Наверху, почти у самого потолка, в стене слабо светились окна. Джоан предположила, что находится в гареме. Но она оказалась единственной женщиной в этом помещении, потому что вскоре и женщина, находившаяся здесь, исчезла.
Джоан опустилась на диван и закрыла лицо руками. Она должна была собраться с силами и взглянуть в лицо опасности. И наконец поняла: арабы напали на яхту не с целью грабежа, а лишь для того, чтобы завладеть ею, Джоан.
Похищение было осуществлено с ловкостью, исключавшей всякие сомнения в том, что оно было заблаговременно подготовлено. Кто же люди, похитившие ее?
Снова отворилась дверь. Джоан вскочила, но, увидев, что к ней вошла все та же мавританка, успокоилась, Рабыня внесла на подносе хлебные лепешки, фрукты и глиняную бутыль с водою.
- Ты говоришь по-английски? - обратилась Джоан к девушке.
Девушка покачала головой.
Джоан перешла на французский язык, но и эта попытка объясниться с девушкой оказалась безуспешной.
- Я говорю немного по-испански, - сказала мавританка, но Джоан так слабо владела этим языком, что все их попытки понять друг друга оказались тщетными.
После того, как девушка удалилась, Джоан наполнила бокал водой и жадно выпила. Она несколько подозрительно оглядела еду, но потом голод взял свое, она принялась есть.
- Джоан Карстон, - заговорила она сама с собой, - ты находишься в очень незавидном положении. Тебя похитили арабы. Это звучит романтично и неправдоподобно, но все же с тобой это произошло наяву. Ты можешь спокойно есть их еду, Джоан Карстон, они не сделают попытки отравить тебя, - по крайней мере, пока можешь этого не опасаться. А если бы они и отравили тебя, то это было бы недурным исходом приключения.
- Я иного мнения, - раздался за ее спиной голос.
Джоан вскрикнула и стремительно повернулась.
На противоположном конце комнаты находился мужчина, вошедший незаметно и наблюдавший за нею.
- Это вы? - вскричала в ужасе девушка.
Ральф Гамон зло усмехнулся.
- Да, это я. Вы не ожидали этой встречи, - добавил он.
В первое мгновение его появление поразило ее, но затем стало все ясно.
- Так, значит, за всем этим скрывались вы? - медленно спросила она. Так вот почему вы пригласили нас в путешествие! В таком случае вы и были тем человеком, которого мы видели на берегу? Где Джемс Морлек?
Она увидела, что Гамон искренно удивился ее вопросу.
- Джемс Морлек? Чего ради вы осведомляетесь о нем? Он, очевидно, в Англии. И надо думать, что его упрятали в тюрьму за убийство, если в Англии еще существует правосудие. Вам должно быть известно, что в ночь, накануне вашего отъезда, был убит ваш муж, и что застрелил его Морлек.
Она покачала головой, и на губах ее появилась улыбка.
- Вы сами убили Фаррингтона, - спокойно сказала она. - Мне об этом рассказал капитан Уэллинг, прежде чем мы уехали. Он рассказал очень немногое, но ему удалось отыскать ваши следы под окном.
Если Джоан рассчитывала нагнать на него страху, то намерение ее осуществилось как нельзя лучше. Лицо Гамона исказилось от ужаса.
- Вы хотите запугать меня! - прохрипел он.
- Где Джемс Морлек? - вторично спросила Джоан.
- Я не знаю... Я ведь уже сказал, что не знаю. Надеюсь, что его больше нет в живых, этого проклятого янки, этого преступника!
- Он жив, если только вы не убили его после того, как он попал к вам в руки.
- Он попал ко мне в руки? Я не понимаю, что вы хотите этим сказать?
- Он был тем самым матросом, которого захватили в плен на яхте!
- Тысяча чертей! - заревел Гамон и отступил назад. - Вы, видно, вздумали дурачить меня своими россказнями...
- Это был Джемс Морлек. Что вы с ним сделали?
- Проклятье! - прохрипел Гамон. - Этот свинья, Эль-Зафури, его освободил... - и он замолчал, пожалев о том, что сказал лишнее. - Он убит, его убила команда парусника, - поспешно поправил свою оплошность.
- Вы лжете, я слышала... Вы сами сейчас сказали, что он спасся...
Гамон ничего не ответил и в страхе уставился на девушку:
- Так, значит, Морлек здесь? Это невозможно! Вы это выдумали, Джоан! Он за сотни миль отсюда! Я не верю тому, что сказал Уэллинг! Чего ради стал бы я убивать этого пьяницу?
- Капитан Уэллинг уверен, что вы убили Фаррингтона, - холодно заметила девушка.
Гамон вынул из кармана носовой платок и провел им по вспотевшему лбу.
- Я не убийца! - захрипел он. - В конце концов, что бы я ни сделал, они могут лишь повесить меня. - И, взглянув на Джоан, он продолжал: - Я хотел вам кое-что сказать, но вы спутали мои планы. Мне нетрудно будет выяснить, находится ли Морлек в Танжере.
- Я не утверждала, что он в Танжере. Об этом мне ничего неизвестно.
Лицо Гамона прояснилось.
- В таком случае он прибудет в Танжер. И я думаю, что не станет медлить, как только ему станет известно, что вы находитесь здесь. Вы любите друг друга? Да, я видел, как он поцеловал вас в лесу!..
Гамон о чем-то задумался.
- Да, я скоро выясню, в Танжере ли он, - и с этими словами он покинул комнату, пройдя через маленькую дверь, скрытую занавесом.
Через несколько минут к Джоан снова пришла мавританка и провела ее в другую комнату. В этой комнате оказалась ванна, вделанная в пол, и девушка знаками пояснила, чтобы Джоан разделась. На низком сиденьи лежало приготовленное для Джоан платье. Джоан попыталась воспротивиться, но девушка выразительно указала на дверь, и Джоан поняла, что в случае сопротивления будет применена сила. Поэтому она повиновалась и. раздевшись, вошла в ванну.
После купания рабыня подала ей мохнатое полотенце и арабскую одежду.
- Мне придется надеть это платье? - осведомилась Джоан на ломаном испанском языке.
- Да, сеньорита, - ответила рабыня, и Джоан принялась за свой туалет.
Костюм, приготовленный для нее, совсем не походил на одеяния мавританских девушек, которые ей проходилось видеть на сцене.
Он был свободен от всяких побрякушек, и Джоан почувствовала себя в нем очень хорошо. Из своего прежнего костюма у Джоан сохранились лишь чулки. Затем девушка отвела Джоан в первую комнату и оставила ее там в одиночестве.
С наступлением темноты к ней вторично явился Гамон.
- Ваш приятель Морлек натворил много дел в Танжере, и его преследуют теперь марокканские власти. Он сам в этом повинен. Морлек достаточно хорошо знаком с местными обычаями, чтобы не считаться с ними. Он проник в гарем одного высокопоставленного лица. Быть может, вас заинтересует сообщение, что он пытался разыскать вас.
- Все, что его касается, интересует меня, - сказала Джоан.
Гамон нахмурился.
- Было бы лучше, Джоан, если бы наконец вы отдали себе отчет в том, в каком положении находитесь. В вашей и в моей жизни вскоре наступят большие перемены.
Он опустился рядом с нею на диван.
- Наконец-то я заживу жизнью, о которой всегда мечтал. В этой стране действительно имеется возможность сладкого покоя и ничегонеделания.
- Неужели вы воображаете, что здесь вы вне пределов правосудия?
- Правосудие! Справедливость! - иронически усмехнулся Гамон. - В этой горной стране существует только один закон - закон сильного, а затем дружба с тем, кто властвует. Вы вот не слышали о том, что здесь обитает некий Райзули, уже два десятка лет живущий по своим законам и слушающийся только самого себя? Дорогая Джоан, ни одно европейское государство не затеет войны из-за того, что на вашу долю выпали здесь кое-какие неприятности. Более того, я оказываю вам большую услугу, предоставляя возможность познать жизнь, которую вы до сих пор не знали.
- Что это значит? - серьезно спросила Джоан.
- Это значит, что вы выйдете за меня замуж. Вам предстоит потерпеть один или два года, но мавританские браки заключаются менее сложным образом, чем европейские. Вам придется изучить арабский язык, и я буду вашим учителем. Мы будем читать стихи Гафиза в подлиннике. И впоследствии вы с сожалением вспомните прежнюю Джоан Карстон, которая и понятия не имела обо всех этих красотах жизни...
- Вы красиво говорите, - перебила его Джоан. - Кто бы мог представить, что человек ваших лет и вашего уродства был бы так падок на поэзию.
Она заложила руки за спину и свысока поглядела на Гамона.
- Право, вы достойный внимания человек, - выразительно произнесла она. - Я не знаю, сколько загубленных жизней на вашей совести, но не сомневаюсь в том, что вы не остановились бы перед убийством. Я убеждена в том, что все ваше богатство зиждется на какой-нибудь грязной истории и куплено ценой ужасного преступления. Прямо не верится, что в наше время еще существуют люди, подобные вам, но, должно быть, это так, раз вы еще живы.
Гамон был вне себя от злости. Никогда ему не приходилось слышать таких откровенных и беспощадных высказываний о себе.
Лицо его исказилось, и он выдавил с усилием:
- Я не убийца, слышите? Я... я... я многое натворил на своем веку... но я не убийца...
- Кто же убил Ферри Фаррингтона? - спокойно спросила Джоан.
Он поднял на нее глаза, и она прочла в этом взгляде и страх, и озабоченность.
- Я не знаю, может быть... это я сделал... Я не хотел его убивать... Я хотел... убить Морлека... Я поехал к нему на автомобиле и прошел три мили пешком...
И он прикрыл глаза рукою, словно силясь отогнать от себя тягостное воспоминание.
- Проклятье!.. - вскричал он, овладев собой. - Как смеете вы говорить мне подобные вещи! Я вам заткну рот, я вас лишу возможности говорить обо мне! - и с этими словами он поспешил к выходу.
Больше в этот вечер она его не видела. К ночи Джоан задремала.
Вдруг скрипнула дверь, и на пороге показалась мавританская девушка. В руках у нее было длинное синее пальто. Не произнеся ни слова, она подошла к Джоан и набросила ей пальто на плечи. Итак, должна была начаться вторая часть ее путешествия.
Куда же она приведет Джоан? Девушка надеялась, что где-либо встретится с Джемсом, и что он придет к ней на помощь.
Глава 20. СТАРЫЙ ЗНАКОМЫЙ
Гамон не солгал, когда объявил Джоан, что Джемс впутался в неприятную историю с должностными лицами. Но Джемс не боялся этих затруднений.
Танжерский паша, верховный повелитель правоверных, мирно сидел на кофе, когда слуга доложил ему о появлении Джемса.
Паша провел рукой по окладистой бороде и нахмурился.
- Скажи ему, что я не могу его принять. Шериф Сади Гафиз подал на него жалобу, и эта жалоба будет завтра разбираться в консульском суде.
Слуга удалился, но скоро вернулся и сообщил:
- О господин, меня посылает Мирлака - он ответил на твои слова всего лишь одним словом.
- Ты глупец и ослушник, - сердито вскричал паша, - я ведь сказал тебе, что не хочу его видеть. Что за слово он сказал тебе?
- Он сказал одно слово, он сказал: "сахар".
Это невинное словечко произвело на пашу сильное впечатление. Он смущенно почесал голову.
- Впусти его ко мне, - сказал он после минутного раздумья.
- Да будет мир над твоим домом, Теффик-паша! - приветствовал пашу Джемс.
- И да будет мир над твоим домом, - ответил паша и движением руки приказал слуге удалиться.
- Ваша светлость, - продолжал он, - должен вам сказать, что в Танжере царит большое недовольство. Шериф Сади Гафиз подал на вас жалобу. Он обвиняет вас в том, что, - и голос паши многозначительно понизился до шепота, - что вы вторглись в его гарем.
- Разве я пришел сюда для того, чтобы болтать о гаремах, Теффик? Я явился сюда для того, чтобы потолковать о сахаре. Я пришел поболтать о сахаре, о больших ящиках с сахаром, в которых оказалось оружие для претендента на престол.
- Велик Аллах! - прошептал Теффик. - Что я мог сделать? Раз Сади Гафиз подает жалобу, должен же я ее принять и выслушать его... Иначе пострадает мое положение... А что касается сахара...
- А разве вы хотели говорить о сахаре? - добродушно перебил его Джемс и опустился на шелковые подушки. - Мы лучше побеседуем о молодой девушке, которую похитили в этом городе при содействии Сади.
- Если бы вы могли это доказать...
- Разве я могу что-нибудь доказать в Танжере? - гневно спросил Джемс. Здесь можно купить тысячу свидетелей за десяток песет. Ты ведь знаешь Сади он ведь был твоим врагом...
- Но он был и моим другом... - перебил его паша.
- Но теперь он снова твой враг. Лишь неделю тому назад он послал султану донос о том, что ты вошел в сношения с испанцами и продал им концессию на железную дорогу...
- Подохни этот пес! - вскричал паша. - Я ведь лишь устроил празднество в честь высокопоставленного испанского гостя...
И снова Джемс движением руки попросил его замолчать.
- Я рассказал об этом для того, чтобы ты понял, каково подлинное отношение к тебе Сади. Прошу тебя дать мне разрешение расправиться с ним.
Паша колебался.
- Он очень силен и находится в союзе с людьми Анжера. Говорят, что он друг Райзули, но я сомневаюсь в этом - у Райзули нет друзей. Как мог я не принять его жалобу?
- Как мог ты принять жалобу Сади Гафиза, когда он сидит в тюрьме?
Паша воскликнул:
- Велик Аллах! Разве можно посадить в тюрьму человека его положения? Вы с ума сошли! Какое преступление он совершил?
- В свое время ты узнаешь об атом, - ответил Джемс и, вынув из кармана толстую пачку крупных купюр, положил ее на колени губернатора Танжера: - Да будет над тобой мир! - сказал он и поднялся.
- И да будет мир над тобой! - машинально ответил паша, жадно сжимая деньги.
Джемс возвратился в отель и направился к лорду Крейзу.
- Нелегко будет добиться возможности обыскать дома, в которых могли спрятать Джоан, - заметил Джемс. - Я попал и без того в очень неприятное положение. Если мы что-нибудь и предпримем, то только на свой собственный страх и риск. Одно лишь ясно - похитители не направились в Фец. Я исследовал дорогу на протяжении двадцати миль и не обнаружил следов - они обрываются там, где была брошена повозка. Но Джоан, очевидно, находится где-то по соседству от этого места, и сегодня я продолжу поиски.
С этими словами Джемс удалился. Лорд попросил немного подождать и пошел к себе в комнату за документами, удостоверяющими его полномочия, которые ему удалось выхлопотать себе у консула. Джемс ждал его на террасе.
Взошла луна и озарила светом окрестности. На мгновение Джемс был очарован волшебной красотой ночи. Ничто не нарушало тишины. Терраса была в этот час пуста, и только в отдалении на скамье сидел одинокий мужчина. Судя по облику, это был англичанин или американец. Незнакомец курил сигару.
В это мгновение появился лорд Крейз со своими документами.
- Я боюсь, что они вам не пригодятся, Морлек, - заговорил он, - но там, где признают власть султана, эти бумаги обеспечат вам содействие чиновников. - Он протянул документы. - А теперь ступайте, желаю вам удачи. Верните мне мою дочь - я не могу жить без нее, впрочем, и вы, должно быть, разделяете мое состояние.
Джемс сердечно пожал руку пожилого лорда и, не проронив ни слова, направился к двери. Распахнул ее и поспешил по ступенькам вниз. Неожиданно он услышал за собою возглас. Его окликнули.
Это был незнакомец с сигарой. Джемс, решив, что ослышался, продолжал путь.
- Морлек, идите сюда.
Джемс в изумлении остановился.
- Я вижу, вы меня знаете лучше, чем я предполагал. Хоть вы и назвали меня по имени, но должен сообщить вам, что я спешу.
- Охотно верю, - медленно ответил незнакомец. - Но все же это не помешает мне спросить: нет ли у вас известий о моем друге Гамоне?
Джемс подошел к незнакомцу ближе, пытаясь разглядеть его лицо. Это был капитан Уэллинг!
- Что вы здесь делаете, ради всего святого? - вскричал Джемс.
- Я вижу, вы спешите, что случилось? - проворчал в ответ Уэллинг.
- Леди Джоан исчезла, - и Джемс рассказал ему о похищении.
- Это неприятная новость, - заметил Уэллинг. - Я слышал в городе о похищении, но не знал, что похитили Джоан. Я разучился говорить по-испански, а познания мои в арабском языке очень слабы. Итак, леди Джоан исчезла. Это очень досадно. Что вы собираетесь предпринять?
- Я хочу найти ее, - коротко ответил Джемс.
- В таком случае не смею вас задерживать. Вы что-нибудь слышали о Гамоне?
Джемс ответил, что ему ничего неизвестно о Ральфе.
- Он находится в Марокко. Вы об этом не слышали? Я следовал за ним до Кадикса. Он прибыл в Гибралтар на "Пелеаго". И там я потерял его из виду. Он неожиданно исчез, и мне не удалось напасть на его след.
Джемс выслушал это сообщение затаив дыхание. Он не видел Гамона ни во время своего пребывания на паруснике, ни во время путешествия по пустыне.
- Очень возможно, что он находится где-нибудь здесь, но я его не видел. Вначале я подозревал в похищении Сади Гафиза, но очень возможно, что старый плут проделал все это по поручению Гамона.
Затем ему пришла в голову иная мысль, и он добавил:
- Я посоветовал бы вам пройти в дом и побеседовать с лордом Крейзом. Он сильно взволнован. А, кстати, он вам расскажет о том, что произошло на яхте.
И Джемс поспешно ушел.
Глава 21. НОВОЕ ПРЕДАТЕЛЬСТВО
Недалеко от мечети стоял небольшой невзрачный дом, в который вела узенькая лестница. Джемс поднялся по ней и постучал в дверь. Его впустили. Он кивнул портному - арабу, сидевшему за работой, и прошел в соседнюю комнату. Через мгновение он появился без пиджака.
- Вы все приготовили? - спросил Джемс.
- Да, господин, - ответил портной, не отрываясь от работы. - Они ждут вас на улице недалеко от дома английского врача.
Джемс начал расстегивать жилет, но его остановил донесшийся до слуха храп.
- Что это такое? - спросил Джемс и указал на четырехугольное отверстие в потолке, к которому вела лестница. Оттуда и доносился смутивший его храп.
- Кто там?
Портной, по-прежнему не отрываясь от работы, равнодушно ответил:
- Там наверху живет один человек. Он занимает чердачную комнату, в которой раньше жил водовоз. Хозяин не мог найти другого жильца, потому что водовоз умер от оспы. Поэтому он сдал эту комнату инглизу за шесть песет, а я должен ему платить пятнадцать песет, потому что он знает, что мне не найти другого помещения, и потому, что мои деды здесь жили со времен Сулеймана.
Наверху послышался шорох и чье-то ворчанье.
- Он курит, - продолжал портной. - Потом он пойдет в кафе, где за десять центимов ему дадут трубку гашиша.
Джемс удивленно взглянул наверх. Наверху в отверстии показалась прежде всего нога в драном ботинке, затем голая икра - брюки соседа были разодраны до последней степени. Джемс спокойно разглядывал неожиданно появившегося человека. Грязные седые волосы неряшливо падали у него на воротник. Костюм был изорван. Большая нечесаная борода обрамляла лицо. Незнакомец протер сонные глаза и изумленно поглядел на Джемса.
- Добрый вечер, - прохрипел он.
- Вы англичанин? - спросил Джемс, пораженный жалким видом незнакомца.
- Да, я англичанин, но чего ради вы уставились на меня так? Достойная смерть предпочтительнее постыдной жизни! - процитировал он по-латыни. - Я читаю эту фразу в ваших глазах. По вашему выговору я узнаю, что вы приехали или из колонии, или из Соединенных Штатов. Чего ради вы околачиваетесь здесь? Одолжите мне пять песет, мой дорогой, завтра я получу перевод из дому и отдам вам долг.
Джемс протянул золотой и внимательно посмотрел вслед странному человеку. Оборванец, шатаясь, побрел к выходу.
- Он давно здесь?
- Пять лет, - ответил портной, - и мне он тоже задолжал пять песет.
- Как его зовут?
- Этого я не знаю.
После ухода оборванца на улице показалась дама. Ее вел арабчонок, освещавший путь фонарем. Если эта предосторожность и была излишней на главной улице, то для того, чтобы не запутаться в лабиринте узеньких боковых уличек, фонарь был необходим.
За Лидией Гамон (это была она) следовали два носильщика, несших ее багаж. Она прибыла на пароходе, поддерживавшем сообщение между Европой и Марокко. Лидия прошла в отель "Континенталь" и после небольшого колебания занесла в книгу постояльцев свое имя.
- Для вас имеется письмо, - сообщил ей швейцар и протянул Лидии конверт.
Лидия узнала почерк Ральфа и испытала чувство страха. Она взяла письмо и удалилась к себе в комнату, чтобы ознакомиться с ним.
"Если ты получишь это письмо прежде, чем занесешь свое имя в книгу гостей, то я рекомендую тебе назваться другим именем. Тут же после прибытия направься в дом Сади Гафиза. Мне необходимо как можно скорее переговорить с тобой, но ни под каким видом не сообщай никому, что я нахожусь здесь".
Она вторично прочла письмо и бросила его в огонь, разведенный в камине. Выждав, пока от письма осталась лишь кучка пепла, она возвратилась к швейцару.
- Я хочу, чтобы арабчонок отвел меня на базар, - обратилась она к нему.
- Сударыня уже ужинала? - осведомился швейцар.
- Да, я поужинала на пароходе.
Швейцар поспешил на улицу и вскоре вернулся в сопровождении арабчонка, вооруженного фонариком. По-видимому, швейцар уже успел ему объявить о том, куда намеревалась отправиться Лидия, потому что мальчик без лишних вопросов повел ее по направлению к базару. Лидия не обратила внимания ни на продавцов ковров, ни на прочих торговцев.
- Я хочу пройти к дому Сади Гафиза, - сказала она своему маленькому проводнику. И снова, не говоря ни слова, арабчонок повел ее дальше, пока они не поравнялись с наглухо запертыми воротами.
Арабчонок забарабанил своими маленькими кулачками по металлу двери, и прошло немало времени, прежде чем на его стук откликнулись.
- Подожди меня здесь, - сказала по-испански Лидия, - я скоро вернусь.
Арабчонок ничего не ответил, потушил фонарик и, опустившись на землю, закутался в лохмотья. Было холодно.
Ворота скрипнули, и привратница, подозрительно оглядев Лидию, повела ее в дом.
Прежде чем она достигла колонн, к ней навстречу вышел Сади в великолепном синем шелковом одеянии.
- Вы оказали своим прибытием великую честь моему убогому жилищу, мисс Гамон, - обратился он к ней на английском языке.
- Ральф здесь? - поспешила осведомиться Лидия, прервав поток его слов.
- Ему пришлось спешно уехать, но он скоро снова будет здесь.
Сади проводил ее в комнату, которая в свое время подверглась обыску Джемса, и захлопал в ладоши. На его зов явился десяток слуг.
- Принесите сладости, печенье и чай для английской леди, - приказал он. - И папирос.
Комната была скудно освещена. Свет струился от единственной лампы, задрапированной плотными восточными тканями. Большая часть комнаты была погружена в полумрак.
- Прошу вас, присядьте и выпейте чаю, - сказал он. - Ваш брат вскоре явится.
- Вы уверены в том, что он придет сюда? - подозрительно осведомилась Лидия. - Ведь я не буду жить в этом доме - вам об этом, должно быть, известно?
- Разумеется, - ответил Сади. - Мой скромный дом недостаточно великолепен для английской леди, - и в его голосе зазвучала плохо скрытая насмешка.
- Нет, ваш дом очень хорош, но я предпочитаю жить в отеле.
Она облегченно вздохнула, услышав голос Ральфа. С удивлением взглянула на него, когда он вошел: никогда не видела его в восточном одеянии. Гамон сбросил с себя капюшон, снял желтые туфли и приблизился к ней.
- Ах, это ты? - раздраженно заметил он. - Я ждал, что ты прибудешь еще вчера.
- Нас задержали в Лиссабоне - там были какие-то политические волнения. Но что тебе угодно от меня? - спросила она.
В последний момент Ральф изменил свои планы. По знаку Гамона Сади Гафиз бесшумно удалился. Прежде чем уйти, он тщательно задернул занавес, скрыв таинственную дверцу в стене.
- Лидия, я должен сообщить тебе, что мои дела обстоят очень скверно, заметил Гамон. - Если правда то, что рассказывает девушка, то я совершил большой промах.
- О ком ты говоришь? - удивилась Лидия.
- Я говорю о Джоан Карстон.
- Джоан? Где она? Разве она здесь?
- Да, она здесь.
По восклицанию Лидии Ральф понял, что это сообщение несколько успокоило ее.
- Ты вначале напугал меня, Ральф, - сказала девушка, - но сейчас я сообразила, что видела яхту в гавани. Ты тоже ее видел?
- Джоан не на яхте, - заметил Ральф. - Она находится в одном из домов Сади Гафиза, примерно в двадцати милях от города. В настоящее время она представляет для меня двойную ценность: Морлек также находится в Танжере.
Лидия с ужасом уставилась на него, не веря своим ушам.
- Ты овладел Джоан Карстон? Ты ее похитил?
Он кивнул головой.
- Боже!.. Ральф... Отдаешь ли ты себе отчет в том, что сделал?
- Я поступаю очень разумно, - возразил Гамон. Он закурил. - Я в своем уме.
- Ты ее не обидел?
- Не говори глупостей. Я собираюсь на ней жениться.
- Но, Ральф, тебе грозит за это суровая кара.
- Со мной ничего не случится. Законы в Марокко - нечто весьма условное. Запомни это. Здесь беспрестанно происходят всякие волнения, и европейские державы бессильны что-либо предпринять. Но пусть это тебя не беспокоит. Я хотел лишь объявить тебе о том, что решил поселиться здесь навсегда.
- Ты хочешь поселиться в Марокко?
- Да. Я очень дружен с одним из наиболее влиятельных вождей, и после того, как Джоан поживет здесь пару лет и свыкнется с местной жизнью, смогу снова уехать отсюда. Но пока что останусь здесь.
- В таком случае мне придется уехать? - нервно спросила Лидия. - Ты ведь нуждаешься в том, чтобы кто-нибудь занимался твоими делами в Лондоне.
- Мои дела в Лондоне находятся в полном порядке. Перед отъездом я продал свой дом и все прочее мое имущество, за исключением имения Крейзов. Его я не намерен продавать, хотя бы ради моих детей.
Джоан опустилась на диван и закрыла лицо руками. Она должна была собраться с силами и взглянуть в лицо опасности. И наконец поняла: арабы напали на яхту не с целью грабежа, а лишь для того, чтобы завладеть ею, Джоан.
Похищение было осуществлено с ловкостью, исключавшей всякие сомнения в том, что оно было заблаговременно подготовлено. Кто же люди, похитившие ее?
Снова отворилась дверь. Джоан вскочила, но, увидев, что к ней вошла все та же мавританка, успокоилась, Рабыня внесла на подносе хлебные лепешки, фрукты и глиняную бутыль с водою.
- Ты говоришь по-английски? - обратилась Джоан к девушке.
Девушка покачала головой.
Джоан перешла на французский язык, но и эта попытка объясниться с девушкой оказалась безуспешной.
- Я говорю немного по-испански, - сказала мавританка, но Джоан так слабо владела этим языком, что все их попытки понять друг друга оказались тщетными.
После того, как девушка удалилась, Джоан наполнила бокал водой и жадно выпила. Она несколько подозрительно оглядела еду, но потом голод взял свое, она принялась есть.
- Джоан Карстон, - заговорила она сама с собой, - ты находишься в очень незавидном положении. Тебя похитили арабы. Это звучит романтично и неправдоподобно, но все же с тобой это произошло наяву. Ты можешь спокойно есть их еду, Джоан Карстон, они не сделают попытки отравить тебя, - по крайней мере, пока можешь этого не опасаться. А если бы они и отравили тебя, то это было бы недурным исходом приключения.
- Я иного мнения, - раздался за ее спиной голос.
Джоан вскрикнула и стремительно повернулась.
На противоположном конце комнаты находился мужчина, вошедший незаметно и наблюдавший за нею.
- Это вы? - вскричала в ужасе девушка.
Ральф Гамон зло усмехнулся.
- Да, это я. Вы не ожидали этой встречи, - добавил он.
В первое мгновение его появление поразило ее, но затем стало все ясно.
- Так, значит, за всем этим скрывались вы? - медленно спросила она. Так вот почему вы пригласили нас в путешествие! В таком случае вы и были тем человеком, которого мы видели на берегу? Где Джемс Морлек?
Она увидела, что Гамон искренно удивился ее вопросу.
- Джемс Морлек? Чего ради вы осведомляетесь о нем? Он, очевидно, в Англии. И надо думать, что его упрятали в тюрьму за убийство, если в Англии еще существует правосудие. Вам должно быть известно, что в ночь, накануне вашего отъезда, был убит ваш муж, и что застрелил его Морлек.
Она покачала головой, и на губах ее появилась улыбка.
- Вы сами убили Фаррингтона, - спокойно сказала она. - Мне об этом рассказал капитан Уэллинг, прежде чем мы уехали. Он рассказал очень немногое, но ему удалось отыскать ваши следы под окном.
Если Джоан рассчитывала нагнать на него страху, то намерение ее осуществилось как нельзя лучше. Лицо Гамона исказилось от ужаса.
- Вы хотите запугать меня! - прохрипел он.
- Где Джемс Морлек? - вторично спросила Джоан.
- Я не знаю... Я ведь уже сказал, что не знаю. Надеюсь, что его больше нет в живых, этого проклятого янки, этого преступника!
- Он жив, если только вы не убили его после того, как он попал к вам в руки.
- Он попал ко мне в руки? Я не понимаю, что вы хотите этим сказать?
- Он был тем самым матросом, которого захватили в плен на яхте!
- Тысяча чертей! - заревел Гамон и отступил назад. - Вы, видно, вздумали дурачить меня своими россказнями...
- Это был Джемс Морлек. Что вы с ним сделали?
- Проклятье! - прохрипел Гамон. - Этот свинья, Эль-Зафури, его освободил... - и он замолчал, пожалев о том, что сказал лишнее. - Он убит, его убила команда парусника, - поспешно поправил свою оплошность.
- Вы лжете, я слышала... Вы сами сейчас сказали, что он спасся...
Гамон ничего не ответил и в страхе уставился на девушку:
- Так, значит, Морлек здесь? Это невозможно! Вы это выдумали, Джоан! Он за сотни миль отсюда! Я не верю тому, что сказал Уэллинг! Чего ради стал бы я убивать этого пьяницу?
- Капитан Уэллинг уверен, что вы убили Фаррингтона, - холодно заметила девушка.
Гамон вынул из кармана носовой платок и провел им по вспотевшему лбу.
- Я не убийца! - захрипел он. - В конце концов, что бы я ни сделал, они могут лишь повесить меня. - И, взглянув на Джоан, он продолжал: - Я хотел вам кое-что сказать, но вы спутали мои планы. Мне нетрудно будет выяснить, находится ли Морлек в Танжере.
- Я не утверждала, что он в Танжере. Об этом мне ничего неизвестно.
Лицо Гамона прояснилось.
- В таком случае он прибудет в Танжер. И я думаю, что не станет медлить, как только ему станет известно, что вы находитесь здесь. Вы любите друг друга? Да, я видел, как он поцеловал вас в лесу!..
Гамон о чем-то задумался.
- Да, я скоро выясню, в Танжере ли он, - и с этими словами он покинул комнату, пройдя через маленькую дверь, скрытую занавесом.
Через несколько минут к Джоан снова пришла мавританка и провела ее в другую комнату. В этой комнате оказалась ванна, вделанная в пол, и девушка знаками пояснила, чтобы Джоан разделась. На низком сиденьи лежало приготовленное для Джоан платье. Джоан попыталась воспротивиться, но девушка выразительно указала на дверь, и Джоан поняла, что в случае сопротивления будет применена сила. Поэтому она повиновалась и. раздевшись, вошла в ванну.
После купания рабыня подала ей мохнатое полотенце и арабскую одежду.
- Мне придется надеть это платье? - осведомилась Джоан на ломаном испанском языке.
- Да, сеньорита, - ответила рабыня, и Джоан принялась за свой туалет.
Костюм, приготовленный для нее, совсем не походил на одеяния мавританских девушек, которые ей проходилось видеть на сцене.
Он был свободен от всяких побрякушек, и Джоан почувствовала себя в нем очень хорошо. Из своего прежнего костюма у Джоан сохранились лишь чулки. Затем девушка отвела Джоан в первую комнату и оставила ее там в одиночестве.
С наступлением темноты к ней вторично явился Гамон.
- Ваш приятель Морлек натворил много дел в Танжере, и его преследуют теперь марокканские власти. Он сам в этом повинен. Морлек достаточно хорошо знаком с местными обычаями, чтобы не считаться с ними. Он проник в гарем одного высокопоставленного лица. Быть может, вас заинтересует сообщение, что он пытался разыскать вас.
- Все, что его касается, интересует меня, - сказала Джоан.
Гамон нахмурился.
- Было бы лучше, Джоан, если бы наконец вы отдали себе отчет в том, в каком положении находитесь. В вашей и в моей жизни вскоре наступят большие перемены.
Он опустился рядом с нею на диван.
- Наконец-то я заживу жизнью, о которой всегда мечтал. В этой стране действительно имеется возможность сладкого покоя и ничегонеделания.
- Неужели вы воображаете, что здесь вы вне пределов правосудия?
- Правосудие! Справедливость! - иронически усмехнулся Гамон. - В этой горной стране существует только один закон - закон сильного, а затем дружба с тем, кто властвует. Вы вот не слышали о том, что здесь обитает некий Райзули, уже два десятка лет живущий по своим законам и слушающийся только самого себя? Дорогая Джоан, ни одно европейское государство не затеет войны из-за того, что на вашу долю выпали здесь кое-какие неприятности. Более того, я оказываю вам большую услугу, предоставляя возможность познать жизнь, которую вы до сих пор не знали.
- Что это значит? - серьезно спросила Джоан.
- Это значит, что вы выйдете за меня замуж. Вам предстоит потерпеть один или два года, но мавританские браки заключаются менее сложным образом, чем европейские. Вам придется изучить арабский язык, и я буду вашим учителем. Мы будем читать стихи Гафиза в подлиннике. И впоследствии вы с сожалением вспомните прежнюю Джоан Карстон, которая и понятия не имела обо всех этих красотах жизни...
- Вы красиво говорите, - перебила его Джоан. - Кто бы мог представить, что человек ваших лет и вашего уродства был бы так падок на поэзию.
Она заложила руки за спину и свысока поглядела на Гамона.
- Право, вы достойный внимания человек, - выразительно произнесла она. - Я не знаю, сколько загубленных жизней на вашей совести, но не сомневаюсь в том, что вы не остановились бы перед убийством. Я убеждена в том, что все ваше богатство зиждется на какой-нибудь грязной истории и куплено ценой ужасного преступления. Прямо не верится, что в наше время еще существуют люди, подобные вам, но, должно быть, это так, раз вы еще живы.
Гамон был вне себя от злости. Никогда ему не приходилось слышать таких откровенных и беспощадных высказываний о себе.
Лицо его исказилось, и он выдавил с усилием:
- Я не убийца, слышите? Я... я... я многое натворил на своем веку... но я не убийца...
- Кто же убил Ферри Фаррингтона? - спокойно спросила Джоан.
Он поднял на нее глаза, и она прочла в этом взгляде и страх, и озабоченность.
- Я не знаю, может быть... это я сделал... Я не хотел его убивать... Я хотел... убить Морлека... Я поехал к нему на автомобиле и прошел три мили пешком...
И он прикрыл глаза рукою, словно силясь отогнать от себя тягостное воспоминание.
- Проклятье!.. - вскричал он, овладев собой. - Как смеете вы говорить мне подобные вещи! Я вам заткну рот, я вас лишу возможности говорить обо мне! - и с этими словами он поспешил к выходу.
Больше в этот вечер она его не видела. К ночи Джоан задремала.
Вдруг скрипнула дверь, и на пороге показалась мавританская девушка. В руках у нее было длинное синее пальто. Не произнеся ни слова, она подошла к Джоан и набросила ей пальто на плечи. Итак, должна была начаться вторая часть ее путешествия.
Куда же она приведет Джоан? Девушка надеялась, что где-либо встретится с Джемсом, и что он придет к ней на помощь.
Глава 20. СТАРЫЙ ЗНАКОМЫЙ
Гамон не солгал, когда объявил Джоан, что Джемс впутался в неприятную историю с должностными лицами. Но Джемс не боялся этих затруднений.
Танжерский паша, верховный повелитель правоверных, мирно сидел на кофе, когда слуга доложил ему о появлении Джемса.
Паша провел рукой по окладистой бороде и нахмурился.
- Скажи ему, что я не могу его принять. Шериф Сади Гафиз подал на него жалобу, и эта жалоба будет завтра разбираться в консульском суде.
Слуга удалился, но скоро вернулся и сообщил:
- О господин, меня посылает Мирлака - он ответил на твои слова всего лишь одним словом.
- Ты глупец и ослушник, - сердито вскричал паша, - я ведь сказал тебе, что не хочу его видеть. Что за слово он сказал тебе?
- Он сказал одно слово, он сказал: "сахар".
Это невинное словечко произвело на пашу сильное впечатление. Он смущенно почесал голову.
- Впусти его ко мне, - сказал он после минутного раздумья.
- Да будет мир над твоим домом, Теффик-паша! - приветствовал пашу Джемс.
- И да будет мир над твоим домом, - ответил паша и движением руки приказал слуге удалиться.
- Ваша светлость, - продолжал он, - должен вам сказать, что в Танжере царит большое недовольство. Шериф Сади Гафиз подал на вас жалобу. Он обвиняет вас в том, что, - и голос паши многозначительно понизился до шепота, - что вы вторглись в его гарем.
- Разве я пришел сюда для того, чтобы болтать о гаремах, Теффик? Я явился сюда для того, чтобы потолковать о сахаре. Я пришел поболтать о сахаре, о больших ящиках с сахаром, в которых оказалось оружие для претендента на престол.
- Велик Аллах! - прошептал Теффик. - Что я мог сделать? Раз Сади Гафиз подает жалобу, должен же я ее принять и выслушать его... Иначе пострадает мое положение... А что касается сахара...
- А разве вы хотели говорить о сахаре? - добродушно перебил его Джемс и опустился на шелковые подушки. - Мы лучше побеседуем о молодой девушке, которую похитили в этом городе при содействии Сади.
- Если бы вы могли это доказать...
- Разве я могу что-нибудь доказать в Танжере? - гневно спросил Джемс. Здесь можно купить тысячу свидетелей за десяток песет. Ты ведь знаешь Сади он ведь был твоим врагом...
- Но он был и моим другом... - перебил его паша.
- Но теперь он снова твой враг. Лишь неделю тому назад он послал султану донос о том, что ты вошел в сношения с испанцами и продал им концессию на железную дорогу...
- Подохни этот пес! - вскричал паша. - Я ведь лишь устроил празднество в честь высокопоставленного испанского гостя...
И снова Джемс движением руки попросил его замолчать.
- Я рассказал об этом для того, чтобы ты понял, каково подлинное отношение к тебе Сади. Прошу тебя дать мне разрешение расправиться с ним.
Паша колебался.
- Он очень силен и находится в союзе с людьми Анжера. Говорят, что он друг Райзули, но я сомневаюсь в этом - у Райзули нет друзей. Как мог я не принять его жалобу?
- Как мог ты принять жалобу Сади Гафиза, когда он сидит в тюрьме?
Паша воскликнул:
- Велик Аллах! Разве можно посадить в тюрьму человека его положения? Вы с ума сошли! Какое преступление он совершил?
- В свое время ты узнаешь об атом, - ответил Джемс и, вынув из кармана толстую пачку крупных купюр, положил ее на колени губернатора Танжера: - Да будет над тобой мир! - сказал он и поднялся.
- И да будет мир над тобой! - машинально ответил паша, жадно сжимая деньги.
Джемс возвратился в отель и направился к лорду Крейзу.
- Нелегко будет добиться возможности обыскать дома, в которых могли спрятать Джоан, - заметил Джемс. - Я попал и без того в очень неприятное положение. Если мы что-нибудь и предпримем, то только на свой собственный страх и риск. Одно лишь ясно - похитители не направились в Фец. Я исследовал дорогу на протяжении двадцати миль и не обнаружил следов - они обрываются там, где была брошена повозка. Но Джоан, очевидно, находится где-то по соседству от этого места, и сегодня я продолжу поиски.
С этими словами Джемс удалился. Лорд попросил немного подождать и пошел к себе в комнату за документами, удостоверяющими его полномочия, которые ему удалось выхлопотать себе у консула. Джемс ждал его на террасе.
Взошла луна и озарила светом окрестности. На мгновение Джемс был очарован волшебной красотой ночи. Ничто не нарушало тишины. Терраса была в этот час пуста, и только в отдалении на скамье сидел одинокий мужчина. Судя по облику, это был англичанин или американец. Незнакомец курил сигару.
В это мгновение появился лорд Крейз со своими документами.
- Я боюсь, что они вам не пригодятся, Морлек, - заговорил он, - но там, где признают власть султана, эти бумаги обеспечат вам содействие чиновников. - Он протянул документы. - А теперь ступайте, желаю вам удачи. Верните мне мою дочь - я не могу жить без нее, впрочем, и вы, должно быть, разделяете мое состояние.
Джемс сердечно пожал руку пожилого лорда и, не проронив ни слова, направился к двери. Распахнул ее и поспешил по ступенькам вниз. Неожиданно он услышал за собою возглас. Его окликнули.
Это был незнакомец с сигарой. Джемс, решив, что ослышался, продолжал путь.
- Морлек, идите сюда.
Джемс в изумлении остановился.
- Я вижу, вы меня знаете лучше, чем я предполагал. Хоть вы и назвали меня по имени, но должен сообщить вам, что я спешу.
- Охотно верю, - медленно ответил незнакомец. - Но все же это не помешает мне спросить: нет ли у вас известий о моем друге Гамоне?
Джемс подошел к незнакомцу ближе, пытаясь разглядеть его лицо. Это был капитан Уэллинг!
- Что вы здесь делаете, ради всего святого? - вскричал Джемс.
- Я вижу, вы спешите, что случилось? - проворчал в ответ Уэллинг.
- Леди Джоан исчезла, - и Джемс рассказал ему о похищении.
- Это неприятная новость, - заметил Уэллинг. - Я слышал в городе о похищении, но не знал, что похитили Джоан. Я разучился говорить по-испански, а познания мои в арабском языке очень слабы. Итак, леди Джоан исчезла. Это очень досадно. Что вы собираетесь предпринять?
- Я хочу найти ее, - коротко ответил Джемс.
- В таком случае не смею вас задерживать. Вы что-нибудь слышали о Гамоне?
Джемс ответил, что ему ничего неизвестно о Ральфе.
- Он находится в Марокко. Вы об этом не слышали? Я следовал за ним до Кадикса. Он прибыл в Гибралтар на "Пелеаго". И там я потерял его из виду. Он неожиданно исчез, и мне не удалось напасть на его след.
Джемс выслушал это сообщение затаив дыхание. Он не видел Гамона ни во время своего пребывания на паруснике, ни во время путешествия по пустыне.
- Очень возможно, что он находится где-нибудь здесь, но я его не видел. Вначале я подозревал в похищении Сади Гафиза, но очень возможно, что старый плут проделал все это по поручению Гамона.
Затем ему пришла в голову иная мысль, и он добавил:
- Я посоветовал бы вам пройти в дом и побеседовать с лордом Крейзом. Он сильно взволнован. А, кстати, он вам расскажет о том, что произошло на яхте.
И Джемс поспешно ушел.
Глава 21. НОВОЕ ПРЕДАТЕЛЬСТВО
Недалеко от мечети стоял небольшой невзрачный дом, в который вела узенькая лестница. Джемс поднялся по ней и постучал в дверь. Его впустили. Он кивнул портному - арабу, сидевшему за работой, и прошел в соседнюю комнату. Через мгновение он появился без пиджака.
- Вы все приготовили? - спросил Джемс.
- Да, господин, - ответил портной, не отрываясь от работы. - Они ждут вас на улице недалеко от дома английского врача.
Джемс начал расстегивать жилет, но его остановил донесшийся до слуха храп.
- Что это такое? - спросил Джемс и указал на четырехугольное отверстие в потолке, к которому вела лестница. Оттуда и доносился смутивший его храп.
- Кто там?
Портной, по-прежнему не отрываясь от работы, равнодушно ответил:
- Там наверху живет один человек. Он занимает чердачную комнату, в которой раньше жил водовоз. Хозяин не мог найти другого жильца, потому что водовоз умер от оспы. Поэтому он сдал эту комнату инглизу за шесть песет, а я должен ему платить пятнадцать песет, потому что он знает, что мне не найти другого помещения, и потому, что мои деды здесь жили со времен Сулеймана.
Наверху послышался шорох и чье-то ворчанье.
- Он курит, - продолжал портной. - Потом он пойдет в кафе, где за десять центимов ему дадут трубку гашиша.
Джемс удивленно взглянул наверх. Наверху в отверстии показалась прежде всего нога в драном ботинке, затем голая икра - брюки соседа были разодраны до последней степени. Джемс спокойно разглядывал неожиданно появившегося человека. Грязные седые волосы неряшливо падали у него на воротник. Костюм был изорван. Большая нечесаная борода обрамляла лицо. Незнакомец протер сонные глаза и изумленно поглядел на Джемса.
- Добрый вечер, - прохрипел он.
- Вы англичанин? - спросил Джемс, пораженный жалким видом незнакомца.
- Да, я англичанин, но чего ради вы уставились на меня так? Достойная смерть предпочтительнее постыдной жизни! - процитировал он по-латыни. - Я читаю эту фразу в ваших глазах. По вашему выговору я узнаю, что вы приехали или из колонии, или из Соединенных Штатов. Чего ради вы околачиваетесь здесь? Одолжите мне пять песет, мой дорогой, завтра я получу перевод из дому и отдам вам долг.
Джемс протянул золотой и внимательно посмотрел вслед странному человеку. Оборванец, шатаясь, побрел к выходу.
- Он давно здесь?
- Пять лет, - ответил портной, - и мне он тоже задолжал пять песет.
- Как его зовут?
- Этого я не знаю.
После ухода оборванца на улице показалась дама. Ее вел арабчонок, освещавший путь фонарем. Если эта предосторожность и была излишней на главной улице, то для того, чтобы не запутаться в лабиринте узеньких боковых уличек, фонарь был необходим.
За Лидией Гамон (это была она) следовали два носильщика, несших ее багаж. Она прибыла на пароходе, поддерживавшем сообщение между Европой и Марокко. Лидия прошла в отель "Континенталь" и после небольшого колебания занесла в книгу постояльцев свое имя.
- Для вас имеется письмо, - сообщил ей швейцар и протянул Лидии конверт.
Лидия узнала почерк Ральфа и испытала чувство страха. Она взяла письмо и удалилась к себе в комнату, чтобы ознакомиться с ним.
"Если ты получишь это письмо прежде, чем занесешь свое имя в книгу гостей, то я рекомендую тебе назваться другим именем. Тут же после прибытия направься в дом Сади Гафиза. Мне необходимо как можно скорее переговорить с тобой, но ни под каким видом не сообщай никому, что я нахожусь здесь".
Она вторично прочла письмо и бросила его в огонь, разведенный в камине. Выждав, пока от письма осталась лишь кучка пепла, она возвратилась к швейцару.
- Я хочу, чтобы арабчонок отвел меня на базар, - обратилась она к нему.
- Сударыня уже ужинала? - осведомился швейцар.
- Да, я поужинала на пароходе.
Швейцар поспешил на улицу и вскоре вернулся в сопровождении арабчонка, вооруженного фонариком. По-видимому, швейцар уже успел ему объявить о том, куда намеревалась отправиться Лидия, потому что мальчик без лишних вопросов повел ее по направлению к базару. Лидия не обратила внимания ни на продавцов ковров, ни на прочих торговцев.
- Я хочу пройти к дому Сади Гафиза, - сказала она своему маленькому проводнику. И снова, не говоря ни слова, арабчонок повел ее дальше, пока они не поравнялись с наглухо запертыми воротами.
Арабчонок забарабанил своими маленькими кулачками по металлу двери, и прошло немало времени, прежде чем на его стук откликнулись.
- Подожди меня здесь, - сказала по-испански Лидия, - я скоро вернусь.
Арабчонок ничего не ответил, потушил фонарик и, опустившись на землю, закутался в лохмотья. Было холодно.
Ворота скрипнули, и привратница, подозрительно оглядев Лидию, повела ее в дом.
Прежде чем она достигла колонн, к ней навстречу вышел Сади в великолепном синем шелковом одеянии.
- Вы оказали своим прибытием великую честь моему убогому жилищу, мисс Гамон, - обратился он к ней на английском языке.
- Ральф здесь? - поспешила осведомиться Лидия, прервав поток его слов.
- Ему пришлось спешно уехать, но он скоро снова будет здесь.
Сади проводил ее в комнату, которая в свое время подверглась обыску Джемса, и захлопал в ладоши. На его зов явился десяток слуг.
- Принесите сладости, печенье и чай для английской леди, - приказал он. - И папирос.
Комната была скудно освещена. Свет струился от единственной лампы, задрапированной плотными восточными тканями. Большая часть комнаты была погружена в полумрак.
- Прошу вас, присядьте и выпейте чаю, - сказал он. - Ваш брат вскоре явится.
- Вы уверены в том, что он придет сюда? - подозрительно осведомилась Лидия. - Ведь я не буду жить в этом доме - вам об этом, должно быть, известно?
- Разумеется, - ответил Сади. - Мой скромный дом недостаточно великолепен для английской леди, - и в его голосе зазвучала плохо скрытая насмешка.
- Нет, ваш дом очень хорош, но я предпочитаю жить в отеле.
Она облегченно вздохнула, услышав голос Ральфа. С удивлением взглянула на него, когда он вошел: никогда не видела его в восточном одеянии. Гамон сбросил с себя капюшон, снял желтые туфли и приблизился к ней.
- Ах, это ты? - раздраженно заметил он. - Я ждал, что ты прибудешь еще вчера.
- Нас задержали в Лиссабоне - там были какие-то политические волнения. Но что тебе угодно от меня? - спросила она.
В последний момент Ральф изменил свои планы. По знаку Гамона Сади Гафиз бесшумно удалился. Прежде чем уйти, он тщательно задернул занавес, скрыв таинственную дверцу в стене.
- Лидия, я должен сообщить тебе, что мои дела обстоят очень скверно, заметил Гамон. - Если правда то, что рассказывает девушка, то я совершил большой промах.
- О ком ты говоришь? - удивилась Лидия.
- Я говорю о Джоан Карстон.
- Джоан? Где она? Разве она здесь?
- Да, она здесь.
По восклицанию Лидии Ральф понял, что это сообщение несколько успокоило ее.
- Ты вначале напугал меня, Ральф, - сказала девушка, - но сейчас я сообразила, что видела яхту в гавани. Ты тоже ее видел?
- Джоан не на яхте, - заметил Ральф. - Она находится в одном из домов Сади Гафиза, примерно в двадцати милях от города. В настоящее время она представляет для меня двойную ценность: Морлек также находится в Танжере.
Лидия с ужасом уставилась на него, не веря своим ушам.
- Ты овладел Джоан Карстон? Ты ее похитил?
Он кивнул головой.
- Боже!.. Ральф... Отдаешь ли ты себе отчет в том, что сделал?
- Я поступаю очень разумно, - возразил Гамон. Он закурил. - Я в своем уме.
- Ты ее не обидел?
- Не говори глупостей. Я собираюсь на ней жениться.
- Но, Ральф, тебе грозит за это суровая кара.
- Со мной ничего не случится. Законы в Марокко - нечто весьма условное. Запомни это. Здесь беспрестанно происходят всякие волнения, и европейские державы бессильны что-либо предпринять. Но пусть это тебя не беспокоит. Я хотел лишь объявить тебе о том, что решил поселиться здесь навсегда.
- Ты хочешь поселиться в Марокко?
- Да. Я очень дружен с одним из наиболее влиятельных вождей, и после того, как Джоан поживет здесь пару лет и свыкнется с местной жизнью, смогу снова уехать отсюда. Но пока что останусь здесь.
- В таком случае мне придется уехать? - нервно спросила Лидия. - Ты ведь нуждаешься в том, чтобы кто-нибудь занимался твоими делами в Лондоне.
- Мои дела в Лондоне находятся в полном порядке. Перед отъездом я продал свой дом и все прочее мое имущество, за исключением имения Крейзов. Его я не намерен продавать, хотя бы ради моих детей.