Страница:
[2]величиной с кулак. Я довольно прищурила глаза, усмехаясь и заранее сочувствуя тому, кто необдуманно рискнет встать на моем пути или же попытается причинить вред белокурому принцу. Теперь вооружение у меня что надо – как говорится, именно то, что лекарь прописал! Посмотрим, так ли неуязвима окажется магия Ледяного бога, если ей будут противостоять надежная сталь, железная воля и настоящая любовь! Я подхватила копье и щит, пробежала по наклонному мраморному пандусу, оборудованному желобами для стока крови, и выскочила на усыпанное мелким песком преддверие гладиаторской арены.
Моему взору предстала круглая, опоясанная высокой стеной площадка, с трех сторон которой возвышались расположенные амфитеатром скамейки. Часть из них сейчас оказалась занята мутно-серыми сгустками полупрозрачной субстанции, образующей туши ледяных ярлов. Кольцо магии сжалось до предела, почти физически давя на плечи и мешая дышать. В середине арены непоколебимо стоял мой белокурый принц, сжимая в руке обнаженный меч и широко расставив ноги, а к его коленям скрюченно прижалась испуганно трясущаяся мелкой дрожью Гельда. Ее некромантический посох валялся поблизости, отчаянно отброшенный, будто бесполезная палка. Остатки изорванной рубашки принца куда-то бесследно пропали, и его обнаженный мускулистый торс предстал на всеобщее обозрение, сплошь покрытый многочисленными ссадинами и царапинами. Под правым глазом красовался свежий лиловый синяк. Но все-таки он и сейчас оставался хорош, дьявольски хорош собой. И к тому же, несмотря на следы жестоких побоев и издевательств, вся фигура плененного красавца являла собой красноречивую картину несгибаемой непокорности и твердой решимости дорого продать свою жизнь. Спутанные прекрасные волосы плащом развевались на холодном ветру, челюсти упрямо сжались, превратив пухлые губы в тонкую хищную полоску. Я радостно улыбнулась. Печаль, явственно написанная на бесконечно любимом лице, без слов доказала мне, что принц тяжело переживает мнимую утрату своей сумасшедшей возлюбленной, несомненно, собирается вскоре отправиться вслед за мной в чертог бабушки Смерти, прихватив для компании с десяток врагов. От осознания этого потрясающего факта я разом почувствовала себя самой счастливой дурой на свете, и мой злополучный актерский талант в очередной раз возобладал над разумом.
– Ну что же ты за мужчина драчливый, а? – громко приветствовала я любимого, выходя на арену из маскирующей тени мраморного портика. – Только оставь тебя на полчаса без присмотра, как ты тут же норовишь драку затеять!
Лицо принца засияло так, что мне показалось, будто солнечные зайчики, испускаемые его удивительными золотистыми глазами, забегали по каменным стенам, освещая их намного лучше естественного светила. «Ты жива, слава Истинным богам!» – безмолвно сказал мне его оживший взгляд. «Неужели ты думал, что сможешь легко и быстро от меня отделаться, любимый!» – также одной многозначительной улыбкой ответила я. Кажется, он понял, потому что его совершенные губы исказила обычная ехидная ухмылочка.
– Не виноватый я, – снисходительно сообщил принц, плавно меняя позу из собранно-напряженной на изящно-расслабленную, – они сами пришли! А ты, амазонка моя, что здесь делаешь?
– Да так, ерундой страдаю – мужчину одного ищу, – как можно более небрежно повела я плечами.
– Мужчину… – сердито протянул красавец. – Всего-то лишь мужчину? А я думал – принца…
– Принца, понимаешь ли, можно всю жизнь искать, а мужчина – он женщине каждый день нужен, – насмешливо парировала я.
Любимый смущенно кашлянул, а потом галантно отставил ногу и изобразил элегантный поклон:
– Ну поздравляю тебя, любимая, я и есть тот самый искомый экземпляр, да еще в придачу на белом жеребце!
– Здорово, – с энтузиазмом откликнулась я, – Жеребца вижу! А где же принц?
Глаза принца весело округлились.
– Язва, неисправимая язва! – восторженно хохотнул он. – Вот так всегда и получается, что с женщиной, без которой невозможно жить, жить попросту невозможно из-за ее невозможного характера!
Он шагнул ко мне навстречу, горя желанием обнять и поцеловать. Его нежные вишневые губы призывно приоткрылись. Ледяные твари, видимо, совершенно обалдевшие от нашей наглости, тихонько сидели на скамейках амфитеатра. Мне так и хотелось ляпнуть что-нибудь насчет того, что гнетущую тишину нарушало только всеобщее молчание. И вдруг затянувшуюся паузу прервал резкий, грубый свист. Мы обернулись…
В проломе стены появились четыре колесницы, каждая запряжена тройкой черных как смоль лошадей. Скакунами уверенно правили смуглые рослые орки, разительно напоминающие моего дорогого Огвура. Рядом с возницами замерли с оружием в руках лучники или копейщики, прикрытые прочными латами. Воины взирали на арену холодными, мертвыми глазами, видимо, полностью находясь во власти разрушительной магии Ледяного бога. Колесницы неслись прямо на нас.
– Ульрика, – закричал принц, – готовься, сейчас они нанесут первый удар!
– Вижу, – сквозь зубы процедила я, прыгая вперед и по наитию прикрывая большим щитом и любимого, и себя, и свернувшуюся комком Гельду.
И в этот же самый миг стрелы, выпущенные орками, взвились в небо и устремились к нам. Твари на трибунах оглушительно взвыли мерзкими пронзительными голосами.
Тонкий солнечный луч, случайно прорвавшийся сквозь рыхлую серую вату облаков, высветил черный мрачный шпиль башни, казалось, достающий до самого неба. Увидев монументальное детище неизвестных зодчих, Генрих громко присвистнул, Марвин неприлично выругался, а дракон насмешливо выпустил густую струю дыма, полностью разделяя безрадостный вердикт друзей. Башня выглядела удручающе. От нее так и веяло горем, разочарованием и чьей-то искореженной судьбой.
– Башня отчаяния! – красноречиво прокомментировал Эткин.
– М-да, – глубокомысленно высказался некромант, – человек, назвавший ее так точно, явно мыслил глобально!
– А ты уверен, что это был человек? – недоверчиво пробормотал барон. – По-моему, людьми в этих краях и не пахнет. К тому же тварь, построившая и давшая название этому кошмарному архитектурному извращению, явно оказалась начисто лишена чувства юмора…
– Ну, – немедленно откликнулся страсть как любивший пофилософствовать дракон, – если человек лишен чувства юмора, значит, есть за что! Хотя, думаю, ты не прав. Мышление местных строителей вполне под стать всей окружающей атмосфере.
– А почему вы решили, что княжну держат именно в этой башне? – не сдавался барон.
– В воздухе вокруг этого места еще витает остаточный след мощного магического выброса, – доходчиво пояснил Марвин. – Недавно здесь творили сильное и темное волшебство. Поэтому…
– Поэтому кто ищет – тот добьется, кто хочет – тот напьется! – метко обобщил дракон.
Генрих невольно улыбнулся:
– Шутник! Ты еще скажи, что тебе нравится эта богопротивная земля. И как тут вообще можно жить? Не хотел бы я получить пожизненный абонемент на посещение этого морозильника.
– Нравится! – на полном серьезе кивнул головой летун. – Место само по себе хорошее, напитанное древней магией. Стоит сменить хозяина – и Край Тьмы легко расцветет и превратится в землю обетованную.
– И возможно изгнать плохую ауру? – не поверил Генрих.
Марвин удрученно вздохнул:
– Ты подвержен той же распространенной ошибке, что и большинство тех, кто лишь изредка сталкивается с волшебством. Не бывает плохой или хорошей магии: бывают плохие или хорошие маги. Колдовские навыки можно сравнить с твоей рапирой. В праведных руках это оружие способно принести много пользы, а в преступных – вреда, стать орудием преступления или войны.
– Мудрены твои речи, некромант, – ответил Генрих. – А рассуждения про магию так и совсем на сказку смахивают. Если бы каждый задумывался над подоплекой своих поступков, над их целями и последствиями, то что бы тогда с миром стало?
– В мире воцарилась бы справедливость, – тонко улыбнулся Марвин, – что, впрочем, как раз на сказку и похоже.
– Не грустите, друзья, – победно хохотнул Эткин, взмахивая широкими крыльями и закладывая крутой вираж вокруг Башни отчаяния. – Разве не для того мы рождены на свет, чтобы эту сказку сделать былью?
– Вот ведь шутник! – опять восхитился Генрих.
Они не знали главного: некоторым сказкам лучше и безопаснее навеки оставаться всего лишь сказками!
ГЛАВА 9
Моему взору предстала круглая, опоясанная высокой стеной площадка, с трех сторон которой возвышались расположенные амфитеатром скамейки. Часть из них сейчас оказалась занята мутно-серыми сгустками полупрозрачной субстанции, образующей туши ледяных ярлов. Кольцо магии сжалось до предела, почти физически давя на плечи и мешая дышать. В середине арены непоколебимо стоял мой белокурый принц, сжимая в руке обнаженный меч и широко расставив ноги, а к его коленям скрюченно прижалась испуганно трясущаяся мелкой дрожью Гельда. Ее некромантический посох валялся поблизости, отчаянно отброшенный, будто бесполезная палка. Остатки изорванной рубашки принца куда-то бесследно пропали, и его обнаженный мускулистый торс предстал на всеобщее обозрение, сплошь покрытый многочисленными ссадинами и царапинами. Под правым глазом красовался свежий лиловый синяк. Но все-таки он и сейчас оставался хорош, дьявольски хорош собой. И к тому же, несмотря на следы жестоких побоев и издевательств, вся фигура плененного красавца являла собой красноречивую картину несгибаемой непокорности и твердой решимости дорого продать свою жизнь. Спутанные прекрасные волосы плащом развевались на холодном ветру, челюсти упрямо сжались, превратив пухлые губы в тонкую хищную полоску. Я радостно улыбнулась. Печаль, явственно написанная на бесконечно любимом лице, без слов доказала мне, что принц тяжело переживает мнимую утрату своей сумасшедшей возлюбленной, несомненно, собирается вскоре отправиться вслед за мной в чертог бабушки Смерти, прихватив для компании с десяток врагов. От осознания этого потрясающего факта я разом почувствовала себя самой счастливой дурой на свете, и мой злополучный актерский талант в очередной раз возобладал над разумом.
– Ну что же ты за мужчина драчливый, а? – громко приветствовала я любимого, выходя на арену из маскирующей тени мраморного портика. – Только оставь тебя на полчаса без присмотра, как ты тут же норовишь драку затеять!
Лицо принца засияло так, что мне показалось, будто солнечные зайчики, испускаемые его удивительными золотистыми глазами, забегали по каменным стенам, освещая их намного лучше естественного светила. «Ты жива, слава Истинным богам!» – безмолвно сказал мне его оживший взгляд. «Неужели ты думал, что сможешь легко и быстро от меня отделаться, любимый!» – также одной многозначительной улыбкой ответила я. Кажется, он понял, потому что его совершенные губы исказила обычная ехидная ухмылочка.
– Не виноватый я, – снисходительно сообщил принц, плавно меняя позу из собранно-напряженной на изящно-расслабленную, – они сами пришли! А ты, амазонка моя, что здесь делаешь?
– Да так, ерундой страдаю – мужчину одного ищу, – как можно более небрежно повела я плечами.
– Мужчину… – сердито протянул красавец. – Всего-то лишь мужчину? А я думал – принца…
– Принца, понимаешь ли, можно всю жизнь искать, а мужчина – он женщине каждый день нужен, – насмешливо парировала я.
Любимый смущенно кашлянул, а потом галантно отставил ногу и изобразил элегантный поклон:
– Ну поздравляю тебя, любимая, я и есть тот самый искомый экземпляр, да еще в придачу на белом жеребце!
– Здорово, – с энтузиазмом откликнулась я, – Жеребца вижу! А где же принц?
Глаза принца весело округлились.
– Язва, неисправимая язва! – восторженно хохотнул он. – Вот так всегда и получается, что с женщиной, без которой невозможно жить, жить попросту невозможно из-за ее невозможного характера!
Он шагнул ко мне навстречу, горя желанием обнять и поцеловать. Его нежные вишневые губы призывно приоткрылись. Ледяные твари, видимо, совершенно обалдевшие от нашей наглости, тихонько сидели на скамейках амфитеатра. Мне так и хотелось ляпнуть что-нибудь насчет того, что гнетущую тишину нарушало только всеобщее молчание. И вдруг затянувшуюся паузу прервал резкий, грубый свист. Мы обернулись…
В проломе стены появились четыре колесницы, каждая запряжена тройкой черных как смоль лошадей. Скакунами уверенно правили смуглые рослые орки, разительно напоминающие моего дорогого Огвура. Рядом с возницами замерли с оружием в руках лучники или копейщики, прикрытые прочными латами. Воины взирали на арену холодными, мертвыми глазами, видимо, полностью находясь во власти разрушительной магии Ледяного бога. Колесницы неслись прямо на нас.
– Ульрика, – закричал принц, – готовься, сейчас они нанесут первый удар!
– Вижу, – сквозь зубы процедила я, прыгая вперед и по наитию прикрывая большим щитом и любимого, и себя, и свернувшуюся комком Гельду.
И в этот же самый миг стрелы, выпущенные орками, взвились в небо и устремились к нам. Твари на трибунах оглушительно взвыли мерзкими пронзительными голосами.
Тонкий солнечный луч, случайно прорвавшийся сквозь рыхлую серую вату облаков, высветил черный мрачный шпиль башни, казалось, достающий до самого неба. Увидев монументальное детище неизвестных зодчих, Генрих громко присвистнул, Марвин неприлично выругался, а дракон насмешливо выпустил густую струю дыма, полностью разделяя безрадостный вердикт друзей. Башня выглядела удручающе. От нее так и веяло горем, разочарованием и чьей-то искореженной судьбой.
– Башня отчаяния! – красноречиво прокомментировал Эткин.
– М-да, – глубокомысленно высказался некромант, – человек, назвавший ее так точно, явно мыслил глобально!
– А ты уверен, что это был человек? – недоверчиво пробормотал барон. – По-моему, людьми в этих краях и не пахнет. К тому же тварь, построившая и давшая название этому кошмарному архитектурному извращению, явно оказалась начисто лишена чувства юмора…
– Ну, – немедленно откликнулся страсть как любивший пофилософствовать дракон, – если человек лишен чувства юмора, значит, есть за что! Хотя, думаю, ты не прав. Мышление местных строителей вполне под стать всей окружающей атмосфере.
– А почему вы решили, что княжну держат именно в этой башне? – не сдавался барон.
– В воздухе вокруг этого места еще витает остаточный след мощного магического выброса, – доходчиво пояснил Марвин. – Недавно здесь творили сильное и темное волшебство. Поэтому…
– Поэтому кто ищет – тот добьется, кто хочет – тот напьется! – метко обобщил дракон.
Генрих невольно улыбнулся:
– Шутник! Ты еще скажи, что тебе нравится эта богопротивная земля. И как тут вообще можно жить? Не хотел бы я получить пожизненный абонемент на посещение этого морозильника.
– Нравится! – на полном серьезе кивнул головой летун. – Место само по себе хорошее, напитанное древней магией. Стоит сменить хозяина – и Край Тьмы легко расцветет и превратится в землю обетованную.
– И возможно изгнать плохую ауру? – не поверил Генрих.
Марвин удрученно вздохнул:
– Ты подвержен той же распространенной ошибке, что и большинство тех, кто лишь изредка сталкивается с волшебством. Не бывает плохой или хорошей магии: бывают плохие или хорошие маги. Колдовские навыки можно сравнить с твоей рапирой. В праведных руках это оружие способно принести много пользы, а в преступных – вреда, стать орудием преступления или войны.
– Мудрены твои речи, некромант, – ответил Генрих. – А рассуждения про магию так и совсем на сказку смахивают. Если бы каждый задумывался над подоплекой своих поступков, над их целями и последствиями, то что бы тогда с миром стало?
– В мире воцарилась бы справедливость, – тонко улыбнулся Марвин, – что, впрочем, как раз на сказку и похоже.
– Не грустите, друзья, – победно хохотнул Эткин, взмахивая широкими крыльями и закладывая крутой вираж вокруг Башни отчаяния. – Разве не для того мы рождены на свет, чтобы эту сказку сделать былью?
– Вот ведь шутник! – опять восхитился Генрих.
Они не знали главного: некоторым сказкам лучше и безопаснее навеки оставаться всего лишь сказками!
ГЛАВА 9
Наверно, даже мудрый и не в меру эрудированный Эткин затруднился бы сказать точно, сколько столетий простояло это странное пугающее сооружение, называемое Башней отчаяния. Излишне высокое, темное, сплошь облицованное квадратными плитами дорогого черного мрамора, оно выглядело гротескной пародией на нормальное человеческое жилище. Друзья насчитали четырнадцать этажей, украшенных узкими стрельчатыми окнами с цветными витражами в тяжелых свинцовых переплетах и вычурными резными фронтонами, облепленными мордами кровожадно ощерившихся гаргулий. Увидев статуи ненавистных тварей, дракон даже сплюнул от отвращения и чуть презрительно обозвал весь архитектурный ансамбль непонятным, но красивым словом «готика».
Генрих в очередной раз безмерно подивился уму и начитанности летающего гиганта. Впрочем, в одном барон, безусловно, оказался не прав: вблизи замок выглядел очень даже обитаемым. Ажурную башню окружали невысокие надворные постройки, свежий снег тут и там пятнали хорошо утоптанные дорожки следов и портили неопрятно разбросанные порции конского навоза. А над крытой дранкой крышей приземистого каменного дома курилась густая струйка сытного дымка и ощутимо пахло жареным мясом. Не иначе как там располагалась поварня. Эткин звучно проглотил голодную слюну и спикировал прямо во двор, поближе к дразнящим запахам. При его эффектном появлении рябая толстая девка, с ведром помоев в руках выглянувшая из кухонной двери, испуганно заголосила, выронила деревянную бадью и юркнула обратно, с грохотом хлопнув обитой железными полосами створкой. Дракон брезгливо переступил лапами, отодвигаясь подальше от дурно воняющего и бурно разлившегося ручейка, в котором блескуче проглядывали рыбьи потроха и еще какая-то сизая комковатая тухлятина.
– Что-то нас отнюдь не хлебом-солью встречают. – Он плотоядно пошевелил раздувающимися ноздрями. – И не жарким из телятины.
Из приоткрывшейся двери поварни нерешительно выглянул золотушный бородатый мужик с самострелом, ходуном ходившим в дрожащих от ужаса руках.
– И не думай! – довольно устрашающе рявкнул Эткин, выстреливая в его сторону слабым язычком пламени пополам с обильной слюной.
Мужик взвизгнул чуть ли не громче давешней девки и торопливо втянулся обратно.
– Э, погодь! – Дракон когтем придержал тяжелую дверь и выразительно цыкнул зубом.
Мужик, мелко трясясь и музыкально стуча зубами, торопливо закивал бородой и в качестве откупной беспрекословно выдвинул в дверной проем здоровенный копченый свиной окорок. Эткин довольно хмыкнул, мгновенно проглотил подношение и подобрел глазами.
– Вот у кого учиться воевать нужно! – громко расхохотался Генрих. – Ты еще даже замок штурмом не взял, а уже контрибуцию стребовал!
– А чего тут брать-то? – во всю пасть демонстративно зевнул дракон. – Они, чай, сами не дураки – понимают сложившийся расклад сил!
Марвин с удовольствием потоптался по снегу затекшими ногами, попрыгал и похлопал в озябшие ладоши.
– Думаю, все складывается благополучно, – радостно ухмыльнулся он. – Ледяным тварям сейчас явно почему-то не до нас, а охраны я не вижу…
– А вон она, твоя охрана, где, – насмешливо перебил дракон, указывая взглядом куда-то вверх, – Сидит – вякнуть боится. Береженого, как говорится, и Аола бережет!
Генрих и некромант дружно вскинули головы.
На декоративном балкончике второго этажа башни скромно притулились два дюжих молодых парня – один с неплохим арбалетом, а второй с увесистым клевцом. [3]Расширенные в панике глаза отчаянных вояк и их бледные до синевы лица предательски свидетельствовали о полнейшей небоеспособности малочисленного замкового гарнизона.
– Не густо! – благодушно ухмыльнулся в усы Генрих. – И кажись, они от одного твоего здорового аппетита уже в штаны наделали!
Эткин задумчиво пошевелил носом.
– Не исключено! – протянул он лапу и бесцеремонно сгреб обоих вояк в охапку, снимая с неудобного балкончика.
Будучи дважды опущенными – как с выигрышной высотной позиции на землю, так и морально – и поставленными перед хмурым лицом некроманта, нетерпеливо постреливающего из кончиков пальцев снопами ярких искр, они струсили окончательно, бухнулись на колени, даже не помышляя о позабытых обязанностях, и заголосили вразнобой:
– Смилуйтесь, ваше драконство!
– Не погубите, господин маг!
– Вот еще, надо мне вас губить, – совсем по-мальчишески фыркнул Марвин, жалостливо приглядываясь к желтому озерцу, быстро расплывающемуся вокруг сапог несостоявшегося стрелка, оказавшегося конопатым мальчишкой от силы лет двадцати. – Скажите честно, есть ли в башне эльфийская княжна, и мы вас тут же отпустим на все четыре стороны.
Мальчишки затравленно переглянулись. Как ни опасались они неведомо откуда возникших страшных гостей, но стало понятно, что своих жестоких хозяев боятся вояки намного сильнее. Эткин обреченно вздохнул, свирепо прищурил сапфировые глаза и хрипло выдал:
– Генрих, ты не зря переживал за мой аппетит: одного окорока мне явно недостаточно. А свежая человечинка, кстати, ничуть не уступает свинине!
Плечи несчастных вояк обреченно обвисли. Возле ног второго парня немедленно начало расплываться еще большее, резко попахивающее пятно. Сильф отвернулся, пытаясь натужным покашливанием скрыть некстати напавший на него смех.
– Ну… – выжидательно нахмурился некромант.
Парней словно прорвало:
– Да там она, на шестом этаже, в спаленке, – зачастил конопатый, вскакивая с колен и услужливо тыкая грязным пальцем в сторону одного из плотно закрытых окон фасада.
– Ох, и хороша же девка, доложу я вашим милостям! – сладко заулыбался второй. – Глаз не отвести. Волосы золотые до полу, глаза как серебро, а кожа белее алебастра!
Эткин выразительно причмокнул и многозначительно подмигнул Генриху:
– Вот ведь какая красота – и все тебе, барон, достанется!
Де Грей кисло скривился:
– А может, не надо?
– Надо, Генрих, надо! – издевательским хором откликнулись некромант и дракон. – Клин, как известно, завсегда клином вышибать советуют! Сейчас мы все покои обшарим и вскорости представим красавицу Лилуиллу пред твои светлейшие очи!
– Клин клином… – ворчал сильф, вслед за некромантом обреченно шагая к крыльцу башни. – Как бы этот самый треклятый клин с серебряными глазами и золотыми волосами для меня смертельным клинчем не стал!
Стрелы градом сыпались прямо на нас, умело выпущенные по навесной траектории. Через пару секунд мой щит начал походить на фантазийного ежа, вместо игл плотно утыканного оперенными древками. Я не сомневалась, что резвым скакунам потребуется совсем немного времени, чтобы преодолеть разделяющее нас и так весьма небольшое расстояние. Увидев, что первая атака не достигла цели, твари на трибунах разочарованно взвыли. Я поспешно отвела в сторону пришедший почти в негодность" щит, стараясь сориентироваться и придумать мало-мальски подходящий план ведения боя. Звонко тренькнула тетива лука, и последняя, запоздалая стрела вонзилась в правое предплечье принца. Белокурый негромко ойкнул и выдернул из раны стальной наконечник, к счастью, засевший совсем неглубоко. Я помрачнела. Прямо на меня неслась оскаленная лошадиная морда, а мой предполагаемый напарник выбыл из сражения еще почитай до начала настоящих боевых действий. На Гельду я даже и не рассчитывала, надеясь, что у нее хватит ума хотя бы не мешаться под ногами.
Принц решительно перебросил меч в левую, здоровую, руку и ответил мне бешеным взглядом, явно стараясь дать понять, что он не беспомощен и еще способен доставить врагу массу неприятностей. Нужно было срочно что-то предпринимать, пока еще не стало слишком поздно. И тогда я широко размахнулась и метнула щит под ноги коренной лошади, запряженной в колесницу, шедшую впереди. Вытянутый нижний край щита криво ткнулся в песок, образовав некое подобие невысокого трамплинчика. На всем скаку лошадь резко наступила копытом на выпуклый умбон, увенчанный острым шипом, жалобно заржала, взвилась на дыбы и грузно завалилась на бок, с треском ломая дышло и увлекая за собой всю колесницу. Возничий второй колесницы тщетно натягивал вожжи, пытаясь остановить разогнавшихся лошадей. Грохот от столкновения двух окованных железными пластинами повозок заглушил даже неумолкающие вопли, несущиеся с трибун. Третий экипаж сумел успешно выполнить обходной маневр и совершил небольшой полукруг, заходя на нас с тыла. Коротко остриженный орк чудовищного роста молниеносно взмахнул рукой, и в меня полетел метко направленный легкий дротик. Я зарычала от гнева, перехватила оружие в воздухе и метнула обратно.
Противник успел отреагировать правильно и прикрыл грудь небольшим круглым щитом, но я метила не в него. Остро отточенное лезвие вонзилось в шею крайней лошади, попав точно в яремную вену. Как ни жаль было убивать благородных животных, но другого выхода я не видела. Несчастный скакун выкатил глаза и, обливаясь хлынувшей из раны кровью, конвульсивно забился в постромках. Возница попытался удержать ошеломленное болью животное, но умирающий конь укусил соседа, и колесница начала медленно переворачиваться, мелькая спицами бешено вращающихся колес. Тем временем принц подхватил принесенное мной и воткнутое в песок копье, бросился к последней тройке лошадей и ловко сунул стальное лезвие в обод, попав в ступицу. Колесо слетело с оси, колесничий вывалился прямо под ноги разгоряченных, беснующихся коней, моментально расплющивших его череп своими тяжелыми, подкованными железом копытами. На арене воцарилась жуткая неразбериха, сопровождаемая криками раненых и паническим ржанием запутавшихся в сбруе скакунов. Все произошедшее заняло всего несколько мгновений и значительно ослабило наших противников, выведя из строя половину бойцов. Но численное преимущество по-прежнему оставалось на стороне орков. Пятеро из них ничуть не пострадало, и теперь они уверенно направлялись к нам, поигрывая рельефными мускулами. Меня особенно беспокоил второй, сплошь изукрашенный затейливыми татуировками опытного поединщика и вооруженный огромным топором-лабрисом, ничуть не уступающим знаменитой Симхелле – родовой секире Огвура.
– Слева! – донесся до меня отчаянный крик принца, и я едва успела крутануть в руке Нурилон, отбивая стрелу, выпущенную раненым возничим, притаившимся за колесом расколотой колесницы.
Любимый выхватил из отворота сапога метательный нож и одним метким броском успокоил надоедливого стрелка. Я только намеревалась каким-нибудь образом выразить ему горячую признательность за спасение моей жизни, как на белокурого уже насели сразу два орка с широкими короткими мечами и тонкими кинжалами-мизерикордиями. Принцу тотчас же стало совсем не до меня. А ко мне приближался орк с топором…
Я совершила длинный выпад, пытаясь достать его кончиком своего меча, но орк с недовольным ворчанием и ловкостью, неожиданной в столь могучем теле, гибко ушел вбок, заставив меня сделать лишний шаг и утратить равновесие. Словно в нудном, тягучем сне я увидела, как он неповторимо быстрым движением упал на одно колено, занося лабрис в неудержимо-страшном ударе, идущем параллельно земле. Я высоко подпрыгнула с испуганным заячьим визгом. Несущее смерть лезвие с жутким шорохом вспороло воздух под моими пятками. Орк разочарованно ухнул, разворачивающейся пружиной взвился с колен и, смачно хакнув, ударил снова – на этот раз сверху вниз, метя мне в голову. Его скорость просто потрясала. Я едва успела приземлиться, а огромное топорище на длинной рукояти уже неумолимо обрушивалось вниз, опережая меня на полтакта. Некстати подвернувшийся под каблук камешек нарушил все тщательно вынашиваемые планы, сделав меня на диво неповоротливой и неловкой. Куда вдруг исчезли мои старательно отшлифованные навыки? Я неустойчиво покачнулась, успев совершить лишь простейшее – вскинула над головой лезвие Нурилона, принимая удар обоюдоострого топора плашмя на плоскость своего клинка. Ощущение оказалось таким, словно на меня обрушилась гора. Нурилон жалобно запел, рассыпая облако огненных искр, меч резко вырвало из моих рук, а саму меня отшвырнуло на пару шагов и больно шмякнуло о песчаную поверхность арены. Трибуны буквально всколыхнуло от восторженных воплей холодных тварей, получивших ожидаемое красочное зрелище. Орк шумно выдохнул воздух и снова поднял свое страшное орудие, надвигаясь на меня. Я беспомощно распласталась на спине, судорожно нашаривая на боку рукоятку даги и страдая от острой боли, волной разливающейся по позвоночнику. «Ну вот и все! – вихрем промелькнуло в голове. – Как стремительно и нелепо все произошло!» До меня донесся горестный, полный невысказанного отчаяния вскрик принца, не способного мне помочь. Лезвие топора взметнулось в последнем, решающем замахе…
Покоев, кладовок, спален, комнат и комнатушек в башне оказалось превеликое множество. Марвин и Генрих добросовестно открывали каждую дверь, заглядывали под кровати, распахивали дверцы шкафов, отодвигали тяжелые кресла и совершили массу еще более глупых и никчемных действий. Вплоть до вытряхивания клубочков разноцветной шерсти из резной деревянной шкатулки и гулкого ауканья в грязный каминный дымоход. Но все попытки отыскать княжну оказались тщетными: Лилуилла словно сквозь землю провалилась. Заскучавший во дворе Эткин также не отказался от посильного участия в увлекательном разыскном мероприятии, заглядывая в окна верхних этажей и важно, сытым басом изрекая игривую фразу, не так давно услышанную от Сумасшедшей принцессы: «Киса, ку-ку!» Но даже столь кардинальные меры не принесли хоть сколько-нибудь ощутимого результата. Марвин до безобразия извозил в пыли свою щегольскую шелковую мантию и чуть не уронил в лестничный проем хрустальный обруч, символизирующий его звание архимага-некроманта. Дракон случайно дунул на горку золы и теперь оглушительно прочихивался короткими трескучими очередями, сносившими дранку с крыши поварни. Два замковых охранника, пришедшие к выводу, что их драгоценным жизням ничто отныне не угрожает, а потому повеселевшие и расхорохорившиеся, разжились свежими штанами и теперь с глубокомысленным видом сидели все на том же самом балкончике, громко комментируя происходящее в башне на потеху столпившимся возле крыльца зевакам. Бородатый мужик, оказавшийся истопником, повариха, толстая, как бочка, экономка да несколько горничных и сенных девок восторженно всплескивали руками, тараторили наперебой и отчаянно жаждали незатейливой сельской романтики, столь милой сердцу каждого смерда.
– Вон господин маг осерчал шибко, да ка-а-ак шарахнул молнией… в бархатный балдахин над кроватью! – восхищенно орал конопатый вояка, от избытка чувств подпрыгивая и повисая на шее каменной гаргульи. – А проклятый балдахин обрушился прямо ему на голову, и сейчас господин маг изрекает странные заклятия, сильно смахивающие на ругань нашего Жана после второго кувшина темного эля!
– Ой, а ведь он хоть и маг, но такой лапочка, такой красавчик! – упоенно вторили девки.
– Гляньте-ка, нашел! – ликующе заверещал стражник с клевцом, пальцем указывая на Генриха, торопливо спускавшегося по лестнице с каким-то непонятным предметом женского туалета, бережно несомым на вытянутых руках.
При ближайшем рассмотрении совместными усилиями горничной и экономки лоскут бежевого атласа с кружевами был с немалым трудом идентифицирован как панталоны княжны, почему-то вдрызг разорванные по боковым швам.
Усталый и злой, как цепная собака, Марвин уселся на вытащенную из поварни лавку и обратился к магии, но и тут мало чего достиг. Его изощренные чары почти полностью блокировались силой Ледяного бога, заглушавшей созданный некромантом поисковый импульс. Барон и Марвин удрученно переглянулись с самым разочарованным видом, понимая, что поиски княжны окончательно зашли в глухой тупик.
– Ну и что дальше? – беспомощно вопросил сильф, поднимая глаза на единственный доступный им источник мудрости, олицетворяемый хитроумным драконом.
Эткин нехотя отвлекся от огромной бочки вишневого варенья и ответил друзьям ироничным оскалом густо перемазанной сиропом морды:
– Сказка ложь, да в ней намек – горе-женихам урок!
Генрих в очередной раз безмерно подивился уму и начитанности летающего гиганта. Впрочем, в одном барон, безусловно, оказался не прав: вблизи замок выглядел очень даже обитаемым. Ажурную башню окружали невысокие надворные постройки, свежий снег тут и там пятнали хорошо утоптанные дорожки следов и портили неопрятно разбросанные порции конского навоза. А над крытой дранкой крышей приземистого каменного дома курилась густая струйка сытного дымка и ощутимо пахло жареным мясом. Не иначе как там располагалась поварня. Эткин звучно проглотил голодную слюну и спикировал прямо во двор, поближе к дразнящим запахам. При его эффектном появлении рябая толстая девка, с ведром помоев в руках выглянувшая из кухонной двери, испуганно заголосила, выронила деревянную бадью и юркнула обратно, с грохотом хлопнув обитой железными полосами створкой. Дракон брезгливо переступил лапами, отодвигаясь подальше от дурно воняющего и бурно разлившегося ручейка, в котором блескуче проглядывали рыбьи потроха и еще какая-то сизая комковатая тухлятина.
– Что-то нас отнюдь не хлебом-солью встречают. – Он плотоядно пошевелил раздувающимися ноздрями. – И не жарким из телятины.
Из приоткрывшейся двери поварни нерешительно выглянул золотушный бородатый мужик с самострелом, ходуном ходившим в дрожащих от ужаса руках.
– И не думай! – довольно устрашающе рявкнул Эткин, выстреливая в его сторону слабым язычком пламени пополам с обильной слюной.
Мужик взвизгнул чуть ли не громче давешней девки и торопливо втянулся обратно.
– Э, погодь! – Дракон когтем придержал тяжелую дверь и выразительно цыкнул зубом.
Мужик, мелко трясясь и музыкально стуча зубами, торопливо закивал бородой и в качестве откупной беспрекословно выдвинул в дверной проем здоровенный копченый свиной окорок. Эткин довольно хмыкнул, мгновенно проглотил подношение и подобрел глазами.
– Вот у кого учиться воевать нужно! – громко расхохотался Генрих. – Ты еще даже замок штурмом не взял, а уже контрибуцию стребовал!
– А чего тут брать-то? – во всю пасть демонстративно зевнул дракон. – Они, чай, сами не дураки – понимают сложившийся расклад сил!
Марвин с удовольствием потоптался по снегу затекшими ногами, попрыгал и похлопал в озябшие ладоши.
– Думаю, все складывается благополучно, – радостно ухмыльнулся он. – Ледяным тварям сейчас явно почему-то не до нас, а охраны я не вижу…
– А вон она, твоя охрана, где, – насмешливо перебил дракон, указывая взглядом куда-то вверх, – Сидит – вякнуть боится. Береженого, как говорится, и Аола бережет!
Генрих и некромант дружно вскинули головы.
На декоративном балкончике второго этажа башни скромно притулились два дюжих молодых парня – один с неплохим арбалетом, а второй с увесистым клевцом. [3]Расширенные в панике глаза отчаянных вояк и их бледные до синевы лица предательски свидетельствовали о полнейшей небоеспособности малочисленного замкового гарнизона.
– Не густо! – благодушно ухмыльнулся в усы Генрих. – И кажись, они от одного твоего здорового аппетита уже в штаны наделали!
Эткин задумчиво пошевелил носом.
– Не исключено! – протянул он лапу и бесцеремонно сгреб обоих вояк в охапку, снимая с неудобного балкончика.
Будучи дважды опущенными – как с выигрышной высотной позиции на землю, так и морально – и поставленными перед хмурым лицом некроманта, нетерпеливо постреливающего из кончиков пальцев снопами ярких искр, они струсили окончательно, бухнулись на колени, даже не помышляя о позабытых обязанностях, и заголосили вразнобой:
– Смилуйтесь, ваше драконство!
– Не погубите, господин маг!
– Вот еще, надо мне вас губить, – совсем по-мальчишески фыркнул Марвин, жалостливо приглядываясь к желтому озерцу, быстро расплывающемуся вокруг сапог несостоявшегося стрелка, оказавшегося конопатым мальчишкой от силы лет двадцати. – Скажите честно, есть ли в башне эльфийская княжна, и мы вас тут же отпустим на все четыре стороны.
Мальчишки затравленно переглянулись. Как ни опасались они неведомо откуда возникших страшных гостей, но стало понятно, что своих жестоких хозяев боятся вояки намного сильнее. Эткин обреченно вздохнул, свирепо прищурил сапфировые глаза и хрипло выдал:
– Генрих, ты не зря переживал за мой аппетит: одного окорока мне явно недостаточно. А свежая человечинка, кстати, ничуть не уступает свинине!
Плечи несчастных вояк обреченно обвисли. Возле ног второго парня немедленно начало расплываться еще большее, резко попахивающее пятно. Сильф отвернулся, пытаясь натужным покашливанием скрыть некстати напавший на него смех.
– Ну… – выжидательно нахмурился некромант.
Парней словно прорвало:
– Да там она, на шестом этаже, в спаленке, – зачастил конопатый, вскакивая с колен и услужливо тыкая грязным пальцем в сторону одного из плотно закрытых окон фасада.
– Ох, и хороша же девка, доложу я вашим милостям! – сладко заулыбался второй. – Глаз не отвести. Волосы золотые до полу, глаза как серебро, а кожа белее алебастра!
Эткин выразительно причмокнул и многозначительно подмигнул Генриху:
– Вот ведь какая красота – и все тебе, барон, достанется!
Де Грей кисло скривился:
– А может, не надо?
– Надо, Генрих, надо! – издевательским хором откликнулись некромант и дракон. – Клин, как известно, завсегда клином вышибать советуют! Сейчас мы все покои обшарим и вскорости представим красавицу Лилуиллу пред твои светлейшие очи!
– Клин клином… – ворчал сильф, вслед за некромантом обреченно шагая к крыльцу башни. – Как бы этот самый треклятый клин с серебряными глазами и золотыми волосами для меня смертельным клинчем не стал!
Стрелы градом сыпались прямо на нас, умело выпущенные по навесной траектории. Через пару секунд мой щит начал походить на фантазийного ежа, вместо игл плотно утыканного оперенными древками. Я не сомневалась, что резвым скакунам потребуется совсем немного времени, чтобы преодолеть разделяющее нас и так весьма небольшое расстояние. Увидев, что первая атака не достигла цели, твари на трибунах разочарованно взвыли. Я поспешно отвела в сторону пришедший почти в негодность" щит, стараясь сориентироваться и придумать мало-мальски подходящий план ведения боя. Звонко тренькнула тетива лука, и последняя, запоздалая стрела вонзилась в правое предплечье принца. Белокурый негромко ойкнул и выдернул из раны стальной наконечник, к счастью, засевший совсем неглубоко. Я помрачнела. Прямо на меня неслась оскаленная лошадиная морда, а мой предполагаемый напарник выбыл из сражения еще почитай до начала настоящих боевых действий. На Гельду я даже и не рассчитывала, надеясь, что у нее хватит ума хотя бы не мешаться под ногами.
Принц решительно перебросил меч в левую, здоровую, руку и ответил мне бешеным взглядом, явно стараясь дать понять, что он не беспомощен и еще способен доставить врагу массу неприятностей. Нужно было срочно что-то предпринимать, пока еще не стало слишком поздно. И тогда я широко размахнулась и метнула щит под ноги коренной лошади, запряженной в колесницу, шедшую впереди. Вытянутый нижний край щита криво ткнулся в песок, образовав некое подобие невысокого трамплинчика. На всем скаку лошадь резко наступила копытом на выпуклый умбон, увенчанный острым шипом, жалобно заржала, взвилась на дыбы и грузно завалилась на бок, с треском ломая дышло и увлекая за собой всю колесницу. Возничий второй колесницы тщетно натягивал вожжи, пытаясь остановить разогнавшихся лошадей. Грохот от столкновения двух окованных железными пластинами повозок заглушил даже неумолкающие вопли, несущиеся с трибун. Третий экипаж сумел успешно выполнить обходной маневр и совершил небольшой полукруг, заходя на нас с тыла. Коротко остриженный орк чудовищного роста молниеносно взмахнул рукой, и в меня полетел метко направленный легкий дротик. Я зарычала от гнева, перехватила оружие в воздухе и метнула обратно.
Противник успел отреагировать правильно и прикрыл грудь небольшим круглым щитом, но я метила не в него. Остро отточенное лезвие вонзилось в шею крайней лошади, попав точно в яремную вену. Как ни жаль было убивать благородных животных, но другого выхода я не видела. Несчастный скакун выкатил глаза и, обливаясь хлынувшей из раны кровью, конвульсивно забился в постромках. Возница попытался удержать ошеломленное болью животное, но умирающий конь укусил соседа, и колесница начала медленно переворачиваться, мелькая спицами бешено вращающихся колес. Тем временем принц подхватил принесенное мной и воткнутое в песок копье, бросился к последней тройке лошадей и ловко сунул стальное лезвие в обод, попав в ступицу. Колесо слетело с оси, колесничий вывалился прямо под ноги разгоряченных, беснующихся коней, моментально расплющивших его череп своими тяжелыми, подкованными железом копытами. На арене воцарилась жуткая неразбериха, сопровождаемая криками раненых и паническим ржанием запутавшихся в сбруе скакунов. Все произошедшее заняло всего несколько мгновений и значительно ослабило наших противников, выведя из строя половину бойцов. Но численное преимущество по-прежнему оставалось на стороне орков. Пятеро из них ничуть не пострадало, и теперь они уверенно направлялись к нам, поигрывая рельефными мускулами. Меня особенно беспокоил второй, сплошь изукрашенный затейливыми татуировками опытного поединщика и вооруженный огромным топором-лабрисом, ничуть не уступающим знаменитой Симхелле – родовой секире Огвура.
– Слева! – донесся до меня отчаянный крик принца, и я едва успела крутануть в руке Нурилон, отбивая стрелу, выпущенную раненым возничим, притаившимся за колесом расколотой колесницы.
Любимый выхватил из отворота сапога метательный нож и одним метким броском успокоил надоедливого стрелка. Я только намеревалась каким-нибудь образом выразить ему горячую признательность за спасение моей жизни, как на белокурого уже насели сразу два орка с широкими короткими мечами и тонкими кинжалами-мизерикордиями. Принцу тотчас же стало совсем не до меня. А ко мне приближался орк с топором…
Я совершила длинный выпад, пытаясь достать его кончиком своего меча, но орк с недовольным ворчанием и ловкостью, неожиданной в столь могучем теле, гибко ушел вбок, заставив меня сделать лишний шаг и утратить равновесие. Словно в нудном, тягучем сне я увидела, как он неповторимо быстрым движением упал на одно колено, занося лабрис в неудержимо-страшном ударе, идущем параллельно земле. Я высоко подпрыгнула с испуганным заячьим визгом. Несущее смерть лезвие с жутким шорохом вспороло воздух под моими пятками. Орк разочарованно ухнул, разворачивающейся пружиной взвился с колен и, смачно хакнув, ударил снова – на этот раз сверху вниз, метя мне в голову. Его скорость просто потрясала. Я едва успела приземлиться, а огромное топорище на длинной рукояти уже неумолимо обрушивалось вниз, опережая меня на полтакта. Некстати подвернувшийся под каблук камешек нарушил все тщательно вынашиваемые планы, сделав меня на диво неповоротливой и неловкой. Куда вдруг исчезли мои старательно отшлифованные навыки? Я неустойчиво покачнулась, успев совершить лишь простейшее – вскинула над головой лезвие Нурилона, принимая удар обоюдоострого топора плашмя на плоскость своего клинка. Ощущение оказалось таким, словно на меня обрушилась гора. Нурилон жалобно запел, рассыпая облако огненных искр, меч резко вырвало из моих рук, а саму меня отшвырнуло на пару шагов и больно шмякнуло о песчаную поверхность арены. Трибуны буквально всколыхнуло от восторженных воплей холодных тварей, получивших ожидаемое красочное зрелище. Орк шумно выдохнул воздух и снова поднял свое страшное орудие, надвигаясь на меня. Я беспомощно распласталась на спине, судорожно нашаривая на боку рукоятку даги и страдая от острой боли, волной разливающейся по позвоночнику. «Ну вот и все! – вихрем промелькнуло в голове. – Как стремительно и нелепо все произошло!» До меня донесся горестный, полный невысказанного отчаяния вскрик принца, не способного мне помочь. Лезвие топора взметнулось в последнем, решающем замахе…
Покоев, кладовок, спален, комнат и комнатушек в башне оказалось превеликое множество. Марвин и Генрих добросовестно открывали каждую дверь, заглядывали под кровати, распахивали дверцы шкафов, отодвигали тяжелые кресла и совершили массу еще более глупых и никчемных действий. Вплоть до вытряхивания клубочков разноцветной шерсти из резной деревянной шкатулки и гулкого ауканья в грязный каминный дымоход. Но все попытки отыскать княжну оказались тщетными: Лилуилла словно сквозь землю провалилась. Заскучавший во дворе Эткин также не отказался от посильного участия в увлекательном разыскном мероприятии, заглядывая в окна верхних этажей и важно, сытым басом изрекая игривую фразу, не так давно услышанную от Сумасшедшей принцессы: «Киса, ку-ку!» Но даже столь кардинальные меры не принесли хоть сколько-нибудь ощутимого результата. Марвин до безобразия извозил в пыли свою щегольскую шелковую мантию и чуть не уронил в лестничный проем хрустальный обруч, символизирующий его звание архимага-некроманта. Дракон случайно дунул на горку золы и теперь оглушительно прочихивался короткими трескучими очередями, сносившими дранку с крыши поварни. Два замковых охранника, пришедшие к выводу, что их драгоценным жизням ничто отныне не угрожает, а потому повеселевшие и расхорохорившиеся, разжились свежими штанами и теперь с глубокомысленным видом сидели все на том же самом балкончике, громко комментируя происходящее в башне на потеху столпившимся возле крыльца зевакам. Бородатый мужик, оказавшийся истопником, повариха, толстая, как бочка, экономка да несколько горничных и сенных девок восторженно всплескивали руками, тараторили наперебой и отчаянно жаждали незатейливой сельской романтики, столь милой сердцу каждого смерда.
– Вон господин маг осерчал шибко, да ка-а-ак шарахнул молнией… в бархатный балдахин над кроватью! – восхищенно орал конопатый вояка, от избытка чувств подпрыгивая и повисая на шее каменной гаргульи. – А проклятый балдахин обрушился прямо ему на голову, и сейчас господин маг изрекает странные заклятия, сильно смахивающие на ругань нашего Жана после второго кувшина темного эля!
– Ой, а ведь он хоть и маг, но такой лапочка, такой красавчик! – упоенно вторили девки.
– Гляньте-ка, нашел! – ликующе заверещал стражник с клевцом, пальцем указывая на Генриха, торопливо спускавшегося по лестнице с каким-то непонятным предметом женского туалета, бережно несомым на вытянутых руках.
При ближайшем рассмотрении совместными усилиями горничной и экономки лоскут бежевого атласа с кружевами был с немалым трудом идентифицирован как панталоны княжны, почему-то вдрызг разорванные по боковым швам.
Усталый и злой, как цепная собака, Марвин уселся на вытащенную из поварни лавку и обратился к магии, но и тут мало чего достиг. Его изощренные чары почти полностью блокировались силой Ледяного бога, заглушавшей созданный некромантом поисковый импульс. Барон и Марвин удрученно переглянулись с самым разочарованным видом, понимая, что поиски княжны окончательно зашли в глухой тупик.
– Ну и что дальше? – беспомощно вопросил сильф, поднимая глаза на единственный доступный им источник мудрости, олицетворяемый хитроумным драконом.
Эткин нехотя отвлекся от огромной бочки вишневого варенья и ответил друзьям ироничным оскалом густо перемазанной сиропом морды:
– Сказка ложь, да в ней намек – горе-женихам урок!