Уэлч Джейн. Певец из Кастагвардии (Онд - 2)

   Сайлле дала ей и оставшимся в живых рабам, пострадавшим от гоблинов, сонного зелья, и Май вскоре погрузилась в дрему. Иногда она просыпалась и, обнаружив, что спор о судьбе Амариллиса все еще продолжается, снова погружалась в сон.
   Из этих отрывочных пробуждений она постепенно узнала многое. Амариллис был на самом деле никаким не магом с Горты, а созданием из Иномирья, земель, через которые проходят души людей после смерти, чтобы достичь блаженства Аннуина и воссоединиться с Великой Матерью перед новым рождением. Похоже, что у Амариллиса не было души, бессмертный, он жил бы вечно - но чем-то согрешил и заслужил смерть, если только не найдет себе душу.
   Теперь Май поняла, что он в самом деле не желал завладеть Некрондом. Ему нужна была только душа, чтобы влиться в круг жизни и жить по-настоящему. Эта нужда была сильнее любой другой.
   - Она тебя не любит. Она любит другого. Ты не обретешь души, пока не заслужишь любовь человеческой женщины.
   - Но зато я ее люблю, - тихо ответил Амариллис. Несколько минут стояла полная тишина. Воздух дрожал от напряжения.
   Страйф недоверчиво фыркнул, но Уйллеанд покачала головой:
   - Ты не прав, Страйф. Он говорит правду.
   - Это не важно, - не сдавался Страйф. - Он использовал магию голоса и нарушил договор. Умри эта девушка, он тут же отыскал бы другую и соблазнял бы ее. Немало их у него было в Ри-Эрриш, в Иномирье, как те земли называют люди.
   - Нет! Мне не нужно другой! - вскричал Амариллис. - Когда она нечаянно призвала меня из Ри-Эрриш своим заклинанием... Когда я впервые увидел ее, такую слабую, невинную, и то, как она нуждается во мне, по-настоящему нуждается... Ни один из вас не знает, как это, когда в тебе нуждаются! Она беспомощна, ужасно одинока и несчастна, и возложила на себя миссию, которая не под силу никому из людей! И сделала так от благородства сердца. Я тысячу раз готов повторить свою песню, пусть это и запрещено, чтобы только оградить ее от зла! Спасение ее души для меня важнее, чем обретение своей. Поймите же, я люблю ее, она открыла мне, что такое любовь.
   - Тем не менее ты нарушил запрет и будешь отправлен обратно в Ри-Эрриш, где твое тело будет высушено и распылено. Ты обратишься в ничто, в бесплотную пыль вселенной. Ты перестанешь существовать, - торжественно изрек приговор Фагос.
   - Это моя судьба, и я готов ее принять. Но дайте мне время помочь девушке завершить ее миссию. Я не могу оставить ее здесь, в пещерах гоблинов. Даже если она убежит от них, то станет рабыней в копях Каланзира. Жизнь жестока и безжалостна. Я должен оставаться с ней. Вы должны это позволить! Ведь вы не хотите, чтобы она пострадала за мои грехи? Ради нее, умоляю вас, дайте мне отсрочку.
   - Это благородные слова, - вскричала Сайлле, по лицу ее струились слезы. - Я считаю, мы должны исполнить его желание.
   Фагос изучил выражения лиц остальных одиннадцати фей и покачал головой.
   - Сайлле, большинство не согласно. Он должен обратиться в прах.
   - Нет! Не сейчас, - отчаянно протестовал Амариллис. - Не причиняйте ей такого зла, ведь больше ей никто не поможет. Я должен защитить ее.
   Сердце Май стремилось к нему. Амариллис просил только за нее, и по щекам девушки покатились слезы. Она сделала усилие, чтобы сбросить остатки волшебного сна. Амариллис стоял перед Высоким Кругом Старейшин в дальнем конце пещеры. Май решительно приблизилась, взяла его за руку и крепко сжала. Она его не собиралась оставлять. Она не отплатит ему злом за добро. Ведь в руках Май было спасение его души!
   - Спар, прости меня, - прошептала она неслышно, соленые ручьи текли и текли по щекам.
   Она переплела свои пальцы с пальцами Амариллиса и почувствовала ответное ласковое пожатие.
   - Но я люблю его. Не забирайте его от меня, - попросила она. - Вы не должны, пожалуйста, смилуйтесь... Не поступайте так с ним... и со мной.
   Круг заколебался. Уйллеанд приблизилась и взглянула Май в глаза. Девушка почувствовала поток силы, хлынувший к ней в душу и высвечивающий ее насквозь.
   - Нет, это правда! - неожиданно для себя запротестовала Май. - Я его люблю! Я... нуждаюсь в нем, он нужен мне.
   - Не благодаря ли чарам его песни?
   - Чары песни меня всегда пугали, - спорила Май. - Я думала, он хочет власти надо мной. Нет, я люблю его, он мне нужен. Он защищал меня столько раз, спасал мне жизнь, хотя я неблагодарно пыталась сбежать от него. Он всегда оставался рядом.
   Чем больше она настаивала, тем сильнее понимала, что не лжет, говоря о любви. В самом деле, некоторым образом она любила Амариллиса! Сердце Май было разбито, она оказалась одинока и брошена - и тут появился кто-то, кому она была нужна. Амариллис не солгал: ничто не сравнится с тем, когда в тебе нуждаются.
   - Мы дадим ему время, - сдался Дуйр. - Нам нужно время, чтобы решить окончательно.
   Все согласно закивали, и Май почувствовала, что Амариллис еще сильнее сжал ее руку. Воздух замерцал, и крылатые создания начали медленно уменьшаться, пока не превратились в мерцающие золотые точки.
   Май смотрела, как они исчезают, и тут весь мир вокруг пробудился. Зашевелились, стеная, спавшие рабы; те, у кого из них оставались глаза, оглядывались с недоуменным ужасом, как дети, которые не знают, где очутились. Но Май почти не смотрела на них. Она пала в объятия Амариллиса.
   Обхватив девушку руками, он коснулся ее губ своими. Это был не страстный и не требовательный поцелуй, но полная самоотдача и нежность. Сердце Май затрепетало, и она еще крепче прижалась к нему.
   Амариллис первый прервал поцелуй.
   - Ему понадобится немного времени, чтобы поработить еще чью-нибудь душу. Нам нужно спешить.
   ГЛАВА 25
   Амариллис тянул Май за руку, но та не поддавалась.
   - Мы не можем их бросить! - протестовала она. Он не слушал.
   - У нас сейчас более важная задача. Выбора нет. Я нашел гоблинскую дорогу на поверхность и показал ее троим рабам, у которых осталось зрение. Я также попросил их позаботиться об остальных. Больше мы для них ничего не можем сделать, Радостная Луна. Ты только напрасно растратишь силы. Нам нужно спешить вниз, в чрево земли, пока Черная Тень не нашла себе другое тело.
   У Май не осталось сил спорить. Голос Амариллиса был мягким, но непреклонным. Она послушно поспешила за своим спасителем. Стоило Май споткнуться, как Амариллис подхватил ее на руки и понес - так мог бы жених нести невесту к новой, радостной жизни. Девушка слишком вымоталась, чтобы протестовать.
   В зловещем свете головни из костра, горевшей зеленым пламенем, слышалось только два звука - быстрые шаги Амариллиса да стук пещерных гоблинов за спиной. Тощие длиннопалые создания сторонились Амариллиса, держась от него на почтительном расстоянии. Только один осмелился напасть: он спрыгнул на них с потолка, где таился, уцепившись за сталактит. Гоблин, должно быть, давно там прятался, ожидая, когда путники окажутся прямо под ним.
   Амариллис обладал очень быстрой реакцией и прикончил гоблина одним ударом кулака раньше, чем Май успела понять, что происходит.
   Девушка перевела дыхание и еще крепче прижалась к Амариллису. Она подумала, что, быть может, за последний месяц каждый день проходила мимо этих костлявых тварей, даже не догадываясь о том. Ведь столько рабов по пути отставало, и их бросали в пещерах - неужели на растерзание гоблинам, которые утаскивали их в свои темные дыры и пожирали?..
   - Мы должны спуститься еще ниже жилищ гоблинов, в самое сердце земли. Эти создания живут не слишком далеко от поверхности, потому что охотятся на рудокопов и других наземных жителей, - объяснил Амариллис. - И чем глубже мы окажемся, тем безопаснее...
   - Там мы и похороним Некронд, - закончила Май его мысль.
   Она мало что могла разглядеть в зеленом свете: те же ломаные скалы, выточенные водой пещеры и глыбы сталактитов, росшие в темноте много тысяч лет. Они с Амариллисом протискивались сквозь узкие трещины в камне и проходили сквозь огромные арки, но всегда под землей присутствовал звук капающей воды. Зеленая дымящая головня, которую Амариллис окунул в лужу пламенной жидкости костра гоблинов, почти не коптила. Май заметила, что чем глубже они спускаются под землю, тем делается теплее.
   Амариллис замер перед очередной трещиной в скале. Проход оказался слишком узким даже для них с Май, хотя и вел в новую систему пещер. Девушка думала, что придется возвращаться и искать другой путь вниз. Она не собиралась останавливаться, кроме как оказавшись у самых корней Каланзира.
   Однако Амариллис собирался во что бы то ни стало пройти сквозь трещину. Он глубоко вдохнул, как будто собираясь запеть, - но вместо этого испустил глубокий вздох и принялся искать подходящий осколок твердой породы.
   Он долго трудился, откалывая куски камня и расширяя проход, а Май тем временем уснула, слишком усталая, чтобы видеть сны. Когда она пробудилась, то увидела, что Амариллис все еще работает, скинув рубашку. По вискам его и по мускулистой спине струился пот. Увидев, что девушка проснулась, он улыбнулся ей, но ничего не сказал.
   Май тоже не знала, что бы сказать, и была рада его молчанию. В последнее время меж ними возникло некое напряжение, отличное от естественной простоты влюбленных. Так бывает меж друзьями, когда становится ясно, что их чувства перерастают во что-то большее. До сих пор Май было все равно, что о ней подумает Амариллис, а теперь она боялась его обидеть или разочаровать.
   Девушка чувствовала, что желание понравиться сковало не только ее язык: Амариллис тоже держался иначе. Наконец он выбил в скале дыру, достаточную, чтобы протиснуться сквозь нее, и они продолжили путь - но очень скоро наткнулись на новую расщелину, ведущую почти вертикально вниз. Это была узкая, как каминная труба, дорога; Амариллис столкнул носком сапога камешек, и тот долго летел вниз, ударяясь о скалы, а упал с характерным всплеском, как если бы снизу была вода.
   Амариллис улыбнулся.
   - Лучше не придумаешь! Мы спустимся туда. Так далеко никто не доберется веками - если вообще доберется.
   Из шахты поднимался теплый воздух, атмосфера пахла огнем. Май подумала о запахе кузницы. Но эти уютные домашние ассоциации мигом исчезли, когда вверх вырвалась шипящая струйка пара.
   - Глубинный змей, - пробормотал Амариллис. - За тысячи лет через Иномирье прошел, кажется, только один. По крайней мере больше я не видел. Они тоже дети Великой Матери, создания круга жизни, но долгоживущие, как каменные люди.
   - Я вниз не полезу, - быстро сказала Май. - Нет, не то чтобы я боялась... Просто думаю, у меня не получится.
   Он улыбнулся.
   - Я и не требую этого от тебя. Просто залезай мне на спину и держись покрепче.
   Подобная идея Май тоже не радовала, но она подчинилась и вскарабкалась ему на спину, крепко обхватив руками за шею. Глаза она на всякий случай зажмурила. Каспар в Торра-Альте часто дразнил ее, разгуливая по самому краю крепостной стены, и Май всякий раз не могла смотреть на это спокойно.
   Вцепившись в Амариллиса и закрыв глаза, она слышала его тяжелое дыхание и скрип сапог по камням. Некоторые камушки откалывались и падали вниз, с плеском утопая в воде.
   - Держи свет выше, Радостная Луна, - велел Амариллис. Май постаралась приподнять головню и начала молиться.
   Горячий воздух мешал дышать, от воды поднимался пар. Одна волна захлестнула скалу всего-то в ярде от ее ноги. Амариллис крепче прижался к скальной стене, и волна с шипением обдала камни, едва не задев девушку. Май была рада, что на спине у нее плащ.
   - А... глубинный змей?.. - пролепетала она. Очередной камешек, выскользнувший из-под ноги Амариллиса, упал в воду уже совсем рядом, и страх высоты сменился у Май страхом чудовища. - Он не может отнять у нас Некронд?
   - Нет, - спокойно ответил Амариллис. - Мы спустились так глубоко, что вода реется и кипит от жара самой земли. Праотцы глубинного змея зародились здесь еще в начале времен, но в отличие от других созданий не устремились к поверхности. Им нравится плескаться в ласковом жаре Великой Матери. А едят они минеральные соли, выступающие из камней. Такому простому зверю незачем Некронд. Он нигде не выживет, кроме как здесь, и у него нет никаких желаний и нужд, чтобы достигать их с помощью Яйца. Кипящая вода - лучшая охрана для талисмана.
   Однако Май не повеселела, когда увидела глубинного змея. Это было огромное извивающееся создание вроде слизня, с большой безглазой головой; шкура у него была прозрачная, как у зародыша. Морда змея не имела черт, разве что если считать за таковые круглую огромную пасть, откуда он испускал струи воды. Толстый хвост сильно бил по поверхности, поднимая фонтаны кипящих брызг. Потом змей снова нырнул в озеро, по воде побежали широкие круги, волны забились о стену, на которой висел Амариллис. В брюхе змея бурлило и клокотало, и Май подумала, не похож ли он строением на птицу. Птичница в крепости рассказывала ей, что курам обязательно подмешивают в еду мелкие камешки, потому что у кур нет зубов, и гравий в глотке работает, как жернова, перемалывая пищу. А этот глубинный змей мог бы без труда перемолоть человеческие кости.
   Высоко держа зеленый факел, начавший дымить во влажном воздухе, Май разглядела, что скала обрывается прямо в кипящую воду. На дальней стороне озера виднелось что-то вроде берега - широкая каменная ступенька над водой. Больше идти было некуда, но что проку? Между ними и ступенькой лежало кипящее озеро, а это не меньше, чем целый мир. Из-за жара, исходящего от воды, пот заливал Май глаза. И как переправиться, было совершенно непонятно.
   - Если нас не проглотит глубинный змей, мы заживо сваримся в воде.
   Май старалась говорить спокойно, но голос все равно дрожал.
   - Я об этом уже думал, - без малейшей тревоги отозвался Амариллис.
   - Да? И что же нам делать?
   Он почему-то избегал прямого ответа.
   - Это самое подходящее место для нашей цели. Мало кто сможет найти сюда дорогу, еще меньше сумеют спуститься по отвесной скале, и уж точно никто не переправится через кипящее озеро, где живут глубинные змеи. Представь только, как мы далеко от поверхности! Копи глубоки, а мы сейчас ниже самых глубоких из них. К тому же скоро Каланзир исчерпается, люди уйдут из этих гор, и более заброшенного места не будет на земле.
   - Но это же не поможет нам переправиться! - воскликнула Май почти раздраженно.
   Она злилась. Да, Амариллис прав, это самое подходящее место, никто туда не доберется... Включая и их самих. Амариллис засмеялся.
   - Неужели ты думаешь, милая моя Радостная Луна, что я притащил тебя сюда просто так? Нет, ты слишком драгоценна, чтобы тобой рисковать. Верь мне. Магией голоса...
   - Нет, Амариллис! Они сказали, что уничтожат тебя, если ты используешь магию голоса!
   - Они не смогут, если только ты... - Голос его слегка дрогнул.
   - Но, Амариллис...
   - Если ты полюбишь меня, они смогут только отнять у меня жизнь. Не важно, что они решат, они ничего не смогут мне сделать, если ты... если... Любовь выше закона. Ты отдашь мне частичку своей души, если полюбишь меня, понимаешь? А доказать свою любовь ты должна, родив от меня ребенка.
   - Ребенка! - вскричала Май пораженно.
   Она была готова полюбить его всем сердцем, это правда, но... Родить ребенка от него! Она вспыхнула, смятенная, при мысли о Каспаре.
   - Радостная Луна, ты меня любишь? - спросил Амариллис так тихо, что голос почти терялся в шипении воды. - Любишь ли ты меня настолько, чтобы выносить моего ребенка?
   - Я... я...
   Она медлила, не зная, что ответить. Язычок воды обжег ей спину, и Май вскрикнула от боли. Амариллис мгновенно развернулся так, что она прижалась к скале, и собой прикрыл ее от опасности.
   Из горла его излилась высокая чистая нота. Она все росла, меняясь от печальных до радостных тонов, и этот звук был так прекрасен, что Май вспомнила сверкающие водопады, летящие с высот Желтых гор, и радугу после летней грозы. Но более всего песня напомнила ей о подснежниках, первых цветах, пробивающих корку льда, встающих на лесных проталинах обещанием скорой весны. Это была песня надежды, любви и ожидания счастья, песня радости жизни.
   Сами горы будто вздохнули от удовольствия, радуясь звуку. На краткий миг Май почувствовала, что вся вселенная прислушивается, растворяя себя в звуках песни Амариллиса и добавляя ему сияния и славы...
   Гигантский змей всплыл из глубины озера, и Май отпрянула от неожиданности. Сквозь толстую прозрачную шкуру зверя виднелись черные пятна его пульсирующих семи желудков. Блестящие рога на голове, напоминающие усики улитки, покачивались в такт мелодии. Огромная тварь приблизилась и замерла на воде у ног Амариллиса, только конец хвоста слегка подергивался.
   Не переставая петь, Амариллис ступил на скользкую спину змея. И тот покорно выгнулся под его ногой, стараясь стать плоским. Амариллис помог Май спуститься с его плеч на спину змея, и она, дрожа, ступила на страшную тварь, не очень-то ей доверяя. А вдруг глубинный змей на середине озера возьмет и нырнет, сбросив седоков в кипяток? Она прижалась к своему спутнику, ища поддержки, но глубинный змей послушно поплыл по направлению к берегу, не делая попыток изменить курс. Май вытерла со лба пот.
   Как ни странно, но на берегу их ждали. Девушка сразу же узнала темный плащ и шипастый посох Страйфа, создания из Высокого Круга.
   - Талоркан, - холодно приветствовал он. - Ты снова ослушался.
   Амариллис вскинул голову.
   - Мне нет дела до ваших правил.
   - Тем не менее правила распространяются и на тебя. Скоро ты умрешь, и смерть твоя будет окончательной. - Страйф усмехнулся углами губ. - И на этот раз я буду рад не меньше Фагоса, которого больше всего раздражают нарушения правил.
   Май заморгала. За плечом Страйфа появился Дуйр, играя на блестящей флейте. Вспышка света - и оба они исчезли, только эхо музыки еще отдавалось от каменных стен.
   Амариллис опустил плечи.
   - Что с тобой будет? - воскликнула Май, сжимая руки, чтобы они не дрожали.
   - Я умру, - просто ответил он. - Как и любого другого, кого ты знала, впереди меня ожидает смерть. Это не так уж страшно, если привыкнуть. Смерть ведь удел любого, так? Не стоит ее бояться.
   Май покачала головой.
   - Конечно, нет. Я не боюсь смерти, потому что Матерь примет меня и снова вернет на землю. Нет, мне бояться нечего - разве что потерять тех, кого я люблю. Я боюсь только одиночества.
   - Вот и я тоже, - продолжил Амариллис. - Я тоже боялся одиночества и забвения... А теперь не боюсь.
   И он нежно притянул к себе девушку, желая поцеловать, но она не далась и оттолкнула его.
   Глаза Амариллиса потемнели от страха.
   - Но я... Нет, я не могу, - пролепетала Май, глаза ее наполнились слезами.
   Она совсем запуталась. Она любила Амариллиса... по-своему; она была благодарна ему, уважала его. Но...
   Май медлила в замешательстве, и Амариллис отвернулся к стене и занялся простыми делами - расстелил на камнях меховой плащ, чтобы девушке было удобнее сидеть. Факел слабо мерцал, тепло, идущее от озера, успокаивало.
   Май уселась на расстеленный плащ и взяла в руки серебряный ларчик.
   - Понимаешь, - неопределенно начала она, - я пришла сюда из любви к другому, чтобы защитить его душу, и...
   Она откинула крышку ларчика, и вместе с Амариллисом они устроили гнездышко для Некронда из прядей волос и сухих трав, которые Май купила в Кастагвардии. Древний талисман, помеченный черной полосой ожога, выглядел совершенно невинно - как будто редкая птица залетела сюда и снесла яйцо. Как окаменевшее яйцо кречета или орла, думала девушка. Кто бы мог подумать, что в нем скрывается такая сила? Первый Друид был мудр, придав талисману такую форму. Когда Май в первый раз увидела Некронд, она, помнится, была почти разочарована. Она ожидала, что Яйцо окажется золотым, или алым, с серебряными рунами по поверхности, или выточенным из цельного рубина. А оно было просто белым, с голубыми прожилками.
   Они с Амариллисом стояли рядом и смотрели вниз, на Некронд у своих ног.
   Май вздохнула. Ей было непривычно легко: огромная ноша упала с ее плеч!
   - Но я никогда не вернусь к тому человеку. Если я сделаю это, то однажды могу проболтаться ему, где находится Некронд, и он пойдет за ним.
   Внезапно девушка поняла, что нужно сделать. Всю дорогу сюда она колебалась, готовая развернуться и броситься обратно, к Каспару: но теперь наконец решилась. Май оставляет Каспара навсегда. Она долго смотрела на Амариллиса и видела не прекрасное лицо, не стройное мускулистое тело, но только любовь и заботу в его глазах, странно поблескивавших в зеленом свете. Все встало на свои места. Если Май будет принадлежать другому, она никогда не вернется к Спару. Отдав себя Амариллису, она навек избавит Спара от предательского Некронда.
   Ее беспокойного лица коснулась улыбка.
   - Спой мне, - попросила Май. - Но не магией лесничего, просто своим голосом. Спой мне голосом своего сердца.
   Она изучала выражение его глаз, а потом шагнула вперед и отдалась его объятиям, пробуя вкус поцелуя. Май все еще смотрела Амариллису в глаза и видела, как в них отражается ее собственный взгляд. Она рассмеялась.
   - Скажи мне еще одно... Рубины, откуда ты знал, где их найти?
   Он улыбнулся в ответ.
   - Это очень просто. Я - бессмертное солнечное существо, происхожу от Солнца и повсюду чувствую Его присутствие. Когда рубины создавались, они пили солнечный свет, и в них заключены капли этого света. От этого они так сверкают, а еще излучают тепло, которое я чувствую сквозь камень. А теперь тс-с! У нас будет много времени, чтобы поговорить.
   И он запечатал ей уста поцелуем.
   Потом они лежали рядом, тела их тесно сплелись. Тая от нежности Амариллиса, Май глубоко заглянула ему в глаза, ища его истинной сущности. И пока она смотрела, желтые радужки глаз лесничего приобретали естественный карий оттенок, мешаясь цветом с ее собственными глазами. Так Май увидела его душу.
   ГЛАВА 26
   Каспар постелил на пол свой плащ и осторожно уложил на него Урсулу.
   Тяжело дыша, Рейна привалилась к столу, пачкая локти в вековой пыли.
   - Займись девушкой, - рявкнула она на Элергиана, который суетился вокруг. - У меня все в порядке, просто устала.
   Глаза Урсулы закатились. Тихо постанывая, она поджала ноги, сворачиваясь клубком от жестокой боли в животе.
   - Жабий яд жжет ее внутренности, - объяснил маг, приподнимая голову девушки и вливая ей в рот серебристую триночницу. - Ничего, потерпи, храброе дитя... Скоро станет полегче. Трижды поспишь - и выздоровеешь. - Он бросил сердитый взгляд на Каспара. - Что ты встал? Пойди, найди где-нибудь воды!
   И, отвернувшись, старик принялся освобождать Урсулу от обрывков одежды, чтобы осмотреть ее раны.
   Юноша стиснул зубы: все тело девушки, юное и сильное, хотя по-женски округлое, покрывали сплошные шрамы. Запекшаяся кровь не давала оторвать одежду от кожи. Каспар сглотнул. Урсула, наверное, видела, что случилось с волкочеловеком! Интересно, скоро ли она будет способна внятно рассказать об этом?
   Каспар отвел глаза от страшного зрелища и взглянул на купол. Через густую завесу пыльной паутины он увидел роспись - по темно-синему потолку белые созвездия. Вода, напомнил он себе и огляделся. Здесь, как в комнате Морригвэн, было множество полок, уставленных всякой всячиной. Ножи, кости, чаши, кувшины... В некоторых прозрачных сосудах светились разноцветные зелья. Камин засоряло множество гнезд галок, должно быть, столетиями падавших сюда через дымоход.
   Оставляя следы на толстом ковре пыли, Каспар поспешил через купольный зал в следующие покои. Он быстро прошел несколько темных и пыльных комнат; здесь были бочки, горшки и вазы, но совершенно пустые. Только в конце этой длинной анфилады обнаружился зал с круглым колодцем в середине.
   Перегнувшись через край, Каспар увидел собственное отражение. Он дунул - изображение затрепетало. Вода была всего в футе от края, она казалась темной, но пахла нормально. Юноша намочил в ней палец и попробовал воду на вкус. Она оказалась сладкой. На полу у ног лежал деревянный ковшик, но едва Каспар поднял его, дряхлое дерево распалось у него в руках. Вспомнив, что в соседней комнате много металлических сосудов - золотых и еще каких-то, почерневших, должно быть, серебряных, - он бросился туда. Не сразу, но все же отыскал подходящий сосуд без дырок и набрал воды.
   Элергиан забрал у него кувшин без малейшей благодарности, добавил в воду чуть-чуть триночницы и начал промывать раны Урсулы. Видя, что его помощь здесь не требуется, Каспар пошел лечить своего коня. Он насильно раскрыл ему рот и влил под язык немного волшебной жидкости. Огнебой проглотил, округлив глаза от незнакомого вкуса.
   Рейна подала Каспару еще одну склянку с триночницей.
   - Никогда не пробовала поить этим лошадей... Но мне кажется, все-таки лучше дать ему еще одну порцию. Если лекарства слишком мало, оно может не подействовать. Впрочем, если его слишком много, энергия триночницы может разорвать живот. Рассчитай правильно - и у тебя будет самый здоровый конь в Кабаллане.
   Каспар криво улыбнулся и принялся скрести куском черного мыла бока коня, отмывая его от жабьей грязи.
   Когда мытье и лечение наконец кончились, все уселись на пол, устало дыша. Урсула глубоко заснула, и Огнебой, лежа на боку, всхрапывал во сне. Прошло несколько часов, прежде чем все отдохнули.
   Первым проснулся Огнебой и сразу вскочил на ноги. Элергиан подал ему ведро с водой, и скакун долго пил, а потом снова свалился спать. Урсула проспала куда дольше. После того как она тоже утолила жажду, Каспар воспользовался возможностью разузнать о волке.