Страница:
Татарские численники ездили по новгородским улицам, переписали дворы и удалились. Хотя после этого татарские чиновники не приезжали в Новгород собирать дань, но новгородцы должны были участвовать в платеже дани – отдавать свою долю ее великим князьям. Только что успокоился Новгород – в других городах поднялась смута. Татарские сборщики собирали дань самым бесчеловечным способом: брали ее с лихвою, забирали и пожитки в случае недоимок, а из бедных семей уводили людей в неволю; притом крайне грубо обращались с народом, и стало ему невмоготу терпеть: в Суздале, Ростове, Ярославле, Владимире и в других городах поднялись волнения, и сборщики дани были перебиты…
Хан пришел в ярость. В Орде собирались уже полчища – готовилась беспощадная кара мятежникам. Александр спешил к хану… Видно, нелегко было князю ублажить хана и его приближенных – зиму и лето прожил он в Орде, – но зато удалось не только спасти родную страну от грозившего ей погрома, но и выпросить для нее важную льготу: по просьбе Александра хан освободил русских от обязанности поставлять татарам вспомогательное войско. Тяжело было для русских проливать свою кровь за злейших врагов!..
Из Орды Александр возвращался больным. Крепкое его здоровье было надорвано постоянными тревогами и заботами. С трудом, еле перемогаясь, продолжал он путь, – доехал до Городца и здесь окончательно слег. Чувствуя приближение смерти, он принял схиму.
Ночью на 14 ноября 1263 г. его не стало.
Скоро долетела до города Владимира скорбная весть о кончине Александра. Митрополит Кирилл, служивший в это время обедню, обратился к народу со слезами на глазах и сказал:
– Дети мои милые, закатилось солнце земли Русской!
Народ горько оплакивал своего князя.
Тело усопшего князя перевезли во Владимир. Несмотря на зимнюю стужу, митрополит с духовенством встретил тело у Боголюбова, и отсюда со свечами и кадилами все духовенство провожало его до города. Огромная толпа теснилась около гроба: каждому хотелось приложиться. Многие громко плакали. 23 ноября тело Александра Невского погребли во владимирском монастыре Рождества Богородицы.
Потрудился Александр для Русской земли – мужественно и победоносно боролся с западными врагами, расчетливо, умно берег свой народ от хищных татар.
Среди трудных княжеских дел не забывал благочестивый князь и христианских обязанностей: много серебра и золота передавал он в Орду и немало несчастных выкупил из тяжкой неволи татарской.
Многие звали его своим ангелом-хранителем. Русская церковь причислила его клику святых.
Смуты при сыновьях Александра Невского
Юрий и Иван Даниловичи
Состояние Русской земли в тринадцатом–четырнадцатом столетиях
Хан пришел в ярость. В Орде собирались уже полчища – готовилась беспощадная кара мятежникам. Александр спешил к хану… Видно, нелегко было князю ублажить хана и его приближенных – зиму и лето прожил он в Орде, – но зато удалось не только спасти родную страну от грозившего ей погрома, но и выпросить для нее важную льготу: по просьбе Александра хан освободил русских от обязанности поставлять татарам вспомогательное войско. Тяжело было для русских проливать свою кровь за злейших врагов!..
Из Орды Александр возвращался больным. Крепкое его здоровье было надорвано постоянными тревогами и заботами. С трудом, еле перемогаясь, продолжал он путь, – доехал до Городца и здесь окончательно слег. Чувствуя приближение смерти, он принял схиму.
Ночью на 14 ноября 1263 г. его не стало.
Скоро долетела до города Владимира скорбная весть о кончине Александра. Митрополит Кирилл, служивший в это время обедню, обратился к народу со слезами на глазах и сказал:
– Дети мои милые, закатилось солнце земли Русской!
Народ горько оплакивал своего князя.
Тело усопшего князя перевезли во Владимир. Несмотря на зимнюю стужу, митрополит с духовенством встретил тело у Боголюбова, и отсюда со свечами и кадилами все духовенство провожало его до города. Огромная толпа теснилась около гроба: каждому хотелось приложиться. Многие громко плакали. 23 ноября тело Александра Невского погребли во владимирском монастыре Рождества Богородицы.
Потрудился Александр для Русской земли – мужественно и победоносно боролся с западными врагами, расчетливо, умно берег свой народ от хищных татар.
Среди трудных княжеских дел не забывал благочестивый князь и христианских обязанностей: много серебра и золота передавал он в Орду и немало несчастных выкупил из тяжкой неволи татарской.
Многие звали его своим ангелом-хранителем. Русская церковь причислила его клику святых.
Смуты при сыновьях Александра Невского
Великокняжеский стол после Александра занимали два его брата: Ярослав Тверской (до 1272 г.), потом Василий Костромской (до 1276 г.). В это время на западе шведы и ливонцы снова начинают беспокоить Новгород и Псков. Впрочем, новгородцы с успехом отбиваются от врагов; особенно достопамятна битва при Раковоре (Везенберге) 1268 г.: здесь новгородцы после долгого и упорного боя нанесли сильное поражение ливонцам и датчанам. А Псков оборонял от немцев и литовцев доблестный Довмонт, литовский князь, перешедший на сторону русских и принявший крещение. Он послужил мечом своим Пскову так же доблестно, как служил Новгороду Александр Невский.
Недолго продержалось на Руси то спокойствие, о котором так радел Александр Невский. Сыновья его (Дмитрий и Андрей) начали кровавый спор за великое княжение. Два раза приводил Андрей полчища татар на Русскую землю (1282 и 1294), которую так берег от вражеских нашествий его отец. Хищники всегда рады были случаю пограбить, нагнать страху на русских, напомнить им времена Батыя.
Десятки лет нужны были, чтобы области, опустошенные при этом новом погроме, сколько-нибудь оправились.
Усобицы северных князей в тринадцатом и четырнадцатом столетиях отличаются от старых усобиц на юге. Прежде князья, враждуя между собою, старались овладеть Киевской великокняжеской областью или другим каким-либо старшим и лучшим уделом. Князья беспрестанно переходили с дружинами своими из одних областей в другие и считали их только временным своим достоянием. После смерти удельных князей земли их переходили не к их сыновьям, а к родичам, следующим за ними по старшинству в роде. Понятно, что южные удельные князья мало заботились о том, чтобы получше устроить, расширить и обогатить земли, где были они только временными гостями.
На севере установился мало-помалу другой порядок. Подобно Андрею Боголюбскому, который, сделавшись великим князем, остается в своем Владимире, а не едет в Киев, и другие северные князья предпочитают жить в своих городах: Тверской князь, сделавшись великим князем, не переезжает во Владимир, а остается в Твери, Переяславский – в Переяславле, Московский – в Москве. Каждый из этих князей старается свою область обогатить, увеличить за счет других земель, сделать главною и упрочить ее вместе с титулом великого князя за своим потомством.
Прежде нередко тот князь, у которого было много удали да дружина лихая, брал верх над другими; а теперь не то: одна страшная сила, словно туча грозовая, повисла над землей Русской – то сила хана. От него все зависит – от него получают русские князья власть свою и землю, в его руках и жизнь и смерть князей.
Кто из них лучше умеет снискать милость хана и воспользоваться ею, в руках того больше и силы. Прежде и с удалым князем, говорившим о себе, что он никого не боится, кроме Бога, можно было попытать счастья в борьбе, силы этого удальца-князя, то есть его дружина и войско, были не Бог весть какие многочисленные.
Московский князь Даниил Александрович
Теперь же и робкий, и вовсе не воинственный князь, успевший снискать «великую милость хана», мог быть страшен самым храбрым князьям, – стоило ему только съездить в Орду, и он мог привести оттуда рать хищников «без числа», а нашествия татар на Руси боялись пуще грома небесного. При таких обстоятельствах брал верх не князь-удалец с пылким сердцем, а князь с холодным, расчетливым умом, – князь-«политик», то есть способный обдумывать каждый шаг свой, сообразоваться да приноравливаться, умеющий пользоваться удачей, ловко извернуться в беде, перехитрить врага.
Та область, где у князей было больше способности к осторожной и дальновидной политике, должна была мало-помалу стать главною и подчинить себе остальные русские земли.
Более ловкими политиками оказались князья московские.
Летописное сказание говорит, что Москва была основана Юрием Долгоруким. В первый раз в летописи упоминается о ней под 1147 г.
На месте ее, по преданию, раньше было имение боярина Кучки. Он был казнен за какую-то вину.
Местность на берегу реки Москвы очень приглянулась Юрию Долгорукому, и он основал здесь городок, названный по имени реки Москвою.
Москва досталась в удел младшему сыну Александра Невского – Даниилу. Ему уже удалось сильно увеличить свой удел: он получил по завещанию от родича своего, умершего бездетным, Переяславль-Залесский с богатою областью. Напрасно великий князь (Андрей Александрович) хотел завладеть Переяславлем, – Даниил не выпустил из своих рук богатство приобретения.
Недолго продержалось на Руси то спокойствие, о котором так радел Александр Невский. Сыновья его (Дмитрий и Андрей) начали кровавый спор за великое княжение. Два раза приводил Андрей полчища татар на Русскую землю (1282 и 1294), которую так берег от вражеских нашествий его отец. Хищники всегда рады были случаю пограбить, нагнать страху на русских, напомнить им времена Батыя.
Десятки лет нужны были, чтобы области, опустошенные при этом новом погроме, сколько-нибудь оправились.
Усобицы северных князей в тринадцатом и четырнадцатом столетиях отличаются от старых усобиц на юге. Прежде князья, враждуя между собою, старались овладеть Киевской великокняжеской областью или другим каким-либо старшим и лучшим уделом. Князья беспрестанно переходили с дружинами своими из одних областей в другие и считали их только временным своим достоянием. После смерти удельных князей земли их переходили не к их сыновьям, а к родичам, следующим за ними по старшинству в роде. Понятно, что южные удельные князья мало заботились о том, чтобы получше устроить, расширить и обогатить земли, где были они только временными гостями.
На севере установился мало-помалу другой порядок. Подобно Андрею Боголюбскому, который, сделавшись великим князем, остается в своем Владимире, а не едет в Киев, и другие северные князья предпочитают жить в своих городах: Тверской князь, сделавшись великим князем, не переезжает во Владимир, а остается в Твери, Переяславский – в Переяславле, Московский – в Москве. Каждый из этих князей старается свою область обогатить, увеличить за счет других земель, сделать главною и упрочить ее вместе с титулом великого князя за своим потомством.
Прежде нередко тот князь, у которого было много удали да дружина лихая, брал верх над другими; а теперь не то: одна страшная сила, словно туча грозовая, повисла над землей Русской – то сила хана. От него все зависит – от него получают русские князья власть свою и землю, в его руках и жизнь и смерть князей.
Кто из них лучше умеет снискать милость хана и воспользоваться ею, в руках того больше и силы. Прежде и с удалым князем, говорившим о себе, что он никого не боится, кроме Бога, можно было попытать счастья в борьбе, силы этого удальца-князя, то есть его дружина и войско, были не Бог весть какие многочисленные.
Московский князь Даниил Александрович
Теперь же и робкий, и вовсе не воинственный князь, успевший снискать «великую милость хана», мог быть страшен самым храбрым князьям, – стоило ему только съездить в Орду, и он мог привести оттуда рать хищников «без числа», а нашествия татар на Руси боялись пуще грома небесного. При таких обстоятельствах брал верх не князь-удалец с пылким сердцем, а князь с холодным, расчетливым умом, – князь-«политик», то есть способный обдумывать каждый шаг свой, сообразоваться да приноравливаться, умеющий пользоваться удачей, ловко извернуться в беде, перехитрить врага.
Та область, где у князей было больше способности к осторожной и дальновидной политике, должна была мало-помалу стать главною и подчинить себе остальные русские земли.
Более ловкими политиками оказались князья московские.
Летописное сказание говорит, что Москва была основана Юрием Долгоруким. В первый раз в летописи упоминается о ней под 1147 г.
На месте ее, по преданию, раньше было имение боярина Кучки. Он был казнен за какую-то вину.
Местность на берегу реки Москвы очень приглянулась Юрию Долгорукому, и он основал здесь городок, названный по имени реки Москвою.
Москва досталась в удел младшему сыну Александра Невского – Даниилу. Ему уже удалось сильно увеличить свой удел: он получил по завещанию от родича своего, умершего бездетным, Переяславль-Залесский с богатою областью. Напрасно великий князь (Андрей Александрович) хотел завладеть Переяславлем, – Даниил не выпустил из своих рук богатство приобретения.
Юрий и Иван Даниловичи
Особенно много потрудились для усиления Москвы сыновья Даниила – Юрий и Иван. Хорошо понимали они, какую силу имеет «ханская милость», и умели снискать ее. Кто приходился хану по душе, был угоден ему, того он мог назначить великим князем, не стесняясь ничем. Чтоб снискать милость хана, надо было всячески выражать пред ним покорность, угождать и ему, и главным приближенным его, задабривать приходилось их богатыми подарками. На деле выходило так, что кто из князей был побогаче, пощедрее и умел расположить к себе хана и вельмож его, тот и получал ярлык на великое княжение.
По смерти Андрея Александровича стал добиваться великокняжеского достоинства племянник Александра Невского Михаил Ярославович, князь тверской. Юрий Данилович Московский тоже поехал в Орду попытать счастья. На этот раз верх взял
Михаил: он был богаче московского князя и мог дать и обещать татарам больше, чем тот, – тягаться Москве с Тверью было еще рано. Юрий понял, что надо еще усилить Московскую область и увеличить свои средства. Раньше уже удалось ему присоединить к своим владениям город Можайск; затем отнял он от юного рязанского князя Коломну. Теперь владения его порядком разрослись; можно было снова попытать счастья в борьбе с Тверью. Борьба с нею началась у него из-за Новгорода. Юрию пришлось ехать в Орду. Три года прожил он там, не жалел поклонов, не щадил казны своей, щедро одаривал приближенных ханских, вкрался в такое доверие к хану, что тот женил его на своей любимой сестре Кончаке, принявшей христианскую веру, и назначил великим князем. Юрий с торжеством возвращался из Орды: он вел с собою полчища татар, – сильно хотелось ему наказать своего противника. Рать Юрия стала беспощадно опустошать Тверскую землю; но в декабре 1317 г. произошла битва, и Юрий был разбит. Многие попали в плен, в том числе татарский вождь и Кончака. Михаил Тверской готов был помириться, даже уступить достоинство великого князя своему сопернику, лишь бы тот не разорял Тверской области. На беду Михаила, Кончака умерла у него в плену; враги его стали говорить, что умерла она от отравы. Юрий с несколькими своими сторонниками поспешил в Орду, к хану Узбеку, с жалобою на тверского князя. Михаил чуял беду и сам спешил к хану. На пути уже встретил он ханского посла, который сказал ему:
– Зовет тебя царь, – поезжай скорее. Если через месяц не будешь там, то хан назначил уже войско на тебя и на твой город!
Бояре и сыновья Михаила уговаривали его не ездить, но он стоял на своем.
– Если я уклонюсь, – говорил он, – земля моя будет полонена и множество христиан перебито: лучше уж мне одному положить свою душу за многие души!
Когда прибыл Михаил в Орду, над ним был наряжен суд. Пущены были в ход всякие клеветы и наговоры. Михаил был обвинен в том, что «не давал царевой дани, бился против царского посла и уморил княгиню, жену Юрия». После того к Михаилу приставили стражу; надели на шею ему колодку (тяжелую доску с отверстием для головы и рук); нельзя было ему ни лечь, ни спиною опереться. Промучили несчастного князя таким образом с месяц и наконец убили.
Юрий торжествовал: Тверь была унижена, опасного соперника его не было в живых, Новгород подчинился ему. Он оборонял его от шведов, построил у истока Невы крепость Орешек (теперь Шлиссельбург), удачно защищал Новгородскую область от литовских набегов. Однако беда не миновала и его. Он был позван в Орду: сын Михаила Тверского Дмитрий, по прозванию Грозные Очи, обвинил его, будто он, взяв дань с тверских князей, не отдал ее татарскому послу. Вероятно, Юрий извернулся бы из беды и оправдался бы, но Дмитрий Михайлович при встрече с ним не стерпел: чувство мести, которое он со времени мученической кончины отца своего таил в сердце, вспыхнуло в душе его, и он поразил заклятого врага своего мечом. За это самоуправство Дмитрий был казнен в Орде.
Брат Юрия Иван, по прозвищу Калита (слово «калита» означает «мешок с деньгами»), уже раньше, когда тому приходилось быть в Новгороде, управлял Московскою областью. Он больше всех прежних князей помог возвышению Москвы; часто ездил он в Орду, приобрел большое доверие и расположение Узбека. Как верный слуга хана, он получил право собирать дань ханскую и отвозить ее в Орду: часть дани он удерживал себе и таким образом увеличивал год от году свою казну. При нем татары не беспокоили Московской земли. Посещения татар были всегда ужасны для русского народа; даже послы от хана, проезжая по русским землям, творили на пути насилия, бесчинства и оскорбляли русских. Благодаря тому что Иван Калита был в большой милости у хана и сам уплачивал дань, никто не смел обижать его людей.
«Перестали, – говорит летописец, – поганые воевать Русскую землю, отдохнули христиане от великой истомы и многой тягости и от насилия татарского, и с этих пор наступила тишина по всей земле».
Московская область благодаря этому спокойствию все больше и больше населялась: шел сюда отовсюду рабочий люд; бояре тоже охотно переходили от других князей к московскому. Это было очень выгодно для Московской области, потому что бояре приводили с собою целые тысячи «своих людей» и таким образом сильно содействовали заселению области. Гулящей земли было у московского князя вдоволь, и он охотно давал большие поместья переходившим к нему боярам. Они за это обязывались отправлять воинскую повинность: в случае надобности являться на войну и приводить с собою известное число вооруженных на свой счет людей; стало быть, переходы бояр с их людьми умножали и военные силы Московской области. Переселялись сюда и иноземцы, даже татарские, мурзы (мелкие князья) стали поступать на службу к богатому московскому князю.
Калита заботился о том, чтобы в его области процветали промыслы и торговля; он строго преследовал и беспощадно казнил воров и разбойников. Москва стала наполняться торговцами со всех сторон, на устье Мологи возникла тогда знаменитая ярмарка, куда съезжалось множество купцов с Запада и Востока. Росла промышленность и торговля, росли и доходы князя от пошлин, собираемых с купцов. Город Москва в княжение Калиты очень вырос и украсился. В это время кроме укрепления кремля и посад был обнесен крепкою дубовою стеною.
Михаил Тверской. Икона. XVIII в.
Особенно важным событием для Москвы было перенесение сюда митрополии. Раньше митрополиты жили в Киеве, но со времени татарского погрома, когда Южная Русь запустела и Киев был разорен и обнищал, митрополиты хотя по-прежнему и считались киевскими, но более всего жили во Владимире. Митрополит св. Петр сошелся с Иваном Даниловичем, полюбил его, подолгу проживал в Москве и убеждал князя воздвигнуть каменную церковь во имя Богородицы.
– О боголюбезнейший и великий князь, – говорил он, – если ты моего совета послушаешь и соборную церковь каменную поставишь во имя Пречистой Богоматери, то тебя Господь благословит, прославит больше всех других князей и город этот распространит более всех других городов, и Имя Его святое прославится в нем. Потомство твое не оскудеет, и властители из племени твоего, царствуя в месте этом из рода в род, одолеют врагов своих. Святители станут жить здесь, и мои кости будут положены.
Слова эти оказались пророческими. Переходя от поколения к поколению, они в тяжелые времена ободряли и успокаивали московских государей. Собор во имя Успения Богородицы был заложен 4 августа 1325 г. Это была первая каменная церковь в Москве; построена она была по образцу Владимирского Успенского собора. Митрополит собственноручно устроил себе гробницу близ престола, а в следующем году скончался (21 декабря 1326 г.). Великий князь исполнил его завещание, похоронил его в приготовленной гробнице и достроил Успенский собор. Кроме того, соорудил каменную церковь во имя Михаила Архангела (нынешний Архангельский собор); со времени Калиты здесь погребались все московские государи. Эти два храма принадлежат к главным святыням Москвы.
Преемник митрополита Петра – Феогност и следующие за ним митрополиты стали постоянно жить в Москве. Таким образом этот город сделался столицею всей Русской церкви.
Ловко пользовался Иван Калита всяким случаем, чтобы увеличить свои владения, подчинить себе других князей, унизить своих соперников. Обстоятельства ему благоприятствовали. В 1327 г. в конце лета явился в Твери ханский посол Чолхан (народ звал его Щелканом) с отрядом татар. Они, как всегда, бесчинствовали в городе, творили всякие насилия. Сам Чолхан занял княжеский двор и хозяйничал здесь, как дома. Бесчинства татар возбудили сильный ропот в народе; стали ходить слухи, будто татары хотят вместо русских князей посадить по всем городам для управления своих чиновников, что скоро начнут христиан обращать в басурман. Тверской князь Александр, носивший титул великого князя, неумел или не хотел сдержать свой народ. Один случай послужил поводом к восстанию. Несколько татар задумали отнять у тверитянина лошадь; тот крикнул к народу, чтобы защитили его от обиды. Народ и без того уже был раздражен наглыми насилиями татар. Ударили в вечевой колокол. Сбежались тверитяне со всех концов и начали с яростью избивать татар… С утра до самого вечера происходила на улицах беспощадная резня. Чолхан с остатком своего отряда заперся в княжьем доме; но дом сожгли, и все скрывшиеся там погибли. Даже купцов ордынских не пощадила расходившаяся чернь. Не многим из татар удалось спастись.
Тверитян должно было постигнуть лютое мщение. В Орде могли думать, что избиение татар вТвери не было случайным и местным восстанием, что вся Русская земля хочет подняться на татар. Иван Данилович поспешил в Орду. Случай ему представился удобный погубить соперника. Во главе большой татарской рати шел Калита на Тверь; суздальский князь должен был ему помогать. Тверская область так беспощадно была опустошена, так обезлюдела, что целые десятки лет не могла оправиться от этого погрома; особенно сильно пострадали города Тверь и Кашин.
За эту расправу Узбек очень хвалил Ивана Даниловича, с этой поры он пользовался полным доверием и расположением хана. Александр Михайлович бежал в Псков, а князем в Твери стал брат его Константин. Великий князь по приказу хана должен был представить Александра в Орду на суд. Когда псковичи не хотели отпустить его от себя, то Иван Данилович готовился уже двинуть рать на Псков; но до войны дело не дошло. Митрополит Феогност по желанию великого князя отлучил непокорных псковичей от церкви, наложил на них церковное проклятие: во Пскове приходилось запереть церкви и прекратить всякое богослужение и церковные обряды.
Александр не хотел подвергать псковичей такой беде.
– Братья и друзья мои, – сказал он им, – пусть из-за меня не будет на вас проклятия и отлучения. Я уеду, а вы не выдавайте врагам моей княгини!
Александр бежал в Литву. Псковичи тогда послали сказать Ивану Калите:
– Князь Александр уехал. Весь Псков тебе, великому князю, кланяется от мала до велика – и попы, и чернецы, и черницы, и сироты, и жены, и малые дети.
Таким образом Псков в первый раз выразил Москве свою покорность. Иван Калита оставил Псков в покое; митрополит снял с псковичей церковное запрещение.
А. М. Васнецов. Московский Кремль при Иване Калите… 1921 г.
Сила Москвы все росла да росла. Князья других северных русских областей боялись московского князя и должны были подчиняться ему. Одну дочь свою выдал он за ярославского князя, другую за ростовского; на зятьев своих смотрел он как на князей-подручников и самовластно распоряжался в их областях. Он был в большой чести у хана, и никто не смел противиться ему. Как только представлялся удобный случай, Калита, владея большим богатством, покупал земли, села и даже, говорят, целые города. Принудил он Новгород подчиниться Москве и платить дань. Около Москвы мало-помалу собирались и объединялись разрозненные русские области. Ивана Калиту недаром прозвали «собирателем Русской земли».
Иван Калита. Миниатюра из «Царского титулярника». 1672 г.
Ловкому, расчетливому и дальновидному Калите, казалось, все благоприятствовало. Раз только стряслась было над ним беда. Александра Михайловича тоска взяла по Твери, и захотелось ему во что бы то ни стало вернуться в свой родной город. Решился он на смелую попытку – отправился в Орду к хану Узбеку и сказал ему, по свидетельству летописца:
– Господин, самовластный царь! Много я совершил дурного против тебя; теперь пришел я к тебе принять либо жизнь, либо смерть, – как Бог тебе на душу положит, а я на все готов!
Такая прямота и покорность понравились Узбеку.
– Видите ли, – сказал он своим вельможам, – как князь Александр смиренною мудростью спас себя от смерти.
Хан позволил ему снова вернуться князем в Тверь.
Сильно опечалился Калита, когда заклятый враг его опять явился в Тверь, да еще вернулся «по милости хана». Эта милость хана, дававшая большую силу Ивану, была страшна для него в руках его врага. Надо погубить его, думал неразборчивый в средствах Калита, чтобы не погибнуть самому от него. Отправился он в Орду, взял с собою туда двух старших сыновей своих, представил их Узбеку как будущих важнейших и надежнейших слуг его рода, льстил ему и вельможам его, не жалел щедрых даров. Дело кончилось тем, что он сильно оговорил пред ханом своего врага, и участь последнего была решена. Его потребовали в Орду. Хотя и предчувствовал беду Александр, но на этот раз не ослушался, отправился к хану, быть может, чувствуя свою правоту и надеясь на «милость хана». Привез он щедрые дары, но ничто не помогло. Сын его Федор, приехавший вперед в Орду, со слезами на глазах известил отца, что дело плохо. Доброхоты тверского князя не скрывали от него опасности и говорили ему:
– Царь хочет убить тебя! Сильно тебя оклеветали пред ним!
Александру ничего более не оставалось, как по-христиански приготовиться к смерти. Он и сын его по приказанию хана были убиты.
После этого ничто уже не мешало Ивану быть полным хозяином на севере.
По смерти Андрея Александровича стал добиваться великокняжеского достоинства племянник Александра Невского Михаил Ярославович, князь тверской. Юрий Данилович Московский тоже поехал в Орду попытать счастья. На этот раз верх взял
Михаил: он был богаче московского князя и мог дать и обещать татарам больше, чем тот, – тягаться Москве с Тверью было еще рано. Юрий понял, что надо еще усилить Московскую область и увеличить свои средства. Раньше уже удалось ему присоединить к своим владениям город Можайск; затем отнял он от юного рязанского князя Коломну. Теперь владения его порядком разрослись; можно было снова попытать счастья в борьбе с Тверью. Борьба с нею началась у него из-за Новгорода. Юрию пришлось ехать в Орду. Три года прожил он там, не жалел поклонов, не щадил казны своей, щедро одаривал приближенных ханских, вкрался в такое доверие к хану, что тот женил его на своей любимой сестре Кончаке, принявшей христианскую веру, и назначил великим князем. Юрий с торжеством возвращался из Орды: он вел с собою полчища татар, – сильно хотелось ему наказать своего противника. Рать Юрия стала беспощадно опустошать Тверскую землю; но в декабре 1317 г. произошла битва, и Юрий был разбит. Многие попали в плен, в том числе татарский вождь и Кончака. Михаил Тверской готов был помириться, даже уступить достоинство великого князя своему сопернику, лишь бы тот не разорял Тверской области. На беду Михаила, Кончака умерла у него в плену; враги его стали говорить, что умерла она от отравы. Юрий с несколькими своими сторонниками поспешил в Орду, к хану Узбеку, с жалобою на тверского князя. Михаил чуял беду и сам спешил к хану. На пути уже встретил он ханского посла, который сказал ему:
– Зовет тебя царь, – поезжай скорее. Если через месяц не будешь там, то хан назначил уже войско на тебя и на твой город!
Бояре и сыновья Михаила уговаривали его не ездить, но он стоял на своем.
– Если я уклонюсь, – говорил он, – земля моя будет полонена и множество христиан перебито: лучше уж мне одному положить свою душу за многие души!
Когда прибыл Михаил в Орду, над ним был наряжен суд. Пущены были в ход всякие клеветы и наговоры. Михаил был обвинен в том, что «не давал царевой дани, бился против царского посла и уморил княгиню, жену Юрия». После того к Михаилу приставили стражу; надели на шею ему колодку (тяжелую доску с отверстием для головы и рук); нельзя было ему ни лечь, ни спиною опереться. Промучили несчастного князя таким образом с месяц и наконец убили.
Юрий торжествовал: Тверь была унижена, опасного соперника его не было в живых, Новгород подчинился ему. Он оборонял его от шведов, построил у истока Невы крепость Орешек (теперь Шлиссельбург), удачно защищал Новгородскую область от литовских набегов. Однако беда не миновала и его. Он был позван в Орду: сын Михаила Тверского Дмитрий, по прозванию Грозные Очи, обвинил его, будто он, взяв дань с тверских князей, не отдал ее татарскому послу. Вероятно, Юрий извернулся бы из беды и оправдался бы, но Дмитрий Михайлович при встрече с ним не стерпел: чувство мести, которое он со времени мученической кончины отца своего таил в сердце, вспыхнуло в душе его, и он поразил заклятого врага своего мечом. За это самоуправство Дмитрий был казнен в Орде.
Брат Юрия Иван, по прозвищу Калита (слово «калита» означает «мешок с деньгами»), уже раньше, когда тому приходилось быть в Новгороде, управлял Московскою областью. Он больше всех прежних князей помог возвышению Москвы; часто ездил он в Орду, приобрел большое доверие и расположение Узбека. Как верный слуга хана, он получил право собирать дань ханскую и отвозить ее в Орду: часть дани он удерживал себе и таким образом увеличивал год от году свою казну. При нем татары не беспокоили Московской земли. Посещения татар были всегда ужасны для русского народа; даже послы от хана, проезжая по русским землям, творили на пути насилия, бесчинства и оскорбляли русских. Благодаря тому что Иван Калита был в большой милости у хана и сам уплачивал дань, никто не смел обижать его людей.
«Перестали, – говорит летописец, – поганые воевать Русскую землю, отдохнули христиане от великой истомы и многой тягости и от насилия татарского, и с этих пор наступила тишина по всей земле».
Московская область благодаря этому спокойствию все больше и больше населялась: шел сюда отовсюду рабочий люд; бояре тоже охотно переходили от других князей к московскому. Это было очень выгодно для Московской области, потому что бояре приводили с собою целые тысячи «своих людей» и таким образом сильно содействовали заселению области. Гулящей земли было у московского князя вдоволь, и он охотно давал большие поместья переходившим к нему боярам. Они за это обязывались отправлять воинскую повинность: в случае надобности являться на войну и приводить с собою известное число вооруженных на свой счет людей; стало быть, переходы бояр с их людьми умножали и военные силы Московской области. Переселялись сюда и иноземцы, даже татарские, мурзы (мелкие князья) стали поступать на службу к богатому московскому князю.
Калита заботился о том, чтобы в его области процветали промыслы и торговля; он строго преследовал и беспощадно казнил воров и разбойников. Москва стала наполняться торговцами со всех сторон, на устье Мологи возникла тогда знаменитая ярмарка, куда съезжалось множество купцов с Запада и Востока. Росла промышленность и торговля, росли и доходы князя от пошлин, собираемых с купцов. Город Москва в княжение Калиты очень вырос и украсился. В это время кроме укрепления кремля и посад был обнесен крепкою дубовою стеною.
Михаил Тверской. Икона. XVIII в.
Особенно важным событием для Москвы было перенесение сюда митрополии. Раньше митрополиты жили в Киеве, но со времени татарского погрома, когда Южная Русь запустела и Киев был разорен и обнищал, митрополиты хотя по-прежнему и считались киевскими, но более всего жили во Владимире. Митрополит св. Петр сошелся с Иваном Даниловичем, полюбил его, подолгу проживал в Москве и убеждал князя воздвигнуть каменную церковь во имя Богородицы.
– О боголюбезнейший и великий князь, – говорил он, – если ты моего совета послушаешь и соборную церковь каменную поставишь во имя Пречистой Богоматери, то тебя Господь благословит, прославит больше всех других князей и город этот распространит более всех других городов, и Имя Его святое прославится в нем. Потомство твое не оскудеет, и властители из племени твоего, царствуя в месте этом из рода в род, одолеют врагов своих. Святители станут жить здесь, и мои кости будут положены.
Слова эти оказались пророческими. Переходя от поколения к поколению, они в тяжелые времена ободряли и успокаивали московских государей. Собор во имя Успения Богородицы был заложен 4 августа 1325 г. Это была первая каменная церковь в Москве; построена она была по образцу Владимирского Успенского собора. Митрополит собственноручно устроил себе гробницу близ престола, а в следующем году скончался (21 декабря 1326 г.). Великий князь исполнил его завещание, похоронил его в приготовленной гробнице и достроил Успенский собор. Кроме того, соорудил каменную церковь во имя Михаила Архангела (нынешний Архангельский собор); со времени Калиты здесь погребались все московские государи. Эти два храма принадлежат к главным святыням Москвы.
Преемник митрополита Петра – Феогност и следующие за ним митрополиты стали постоянно жить в Москве. Таким образом этот город сделался столицею всей Русской церкви.
Ловко пользовался Иван Калита всяким случаем, чтобы увеличить свои владения, подчинить себе других князей, унизить своих соперников. Обстоятельства ему благоприятствовали. В 1327 г. в конце лета явился в Твери ханский посол Чолхан (народ звал его Щелканом) с отрядом татар. Они, как всегда, бесчинствовали в городе, творили всякие насилия. Сам Чолхан занял княжеский двор и хозяйничал здесь, как дома. Бесчинства татар возбудили сильный ропот в народе; стали ходить слухи, будто татары хотят вместо русских князей посадить по всем городам для управления своих чиновников, что скоро начнут христиан обращать в басурман. Тверской князь Александр, носивший титул великого князя, неумел или не хотел сдержать свой народ. Один случай послужил поводом к восстанию. Несколько татар задумали отнять у тверитянина лошадь; тот крикнул к народу, чтобы защитили его от обиды. Народ и без того уже был раздражен наглыми насилиями татар. Ударили в вечевой колокол. Сбежались тверитяне со всех концов и начали с яростью избивать татар… С утра до самого вечера происходила на улицах беспощадная резня. Чолхан с остатком своего отряда заперся в княжьем доме; но дом сожгли, и все скрывшиеся там погибли. Даже купцов ордынских не пощадила расходившаяся чернь. Не многим из татар удалось спастись.
Тверитян должно было постигнуть лютое мщение. В Орде могли думать, что избиение татар вТвери не было случайным и местным восстанием, что вся Русская земля хочет подняться на татар. Иван Данилович поспешил в Орду. Случай ему представился удобный погубить соперника. Во главе большой татарской рати шел Калита на Тверь; суздальский князь должен был ему помогать. Тверская область так беспощадно была опустошена, так обезлюдела, что целые десятки лет не могла оправиться от этого погрома; особенно сильно пострадали города Тверь и Кашин.
За эту расправу Узбек очень хвалил Ивана Даниловича, с этой поры он пользовался полным доверием и расположением хана. Александр Михайлович бежал в Псков, а князем в Твери стал брат его Константин. Великий князь по приказу хана должен был представить Александра в Орду на суд. Когда псковичи не хотели отпустить его от себя, то Иван Данилович готовился уже двинуть рать на Псков; но до войны дело не дошло. Митрополит Феогност по желанию великого князя отлучил непокорных псковичей от церкви, наложил на них церковное проклятие: во Пскове приходилось запереть церкви и прекратить всякое богослужение и церковные обряды.
Александр не хотел подвергать псковичей такой беде.
– Братья и друзья мои, – сказал он им, – пусть из-за меня не будет на вас проклятия и отлучения. Я уеду, а вы не выдавайте врагам моей княгини!
Александр бежал в Литву. Псковичи тогда послали сказать Ивану Калите:
– Князь Александр уехал. Весь Псков тебе, великому князю, кланяется от мала до велика – и попы, и чернецы, и черницы, и сироты, и жены, и малые дети.
Таким образом Псков в первый раз выразил Москве свою покорность. Иван Калита оставил Псков в покое; митрополит снял с псковичей церковное запрещение.
А. М. Васнецов. Московский Кремль при Иване Калите… 1921 г.
Сила Москвы все росла да росла. Князья других северных русских областей боялись московского князя и должны были подчиняться ему. Одну дочь свою выдал он за ярославского князя, другую за ростовского; на зятьев своих смотрел он как на князей-подручников и самовластно распоряжался в их областях. Он был в большой чести у хана, и никто не смел противиться ему. Как только представлялся удобный случай, Калита, владея большим богатством, покупал земли, села и даже, говорят, целые города. Принудил он Новгород подчиниться Москве и платить дань. Около Москвы мало-помалу собирались и объединялись разрозненные русские области. Ивана Калиту недаром прозвали «собирателем Русской земли».
Иван Калита. Миниатюра из «Царского титулярника». 1672 г.
Ловкому, расчетливому и дальновидному Калите, казалось, все благоприятствовало. Раз только стряслась было над ним беда. Александра Михайловича тоска взяла по Твери, и захотелось ему во что бы то ни стало вернуться в свой родной город. Решился он на смелую попытку – отправился в Орду к хану Узбеку и сказал ему, по свидетельству летописца:
– Господин, самовластный царь! Много я совершил дурного против тебя; теперь пришел я к тебе принять либо жизнь, либо смерть, – как Бог тебе на душу положит, а я на все готов!
Такая прямота и покорность понравились Узбеку.
– Видите ли, – сказал он своим вельможам, – как князь Александр смиренною мудростью спас себя от смерти.
Хан позволил ему снова вернуться князем в Тверь.
Сильно опечалился Калита, когда заклятый враг его опять явился в Тверь, да еще вернулся «по милости хана». Эта милость хана, дававшая большую силу Ивану, была страшна для него в руках его врага. Надо погубить его, думал неразборчивый в средствах Калита, чтобы не погибнуть самому от него. Отправился он в Орду, взял с собою туда двух старших сыновей своих, представил их Узбеку как будущих важнейших и надежнейших слуг его рода, льстил ему и вельможам его, не жалел щедрых даров. Дело кончилось тем, что он сильно оговорил пред ханом своего врага, и участь последнего была решена. Его потребовали в Орду. Хотя и предчувствовал беду Александр, но на этот раз не ослушался, отправился к хану, быть может, чувствуя свою правоту и надеясь на «милость хана». Привез он щедрые дары, но ничто не помогло. Сын его Федор, приехавший вперед в Орду, со слезами на глазах известил отца, что дело плохо. Доброхоты тверского князя не скрывали от него опасности и говорили ему:
– Царь хочет убить тебя! Сильно тебя оклеветали пред ним!
Александру ничего более не оставалось, как по-христиански приготовиться к смерти. Он и сын его по приказанию хана были убиты.
После этого ничто уже не мешало Ивану быть полным хозяином на севере.
Состояние Русской земли в тринадцатом–четырнадцатом столетиях
В то время как росло могущество Москвы и около нее собиралась мало-помалу Русская земля, Кипчакская орда ослабела от беспрерывных внутренних раздоров. Один хан отвергал другого. Подчиненные мурзы (мелкие князья) иногда совсем выходили из повиновения сарайских ханов (Сарай, татарский город на Ахтубе, протоке Волги, был в это время главным местопребыванием хана Кипчакской, или Золотой Орды, названной так по ханской ставке, изукрашенной золотом). Но, несмотря на все это, владычество татар для русских было по-прежнему грозно и тяжко. Ханы смотрели на Русскую землю как на свой улус (владение), на князей – как на слуг своих, заставляли их унижаться пред собою, творили над ними суд и расправу. К счастью, татары не преследовали христианской веры; хотя и во время первого нашествия грабили и разоряли церкви, но вообще отличались веротерпимостью. Один хан говорил европейскому послу о своей вере:
– Мы, татары, веруем во единого Бога, по воле которого живем и умираем; но как руке Бог дал различные пальцы, так и людям дал разные пути к спасению. Вам Бог дал писание, нам дал колдунов; мы и делаем то, что они нам указывают, и живем в мире.
По законам Чингисхана служители всех вероисповеданий освобождались от платежа дани; хотя татары взимали тяжелую дань со всех сел и городов, но с монастырей и церквей ничего не брали. Потом хан Менгу дал духовенству ярлык, по которому духовенство белое и черное освобождалось от платежа даней и всяких пошлин. «Пусть, – говорится в ярлыке, – беспечально молятся за хана и за его племя». От дани освобождались и все родичи священнослужителей, живущие с ними. Церковные вещи (книги, сосуды и пр.) объявлены неприкосновенными. Под страхом лютой смерти запрещено было хулить православную веру. Из этого видно, что христианской веры татары нисколько не теснили; быть может, рассчитывали они этим смягчить духовенство, которое могло возбуждать народ против них. Если и случалось, что они казнили тех, кто отказывался пройти меж огней и исполнить некоторые обряды, то не за верования ослушников, а за то, что они выказывали непокорность воле хана.
В 1313 г. хан Узбек принял магометанство; оно стало распространяться у татар. Магометане всегда старались искоренять все веры, всюду водворять свою; можно было думать, что с этого времени и татары начнут гонение против христианства на Руси, но они по-прежнему относились ко всем верованиям вполне равнодушно. В столице хана, Сарае, даже были христианские церкви и жил епископ. Русские митрополиты должны были подобно князьям ездить в Орду на поклон к хану.
Тяжелее всего татарское иго было для рабочего народа. Русские области были обложены тяжелой данью. Сначала хан посылал своих баскаков (чиновников) с военными отрядами собирать дань, а потом ханы стали отдавать ее на откуп хивинским (бессерменским) купцам; откупщики эти вперед уплачивали хану деньги, а потом собирали дань, конечно с большим барышом для себя. Они ходили по селам и городам с отрядами татар и производили сбор дани с бесчеловечной жестокостью. Если кто не платил, ссылаясь на бедность, того заподазривали, что он только притворяется неимущим, и беспощадно били его палками на улицах или на перекрестках, на рыночных площадях. Забирали у крестьян часто все пожитки, лошадей, земледельческие орудия; многие после таких поборов оставались беспомощными, нищими. Если нечего было взять у бедняков, то отбирали у них дочерей, сыновей или их самих уводили в рабство. До сих пор народ в песнях своих вспоминает, как «злой татарин собирал дань»:
– Мы, татары, веруем во единого Бога, по воле которого живем и умираем; но как руке Бог дал различные пальцы, так и людям дал разные пути к спасению. Вам Бог дал писание, нам дал колдунов; мы и делаем то, что они нам указывают, и живем в мире.
По законам Чингисхана служители всех вероисповеданий освобождались от платежа дани; хотя татары взимали тяжелую дань со всех сел и городов, но с монастырей и церквей ничего не брали. Потом хан Менгу дал духовенству ярлык, по которому духовенство белое и черное освобождалось от платежа даней и всяких пошлин. «Пусть, – говорится в ярлыке, – беспечально молятся за хана и за его племя». От дани освобождались и все родичи священнослужителей, живущие с ними. Церковные вещи (книги, сосуды и пр.) объявлены неприкосновенными. Под страхом лютой смерти запрещено было хулить православную веру. Из этого видно, что христианской веры татары нисколько не теснили; быть может, рассчитывали они этим смягчить духовенство, которое могло возбуждать народ против них. Если и случалось, что они казнили тех, кто отказывался пройти меж огней и исполнить некоторые обряды, то не за верования ослушников, а за то, что они выказывали непокорность воле хана.
В 1313 г. хан Узбек принял магометанство; оно стало распространяться у татар. Магометане всегда старались искоренять все веры, всюду водворять свою; можно было думать, что с этого времени и татары начнут гонение против христианства на Руси, но они по-прежнему относились ко всем верованиям вполне равнодушно. В столице хана, Сарае, даже были христианские церкви и жил епископ. Русские митрополиты должны были подобно князьям ездить в Орду на поклон к хану.
Тяжелее всего татарское иго было для рабочего народа. Русские области были обложены тяжелой данью. Сначала хан посылал своих баскаков (чиновников) с военными отрядами собирать дань, а потом ханы стали отдавать ее на откуп хивинским (бессерменским) купцам; откупщики эти вперед уплачивали хану деньги, а потом собирали дань, конечно с большим барышом для себя. Они ходили по селам и городам с отрядами татар и производили сбор дани с бесчеловечной жестокостью. Если кто не платил, ссылаясь на бедность, того заподазривали, что он только притворяется неимущим, и беспощадно били его палками на улицах или на перекрестках, на рыночных площадях. Забирали у крестьян часто все пожитки, лошадей, земледельческие орудия; многие после таких поборов оставались беспомощными, нищими. Если нечего было взять у бедняков, то отбирали у них дочерей, сыновей или их самих уводили в рабство. До сих пор народ в песнях своих вспоминает, как «злой татарин собирал дань»:
Не одни сборщики податей притесняли народ. Часто по русским землям ездили к разным князьям татарские послы с конными отрядами. Всюду, где приходилось им проезжать или останавливаться, они распоряжались, как полные хозяева, бесчинствовали, грабили, оскорбляли всячески народ, требовали, чтобы все выказывали им рабскую угодливость. Не только простой люд, но и купцы и бояре терпели от них оскорбления. С этой поры, думают, и усилился на Руси обычай у зажиточных людей скрывать своих жен и дочерей, даже держать их взаперти, чтобы охранить от обид и оскорблений. Нередко под видом послов заходили в русские области бродячие шайки татар и творили всякие насилия. Они охотно захватывали девиц и молодых женщин в рабство. У татар было многоженство, и потому невольниц в Орде охотно покупали.
С князей брал по сту рублей,
С бояр по пятидесяти,
С крестьян по пяти рублей;
У которого денег нет,
У того дитя возьмет;
У кого дитяти нет,
У того жену возьмет;
У которого жены-то нет,
Того самого головой возьмет.