражданской войны (1918-1920), затем обучался, квалифицировался, пополнялся
в течение следующих 15-ти лет. Радикально обновленный и непрерывно
обновляемый офицерский корпус Сталин поставил под гласный полицейский
надзор, осуществляемый новыми комиссарами. Тухачевский, и с ним цвет
командного состава, погибли в борьбе против полицейской диктатуры над
офицерством Красной армии.
Во флоте, где сильные и слабые стороны армии принимают особенно
концентрированный характер, истребление высшего офицерства имело еще более
повальный характер, чем в сухопутной армии. Нельзя не повторить еще раз:
вооруженные силы СССР обезглавлены. Аресты и расстрелы продолжаются. Между
Кремлем и офицерским корпусом идет затяжная дуэль, в которой право стрелять
принадлежит только Кремлю. Причины трагической дуэли имеют не временный и не
случайный характер, а органический характер. Тоталитарная бюрократия
сосредоточивает в своих руках две функции: власти и администрирования. Эти
две функции пришли ныне в острое противоречие. Чтобы обеспечить хорошее
администрирование, нужно ликвидировать тоталитарную власть. Чтобы сохранить
власть Сталина, нужно громить самостоятельных и способных администраторов,
военных, как и штатских.
Институт комиссаров, введенный впервые в период строительства Красной
армии из ничего, означал по необходимости режим двойного командования.
Неудобства и опасности такого порядка были совершенно очевидны и тогда, но
они рассматривались, как меньшее и притом временное зло. Сама необходимость
двоеначалия в армии выросла из крушения царской армии и из условий
гражданской войны. Что же означает новое двоеначалие196: первый этап
крушения Красной армии и начало новой гражданской войны в стране?
Комиссары первого призыва означали контроль рабочего класса над чуждыми
и в большинстве своем враждебными военными специалистами. Комиссары новой
формации означают контроль бонапартистской клики над военной и гражданской
администрацией и через нее над народом. Комиссары первой эпохи вербовались
из серьезных и честных революционеров, действительно преданных делу
социализма. Командиры, выходившие в большинстве своем из рядов старого
офицерства или унтерофицерства, плохо разбирались в новых условиях и в лице
лучших своих представителей сами искали совета и поддержки комиссаров. Не
без трений и конфликтов двоеначалие привело в тот период к дружному
сотрудничеству.
Совсем иначе обстоит дело теперь. Нынешние командиры выросли из Красной
армии, неразрывно связаны с ней и имеют завоеванный годами авторитет.
Наоборот, комиссары вербуются из бюрократических сынков, которые не имеют ни
революционного опыта, ни военных знаний, ни нравственного капитала. Это
чистый тип карьеристов новой школы. Они призваны командовать только потому,
что они олицетворяют "бдительность", т. е. полицейский надзор Сталина над
армией. Командиры относятся к ним с заслуженной ненавистью. Режим
двоеначалия превращается в борьбу политической полиции с армией, причем на
стороне полиции стоит центральная власть.
Исторический фильм разворачивается в обратном порядке, и то, что было
прогрессивной мерой революции, возрождается в качестве отвратительной
реакционной карикатуры. Новое двоеначалие проходит через государственный
аппарат сверху донизу. Во главе армии номинально стоит Ворошилов, народный
комиссар, маршал, кавалер орденов и прочая, и прочая. Но фактическая власть
сосредоточена в руках ничтожного Мехлиса197, который по непосредственным
инструкциям Сталина переворачивает армию вверх дном. То же происходит в
каждом военном округе, в любой дивизии, в каждом полку. То же в морском и
воздушном флотах. Везде сидит свой Мехлис, агент Сталина и Ежова, и
насаждает "бдительность" вместо знания, порядка и дисциплины. Все отношения
в армии получили зыбкий, шаткий, плавучий характер. Никто не знает, где
кончается патриотизм, где начинается измена. Никто не уверен, что можно,
чего нельзя. В случае противоречия в распоряжениях командира и комиссара
всякий вынужден гадать, какой из двух путей ведет к награде, какой - к
тюрьме. Все выжидают и тревожно озираются по сторонам. У честных работников
опускаются руки. Плуты, воры и карьеристы обделывают свои делишки,
прикрываясь патриотическими доносами. Устои армии расшатываются. В большом и
малом воцаряется запустение. Оружие не числится и не проверяется. Казармы
принимают грязный и нежилой вид. Протекают крыши, не хватает бань, на
красноармейцах грязное белье. Пища становится все хуже по качеству и не
подается в положенные часы. В ответ на жалобы командир отсылает к комиссару,
комиссар обвиняет командира. Действительные виновники прикрываются доносами
на вредителей. Среди командиров усиливается пьянство; комиссары соперничают
с ними в этом отношении. Прикрытый полицейским деспотизмом режим анархии
подрывает ныне все стороны советской жизни; но особенно гибелен он в армии,
которая может жить только при условии правильности режима и полной
прозрачности всех отношений. Такова, в частности, причина, почему в этом
году отменены большие маневры.
Диагноз ясен. Рост страны и особенно рост ее новых потребностей
несовместим с тоталитарной мерзостью и потому обнаруживает тенденцию
вытеснять, выталкивать, выпирать бюрократию из всех областей. Процесс этот
не нашел еще открытого политического выражения, но тем более он глубок и
неотвратим. В области техники, хозяйства, науки, культуры, обороны люди
опыта, знания, авторитета автоматически оттесняют назад агентов сталинской
диктатуры, в большинстве своем невежественных и циничных, типа Мехлиса и
Ежова. Когда Сталин обвиняет ту или другую часть аппарата в утрате
"бдительности", он этим говорит: вы заботитесь об интересах хозяйства, науки
или армии, но вы не заботитесь о моих интересах! В таком же положении
находится каждый из агентов Сталина во всех областях страны и на всех ярусах
бюрократической башни. Бюрократия может поддерживать дальше свою власть не
иначе, как подрывая все основы хозяйственного и культурного прогресса.
Борьба за тоталитарную власть превратилась в истребление лучших людей страны
ее наиболее развращенными отбросами.
К счастью для СССР, внутреннее положение его потенциальных врагов,
крайне напряженное уже сейчас, будет становиться в ближайший период все
более и более критическим. Но это не меняет анализа внутреннего положения
СССР: тоталитарная система Сталина стала подлинным очагом культурного
саботажа и военного пораженчества.
Сказать это вслух есть элементарный долг по отношению к народам СССР и
мировому общественному мнению. Политика, тем более военная, не мирится с
фикциями. Есть категория "друзей", которые предпочитают верить на словах
агентам Кремля. Мы пишем не для них, а для тех, которые в надвигающуюся
грозную эпоху предпочитают глядеть действительности прямо в глаза.
Л.Троцкий
12 сентября 1938 г.
8 сентября известный чикагский адвокат Альберт Голдман сообщил печати о
заговоре ГПУ в связи с конгрессом в Мексике. Главным очагом заговора был, по
словам Голдмана, Нью-Йорк, куда под чрезвычайным секретом вызван был лидер
мексиканской сталинской партии Хернан Лаборде. Чтобы лучше скрыть свое
участие в заговоре против Троцкого и его друзей, Лаборде пустил слух, будто
он уезжает на несколько месяцев в СССР. На самом деле он находился все время
в Нью-Йорке, в тесной связи с наиболее ответственными представителями ГПУ в
Соединенных Штатах. Под их руководством Лаборде разрабатывал кампанию травли
и клеветы против Троцкого и его друзей. Практической целью кампании являлось
либо добиться высылки Троцкого из Мексики, т. е. фактической выдачи его в
руки палачей ГПУ, либо создать благоприятную атмосферу для расправы над ним
в самой Мексике. Таков был московский заказ. Голдман - очень опытный и
серьезный юрист; если он сообщил печати эти сведения, значит, они исходят из
безупречного источника. Во всяком случае, в момент, когда Голдман сделал
свои разоблачения, Лаборде неожиданно обнаружился в Мексике. Я говорю
"неожиданно", потому что в печати о его возвращении не появилось ни слова.
Откуда же приехал Лаборде? Действительно ли он был в СССР? Это нетрудно
проверить по визам в его паспорте. Или же Лаборде, как гласит источник
Голдмана, находился тайно в Соединенных Штатах? С какой целью? Никто не
заподозрит Лаборде в том, что он готовил переворот против режима Соединенных
Штатов. Что же он делал там? И почему он вернулся под строжайшим секретом к
моменту открытия съездов в Мексике?
Г-н Лаборде имеет полную возможность опровергнуть сообщение Алберта
Голдмана. Для этого ему нужно только ясно ответить: где именно он находился
в последние месяцы? В Москве или в Нью-Йорке?
Никакие увертки не помогут. Столь же мало поможет молчание.
Общественное мнение заставит заговорщиков ясно и точно ответить на вопрос:
скрывался ли Лаборде в Соединенных Штатах, да или нет? И если да, то с какой
целью?
14 сентября 1938 г.
Фактические замечания [Л.Эстрин] к письму Л.Д.[Троцкого] следователю
(от 25.8.[19]38 г.)198
П. 3. Доктор Симков, насколько известно, никогда не был владельцем
клиники199. Клиника принадлежит доктору Жирмунскому, а Симков лишь изредка
помещает туда своих пациентов, которые в состоянии платить так много.
Клиника эта (Мирабо) частная, занимает большой дом, имеет разные отделения,
начиная с хирургического и кончая родильным. Всякие французские врачи -
хирурги, гинекологи и акушеры - помещают туда своих больных.
Л.Д.[Троцкий] спрашивает, знал ли Симков, кто такой его пациент. Но
ведь Л.Д.[Троцкий] имеет ясный ответ на это в моих показаниях. Там сказано,
что Симков знал, кто его пациент и дал слово никому об этом не говорить.
Почему Симков обращался к Леве по-русски? Но Лева все время только и
говорил по-русски с кем только было можно.
П. 4. Доктор Жирмунский, директор клиники, считался, по сведениям
полиции, "сочувствующим большевикам". Не знаю, каковы сведения полиции, но
они, по всей видимости, неправильны. Жирмунский в настоящее время человек
аполитичный. В дни своей ранней молодости он был эсером - так, по крайней
мере, мне о нем сказал кто-то из его знакомых. Выехал он из России не то в
1926, не то в 1927 г., когда выезд из России не был затруднен - это он мне
лично сказал. Знаю, что он человек деловой, вывез все свои деньги из России
и здесь открыл клинику.
Почему Симков ему не сказал имени больного, совершенно ясно - он был
связан словом, и тут нет вопроса ни доверия, ни недоверия к Жирмунскому.
Жирмунский, как и Тальгеймер200, узнали о том, кто их пациент, лишь во
вторник, 15.2, утром, когда им об этом сказала Ж[анна Молинье], чтобы еще
больше убедить их в том, что должны быть сделаны сверхчеловеческие усилия
для спасения Л[ьва Седова], созваны консилиумы и пр. Помню, что после
операции мы с Левой еще говорили о том, что фамилия Мартен201 удачно
выбрана, это может быть и француз, живущий в России и говорящий по-русски,
фамилия не слишком ярко выраженная французская. Поэтому Жирмунскому могло и
не показаться странным, что Мартен говорит по-русски.
П. 6. Симков - совершенно аполитичный человек, решительно ничего не
смыслящий в политике (см. п. 8). Он натурализован во Франции, но считает
себя русским. Состоит членом общества врачей имени Мечникова202. Общество
это аполитичное, создано оно для защиты профессиональных интересов русских
эмигрантов - врачей и для связи с французской профессиональной организацией
врачей. В него входят все русские врачи в Париже без различия взглядов, от
правых до социалистов включительно. В этом обществе никогда никакие
политические вопросы не обсуждались. На редких заседаниях бывают доклады на
научные темы и рассматриваются текущие профессиональные дела. Недавно крайне
правые врачи - черносотенцы и антисемиты - вышли из этого общества, считая,
что оно слишком "ожидовело". Симков выступал всегда против антисемитов (он,
между прочим, еврей) - вот все, что о нем известно. Все русские врачи должны
записываться в это общество, так как членство дает им неофициальное право
практики среди эмигрантов - русских и немецких.