Уилсон Лианна. Третий поцелуй

   Через тридцать минут они петляли по узкой пыльной дороге, высматривая в гуще кактусов и полыни нужное место. Только свернув к какой-то пещере, машина остановилась. Шофер открыл дверь и подал руку Элизе, затем Брук.
   Полуденное солнце зверски палило, его лучи раскалили песок под ногами, когда-то осмелившаяся вырасти трава пожухла. Суровая красота пустыни и нежно-голубое небо над головой потрясли девушку до слез.
   Вход в пещеру был увит бугенвиллеями с яркими розовыми и желтыми цветами. Все вместе создавало впечатление первозданности и нетронутости, будто эта церквушка каким-то загадочным образом избежала влияния времени.
   — Словно попали в восемнадцатый век, — мечтательно заметила Элиза, как только смогла преодолеть препятствия на пути в церковь в виде булыжников. Мэтт взял ее под руку, чтобы помочь идти, а заодно и быть уверенным, что любимая бабушка не оступится. Его внимательность растрогала Брук, лишний раз подтвердив ее опасения, что Мэтт — самый заботливый и самый лучший мужчина на свете, — Индейцы говорили, что это мистическое мест то. Я бы назвала его магическим, — Элиза тяжело дышала, но Брук была уверена, что виной тому нахлынувшие эмоции, а не физическая усталость. Испанцы оставили его вскоре после того, как построили. А строили на совесть — церковь смогла пережить многие набеги. Сейчас она является собственностью Исторического общества.
   С помощью Мэтта Элиза ступила внутрь, и они скрылись в темноте. Брук шагнула за ними, зябко поежившись: там было достаточно прохладно.
   — Потрясающе!
   — Точно, — кивнула Элиза. — А ты что думаешь, Мэтт?
   Его молчание заставило девушку напрячься вот и еще одна прекрасная возможность для ссоры.
   Зная Мэтта, можно было не сомневаться: сейчас он начнет спорить. Но почему-то не начал. Мэтт молчал, наморщив лоб.
   — Что случилось? — решила подзадорить его Брук. — Совсем не нравится, да?
   — Я этого не говорил.
   От этих слов Брук прошиб холодный пот. Пользуясь тем, что Элиза повернулась к ним спиной, следовательно, увидеть предстоящую пантомиму не сможет, Брук энергично пихнула Мэтта в бок.
   Добившись его внимания, она начала яростно вращать глазами, напоминая о разработанном плане, согласно которому Мэтт должен был спорить, кричать и бунтовать, всячески препятствуя церемонии бракосочетания.
   — Э… не думаю, что нам удастся арендовать эту церковь. Она, наверное, заказана уже лет на пятьдесят вперед.
   — Я позабочусь об этом, — обнадежила Элиза, сверкая глазами. — Если вы хотите.
   Мэтт глянул на Брук.
   — Что скажешь, дорогая?
   А что она может сказать? Что была не в себе, когда согласилась на участие в этом дурацком фарсе?
   — Э…я…
   — Лишилась дара речи? — понимающе протянула Элиза. — Совсем как мы с Линком, когда впервые увидели это место.
   Внезапно Брук пронзила догадка.
   — Вы здесь венчались, да?
   — Пятьдесят восемь лет назад, — приосанилась женщина. Она сделала шаг в сторону и подтолкнула молодых людей друг к другу.
   Их руки машинально соединились, и Брук ощутила, как по ее телу разливается тепло.
   — Надеюсь, вы будете жить вместе долго и счастливо, — словно молитву, прошептала Элиза.
   — Мы скоро поженимся, — осознала Брук.
   А Мэтт, вместо того чтобы держаться на расстоянии, наклонился к ее лицу.
   — Обязательно.
   — Итак… — не терпелось Элизе.
   — Что такое? — поинтересовался заботливый внук.
   В это время сердце у Брук колотилось так, что почти покинуло пределы грудной клетки. Она и рада была бы успокоиться, но не могла. Черт, ей так хотелось поцелуев Мэтта.
   — Ты что, не собираешься поцеловать будущую невесту? — возмутилась Элиза.
   Адресовав Брук взгляд, оповещающий о безвыходности ее положения, Мэтт наклонился, его теплое дыхание коснулось ее губ, заставив потянуться навстречу. С ней явно что-то не так: пульс слишком учащен.
   Брук решила пока не противиться его действиям (честно говоря, и своим желаниям тоже). Поэтому она закрыла глаза и чуть приоткрыла рот.
   — Нет. — Голос Мэтта звучал так, будто он только что принял какое-то неприятное решение. Одно простое слово заставило Брук замереть. Она распахнула глаза и встретила его горячий взгляд. В эту секунду ей хотелось сгореть от стыда или, в крайнем случае, провалиться сквозь землю. Нет? Нет!
   Что он этим хочет сказать? — Нет, — повторил Мэтт. Я не хочу тебя целовать. Во всяком случае, не сейчас.

Глава 6

   — Нет? — недоуменно переспросила Элиза.
   Брук обиженно хмурилась. Ее расстроенный вид заставил Мэтта пожалеть о и без того нелегко давшемся решении.
   Она вывернулась из кольца его объятий.
   — Нет?
   От этого тона Мэтту захотелось удавиться. Черт побери, она говорила так, будто сама хотела целоваться! Приоткрытые губы, закрытые глаза яснее ясного оповещали о желании девушки.
   Именно поэтому он отказался.
   — Нет, — старательно себя убеждая, повторил Мэтт.
   Он не перестал желать этой женщины (нездоровое желание, надо отметить). А это мешало сохранять нормальные партнерские отношения и придерживаться определенной дистанции. Только дистанция могла удержать либидо Мэтта под контролем.
   Поссориться, чтобы сорвать церемонию, так как оба были под впечатлением от церкви, они не смогли, кроме того, в ней венчалась Элиза, а это тоже налагало определенный отпечаток на их поведение.
   М-да, Мэтт даже представить не мог, что их вкусы хоть в чем-то совпадут!
   Чувство вины, питаемое расстроенными взглядами женщин, ужасно на него давило. Брук скрестила руки на груди, мягкая ткань натянулась, продемонстрировав Мэтту прелести, от которых он отказался. Интересно, она сильно обиделась? И бабушка очень уж осуждающе смотрит. Кажется, ему придется объяснить причины, по которым он отказался целовать невесту.
   — Ух… Я не думаю, что мы с Брук должны целоваться.
   — Никогда? — решила уточнить Элиза, подумав о том, как она отстала от жизни.
   Ох, да что с ним делает эта девушка. Сначала она устанавливает всякие правила, потом всем своим видом демонстрирует готовность к поцелуям.
   Не подумать ли ей о том, что у мужчин нервы тоже не железные?
   Расслабься, Каттер. Она просто хочет оставаться в образе. Ведет себя как настоящая невеста.
   — Я тут… — сумел найти в закоулках своей памяти одно связное предложение Мэтт. — Я не думаю, что мы должны целоваться, делая такое важное дело.
   Губы у Брук дрогнули. Ее начал забавлять этот спектакль.
   — Я не думаю, то Всевышний имеет что-то против поцелуев.
   — Конечно, нет! — вскричала Элиза. — Даже наоборот, поощряет их!
   Мэтт чувствовал, как буквально убегают полные напряжения секунды. Женщины ждали продолжения объяснений.
   — Я имею в виду… Это священное место.
   Кивком головы он указал на алтарь и покрепче сжал зубы. Очень уж хотелось целовать Брук долго-долго, наслаждаясь ее маленьким острым язычком и мягкими губами. Только вдвоем.
   — Можно только один раз. В день нашей свадьбы, — продолжил он, отчаянно нуждаясь в глотке воздуха.
   — Как мило, — отреагировала Элиза, скрывая разочарование за дружеской улыбкой. — Это будет волшебный момент. Ты большой романтик, мой дорогой.
   Но Мэтт понимал, что к чему. Не будет никакой свадьбы. Не будет никаких поцелуев, никакой романтики. И медового месяца тоже не будет.
   О, черт.
   — Слава богу, — вздохнула Брук, когда они наконец отвезли Элизу домой.
   — Что такое? — переспросил Мэтт.
   Они стояли на стоянке возле дома бабушки, изображая влюбленных, нуждающихся в нежном прощании. Из окна верхнего этажа за ними наблюдала Элиза, умиляясь воркованию двух голубков. Именно этому наблюдению Брук приписала то, что до сих пор стоит напротив Мэтта, а не несется на огромной скорости прочь от этого соблазна.
   Под лучами яркого солнца его светлые волосы отливали золотом, голубые глаза искрились. Брук почти ощущала, как плавится ее тело, причем непонятно, из-за жары или близости этого бравого парня.
   И почему именно она должна затевать разговор, хотя могла бы просто попрощаться и уехать?! Но остался один нерешенный вопрос: как они выйдут из этой неприятной ситуации?
   Брук слегка пожала плечами.
   — Неужели ты романтик? А может, отчаянный? робко предположила она, все еще выискивая причины, по которым Мэтт отказался ее целовать.
   — Что ты имеешь в виду?
   — То, что ты отчаянно выискивал причины, по которым меня можно было бы не целовать. — Брук не стала задавать прямой вопрос, почему Мэтт не воспользовался удобным случаем. Ей должно было быть все равно. Но не было.
   — А ты не знала, что отчаяние — это основа всех изобретений?
   Брук совсем приуныла из-за его уклончивых ответов. Но нерешенные вопросы продолжали терзать еще больше.
   Кем ей приходится Мэтт Каттер? Неужто он всего лишь человек с большими деньгами, выразивший желание облагодетельствовать сирот на миллион долларов? Почему она не может спокойно доиграть свою роль, взять деньги и исчезнуть из его жизни?
   Внезапно ее пронзила мысль, что говорить «до свидания» Мэтту совсем не хочется. По крайней мере, не сейчас. Он значит гораздо больше, чем щедрый даритель, и уж тем более человек, который заставит Фелицию на время забросить работу свахи.
   Так. Кажется, Брук начинает вести себя как девочка, которая не может справиться со своими гормонами: в течение дня все ее мысли крутились вокруг единственного объекта. Она просто не может быть влюблена. Мэтт ее заинтриговал, и все. И он никогда не будет вести себя, как герой ее грез. Да, он добр к своей бабушке. Заботлив. В глубине души романтик.
   Более того, он сексуален, загадочен. А ей интересны такие люди — это издержки профессии. Но Брук не влюблена в Мэтта!
   Интересно, сколько еще продлится этот спектакль. Брук надеялась на скорейшее его завершение: ведь так она сможет побыстрее вычеркнуть из своей памяти Мэтта Каттера и его полные страсти поцелуи (хотя подозревала, что такое возможно только при полной амнезии).
   Наклонившись вперед, Мэтт кончиками пальцев дотронулся до руки Брук.
   — Я понял, что ты не хочешь моих поцелуев. Я прислушивался к твоим желаниям.
   — Ох…
   Конечно. Вот черт!
   — Ты когда-нибудь сможешь изменить свое мнение? — спросил Мэтт, ив его глазах читалось разочарование.
   — Изменить мнение? — эхом откликнулась Брук, завороженная его прикосновениями и мечтающая о крепких объятиях и страстных поцелуях.
   — О моих поцелуях. — Его губы скривились в вызывающей усмешке. — Ты же сейчас хочешь моих поцелуев, ведь так?
   Брук как будто опрокинули на голову ведро холодной воды.
   — Что? Я? Конечно нет!
   Она заставила себя отодвинуться, открыла дверцу машины и уселась на раскаленное сиденье, показавшееся куском льда по сравнению с чувствами, бушевавшими у нее в груди.
   — Я должна ехать.
   — Вперед, док, — кивнул Мэтт. — Обещаю поцеловать тебя позже. Потому что ты сама этого хочешь.
   Его усмешка исчезла, как только машина Брук скрылась за поворотом. Создается впечатление, будто его тянут за язык, заставляя поддразнивать Брук. И все бы ничего, но разговоры на определенные темы и самому Мэтту причиняют по сути физическую боль.
   Ни одна женщина ранее не вызывала у него таких противоречивых чувств. И, наверное, больше никакая не вызовет. Он должен вычеркнуть Брук из своей жизни, а мысли о ней — из своей головы. Поэтому нужно как можно быстрее заканчивать этот маленький спектакль, пока не стало слишком поздно.
   Еще неделю назад он владел ситуацией: поговорил с лечащим врачом Элизы, ошарашенным таким внезапным выздоровлением и всплеском энергии. Правда, врачи предупредили, что возможен рецидив. Такое состояние может быть просто временным улучшением, за которым последует стремительное ухудшение и — тут сердце Мэтта болезненно сжималось — конец.
   Что же ему делать? Мэтт размышлял, закидывая ноги на стол и попивая свой утренний кофе. Он начал приходить в офис раньше обычного, потому что только в офисе мог контролировать себя и не думать о Брук, ее поцелуях, ее стройном теле.
   Венчаться они не могут. Разойтись — тоже. Так что же делать?
   Мэтт даже не способен заставить себя держаться от нее подальше. Они, правда, не разговаривали с того дня, когда ездили смотреть церковь. Брук ему не звонила. Она наверняка надеется, что Мэтт забыл о ее существовании. А это вовсе не так!
   И Элиза каждый день преследует его, напоминая о встречах с поставщиками провизии, цветов, фотографами. Милый любительский спектакль уже обошелся Мэтту в небольшое состояние, и это еще не предел. Но если это сделает бабушку счастливой — ради бога. Он готов отдать последнее пенни, чтобы скрасить все то время, что она еще проведет на земле.
   В приемной раздались голоса. Мэтт взглянул на часы — так и есть, начался рабочий день, офис уже заполнился служащими. Ему тоже хорошо бы сосредоточиться на работе, но что-то не получается.
   Мозг отказывается повиноваться.
   — Это должно прекратиться, — раздался за спиной голос Брук.
   Его сердце совершило головокружительный кульбит, но Мэтт приписал его внезапному появлению Брук в офисе. Конечно же, он не скучал последние дни. И остался совершенно равнодушным к тому, как бирюзовый костюм подчеркивает мягкие изгибы ее тела.
   — Прости, ты о чем?
   Брук швырнула ему на стол газету, затем другую, третью… Сначала внимание Мэтта привлекли заголовки. Потом он увидел черно-белые фотографии, на которых они целуются на стоянке возле ее машины. Трясущимися руками развернув одну из газет, Брук продемонстрировала ему статью о помолвке.
   — Неужели тебя волнуют сплетни?
   Девушка нахмурилась, ее губы задрожали. Мэтт почувствовал необъяснимое желание сгрести ее в охапку и целовать до тех пор, пока не исчезнут эти маленькие сердитые морщинки на лбу. Хотя Брук может разозлиться еще больше.
   — Я хочу прекратить этот балаган. — Ее голос был тверд.
   — Мы не можем, — заявил Мэтт, думая о здоровье бабушки, а вовсе не о зовущих губах Брук. — Не сейчас.
   — Послушай! — вскричала она. — Я не изъявляла готовности на брак с тобой. Я лишь согласилась сыграть роль невесты. На короткое время. Подумай, сколько времени уже прошло.
   — Отлично. Бросай меня. — Мэтт рывком встал из-за стола. — Давай. Сделай это прямо сейчас.
   — Сейчас? — растерянно заморгала Брук.
   — Но ты же этого хочешь?
   — Да. Но в свое время.
   — Почему? — напрягся Мэтт, приготовившись выслушать причины, побуждающие Брук к разрыву их договора.
   — Думаю, лучше сделать это при свидетелях.
   Тогда это будет выглядеть более правдоподобно.
   Мэтт кивнул.
   — Пожалуй. И бабушка должна присутствовать.
   Тогда она сможет сделать напрашивающиеся выводы — что мы на самом деле не можем быть парой.
   — Отлично, значит, вопрос решен. И когда мы встретимся с твоей бабушкой?
   — В субботу. — Мэтт скрестил руки на груди, мучаясь от боли предстоящего разрыва и волнений за здоровье бабушки. — Бабуля хочет, чтобы мы запечатлели исторический момент и пригласила фотографа.
   — Отлично, там и увидимся. — Брук развернулась и направилась к двери. Но Мэтт остановил ее, схватив за руку. По их телам будто пробежал электрический разряд.
   — А из-за чего мы начнем ссору?
   — Причина — любая. Ты захочешь цветную фотографию, я — черно-белую. Ты скажешь «здравствуй», я — «прощай».
   — Если ты захочешь целоваться, я буду против.
   — Точно.
   Его взгляд остановился на мягких губах Брук.
   Он-то наверняка знал, что никогда не откажется целовать ее. Какая нелепость! И он все еще надеется, что подвернется счастливая возможность. Вскоре.
   Пока не наступит суббота и планируемая ссора не положит конец всему.
   — И когда ты собиралась нам рассказать? — выпытывала Пегги, подпрыгивая от нетерпения. Вместе с Фелицией они поджидали Брук у входа в дом.
   Загнанная в угол девушка умоляюще посмотрела на своих потенциальных истязательниц.
   — Знаете, я сама еще хотела убедиться в том, что не сплю. Уж очень нереальными выглядят последние события.
   А они и есть нереальные!
   — Так то, что напечатано в газетах, — правда? уточнила Фелиция. Первый раз в жизни Брук видела свою мать настолько озабоченной — губы сурово сжаты, между бровями в ниточку залегла — о, ужас! — едва заметная морщинка. Фелиция выглядела, как преступник в зале суда, ожидающий вынесения приговора. — Ты собираешься выйти замуж за Мэтта Каттера?
   — Ну..
   Пегги ринулась вперед и заключила подругу в мощные объятия.
   — Я так рада! Мои поздравления!
   — Это самый волнующий день в моей жизни, — театрально вскричала Фелиция, простирая руки (на безымянном пальце сверкнуло последнее обручальное кольцо с неприлично большим бриллиантом).
   — И в моей, — всхлипнула Пегги, продолжая душить Брук в объятиях.
   Той стало очень стыдно за свое откровенное вранье. Конечно, впоследствии она найдет массу причин для оправдания, но все-таки Брук хотелось, чтобы ни мать, ни Пегги ничего не знали о предполагаемой «свадьбе». А потом, улучив подходящий момент, она бы внятно объяснила причины, вынудившие согласится на подобный спектакль. Но, к сожалению, такой расклад был уже невозможен.
   Пегги продолжала изливать свои восторги:
   — Если уж он выбрал не меня, то единственно правильный в этом случае вариант — ты.
   — О, Пег!
   По губам Фелиции скользнула тонкая улыбка.
   — Я начала мечтать об этом дне с того самого момента, как узнала, что беременна.
   — Мама… — округлила глаза Брук и попыталась выглядеть так, как подобает счастливым невестам.
   Мэтт Каттер — ее будущий муж. Боже правый!
   Фелиция нежно коснулась щеки дочери.
   — Ты будешь самой прекрасной невестой, дорогая.
   Слезы стыда жгли глаза девушки. Почему она должна проходить через этот кошмар?! В изложении Мэтта спектакль выглядел простым одпоактным действом, в которое не включалось позорное вранье собственной матери.
   — Мам…
   — Нельзя терять ни секунды. В газетах напечатано, что церемония состоится через три недели. Фелиция выглядела как полководец накануне решающего сражения. — Это так?
   Брук, окончательно подавленная, только кивнула.
   — О чем вы только думали? — обрушилась на нее мать. — Чтобы подготовиться к свадьбе, нужно никак не меньше девяти месяцев.
   — Ты в последний раз ограничилась недельной подготовкой, — вяло отбивалась Брук.
   — Это потому, что у меня богатый опыт. Я знаю все тонкости и детали организации свадебных торжеств. О твоей свадьбе должен говорить весь город, да что там — вся страна, весь мир! — Фелиция едва удерживалась, чтобы не сплясать зажигательную джигу прямо на кухонном столе Брук. — Подумать только, за кого выходит моя дочь! Все знакомые лопнут от зависти!
   Увидев, как оживилась мать, уже погрузившаяся в какие-то расчеты, Брук почувствовала что-то вроде щелчка внутри — чувство вины внезапно исчезло. Она задавалась только одним вопросом: почему мысль о предстоящем разрыве причиняет ей боль, хотя она сама настаивала на его осуществлении в максимально сжатые сроки.
   — А где твое обручальное кольцо? — опомнилась Фелиция.
   — У меня его нет.
   — Как это нет? — посуровела мать. — Только не говори, что Каттер не мог позволить себе покупку обручального кольца для невесты. Обязательно скажи ему… Нет, лучше я дам указания своему ювелиру…
   — Мама!
   — Никаких «мама»! Он поработает над твоим кольцом. Милая, твоим рукам позавидуют королевы. Им подобает соответствующее украшение — думаю, камень в пять-шесть каратов, окруженный дюжиной маленьких бриллиантов.
   — Мы не хотели ничего экстравагантного, — запротестовала Брук.
   — Ерунда. Каждая невеста мечтает о кольце с хорошим камнем.
   — Но не размером с постамент! — воскликнула она, поймав себя на мысли, что очень хочет носить кольцо Мэтта. Но не хочет выходить замуж. Или хочет? Кажется, Брук совсем запуталась. — Мама, мы договорились, что не будем тратить мешок денег на кольцо, которое я не буду носить.
   Фелиция внимательно посмотрела на дочь, понимая, что и раньше замечала в ней признаки прогрессирующего слабоумия.
   — Как это ты не будешь носить обручальное кольцо?
   — Не буду… — вздохнула Брук.
   И чего она так беспокоится? Все равно Фелиция не поймет… А вот Мэтт понял и не спорил. Но его позиция вполне объяснима — сэкономил кучу денег.
   Хотя в скаредности Мэтта упрекнуть трудно взять хотя бы его предложение пожертвовать сиротскому приюту миллион долларов!
   — Ладно, потом обсудим. А вы уже выбрали место для проведения церемонии?
   Брук кивнула, получая удовольствие от того, как разрушает планы матери на грандиозную свадьбу.
   — Да. И по счастливой случайности это место еще не занято.
   — И где оно? — спросила Пегги, копаясь в холодильнике в поисках диетической колы. Нашла, протянула одну Брук. Фелиция от своей отказалась.
   — Такое событие заслуживает шампанского, пояснила она.
   А Брук вполне устроила кола: яркие камни слепят, от шампанского болит голова — в общем, светский образ жизни кажется ей достаточно утомительным. Поставив пустую банку на стол, она удовлетворила любопытство лучшей подруги:
   — Мы присмотрели прелестную маленькую церквушку…
   — Что? — вздрогнула Фелиция. — Ты будешь венчаться не в кафедральном соборе? И, кстати, мы не должны ограничивать себя Сан-Антонио. Вполне можно съездить в Лондон. Или в Париж.
   — Или на Гавайи, — поддержала Пегги.
   — Или в Танзанию, — развеселилась Брук.
   Но Фелиция совсем не собиралась радоваться нелепым шуткам, когда речь идет о чести семьи.
   — Постарайся быть серьезной, Брук. У нас нет времени. Представь себе, какую церемонию можно устроить в «Уолдорф Астории»!
   — Нет.
   — Как насчет церемонии на пляже? — спросила Пегги, все еще не желая расставаться с мечтой о Гавайях.
   — Нам нравится Техас, — оставалась непреклонной Брук. — Здесь всегда жила семья Каттеров.
   — Безусловно, ты права, — кивнула дочери Фелиция. — Это убедительная причина. К тому же пресса может поднять на смех вашу церемонию, если она состоится где-то еще.
   — Именно. Поэтому мы женимся в Сан-Антонио. Правда, за пределами города.
   — Где? — на диво слаженным дуэтом воскликнули Фелиция и Пегги.
   — Это прекрасное место, — совершенно искренне сказала Брук и осеклась. По спине побежали мурашки: случилось то, чего она больше всего опасалась. Выдумка настолько переплелась с действительностью, что стало невозможно воспринимать одно отдельно от другого. Она ведет себя так, будто и в самом деле выходит за Мэтта!
   — То есть в старой, грязной, полуразрушенной церкви, — разочарованно протянула Фелиция.
   — Брук, — серьезно начала Пегги. — Ты, конечно, попросишь меня быть подружкой невесты?
   — Разумеется, — изобразила энтузиазм Брук. Ты согласна?
   — Я думала, ты никогда не попросишь! — завизжала Пегги, кидаясь ей на шею. — Подумать только, ты нашла своего прекрасного принца!
   Это вряд ли. Да, Мэтт богат, как сказочный принц. Он убийственно красив и сексуален. Но он не для нее. А она не для него.
   Они просто помогают друг другу решить кое-какие личные проблемы, на которых и нужно сейчас сосредоточиться. А не мечтать о Мэтте Каттере.

Глава 7

   — Вот что, мне не нравится твой наряд, — с порога вместо приветствия заявил Мэтт.
   Как ему хотелось любоваться красотой Брук, облаченной в бордовый шелковый костюм, гладить ее сверкающие волосы, целовать мягкие губы, скользить руками по соблазнительным изгибам тела. Эта женщина по вкусу похожа на экзотичное вино — сладкое, чуть теплое, с пряным привкусом…
   — Да? — переспросила Брук, вернув его в реальность.
   По идее, они должны были продолжить спор, но Мэтт не мог удержать нить разговора.
   — Что?
   — Помнишь?.. Вчера… — Брук отвернулась от Элизы и заговорщически ему подмигнула, намекая на разработанный вчера план, по которому они должны были начать ссору из-за пустяка и, разругавшись насмерть, разорвать помолвку. Но почему-то складывалось впечатление, что они заранее ни о чем не договаривались.
   — Не припомню…
   — А должен бы. — Брук разгладила тонкую ткань костюма на бедрах, от чего Мэтт испытал некоторое неудобство. — Я показала тебе этот наряд, ты его одобрил. Сказал, что будет великолепно выглядеть, особенно с твоим синим галстуком.
   В самом деле, их одежда хорошо смотрится. И сами они неплохо сработались.
   Искра промелькнула, когда они поцеловались.
   И вместо того чтобы поссориться, молодые люди пребывали в полном согласии. Но это ни о чем не говорило — разве что об их несобранности. Зачем было разрабатывать план, если заранее знаешь, что не сможешь его выполнить?
   — И у нас нет времени, чтобы переодеться, — в ужасе воскликнула Элиза. — Фотограф уже ждет.
   Быстрее!
   И она поспешила в свое самое любимое место в доме — библиотеку. Мэтт мог поклясться, что в воздухе до сих пор витает запах табака деда, хотя тот скончался более года назад. Линкольн Каттер сиживал почти все вечера в этой комнате. Теперь так делает бабушка в память о своем горячо любимом муже. Она частенько проводила в библиотеке целый день, предаваясь воспоминаниям и разбирая старые фотографии.
   — Что ты делаешь? — яростно прошептал Мэтт в самое ухо девушке.
   — Готовлюсь к фотосессии, — беззаботно прощебетала Брук, беря Мэтта за руку.