Страница:
– Не путай естественное с противоестественным! Ночь сменяет день, но никогда с ним не встречается. Солнце и Луна ходят друг за другом, но что приключается при их слиянии?
– Затмение, – чуть слышно шепнул Эткин, – нарушение природных процессов, выплеск неконтролируемой энергии, наводнение, шторм, ураган…
– Вот именно, друг мой! – сокрушенно вздохнул некромант. – Нельзя допустить подобного несчастья!
Я напряженно слушала разговор мага и дракона и все равно подсознательно отказывалась понимать их выглядевшие вроде бы логичными доводы. Ну, что страшного может случиться, если белокурый красавец, пусть даже и происходящий из рода демонов, поцелует меня еще разочек? Ураган, торнадо? Фи, какая глупая чепуха! «Не верю», как любят кричать учителя, обучающие выступающих на сцене комедиантов. И я совсем уже собралась вмешаться в их странный диалог, как дракон неожиданно хмыкнул и замолчал, видимо, осененный какой-то интересной мыслью. Я встрепенулась, сползая с коврика и желая немедленно пристать к другу с вопросами, но молчаливые жрецы почти насильно усадили меня обратно и опять сложили мои пальцы в ритуальную фигуру.
– Подобное соприкосновение фаланг активизирует чакру в области солнечного сплетения и помогает замкнуть ментальные поля человеческого организма, – прокомментировал Арбиус. – Попробуй расслабиться, отрешиться от всего земного и не думать ни о чем.
По его знаку передо мной поставили раскаленную жаровню, на верхнюю тарелку которой высыпали пригоршню мелких треугольных семечек. Магистр повелительно взмахнул рукой, приказывая удалиться всем, кроме объекта ритуала и жрецов. Облаченные в черные одеяния мужчины опустились на корточки с двух сторон от меня и затянули однообразную, монотонную мелодию, закрыв глаза и медленно покачиваясь в такт звукам. Поначалу мой натренированный музыкальных слух усиленно сопротивлялся противной нудной песне, состоящей, кажется, всего лишь из нескольких нечетких, постоянно повторяемых слогов. Непритязательный мотив настойчиво ввинчивался в мозг, вызывая едва сдерживаемое желание заткнуть уши и бежать куда подальше, пока пронзительные, сверлящие звуки не свели меня с ума. Желая хоть немного отвлечься от зомбирующего пения, я решила переключиться на запах и глубоко вдохнула горьковатый приторный дымок, тонкой струйкой поднимающийся над поджаривающимися семенами травы янт. С первого же вдоха со мной начало происходить нечто непривычное. Мне показалось, что попавший в нос аромат неожиданно разросся и превратился в плотное белое облако, изнутри целиком заполнившее тело и череп. Зрение угасло мгновенно, слух исчез, наконец-то избавив меня от неприятных звуков, кончики соединенных пальцев непрерывно жалило острыми иголками. Я хотела встать и прервать тошнотворный ритуал, ставший мучительно неприятным, но руки и ноги, еще минуту назад такие ловкие и гибкие, онемели и сделались чужими, отказавшись слушаться одурманенного разума. И совершенно невольно я делала единственное, на что еще оставалась способна в данной неуправляемой ситуации, – раз за разом все чаще и сильнее вдыхала приторный запах, лишающий меня воли и разума. Но затем я внезапно перестала осознавать, кто я такая и где нахожусь, и превратилась в крохотную, ярко сияющую искорку-мысль, стремительно проваливающуюся в глубь темного колодца небытия…
Красивые женщины редко рождаются умными. К счастью или, вернее, к несчастью, принцесса Альзира, законная правительница Нарроны и любимая супруга короля Мора, являла собой редкостное, но весьма приятное исключение из этого прискорбного правила. Королева была умна, добра и к тому же бесподобно хороша внешне. Правда, не сейчас. Ибо сейчас мало кто смог бы узнать в этой худой до истощения женщине со впалыми щеками, потухшими глазами и свалявшимися некогда прекрасными серебристо-пепельными волосами, прежнюю ослепительную красавицу, хохотушку и певунью – красу и гордость народа эльфов. Княжна Лилуилла эль-Реанон, столь прославившаяся своей несравненной прелестью, на самом деле казалась всего лишь бледной упрощенной копией своей венценосной родственницы. Но ныне Альзира Шеар-эль-Реанон смахивала на безликое полоумное привидение, способное вызывать не восхищение, а только жалость и желание помочь. И даже черствое сердце ее брата-короля Аберона Холодного испытало нечто похожее на сострадание и сожаление при виде медленно угасающего существа, расслабленно полулежащего в глубоком кресле.
Альбинос неслышно приподнял тяжелую вышитую портьеру и бочком протиснулся в затененную комнату, слабо освещенную бледным огоньком единственной свечи, а также густо напоенную запахом лаванды и пачулей. Принцесса не выносила яркого света. С тех самых пор, как однажды, почти восемнадцать лет назад, поднесла фонарь к лицу спящего супруга и приподняла черную маску, надежно скрывающую невообразимо безобразные черты любимого мужчины. Остатка травмированного, потухающего рассудка молодой нарронской королевы едва хватило на то, чтобы в муках произвести на свет двоих детей-близняшек и поручить одного из них опеке верной подруги – графини Антуанетты де Брен. А после этого глухая пелена тихого помешательства беспощадно опустилась на хрупкую головку прелестной эльфийки, повергнув ее в бездонную яму безумия, где королева пребывала по сей день. Альзира ни на что не жаловалась, почти не шевелилась и не разговаривала, чаще всего надолго отказывалась от пищи, плакала и таяла как свечка. И только любой яркий свет взрывоподобно выводил ее из состояния ставшего привычным полусна-полубодрствования, вырывая из чахлой фигурки настолько жалобные причитания и всхлипы, что принцессу тут же оставляли в покое. Лекари и маги бессильно разводили руками, дружно признавая, что Альзира обречена на постепенное, но верное угасание, длящееся уже семнадцать с лишком лет.
Аберон обычно не испытывал каких-либо заметных неудобств от присутствия полоумной сестры, тихо доживающей свой век в уединенной башне королевского замка под присмотром нескольких преданных и внимательных служанок. Но сегодня, подчиняясь жестокому приказу Ринецеи, альбинос впервые переступил порог этой печальной полутемной комнаты. Увидев мрачную, грозно нахмуренную мину повелителя, по привычке облаченного во все белое, прислужницы испуганными мышками прыснули в разные стороны. Король без лишних слов шагнул к креслу, наклонился и двумя длинными пальцами небрежно приподнял узкий подбородок надломленно склоненного и ничего не выражающего женского лица. Аберон заглянул в безжизненные глаза сестры и невольно вздрогнул от океана безбрежного горя, плещущегося в оправе черных стрельчатых ресниц. Это было горе человека, невозвратимо потерявшего все – не только радость, счастье, любовь, но и ту неовеществленную душевную целостность и гармонию, которую и принято называть рассудком. Для чего могла послужить подобная женщина, являющаяся всего лишь пустой и никчемной оболочкой давно отлетевшего разума? Аберон мысленно спросил себя об этом и немедленно получил ожидаемый ответ: для прорицания, для того чтобы стать послушными и безвольными устами, неосмысленно возвещающими волю великих богов!
Альбинос равнодушно пожал плечами, подхватил на руки невесомое тело сестры и вынес ее из комнаты. Не обращая ни малейшего внимания на тихие стонущие жалобы и мольбы, он отнес ее в подвал замка, где несколько жриц-янтр, послушные чарам псевдо-Аолы, уже установили жаровню с углями, на которых дымились зерна наркотического растения. Поднесенная к дыму принцесса невольно вдохнула колдовской запах, жрицы негромко затянули заунывный мотив, вводящий их в транс. Глаза Альзиры расширились, зрачки стали ненормально огромными и черными, все тело изогнулось в конвульсиях…
– Держите ее! – повелительно выкрикнула демоница, жадным взором впиваясь в бледное лицо безумной пророчицы. – Боги соединились с телом эльфийки и готовы вещать ее устами!
Аберон тоже приблизился и приготовился смотреть и слушать, замирая от недоброго предчувствия.
Мой кажущийся бесконечным полет внезапно подошел к концу, и я неспешно спланировала на пол светлого коридора, громко звякнув о мрамор железными подковками, установленными на каблуках походных сапог. Мягко спружинила, разогнула колени, одним резким движением головы отбросила за спину длинные непослушные волосы и удивленно огляделась. Беломраморный чертог, весь залитый ярким дневным светом, простирался направо и налево ровно настолько, насколько хватало взора, вызывая благоговейный восторг своей изысканностью. Витые колонны, заканчивающиеся мощными капителями в виде распустившихся бутонов лилии, надежно поддерживали высокую выгнутую арку свода. Солнечные лучи проникали сквозь хрустальные окна в потолке, причудливо отражаясь от многочисленных зеркал. Я подошла к одному из таких украшений, желая скрутить в хвост растрепавшиеся волосы, и с ошеломленным возгласом схватилось за свое лицо. Моя золотая маска куда-то исчезла, а привычно неприглядные черты претерпели невероятную трансформацию, являя сказочный лик безупречной красавицы, до этих пор виданный мной только в Зеркале истинного облика. Я недоверчиво провела пальцем по лбу, скулам, губам, не веря собственным глазам. Непостижимо! Уродливые бугры и рытвины испарились бесследно, и даже всегда отсутствующий нос внезапно появился на предназначенном ему месте, идеально изящный, украшенный небольшой аристократической горбинкой. Я восхищенно присвистнула, грубо нарушив тишину величественного зала пронзительным вульгарным звуком…
– Хороша! – подтвердил незнакомый мелодичный голос. – Что и говорить – хороша!
Я стремительно обернулась, нашаривая рукой рукоять Нурилона. Меча за плечами почему-то не оказалось, зато в паре шагов от меня стояли две смеющиеся женщины, крепко держащиеся за руки. Я радостно хмыкнула, потому что в первой, черноволосой и бледнокожей, сразу же опознала бабушку Смерть, а вторая, зеленоглазая и рыжеволосая, так разительно напоминала меня саму, что ошибиться было невозможно. Но…
– Тетушка Аола, ведь тебе же сейчас вроде бы полагается лежать в хрустальном гробу на дне Озера безвременья? – потрясенно выпалила я.
Богиня нежно улыбнулась краешками губ:
– Милая внучатая племянница, но ведь тебе тоже полагается сейчас находиться в пещере на водопаде, а не любоваться красотами Радужного уровня!
– Ого! – Я почесала в затылке. – Слышала я уже про этот знаменитый Радужный уровень от одного не очень-то любезного привидения, гордо именовавшего себя Хранителем.
– Никчемная рухлядь, полезная не более чем машинка для удаления катышков с ткани! – пренебрежительно отозвалась Смерть. – Вот кто он такой!
– Ага, – глубокомысленно изрекла я. – Мне понятно только одно – то, что мне опять ничего не понятно!
Мои божественные родственницы громко рассмеялись:
– Бесценная девочка, прости нас за мистификацию, от которой мы никак не смогли удержаться!
– Да ладно уж, – миролюбиво проворчала я. – Уважаю хорошие шутки.
Бабушка подхватила меня под руку и увлекла на низкий диванчик:
– Ненаглядная наша Морра, мы воспользовались удобным случаем, чтобы через верного Арбиуса попробовать организовать эту встречу, и сейчас безмерно счастливы легкости, с коей все получилось. Ты оказалась невероятно восприимчива к медитативным ритуалам, быстро и свободно перенеслась туда, где способны обитать одни лишь наши души, но не тела.
– А-а-а, – немного разочарованно протянула я. – Жаль! А то я уже почти поверила в реальность своего новенького симпатичного носа!
Аола сокрушенно вздохнула:
– С носом придется немного подождать. К счастью, совсем недолго.
– Это как? – всерьез заинтересовалась я, питая смутную надежду однажды заявиться к прекрасному белокурому обладателю моего сердца и разума, имея в наличии не ужасную безносую образину, заменяющую мне лицо, а полный комплект соблазнительных черт, более приличествующий молодой девушке с серьезными матримониальными намерениями…
– Морра, очнись немедленно! – Укоризненный возглас бабушки насильно вырвал меня из мира грез. – Все-таки настоящая женщина в любой ситуации прежде всего остается именно женщиной! Весь мир летит в пучину Тьмы, а ты в эти секунды мечтаешь о смазливом женишке!
Кажется, я покраснела.
Сестры удовлетворенно переглянулись.
– На самом деле в любви нет ничего постыдного, но… обстоятельства и впрямь складываются отнюдь не самым благоприятным образом! Теперь нам действительно необходима твоя безотлагательная помощь!
Я вымученно застонала:
– Как, и вы туда же? И когда это наконец-то закончится? Драконы, Ланс, отец… – Я загибала пальцы, пересчитывая всех претендентов, желающих за мой счет разрешить собственные проблемы. – А теперь еще вы!..
– Можешь прибавить к своему впечатляющему списку еще и Ринецею вкупе с демиургами, – невозмутимо подсказал Аола.
– Ладно, их до кучи сюда же! – покладисто согласилась я, загибая еще два пальца. И тут до меня дошел смысл услышанного. Я глупо выпучила глаза и подскочила на диванчике: – Что???
– А то! – передразнила меня Смерть. – Часто говорят, что враг моего врага – мой друг, но в нашем случае это не срабатывает…
– Ледяные ярлы – друзья лишь самим себе! – мрачно поддержала ее Аола. – Они жестоки, беспринципны и беспощадны. Ринецея сглупила, разбудив тварей!
– Вот уж точно – хорошими делами прославиться нельзя, – задумчиво бормотала я себе под нос. – А Ринецея, значит, решила прославиться плохими?
Сестры синхронно кивнули:
– На этот раз она явно переборщила. Хроники Бальдура в руках недальновидной демоницы оказались опаснее спичек, попавших к заигравшемуся ребенку…
– Если я правильно понимаю сложившуюся ситуацию, то все произошло так. – Я последовательно излагала известные мне факты: – Стремясь приобрести могучих союзников, демоница разбудила темных тварей, которые, прошу прощения за каламбур, тут же ответили ей черной неблагодарностью. И теперь Ледяной бог, стремящийся заполучить абсолютную власть, семимильными шагами движется из королевства в королевство, сея смерть и разрушение.
– Правильно мыслишь, дорогая! – похвалила меня бабушка. – И после него остаются лишь…
– Рожки да ножки после него остаются, – поморщилась я. – Это и так понятно! Как можно остановить зарвавшегося Бога?
Сестры неуверенно переглянулись.
– Видишь ли, дорогая Морра… – дипломатично начали они в два голоса.
Я опять поморщилась, на этот раз еще кислее:
– Не стоит ходить вокруг да около. Я давно уже привыкла к тому, что работа главного ассенизатора при чумных бараках и то намного чище и приятнее постоянно достающихся мне трудновыполнимых заданий. Поэтому не тратьте время попусту и не наводите тень на плетень!
В черных глазах Смерти промелькнуло уважение, смешанное с восхищением. Аола печально вздохнула:
– Нам, право же, очень жаль, что мы вынуждены вовлекать тебя в подобные неприятности, но иного выхода нет. Нам известно, что когда-то одна из Великих – Оружейница – создала шесть клинков, совместная сила которых способна уничтожить или возродить любой мир. Пять из них носят имена: Рануэль Алатора – Разящая игла, ныне принадлежащая тебе; Нумриэль Алатора – Усыпляющая игла, ею владеет Ринецея, и именно удар этого оружия погрузил меня в колдовской сон. Есть еще Анриэль Алатора – Радужная игла, Данриэль Алатора – Пробуждающая игла, а также Агриэль Алатора – Морозная игла. Агриэль спрятана в храме Ледяного бога и является главной сутью его мощи и жизненной энергии. Возможно, что, сломав клинок этой даги, можно убить самого бога.
– Но ты перечислила всего пять имен, – быстренько подсчитала я. – Как называют шестой клинок?
Смерть разочарованно вздохнула:
– Никто и никогда ничего не слышал о шестом клинке. Известно только одно – он существует и своей силой значительно превосходит все остальные… Собери все клинки вместе – и ты сможешь избавить мир от власти демиургов.
– И еще моя Пелена! – торопливо добавила Дарующая жизнь. – Не забудь о ней! Ведь я ее потеряла!
– А вот нечего было исподнее где попало разбрасывать! – криво ухмыльнулась я. – Глядишь, и проблем бы не возникло.
Аола смутилась:
– Ну, кто же мог заранее знать, как оно все обернется! Если Пелену найдет Ледяной бог, то он обретет невиданную мощь. А если ее найдешь ты…
– То что? – Я жадно подалась вперед.
– Видишь ли, дорогая девочка, – Смерть мягко взяла меня за руку, – Пелена способна выполнить одно желание любого человека, вернув ему красоту, молодость, или излечить его от тяжелой болезни…
– Только одно? – уточнила я.
– Одно, – жестко подтвердила Смерть. – Единственное, заветное. Твоя внешность… В общем, если ты первая найдешь Пелену, то сможешь стать красавицей и непременно легко пленишь желанного тебе мужчину!
Я прикусила губу, сдерживая перехлестывающие через край эмоции. Завидное предложение! Мне выпал шанс – реальный, пусть и труднодостижимый, но шанс!
– Значит, Пелена и красота взамен свержения Ледяного бога? – словно торгуясь, нахально переспросила я.
Сестры закивали еще выразительнее:
– Все взаимосвязано!
– А как я проникну в Геферт? – начала я.
Но Смерть неожиданно приложила палец к губам, призывая меня к молчанию. Аола расширила глаза.
– Слышишь? – спросила она у сестры.
– Вот это да! – восхитилась Смерть. – Какое невероятное совпадение! Два соединенных родственными узами разума одновременно проводят ритуал медитации янт. Невероятно! Это нужно использовать!
– Что случилось? – едва успела я спросить, как Смерть и Аола неожиданно совместно дунули на меня, будто на невесомую пушинку, и я внезапно ощутила, что вновь превращаюсь в искру, срываюсь с места и повторно проваливаюсь в темный глубокий колодец.
ГЛАВА 9
– Затмение, – чуть слышно шепнул Эткин, – нарушение природных процессов, выплеск неконтролируемой энергии, наводнение, шторм, ураган…
– Вот именно, друг мой! – сокрушенно вздохнул некромант. – Нельзя допустить подобного несчастья!
Я напряженно слушала разговор мага и дракона и все равно подсознательно отказывалась понимать их выглядевшие вроде бы логичными доводы. Ну, что страшного может случиться, если белокурый красавец, пусть даже и происходящий из рода демонов, поцелует меня еще разочек? Ураган, торнадо? Фи, какая глупая чепуха! «Не верю», как любят кричать учителя, обучающие выступающих на сцене комедиантов. И я совсем уже собралась вмешаться в их странный диалог, как дракон неожиданно хмыкнул и замолчал, видимо, осененный какой-то интересной мыслью. Я встрепенулась, сползая с коврика и желая немедленно пристать к другу с вопросами, но молчаливые жрецы почти насильно усадили меня обратно и опять сложили мои пальцы в ритуальную фигуру.
– Подобное соприкосновение фаланг активизирует чакру в области солнечного сплетения и помогает замкнуть ментальные поля человеческого организма, – прокомментировал Арбиус. – Попробуй расслабиться, отрешиться от всего земного и не думать ни о чем.
По его знаку передо мной поставили раскаленную жаровню, на верхнюю тарелку которой высыпали пригоршню мелких треугольных семечек. Магистр повелительно взмахнул рукой, приказывая удалиться всем, кроме объекта ритуала и жрецов. Облаченные в черные одеяния мужчины опустились на корточки с двух сторон от меня и затянули однообразную, монотонную мелодию, закрыв глаза и медленно покачиваясь в такт звукам. Поначалу мой натренированный музыкальных слух усиленно сопротивлялся противной нудной песне, состоящей, кажется, всего лишь из нескольких нечетких, постоянно повторяемых слогов. Непритязательный мотив настойчиво ввинчивался в мозг, вызывая едва сдерживаемое желание заткнуть уши и бежать куда подальше, пока пронзительные, сверлящие звуки не свели меня с ума. Желая хоть немного отвлечься от зомбирующего пения, я решила переключиться на запах и глубоко вдохнула горьковатый приторный дымок, тонкой струйкой поднимающийся над поджаривающимися семенами травы янт. С первого же вдоха со мной начало происходить нечто непривычное. Мне показалось, что попавший в нос аромат неожиданно разросся и превратился в плотное белое облако, изнутри целиком заполнившее тело и череп. Зрение угасло мгновенно, слух исчез, наконец-то избавив меня от неприятных звуков, кончики соединенных пальцев непрерывно жалило острыми иголками. Я хотела встать и прервать тошнотворный ритуал, ставший мучительно неприятным, но руки и ноги, еще минуту назад такие ловкие и гибкие, онемели и сделались чужими, отказавшись слушаться одурманенного разума. И совершенно невольно я делала единственное, на что еще оставалась способна в данной неуправляемой ситуации, – раз за разом все чаще и сильнее вдыхала приторный запах, лишающий меня воли и разума. Но затем я внезапно перестала осознавать, кто я такая и где нахожусь, и превратилась в крохотную, ярко сияющую искорку-мысль, стремительно проваливающуюся в глубь темного колодца небытия…
Красивые женщины редко рождаются умными. К счастью или, вернее, к несчастью, принцесса Альзира, законная правительница Нарроны и любимая супруга короля Мора, являла собой редкостное, но весьма приятное исключение из этого прискорбного правила. Королева была умна, добра и к тому же бесподобно хороша внешне. Правда, не сейчас. Ибо сейчас мало кто смог бы узнать в этой худой до истощения женщине со впалыми щеками, потухшими глазами и свалявшимися некогда прекрасными серебристо-пепельными волосами, прежнюю ослепительную красавицу, хохотушку и певунью – красу и гордость народа эльфов. Княжна Лилуилла эль-Реанон, столь прославившаяся своей несравненной прелестью, на самом деле казалась всего лишь бледной упрощенной копией своей венценосной родственницы. Но ныне Альзира Шеар-эль-Реанон смахивала на безликое полоумное привидение, способное вызывать не восхищение, а только жалость и желание помочь. И даже черствое сердце ее брата-короля Аберона Холодного испытало нечто похожее на сострадание и сожаление при виде медленно угасающего существа, расслабленно полулежащего в глубоком кресле.
Альбинос неслышно приподнял тяжелую вышитую портьеру и бочком протиснулся в затененную комнату, слабо освещенную бледным огоньком единственной свечи, а также густо напоенную запахом лаванды и пачулей. Принцесса не выносила яркого света. С тех самых пор, как однажды, почти восемнадцать лет назад, поднесла фонарь к лицу спящего супруга и приподняла черную маску, надежно скрывающую невообразимо безобразные черты любимого мужчины. Остатка травмированного, потухающего рассудка молодой нарронской королевы едва хватило на то, чтобы в муках произвести на свет двоих детей-близняшек и поручить одного из них опеке верной подруги – графини Антуанетты де Брен. А после этого глухая пелена тихого помешательства беспощадно опустилась на хрупкую головку прелестной эльфийки, повергнув ее в бездонную яму безумия, где королева пребывала по сей день. Альзира ни на что не жаловалась, почти не шевелилась и не разговаривала, чаще всего надолго отказывалась от пищи, плакала и таяла как свечка. И только любой яркий свет взрывоподобно выводил ее из состояния ставшего привычным полусна-полубодрствования, вырывая из чахлой фигурки настолько жалобные причитания и всхлипы, что принцессу тут же оставляли в покое. Лекари и маги бессильно разводили руками, дружно признавая, что Альзира обречена на постепенное, но верное угасание, длящееся уже семнадцать с лишком лет.
Аберон обычно не испытывал каких-либо заметных неудобств от присутствия полоумной сестры, тихо доживающей свой век в уединенной башне королевского замка под присмотром нескольких преданных и внимательных служанок. Но сегодня, подчиняясь жестокому приказу Ринецеи, альбинос впервые переступил порог этой печальной полутемной комнаты. Увидев мрачную, грозно нахмуренную мину повелителя, по привычке облаченного во все белое, прислужницы испуганными мышками прыснули в разные стороны. Король без лишних слов шагнул к креслу, наклонился и двумя длинными пальцами небрежно приподнял узкий подбородок надломленно склоненного и ничего не выражающего женского лица. Аберон заглянул в безжизненные глаза сестры и невольно вздрогнул от океана безбрежного горя, плещущегося в оправе черных стрельчатых ресниц. Это было горе человека, невозвратимо потерявшего все – не только радость, счастье, любовь, но и ту неовеществленную душевную целостность и гармонию, которую и принято называть рассудком. Для чего могла послужить подобная женщина, являющаяся всего лишь пустой и никчемной оболочкой давно отлетевшего разума? Аберон мысленно спросил себя об этом и немедленно получил ожидаемый ответ: для прорицания, для того чтобы стать послушными и безвольными устами, неосмысленно возвещающими волю великих богов!
Альбинос равнодушно пожал плечами, подхватил на руки невесомое тело сестры и вынес ее из комнаты. Не обращая ни малейшего внимания на тихие стонущие жалобы и мольбы, он отнес ее в подвал замка, где несколько жриц-янтр, послушные чарам псевдо-Аолы, уже установили жаровню с углями, на которых дымились зерна наркотического растения. Поднесенная к дыму принцесса невольно вдохнула колдовской запах, жрицы негромко затянули заунывный мотив, вводящий их в транс. Глаза Альзиры расширились, зрачки стали ненормально огромными и черными, все тело изогнулось в конвульсиях…
– Держите ее! – повелительно выкрикнула демоница, жадным взором впиваясь в бледное лицо безумной пророчицы. – Боги соединились с телом эльфийки и готовы вещать ее устами!
Аберон тоже приблизился и приготовился смотреть и слушать, замирая от недоброго предчувствия.
Мой кажущийся бесконечным полет внезапно подошел к концу, и я неспешно спланировала на пол светлого коридора, громко звякнув о мрамор железными подковками, установленными на каблуках походных сапог. Мягко спружинила, разогнула колени, одним резким движением головы отбросила за спину длинные непослушные волосы и удивленно огляделась. Беломраморный чертог, весь залитый ярким дневным светом, простирался направо и налево ровно настолько, насколько хватало взора, вызывая благоговейный восторг своей изысканностью. Витые колонны, заканчивающиеся мощными капителями в виде распустившихся бутонов лилии, надежно поддерживали высокую выгнутую арку свода. Солнечные лучи проникали сквозь хрустальные окна в потолке, причудливо отражаясь от многочисленных зеркал. Я подошла к одному из таких украшений, желая скрутить в хвост растрепавшиеся волосы, и с ошеломленным возгласом схватилось за свое лицо. Моя золотая маска куда-то исчезла, а привычно неприглядные черты претерпели невероятную трансформацию, являя сказочный лик безупречной красавицы, до этих пор виданный мной только в Зеркале истинного облика. Я недоверчиво провела пальцем по лбу, скулам, губам, не веря собственным глазам. Непостижимо! Уродливые бугры и рытвины испарились бесследно, и даже всегда отсутствующий нос внезапно появился на предназначенном ему месте, идеально изящный, украшенный небольшой аристократической горбинкой. Я восхищенно присвистнула, грубо нарушив тишину величественного зала пронзительным вульгарным звуком…
– Хороша! – подтвердил незнакомый мелодичный голос. – Что и говорить – хороша!
Я стремительно обернулась, нашаривая рукой рукоять Нурилона. Меча за плечами почему-то не оказалось, зато в паре шагов от меня стояли две смеющиеся женщины, крепко держащиеся за руки. Я радостно хмыкнула, потому что в первой, черноволосой и бледнокожей, сразу же опознала бабушку Смерть, а вторая, зеленоглазая и рыжеволосая, так разительно напоминала меня саму, что ошибиться было невозможно. Но…
– Тетушка Аола, ведь тебе же сейчас вроде бы полагается лежать в хрустальном гробу на дне Озера безвременья? – потрясенно выпалила я.
Богиня нежно улыбнулась краешками губ:
– Милая внучатая племянница, но ведь тебе тоже полагается сейчас находиться в пещере на водопаде, а не любоваться красотами Радужного уровня!
– Ого! – Я почесала в затылке. – Слышала я уже про этот знаменитый Радужный уровень от одного не очень-то любезного привидения, гордо именовавшего себя Хранителем.
– Никчемная рухлядь, полезная не более чем машинка для удаления катышков с ткани! – пренебрежительно отозвалась Смерть. – Вот кто он такой!
– Ага, – глубокомысленно изрекла я. – Мне понятно только одно – то, что мне опять ничего не понятно!
Мои божественные родственницы громко рассмеялись:
– Бесценная девочка, прости нас за мистификацию, от которой мы никак не смогли удержаться!
– Да ладно уж, – миролюбиво проворчала я. – Уважаю хорошие шутки.
Бабушка подхватила меня под руку и увлекла на низкий диванчик:
– Ненаглядная наша Морра, мы воспользовались удобным случаем, чтобы через верного Арбиуса попробовать организовать эту встречу, и сейчас безмерно счастливы легкости, с коей все получилось. Ты оказалась невероятно восприимчива к медитативным ритуалам, быстро и свободно перенеслась туда, где способны обитать одни лишь наши души, но не тела.
– А-а-а, – немного разочарованно протянула я. – Жаль! А то я уже почти поверила в реальность своего новенького симпатичного носа!
Аола сокрушенно вздохнула:
– С носом придется немного подождать. К счастью, совсем недолго.
– Это как? – всерьез заинтересовалась я, питая смутную надежду однажды заявиться к прекрасному белокурому обладателю моего сердца и разума, имея в наличии не ужасную безносую образину, заменяющую мне лицо, а полный комплект соблазнительных черт, более приличествующий молодой девушке с серьезными матримониальными намерениями…
– Морра, очнись немедленно! – Укоризненный возглас бабушки насильно вырвал меня из мира грез. – Все-таки настоящая женщина в любой ситуации прежде всего остается именно женщиной! Весь мир летит в пучину Тьмы, а ты в эти секунды мечтаешь о смазливом женишке!
Кажется, я покраснела.
Сестры удовлетворенно переглянулись.
– На самом деле в любви нет ничего постыдного, но… обстоятельства и впрямь складываются отнюдь не самым благоприятным образом! Теперь нам действительно необходима твоя безотлагательная помощь!
Я вымученно застонала:
– Как, и вы туда же? И когда это наконец-то закончится? Драконы, Ланс, отец… – Я загибала пальцы, пересчитывая всех претендентов, желающих за мой счет разрешить собственные проблемы. – А теперь еще вы!..
– Можешь прибавить к своему впечатляющему списку еще и Ринецею вкупе с демиургами, – невозмутимо подсказал Аола.
– Ладно, их до кучи сюда же! – покладисто согласилась я, загибая еще два пальца. И тут до меня дошел смысл услышанного. Я глупо выпучила глаза и подскочила на диванчике: – Что???
– А то! – передразнила меня Смерть. – Часто говорят, что враг моего врага – мой друг, но в нашем случае это не срабатывает…
– Ледяные ярлы – друзья лишь самим себе! – мрачно поддержала ее Аола. – Они жестоки, беспринципны и беспощадны. Ринецея сглупила, разбудив тварей!
– Вот уж точно – хорошими делами прославиться нельзя, – задумчиво бормотала я себе под нос. – А Ринецея, значит, решила прославиться плохими?
Сестры синхронно кивнули:
– На этот раз она явно переборщила. Хроники Бальдура в руках недальновидной демоницы оказались опаснее спичек, попавших к заигравшемуся ребенку…
– Если я правильно понимаю сложившуюся ситуацию, то все произошло так. – Я последовательно излагала известные мне факты: – Стремясь приобрести могучих союзников, демоница разбудила темных тварей, которые, прошу прощения за каламбур, тут же ответили ей черной неблагодарностью. И теперь Ледяной бог, стремящийся заполучить абсолютную власть, семимильными шагами движется из королевства в королевство, сея смерть и разрушение.
– Правильно мыслишь, дорогая! – похвалила меня бабушка. – И после него остаются лишь…
– Рожки да ножки после него остаются, – поморщилась я. – Это и так понятно! Как можно остановить зарвавшегося Бога?
Сестры неуверенно переглянулись.
– Видишь ли, дорогая Морра… – дипломатично начали они в два голоса.
Я опять поморщилась, на этот раз еще кислее:
– Не стоит ходить вокруг да около. Я давно уже привыкла к тому, что работа главного ассенизатора при чумных бараках и то намного чище и приятнее постоянно достающихся мне трудновыполнимых заданий. Поэтому не тратьте время попусту и не наводите тень на плетень!
В черных глазах Смерти промелькнуло уважение, смешанное с восхищением. Аола печально вздохнула:
– Нам, право же, очень жаль, что мы вынуждены вовлекать тебя в подобные неприятности, но иного выхода нет. Нам известно, что когда-то одна из Великих – Оружейница – создала шесть клинков, совместная сила которых способна уничтожить или возродить любой мир. Пять из них носят имена: Рануэль Алатора – Разящая игла, ныне принадлежащая тебе; Нумриэль Алатора – Усыпляющая игла, ею владеет Ринецея, и именно удар этого оружия погрузил меня в колдовской сон. Есть еще Анриэль Алатора – Радужная игла, Данриэль Алатора – Пробуждающая игла, а также Агриэль Алатора – Морозная игла. Агриэль спрятана в храме Ледяного бога и является главной сутью его мощи и жизненной энергии. Возможно, что, сломав клинок этой даги, можно убить самого бога.
– Но ты перечислила всего пять имен, – быстренько подсчитала я. – Как называют шестой клинок?
Смерть разочарованно вздохнула:
– Никто и никогда ничего не слышал о шестом клинке. Известно только одно – он существует и своей силой значительно превосходит все остальные… Собери все клинки вместе – и ты сможешь избавить мир от власти демиургов.
– И еще моя Пелена! – торопливо добавила Дарующая жизнь. – Не забудь о ней! Ведь я ее потеряла!
– А вот нечего было исподнее где попало разбрасывать! – криво ухмыльнулась я. – Глядишь, и проблем бы не возникло.
Аола смутилась:
– Ну, кто же мог заранее знать, как оно все обернется! Если Пелену найдет Ледяной бог, то он обретет невиданную мощь. А если ее найдешь ты…
– То что? – Я жадно подалась вперед.
– Видишь ли, дорогая девочка, – Смерть мягко взяла меня за руку, – Пелена способна выполнить одно желание любого человека, вернув ему красоту, молодость, или излечить его от тяжелой болезни…
– Только одно? – уточнила я.
– Одно, – жестко подтвердила Смерть. – Единственное, заветное. Твоя внешность… В общем, если ты первая найдешь Пелену, то сможешь стать красавицей и непременно легко пленишь желанного тебе мужчину!
Я прикусила губу, сдерживая перехлестывающие через край эмоции. Завидное предложение! Мне выпал шанс – реальный, пусть и труднодостижимый, но шанс!
– Значит, Пелена и красота взамен свержения Ледяного бога? – словно торгуясь, нахально переспросила я.
Сестры закивали еще выразительнее:
– Все взаимосвязано!
– А как я проникну в Геферт? – начала я.
Но Смерть неожиданно приложила палец к губам, призывая меня к молчанию. Аола расширила глаза.
– Слышишь? – спросила она у сестры.
– Вот это да! – восхитилась Смерть. – Какое невероятное совпадение! Два соединенных родственными узами разума одновременно проводят ритуал медитации янт. Невероятно! Это нужно использовать!
– Что случилось? – едва успела я спросить, как Смерть и Аола неожиданно совместно дунули на меня, будто на невесомую пушинку, и я внезапно ощутила, что вновь превращаюсь в искру, срываюсь с места и повторно проваливаюсь в темный глубокий колодец.
ГЛАВА 9
Ускоренная могучим пинком судьбы, на этот раз действовавшей через божественных сестер, я птичкой пролетела через длинный туннель, довольно болезненно прорвала какой-то незримый барьер, ощутила себя в физическом теле и открыла глаза. Ничего себе! Куда пропали каменные стены пещеры? Меня окружали грубые перегородки из красного кирпича, завершавшиеся невысоким аккуратно оштукатуренным потолком. Я перевела взгляд на свои руки, ставшие непривычно худыми и белокожими, и в состоянии, близком к шоку, подергала себя за прядь длинных пепельно-серых волос. Пресветлые боги, это же не мое тело!
– Кто я? – Губы повиновались плохо, да и голоса своего, ставшего более тонким и серебристым, я определенно не узнавала.
– Как это кто? – Надо мной склонился мужчина чрезвычайно неприятной наружности – мертвенно-бледный, красноглазый, щеривший в пренебрежительной ухмылке мелкие острые зубы, более подходящие какому-нибудь грызуну. – Ты что, не знаешь, как тебя зовут?
Я отрицательно помотала головой, теряясь в догадках.
– Вот видите, госпожа… – Отвратительный альбинос почтительно поклонился черноволосой женщине, стоявшей напротив меня. – Этого я и опасался! Под воздействием ритуала янт болезнь моей слабоумной сестры Альзиры начала быстро прогрессировать!
Я внимательно вгляделась в черноволосую и чуть не заорала от ужаса. Промолчать стоило огромного усилия: ведь я мгновенно узнала демоницу Ринецею, с которой не так давно уже имела короткую и немногословную, но весьма бурную встречу в храме Нарроны. Женщина разочарованно прищелкнула языком:
– Видно, не зря я всегда имела невысокое мнение об эльфийках, а о глупышке Альзире – тем более!
Вот тут-то мое изумление и достигло своего наивысшего предела. Альзира, они сказали – Альзира? Но ведь это имя носила моя мать! Я что, каким-то удивительным образом переместилась в тело своей матери?
Я выпучила глаза, стараясь подавить рвущиеся с языка вопросы и боясь случайно выдать себя каким-нибудь неосторожным словом. Хотя нет, еще сильнее, чем за саму себя, я опасалась за судьбу своей несчастной матери, по воле рока отданной во власть безжалостной врагини. Сострадание захлестывало меня. И я, увы, не удержалась.:
– Мамочка, – жалостливо выдохнула я, – милая мамочка, что же они с тобой сотворили!
– Что это? – пронзительно взвизгнула Ринецея, бросаясь ко мне и сжимая мои слабые плечи своими хищными пальцами с длинными острыми когтями. – Кто ты?
Наши взоры встретились. Демоница побледнела.
– Это не полоумная Альзира, – медленно, угрожающе протянула она. – Трудно поверить, что это могло произойти на самом деле, но, похоже, перед нами сама Сумасшедшая принцесса собственной персоной!
– Демоны Тьмы! – не поверил альбинос.
– Да, это я! – Уже не было причин отрицать очевидное. – И боги на моей стороне!
– Боги? – иронично усмехнулась демоница. – Да что они могут сделать против меня?
– Остановить детей холода, – многозначительно подсказала я.
– Не верю, – как-то небрежно отмахнулась Ринецея. – Я ожидала изречения пророчества, способного хоть немного раскрыть неопределенное будущее, а вместо этого боги подкинули мне тебя? И какой от тебя прок, сумасшедшая девчонка?
«А правда, зачем все это?» – пришло в голову и мне.
И словно в ответ на мое недоумение, горячая, скрючивающая конечности судорога пронзила тело, огненной струей поднимаясь откуда-то из глубины души. Меня затрясло в конвульсиях, на губах выступила пена, и слова, чужие и непонятные, властно зазвучали под сводами скромной комнатушки:
Аберон выхватил из-за пояса острый кинжал и замахнулся на новоявленную сивиллу…
Эта бурная реакция внезапно оборвала неуправляемьш поток моих слов. Недосказанные откровения, имевшие форму довольно мутных по смыслу и плохих по качеству стихов, бурлили у меня в груди, перерождаясь в сгусток убийственного пламени.
– Убирайся обратно в свою нору, в которую ты превратила Обитель затерянных душ! – гневно потребовала я, буквально прожигая ненавистную демоницу взглядом потемневших, наполненных ненавистью глаз, испускающих лучи неведомой энергии.
Ринецея зарычала, как голодный зверь:
– Самонадеянная девчонка! Уже не в первый раз ты встаешь на моем пути и портишь все тщательно продуманные планы. Но, клянусь, я отомщу, я обязательно отыграюсь если не на тебе самой, то на тех, кто тебе дорог. Ты у меня еще кровавыми слезами умоешься…
– Ну, – иронично усмехнулась я, – пока ты не очень-то в этом преуспела!
Демоница хотела выкрикнуть что-то еще, но контур ее тела неожиданно утратил прежнюю четкость, задрожал, словно пламя свечи на ветру, и начал сворачиваться в кокон серого дыма. Клочья мутного тумана отступали, поспешно утягиваясь в неровную дыру пространственного портала, внезапно разверзшегося посреди комнаты. Тихонько подвывали две перепуганные жрицы, еле живые от охватившего их панического ужаса.
Я перевела еще не потухший взгляд на альбиноса, которого слегка зацепило потоком бьющей из меня энергии и отбросило в дальний угол подвала.
– А ты, дядюшка, – мстительно цедила я слова, падающие тяжело и весомо, будто капли расплавленного свинца, – если посмеешь хоть чем-нибудь обидеть мою досточтимую матушку, то я вернусь, и тогда…
– Понял, понял, не извольте сомневаться! – излишне быстро и медово-покладисто согласился эльф-альбинос, успокаивая меня мирным жестом расслабленных ладоней. – Не беспокойтесь, обещаю беречь Альзиру как зеницу ока!
– Ну то-то же, – хмыкнула я, уже ощущая, как водоворот ментального пламени неудержимо выдергивает меня из тела матери.
– О-хо-хо, – умирающе стонала я, бессильно распростершись на жестком коврике в пещере водопада Тысячи радуг. – О-хо-хо!
Несколько лет назад проказливые братцы Франк и Бернар угостили меня коктейлем собственного изобретения, в состав которого входили полынная эльфийская настойка, светлое игристое вино и крепчайшая орочья водка. Оказалось довольно вкусно и «забавно», особенно на следующий день… Негодные мальчишки назвали гремучую смесь «Стань звездой». Какое там звездой! На следующее утро я не только светить, а даже примитивно отсвечивать не могла, просто валялась ветошью в тихом уголке и маялась жуткими головными болями! Так вот, нынешнее мое плачевное состояние оказалось во сто крат тяжелее и похмелья в «Королевской питейной», и неосторожной дегустации убойной бурды братьев де Брен. Я в полуобмороке лежала на жесткой подстилке, желая одного – немедленной смерти, способной избавить меня от невыносимых мучений. Конец затянувшимся постнаркотическим страданиям положил милосердный Арбиус, мельком коснувшийся прохладными кончиками пальцев моего пышущего жаром лба. Я немедленно приняла сидячее положение, недоумевая, как беспощадная боль, еще секунду назад терзавшая все мое тело, способна испариться столь мгновенно и столь бесследно.
– Кто я? – Губы повиновались плохо, да и голоса своего, ставшего более тонким и серебристым, я определенно не узнавала.
– Как это кто? – Надо мной склонился мужчина чрезвычайно неприятной наружности – мертвенно-бледный, красноглазый, щеривший в пренебрежительной ухмылке мелкие острые зубы, более подходящие какому-нибудь грызуну. – Ты что, не знаешь, как тебя зовут?
Я отрицательно помотала головой, теряясь в догадках.
– Вот видите, госпожа… – Отвратительный альбинос почтительно поклонился черноволосой женщине, стоявшей напротив меня. – Этого я и опасался! Под воздействием ритуала янт болезнь моей слабоумной сестры Альзиры начала быстро прогрессировать!
Я внимательно вгляделась в черноволосую и чуть не заорала от ужаса. Промолчать стоило огромного усилия: ведь я мгновенно узнала демоницу Ринецею, с которой не так давно уже имела короткую и немногословную, но весьма бурную встречу в храме Нарроны. Женщина разочарованно прищелкнула языком:
– Видно, не зря я всегда имела невысокое мнение об эльфийках, а о глупышке Альзире – тем более!
Вот тут-то мое изумление и достигло своего наивысшего предела. Альзира, они сказали – Альзира? Но ведь это имя носила моя мать! Я что, каким-то удивительным образом переместилась в тело своей матери?
Я выпучила глаза, стараясь подавить рвущиеся с языка вопросы и боясь случайно выдать себя каким-нибудь неосторожным словом. Хотя нет, еще сильнее, чем за саму себя, я опасалась за судьбу своей несчастной матери, по воле рока отданной во власть безжалостной врагини. Сострадание захлестывало меня. И я, увы, не удержалась.:
– Мамочка, – жалостливо выдохнула я, – милая мамочка, что же они с тобой сотворили!
– Что это? – пронзительно взвизгнула Ринецея, бросаясь ко мне и сжимая мои слабые плечи своими хищными пальцами с длинными острыми когтями. – Кто ты?
Наши взоры встретились. Демоница побледнела.
– Это не полоумная Альзира, – медленно, угрожающе протянула она. – Трудно поверить, что это могло произойти на самом деле, но, похоже, перед нами сама Сумасшедшая принцесса собственной персоной!
– Демоны Тьмы! – не поверил альбинос.
– Да, это я! – Уже не было причин отрицать очевидное. – И боги на моей стороне!
– Боги? – иронично усмехнулась демоница. – Да что они могут сделать против меня?
– Остановить детей холода, – многозначительно подсказала я.
– Не верю, – как-то небрежно отмахнулась Ринецея. – Я ожидала изречения пророчества, способного хоть немного раскрыть неопределенное будущее, а вместо этого боги подкинули мне тебя? И какой от тебя прок, сумасшедшая девчонка?
«А правда, зачем все это?» – пришло в голову и мне.
И словно в ответ на мое недоумение, горячая, скрючивающая конечности судорога пронзила тело, огненной струей поднимаясь откуда-то из глубины души. Меня затрясло в конвульсиях, на губах выступила пена, и слова, чужие и непонятные, властно зазвучали под сводами скромной комнатушки:
– А-а-а, – дико заорала Ринецея, хватаясь за голову, – это пророчество, она пророчествует! Остановите ее, убейте, пока не поздно…
Растает Тьмы холодный лед,
Напьется пламени Игла,
Власть узурпатора падет,
И вместе с ней да сгинет мгла.
Покуда в мире храбрость есть,
Покуда есть живая кровь,
Все победит святая честь,
А вместе с ней придет любовь.
Средь двадцати ее найди —
Негоже деве быть одной.
Ей поцелуй свой подари
И назови тотчас женой.
Уже идет нежданный дар,
Что в беззаконии зачат:
Потушит власти он пожар,
Уста злодея замолчат.
Он мог бы миром завладеть,
Но предпочел ее любить,
И эти чувства даже смерть
Уже не в силах победить…
Аберон выхватил из-за пояса острый кинжал и замахнулся на новоявленную сивиллу…
Эта бурная реакция внезапно оборвала неуправляемьш поток моих слов. Недосказанные откровения, имевшие форму довольно мутных по смыслу и плохих по качеству стихов, бурлили у меня в груди, перерождаясь в сгусток убийственного пламени.
– Убирайся обратно в свою нору, в которую ты превратила Обитель затерянных душ! – гневно потребовала я, буквально прожигая ненавистную демоницу взглядом потемневших, наполненных ненавистью глаз, испускающих лучи неведомой энергии.
Ринецея зарычала, как голодный зверь:
– Самонадеянная девчонка! Уже не в первый раз ты встаешь на моем пути и портишь все тщательно продуманные планы. Но, клянусь, я отомщу, я обязательно отыграюсь если не на тебе самой, то на тех, кто тебе дорог. Ты у меня еще кровавыми слезами умоешься…
– Ну, – иронично усмехнулась я, – пока ты не очень-то в этом преуспела!
Демоница хотела выкрикнуть что-то еще, но контур ее тела неожиданно утратил прежнюю четкость, задрожал, словно пламя свечи на ветру, и начал сворачиваться в кокон серого дыма. Клочья мутного тумана отступали, поспешно утягиваясь в неровную дыру пространственного портала, внезапно разверзшегося посреди комнаты. Тихонько подвывали две перепуганные жрицы, еле живые от охватившего их панического ужаса.
Я перевела еще не потухший взгляд на альбиноса, которого слегка зацепило потоком бьющей из меня энергии и отбросило в дальний угол подвала.
– А ты, дядюшка, – мстительно цедила я слова, падающие тяжело и весомо, будто капли расплавленного свинца, – если посмеешь хоть чем-нибудь обидеть мою досточтимую матушку, то я вернусь, и тогда…
– Понял, понял, не извольте сомневаться! – излишне быстро и медово-покладисто согласился эльф-альбинос, успокаивая меня мирным жестом расслабленных ладоней. – Не беспокойтесь, обещаю беречь Альзиру как зеницу ока!
– Ну то-то же, – хмыкнула я, уже ощущая, как водоворот ментального пламени неудержимо выдергивает меня из тела матери.
– О-хо-хо, – умирающе стонала я, бессильно распростершись на жестком коврике в пещере водопада Тысячи радуг. – О-хо-хо!
Несколько лет назад проказливые братцы Франк и Бернар угостили меня коктейлем собственного изобретения, в состав которого входили полынная эльфийская настойка, светлое игристое вино и крепчайшая орочья водка. Оказалось довольно вкусно и «забавно», особенно на следующий день… Негодные мальчишки назвали гремучую смесь «Стань звездой». Какое там звездой! На следующее утро я не только светить, а даже примитивно отсвечивать не могла, просто валялась ветошью в тихом уголке и маялась жуткими головными болями! Так вот, нынешнее мое плачевное состояние оказалось во сто крат тяжелее и похмелья в «Королевской питейной», и неосторожной дегустации убойной бурды братьев де Брен. Я в полуобмороке лежала на жесткой подстилке, желая одного – немедленной смерти, способной избавить меня от невыносимых мучений. Конец затянувшимся постнаркотическим страданиям положил милосердный Арбиус, мельком коснувшийся прохладными кончиками пальцев моего пышущего жаром лба. Я немедленно приняла сидячее положение, недоумевая, как беспощадная боль, еще секунду назад терзавшая все мое тело, способна испариться столь мгновенно и столь бесследно.