Твардовский Александр Трифонович. Страна Муравия (поэма и стихотворения)

   Посох вырезал дубовый, Сто рублей в пиджак зашил. В лавру, в Киев снарядился: - Поклонюсь, покамест жив.
   И стыдили, и грозили... "Все стерплю, терпел Исус. Может, я один в России Верен богу остаюсь".
   "Ладно. Шествуй-путешествуй, Говорит ему Фролов, А вернешься жив-здоров, Все как есть расскажешь честно Про святых и про попов".
   И пошел паломник в лавру. Пешим верстам долог счет. Мы вот здесь сидим с тобою, Говорим, а он идет...
   А дорог на свете много, Пролегли и впрямь и вкось. Много ходит по дорогам И один другому рознь.
   По весне в газете было, Может, сам слыхал о том, Как идет к границе нашей Человек один пешком.
   Он идет, работы нету, Без куска его семья. На войне он окалечен, Оконтужен, как вот я.
   По лесам идет, по тропам, По долинам древних рек. Через всю идет Европу, Как из плена человек.
   Он идет. Поля пустые. Редко где дымит завод. Мы вот здесь сидим с тобою, Говорим, а он идет...
   Слухам верить не пристало, Но и слух не всякий зрящ. Говорят, домой с канала Волокется Степка Грач.
   Он идет и тешит злобу, Знает, с кем свести расчет. Днями спит, идет ночами. Вот сидим, а он идет...
   А смотри-ка друг прохожий!.. - Вижу, - вздрогнул Моргунок. На звезду меж звезд похожий, Плыл на запад огонек.
   С ровным рокотом над ними. Забирая, ввысь, вперед, Над дорогами земными Правил в небе самолет.
   - Высоко идет, красиво, Хорошо, хоть песню пой! Это тоже, братец, сила, Тоже сторож наш ночной.
   Он встает. Светло и строго Утомленное лицо. Где-то близко у калитки Тихо звякнуло кольцо.
   И бредет гармонь куда-то. Только слышится едва: "В саду мята, Да не примята, Да неподкошенная Трава..."
   ГЛАВА 18
   Стоят столы кленовые. Хозяйка, нагружай! Поспела свадьба новая Под новый урожай.
   Поспела свадьба новая Под пироги подовые, Под свежую баранину, Под пиво на меду, Под золотую, раннюю Антоновку в саду.
   И над крыльцом невестиным, Как первомайский знак, Тревожно и торжественно Похлопывает флаг.
   Притихшая, усталая, Заголосила старая. Заголосила, вспомнила Девичество бездомное, Колечко обручальное, Замужество печальное.
   - Лети, лети, ластынька, Лети за моря. Прости-прощай, Настенька, Дочушка моя.
   Лети, сиротливая. В чужие края. Живи, будь счастливая, Кровинка моя.
   Надень бело платьице, Пройдись по избе. А что же да не плачется, Не горько тебе?
   Поплачь, поплачь, Настенька, Дочушка моя. Лети, лети, ластынька, Лети за моря.
   Гармонь, гармонь, бубенчики. - Тпру, кони! Стой, постой!.. Идет жених застенчивый Через девичий строй.
   - Эх, Настя, нас обидела, Кого взяла - не видела: Общипанного малого, Кривого, куцепалого.
   А что ж тебя заставило Выйти замуж за старого, За старого, отсталого, Худого, полинялого?
   У твоего миленочка Худяя кобыленочка. Он не доехал до горы, Ее заели комары.
   Дверь - настежь. Гости - на порог, Гармонь. И кто-то враз В сенях рассыпал, как горох, Поспешный, дробный пляс.
   И вот за стол кленовый Идут, идут Фроловы. Идут, идут - брат в брата, Грудь в грудь, плечо в плечо.
   Седьмой, восьмой, девятый, А там еще! Еще!.. Стоят середь избы Богатыри. Дубы!
   И - даром, что ли, славятся Идут, красой грозя, Ударницы-красавицы Жестокие глаза.
   А впереди - затейная Аксюта Тимофеевна:
   - Где стала я, где села я Со мной бригада целая.
   Три раза премированный, Идет Фролов Иван Лошадник патентованный, До свадьбы чутку пьян.
   Идет, торжествен и суров, Как в светлый день одет, Ста восемнадцати годов, Мирон Васильевич Фролов Белоголовый дед.
   На свадьбу гостем приглашен, Где правнуки сидят. Сам в первый раз женился он Сто лет тому назад.
   И вот встает Андрей Фролов:
   - Деды, позвольте пару слов.
   Деды! В своей усадьбе И на своей земле, Когда, на чьей мы свадьбе Гуляли здесь в селе?
   Не в сытости, не в холе мы Росли, и, как везде, Шли замуж поневоле мы, Женились - по нужде.
   Деды! Своею властью Мы здесь, семьею всей, Справляем наше счастье На свадьбе на своей.
   За пару новобрачную, За их любовь удачную, За радость нашу пьем. За то, что по-хорошему, По-новому живем!
   И свадьба дружно встала, Сам сторож речь ведет:
   - За молодых и старых, За весь честной народ! За дочь мою, за Настю. И за дружка ее! За их совет, за счастье, За доброе житье!
   А также выпить следует За нас, за стариков, И пусть вином заведует Андрей Ильич Фролов.
   Пускай проводит линию Он с толком и душой: Партейным льет по маленькой, А нам уж - по большой.
   И, видно, в меру каждому Та линия была, Заговорили граждане Про всякие дела.
   - С тобой, Василий Федорыч, Кому косить пришлось, Одно, Василий Федорыч: Дух вон и лапти врозь.
   С тобой, Василий Федорыч, Запросит пить любой. А я, Василий Федорыч, Я ж рядом шел с тобой.
   - Чистов, Прокофий Павлович, Бобыльский бывший сын,
   Не жук тебе на палочке, А честный гражданин! - А я стою на страже Колхозного житья.
   Кто скажет, кто докажет, Что слабый сторож я?
   А сын, читали сами, На той границе он. Оружьем и часами За подвиг награжден.
   Живу, горжусь сынами, Тобой горжусь, зятек... Постойте, пьет ли с нами Товарищ Моргунок?..
   Встает Никита над столом
   И утирает бороду. Один поклон. Другой поклон На ту, на эту сторону.
   - Раз надо, не стою: Пью. Откровенно пью!.. - Пей, друг, и ешь досыта, С людьми гуляй и пей!
   - Да я ж, - кричит Никита, Не хуже всех людей! - Гуляй с душой открытой, Как гость среди гостей.
   - Но конь, - кричит Никита, Эх, нет таких коней! - Забудь, живи счастливо, Не хуже кони есть!..
   - Горек хлеб! Горько пиво! Нельзя пить, нельзя есть.
   - Горек мед! - кричат вокруг. - Горько все! - деды решили. Гармонист ударил вдруг... - Дайте круг! - Шире круг! - Расступитесь! - Шире! Шире!
   - Эх, дай на свободе Разойтись сгоряча!.. Гармонист гармонь разводит От плеча и до плеча.
   Паренек чечетку точит, Ходит задом наперед,
   То присядет, То подскочит, То ладонью, между прочим, По подметке Попадет.
   И поднесет ладонь к груди: - Ходи, ходи! Ходи, ходи! Не скрывайся в хороводе, Выходи - И я с тобой!..
   Гармонист ведет-выводит, Помогает головой.
   Выходит девочка бедовая, Раздайся, хоровод! Платье беленькое, новое В два пальчика берет.
   - Меня высватать хотели, Не сумели убедить. Не охота из артели Даже замуж выходить.
   А ты кто такой, молодчик? Я спрошу молодчика. Ты молодчик, да не летчик, А мне надо летчика.
   У колодца Вода льется, Подается по трубе. Хорошо тебе живется, Мне не хуже, чем тебе.
   - Раздайся, хоровод: Тимофеевна идет.
   - Кому девки надоели, Тот старуху подберет.
   - Ничего про вас худого, Девочки, не думала. Отбить парня молодого Одного надумала.
   Эх, думала, Подумала, Веселые дела. Дунула, Плюнула, Другого завела.
   Бабий век Сорок лет. Шестьдесят Износу нет.
   Если смерти не случится,
   Проживу еще сто лет. Эх, кума, кума, кума,
   Я сама себе - сама. Я сама себе обновку Праздничную справила. Я за двадцать лет коровку На дворе поставила.
   Дед стар, стар, стар,
   Заплетаться стал. Никуда он не годится: Целоваться перестал.
   Проведу его, злодея, Накажу кудлатого: Восьмерых сынов имею, Закажу девятого.
   - Раздайся, хоровод: Моргунок плясать идет. Он сам идти не хочет, Бабка за полу ведет.
   Бабка задом отступает, Заводило знак дает. Батька сына вызывает, Выступает наперед.
   Вышли биться Насовсем. Батьке - тридцать, Сыну - семь.
   Батька - щелком, Батька дробью, Батька с вывертом пошел, Сын за батькой исподлобья Наблюдает, как большой.
   Батька кругом, Сын волчком, Не уступает нипочем. А батька - рядом, Сын вокруг, И не дается на испуг.
   А батька - этак, Сын вот так, И не отходит ни на шаг.
   И оба пляшут от души, И оба вместе хороши, И оба - в шутку и всерьез, И оба дороги до слез.
   И расстаются, как друзья... Ах, надо б лучше, да нельзя!..
   И вот еще не стихнул пол Под крепкой дробью ног, То ль нищий, то ли гость взошел Тихонько на порог.
   На нем поповский балахон Подрезан и подшит. Зовет хозяйку в сени он, Хлопочет и спешит.
   Толкуют гости: кто такой? Портной ли, коновал?..
   У палисада серый конь На привязи стоял.
   Идет к гостям старуха мать, Не поднимает глаз: - Проезжий батюшка. Венчать Согласен хоть сейчас.
   Подсела робко к старику: - Ругать повремени. На яйца, говорит, могу, Могу - на трудодни.
   И вдруг без шапки на порог Метнулся Моргунок.
   С крыльца на двор простукал вниз. Бегом, как из огня... И, повод оборвав, повис На шее у коня.
   ГЛАВА 19
   От стороны, что всех родней, За тридевять земель, Знакомым скрипом вдруг о ней Напомнит журавель.
   Листвой и яблоками сад Повеет на заре, И петухи проголосят, Как дома на дворе.
   И свет такой, и дым такой, И запахи родны, Лишь солнце будто бы с другой Восходит стороны...
   И едет, едет, едет он, Дорога далека. Свет белый с четырех сторон, И сверху - облака.
   Поют над полем провода, И впереди - вдали Встают большие города, Как в море корабли.
   Поют над полем провода, Понуро конь идет. Растут хлеба. Бредут стада. В степи дымит завод.
   - Что, конь, не малый мы с тобой По свету дали крюк?.. По той, а может, не по той Дороге, едем, друг?..
   Не видно - близко ль, далеко ль, Куда держать, чудак? Не знаю, конь. Гадаю, конь. Кидаю так и так...
   Посмотришь там, посмотришь тут, Что хочешь - выбирай: Где люди веселей живут, Тот вроде лучше край...
   Кладет Никита на ладонь Всю жизнь, тоску и боль... - Не знаю, конь. Гадаю, конь, И нам решаться, что ль?..
   За днем - в пути - проходит ночь, Проходит день второй... И вот на третий день точь-в-точь В лощинке под горой Глядит и видит в стороне Никита Моргунок: Сидит старик на белом пне С котомкою у ног.
   У старика суровый вид, Почтенные лета, Дубовый посох шляпкой сбит, Как ручка долота.
   Сидит старик, глядит молчком... Занятно Моргунку: - На лавру, что ли, прямиком Стучишь по холодку?
   И дед неспешно отвечал, На разговор тяжел: - Как раз на лавру путь держал, Однако не дошел.
   - Тпру, конь!.. Да как случилось, дед, Что ты бредешь назад? А пеший конному в ответ: - Не то бывает, брат.
   Сквозь города, сквозь села шел, Упрям, дебел и стар, Один, остатний богомол, Ходок к святым местам.
   И вот в пути, в дороге дед Был помыслом смущен:
   - Что ж бог! Его не то чтоб нет, Да не у власти он. - А не слыхал ли, старина, Скажи ты к слову мне,
   Скажи, Муравская страна В которой стороне?.. И отвечает богомол:
   - Ишь, ты шутить мастак. Страны Муравской нету, мол. - Как так? - А просто так.
   Была Муравская страна, И нету таковой. Пропала, заросла она Травою-муравой.
   В один конец, В другой конец Открытый путь пролег...
   - Так, говоришь, в колхоз, отец? Вдруг молвил Моргунок. - По мне - верней; Тебе - видней:
   По воле действуй по своей...
   - Нет, что уж думать, - говорит Печально Моргунок.
   Все сроки вышли. Конь подбит... Не пустят на порог.
   Объехал, скажут, полстраны, К готовому пришел...
   - Для интересу взять должны, Толкует богомол. - А что ты думаешь, родной! Повеселел ездок. Ну, посмеются надо мной, А смех - он людям впрок.
   Зато мне все теперь видней На тыщи верст кругом. Одно вот - уйму трудодней Проездил я с конем...
   - Прощай пока! - поднялся дед. Спешу и я, сынок... И долго, долго смотрит вслед Никита Моргунок.
   1934-1936
   Сельская хроника
   Стихотворения
   ТРАКТОРНЫЙ ВЫЕЗД
   (Из поэмы "Путь к социализму")
   Светло на улице, и виден сад насквозь, За садом поле поднимается широкое. Обходят люди трактор, точно нагруженный воз, Глядят с почтеньем, ничего не трогая.
   Механик рулевого усадил, Как будто вожжи в руки дал впервые. Встал на крыло и громко объявил: - Товарищи! Сегодня первый выезд...
   И расступились люди у ворот, Машине путь с готовностью отмерив, Не только в то, что по земле пойдет, Что полетит - готовы были верить.
   И трактор тронулся, и все, кто был в селе, Пошли за ним нестройною колонной. След в елочку ложился по земле, Дождем густым и холодком скрепленной...
   За сотни лет здесь выходил народ Так поголовно только в памятные годы. С надеждами на урожайный год, С иконами, с попами - крестным ходом...
   Запел механик, кто-то выше взял, Запели все - мужчины, женщины и дети "Интернационал"! "Интернационал"! И пели словно в первый раз на свете.
   1931
   * * *
   Снег стает, отойдет земля, Прокатится громок густой. Дождь теплый хлынет на поля И смоет клочья пены снеговой. Запахнет тополем волнующе. Вздыхаешь, говоришь:
   - Весна... - Но ждешь, но думаешь, Что пережил не всю еще Весну, какая быть должна.
   1932
   Как море, темнеет озимь, Весенний ветер шумит. В копейку лист на березе Еще дождем не умыт.
   Лужицы на дороге Высохли, как на столе. Сеять самые сроки, Давать работу земле...
   1932
   ГОСТЬ
   Верст за пятнадцать, по погоде жаркой, Приехал гость, не пожалев о дне. Гость со своей кошелкой и дегтярной, На собственных телеге и коне.
   Не к часу гость. Бригада на покосе. Двух дней таких не выпадет в году. Но - гость! Хозяин поллитровку вносит, Яичница - во всю сковороду.
   Хозяин - о покосе, о прополке, А гость пыхтел, никак решить не мог: Вносить иль нет оставшийся в кошелке Свой аржаной с начинкою пирог...
   Отяжелев, сидел за самоваром, За чашкой чашку пил, вздыхая, гость. Ел мед с тарелки - теплый, свежий, с паром, Учтиво воск выплевывая в горсть.
   Ждал, вытирая руки об колени, Что вот хозяин смякнет, а потом Заговорит о жизни откровенней, О ценах, о налогах, обо всем.
   Но тот хвалился лошадями, хлебом, Потом повел, показывая льны, Да все мельком поглядывал на небо, Темнеющее с южной стороны.
   По огородам, по садам соседним Вел за собою гостя по жаре. Он поднимал телят в загоне летнем, Коров, коней тревожил на дворе.
   А скот был сытый, плавный, чистокровный; Как горница, был светел новый двор. И черные - с построек старых - бревна Меж новых хорошо легли в забор.
   И, осмотрев фундамент и отметив, Что дерево в сухом - оно, что кость, Впервые, может, обо всем об этом На много лет вперед подумал гость.
   Вплотную рожь к задворкам подступала С молочным, только налитым, зерном... А туча тихо землю затеняла, И вдруг короткий прокатился гром, Хозяин оглянулся виновато
   И подмигнул бедово: - Что, как дождь?.. И гостя с места на покос сосватал: - Для развлеченья малость подгребешь."
   Мелькали спины, темные от пота, Метали люди сено на воза, Гребли, несли, спорилася работа. В полях темнело. Близилась гроза.
   Гость подгребал дорожку вслед за возом, Сам на воз ношу подавал свою, И на вопрос: какого он колхоза? Покорно отвечал: - Не состою...
   Дождь находил, шумел высоко где-то, Еще не долетая до земли. И люди, весело ругая лето, С последним возом на усадьбу шли.
   Хозяин рад был, что свою отлучку Он вместе с гостем в поле наверстал. И шли они, как пьяные, под ручку. И пыльный дождь их у крыльца застал...
   Гость от дождя убрал кошелку в хату И, сев на лавку, стих и погрустнел: Знать, люди, вправду, будут жить богато, Как жить он, может, больше всех хотел.
   1933
   БУБАШКА
   В ночь, как всегда, на месте он, Бубашка. Подворье обойдет, пробьет часы. Ружьишко дулом вниз - и нараспашку Армяк, отяжелевший от росы.
   Чуть тянет холодком ночным от речки, Простывшей баней и сырым песком. Всю ночь Бубашка простоит, как свечка, Пока туман не встанет потолком...
   И он гордится должностью привычной. Он тридцать лет хозяину служил, Ел за одним столом, и эту кличку Бубашка - от него же получил.
   Он прожил жизнь, не разъезжал по свету, Не знал он, где кончался Брянский лес... И странно старику, что к жизни этой Большой у всех открылся интерес.
   Рассказывай, как жил ты, как трудился, Как двор хозяйский по ночам стерег, Как лошадьми хозяйскими гордился, Как прожил жизнь, да так и не женился, Не захотел жениться без сапог.
   И, закурив, чтоб дрема не напала, Он вспомнит детство, побирушку-мать... И многое, что без него, пожалуй, Уж некому теперь и вспоминать...
   В годах старик, но отдыха не просит, Пошли теперь такие старики. И носит важно, с уваженьем носит Общественный армяк и сапоги.
   И видит - жизнь тянувший, как упряжку, Под кличкой лошадиною батрак, Что только сам себя зобет Бубашкой, А все его уже зовут не так...
   1933
   Рожь отволновалась. Дым прошел. Налило зерно до половины.
   Колос мягок, но уже тяжел, И уже в нем запах есть овинный...
   1933
   * * *
   Он до света вставал, как хозяин двора, Вся деревня слыхала первый скрип на колодце. Двадцать лет
   он им воду носил и дрова, Спал и ел как придется. И ни пасхи, ни духова дня ему не было Что работнику трудно своему ничего.
   А чтоб части невестка потом не потребовала, До последнего дня не женили его. Он возился с конями, хомутами, чересседельниками, Ездил с возом на мельницу, в лес с топором. И гордился, гордился богачами брательниками, Конями, сбруей, богатым двором. Так бы доля его, неизбывная, темная, И тянулась весь век; но бывают дела: Приманила его одна разреденная, И женила его на себе, и в колхоз привела.
   1933
   БРАТЬЯ
   Лет семнадцать тому назад Были малые мы ребятишки. Мы любили свой хутор, Свой сад. Свой колодец, Свой ельник и шишки.
   Нас отец, за ухватку любя, Называл не детьми, а сынами. Он сажал нас обапол себя И о жизни беседовал с нами.
   - Ну, сыны? Что, сыны? Как, сыны? И сидели мы, выпятив груди, Я с одной стороны, Брат с другой стороны, Как большие, женатые люди.
   Но в сарае своем по ночам Мы вдвоем засыпали несмело. Одинокий кузнечик сверчал, И горячее сено шумело...
   Мы, бывало, корзинки грибов, От дождя побелевших, носили, Ели желуди с наших дубов В детстве вкусные желуди были!..
   Лет семнадцать тому назад Мы друг друга любили и знали. Что ж ты, брат? Как ты, брат? Где ж ты, брат?
   На каком Беломорском канале?..
   1933
   ХОЗЯИН
   Поплевав, он затягивал крепко супонь, Выбирал из-под войлока смятую гриву, Перевязывал повод повыше - и конь С запрокинутой мордой стоял терпеливо.
   А хозяин под сено засовывал кнут, Не спеша самокрутку вертел на дорогу И усаживал бабу и, сеном ее подоткнув, Сам садился - свешивал правую ногу. И, вожжой без нужды поправляя шлею, Выезжал за околицу - Кум королю.
   С полдороги - первые встречи: Добрые люди с базара назад. Бабы спустили платки на плечи, На всю округу песни кричат.
   Хозяин едет, спешить не спешит, Хватит времени праздник справить. А к дому - плашмя он в телеге лежит, Баба, на корточки вставши, правит.
   Конь один знает, что кнут в передке. Едет хозяин, Спит хозяин. Пьян хозяин, И нос в табаке...
   А в избе, что сгнила у него без сеней, Только голые стены да куча детей. А коровку - единственный хвост на дворе На холстах, на веревках таскал в январе.
   Двор стоял, точно шапка у пьяницы, криво, Мыши с голоду дохли, попадая в сусек. И скрипел журавель на колодце тоскливо, Чтобы помнил о жизни своей человек...
   1934
   УСАДЬБА
   Над белым лесом - край зари багровой. Восходит дым все гуще и синей. И сразу оглушает скрип здоровый Дверей, шагов, колодцев и саней.
   На водопой проходят кони цугом. Морозный пар клубится над водой, И воробьи, взлетая полукругом, Отряхивают иней с проводов.
   И словно на строительной площадке На доски, на леса - легла зима. И в незаполненном еще порядке Стоят большие новые дома.
   Они выглядывают незнакомо На улице огромного села, Где только дом попа и называли домом, А церковь главным зданием была;
   Где шли к воде поодиночке клячи И, постояв, отказывались пить; Где журавель и тот скрипел иначе, Совсем не так, как он теперь скрипит...
   Надолго лег венцами лес сосновый. И лес хорош, И каждый дом хорош... ...Стоишь, приехав, на усадьбе новой
   И, как Москву, Ее не узнаешь...
   1934
   Я иду и радуюсь. Легко мне. Дождь прошел. Блестит зеленый луг. Я тебя не знаю и не помню, Мой товарищ, мой безвестный друг.
   Где ты пал, в каком бою - не знаю, Но погиб за славные дела, Чтоб страна, земля твоя родная, Краше и счастливее была.
   Над полями дым стоит весенний, Я иду, живущий, полный сил. Веточку двурогую сирени Подержал и где-то обронил...
   Друг мой и товарищ, ты не сетуй, Что лежишь, а мог бы жить и петь. Разве я, наследник жизни этой, Захочу иначе умереть!..
   1934
   МУЖИЧОК ГОРБАТЫЙ
   Эту песню Филиппок Распевал когда-то: Жил на свете мужичок, Маленький, горбатый.
   И согласно песне той, Мужичок горбатый Жил беспечно, как святой Ни коня, ни хаты.
   В батраки к попу ходил В рваных лапоточках, Попадью с ума сводил И попову дочку.
   Он не сеял и не жал, Каждый день обедал. Поп грехи ему прощал, Ничего не ведал.
   Пел на свадьбах Филиппок По дворам богатым: Жил, мол, раньше мужичок, Маленький, горбатый.
   И в колхозе Филиппок Заводил, бывало: Жил, мол, раньше мужичок, Этакой удалый.
   По привычке жил, как гость, Филиппок в артели. Только мы сказали: - Брось, Брось ты в самом деле!
   Ходишь, парень, бос и гол, Разве то годится?.. Чем, подумаешь, нашел Бедностью гордиться.
   Ты не то играешь, брат, Время не такое. Ты гордись-ка, что богат, И ходи героем.
   Нынче трудно жить с кусков, Пропадать по свету: Ни попов, ни кулаков Для тебя тут нету.
   Видит парень - нечем крыть, Просится в бригаду. И пошел со дня косить С мужиками рядом.
   Видит парень - надо жить. Пробуй, сделай милость. И откуда только прыть У него явилась!
   Видит - надо. Рад не рад Налегает, косит. Знает, все кругом глядят: Бросит иль не бросит?..
   Не бросает Филиппок, Не сдает - куда там! Дескать, вот вам мужичок, Маленький, горбатый.
   Впереди Филипп идет, Весь блестит от пота. Полюбил его народ За его работу.
   И пошел Филипп с тех пор По дороге новой. Позабыл поповский двор И харчи поповы.
   По годам еще не стар, По делам - моложе, Даже ростом выше стал И осанкой строже.
   И, смеясь, толкует он Молодым ребятам, Что от веку был силен Мужичок горбатый.
   Но, однако, неспроста Пропадал безгласно: Вековая сила та В сук росла напрасно.
   1934
   НОВОЕ ОЗЕРО
   Сползли подтеки красноватой глины По белым сваям, вбитым навсегда. И вот остановилась у плотины Пугливая весенняя вода.
   И вот уже гоняет волны ветер На только что затопленном лугу. И хутор со скворешней не заметил, Как очутился вдруг на берегу.
   Кругом поля ровней и ближе стали. В верховье где-то мостик всплыл худой. И лодка пробирается кустами, Дымя ольховой пылью над водой.
   А у сторожки, на бугре высоком, Подрублена береза, и давно Долбленое корытце светлым соком Березовиком - до краев полно...
   Сидит старик с ведерком у обрыва, Как будто тридцать лет он здесь живет. - Что делаешь? - Взглянул неторопливо: - Пускаю, малец, рыбу на развод...
   Про паводок, про добрую погоду, Про все дела ведет охотно речь. И вкусно курит, сплевывая в воду, Которую приставлен он стеречь.
   И попросту собой доволен сторож, И все ему доступны чудеса: Понадобится - сделает озера, Понадобится - выстроит здесь город Иль вырастит зеленые леса...
   1934
   Тревожно-грустное ржанье коня, Неясная близость спящего дома... Здесь и собаки не помнят меня И петухи поют незнакомо.
   Но пахнет, как в детстве, - вишневой корой, Хлевами, задворками и погребами, Болотцем, лягушечьей икрой, Пеньковой кострой И простывшей баней...
   1934
   * * *
   Счастливая, одна из всех сестер, Повыданных куда и как попало, Она вошла хозяйкой в этот двор, Где на пороге раньше не бывала; Где выходил лениво из ворот Скот хоботастый, сытый, чистокровный; Где журавель колодезный - и тот Звучал с торжественностью церковной... И в том немилом, нежилом раю Шли годы за годами неприметно. И оглянулась на судьбу свою
   Немолодой, чужою всем, бездетной... Чего хотеть и ждать, болеть о ком? Кому нужна любовь, забота, жалость? И повязала голову платком И - в чем была - на волю убежала...
   1934
   СМОЛЕНЩИНА
   Жизнью ни голодною, нн сытой, Как другие многие края, Чем еще была ты знаменита, Старая Смоленщина моя?
   Бросовыми землями пустыми, Непроезжей каторгой дорог, Хуторской столыпинской пустыней, Межами и вдоль и поперек.
   Помню, в детстве, некий дядя Тихон, Хмурый, враспояску, босиком, Говорил с безжалостностью тихой: - Запустить бы все... под лес... кругом...
   Да, земля была, как говорят, Что посеешь, - не вернешь назад...
   И лежали мхи непроходимые, Золотые залежи тая, Черт тебя возьми, моя родимая, Старая Смоленщина моя!..
   Край мой деревянный, шитый лыком, Ты дивишься на свои дела. Слава революции великой Стороной тебя не обошла.
   Деревушки бывшие и села, Хуторские бывшие края Славны жизнью сытой и веселой, Новая Смоленщина моя.
   Хлеб прекрасный на земле родится, На поля твои издалека С юга к северу идет пшеница, Приучает к булке мужика.
   Расстоянья сделались короче, Стали ближе дальние места. Грузовик из Рибшева грохочет По настилу нового моста.
   Еду незабытыми местами, Новые поселки вижу я. Знаешь ли сама, какой ты стала, Родина смоленская моя?
   Глубоко вдыхаю запах дыма я. Сколько лет прошло? Немного лет". Здравствуй, сторона моя родимая! Дядя Тихон, жив ты или нет?!
   1935
   РАССКАЗ ПРЕДСЕДАТЕЛЯ КОЛХОЗА
   - Был я мужик тверезый, Знал, что за мной - семья: Люди пошли в колхозы, Что ж, за людьми и я. Корову свою, кобылу Свел с другими вслед.
   Все уж по форме было, Бац! Председателя нет. Я заявляю совету: "Жил, мол, с людьми в ладу. Значит, на должность эту Режьте - я не пойду". Мне заявляют: - Как так? Справишься, мол, вполне.
   - Нет, - говорю, - характер Не позволяет мне.
   Тут меня малый и старый Знают с ребяческих лет. Слушать меня не станут, Строгости в голосе нет... Сколько ни тратил слов я: "Брось! Заступай со дня!.."
   - Нет, - говорю, - здоровье Слабое у меня. Дальше да больше, вижу Отбиться нет моих сил. До старости лет грыжу Скрывал. А тут объявил...
   - У всех, - отвечают, - слабо Здоровье. А грыжа не в счет.
   - Нет, - говорю, - баба, Супруга против идет...
   - Ну, вот, - говорят, - отлично, Иди, принимай колхоз!
   С бабой своей ты лично Обсудишь этот вопрос... - Что ж, возражать не смею, Но бабе как объявить?..