Страница:
Система всеобщего контроля должна действовать ДО того, как реальное правонарушение совершено, то есть ДО того, как написан опасный вирус. Следовательно, она должна вычислять потенциальных террористов по косвенным признакам. Такая система работала при тоталитарных режимах, когда на всякий случай арестовывали всех подозрительных людей. Очевидно, что террористы будут стремиться избегать контроля такой системы и противостоять ей. В силу этого любой антиглобалист, протестующий против тотального наблюдения, будет причисляться к потенциальным террористам. И чем жестче будет система контроля, тем больший протест она будет вызывать и тем большее число террористов, глобально же борющихся с ней, порождать. Таким образом, система всеобщего контроля не уменьшит реальное число террористов.
Следующая проблема, связанная с системой всеобщего слежения, состоит в том, что у нее есть, по определению, белое пятно: те, кто следит, оказываются вне наблюдения.Любые организации сталкиваются с такой проблемой и, чтобы бороться с ней, создают «службы внутренней безопасности» – но это только уменьшает размер «слепого пятна», но не устраняет его.
Другая очевидная проблема – это возможность злоупотреблений,так как любая система, созданная для предотвращения глобальных рисков, может работать и для устранения мелких правонарушений, для политического контроля и для собственного выживания в конечном счете.
В середине 90-х Пепперштейн первым обратил мое внимание на то, что компьютеры предоставляют возможность организовать идеальное тоталитарное общество с полным контролем над каждым человеком. После терактов 11 сентября, создания и затем утечек в Интернет огромного количества баз данных эта идея стала общим местом.
Безусловно, система контроля над гражданами может «помочь» в очень многих случаях. Например, чтобы отвратить несознательных индивидов от незаконного копирования музыки, употребления неприличных слов, переедания, злоупотребления наркотиками и алкоголем, нарушения правил дорожного движения. Но все это не имеет отношения к проблемам устранения глобальных рисков.
Или, точнее, имеет, но весьма специфическое: если бы все наши ошибки были обнаружены (а человек по своей природе не может не ошибаться), то каждый заслуживал бы места в тюрьме. Страна, установившая такой контроль над гражданами, стала бы тюрьмой. Более того, для реализации такой системы потребовалось бы изменить природу человека: вероятно, только генетически модифицированные и «чипованные» люди никогда не ошибаются. Но такое изменение означало бы, что природе человека, его творческим способностям будет нанесен значительный ущерб, и, возможно, подобное изменение повлекло бы за собой даже катастрофические последствия.
Далее, для эффективной работы контролирующая система должна превосходить по качеству материала (и по уровню организации) контролируемую.Однако в отношении систем действует тот принцип, что их сложность взаимно со-настраивается, то есть если в городе есть преступники, то в полицию рано или поздно проникнет коррупция. Это означает, что всемирная система контроля может быть успешно вскрыта хакерами, которые смогут тем или иным образом обманывать ее и даже использовать в своих целях.
Только сверхчеловеческая система тотального контроля, созданная искусственным интеллектом,будет иммунна к таким атакам – однако в этом случае люди не смогут ее контролировать, и неизвестно, какие сбои в ней могут произойти.
Опыт создания подобной конструкции уже есть. После 11 сентября США фактически попытались выстроить систему глобального контроля. Вначале, когда было свежо впечатление от терактов, почти все страны вступили в антитеррористическую коалицию, и она обладала силами и моральным правом атаковать те территории, которые не присоединились к ней, то есть, например, Афганистан. Затем, однако, последовала «реакция распада», так как у многих участников коалиции возникло ощущение, что их используют ради достижения совсем не тех целей, которые были заявлены вначале.
В дальнейшем, вероятно, будут и новые катастрофы, и новые коалиции, но на этом примере мы видим, какие трудности подстерегают такое объединение государств и насколько оно неустойчиво и подвержено «нецелевому» использованию.
Можно сделать следующее предположение: если бы на Земле существовало всемирное государство, то оно было бы менее подвержено такой неустойчивости. Однако такого государства нет, и без мировой войны оно не может возникнуть в ближайшей исторической перспективе (мировая война при этом чревата созданием и применением оружия судного дня). Таким образом, суммарный риск по созданию всемирного государства перевешивает возможные плюсы от его существования.
Надежность системы глобального контроля – если она все же будет построена, – вполне вероятно, может повышаться за счет непрерывного повышения ее жесткости и тотальности (во всяком случае, соблазн пойти таким путем вполне может возникнуть). В пределе такая система должна быть способна считывать мысли каждого человека и даже регулировать его поведение в случае приступов чрезмерной агрессии (что технологически ближе, чем мы можем себе представить). Но одна неверная команда, пущенная по такой системе, может подействовать сразу на всех людей на Земле и привести их к гибели. Такая система должна управляться искусственным интеллектом, но тогда люди превратятся в «биороботов». Если же такая система будет срабатывать достаточно редко, например, останавливая пьяного, когда он в ослеплении гневом заносит нож над своим другом, то, возможно, она имеет смысл.
Крайне важно то, что ошибка, совершенная централизованной системой, сразу распространится на всю Землю.Рассмотрим это на примере предлагаемой системы автоматического управления полетами авиалайнеров с земли в целях их защиты от захвата террористами и использования в качестве тарана. Понятно, что такая система затруднит действия террористов с пластмассовыми ножами, однако возникает гипотетический риск того, что управление самолетом будет перехвачено с земли; более того, при наличии злоумышленника в числе программистов, имеющих доступ к коду системы, возможно одновременно перехватить управление всеми в мире гражданскими самолетами, находящимися в воздухе (порядка тысячи), и развести их по разным целям (например, ядерным станциям). Хотя шансы такой катастрофы значительно меньше, чем шансы захвата нескольких самолетов вооруженными людьми, вероятный ущерб неизмеримо больше.
Чтобы избежать подобных проблем, Дэвид Брин и ряд других исследователей предложили систему, названную «reciprocal accountability». Ее суть в создании абсолютно прозрачного общества, в котором каждый сможет следить за каждым. Повсюду будут расположены видеокамеры, возможно, даже распылены некие нанотехнологические следящие устройства, и любой со своего компьютера сможет следить за любой точкой земного шара.
Однако такие проекты выглядят нереалистичными. В первую очередь потому, что спецслужбы и прочие государственные структуры вряд ли позволят их реализовать. Кроме того, непрофессионалу очень сложно понять, является ли какая-то деятельность опасной. Когда программист вставляет в программу несанкционированную закладку, это выглядит абсолютно незаметно для внешнего наблюдателя – человек якобы просто пишет код, как и должен. То же касается и биологических исследований, тем более что они из работы с пробирками все больше будут превращаться в работу за компьютером.
Наконец, возможны злоупотребления и этой системой наблюдения. Кроме того, информационная прозрачность сделает невозможным существование секретов, а следовательно, все знание об оружии массового поражения (в том числе о знаниях массового поражения – кодах вирусов, рецептах ядов) станет общедоступным.
Позитивным примером абсолютной «прозрачности» на сегодня является, скажем, работа Википедии, где каждый может наблюдать действия другого. Но Википедия – это не система, нацеленная на обеспечение безопасности, и есть немало примеров, когда она была использована для публикации информации, имеющей некоторые искажения (приукрашивания) в пользу тех, кто ее выложил.
При всем этом, безусловно, нельзя и недооценивать силу гражданского общества и личной инициативы в деле предотвращения глобальных рисков. Ведь до сих пор во многих случаях этим делом занимались именно люди, которые действовали по собственной инициативе, исходя из личного понимания ответственности и важности стоящих проблем. И за этим был не только абстрактный альтруизм, но и понимание, что это работает на личную пользу исследователей и их близких.
Глава 22
Убежища и бункеры могут увеличить шансы выживания человечества в случае глобальной катастрофы, однако ситуация с ними далеко не однозначна. Отдельные автономные убежища могут существовать десятки лет, но чем более они автономны и долговременны, тем больше предварительных усилий нужно затратить на их подготовку. Кроме того, убежища должны обеспечивать способность человечества к дальнейшему воспроизводству. Следовательно, они должны сохранять не только достаточное число способных к размножению людей, но и определенный объем технологий, который позволит выжить и размножаться на территории, которую планируется обживать впоследствии. Чем более будет загрязнена эта территория, тем большего уровня технологии потребуются для обеспечения выживания. (В легенде о Ноевом ковчеге это было всего лишь «каждой твари по паре».)
При этом чем крупнее бункер, тем меньше таких бункеров построит человечество. Однако любой бункер уязвим для случайного разрушения или заражения. Поэтому конечное число бункеров с определенной вероятностью заражения однозначно определяет максимальное время выживания человечества. Если бункеры связаны между собой торговлей и прочим материальным обменом, тем вероятнее распространение опасного «загрязнения». Если бункеры не связаны между собой, то процесс деградации в них будет проходить быстрее. Чем более укреплен и дорог бункер, тем труднее его создать незаметно для вероятного противника и тем скорее он станет целью для атаки. Чем дешевле бункер, тем менее он долговечен.
Полностью автономным может быть только высокотехнологичный бункер. Необходимо, чтобы там были энергия и кислород – их поступление может обеспечить система электроснабжения на ядерном реакторе.
Но чем автономнее бункер, тем меньше он может просуществовать в полной изоляции.Современные машины вряд ли могут обладать долговечностью более 30–50 лет. Находящиеся глубоко под землей бункеры будут подвержены перегреву. На глубине и так высокая температура, а любые ядерные реакторы и прочие сложные машины будут требовать внешнего охлаждения. На сегодня еще не изобретены источники энергии, не имеющие потерь в виде тепла, а охлаждение внешней водой будет демаскировать укрытие. Рост температуры по мере заглубления под землю ограничивает предельную глубину залегания таких сооружений. (Геотермический градиент в среднем составляет 30 градусов/километр. Это означает, что бункеры на глубине больше одного километра невозможны – или они потребуют гигантских охлаждающих установок на поверхности, как золотые шахты в ЮАР. Более глубокие бункеры могут быть разве что во льдах Антарктиды.)
Чем в большей мере бункер автономен культурно и технически, тем больше в нем должно жить людей (бункер на основе продвинутых нанотехнологий, правда, может быть даже вовсе безлюдным – в нем могут храниться только замороженные яйцеклетки).
Чтобы обеспечить простое воспроизводство основных человеческих профессий, требуются тысячи людей. Эти люди должны быть отобраны и находиться в бункере до наступления катастрофы, и желательно на постоянной основе. Однако маловероятно, чтобы столько интеллектуально и физически полноценных людей захотели сидеть в бункере на всякий случай. Хотя в принципе они могут находиться в бункере в две или три смены и получать за это зарплату (Сейчас проводится эксперимент «Марс-500», в котором 6 человек будут находиться в полностью автономном пространстве 500 дней. Вероятно, это наилучший результат, который мы сейчас имеем.)
Бункер не может быть универсальным– он должен предполагать защиту от определенных, известных заранее видов угроз – радиационной, биологической и т. д. Между газо– и биоубежищами (которые могут находиться на поверхности, но быть разделены на много секций на случай карантина) и убежищами, которые предназначены для укрытия от разумного противника (в том числе от других людей, которым не досталось места в убежище), есть существенные технические различия. (В случае биоопасности, если болезнь не переносится по воздуху, в качестве убежища могут выступать острова с жестким карантином.)
Но чем более долговечен, универсален и эффективен бункер, тем больше времени будет затрачено на его сооружениеи тем раньше его необходимо начинать строить. А это проблематично, так как будущие риски трудно предугадать. Например, в 1930-е годы построили много противогазовых бомбоубежищ, которые оказались бесполезны и уязвимы для бомбардировок тяжелыми бомбами.
Бункер может быть или «цивилизационным» (то есть в нем будет сохраняться большинство культурных и технологических достижений цивилизации), или «видовым» – сохранять только человеческую жизнь. Возможны автоматические роботизированные бункеры: в них человеческие эмбрионы хранятся в искусственных матках. Через сотни или тысячи лет их можно отправить к другим планетам. Но если такие бункеры будут возможны, то Земля вряд ли останется пустой – скорее всего она будет заселена роботами. (Кроме того, если человеческий детеныш, воспитанный волками, считает себя волком, то кем будет считать себя человек, воспитанный роботами?)
Бункер может быть не только подземным, но и морским или космическим. Он может быть полностью изолированным или допускать «экскурсии» во внешнюю враждебную среду. При этом космический бункер может быть заглублен в грунт астероидов или Луны (при этом обитателям космического бункера будет труднее пользоваться остатками ресурсов на Земле).
Примером морского бункераявляется атомная подводная лодка, обладающая высокой скрытностью, автономностью, маневренностью и устойчивостью к негативным воздействиям. Она способна выдержать ударное и радиационное воздействие, однако ресурс автономного плавания современных АПЛ составляет в лучшем случае год, и в них нет места для хранения запасов. Зато лодка может легко охлаждаться в океане (проблема охлаждения подземных замкнутых бункеров уже была упомянута), добывать из него воду, кислород и даже пищу (в настоящее время уже есть готовые лодки и технические решения).
На современной космической станции(типа МКС) около года могли бы находиться несколько человек, хотя в данном случае возникают проблемы автономной посадки и адаптации. При этом не понятно, может ли опасный агент, способный проникнуть во все щели на земле, рассеяться всего лишь за год.
Возможны и случайные бункеры– то есть, возможно, будут люди, уцелевшие в метро, шахтах, подводных лодках. Однако уцелевшие случайно (или под угрозой нависшей катастрофы) могут атаковать тех, кто заперся в заранее подготовленном специальном укрытии.
Бункер может быть или единственным, или одним из многих. В первом случае он уязвим для разного рода случайностей, а во втором – возможна борьба между разными бункерами за оставшиеся снаружи ресурсы. Также возможно продолжение войны, если именно она стала причиной катастрофы.
Чем более эффективен бункер, который может создать цивилизация, тем выше ее технологический уровень, но и тем большими средствами уничтожения она обладает, а следовательно, тем более мощный бункер ей нужен. Чем автономнее и совершеннее бункер (например, оснащенный ИИ, нанороботами и биотехнологиями), тем легче он может в конце концов обойтись без людей, создав исключительно компьютерную цивилизацию.
В настоящее время мы, вероятно, располагаем бункерами, в которых люди могут автономно просидеть год (а может быть, и несколько лет). Пределом же современных технических возможностей видится бункер, способный автономно существовать 30 лет, однако на его строительство нужно потратить около 10 лет, и это потребует миллиардов долларов инвестиций.
Особняком стоит проблема информационных бункеров, назначение которых – донести до возможных уцелевших потомков наши знания, технологии, достижения и т. д. При их создании проблемы несколько иные, и в этом направлении уже кое-что делается. Например, в Норвегии (на Шпицбергене) с этими целями уже создан законсервированный запас образцов семян зерновых. Возможны варианты сохранения генетического разнообразия людей посредством запаса замороженной спермы. Обсуждается возможность использования устойчивых к длительному хранению цифровых носителей, например, компакт-дисков с вытравленным на них текстом, прочесть который можно при большом увеличении. Эти знания могут быть критически важными, чтобы не повторить наших ошибок.
Но, увы, для ускоренного расселения человечества в космосе нет никаких технологических предпосылок:мы имеем весьма смутные представления о том, как создать звездолеты и, вероятно, не сможем построить их без помощи ИИ и роботизированного производства. А значит, человечество сможет начать заселять космос только после того, как преодолеет все риски, связанные с ИИ и нанотехнологиями. Кроме того, космические поселения в пределах Солнечной системы будут крайне зависимы от земных поставок и уязвимы для обычной ракетной атаки.
Даже если человечество начнет убегать от Земли с околосветовой скоростью на сверхбыстрых звездолетах, это все равно не обезопасит его от всех рисков.
Во-первых,потому что информация все равно распространяется быстрее – со скоростью света – и если возникнет враждебный ИИ, то он сможет проникнуть по компьютерным сетям даже в быстро удаляющийся звездолет. Во-вторых,каким бы быстрым ни был звездолет, его может догнать более легкий, быстрый и совершенный (поскольку он будет создан позже) беспилотный аппарат.
Наконец, любой звездолет увозит с собой все земные сверхтехнологии и все человеческие недостатки и связанные с ними проблемы.
Глава 23
С одной стороны, наука не может исследовать собственные границы, так как подобные исследования могут зайти в область ненаучного. С другой стороны, по мере развития науки ее горизонты естественным образом расширяются и иногда включают в себя то, что раньше считалось суеверием (например, целебные свойства хлебной плесени были известны и в Античности, и позже – в народной медицине, но до открытия пенициллина знания об этом считались ненаучными). Такое свойство границ науки задает особый характер ее отношениям с неизвестным. И, вероятно, это правильный подход, так как стоит свободно «открыть» эти рубежи, как в науку хлынула бы масса всякой ереси. В этой главе я предприму откровенно антинаучный экскурс за границы научного знания, чтобы узнать, нет ли там чего-то, что может представлять интерес с точки зрения исследования глобальных катастроф.
Глобальная катастрофа относится к категории неведомых и непроверяемых ситуаций и потому попадает в ту область, где обычно все определяется верой (или религией). А в этой области представление о конце света неизбежно оказывается связанным с другими объектами веры, причем у каждой религии своя эсхатология. Тем не менее, когда речь идет о спасении жизни, людям свойственно прибегать даже к антинаучным методам борьбы (можно вспомнить о множестве ритуалов при запуске ракет на Байконуре и т. д.).
Здесь следует отметить, что любые идеи о том, что мы уже обладаембессмертием, радикально меняют смысл и ценность представлений о глобальной катастрофе. Например, вера в неизбежность и позитивность конца света была раньше свойственна христианству (хотя сейчас вряд ли эту идею принимают буквально). Люди в эпоху Средневековья жили с ожиданием этого события, и оно воспринималось ими как освобождение. Когда впереди ждет бессмертие, то катастрофа перестает быть всеобщей – она касается только некоей части мира и потому может даже приветствоваться.
Особняком по отношению к проблеме глобальных рисков стоят несколько дисциплин, которые стараются придать себе статус научности, однако в целом отвергаются научным сообществом. Тем не менее принцип предосторожности заставляет нас рассмотреть их аргументы. Поскольку, как мы уже говорили, любое новое открытие меняет картину глобальных рисков, и скорее всего в сторону их увеличения.
Принципиально новое, что могла бы предложить уфология, это не обязательно подтверждение того, что НЛО – это космические корабли пришельцев. Есть много других предположений: что это плазменные формы жизни, путешественники во времени или из параллельных миров, жители подводной цивилизации и т. д. (см. статью Жака Вале «Пять аргументов против внеземного происхождения НЛО» [92]). Однако из того, что многие небесные явления удается объяснить естественными причинами, не следует, что нам когда-нибудь удастся объяснить все такие события.
В любом случае, если будет открыто, что за НЛО стоит нечто принципиально новое, это ухудшит наши шансы на выживание. Отметим, что именно так к НЛО относились военные – как к непредсказуемому источнику риска (до того, как будет доказано, что это только атмосферные явления).
Итак, риски в такой ситуации возрастают, потому что:
Во-первых,если за НЛО стоит не разум, а просто набор новых физических эффектов, это даст нам новое пространство, по которому можно будет перемещаться, размножаться в нем и воздействовать из него на Землю. Соответственно это даст новые способы создания «оружия судного дня».
Во-вторых,даже если НЛО – это корабли пришельцев, то трудно ожидать, что они начнут спасать земную цивилизацию. Ведь раньше они не предотвращали, например, мировые войны. При этом столкновение с превосходящим разумом всегда гибельно для более слабого – оно чревато вымиранием или культурным растворением (вспомним, например, печальную историю австралийских аборигенов или индейцев).
Следующая проблема, связанная с системой всеобщего слежения, состоит в том, что у нее есть, по определению, белое пятно: те, кто следит, оказываются вне наблюдения.Любые организации сталкиваются с такой проблемой и, чтобы бороться с ней, создают «службы внутренней безопасности» – но это только уменьшает размер «слепого пятна», но не устраняет его.
Другая очевидная проблема – это возможность злоупотреблений,так как любая система, созданная для предотвращения глобальных рисков, может работать и для устранения мелких правонарушений, для политического контроля и для собственного выживания в конечном счете.
В середине 90-х Пепперштейн первым обратил мое внимание на то, что компьютеры предоставляют возможность организовать идеальное тоталитарное общество с полным контролем над каждым человеком. После терактов 11 сентября, создания и затем утечек в Интернет огромного количества баз данных эта идея стала общим местом.
Безусловно, система контроля над гражданами может «помочь» в очень многих случаях. Например, чтобы отвратить несознательных индивидов от незаконного копирования музыки, употребления неприличных слов, переедания, злоупотребления наркотиками и алкоголем, нарушения правил дорожного движения. Но все это не имеет отношения к проблемам устранения глобальных рисков.
Или, точнее, имеет, но весьма специфическое: если бы все наши ошибки были обнаружены (а человек по своей природе не может не ошибаться), то каждый заслуживал бы места в тюрьме. Страна, установившая такой контроль над гражданами, стала бы тюрьмой. Более того, для реализации такой системы потребовалось бы изменить природу человека: вероятно, только генетически модифицированные и «чипованные» люди никогда не ошибаются. Но такое изменение означало бы, что природе человека, его творческим способностям будет нанесен значительный ущерб, и, возможно, подобное изменение повлекло бы за собой даже катастрофические последствия.
Далее, для эффективной работы контролирующая система должна превосходить по качеству материала (и по уровню организации) контролируемую.Однако в отношении систем действует тот принцип, что их сложность взаимно со-настраивается, то есть если в городе есть преступники, то в полицию рано или поздно проникнет коррупция. Это означает, что всемирная система контроля может быть успешно вскрыта хакерами, которые смогут тем или иным образом обманывать ее и даже использовать в своих целях.
Только сверхчеловеческая система тотального контроля, созданная искусственным интеллектом,будет иммунна к таким атакам – однако в этом случае люди не смогут ее контролировать, и неизвестно, какие сбои в ней могут произойти.
Всемирное правительство и абсолютно прозрачное общество
Поскольку система, о которой идет речь, имеет смысл только как всемирная,то необходимым условием ее возникновения является наличие межгосударственного объединения, которое будет обладать реальными властными полномочиями. (То есть оно должно быть гораздо сильнее современной ООН.) При этом такое объединение будет иметь смысл только в том случае, если будет включать в себя все существующие государства и территории (а не просто их большую часть) и будет иметь права и ресурсы, чтобы развернуть соответствующую деятельность.Опыт создания подобной конструкции уже есть. После 11 сентября США фактически попытались выстроить систему глобального контроля. Вначале, когда было свежо впечатление от терактов, почти все страны вступили в антитеррористическую коалицию, и она обладала силами и моральным правом атаковать те территории, которые не присоединились к ней, то есть, например, Афганистан. Затем, однако, последовала «реакция распада», так как у многих участников коалиции возникло ощущение, что их используют ради достижения совсем не тех целей, которые были заявлены вначале.
В дальнейшем, вероятно, будут и новые катастрофы, и новые коалиции, но на этом примере мы видим, какие трудности подстерегают такое объединение государств и насколько оно неустойчиво и подвержено «нецелевому» использованию.
Можно сделать следующее предположение: если бы на Земле существовало всемирное государство, то оно было бы менее подвержено такой неустойчивости. Однако такого государства нет, и без мировой войны оно не может возникнуть в ближайшей исторической перспективе (мировая война при этом чревата созданием и применением оружия судного дня). Таким образом, суммарный риск по созданию всемирного государства перевешивает возможные плюсы от его существования.
Надежность системы глобального контроля – если она все же будет построена, – вполне вероятно, может повышаться за счет непрерывного повышения ее жесткости и тотальности (во всяком случае, соблазн пойти таким путем вполне может возникнуть). В пределе такая система должна быть способна считывать мысли каждого человека и даже регулировать его поведение в случае приступов чрезмерной агрессии (что технологически ближе, чем мы можем себе представить). Но одна неверная команда, пущенная по такой системе, может подействовать сразу на всех людей на Земле и привести их к гибели. Такая система должна управляться искусственным интеллектом, но тогда люди превратятся в «биороботов». Если же такая система будет срабатывать достаточно редко, например, останавливая пьяного, когда он в ослеплении гневом заносит нож над своим другом, то, возможно, она имеет смысл.
Крайне важно то, что ошибка, совершенная централизованной системой, сразу распространится на всю Землю.Рассмотрим это на примере предлагаемой системы автоматического управления полетами авиалайнеров с земли в целях их защиты от захвата террористами и использования в качестве тарана. Понятно, что такая система затруднит действия террористов с пластмассовыми ножами, однако возникает гипотетический риск того, что управление самолетом будет перехвачено с земли; более того, при наличии злоумышленника в числе программистов, имеющих доступ к коду системы, возможно одновременно перехватить управление всеми в мире гражданскими самолетами, находящимися в воздухе (порядка тысячи), и развести их по разным целям (например, ядерным станциям). Хотя шансы такой катастрофы значительно меньше, чем шансы захвата нескольких самолетов вооруженными людьми, вероятный ущерб неизмеримо больше.
Чтобы избежать подобных проблем, Дэвид Брин и ряд других исследователей предложили систему, названную «reciprocal accountability». Ее суть в создании абсолютно прозрачного общества, в котором каждый сможет следить за каждым. Повсюду будут расположены видеокамеры, возможно, даже распылены некие нанотехнологические следящие устройства, и любой со своего компьютера сможет следить за любой точкой земного шара.
Однако такие проекты выглядят нереалистичными. В первую очередь потому, что спецслужбы и прочие государственные структуры вряд ли позволят их реализовать. Кроме того, непрофессионалу очень сложно понять, является ли какая-то деятельность опасной. Когда программист вставляет в программу несанкционированную закладку, это выглядит абсолютно незаметно для внешнего наблюдателя – человек якобы просто пишет код, как и должен. То же касается и биологических исследований, тем более что они из работы с пробирками все больше будут превращаться в работу за компьютером.
Наконец, возможны злоупотребления и этой системой наблюдения. Кроме того, информационная прозрачность сделает невозможным существование секретов, а следовательно, все знание об оружии массового поражения (в том числе о знаниях массового поражения – кодах вирусов, рецептах ядов) станет общедоступным.
Позитивным примером абсолютной «прозрачности» на сегодня является, скажем, работа Википедии, где каждый может наблюдать действия другого. Но Википедия – это не система, нацеленная на обеспечение безопасности, и есть немало примеров, когда она была использована для публикации информации, имеющей некоторые искажения (приукрашивания) в пользу тех, кто ее выложил.
При всем этом, безусловно, нельзя и недооценивать силу гражданского общества и личной инициативы в деле предотвращения глобальных рисков. Ведь до сих пор во многих случаях этим делом занимались именно люди, которые действовали по собственной инициативе, исходя из личного понимания ответственности и важности стоящих проблем. И за этим был не только абстрактный альтруизм, но и понимание, что это работает на личную пользу исследователей и их близких.
Глава 22
В поисках выхода-2. Убежища и бункеры
Проблема эффективного укрытия
Внутри очень большого бункера имеется возможность продолжать развитие технологий и после катастрофы. Однако в этом случае он будет уязвим для тех же рисков, что и вся земная цивилизация– в нем могут появиться свои внутренние террористы, ИИ, нанороботы, утечки и т. д. Если в бункере не будет возможности для продолжения развития технологий, то в нем скорее всего будет происходить процесс деградации. (В бункерах для длительного пребывания встанет также проблема образования и воспитания детей.) Жить в бункере можно или за счет ресурсов, накопленных перед катастрофой, или заниматься собственным производством, тогда это будет просто подземная цивилизация на зараженной планете.При этом чем крупнее бункер, тем меньше таких бункеров построит человечество. Однако любой бункер уязвим для случайного разрушения или заражения. Поэтому конечное число бункеров с определенной вероятностью заражения однозначно определяет максимальное время выживания человечества. Если бункеры связаны между собой торговлей и прочим материальным обменом, тем вероятнее распространение опасного «загрязнения». Если бункеры не связаны между собой, то процесс деградации в них будет проходить быстрее. Чем более укреплен и дорог бункер, тем труднее его создать незаметно для вероятного противника и тем скорее он станет целью для атаки. Чем дешевле бункер, тем менее он долговечен.
Полностью автономным может быть только высокотехнологичный бункер. Необходимо, чтобы там были энергия и кислород – их поступление может обеспечить система электроснабжения на ядерном реакторе.
Но чем автономнее бункер, тем меньше он может просуществовать в полной изоляции.Современные машины вряд ли могут обладать долговечностью более 30–50 лет. Находящиеся глубоко под землей бункеры будут подвержены перегреву. На глубине и так высокая температура, а любые ядерные реакторы и прочие сложные машины будут требовать внешнего охлаждения. На сегодня еще не изобретены источники энергии, не имеющие потерь в виде тепла, а охлаждение внешней водой будет демаскировать укрытие. Рост температуры по мере заглубления под землю ограничивает предельную глубину залегания таких сооружений. (Геотермический градиент в среднем составляет 30 градусов/километр. Это означает, что бункеры на глубине больше одного километра невозможны – или они потребуют гигантских охлаждающих установок на поверхности, как золотые шахты в ЮАР. Более глубокие бункеры могут быть разве что во льдах Антарктиды.)
Чем в большей мере бункер автономен культурно и технически, тем больше в нем должно жить людей (бункер на основе продвинутых нанотехнологий, правда, может быть даже вовсе безлюдным – в нем могут храниться только замороженные яйцеклетки).
Чтобы обеспечить простое воспроизводство основных человеческих профессий, требуются тысячи людей. Эти люди должны быть отобраны и находиться в бункере до наступления катастрофы, и желательно на постоянной основе. Однако маловероятно, чтобы столько интеллектуально и физически полноценных людей захотели сидеть в бункере на всякий случай. Хотя в принципе они могут находиться в бункере в две или три смены и получать за это зарплату (Сейчас проводится эксперимент «Марс-500», в котором 6 человек будут находиться в полностью автономном пространстве 500 дней. Вероятно, это наилучший результат, который мы сейчас имеем.)
Бункер не может быть универсальным– он должен предполагать защиту от определенных, известных заранее видов угроз – радиационной, биологической и т. д. Между газо– и биоубежищами (которые могут находиться на поверхности, но быть разделены на много секций на случай карантина) и убежищами, которые предназначены для укрытия от разумного противника (в том числе от других людей, которым не досталось места в убежище), есть существенные технические различия. (В случае биоопасности, если болезнь не переносится по воздуху, в качестве убежища могут выступать острова с жестким карантином.)
Но чем более долговечен, универсален и эффективен бункер, тем больше времени будет затрачено на его сооружениеи тем раньше его необходимо начинать строить. А это проблематично, так как будущие риски трудно предугадать. Например, в 1930-е годы построили много противогазовых бомбоубежищ, которые оказались бесполезны и уязвимы для бомбардировок тяжелыми бомбами.
Бункер может быть или «цивилизационным» (то есть в нем будет сохраняться большинство культурных и технологических достижений цивилизации), или «видовым» – сохранять только человеческую жизнь. Возможны автоматические роботизированные бункеры: в них человеческие эмбрионы хранятся в искусственных матках. Через сотни или тысячи лет их можно отправить к другим планетам. Но если такие бункеры будут возможны, то Земля вряд ли останется пустой – скорее всего она будет заселена роботами. (Кроме того, если человеческий детеныш, воспитанный волками, считает себя волком, то кем будет считать себя человек, воспитанный роботами?)
Бункер может быть не только подземным, но и морским или космическим. Он может быть полностью изолированным или допускать «экскурсии» во внешнюю враждебную среду. При этом космический бункер может быть заглублен в грунт астероидов или Луны (при этом обитателям космического бункера будет труднее пользоваться остатками ресурсов на Земле).
Примером морского бункераявляется атомная подводная лодка, обладающая высокой скрытностью, автономностью, маневренностью и устойчивостью к негативным воздействиям. Она способна выдержать ударное и радиационное воздействие, однако ресурс автономного плавания современных АПЛ составляет в лучшем случае год, и в них нет места для хранения запасов. Зато лодка может легко охлаждаться в океане (проблема охлаждения подземных замкнутых бункеров уже была упомянута), добывать из него воду, кислород и даже пищу (в настоящее время уже есть готовые лодки и технические решения).
На современной космической станции(типа МКС) около года могли бы находиться несколько человек, хотя в данном случае возникают проблемы автономной посадки и адаптации. При этом не понятно, может ли опасный агент, способный проникнуть во все щели на земле, рассеяться всего лишь за год.
Возможны и случайные бункеры– то есть, возможно, будут люди, уцелевшие в метро, шахтах, подводных лодках. Однако уцелевшие случайно (или под угрозой нависшей катастрофы) могут атаковать тех, кто заперся в заранее подготовленном специальном укрытии.
Бункер может быть или единственным, или одним из многих. В первом случае он уязвим для разного рода случайностей, а во втором – возможна борьба между разными бункерами за оставшиеся снаружи ресурсы. Также возможно продолжение войны, если именно она стала причиной катастрофы.
«Не вдохновляющие» выводы
Идея о выживании в бункерах содержит много подводных камней, которые снижают ее полезность и вероятность успешного применения.Чем более эффективен бункер, который может создать цивилизация, тем выше ее технологический уровень, но и тем большими средствами уничтожения она обладает, а следовательно, тем более мощный бункер ей нужен. Чем автономнее и совершеннее бункер (например, оснащенный ИИ, нанороботами и биотехнологиями), тем легче он может в конце концов обойтись без людей, создав исключительно компьютерную цивилизацию.
В настоящее время мы, вероятно, располагаем бункерами, в которых люди могут автономно просидеть год (а может быть, и несколько лет). Пределом же современных технических возможностей видится бункер, способный автономно существовать 30 лет, однако на его строительство нужно потратить около 10 лет, и это потребует миллиардов долларов инвестиций.
Особняком стоит проблема информационных бункеров, назначение которых – донести до возможных уцелевших потомков наши знания, технологии, достижения и т. д. При их создании проблемы несколько иные, и в этом направлении уже кое-что делается. Например, в Норвегии (на Шпицбергене) с этими целями уже создан законсервированный запас образцов семян зерновых. Возможны варианты сохранения генетического разнообразия людей посредством запаса замороженной спермы. Обсуждается возможность использования устойчивых к длительному хранению цифровых носителей, например, компакт-дисков с вытравленным на них текстом, прочесть который можно при большом увеличении. Эти знания могут быть критически важными, чтобы не повторить наших ошибок.
Опережающее расселение в космосе как еще одна возможность
Есть предположение, что человечество уцелеет, если разделится на части, которые будут быстро заселять космос. Например, известный физик С. Хокинг, чтобы избежать рисков, угрожающих планете, [91]агитирует за создание «запасной Земли». При опережающем расселении ни одно воздействие, осуществленное в одном месте, не сможет затронуть все человечество.Но, увы, для ускоренного расселения человечества в космосе нет никаких технологических предпосылок:мы имеем весьма смутные представления о том, как создать звездолеты и, вероятно, не сможем построить их без помощи ИИ и роботизированного производства. А значит, человечество сможет начать заселять космос только после того, как преодолеет все риски, связанные с ИИ и нанотехнологиями. Кроме того, космические поселения в пределах Солнечной системы будут крайне зависимы от земных поставок и уязвимы для обычной ракетной атаки.
Даже если человечество начнет убегать от Земли с околосветовой скоростью на сверхбыстрых звездолетах, это все равно не обезопасит его от всех рисков.
Во-первых,потому что информация все равно распространяется быстрее – со скоростью света – и если возникнет враждебный ИИ, то он сможет проникнуть по компьютерным сетям даже в быстро удаляющийся звездолет. Во-вторых,каким бы быстрым ни был звездолет, его может догнать более легкий, быстрый и совершенный (поскольку он будет создан позже) беспилотный аппарат.
Наконец, любой звездолет увозит с собой все земные сверхтехнологии и все человеческие недостатки и связанные с ними проблемы.
Глава 23
Катастрофы и границы науки
Глобальная катастрофа относится к категории неведомых и непроверяемых ситуаций и потому попадает в ту область, где обычно все определяется верой (или религией). А в этой области представление о конце света неизбежно оказывается связанным с другими объектами веры, причем у каждой религии своя эсхатология. Тем не менее, когда речь идет о спасении жизни, людям свойственно прибегать даже к антинаучным методам борьбы (можно вспомнить о множестве ритуалов при запуске ракет на Байконуре и т. д.).
Здесь следует отметить, что любые идеи о том, что мы уже обладаембессмертием, радикально меняют смысл и ценность представлений о глобальной катастрофе. Например, вера в неизбежность и позитивность конца света была раньше свойственна христианству (хотя сейчас вряд ли эту идею принимают буквально). Люди в эпоху Средневековья жили с ожиданием этого события, и оно воспринималось ими как освобождение. Когда впереди ждет бессмертие, то катастрофа перестает быть всеобщей – она касается только некоей части мира и потому может даже приветствоваться.
Особняком по отношению к проблеме глобальных рисков стоят несколько дисциплин, которые стараются придать себе статус научности, однако в целом отвергаются научным сообществом. Тем не менее принцип предосторожности заставляет нас рассмотреть их аргументы. Поскольку, как мы уже говорили, любое новое открытие меняет картину глобальных рисков, и скорее всего в сторону их увеличения.
Уфология
Основной вопрос уфологии заключается в том, стоит ли за наблюдаемыми на небе непонятными явлениями нечто, что требует принципиально нового научного объяснения, или подобные явления связаны с ошибочным восприятием, галлюцинациями, мистификациями и случайными совпадениями, а также редкими, но не требующими изменения картины мира физическими явлениями, такими как спрайты и прочие формы сложных электрических разрядов.Принципиально новое, что могла бы предложить уфология, это не обязательно подтверждение того, что НЛО – это космические корабли пришельцев. Есть много других предположений: что это плазменные формы жизни, путешественники во времени или из параллельных миров, жители подводной цивилизации и т. д. (см. статью Жака Вале «Пять аргументов против внеземного происхождения НЛО» [92]). Однако из того, что многие небесные явления удается объяснить естественными причинами, не следует, что нам когда-нибудь удастся объяснить все такие события.
В любом случае, если будет открыто, что за НЛО стоит нечто принципиально новое, это ухудшит наши шансы на выживание. Отметим, что именно так к НЛО относились военные – как к непредсказуемому источнику риска (до того, как будет доказано, что это только атмосферные явления).
Итак, риски в такой ситуации возрастают, потому что:
Во-первых,если за НЛО стоит не разум, а просто набор новых физических эффектов, это даст нам новое пространство, по которому можно будет перемещаться, размножаться в нем и воздействовать из него на Землю. Соответственно это даст новые способы создания «оружия судного дня».
Во-вторых,даже если НЛО – это корабли пришельцев, то трудно ожидать, что они начнут спасать земную цивилизацию. Ведь раньше они не предотвращали, например, мировые войны. При этом столкновение с превосходящим разумом всегда гибельно для более слабого – оно чревато вымиранием или культурным растворением (вспомним, например, печальную историю австралийских аборигенов или индейцев).