Одинокая стрела с грохотом ударилась о каменный пол рядом с Линнет. Воцарилась зловещая тишина, нарушаемая лишь свистом ветра в амбразурах и шумом волн, накатывающих на основание крепости.
– Дайте леди выйти и сказать, что она хочет, – снова раздался тот же голос.
– Не слушайте его, это просто безумие, – шепнул ей на ухо Мармадьюк. – Он хочет убить вас.
– Побойся Бога! – взревел Дункан, мертвой хваткой вцепившись ей в руку окровавленными пальцами. – Немедленно иди в замок! – Он дернул ее с такой силой, что она отлетела далеко от зубца.
– Оставьте меня! – Ей удалось вырваться от Дункана.
– Держите ее!
– Не подходите! – Она выхватила из ботинка стилет и приставила к своему горлу. – Никто не сможет мне запретить говорить с братом мужа.
Послышались ропот, проклятия, но никто не двинулся с места.
Не сводя глаз с окруживших ее воинов Маккензи, Линнет положила стилет на ближайший зубец и обвела всех суровым взглядом.
– Те из вас, кто видел, как я учила Робби бросать нож, знают, как я это делаю. Мне не хотелось бы демонстрировать вам свое умение.
Она снова подняла арбалет.
– Я здесь, – крикнула она высокому широкоплечему мужчине внизу, который был хорошо виден среди перевернутых вверх дном лодок – там прятались его люди.
Она посмотрела на него так, словно одной лишь силой взгляда хотела заставить убраться восвояси.
На какой-то момент ей показалось, что там внизу стоит ее муж, таким поразительным было сходство между братьями-близнецами.
Однако вокруг Кеннета она снова увидела грязно-зеленое свечение, как тогда, в тисовой роще.
Она перехватила арбалет поудобнее.
– Я здесь, Кеннет Маккензи, – повторила она, – и предлагаю тебе и твоим людям отсюда уйти. – Линнет подперла арбалет ногой. – Иначе я прострелю тебе колено, и твоим людям придется тебя унести.
Кеннет склонил голову и широко улыбнулся. Снизу донеслось хихиканье.
– Это твои люди смеются? Те самые, с которыми ты был в тот день? Или другие? – с вызовом крикнула она.
Кеннет поднял руку, и смех прекратился.
– Они смеются не над вами, благородная леди, – крикнул он. – А над моим братом, который прячется за женской юбкой.
За ее спиной раздался гневный рев Дункана. Он пытался вырваться от удерживавших его людей.
– Не рыпайся, дурак, – успокаивал его англичанин. – Ведь он провоцирует тебя. Надеется, что ты выскочишь и его подручные убьют тебя прежде, чем ты дотянешься до своего арбалета.
– Моего мужа здесь нет, – заявила Линнет. – Он тяжело ранен, и его унесли вниз.
– Какой неблаговидный поступок с его стороны! – продолжал юродствовать Кеннет.
– Кеннет Маккензи, если ты человек благородный, как утверждаешь, то должен признать, что мой долг хозяйки замка – находиться на этих стенах после того, как моего супруга тяжело ранили.
Он явно был недоволен и какое-то время молча смотрел на нее. Потом наконец отвесил низкий поклон.
– Я могу согласиться с этим, леди. Но при одном условии.
– Я не собираюсь торговаться с тобой, – резко возразила Линнет, прилаживая стрелу в арбалет. – Уходи и больше не возвращайся.
Не отрывая от нее взгляда, Кеннет поставил правую ногу на ближайший валун.
– А если не уйду, вы прострелите мне колено?
– Да, как и обещала.
– Ваше мужество впечатляет, миледи, но я не верю, что женщина умеет стрелять из арбалета. – Он погладил колено и улыбнулся. – Во всяком случае, так метко.
Линнет прицелилась.
– Бросать нож – это цыганский трюк, – поддразнил он ее. – Неудивительно, если провидица и знахарка владеет этим искусством. Но настоящее мужское оружие… – Он засмеялся. – Нет, не верю.
Линнет положила пальцы на спусковой рычаг арбалета.
– Пусть мой сын спустится ко мне, и я оставлю вас в покое. – В его голосе зазвучали металлические нотки. – Я готов подождать до завтра.
Линнет услышала ропот людей Маккензи, снизу доносились насмешки сообщников Кеннета.
– Ты ничего не получишь, – крикнула Линнет. – Не видать тебе ни мальчика, ни этих стен. Последний раз предлагаю тебе уйти с миром.
– Нет, – решительно ответил Кеннет.
– Ну что ж. – Линнет отпустила рычаг.
Крик боли пронзил ночную темноту, на стене послышались радостные возгласы. Линнет наклонилась и осталась довольна увиденным, хотя стрела вонзилась не в колено, а в бедро негодяя.
– Клянусь, женщина, если еще когда-нибудь ты ослушаешься меня, я перекину тебя через колено и выпорю прямо на глазах у всех! – отчитывал Дункан свою жену, пока она с невозмутимым видом обрабатывала его раны.
Но даже его люди, казалось, забыли, кто здесь господин, и, несмотря на его протесты, безжалостно прижимали его к столу, пока Линнет перевязывала ему раны.
– Эй, полегче там! – вскрикнул он, когда нож глубоко проник в рану на бедре. – Ты меня сейчас прикончишь, на радость Кеннету и его банде.
– Твоя жена хочет тебе помочь, терпи, – сказал Мармадьюк.
Дункан ответил ему негодующим взглядом, но тот, развалившись за соседним столом, поднял пивную кружку, изображая приветственный тост, и нахально отхлебнул пиво.
– Если бы ты послушался доброго совета и вовремя убрался со стены, в тебе не было бы столько дырок, в которых приходится ковыряться.
– Думаешь? – разозлился Дункан. Этот красавец, его зять, не получил в бою ни одной царапины.
– Не думаю, а знаю точно! – ухмыльнулся англичанин.
– Интересно, есть что-нибудь, чего ты не зна… – Дункан не договорил, почувствовав резкую боль.
Мармадьюк пожал плечами и снова приложился к кружке.
– Тише вы оба. – Элспет приложила примочку к ране на лбу Дункана.
– Если бы ты выпил вино, которое мы пытались влить в твою глотку, тебе не было бы так больно, – упрекнул его Фергус, стоявший у дальнего конца стола.
– Мне не больно, – рявкнул Дункан, бросив на него сердитый взгляд.
– Выходит, мне показалось? – Дворецкий смело посмотрел в глаза Дункану и еще крепче прижал его лодыжки. – Почему же тогда шестерым твоим лучшим людям приходится изо всех сил тебя держать?
Дункан попытался что-то возразить, но тут же вздрогнул: кончик стилета Линнет скользнул вдоль бедренной кости.
– Святые угодники! – заорал Дункан, пытаясь вырваться из шести пар державших его рук. – Локлан! Неси сюда это проклятое вино!
Юноша подскочил к нему с огромным глиняным кувшином в руках.
– Передай вино Элспет, – приказала Линнет. – И приподними ему голову, чтобы можно было влить ему в рот вино.
Локлан вопросительно посмотрел на господина, приподняв бровь.
– Делай, как она сказала, – процедил Дункан сквозь зубы.
Опустошив содержимое кувшина, он немного успокоился.
– Я бы еще выпил, – сказал Дункан со вздохом.
И при этом посмотрел на Фергуса, опасаясь, что старик снова все испортит своими колкими замечаниями. В конце концов, он здесь хозяин и будет пить столько, сколько хочется.
Это хоть немного заглушит боль.
Наплевать на насмешки Фергуса, и черт с ней, с этой никому не нужной бравадой.
Через несколько часов и бог знает скольких кувшинов вина Дункан пришел в себя. Сквозь красную пелену боли он вгляделся в лицо своей жены.
Она заботливо склонилась над ним, и ему не было дела до того, что тревога затуманила ее янтарные глаза, а на лице – усталость и напряжение.
Ему было все равно, как она на него смотрит.
Главное – она была рядом.
– Ты больше не собираешься тыкать в меня своим ужасным ножом? И сколько еще мне тут валяться, голому, в этих тряпках, будто я уже труп? – спросил он, удивившись своему голосу, хриплому, словно чужому.
Вместо ответа Линнет перевела взволнованный взгляд на англичанина. Великий всезнайка стоял рядом, глядя на него сверху вниз.
– Ну? Не испытывайте мое терпение, оно на исходе.
– Твоя жена и Элспет хорошо поработали, дружище, – сказал Мармадьюк. – Прочистили и перевязали почти все твои раны. Им удалось убрать остатки кольчуги и прочей гадости, которая въелась тебе глубоко под кожу. Теперь можно не опасаться нагноения.
Дункан уловил в этой пространной речи главное.
– А почему ты сказал «почти все раны»?
– Мы не смогли удалить стрелу из вашего плеча, – ответила жена спокойно, но в ее взгляде он прочел беспокойство. – Если попытаемся это сделать – можем причинить вам вред.
Дункан с усилием приподнялся и посмотрел на левое плечо. Там торчала стрела, рука раздулась, опухла и покраснела.
– Надо протолкнуть ее насквозь, – сказал Дункан, и при одной мысли об этом ему стало тошно.
Линнет мрачно кивнула.
– Будет больно.
– Не дурак, знаю, что больно. Придется потерпеть. Делайте это, и побыстрее.
– Хорошо, – согласилась она. – Но рана плохая. Ее уже не удастся вычистить как надо. Будет долго заживать.
Дункан вздохнул. Боль в плече усиливалась.
– Кончайте с этим скорее, – повторил он. Линнет посмотрела на англичанина. Тот кивнул и приказал людям держать раненого покрепче.
Линнет взяла Дункана за руку. Как только Мармадьюк сжал в своей огромной лапе плечо Дункана и обхватил стрелу пальцами второй руки, Дункан зажмурился.
– Прости, дружище, – услышал он слова англичанина. Потом все словно вспыхнуло огнем и разом погасло.
– Слава Богу, он пришел в себя, – задыхаясь от волнения, пробормотала Линнет, сжимая внезапно ослабевшую руку мужа. Она отвела глаза от окровавленной стрелы, которую Мармадьюк протащил сквозь тело Дункана.
Где-то рядом суетилась Элспет, меняя очередную примочку на лбу Дункана. Она взглянула на Линнет:
– Надо промыть руку, приложить теплую примочку из зверобоя и поскорее перевязать. – Она снова сменила примочку. – Как ты себя чувствуешь, детка? Может, я сама все закончу?
Линнет расправила плечи и сжала губы, чтобы не было видно, как они дрожат.
Всю ночь она помогала раненым. Промывала раны, сшивала и прикладывала примочки на раны, поила из ложечки успокоительными и обезболивающими настойками бесчисленных измученных Маккензи, и все это время ей хотелось только одного: свернуться калачиком рядом со своим мужем и обнять его.
Раз или два она бегала в спальню – проверить, как там Робби. К счастью, мальчик крепко спал, Томас все еще неотлучно охранял дверь.
Так или иначе, надо держаться. Она даже умудрилась несколько раз улыбнуться непострадавшим воинам, которые за кружкой пива смаковали подробности поспешного отступления Кеннета и его банды после того, как ее стрела пронзила бедро предводителя ублюдков.
Она разделяла их радость. С удовольствием глядя, как Кеннет захромал к лодке, которую поспешно приготовили для него. Но сейчас она не могла беспечно смеяться вместе со всеми – еще многое предстояло сделать. Зал был полон раненых, некоторые агонизировали.
Но за все время Линнет не проронила ни слезинки.
Не заплачет и теперь.
Она будет рядом; пока нужна своему мужу.
Не хотелось даже думать о том, что могло произойти, окажись раны Дункана более серьезными. Он мог навсегда покинуть ее. От этой мысли она содрогнулась.
Нет, она не может потерять его.
Во всяком случае, сейчас, когда он так ей нужен.
Когда она так сильно полюбила его.
Так сильно, что готова была умереть, только бы не жить без него на этом свете.
– Леди?
Голос Элспет вывел ее из раздумья.
– Да?
– Ты, я смотрю, замечталась. Я промыла рану на руке твоего мужа и уже принесли свежий настой для примочек. Ты сама приложишь их к ране или я это едет лаю? Может, тебе лучше подняться к себе и хоть немного поспать?
– Нет. – Линнет покачала головой. – Я сама. – Она взяла у Локлана стопку примочек, приложила к ране и плотно забинтовала.
– Спасибо, Локлан, – поблагодарила она юношу, осторожно положив перевязанную руку Дункана на стол. – Прежде чем он проснется, надо будет еще раз сменить повязки.
Локлан почтительно склонил голову.
– Я могу еще чем-то помочь, миледи?
– Да. – Линнет коснулась его руки. Юный оруженосец вздрогнул, и она обратила внимание на его бледность. – Отдохни. Тебе надо поспать.
Повернувшись, она достала из сумки маленький флакон.
– Я хочу дать мужу выпить вина с настойкой валерианы. Он проспит до утра, а может быть, и дольше. Помоги мне приподнять его голову. – Она погладила юношу по щеке тыльной стороной ладони. – А потом сам выпьешь этого вина.
Локлан слегка покраснел.
– Спасибо, леди.
Общими усилиями Линнет, оруженосец и сэр Мармадьюк умудрились влить в горло Дункана приличную дозу валерьянки. К счастью, он даже не проснулся.
Сэр Мармадьюк с тревогой посмотрел на Линнет.
– Леди, вы сделали все, что могли, даже больше. Я хочу выразить вам свое восхищение и уважение. – Он положил руку ей на плечо. – Близится рассвет, и, я думаю, нам с вами тоже надо отдохнуть.
Линнет еще раз оглянулась на мужа, который крепко спал на столе. Его широкая грудь мерно поднималась и опускалась.
И все же Линнет не хотелось уходить.
Англичанин слегка пожал ее руку.
– Лучше не переносить его в другое место, а то разбудим.
– Но…
– Не беспокойтесь, леди, с ним ничего не случится, – успокоил ее Мармадьюк, смахнув слезу, показавшуюся в уголке его глаза. – Он для этого слишком упрям.
К горлу Линнет подступил комок, и она смогла ответить лишь благодарным взглядом.
– По вашей просьбе Фергус и Элспет сейчас принесут шерстяные одеяла, чтобы укрыть Дункана и других раненых. Вы больше ничего не сможете для них сделать. По крайней мере, не этой ночью. Дункан тоже хотел бы, чтобы вы поспали.
Он подошел и предложил ей руку.
– Пойдемте, я провожу вас в вашу спальню.
Оглянувшись на спящего мужа, Линнет взяла англичанина под руку и позволила увести себя. Томас открыл перед ними дверь, но Мармадьюк задержал ее.
– Не возражаете, если я посижу у камина, пока вы будете спать? – На его лице она прочла тревогу.
– Это очень любезно с вашей стороны, но не стоит беспокоиться, – отказалась Линнет, только сейчас почувствовав, как сильно устала. Ей хотелось побыстрее улечься в постель, обнять Робби и погрузиться в сон.
– Вы уверены?
– Вполне.
– Как пожелаете, леди. – Мармадьюк кивнул и оставил ее одну.
Она проводила его взглядом, пожелала спокойной ночи Томасу, зашла в спальню и заперла дверь.
Засыпая на ходу, она потянулась, распрямляя над головой уставшие руки, подошла к кровати и откинула полог.
Робби там не было.
Вместо него на кровати растянулся улыбающийся мужчина.
Прежде чем она смогла закричать, чья-то железная рука обхватила ее за талию и отвратительно пахнущая ладонь плотно зажала ей рот, не давая произнести ни звука.
– Милая леди, – игриво произнес Кеннет, развалившись на ее кровати, – а я уж думал, вы никогда не придете.
Глава 17
– Дайте леди выйти и сказать, что она хочет, – снова раздался тот же голос.
– Не слушайте его, это просто безумие, – шепнул ей на ухо Мармадьюк. – Он хочет убить вас.
– Побойся Бога! – взревел Дункан, мертвой хваткой вцепившись ей в руку окровавленными пальцами. – Немедленно иди в замок! – Он дернул ее с такой силой, что она отлетела далеко от зубца.
– Оставьте меня! – Ей удалось вырваться от Дункана.
– Держите ее!
– Не подходите! – Она выхватила из ботинка стилет и приставила к своему горлу. – Никто не сможет мне запретить говорить с братом мужа.
Послышались ропот, проклятия, но никто не двинулся с места.
Не сводя глаз с окруживших ее воинов Маккензи, Линнет положила стилет на ближайший зубец и обвела всех суровым взглядом.
– Те из вас, кто видел, как я учила Робби бросать нож, знают, как я это делаю. Мне не хотелось бы демонстрировать вам свое умение.
Она снова подняла арбалет.
– Я здесь, – крикнула она высокому широкоплечему мужчине внизу, который был хорошо виден среди перевернутых вверх дном лодок – там прятались его люди.
Она посмотрела на него так, словно одной лишь силой взгляда хотела заставить убраться восвояси.
На какой-то момент ей показалось, что там внизу стоит ее муж, таким поразительным было сходство между братьями-близнецами.
Однако вокруг Кеннета она снова увидела грязно-зеленое свечение, как тогда, в тисовой роще.
Она перехватила арбалет поудобнее.
– Я здесь, Кеннет Маккензи, – повторила она, – и предлагаю тебе и твоим людям отсюда уйти. – Линнет подперла арбалет ногой. – Иначе я прострелю тебе колено, и твоим людям придется тебя унести.
Кеннет склонил голову и широко улыбнулся. Снизу донеслось хихиканье.
– Это твои люди смеются? Те самые, с которыми ты был в тот день? Или другие? – с вызовом крикнула она.
Кеннет поднял руку, и смех прекратился.
– Они смеются не над вами, благородная леди, – крикнул он. – А над моим братом, который прячется за женской юбкой.
За ее спиной раздался гневный рев Дункана. Он пытался вырваться от удерживавших его людей.
– Не рыпайся, дурак, – успокаивал его англичанин. – Ведь он провоцирует тебя. Надеется, что ты выскочишь и его подручные убьют тебя прежде, чем ты дотянешься до своего арбалета.
– Моего мужа здесь нет, – заявила Линнет. – Он тяжело ранен, и его унесли вниз.
– Какой неблаговидный поступок с его стороны! – продолжал юродствовать Кеннет.
– Кеннет Маккензи, если ты человек благородный, как утверждаешь, то должен признать, что мой долг хозяйки замка – находиться на этих стенах после того, как моего супруга тяжело ранили.
Он явно был недоволен и какое-то время молча смотрел на нее. Потом наконец отвесил низкий поклон.
– Я могу согласиться с этим, леди. Но при одном условии.
– Я не собираюсь торговаться с тобой, – резко возразила Линнет, прилаживая стрелу в арбалет. – Уходи и больше не возвращайся.
Не отрывая от нее взгляда, Кеннет поставил правую ногу на ближайший валун.
– А если не уйду, вы прострелите мне колено?
– Да, как и обещала.
– Ваше мужество впечатляет, миледи, но я не верю, что женщина умеет стрелять из арбалета. – Он погладил колено и улыбнулся. – Во всяком случае, так метко.
Линнет прицелилась.
– Бросать нож – это цыганский трюк, – поддразнил он ее. – Неудивительно, если провидица и знахарка владеет этим искусством. Но настоящее мужское оружие… – Он засмеялся. – Нет, не верю.
Линнет положила пальцы на спусковой рычаг арбалета.
– Пусть мой сын спустится ко мне, и я оставлю вас в покое. – В его голосе зазвучали металлические нотки. – Я готов подождать до завтра.
Линнет услышала ропот людей Маккензи, снизу доносились насмешки сообщников Кеннета.
– Ты ничего не получишь, – крикнула Линнет. – Не видать тебе ни мальчика, ни этих стен. Последний раз предлагаю тебе уйти с миром.
– Нет, – решительно ответил Кеннет.
– Ну что ж. – Линнет отпустила рычаг.
Крик боли пронзил ночную темноту, на стене послышались радостные возгласы. Линнет наклонилась и осталась довольна увиденным, хотя стрела вонзилась не в колено, а в бедро негодяя.
– Клянусь, женщина, если еще когда-нибудь ты ослушаешься меня, я перекину тебя через колено и выпорю прямо на глазах у всех! – отчитывал Дункан свою жену, пока она с невозмутимым видом обрабатывала его раны.
Но даже его люди, казалось, забыли, кто здесь господин, и, несмотря на его протесты, безжалостно прижимали его к столу, пока Линнет перевязывала ему раны.
– Эй, полегче там! – вскрикнул он, когда нож глубоко проник в рану на бедре. – Ты меня сейчас прикончишь, на радость Кеннету и его банде.
– Твоя жена хочет тебе помочь, терпи, – сказал Мармадьюк.
Дункан ответил ему негодующим взглядом, но тот, развалившись за соседним столом, поднял пивную кружку, изображая приветственный тост, и нахально отхлебнул пиво.
– Если бы ты послушался доброго совета и вовремя убрался со стены, в тебе не было бы столько дырок, в которых приходится ковыряться.
– Думаешь? – разозлился Дункан. Этот красавец, его зять, не получил в бою ни одной царапины.
– Не думаю, а знаю точно! – ухмыльнулся англичанин.
– Интересно, есть что-нибудь, чего ты не зна… – Дункан не договорил, почувствовав резкую боль.
Мармадьюк пожал плечами и снова приложился к кружке.
– Тише вы оба. – Элспет приложила примочку к ране на лбу Дункана.
– Если бы ты выпил вино, которое мы пытались влить в твою глотку, тебе не было бы так больно, – упрекнул его Фергус, стоявший у дальнего конца стола.
– Мне не больно, – рявкнул Дункан, бросив на него сердитый взгляд.
– Выходит, мне показалось? – Дворецкий смело посмотрел в глаза Дункану и еще крепче прижал его лодыжки. – Почему же тогда шестерым твоим лучшим людям приходится изо всех сил тебя держать?
Дункан попытался что-то возразить, но тут же вздрогнул: кончик стилета Линнет скользнул вдоль бедренной кости.
– Святые угодники! – заорал Дункан, пытаясь вырваться из шести пар державших его рук. – Локлан! Неси сюда это проклятое вино!
Юноша подскочил к нему с огромным глиняным кувшином в руках.
– Передай вино Элспет, – приказала Линнет. – И приподними ему голову, чтобы можно было влить ему в рот вино.
Локлан вопросительно посмотрел на господина, приподняв бровь.
– Делай, как она сказала, – процедил Дункан сквозь зубы.
Опустошив содержимое кувшина, он немного успокоился.
– Я бы еще выпил, – сказал Дункан со вздохом.
И при этом посмотрел на Фергуса, опасаясь, что старик снова все испортит своими колкими замечаниями. В конце концов, он здесь хозяин и будет пить столько, сколько хочется.
Это хоть немного заглушит боль.
Наплевать на насмешки Фергуса, и черт с ней, с этой никому не нужной бравадой.
Через несколько часов и бог знает скольких кувшинов вина Дункан пришел в себя. Сквозь красную пелену боли он вгляделся в лицо своей жены.
Она заботливо склонилась над ним, и ему не было дела до того, что тревога затуманила ее янтарные глаза, а на лице – усталость и напряжение.
Ему было все равно, как она на него смотрит.
Главное – она была рядом.
– Ты больше не собираешься тыкать в меня своим ужасным ножом? И сколько еще мне тут валяться, голому, в этих тряпках, будто я уже труп? – спросил он, удивившись своему голосу, хриплому, словно чужому.
Вместо ответа Линнет перевела взволнованный взгляд на англичанина. Великий всезнайка стоял рядом, глядя на него сверху вниз.
– Ну? Не испытывайте мое терпение, оно на исходе.
– Твоя жена и Элспет хорошо поработали, дружище, – сказал Мармадьюк. – Прочистили и перевязали почти все твои раны. Им удалось убрать остатки кольчуги и прочей гадости, которая въелась тебе глубоко под кожу. Теперь можно не опасаться нагноения.
Дункан уловил в этой пространной речи главное.
– А почему ты сказал «почти все раны»?
– Мы не смогли удалить стрелу из вашего плеча, – ответила жена спокойно, но в ее взгляде он прочел беспокойство. – Если попытаемся это сделать – можем причинить вам вред.
Дункан с усилием приподнялся и посмотрел на левое плечо. Там торчала стрела, рука раздулась, опухла и покраснела.
– Надо протолкнуть ее насквозь, – сказал Дункан, и при одной мысли об этом ему стало тошно.
Линнет мрачно кивнула.
– Будет больно.
– Не дурак, знаю, что больно. Придется потерпеть. Делайте это, и побыстрее.
– Хорошо, – согласилась она. – Но рана плохая. Ее уже не удастся вычистить как надо. Будет долго заживать.
Дункан вздохнул. Боль в плече усиливалась.
– Кончайте с этим скорее, – повторил он. Линнет посмотрела на англичанина. Тот кивнул и приказал людям держать раненого покрепче.
Линнет взяла Дункана за руку. Как только Мармадьюк сжал в своей огромной лапе плечо Дункана и обхватил стрелу пальцами второй руки, Дункан зажмурился.
– Прости, дружище, – услышал он слова англичанина. Потом все словно вспыхнуло огнем и разом погасло.
– Слава Богу, он пришел в себя, – задыхаясь от волнения, пробормотала Линнет, сжимая внезапно ослабевшую руку мужа. Она отвела глаза от окровавленной стрелы, которую Мармадьюк протащил сквозь тело Дункана.
Где-то рядом суетилась Элспет, меняя очередную примочку на лбу Дункана. Она взглянула на Линнет:
– Надо промыть руку, приложить теплую примочку из зверобоя и поскорее перевязать. – Она снова сменила примочку. – Как ты себя чувствуешь, детка? Может, я сама все закончу?
Линнет расправила плечи и сжала губы, чтобы не было видно, как они дрожат.
Всю ночь она помогала раненым. Промывала раны, сшивала и прикладывала примочки на раны, поила из ложечки успокоительными и обезболивающими настойками бесчисленных измученных Маккензи, и все это время ей хотелось только одного: свернуться калачиком рядом со своим мужем и обнять его.
Раз или два она бегала в спальню – проверить, как там Робби. К счастью, мальчик крепко спал, Томас все еще неотлучно охранял дверь.
Так или иначе, надо держаться. Она даже умудрилась несколько раз улыбнуться непострадавшим воинам, которые за кружкой пива смаковали подробности поспешного отступления Кеннета и его банды после того, как ее стрела пронзила бедро предводителя ублюдков.
Она разделяла их радость. С удовольствием глядя, как Кеннет захромал к лодке, которую поспешно приготовили для него. Но сейчас она не могла беспечно смеяться вместе со всеми – еще многое предстояло сделать. Зал был полон раненых, некоторые агонизировали.
Но за все время Линнет не проронила ни слезинки.
Не заплачет и теперь.
Она будет рядом; пока нужна своему мужу.
Не хотелось даже думать о том, что могло произойти, окажись раны Дункана более серьезными. Он мог навсегда покинуть ее. От этой мысли она содрогнулась.
Нет, она не может потерять его.
Во всяком случае, сейчас, когда он так ей нужен.
Когда она так сильно полюбила его.
Так сильно, что готова была умереть, только бы не жить без него на этом свете.
– Леди?
Голос Элспет вывел ее из раздумья.
– Да?
– Ты, я смотрю, замечталась. Я промыла рану на руке твоего мужа и уже принесли свежий настой для примочек. Ты сама приложишь их к ране или я это едет лаю? Может, тебе лучше подняться к себе и хоть немного поспать?
– Нет. – Линнет покачала головой. – Я сама. – Она взяла у Локлана стопку примочек, приложила к ране и плотно забинтовала.
– Спасибо, Локлан, – поблагодарила она юношу, осторожно положив перевязанную руку Дункана на стол. – Прежде чем он проснется, надо будет еще раз сменить повязки.
Локлан почтительно склонил голову.
– Я могу еще чем-то помочь, миледи?
– Да. – Линнет коснулась его руки. Юный оруженосец вздрогнул, и она обратила внимание на его бледность. – Отдохни. Тебе надо поспать.
Повернувшись, она достала из сумки маленький флакон.
– Я хочу дать мужу выпить вина с настойкой валерианы. Он проспит до утра, а может быть, и дольше. Помоги мне приподнять его голову. – Она погладила юношу по щеке тыльной стороной ладони. – А потом сам выпьешь этого вина.
Локлан слегка покраснел.
– Спасибо, леди.
Общими усилиями Линнет, оруженосец и сэр Мармадьюк умудрились влить в горло Дункана приличную дозу валерьянки. К счастью, он даже не проснулся.
Сэр Мармадьюк с тревогой посмотрел на Линнет.
– Леди, вы сделали все, что могли, даже больше. Я хочу выразить вам свое восхищение и уважение. – Он положил руку ей на плечо. – Близится рассвет, и, я думаю, нам с вами тоже надо отдохнуть.
Линнет еще раз оглянулась на мужа, который крепко спал на столе. Его широкая грудь мерно поднималась и опускалась.
И все же Линнет не хотелось уходить.
Англичанин слегка пожал ее руку.
– Лучше не переносить его в другое место, а то разбудим.
– Но…
– Не беспокойтесь, леди, с ним ничего не случится, – успокоил ее Мармадьюк, смахнув слезу, показавшуюся в уголке его глаза. – Он для этого слишком упрям.
К горлу Линнет подступил комок, и она смогла ответить лишь благодарным взглядом.
– По вашей просьбе Фергус и Элспет сейчас принесут шерстяные одеяла, чтобы укрыть Дункана и других раненых. Вы больше ничего не сможете для них сделать. По крайней мере, не этой ночью. Дункан тоже хотел бы, чтобы вы поспали.
Он подошел и предложил ей руку.
– Пойдемте, я провожу вас в вашу спальню.
Оглянувшись на спящего мужа, Линнет взяла англичанина под руку и позволила увести себя. Томас открыл перед ними дверь, но Мармадьюк задержал ее.
– Не возражаете, если я посижу у камина, пока вы будете спать? – На его лице она прочла тревогу.
– Это очень любезно с вашей стороны, но не стоит беспокоиться, – отказалась Линнет, только сейчас почувствовав, как сильно устала. Ей хотелось побыстрее улечься в постель, обнять Робби и погрузиться в сон.
– Вы уверены?
– Вполне.
– Как пожелаете, леди. – Мармадьюк кивнул и оставил ее одну.
Она проводила его взглядом, пожелала спокойной ночи Томасу, зашла в спальню и заперла дверь.
Засыпая на ходу, она потянулась, распрямляя над головой уставшие руки, подошла к кровати и откинула полог.
Робби там не было.
Вместо него на кровати растянулся улыбающийся мужчина.
Прежде чем она смогла закричать, чья-то железная рука обхватила ее за талию и отвратительно пахнущая ладонь плотно зажала ей рот, не давая произнести ни звука.
– Милая леди, – игриво произнес Кеннет, развалившись на ее кровати, – а я уж думал, вы никогда не придете.
Глава 17
– Не советую кусать Гилберта за руки, – с издевкой предупредил Кеннет, предугадав намерения Линнет. – У него плохие манеры и вряд ли он будет обращаться с вами так же галантно, как я, если вы вонзите в него свои зубки.
При мысли об этом Линнет вздрогнула от отвращения. Рука, которая зажимала ей рот, так воняла протухшей рыбой, что она едва ли решилась бы укусить его.
Прищурившись, она посмотрела на самодовольного негодяя, растянувшегося на ее кровати. Он лежал, скрестив ноги и положив руки под голову, с перевязанным бедром.
– Вы ничего не добьетесь, стреляя в меня вашими глазками, леди, какими бы прелестными они ни были. – Кеннет явно издевался над ней.
Темные синие глаза, точь-в-точь как у Дункана, горели похотью, пока взгляд его блуждал по ее груди и ногам.
– Клянусь честью, леди, вы обладаете прелестями, от которых я хочу получить все возможные наслаждения.
Вскипев от гнева, Линнет вырвалась из-под мясистой лапищи Гилберта.
– Вы будете гореть в аду, если посмеете прикоснуться ко мне! И не смейте говорить о чести, вы не знаете, что это такое. А за то, что вы сделали с Робби… – Вонючая рука снова закрыла ей рот, не дав договорить.
– Мальчику не причинили никакого вреда. Ведь он мой сын! Скоро вы его увидите, моя милая. Если будете себя хорошо вести. Мы можем прямо сейчас отправиться к нему. Ваше сопротивление, по правде говоря, меня несколько озадачило. Мне казалось, вы жаждете моего внимания.
Кеннет с усмешкой показал ей зажатую в руке прядь темных волос.
– Я все думал, почему вы обронили на лесной тропе этот знак моего восхищения. Видимо, втайне надеялись, что я его найду и буду иметь честь вернуть вам?
Линнет так разозлилась, что ее била дрожь. Щеки пылали. Но из-за Робби она держала себя в руках.
И даже нашла в себе силы вцепиться зубами в вонючую руку Гилберта.
Он взревел и отпустил Линнет.
Задрав платье, Линнет хотела выхватить нож, но железные пальцы Кеннета схватили ее за руку. Несмотря на раненую ногу, он с необычайным проворством выскочил из постели и достал нож из ее ботинка.
– Благодарю вас, леди. Я как раз хотел попросить вас отдать оружие. – Ухмыляясь, он сунул клинок за пояс и привлек ее к себе. – Хватит сопротивляться. – Он зажал рукой ей рот. – Иначе я буду целовать вас до тех пор, пока не доведу дело до конца.
Линнет сразу притихла, словно окаменев в руках негодяя.
– Вот так-то лучше. – Он погладил ее по спине, взял за подбородок и приблизил ее лицо к своему. – А будете шуметь, я овладею вами прямо здесь на полу, к великому неудовольствию моего братца. – Он приблизился к Линнет вплотную, и она испугалась, что он коснется ее губами. – Надеюсь, вы меня поняли?
Линнет кивнула, преодолевая отвращение, вызванное его близостью. Нельзя показывать свою слабость. Надо собраться с силами и спокойно ждать, пока она окажется рядом с Робби, и тогда обдумать возможные пути спасения.
Кеннет отпустил ее и отступил на шаг. Скрестив на груди руки, выгнул бровь и вновь посмотрел на ее грудь.
– И не надейтесь, что я забуду о своем обещании. Я собираюсь насладиться вами при любых обстоятельствах, пусть даже на глазах у брата, это лишь добавит пикантности.
Не спуская глаз с ее груди, он шагнул к гобелену, висящему на стене рядом с камином.
– Покажи ей дорогу, Гилберт. Если мы сейчас не уйдем, я могу не выдержать и приступить к изучению нашей леди, а мне бы не хотелось лишать себя предвкушения.
Когда Гилберт отодвинул гобелен, Линнет, к своему удивлению, увидела в каменной стене приоткрытую дверь. Заметив ее удивление, Кеннет ухмыльнулся.
– Вы не знали, что здесь потайной ход? – Он дышал ей в ухо, подталкивая к двери, пока та не распахнулась. Прямо от двери начиналась винтовая лестница, ведущая вниз, в темноту.
Они стали медленно спускаться.
– Предполагалось, что я тоже не знаю об этом ходе. – В голосе Кеннета звучало нескрываемое злорадство. – Но, увы, мой брат всегда был дураком. Не замечал, что я в юности частенько следил за ним, когда он пробирался этими тайными ходами.
Глаза Линнет еще не привыкли к темноте, и она поскользнулась на покрытой мхом ступеньке. Железная рука Кеннета обвилась вокруг ее талии.
– Спускайтесь медленно и осторожно. Рана все еще причиняет мне боль, и я могу не удержать вас, если вы снова вздумаете упасть.
Он провел рукой по ее распущенным волосам. Линнет вздрогнула и попыталась отстраниться, но Кеннет еще сильнее сжал ее свободной рукой. Даже не видя его лица, Линнет чувствовала его злорадство.
– Я вовсе не хочу видеть тебя всю в синяках и ссадинах, это испортит мне долгожданное удовольствие.
Линнет поежилась. Он говорил таким тоном, будто они сидели на солнечной террасе, наслаждаясь изысканной трапезой и хорошим вином.
Как любовники.
От этой мысли ее затошнило.
Он снова рассмеялся, видя, в каком она состоянии. Его смех многократно отразился от холодных, влажных стен.
– Нет-нет, твои прелести должны быть в полном порядке, – повторил он. – Я хочу насладиться ими.
Неожиданно он схватил ее за волосы и дернул так сильно, что она едва не задохнулась от боли.
– А потом…
Он отпустил ее, лишь когда затихло эхо.
Линнет снова промолчала, но от этой невысказанной угрозы похолодела. Она с трудом сдерживала закипающую в ней ярость. И слезы.
Слезы и ярость ей не помогут.
Надо все хорошенько обдумать, не вызывая подозрений.
Кеннет между тем продолжал болтать:
– Ну разве не забавно, что я увел тебя из-под самого носа моего брата, уверенного, что никто не знает об этом тайном ходе.
Дункан. Ее сердце сжалось. Она уходила от него все дальше и дальше во тьму подземелья Айлин-Крейга. Они миновали несколько узких проходов, имеющих ответвления. Должно быть, Кеннет догадался о ее намерении бежать, и они остановились возле одного из них.
– А этот тоннель ведет в кабинет твоего мужа, и еще дальше, к часовне. – Он кивнул на непроницаемую мглу под аркой. – Я знаю в этом замке каждый камень, хотя брат держал все в секрете. Здесь можно незаметно перемещаться по всему дому и исчезнуть раньше, чем кто-либо заметит. Гораздо раньше, – добавил он зловещим тоном.
Они миновали еще несколько тоннелей. Линнет, пока они спускались, не произнесла ни слова. Воздух был сырым и холодным. Пахло гнилой рыбой, водорослями и морской водой.
Дункан наверняка пользовался этими ходами, когда неожиданно появлялся в ее спальне. Не хотел дожидаться, пока она откроет ему дверь.
Она с трудом сдержала слезы, вспомнив, как к ней приходил Дункан.
Как удивлял ее, будя среди ночи нежными поцелуями и ласками.
Ну как она не догадалась, что все это время он стремился добиться ее расположения?
Не догадалась. Бог свидетель. По крайней мере, до сегодняшнего дня, до этого момента.
В темноте перед ней всплыло лицо Дункана: его синие глаза, потемневшие от страсти, легкие морщинки вокруг глаз, когда он смеялся. Пытаясь подобрать слова, чтобы высказать свои чувства, он забавно морщил лоб.
Внезапно откуда-то снизу налетел резкий холодный ветер.
И вместе с ним в сердце Линнет проник леденящий душу страх.
Святая Богоматерь, суждено ли ей еще когда-нибудь увидеть своего мужа?
Хотя бы ради того, чтобы сказать ему, что красивые слова ничего не стоят.
Что она и без них поняла все, что он хотел сказать?
Что его пусть даже неуклюжие речи были для нее слаще самых распрекрасных песнопений лучшего из бардов?
Ком подступил к горлу, и она упрямо сжала губы, чтобы избавиться от этого гнетущего чувства.
Она должна быть сильной. Хотя бы ради Робби.
Это единственное, что ей остается.
Холод усилился, к нему присоединились завывания ветра и шум волн, разбивающихся о скалы. Кеннет ускорил шаги, и ей пришлось едва ли не бежать за ним последние несколько поворотов лестницы, пока они не достигли довольно большой пещеры.
Дрожащий во мраке свет крошечной жаровни отбрасывал тени на стены и куполообразный свод. Здесь сильнее ощущался морской ветер, свободно проникавший сквозь расщелину в дальнем углу пещеры.
Морской соленый бриз холодил кожу, от него щипало в глазах, ботинки отсырели, ноги онемели от холода.
Она огляделась. Двое с факелами в руках охраняли узкий проход. Гилберт, тот самый вонючий великан, который держал ее в спальне, все еще оставался у лестницы, по которой они пришли.
Его огромная фигура лишала ее последней надежды укрыться где-нибудь в подземелье, как только она обнаружит Робби и сможет уединиться с ним.
Но Робби нигде не было.
Она пристально всматривалась в скалистый берег, где у входа в пещеру прятались охранники, но ничего не видела, кроме белых клочьев тумана, плывущих над острыми гребнями валунов, и тускло поблескивавшей поверхностью залива.
– Что вы сделали с Робби? – спросила она с плохо скрываемой тревогой.
– А я думал, что твой дар подскажет тебе, где его искать, – насмешливо отозвался Кеннет. – Или это всего лишь лживые слухи, как и болтовня о доблестях моего брата? – добавил он, захромав в сторону входа.
Линнет пропустила мимо ушей оскорбительные выпады в адрес мужа и приказ Кеннета быстро готовить лодки к отплытию. Ее тревожило другое.
Надо найти мальчика.
Она обошла пещеру, заглядывая в каждый угол, отчаянно ища приметы, по которым могла его найти.
Ее дар не помог. Заглянув в себя, она видела лишь мрак и холод.
Наконец ее взгляд упал на неподвижную округлую глыбу в дальнем конце пещеры, оправдав ее худшие предположения.
Едва заметный среди скопления черных блестящих скал у самой стены, малыш сидел, подтянув колени к груди и крепко сжимая ручонками деревянный меч.
Линнет подбежала к нему, упав коленями на влажный песок.
– Робби, слава Господу, ты цел, – воскликнула она, прижимая его к груди. – Нас сейчас увезут отсюда, малыш, – шепнула она. – Главное – будь спокоен. Мы найдем способ спастись, твой отец уже наверняка ищет нас.
Робби вывернулся из ее рук, избегая ее взгляда.
– Я никуда не пойду, – всхлипнул он.
– Но мы должны, у нас нет выбора. – Линнет взяла его за подбородок и повернула лицом к себе.
Она вздрогнула, увидев его вблизи. Бледный, подавленный, с мокрым от слез лицом и болью в глазах, он, казалось, повзрослел на несколько лет. Его губы дрожали, руки судорожно сжимали игрушечный меч.
Куда только девалась его обычная выдержка!
Он был уничтожен, раздавлен.
Из его глаз снова брызнули слезы, и он рванулся прочь, пытаясь разглядеть что-то на песчаном полу пещеры.
– Робби, милый, не надо ничего бояться, – уговаривала его Линнет, гладя по голове. – Я не позволю, чтобы с тобой что-то случилось.
При мысли об этом Линнет вздрогнула от отвращения. Рука, которая зажимала ей рот, так воняла протухшей рыбой, что она едва ли решилась бы укусить его.
Прищурившись, она посмотрела на самодовольного негодяя, растянувшегося на ее кровати. Он лежал, скрестив ноги и положив руки под голову, с перевязанным бедром.
– Вы ничего не добьетесь, стреляя в меня вашими глазками, леди, какими бы прелестными они ни были. – Кеннет явно издевался над ней.
Темные синие глаза, точь-в-точь как у Дункана, горели похотью, пока взгляд его блуждал по ее груди и ногам.
– Клянусь честью, леди, вы обладаете прелестями, от которых я хочу получить все возможные наслаждения.
Вскипев от гнева, Линнет вырвалась из-под мясистой лапищи Гилберта.
– Вы будете гореть в аду, если посмеете прикоснуться ко мне! И не смейте говорить о чести, вы не знаете, что это такое. А за то, что вы сделали с Робби… – Вонючая рука снова закрыла ей рот, не дав договорить.
– Мальчику не причинили никакого вреда. Ведь он мой сын! Скоро вы его увидите, моя милая. Если будете себя хорошо вести. Мы можем прямо сейчас отправиться к нему. Ваше сопротивление, по правде говоря, меня несколько озадачило. Мне казалось, вы жаждете моего внимания.
Кеннет с усмешкой показал ей зажатую в руке прядь темных волос.
– Я все думал, почему вы обронили на лесной тропе этот знак моего восхищения. Видимо, втайне надеялись, что я его найду и буду иметь честь вернуть вам?
Линнет так разозлилась, что ее била дрожь. Щеки пылали. Но из-за Робби она держала себя в руках.
И даже нашла в себе силы вцепиться зубами в вонючую руку Гилберта.
Он взревел и отпустил Линнет.
Задрав платье, Линнет хотела выхватить нож, но железные пальцы Кеннета схватили ее за руку. Несмотря на раненую ногу, он с необычайным проворством выскочил из постели и достал нож из ее ботинка.
– Благодарю вас, леди. Я как раз хотел попросить вас отдать оружие. – Ухмыляясь, он сунул клинок за пояс и привлек ее к себе. – Хватит сопротивляться. – Он зажал рукой ей рот. – Иначе я буду целовать вас до тех пор, пока не доведу дело до конца.
Линнет сразу притихла, словно окаменев в руках негодяя.
– Вот так-то лучше. – Он погладил ее по спине, взял за подбородок и приблизил ее лицо к своему. – А будете шуметь, я овладею вами прямо здесь на полу, к великому неудовольствию моего братца. – Он приблизился к Линнет вплотную, и она испугалась, что он коснется ее губами. – Надеюсь, вы меня поняли?
Линнет кивнула, преодолевая отвращение, вызванное его близостью. Нельзя показывать свою слабость. Надо собраться с силами и спокойно ждать, пока она окажется рядом с Робби, и тогда обдумать возможные пути спасения.
Кеннет отпустил ее и отступил на шаг. Скрестив на груди руки, выгнул бровь и вновь посмотрел на ее грудь.
– И не надейтесь, что я забуду о своем обещании. Я собираюсь насладиться вами при любых обстоятельствах, пусть даже на глазах у брата, это лишь добавит пикантности.
Не спуская глаз с ее груди, он шагнул к гобелену, висящему на стене рядом с камином.
– Покажи ей дорогу, Гилберт. Если мы сейчас не уйдем, я могу не выдержать и приступить к изучению нашей леди, а мне бы не хотелось лишать себя предвкушения.
Когда Гилберт отодвинул гобелен, Линнет, к своему удивлению, увидела в каменной стене приоткрытую дверь. Заметив ее удивление, Кеннет ухмыльнулся.
– Вы не знали, что здесь потайной ход? – Он дышал ей в ухо, подталкивая к двери, пока та не распахнулась. Прямо от двери начиналась винтовая лестница, ведущая вниз, в темноту.
Они стали медленно спускаться.
– Предполагалось, что я тоже не знаю об этом ходе. – В голосе Кеннета звучало нескрываемое злорадство. – Но, увы, мой брат всегда был дураком. Не замечал, что я в юности частенько следил за ним, когда он пробирался этими тайными ходами.
Глаза Линнет еще не привыкли к темноте, и она поскользнулась на покрытой мхом ступеньке. Железная рука Кеннета обвилась вокруг ее талии.
– Спускайтесь медленно и осторожно. Рана все еще причиняет мне боль, и я могу не удержать вас, если вы снова вздумаете упасть.
Он провел рукой по ее распущенным волосам. Линнет вздрогнула и попыталась отстраниться, но Кеннет еще сильнее сжал ее свободной рукой. Даже не видя его лица, Линнет чувствовала его злорадство.
– Я вовсе не хочу видеть тебя всю в синяках и ссадинах, это испортит мне долгожданное удовольствие.
Линнет поежилась. Он говорил таким тоном, будто они сидели на солнечной террасе, наслаждаясь изысканной трапезой и хорошим вином.
Как любовники.
От этой мысли ее затошнило.
Он снова рассмеялся, видя, в каком она состоянии. Его смех многократно отразился от холодных, влажных стен.
– Нет-нет, твои прелести должны быть в полном порядке, – повторил он. – Я хочу насладиться ими.
Неожиданно он схватил ее за волосы и дернул так сильно, что она едва не задохнулась от боли.
– А потом…
Он отпустил ее, лишь когда затихло эхо.
Линнет снова промолчала, но от этой невысказанной угрозы похолодела. Она с трудом сдерживала закипающую в ней ярость. И слезы.
Слезы и ярость ей не помогут.
Надо все хорошенько обдумать, не вызывая подозрений.
Кеннет между тем продолжал болтать:
– Ну разве не забавно, что я увел тебя из-под самого носа моего брата, уверенного, что никто не знает об этом тайном ходе.
Дункан. Ее сердце сжалось. Она уходила от него все дальше и дальше во тьму подземелья Айлин-Крейга. Они миновали несколько узких проходов, имеющих ответвления. Должно быть, Кеннет догадался о ее намерении бежать, и они остановились возле одного из них.
– А этот тоннель ведет в кабинет твоего мужа, и еще дальше, к часовне. – Он кивнул на непроницаемую мглу под аркой. – Я знаю в этом замке каждый камень, хотя брат держал все в секрете. Здесь можно незаметно перемещаться по всему дому и исчезнуть раньше, чем кто-либо заметит. Гораздо раньше, – добавил он зловещим тоном.
Они миновали еще несколько тоннелей. Линнет, пока они спускались, не произнесла ни слова. Воздух был сырым и холодным. Пахло гнилой рыбой, водорослями и морской водой.
Дункан наверняка пользовался этими ходами, когда неожиданно появлялся в ее спальне. Не хотел дожидаться, пока она откроет ему дверь.
Она с трудом сдержала слезы, вспомнив, как к ней приходил Дункан.
Как удивлял ее, будя среди ночи нежными поцелуями и ласками.
Ну как она не догадалась, что все это время он стремился добиться ее расположения?
Не догадалась. Бог свидетель. По крайней мере, до сегодняшнего дня, до этого момента.
В темноте перед ней всплыло лицо Дункана: его синие глаза, потемневшие от страсти, легкие морщинки вокруг глаз, когда он смеялся. Пытаясь подобрать слова, чтобы высказать свои чувства, он забавно морщил лоб.
Внезапно откуда-то снизу налетел резкий холодный ветер.
И вместе с ним в сердце Линнет проник леденящий душу страх.
Святая Богоматерь, суждено ли ей еще когда-нибудь увидеть своего мужа?
Хотя бы ради того, чтобы сказать ему, что красивые слова ничего не стоят.
Что она и без них поняла все, что он хотел сказать?
Что его пусть даже неуклюжие речи были для нее слаще самых распрекрасных песнопений лучшего из бардов?
Ком подступил к горлу, и она упрямо сжала губы, чтобы избавиться от этого гнетущего чувства.
Она должна быть сильной. Хотя бы ради Робби.
Это единственное, что ей остается.
Холод усилился, к нему присоединились завывания ветра и шум волн, разбивающихся о скалы. Кеннет ускорил шаги, и ей пришлось едва ли не бежать за ним последние несколько поворотов лестницы, пока они не достигли довольно большой пещеры.
Дрожащий во мраке свет крошечной жаровни отбрасывал тени на стены и куполообразный свод. Здесь сильнее ощущался морской ветер, свободно проникавший сквозь расщелину в дальнем углу пещеры.
Морской соленый бриз холодил кожу, от него щипало в глазах, ботинки отсырели, ноги онемели от холода.
Она огляделась. Двое с факелами в руках охраняли узкий проход. Гилберт, тот самый вонючий великан, который держал ее в спальне, все еще оставался у лестницы, по которой они пришли.
Его огромная фигура лишала ее последней надежды укрыться где-нибудь в подземелье, как только она обнаружит Робби и сможет уединиться с ним.
Но Робби нигде не было.
Она пристально всматривалась в скалистый берег, где у входа в пещеру прятались охранники, но ничего не видела, кроме белых клочьев тумана, плывущих над острыми гребнями валунов, и тускло поблескивавшей поверхностью залива.
– Что вы сделали с Робби? – спросила она с плохо скрываемой тревогой.
– А я думал, что твой дар подскажет тебе, где его искать, – насмешливо отозвался Кеннет. – Или это всего лишь лживые слухи, как и болтовня о доблестях моего брата? – добавил он, захромав в сторону входа.
Линнет пропустила мимо ушей оскорбительные выпады в адрес мужа и приказ Кеннета быстро готовить лодки к отплытию. Ее тревожило другое.
Надо найти мальчика.
Она обошла пещеру, заглядывая в каждый угол, отчаянно ища приметы, по которым могла его найти.
Ее дар не помог. Заглянув в себя, она видела лишь мрак и холод.
Наконец ее взгляд упал на неподвижную округлую глыбу в дальнем конце пещеры, оправдав ее худшие предположения.
Едва заметный среди скопления черных блестящих скал у самой стены, малыш сидел, подтянув колени к груди и крепко сжимая ручонками деревянный меч.
Линнет подбежала к нему, упав коленями на влажный песок.
– Робби, слава Господу, ты цел, – воскликнула она, прижимая его к груди. – Нас сейчас увезут отсюда, малыш, – шепнула она. – Главное – будь спокоен. Мы найдем способ спастись, твой отец уже наверняка ищет нас.
Робби вывернулся из ее рук, избегая ее взгляда.
– Я никуда не пойду, – всхлипнул он.
– Но мы должны, у нас нет выбора. – Линнет взяла его за подбородок и повернула лицом к себе.
Она вздрогнула, увидев его вблизи. Бледный, подавленный, с мокрым от слез лицом и болью в глазах, он, казалось, повзрослел на несколько лет. Его губы дрожали, руки судорожно сжимали игрушечный меч.
Куда только девалась его обычная выдержка!
Он был уничтожен, раздавлен.
Из его глаз снова брызнули слезы, и он рванулся прочь, пытаясь разглядеть что-то на песчаном полу пещеры.
– Робби, милый, не надо ничего бояться, – уговаривала его Линнет, гладя по голове. – Я не позволю, чтобы с тобой что-то случилось.